Текст книги ""Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Наталья Шнейдер

Соавторы: Олег Кожевников,Андрей Потапов,Дмитрий Дывык,Елена Лоза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 286 (всего у книги 347 страниц)

–Те-уперь вдвоем пла-учут,– из темноты на кузнеца пялились два горящих, как фонари, глаза. – Хо-учешь послушать?

– Нет.

– По-учему? – полюбопытствовали, чуть притушив свечение.

– По-утому... тьфу! – Киангу совсем не хотелось объяснять, что сам он жутко разозлился бы, вздумай, кто подслушивать в такой момент.

– Оу-учень информативно,– фыркнул кот и удалился гордо, задрав хвост, обсыпанный мельчайшей светящейся «пылью».

Марья пришла не скоро. За задернутой занавесью спальни горел ночник, прикрытый сверху полотенцем, что делало его свет совсем рассеянным.

– Ну вот, почему не спишь? – она виновато улыбнулась, укладываясь рядом с мужем. Вздохнула, когда ее обняли и подгребли спиной к твердой мужской груди.

– Успокоила?

– Ага, поговорили за жизнь. Если много лет сжимаешь в себе пружину, когда-нибудь она распрямится и ударит... – Марья опять вздохнула. – А плакать беззвучно, чтобы детей не пугать, мы быстро учимся.

– Жаль Робина нет, он бы успокоил...

– Нет, Киа, – женщина, не оборачиваясь, покачала головой. – Робину она бы всего этого не рассказала. И знаешь, я сейчас поняла, что ваш мир к вам добрей, чем наш.

– И чем же? – изумился такому заявлению Кианг.

– Флора очень жалеет, что нет портрета ее погибшего мужа. Так хоть бы сыновьям показала, каким был их отец. Да и сама она уже забывает его лицо, пытается вспомнить, а видит Робина... Это ее так расстроило.

Кианг закрыл глаза и попытался вспомнить лицо своей жены-китаянки. Вдруг понял, что тоже вспоминает милую невысокую женщину, смех как колокольчик, но вот лицо...

– А у вас есть фотографии...

– И не только. У нас есть видео, объемное, яркое. Ушедший в ирий человек на нем жив, и, кажется, что вот сейчас он войдет в двери, засмеется и скажет: «Там такой дождь классный, айда в сад, побегаем!»

– О ком ты плакала? – мягко спросил Кианг.

– Брат двоюродный, погиб по-идиотски. Приехал домой в отпуск и полез абрикосы собирать. К нему прибежал его пес, немец, здоровый такой. Брат и скомандовал ему «лестница», чтобы залез к нему по приколу, а лестница сложилась. И тут братец, вместо того, чтобы спрыгнуть, повис на ветке, да вместе с той веткой полетел вниз. Там, под деревьями, земля была взрыхленной, и он видимо думал, что упадет на мягкое, но попал шеей на лестницу... Все в шоке были, сослуживцы, друзья, мы ни поверить, ни осознать не могли! Как так может быть?! Молодой, тренированный офицер и такая глупость, не может этого быть! – Марья вздохнула. – Я почту не смотрела дней десять. Просто не могла, писем, конечно, валом. Включила сортировку, оставила письма только от близких, а там письмо от брата. Написал вечером накануне. Знаешь, долго не решалась открыть, потом все же посмотрела... На экране дождь, со спортивной площадки разбегаются мужики. Брат за кадром хохочет, мол, на полосе препятствий так резво не бегают, а от дождя, гляди, как несутся.

Смотрела, а за окном тоже дождь льет... Вдруг показалось, что он где-то там, жив, что еще не приезжал! Нужно позвонить и предупредить, что-то сделать и всё исправится. Только понять, что... У меня тогда истерика была... Столько лет прошло, казалось, уже давно все успокоилось, а вот с Флорой говорили и так по сердцу резануло.

Жесткая мужская ладонь погладила ее по плечу, поцелуй пришелся за ухо:

– Ночь, черная лиса-оборотень, она поднимает со дна души боль и страхи. Утром встанет солнце, и новый день поведет нас дальше по дороге ... Спи.

