Текст книги ""Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Наталья Шнейдер

ГЛАВА 5

Изготовлением цветов из шелка таки занялись, только под руководством сестренки Ю. Хотя и не сразу. Поначалу, увидев, как под пальчиками китаянки появляется крошечный розовый бутончик, Эни и Стаси пришли в восторг. Девочка даже в ладоши захлопала, а вот Эни вдруг поскучнела.

– А почему ты скрывала, что так умеешь? – нахмурилась она. – Мы паучих из себя изображали, заплетая веревки, а могли бы у тебя поучиться такой красоте. Да и шелка разноцветного было завались…

Ю посмотрела на Эни, потом на Марью покраснела и опустила глаза:

– Это у нас семейное умение и чужим его не передают…

– А-а-а… – протянула Эни, сохраняя на лице полное спокойствие. – Ну, тогда ладно…

Развернулась и ушла из фургона. Вслед за ней убежала Стаси, обижено фыркнув напоследок, и Сесси потянулась следом. Марья только покачала головой.

– Меня бабушка начала учить в пять лет, а правильный цветок я только в восемь лет сделала! – Ю заморгала, сдерживая набегающие слезы, но потом надулась и разозлилась. – Вы бы все равно не успели научиться! – девчонка гордо задрала нос.

– Ты бы не путала круглое с мягким, – покачала головой Марья. – Мелкая моторика пятилетнего ребенка вашего мира и взрослой девушки нашего, это даже не большая разница, а как отсюда до горизонта! Профи, как ты, мы бы не стали, конечно, но прилично научиться смогли бы.

– А что такое мелкая мотор… – спросили от двери.

Марья обернулась и увидела мужа, подпирающего косяк

– А ты как тут уродился? – удивилась она.

– Эни со Стаси шли обиженные…

– Мелкая моторика – это способность человека делать пальцами тонкую и мелкую работу, – пояснила Марья, как сама понимала.

– И что? Ну, умеют делать… А если нет, то как? – выдала Ю и, кажется, сама удивилась, что такое сказала.

– А то-у! – из-под стола выбрался Невс, вспрыгнул на спинку стула, побалансировал тушкой, отыскивая ось равновесия. Улегся, свесившись в обе стороны. – Да-ую спра-увку.

– Давненько я этой фразы не слышала, – буркнула завхоз.

Но кошак и ухом не повел, а продолжил машинным голосом:

– Мелкая моторика рук взаимодействует с такими высшими свойствами сознания, как внимание, мышление, оптико-пространственное восприятие (координация), воображение, наблюдательность, зрительная и двигательная память, речь. А так же…

– Спасибо, маэстро! Уже все всё поняли, – прервала его Марья. – Особенно насчет оптико-пространственного… В общем, Ю, до твоих шедевров мы бы, конечно, не поднялись, тут я с тобой согласна, но чему-то бы научились. Если бы ты не пожлобилась научить, – женщина встала из-за стола, собираясь уйти.

– Марья! – окликнула ее девушка.– Я научу…

– Да, спасибо! Мы уж как-нибудь сами…

– Мо-угу дать инструкцию, – предложил Невс, вскочив на спинке стула, и с грохотом его опрокинул.

–А давай! Там слишком сложно? – женщина осуждающе покачала головой, поднимая стул. Вот специально же свалил!

– Если не шеде-увр, то не си-ульно, – по тону, которым это было сказано, можно было решить, что кот эти цветы уже полжизни делает. – И можно подручными сре-удствами. У шефа клея попросить, вы-у же листья делали…

– Листья… – протянула Марья. – А ты хорошая актриса, так неумехой притворялась, когда мы ящеркам декорации делали…

– Я не притворялась, я листья кроила! А умею я делать или нет вы не спрашивали, – Ю сидела прямая, как струна.

