Текст книги ""Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Наталья Шнейдер

14

– Хоть бы в кустики отошли, прежде чем сосаться! – проворчал старческий голос совсем рядом. – Кипятком вас разливать, что ли, как кошек по весне?

Я подпрыгнула, кровь бросилась в лицо, словно меня в самом деле обдали кипятком. Шарахнулась от Родерика, сумка, будь она неладна, снова подвернулась под ноги. Я полетела спиной вперед, уже успев представить, как снова со всей дури грохаюсь оземь, когда меня подхватили сильные руки.

– Придется поучить тебя падать, – невозмутимо сообщил Родерик, выпуская меня из объятий.

– Падать он поучит! На спину! Совсем стыд потеряли! – продолжал разоряться голос.

– Насколько я помню, ночной сторож должен блюсти имущество университета, а не нравственность студентов. – Родерик посмотрел куда-то поверх моей головы. Я оглядываться не осмелилась, сгорая от стыда. – Займитесь своим делом.

Не дожидаясь ответа, он подхватил с земли мою сумку, одновременно взяв меня под локоть, и повлек прочь. Вслед нам неслись сетования на нашу безнравственность и невоспитанность.

Какое-то время висело неловкое молчание – или это одной мне оно казалось неловким? Когда я осмелилась посмотреть на Родерика, тот выглядел совершенно спокойным. Будто и не случилось ничего.

Впрочем, нет. Он прибавил шагу, словно торопился от меня избавиться.

Стыд-то какой! Я ведь почти позволила себя поцеловать. Да что там, я ведь хотела, чтобы он меня поцеловал, и вовсе не от любопытства, каков он, настоящий поцелуй. Парень, с которым и суток не знакома! Неудивительно, что он со мной разговаривать не хочет.

– Извини. – Я прокашлялась. – Я…

Слов по-прежнему не хватало.

– За что? – улыбнулся он.

И что, спрашивается, ему ответить? За то, что я на тебя повесилась, давая повод думать невесть что?

Я снова прочистила горло.

– Неважно.

Мы снова замолчали. Я тихо радовалась, что фонарей в парке не было или их уже потушили и лишь свет от входа в корпуса да луна не давали дорожкам погрузиться в полную темноту. Хотя я бы предпочла кромешную темень, хоть лица видно не будет.

– Спасибо, что помог, – сказала я, когда тишина стала вовсе невыносимой. – Дальше я сама дойду.

– Доведу. Жаль, что скоро закроют двери и приходится торопиться. Вечер чудесный, а компания еще лучше.

Я неловко улыбнулась. Хотелось верить, что это не просто вежливость и спешит он, только чтобы не ночевать на улице.

– Тогда тем более иди. Еще не хватало, чтобы ты из-за меня ты не попал в общежитие.

Он негромко рассмеялся.

– В первый раз, что ли? Главное, тебя вовремя довести.

Нет, я не буду думать, по какой причине он не всегда ночевал в своей комнате.

– Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.

– Нори, я взрослый мальчик. Разберусь.

Несмотря на мягкость его тона, настаивать мне расхотелось. Но я попробовала:

– Из-за меня ты уже нажил себе врага. Не хватало еще добавлять неприятностей.

– Не из-за тебя, а из-за него самого, – наставительно сказал Родерик. – Барон Вернон-младший – идеальное подтверждение гипотезы, будто интеллект передается по материнской линии. Его отец, умнейший человек, женился на девушке вдвое младше себя, очень красивой, но до изумления неумной.

Он не договорил, но и так все было ясно.

– Как можно жениться на дуре! – не удержалась я. – О чем с ней разговаривать?

Родерик рассмеялся.

– Он с ней и не разговаривать собирался.

Я залилась краской, сообразив, на что он намекает, и поторопилась сменить тему:

– Это ты подбил Бенедикту второй глаз?

– Не я. Хотя руки чесались, признаюсь.

– Он будет мстить.

– Наверняка будет, – пожал плечами Родерик. – Поэтому не ходи одна.

– Вообще-то я про тебя.

Он пожал плечами.

– Я не боюсь.

– Я боюсь.

– Не бери в голову. Я поступил так, как счел нужным, мое решение – мои заботы. Бенедикт не страшнее изначальных тварей, так что его ненависть я как-нибудь переживу.