Утро и правда смыло ночные переживания, а интенсивная зарядка и купание в озере окончательно взбодрили. За завтраком Федор Артемьич, как-то обреченно, даже без всегдашнего 'драйва', поинтересовался, и когда же цирк двинется дальше. Ведь до Сиэтла еще весьма и весьма далеко. Ходоки переглянулись, за этим неплановым, но таким шикарным отдыхом, мысль о еще далеком и трудном путешествии куда-то спряталась. Все просто отдыхали и наслаждались нетронутой природой, прекрасным местом и интересной компанией. Но, неожиданно для всех, ответила ему Зара, правда, в лучших традициях еврейского народа:

– А на кой тебе тот Сиэтл?!

– Ну, это... – Федор удивился до полной потери связности речи. – Они ж сами...

– Все уже приехали,– продолжила добивать начальство, и не только его, цыганка. – Вот у индейцев погостим и назад покатим.

– Зар, ты что, гадала? – предположила Марья, и цыганка согласно кивнула.

– Только про вас ничего не скажу, а вот цирк точно назад покатится.

– Как, назад?! А наш шапито? Его ж в Сиэтл увезли! – возмутился Федор.

– Нету нашего шапито, – Зара грустно развела руками. – Видела я в шаре, как вагон горел...

– Вот гад скользкий, не отправил вовремя! – возмутился Оле, еще тогда, на станции, косившийся на клерка. Федор побледнел и спал с лица.

– Да не переживайте вы так! Груз же застрахован и от потери, и от пожара,– поспешил его успокоить Ник. – Так что на страховку новое купите!

– Да нафига оно нужно?!– вдруг встрял Сашка. – Ставь его, потом разбирай! Вон, без него прекрасно представления даем!

– Чтобы ты понимал, – как-то скорей задумчиво, чем зло, осадил внука Федор, встал и ушел, но не к себе в фургон, а к соседям.

Народ разбрелся, впечатленный сообщением Зары. Чернокожие братья собрались в своем фургоне и что-то тихо обсуждали. Потом позвали к себе Флору и Робина и перетирали уже с ними. В лагерь вернулся Федор под руку с Таис, и тоже засели в фургоне, где принялись за обсуждение, иногда довольно бурно. Джонатан занимался с Мамичкой. Флора не отпускала младшенького от себя. Невс попытался проследить за непонятным бурлением в лагере, но получил приказ от Ло не подслушивать. И с недовольной мордой отправился «пасти» два рандомных объекта, уже попытавшихся накормить верблюдов хлебом. Новоиспеченные тетушка и племянница, Стаси и Сесси, тоже о чем-то шушукались с серьезными лицами. Желчь появлялся и исчезал, как тот чеширский кот, только улыбки за собой не оставлял, ибо улыбался редко.

Ходоки, весьма озадаченные новостями, попытались выяснить у Зары подробности гадания, но старая цыганка только руками разводила.

–Понятно, что ничего не понятно, – вздохнула Марья, поудобней усаживаясь на песке.

– Кое-что все же понятно, – не согласился с ней Ло. – После гостевания у индейцев мы с цирком расстанемся и дальше отправимся одни.

– Ой, ребята, посмотрите, какая прелесть, – восхитилась Марья, глядя на озеро, и быстренько достала наладонник. – Надо срочно сфоткать!

Скрытое бурление страстей не затронуло Медведя и сестренку Ю, они катались по озеру не первый раз, конечно, но от этого не менее красочно. Классическое индейское каноэ, на корме которого греб веслом классический индеец. Широкоплечий, смуглый, с вплетенным в тонкую косичку, тянущуюся от виска, орлиным перышком. А на носу суденышка изящной статуэткой сидела китаянка. В ярком шелковом наряде, держа на над головой шелковый же зонт. Полный сюр и фэнтези до кучи.

За обедом старший из братьев Джей, прокашлявшись, тихим басом объявил:

– Мы, это, подумали и решили, коли цирк, того, назад едет, то мы с братами наймемся к миссис Флоре. Место у нее хорошее, хозяйство справное, и она согласная, – он посмотрел несколько смущенно и добавил. – И отца с мамашей позовем, может, и оне захтять … – все остальное черное семейство согласно закивало.

– Я только рада буду таким работникам,– подтвердила свое согласие Флора. – А уж какая Таня повариха, так и вообще клад.

– Я сделал предложение миссис Флоре,– улыбнулся Робин. – И она его приняла. Надеюсь, вы все не откажетесь погостить на нашей свадьбе.