– Хорошая позиция, – усмехнулась Марья. – Нужно взять на вооружение. Относительно тебя…

Девушка фыркнула и пробормотала что-то по-китайски. Чисто по тону и язвительным эмоциям, типа, посмотрим, что у тебя получится… Но Марья уже не обращала на нее внимания, общаясь с Невсом:

– Да какой шедевр! Для венка на свадьбы, чтобы костюм смотрелся аутентичненько. Маки, васильки и чо-нить желтенькое для комплекта… – Марья открыла зонт, посмотрела вниз на изображавшего котика их Шрека, Невса и покачала головой. – Я тебе что, тяжеловоз, такого кабана таскать? И не надейся…

Кианг хмуро посмотрел вслед жене, потом на надутую сестренку, постоял пару секунд, раздумывая, повернулся и ушел в кузню. Влезать между двумя женщинами? Нет уж, спасибо! Тем более, с одной стороны, действительно, умение делать практически живые цветы из шелка в их семье передавалось по женской линии. А с другой, ну научила бы Ю Марью и Эни, кому от этого стало бы хуже? Так что, нафиг с пляжу, как охарактеризовала когда-то такую ситуацию его жена, пусть сами разбираются. И не забыть узнать, собираются ли его учить русскому языку. И когда. Те немногие фразы, что он выучил, дались с большим трудом, а еще жалуются, что китайский сложный…

К вечеру венок был готов и, как не удивительно, даже вполне приличный. Правда, крупные цветы принадлежали к неопознанной разновидности и отличались только цветом. Так кого это волнует? Как и полведра брака, дело-то житейское, как говаривал один известный персонаж, тряпок и клея не жаль.

Кианг закончил очередной заказ, зашел в помоечную и, только выбравшись из сундука, понял, что чистой одежды не прихватил. Одевать потное не хотелось, поэтому обмотал бедра полотенцем, которым вытирался. Влажное, так не беда, все равно на улице дождик, а «юбка» ниже колен вполне приличная одежда. Оле, правда, пофыркал, смеясь, но это не страшно. В фургоне разулся и босиком подошел к жене, сидящей за столом. Марья сосредоточенно отстригала цветы с венка, прервалась, глянув на мужа. Округлила глаза. Капли воды на покатых мускулистых плечах, груди и животе, влажные после мытья волосы, лежащие на плечах… Кашлянула:

– Если ты сейчас же не оденешься, я начну к тебе приставать… – прищурилась, с удовольствием рассматривая спину, вкусно украшенную каплями, и уточнила. – С грязными предложениями…

Кианг засмеялся уже из спального отсека и поинтересовался:

– Зачем ты цветы отрезаешь?

– Да перестаралась! Вместо венка прям вертолетку соорудила, – фыркнула Марья.

– Э-э-э?

– Круг для посадки личных леталок, они конечно не вертолеты, но площадку все так же называют, а он таки большая …

Что такое леталка, Кианг видел на экране, но поговорить он хотел о другом.

–Марь, ты сильно на Ю обиделась? – спросил он осторожно.

– Нет, не очень, – покачала она головой. – Это Эни обиделась, но что с девчонки возьмешь?

–Ты тоже обиделась, – не согласился с ней Кианг, присаживаясь к столу, взял в руку цветок и стал его рассматривать.

– А я, что, не девчонка?

Жена, дурачась, сделала удивленные глаза, ей явно не хотелось развивать эту тему.

– Марья-я-я… Пойми, меня с детства учили – то, о чем молчишь, только твое, то, о чем говоришь, знают все, – он сгреб срезанные цветы, и стал выкладывать их в рядок. – Я учил этому сестренку…

– Ну ладно, уговорил! Сначала обиделась, а потом подумала. Знаешь, когда работают руки, голове есть время подумать, – она улыбнулась.

Кианг смотрел вопросительно.

– Смотри, мы спасли Ю так, заодно с нашими девочками. Да и их спасли чудом, просто невероятно, как все совпало! Вы с нами поехали, но за ту неделю, совсем же нас не узнали. И таки мы об умении делать цветы не спрашивали, потому что их не делали… Но это все я уже потом разложила по полочкам, а сразу и, правда, было очень абыдна. Да! Как это ни странно, теперь я почти за нее не беспокоюсь. Твоя сеструха, конечно, цветочек, да вот стебелек у этого цветика из стального прута, а листики, как шильца, – серьезно посмотрела на муже и вдруг выдала. – Если сегодня припрутся гости, всех пошлю нафиг! Сразу после ужина отдыхать!

– Отдыхать?! – брови мужа уползли на встречу с волосами. – Ты другое обещала…

– Ну-у-у, так ты же уже сухой…

– Да не вопрос!

Марья еще раз убедилась, что Кианг сумеет принять новые для себя реалии так же легко, как перенимает новый лексикон и манеру речи.

Гостей этим вечером не случилось, как и важных разговоров за ужином. Марья и Кианг первыми встали из-за стола, пожелали всем спокойной ночи и рванули к себе. Уже шагнув наружу, Марья услышала сочащуюся ядом реплику Ника.