– Кхм...– Федор прочистил горло. – Мы, с моей дорогой Таис, тоже решили пожениться, как только доедем до первой же мэрии. И наши цирки объединяются в один.

За столом воцарилось несколько ошеломленное молчание от такого количества неожиданностей, вываленных за десяток минут. Хотя, если честно, все ожидаемо. Но высказать поздравления не успели, Стаси вдруг стукнула кулачком по столу и практически закричала:

– Я не хочу! Не хочу жить в борделе! – Таис нахмурилась. – Не хочу, чтобы снова приходили мужики и смотрели на меня жирно и противно! И называли маленькой шлюшкой!

– Подумаешь! Что тут такого, если девочки лишний цент заработают?!– у Таис аж ноздри раздулись от злости. – Ты что, девчонка, благородной себя возомнила? Так и благородные дуры в канаве оказываются. Ха! Видали мы таких!

– Человеком она себя почувствовала,– тихо возразил ей Оле, и дама вдруг замолчала.

– И я тоже не хочу прятаться в сундуке, когда пьяные мужчины хохочут и пыхтят. И слушать, как они обзывают девиц, а те, как дуры, хихикают! – вдруг поддержала новую родственницу Сесси, и почти выкрикнула. – Не хочу, чтобы меня щипали за задницу и называли маленькой сучкой! Я думала везде так, а тут не так! Я хочу как тут, а не как у нас... – и девочка вдруг разрыдалась.

– Я хочу стать врачом, как миссис Шварц, – глядя в пустую чашку перед собой пояснила Стаси. – Хочу, чтобы меня уважали, как Эни, как Марью...– она вскинула глаза на Флору. – Миссис Флора, Робин, можно я у вас на ферме останусь?! Я сильная и работать не боюсь. И мне прерии нравятся, тут солнечно и простор.

– Зимой в прериях мороз и ветер,– тихо сообщил Желчь, до этого момента молча наблюдавший за разговором.

– А в нетопленом фургоне зимой, думаешь, тепло? – вдруг заговорил Сашка, и голос его был глухим и совсем не мальчишечьим. Он смотрел прямо на индейца, но вряд ли его видел. – Когда приезжаешь сквозь метель в городок, а там никто не хочет смотреть на то, что осталось от представления. Потом приходит жирный джентльмен,– паренек выплюнул последнее слово как самое грязное ругательство. – И предлагает пять долларов за ночь с твоей сестренкой. Да еще добавляет, что, мол, этой сучке сделается, ей не впервой. А ей всего одиннадцать лет... Когда Потапыч плачет от голода, а у нас даже на буханку хлеба денег нет, и дед пьяный валяется.

Лица сидящих за столом застыли деревянными масками, никто не произнес ни звука. Только судорожно всхлипнула Стаси, разбивая тишину.

– Этого больше никогда не будет! – стукнул по столу кулаком Федор. – Я водку поганую в рот не беру!

– Не берешь! Да ить не по своей воле, док, вон, постарался! – ткнула пальцем в Ло цыганка.

– Благодетелей нашли! – окрысился Федор. – Да если бы им не нужно было из города убираться, так и не посмотрели бы на вас!

– А вот не надо ля-ля! – покрутил в воздухе пальцем Дени. – Командир на глодный скулеж Потапыча пришел, и услышал как Сашка его потерпеть уговаривал! Мы мишку и всех накормили, а к Якову Ло за просто так пришел, ничего не требуя.

– А потом полцирка отхапали...

– И тебя, шлимазла старого, из каталажки вытянули! – фыркнул Изя. Желчь с непроницаемым лицом переводил взгляд с одного говорящего на другого.

– Я у тети Флоры останусь жить! – вскочила на ноги Стаси и уставилась на деда. – А не разрешишь – сбегу!

– И я с тобой! – рядом встала Сесси.

– Ты гля, как быстро спелись, – улыбнулась Зара. – А я все думала, за что такую тихую девчонку Колючкой прозывают!

Неизвестно, чем бы закончился весь этот скандал, если бы на стоянке не появился Змей. И хотя он старательно держал покерфейс, тревогой от него так и разило, а еще злостью.

ГЛАВА 3

Парень вопросительно уставился на Желчь, а тот жестом предложил ему сесть на освободившиеся места за столом. Черное семейство Джеев, воспользовавшись паузой в неприятном разговоре тихо удалилось.

– Рассказывай,– приказал вождь.

– Капитан сбежал... – коротко доложил Змей.

– Подробности, – так же жестко приказал Ло. Остальные молчали, только в глазах девчонок появился испуг, да Сесси прикусила кулачок.

– Вчера вечером в украинский поселок прибежала твоя собака, – парень взглянул на Флору. – Подняла такой лай на площади, что народ сбежался. Твою собаку многие знают и подумали, что с моей сестрой случилась беда. Флай привела их на поляну, а там трупы. Шериф Мур в луже крови и Тоби тоже, но еще живы. Дали телеграммы во все городки, искали доктора Вилсона и Желчь. Доктора нашли, вместо Желчи поехал я, – отчет о происшествии выдавался в телеграфном стиле, коротко и по существу. А еще в правильной речи парня чувствовалась образованность. – Убиты все бандиты, кроме Капитана, девушка и помощники шерифа. Оба. Что произошло на поляне, понять не удалось, все следы вытоптаны селянами. Двоих бандитов и одного помощника шерифа добили выстрелом в голову. Девку ударом ножа в спину, точно в сердце.

– Профессионально,– тихо констатировал Оле.

– По следам вне лагеря: шериф Мур, уходил на охоту, там перед поляной валялись два индюка. Его подстерегли из засады. Следы Капитана и еще одного коня, идут до дороги и там теряются. Поселок он объехал и снова выехал на дорогу. Ехал в сторону Пирра.

– Он что, совсем дурак? – возмутился Робин. – Четверо бандитов и девка, а они втроем! Да еще его помощники – пацан да дед...

– От помощи моих, хм, рейнджеров он отказался, – ответил на невысказанный вопрос Желчь. – Медведь предлагал послать отряд молодых воинов, скрыто сопроводить и потренироваться. Желчь стал стар и его мысли уже не так быстры.

От мужика фонило таким недовольством собой и горечью, что Марья постаралась вопросом продолжить беседу:

– Что с Муром и Тоби?

– Док Вилсон сказал, что потеряли много крови, но нашли их вовремя.

– Ло, может, смотаемся туда? – предложил Гари.

– Зачем? Док Вилсон хороший врач, раз говорит, что вовремя нашли, значит, так оно и есть.

– А плазмы покапать там, антибиотиков вбухать, чтобы воспаления не было... – уточнил уже по связи Джонатан.

– И засветится по полной! Ну да, систему они еще не видели! И шприцов. Медбрат ты наш... – возмутился Ло. – Вот от кого не ожидал, так это от тебя!

– Добраться до Пирра у Капитана время было, а там вся страна перед ним,– хмуро заметил Робин. – Но портретик его у нас есть, в фас и в профиль, нужно отослать.

– На землях белых он не убивал, суд его не судил,– Желчь был так же хмур, как и Робин. – А на нашей территории ничего не доказано... Не будут его искать.

Разошлись молча. Осадок от разговора остался тяжелый. Как будто камень, зависший на краю кручи, идти под ним опасно, а нужно. И сорваться может в любую минуту. Кианг поманил Марью за собой, провел ее вдоль берега, помогая перебираться через валуны. Она ни о чем не спрашивала, просто шла куда ведут. Крошечный пятачок песка, буквально метр на полтора, был зажат отвесными черными скалами, уходящими в воду. С озера это место скорей всего не просматривалась, а солнце попадало в узкую щель только в разгар дня, как сейчас. Марья благодарно поцеловала мужа и, шагнув ближе к воде, уселась в “лотос”. Не сказать, чтобы Марья была рьяной поклонницей медитаций, но, попадая вот в такие уголки дикой природы, ее всегда тянуло сесть и впустить в себя тишину. Именно так она ощущала сам процесс, когда дыхание и сердцебиение замедляются. По телу разливается теплая радость, делая его прозрачно-легким и безграничным. Чувствуешь, казалось бы, каждую травинку, а еще присутствие чего-то большого и теплого. Тут, в этих горах, присутствие было почти осязаемым, а еще где-то вдали кто-то вздыхал, протяжно, со стоном. В стоне не было боли или тоски, такой звук получается, когда смачно зеваешь, разевая рот до хруста в челюстях. Марья попыталась потянуться сознанием туда, вдаль, но в ее пространство вторглось что-то фонящее мальчишеским азартом. Вылет из медитации на такой скорости вызвало вспышку раздражения и злости. На волне которой, надвигающийся сзади мужик, с протянутой к ее плечу рукой, получил все и сразу. Ол инклюзив, так сказать. Марья крутнулась, опрокидываясь на спину, автоматом входя в темп, одновременно, поймав кисть мужчины в болевой захват, потянула, используя его же инерцию, вниз. Впечатала ступни в живот и швырнула через себя. Тяжелое тело рухнуло в воду, подняв тучу брызг. Марья, поднявшись на ноги, следила, как индеец ворочается на мелководье, похожий на большую черепаху. Но желания помочь у женщины не возникло, как и оборачиваться к стоящему сзади мужу. Индеец таки перевернулся, поднялся на четвереньки, плотное тело, облитое мокрой рубахой, содрогалось от кашля. Длинные волосы, с которых текла вода, завешивали лицо, но узнать Желчь труда не составило. Марья убедилась, что индеец уже почти продышался, и все же обернулась к Киангу.