– И когда этот сиропный месяц закончится?

Она остановилась, шагнула назад:

– Ло, у тебя есть пробирочка, такая, чтобы плотно закрывалась?

– Найду, – командир удивленно приподнял бровь.

– Дай ее Нику, пусть туда яд сцедит, – хмыкнула и пояснила, – чтобы у нас алиби было, что он сам от своего яда загнулся, а не мы его на ноль помножили… А может он его туда насобирает в товарных количествах и разбогабеет, редкий же яд, дорого поди стоит!

Развернулась и убежала вслед за мужем, который остановился у лестнички в фургон, вдруг обнаружив, что жена застряла в палатке. Она уже не слышала, как Гари устало спросил:

– Ник, ты когда прекратишь козлить?

А тот, не отвечая, осмотрел всех взглядом принца крови, встал и тоже ушел.

– Вот раскланивался я с ним на раутах издали, больше тридцати лет, – прищурил глаза Оле, – а теперь и вообще нафиг!

Эни и Дени переглянулись, синхронно вздохнули, не став озвучивать свои мысли по поводу дядюшки.

А тот, вылетев во двор, остановился, подставив лицо ленивому дождику. Он злился, злился на всех, и больше всего на Ло и Джонатана, возглавляющих эту шарашку. Если руководство ведет себя, как дети в лагере отдыха, то все остальные радостно бегут следом. Купания, ловля форели, дурацкие киносеансы, свадьбы, учения, перед индейцами распушили хвосты. Да ладно бы перед ними, но этот австриец… Они что, не понимают, что он опасен?! Слава всем богам Вселенной, что перестал ходить, почувствовал, что ему слегка не рады и задрал свой снобистский нос. А Марья со своим китайцем?! Улыбка шальная, глаза горят, только что не ходят, держась за ручки. Эмоциями фонтанирует, на муженька елей льет, мало того, от китайца тем же прет! А для него, Ника, только равнодушная брезгливость, даже раздражение исчезло. Откуда в ней столько стервозности появилось? Он совсем не хотел вспоминать, что его маменька одной из первых занялась «перевоспитанием» веселой девчонки в эту веселую стерву. Хотя, иногда очень злую стерву. Племянники? С ними никогда не были близки. Пока они были детьми, виделись очень редко, на людных мероприятиях, от которых старшая сестра уж никак не могла увернуться. Малышня ему была не интересна. То недолгое время, когда, поступив в академию, они жили в их доме, отношения оставались вежливо-деловыми. Тем более, что матушка с прямолинейностью тяжелого танка попыталась перекроить внуков по собственным стандартам. Задушив их «заботой» тотального контроля, не учитывая, что воспитывались они совсем в другой семейной атмосфере, самоуверенно считая семнадцатилетних «детей» податливым материалом для лепки. Всё закончилось очень неожиданно для матушки – скандалом и уходом строптивых внуков на житие в студенческий городок. В их комнате осталось все, что дарила, естественно, на свой вкус, бабушка, и не осталось ни одной вещи, принадлежащей им лично. Даже завалявшегося грязного носка. Матушка пришла в ярость и попробовала качать права, силком вернуть двойняшек. Но на ее требование выселить их из общежития, получила официальный отказ, в котором сухим канцеляритом объяснялось, что она не является опекуном данных курсантов. Вышеназванные курсанты проживают в оплачиваемом их родителями блоке, с родительского же письменного разрешения. И в случае дальнейших необоснованных требований администрация передаст дело в ювенальную опеку. И уже данный орган будет разбираться, насколько оправданна такая странная настойчивость. Скандал матушке был не нужен и она, чуть не лопнув от злости, отступила. Правда, попробовала надавить на дочь, но получила только смех в лицо и игнор по связи. После этого матушка разбушевалась так, что на следующий день вся прислуга, включая охранника и садовника, уволилась по собственному желанию. Как матушке аукнется отправка комплекта родни в этот заброс, еще неясно, но на волне контакта, может, и прокатит.

Из палатки расходились молча, настроение Ник сумел подпортить, хотя Невс порадовал завтрашним изменением погоды. Дождь заканчивался!

– И-унтересно, Федор переживет, когда уви-удит, что кусок аре-уны в дрова разбило?– спросил он у летяги, уютно сопящей у него под боком в коробке. – Нужно до-ука с утра преду-упредить.