– Ну что, муженек, ты еще не получил от меня ни одного семейного скандала? Так сейчас мы это исправим.

От Кианга, только, что излучавшего веселье и гордость за жену, потянуло недоумением. А когда Марья медленно уперла руки в бока и прищурилась, напрягся.

– Может, не надо... – недоумение стало еще отчетливей.

– Не-а, я уже настроилась, – она покачала головой. – И очень хочется знать, почему ты не прикрыл мне спину?

– Желчь очень хотел посмотреть тебя в деле, – Кианг пожал плечами. – Вы же с Эни перестали спаринговать. И тренировки со знакомыми партнерами это одно, а вот так, внезапно...

– Прямо-у-й приказ командира, – Невс, как тут уродился, и тут же голосом Ло воспроизвел. - Никаких спаррингов, девушки, не отсвечивайте, нафиг. И вообще, постарайтесь выглядеть нормальными женщинами.

– Так что, спасибо тебе, муженек, что помог и не отсвечивать, и нормальной женщиной выглядеть. – Марья обернулась, Желчь уже стоял на ногах и осторожно шевелил плечами. – Как видишь, этот посмотрел во весь рост.

– Он же ничего такого... Только палочкой до плеча дотронуться хотел, – пояснил Кианг, недоумевая, и чего жена злится.

– Палочкой?! – глаза у Марьи стали круглыми. – Дотронуться?!

– Ну, не ножом же...

– Где палочка?! – она поискала на земле, увидела резную палочку в две ладони длинной, украшенную перышками. Однако резко оживший Желчь был явно против и постарался схватить свое имущество первым. Но первым поспел Невс, он подхватил палочку зубами и взметнулся куда-то вверх, только перышки трепыхнулись. Люди стояли, задрав головы, а рыжий паразит сидел на совершенно незаметной снизу каменой полочке и с интересом смотрел низ. Марья зыркнула на хмурого индейца, шагнула к мужу:

– Ты хоть знаешь ЧТО это за палочка?! – она тыкала мужа пальцем в грудь за каждым словом. – Ты хоть знаешь, ЧТО это значит!?

Муж смотрел недоуменно, да и в эмоциональном фоне царило все тоже незамутненное непонимание. А вот от Желчи тянуло хмурым недовольством, вопрос женщины он не пропустил и насторожился. – Так вот, милый мой! Прикоснуться к плечу врага ЭТОЙ палочкой, значит взять в плен его душу. И во время войны воин часто выбирал смерть, чем касание ЭТОЙ палочкой, – посмотрела на ошеломленного мужа, покивала головой и повернулась к индейцу. – А вас, Красный Ходок, надо было приложить покрепче, чтобы неповадно было проверки на вшивость устраивать! И в следующий раз получите по полной.

– Он сейчас получит, – сообщил Кианг, отодвигая Марью в сторону, но она крепко ухватила его за рукав и рявкнула:

– А ну стоять! Боя быков нам только и не хватало!

– И поби-утой морды одного-у из во-уждей,– откомментировал Невс. – Хотя-у синяк под гла-узом ему бы пошел!

– Давай, ты не будешь изображать защитника слабой женщины! Я и сама как-то могу ему, – она мотнула головой в сторону индейца, – физиономию отформатировать!

– Теперь Желчь это знает, – вставил свои пять копеек мокрый проверяльщик.