Оле никак не мог заснуть. Перевернулся с боку на бок, потом лег на спину и закинул руки за голову, но и любимая поза не помогла. Хотя самая любимая, в обнимку с женой, сейчас была недоступна. Он встал, прошел к двери и завис в проеме, откинув занавеску. Прислушался, где-то, звонко шлепаясь, срывались капли. Дождя уже не было, туча уползала, сдергивая со звезд свой черный занавес. Небо вызвездило так, как будто и его хорошенько промыло ливнями.

– Невс, – тихо позвал швед по связи.

– Шо-у-у? – ответили ему, смачно при этом зевнув.

– Ник спит?

– Не-ут. До ветру ходи-ул, в лужу влез. Злой сидит…

– Спасибо, солнышко! – грустно улыбнулся в темноте Оле. Все уже слабо представляли, как будут обходиться без этого рыжего чудовища.

И никто не видел вытянутой морды Невса, с круглыми от изумления глазами и не слышал его бормотания:

– Солнышко? Это о-ун о ком? – Невс попер лапой щеку. – Это я-у, что ли, со-улнышко?!!! А о-ун точно здоров?! Надо до-уку сказать…

Оле, даже не подозревая, в какой ступор вогнал бедного кота своей благодарностью, спустился по ступенькам и пошел в гости. Хотя понимал, вряд ли ему будут рады. Стучаться не стал, просто пошаркал ногами о тряпку у входа, нашел рукой спинку стула и сел. Реакции Ника долго ждать не пришлось:

– Чего надо?

– Ничего. Нам от тебя ничего не надо, – вздохнул Оле. – Ник, вернемся домой, можешь в отчетах писать все, что хочешь и куда хочешь. Хоть начальству, хоть в Гаагу, хоть в лигу сексуальных меньшинств! Здесь и сейчас постарайся утихнуть и не отсвечивать. Если ты не понял, то я тебе прямо говорю – ты всех достал окончательно.

– А если нет? – с ехидством поинтересовался Ник.

– Тебе слово нейролептики знакомо? – голос шведа в темноте звучал сухо.– Будешь тихим и спокойным, как сытый удав после линьки… – он встал и шагнул к двери.

– Не посмеете! – прошипел проф.

– Хочешь проверить? – Оле вздохнул. – Лично придержу, чтобы не брыкался. Мы тут столько нанарушали, что это, по совокупности, пойдет махоньким таким довеском. Хотя… В правилах есть пункт, разрешающий подобное воздействие на члена команды при неадекватном поведении в забросе. Так что, твой случай оч даже подпадает. Уж неадекватней некуда!

Ник, как ни прислушивался, а шагов уходящего так и не услышал, зато увидел два горящих зеленью глаза.

– Ты, при-удурок, всех конкретно до-устал! – заявил хозяин глаз. – Некоторым по-улное западло, когда другие сча-устливы...

Заснул Ник очень нескоро.

***

Кто сказал, что утром птицы поют?! Они орут, как дури нанюхавшись! Или выкрикивают всё скопившееся за время дождя? Марья попыталась спрятаться под подушку, но поняла, что лицо у нее какое-то неприятно влажное. Открыла глаза и дернулась вскочить, в фургоне висела белая пелена и заползала она волнами из открытой двери и окна.

– Туман,– подсказал Кианг. – Я такого еще не видел…

– Птицы в тумане не орут, – не согласилась Марья, хотя и туман, и птичий ор наличествовали. Думать, что у нее так системы визуализации лагают, тоже причин не было.

–Ту-уман, низовой, – доложил Невс. – На кры-ушу вылезь, са-ума увидишь.

Кианг с Марьей переглянулись.

– Лезем! – хором решили они, рассмеялись и полезли. Зрелище было дивное, лагеря не было! Только волны густого тумана, в котором пара стояла по колени. Белая густая субстанция буквально текла куда-то, а наверху было солнце. Безоблачное небо сияло голубизной и радовало полным отсутствием облаков. С веток, звонко шлепая, срывались крупные капли. Одна упала Марье на шею и покатилась по позвоночнику. Киангу досталось по переносице, забрызгав глаза. Влага была холодной и очень бодрящей, но, несмотря на это, развеселила еще больше. Где-то в глубине тумана раздался возглас удивления, а потом голос Дени весело позвал:

– Лошадка-а-а!

– Ёжик ты в тумане! – рассмеялся в ответ туман, голосом Эни.

– Вот что значит классическое воспитание на старых мультиках! – Марья подхватила ее смех.

– Ой, это откуда?! – к хору двойняшек присоединилась Стаси.

– С крыши! Тут сверху солнышко! – и только тут поняла, что общаются они на родном языке, и муж смотрит на нее слегка обиженно. Народ дружно полез на верхотуру, громко восторгался, а Джоди чуть не плакал, что снять это чудо просто не получится. Марья быстренько рассказала мужу о старом мультике, пообещав показать и пропустив мимо ушей бухтеж Невса на тему: «мы пахали… а показывать он будет…». Удивительней всего, что на крыши выбрались все! Даже Федор Артемьич, правда, он, поднявшись едва по пояс, осмотрелся, покачал головой и опять погрузился в «пучину». Да и странное явление быстро пошло на убыль, обливая фургоны и все во дворе влагой.

***

– Марь, а когда ты меня начнешь учить русскому? – спросил Кианг, пытаясь взглянуть на жену за спиной.

– Киа, не крутись! – женщина заплетала ему косу простым колоском из четырех прядей. – И не торопись. Вот приедем домой, и за пару месяцев выучишь, потому как из меня учитель никакой.

– Твой язык сложный…– с сомнением покачал головой китаец.

– Есть методики, есть техника, за месяц уже армейский выучишь, а если упрешься рог… плечом, то через пару-тройку и вообще, как на родном, говорить будешь. Да языковая среда будет, и у тебя явный талант к языкам…

– Да?! – Кианг насмешливо выгнул бровь.– Это ты мне так льстишь? Как подобает хорошей жене?

– Да щаз! – Марья фыркнула. – Киа, у тебя просто отличное произношение на английском, ну с акцентом конечно, но не значительным, так и у меня тоже есть акцент. И словарный запас у тебя большой и … – она уткнулась пальцем в грудь мужа, слегка прищурилась, хмыкнула. – Как хорошая жена, говоришь? Ну, ладно! Щаз польщу! – прозвучало это несколько угрожающе.

– Не согла-ушайся! Она сейчас ка-ак по-ульстит, не отмоешься! – прогнусавил Невс, высунувшись из-за порога. – Там уже все-у за столом сидя-ут!

Хотя дождь закончился, но двор активно чавкал. Настроение у всех было приподнятое, только Федор сидел хмурым.

–Ты чего, старый, насупился? – вдруг поинтересовалась Зара. Федор от неожиданности даже вздрогнул.

– Арену сушить да проветривать надо, – он хмурил брови. – Ить, под дождем уже тащили, а где ее сушить? Вы свою тряпку и на солнце повесить можете, а настил нельзя.

Невс боднул лбом Ло под столом, тот даже охнул и потер колено.

– Ничего себе, тряпка! – возмутилась Эни. – Да мы на занавес столько ткани отдали! Новой, между прочим!

– Да чего ей станется? В сундуке пополоскали, и вся недолга…

– Зачем тебе таки арена? – из глаз Изи смотрела грусть всего еврейского народа. – Ми шо, таки дальше хотим выступать?

– Кто и с чем? – спокойно до обреченности поинтересовался Федор, кивнул на ходоков. – Вся программа тут остается, но арену-то зачем плесени отдавать?

– Я на колесе уже хорошо кручусь, – вскинулся Сашка, моргнул и стушевался. – Хотя номера еще нет…

– И я крутиться учусь, уже много могу, – поддакнула ему Стаси, но тоже шмыгнула носом.

Федор вздохнул, закрыл глаза, похлопал ладонью по столу. Все молчали, понимая сейчас что-то будет.

– Фургоны продавать не дам! У нас в договоре, что прописано? Я первый могу выкупить вашу половину имущества.

– Да, – Джонатан кивнул, – выкупайте, отдадите практически все заработанные деньги. Вот – они ваши, – аналитик обвел рукой цирковой двор. – И что вы с ними будете делать?

– Мы остаемся здесь, – вступил в разговор Ло. – Робин со товарищи уезжают по железке. До Пирра можете индейцев нанять, наверное, Желчь дорого не запросит. А дальше кто их гнать будет?

– Зачем они вам, собственно? – с недоумением поинтересовалась Марья. – Разве как память о былом.

– Деда, – Сашка смотрел удивленно, – мы же решили, что будем в Чикаго развлекательный центр делать, а на него деньги нужны.