– Только я мальчишек бить не люблю... – Марья, махнув рукой, повернулась и ушла, бурча под нос что-то о такой шикарной медитации, что ей обломали эти мальчишки.

Мужчины остались стоять друг напротив друга. Кианг смотрел на вождя вопросительно. Тот, сделав неопределенный жест рукой, стал оправдываться:

– Сейчас не война, и твоя скво не враг Желчи.

Они подняли головы на Невса, прижимающего девайс одной лапой, а второй – осторожно трогающей перья.

– Кис, кис, кис, – осторожно позвал Желчь. Невс посмотрел на индейца, потом обернулся, взглянув себе за плечо. Явно проверяя, не вылезло ли чего из скалы, и это не ему, Невсу, кыскают, а тому, вылезшему. Но за плечом кроме камня ничего не наблюдалось. Вновь обернулся к Желчи, и на его морде читалось без перевода: «Это шо, мне?! Ну ты, мужик, даешь!»

– Невс, будь любезен, отдай палочку хозяину, – очень вежливо попросил Кианг. Рыжий, секунду подумав, смахнул требуемое вниз. Сам же длинным прыжком сиганул в сторону, только хвост мелькнул между камней.

– Он ваш дух хранитель, – Желчь, смотрел вслед Невсу.

– Иногда хранитель, а иногда... – покачал головой Кианг. – А почему мы мальчишки, не спрашиваешь?

Индеец покачал отрицательно головой, мужчины переглянулись и расхохотались.

Явление мокрого индейца удивления не вызвало, Марья уже рассказала об инциденте, а вот ехидные улыбочки никто и не прятал. Желчь приезжал в цирковой лагерь налегке, без особой поклажи, и сменной одежды у него не было. Послеобеденная жара быстро высушит развешенную на веревке одежду, но не сидеть же Желчи, завернувшись в простыню. Не комильфо как-то, уважаемый человек все же. Эни попыталась пойти по проторенной Марьей дорожке – обобрать Ло. Но тот поползновения пресек, а вождя, прямо в простыне, забрал в свой фургон. На предмет диагностики. Желчь стал, было, отнекиваться, но встретившись с жестким взглядом доктора, смирился. На груди пациента расцветали два синяка, стремясь слиться в один большой. Пока что в них легко просматривались следы Марьиных ступней. Ло смотрел на показание диагноста и только головой качал.

– Повреждений нет, ушиб грудной клетки, но и все,– сообщил Ло, хмурясь. – Сейчас смажем синяки, чтобы скорей сошло, и боль снять...

– Боль не нужно, – индеец тоже слегка нахмурился. – Желчь заслужил...

– Да кто бы спорил, что заслужил! Только у меня два в одном: и боль и синяки, – док развел руками. – А вообще, ну вот что это за ребячество? Уж от кого не ожидал, так от вас с Киангом. Хотелось подраться, так скажи Марье! Она бы тебя поваляла и даже со всем удовольствием. А так и сам получил, и ей кайф обломали, – Ло покосился на Желчь, от которого уже всерьез несло недовольством. Видать, давно мужика никто не строил в три ряда.

– Мой брат слишком молод...– холодно выдал вождь и многозначительно замолчал.

– А хоть бы и молод! Что, неправду сказал? – Ло сложил руки на груди. – Вот, точно Марья вас мальчишками обозвала. Мальчишки и есть!

– Она знала, что я не враг. Как? – этот вопрос почему-то очень интересовал индейца.

– Так, – Ло ехидно усмехнулся, он решил просветить собеседника. Все равно об этом нужно будет рассказать вождю, то почему бы и не сейчас. – Все ходоки, тезка ты наш, слышат чувства людей, злость, радость, страх... А у тебя такой азарт был, как будто пацан за яблоками к соседу в сад лезет, – командир полюбовался обалдением на лице вождя и добил. – Это так Марья почувствовала, она же сама за теми яблоками лазила...

В семейном фургоне

–... ну, лазила и чего?! – Марья пожала плечами.

– У вас что, своих яблок не было? – удивился Кианг.

Марья тоже удивилась, она-то ожидала возмущения, по типу, как девочка по чужим садам может лазать?! Ужос, ужос!

– Почему? Были! Но у соседа яблоки спели на целую неделю раньше!

– А он вас ловить не пытался? – с каким-то нездоровым любопытством уточнил китаец.