Федор молча смотрел на уговаривальщиков, но тянуло от него усталостью и насмешкой, как будто он хорошо так пошутил. Подкрутил ус и заявил:

– Вот именно! Потому я их выкупаю по той цене, что вам продавал, а уж дальше кто больше денег даст, тот и хозяин!

Полное офигение, наверное, так можно было назвать реакцию на слова Федора.

– Таки ты поц! – прихлопнул рукой по столу Изя. – Поиметь с них денег захотел?! А за новые номера будешь им платить?

– Так, эти прения уже достали, – хлопнул по столу уже Ник. – Я, как хозяин фургонов… И нечего тут фыркать! Договор купли-продажи кто подписывал? Я! Ну вот и … Значит, один фургон пойдет в приданое сестренке Ю.

– Тот, в котором Киа с Марьей живут, – тут же застолбила будущую собственность, молодая китаянка.

– У-у-у, – тихо прогудел Ник, воздев очи горе. – Второй пойдет в приданое Робину. И не возражай! – хотя Робин и не возражал, а просто выпялился от удивления. – Если кто из наших захочет купить еще фургоны, им по себестоимости, для остальных аукцион устроим.

– Мы еще два возьмем! – поспешил занять очередь Робин, а то за сестренкой Ю не успеешь. – Один жилой и один грузовой. Мы с Флорой только вчера говорили, что пастухам в таких «домах» было бы хорошо жить.

Федор сидел, беззвучно открывая и закрывая рот, как рыба, оказавшаяся на берегу.

– Хм, наверное, и мы один фургон тоже возьмем …– эдак задумчиво протянула Ю, – Или два…

– Ну, тебе-то оно на што?! – заявление китаянки вывело Федора из ступора.

– Чтобы было! – отчеканила та, но все почему-то посмотрели на Марью.

Та пожала плечами, скопировав у Ника взгляд в небо, типа, не была, не знаю, не участвовала.

– Не, Ю, – все же решила добиться объяснения Эни. – Зачем тебе еще-то?

– В аренду сдам, – коротко пояснила та.

– Так у нас же лучше купить, – не понял Дени.

– Это пока у вас есть! А потом, когда не станет, тот, кто не успеет, у меня снимет, – как первоклашке, разжевала ему Ю.

– Ой, вей! Маленькая сестренка таки имеет талант к гешефтам! – неподдельно восхитился Изя.

– Мда-м, – пробормотал себе под нос Гари. – Девочка-одуванчик, нежная и трепетная…

– Только палец в рот не клади, откусит по самые гланды… – так же тихо согласился с ним Оле.

– А гланды – это где? – живо заинтересовался тот самый одуванчик, сидящий на другом конце стола.

– Невс! Скотина, ты что, транслируешь?!

– Та-ук у нас онлайн ко-унфенция…– невозмутимо отмазался тот.

Федор достал из кармана свернутый вчетверо лист, развернул и положил на стол:

– Вот тут я написал, сколько себе оставим, сколько продадим…

– А лошади? – уточнил Ло.

– Вместе с фургонами можно продать, – враз постаревший Федор встал. – Нам с таким табуном не справиться, да и не уберечь…

– Я фигею, дорогая редакция! – тихо изумилась Марья. – Он же сначала, вроде, над нами поприкалывался, а потом так плохо стало…

Робин быстро глянул на нее, встал и широким шагом пошел вслед за владельцем цирка.

– Если честно – не ожидал… – признался Джонатан.

– И никакого крика и истерик…

– Ви-таки не поняли, – усмехнулся Изя. – Федор, наконец, выздоровел…

– Деда всю ночь сидел и считал, бормотал все время. Охрана, корма, возницы, и писал, писал… Потом руками лицо закрыл и заплакал, – Сашка мотнул головой. – Мне так страшно было… Ходоки виновато переглянулись.

– Да, ребята, уж очень мы возгордились своей продвинутостью, – вздохнул Гари. – А годами управлять таким непростым предприятием, как передвижной цирк, заметьте, успешно управлять!

– Это вам не пирожок скушать…

– Голова должна работать отлично и все нюансы на лету ловить и оценивать… – продолжил мысль Оле.

– Вот о том Изя и сказал.

– Хорошо, как все разрулилось, а то боялся, что разбитый кусок арены его доконает, – Ло глянул под стол, погрозил кулаком. – А ты, рыжий, в следующий раз, найди для бодания место помягче! Мне коленная чашечка очень дорога, как воспоминание о здоровой ноге!