– Не, не ловил. Только полосу препятствий, простенькую, делал. С краской, – Марья ностальгически улыбнулась. – Ямку замаскирует, в нее ногой провалишься, хлоп! и тебя облило по колено красочкой. Значит, дальше уже ковыляешь на одной ноге, с помощью друга. Растяжечку не заметил – все пузо в краске, уже народ тебя на руках потащит.

– По краске виновных находили и наказывали? – высказал свой вариант дальнейших событий Кианг.

– Ну, да. Разбор полетов такой был, что ух. Деды всю кровь выпивали, а потом еще и тренироваться заставляли... Ловушки обезвреживать. В темноте, на ощупь.

– Марь, вас что, с детства воинами делали?

– Киа, тебе сколько было, когда тебя стали тренировать?

– Четыре...

– Не, и он еще возмущается! Нам тогда уже по двенадцать – тринадцать было! Здоровые лбы...

– Ма-а-а-рь... Ты уже не злишься? – Кианг выглядел виноватым.

– Уже нет, – женщина вздохнула. – Но жаль, такой момент испортили.

– Так до ужина еще время есть, можно...

– Нельзя,– она покачала головой.– Так уже не будет. Понимаешь, я редко медитирую, и всегда меня Рыж стережет, чужого не подпустит... Сегодня я на тебя понадеялась, но вот, не срослось...

Кианг сжал челюсти так, что желваки на скулах заходили.

– Кто-у такой Рыж? – на подоконнике нарисовался Невс, спрыгнув сверху легко и совершенно бесшумно.

– Мой акита-ину, – Марья улыбнулась и почесала кота за ухом. – Такой же рыжик как ты. Знаешь, вы бы подружились.

– А почему про-усто Рыж, а не Реджи-у-нальд Спотык шестой? – съехидничал кот.

– Тогда уж тринадцатый – родился он тринадцатым, – смеясь, пояснила Марья. – Последним, маленьким таким и дохленьким. Его заводчица выбраковала, – женщина провела себя ребром ладони по горлу. – А я выпросила, но без документов, и вообще, обещала не говорить, откуда псина, чтобы питомник не дискредитировать.

– Чего не…? – привычно попросил уточнить Кианг.

– Ну-у-у, – Марья попыталась быстро подобрать синоним, – чтобы они не потеряли лицо. Кстати, Рыжем я его зову, когда настроение какое-то особое, а так-то он Бари. Намаялась я с малявкой, пока он выправился и вымахал в такого здоровяка. Пару лет назад встретили мы на прогулке хозяйку питомника. Посмотрела она на него, одобрительно так поцокала, и выдала, что я, мол, молодец, избавилась от задохлика и взяла нормальную собаку. А потом верить не хотела, что это тот самый задохлик.

Женщина почесывала Невса за ушами, как обычного кота, и тот жмурился и рокотал, потом опрокинулся на спину и подставил брюхо. Кианг поморщился, глядя на развалившуюся на столе тушу, и Невс, приоткрыв один глаз, сообщил:

– Моя-у шкура почище вау-ших рук!

– Вот выпендрежник, – засмеялась Марья. – Невс, а тебе, и правда, приятно или ты просто отрабатываешь поведенческую программу?

– Ты уже-у спрашивала, – кот хитро сощурился.– Теперь при-уятно. Ты любишь рыжих, – констатировал он.– А му-ужа выбрала не рыжего. Поу-чему?

– Люблю рыжих, – Марья уже хохотала. – Только на четырех лапах и с хвостами, а у моего мужа хвоста нет. – Посмотрела пристально на Кианга и задумчиво так выдала.– Вот приедем домой, и уговорю тебя покраситься в рыжий цвет...

– Нет! – Кианг даже подобрался, представив себе это непотребство.

– Для любимой жены жалко, да? – Марья надула губы, изображая избалованную барышню, заканючила.– Ну, пожалуйста, ну хоть хвостик на косе!

– Ва-у, бу-удешь такой глау-мурный, – фыркнул Невс, спрыгивая за окно.

Бари. Он же Рыж.

На ужине, в кои-то веки, присутствовали только свои. Миссис Флора забрала ужин в фургон, и Робин ушел вместе с ней. Индейцы, все трое уехали, никого не ставя в известность, куда и на сколько. Это возмутило только повариху Таню. Она приготовила ужин на них тоже, и куда теперь девать лишнее?

–Таня, солнышко, не огорчайся! – успокоил ее Оле. – Мы с удовольствием добавку съедим. Ты, главное, по тарелкам все лишнее разложи.

– А они среди ночи приедут, и чем я их кормить буду? – вдруг пошла на попятный Таня.

– Ничем, – Марья нахмурилась. – Им тут что, круглосуточный ресторан? Уехали с ужина, не сказали когда вернутся? Ветер в спину! Будут завтракать, а уж если сильно припечет, то чаю им сделаем. Хлеб есть, тушенка тоже, так что, не помрут до утра.

– Сса-а! – в два голоса зашипели ящерки. – Туш-шенка! Тоше хотим!

– Ну и мы не против присоединиться, – хмыкнула вторая парочка родственников. Третья согласно захихикала.

– Ребят, вас послушать, так бедненьких не кормят! – изумился Джонатан.

– Туш-шенка, – Фен мечтательно закрыла глаза вторым веком.

Перешучивание за столом абсолютно не мешало всем усердно работать вилками и ложками, тут уж кто к чему привык. В присутствии индейцев такого откровенного стеба себе не позволяли. Зная, что у лакота во время еды разговаривать не принято. Хотя это индейцы у нас в гостях, так что пусть терпят.

– И пока нашей комиссии по проверке на вшивость нет, самое время обговорить дальнейшие наши планы, – предложил Ло.

– Да какие планы, – Федор сложил руки на груди. – Завтра поутру двинем уже, наконец.

– И, в связи с этим, тебе, Таня, нужно убрать и спрятать всю посуду, что сама жарит-варит. Марья, помоги заскладировать, и нашу печку тоже, – Ло посмотрел на недовольную повариху и развел руками. – Там будет слишком много любопытных и внимательных глаз. Чтобы тебе легче было, нагружай больше дежурных. А то ты все сама стараешься делать.

– Дак теперь-то буду, – молодая женщина вздохнула как-то обреченно.

– Слушайте, ну поставим кухню так, чтобы в уголке, как тут, и, если кто зайдет, сразу гнать! – пожала плечами Марья. – Ну, кто что поймет-то? А и поймут, опять же, что с того?

– Мы и так столько наследили, что ой! – вздохнул Джонатан. – Будет еще и посуда…

– Ладно, но девушки, там, в гостях, постарайтесь выглядеть безобидно, как рядовые белые дамы, – командир усмехнулся. – С поправкой на цирковые реалии.

– Это что, если нас задирать начнут, желе из себя изображать? – возмутилась Эни.

– Постараться уклоняться от конфликта и одеваться в юбки...

– Еще чего! Подолом по горам мести? – теперь уже возмущалась Марья, но, подумав, выдала решение. – Юбка-брюки самое то, да и шаровары сойдут.

– На празднике придется в платьях быть,– не согласился с ней командир.

– Разве, что на свадьбе...

– И оружие не носить на виду, – продолжил перечень требований уже Джонатан.

– Веер на поясе никто за оружие не примет, – не согласилась с ним сестренка Ю.

– Веер можно, а все остальное в скрытое ношение. Заодно и молодежь в поле потренируется.

– И категорический приказ – в канал не гадить! – Ло обвел всех строгим взглядом.– Услышу хаханьки, посажу Невса фильтром.

– Ну да-у, как что, так срау-зу Невс крайний... – по крыше ближайшего фургона скрежетнули когти.

Народ переглянулся, пожал плечами и заметно опечалился.

– Вам-то пофиг, а непривычный народ может и заржать! Объясняйся потом...

Народ вздохнул и признал правоту командира.

– Это по ближайшему, а вот потом... О, Робин… – и обращаясь уже к нему, уточнил. – Вы народ принимаете к себе на работу и прожитие?

– Да, – кивнул Робин.– Хорошие работники всегда нужны. Только вот зимовать им придется в тесноте. Дом построить не успеют.

– А в таких фургонах перезимовать? Если их в какой сарай загнать? – поинтересовался Гари.

– Эй! Фургоны не трожьте, они мои! – Федор появился из темноты, как ниндзя из засады.

– Если вы не забыли, то половина наши,– напомнил Ник.

– Это ты забыл, так я напомню! По договору, я первый могу выкупить, и, ежели продавать надумали всяким, то я куплю! – Федор довольно улыбался, но под взглядами всяких и не всяких почувствовал себя неуютно.