За разговором я и не заметила, как мы остановились у дверей общежития. Я забрала у Родерика сумку.

– Спасибо.

– Погоди. – Он достал из кармана кристаллы, которые уже пытался подарить мне сегодня. – Возьми.

– Родерик, ты и так сделал для меня сегодня столько, что я не знаю, как расплатиться. – Я заставила себя заглянуть ему в глаза. Чувствовала я себя удивительно неловко – а еще твердят, будто говорить правду легко и приятно. Бессовестно врут! – Но если за помощь я смогу отплатить ответной помощью, если она тебе понадобится, то это…

– Нори, перестань, – перебил он меня. – Заготовки для артефактов продают в лавке горстями. Обычные стекляшки. Работать с ними сложнее, чем с камнями и драгоценными металлами, зато не жалко испортить. А заклинания накладывал я сам, так что они не стоили мне ничего, кроме капли времени и сил. Через пару лет, после курса продвинутой артефакторики, сама сможешь делать подобные и сбывать в городских лавках. А пока – просто возьми. Повторяю, они ни к чему тебя не обязывают.

Может, он не врет? В конце концов, один из этих двух артефактов предназначен моей соседке, имени которой Родерик пока не знает. Никто же не будет дарить совершенно незнакомой девушке дорогую вещь?

Уловив мои колебания, Родерик вложил кристаллы мне в ладонь, и от этого прикосновения словно маленькой молнией пробило.

– Спасибо, – прошептала я внезапно севшим голосом.

– Не за что, – улыбнулся он, обнял меня за талию, притягивая к себе, но прежде, чем я успела как-то отреагировать, за спиной распахнулась дверь.

– Немедленно заходи, – велела мне сторожиха. – Я активирую заклинание, закрывающее дверь.

Родерик отступил.

– До завтра, Нори.

– До завтра, – кивнула я. Шмыгнула в дверь, сама не понимая, что чувствую – то ли облегчение, то ли разочарование.

Силы оставили меня уже на первых ступенях лестницы. Сумка с учебниками весила, кажется столько же, сколько я сама; я взбиралась наверх медленно, точно старуха, то и дело перекидывая ремень с плеча на плечо. Легче ноша от этого не стала, и ноги резвее не понесли, я добилась лишь того, что снова заныло плечо.

Неужели этот безумный, невероятно длинный день наконец-то закончился!

Я ввалилась в комнату с одной мыслью – закинуть учебники в шкаф и упасть на кровать. Но совершенно забыла про соседку.

Едва я перешагнула порог, Оливия подхватилась со стула.

– Я уже начала волноваться! Что тебя так задержало?

Устав тащить на себе неподъемную тяжесть – даром что у боевиков учебников было вдвое меньше, чем у целителей! – я бросила сумку на пол, вызвав, кажется, маленькое землетрясение. Поволокла ее к шкафу за ремень, наплевав, что дорогая вещь трется и пачкается о доски пола.

– На тебе лица нет! Лианор, что случилось?

В ее голосе было столько искреннего беспокойства, что у меня не повернулся язык огрызнуться, дескать, не твое дело.

– Устала. Дисциплинарная отработка в библиотеке. Три часа таскала стопки учебников.

– За что?

– Ни за что, – буркнула я, ожидая выговора – мол, ни за что бы не назначили. Но Оливия только сказала:

– Бывает. Есть хочешь? Я принесла булочек из столовой. И заварила чай.

Я огляделась. Пока меня не было, соседка времени не теряла. В комнате появилась изящная, но на вид удобная конторка, рядом с письменным столом возникла тумбочка, шкаф развернулся, отгораживая кровать и одновременно давая место умывальнику. Как все это поместилось на небольшой половине комнаты, было совершенно непонятно. Мало того, на окнах теперь колыхались от сквозняка вышитые занавески.

Я устыдилась. Пока я била морду и разбиралась с прилетевшим за драку наказанием, нормальные люди приводили в порядок свое – ну и мое заодно – жилище. Пусть даже «приказав» – но Оливия позаботилась о том, чтобы комната перестала быть безликой, а мне это даже в голову не пришло.

Впрочем, у меня никогда не было ни своей комнаты, ни своего дома.

– Если хочешь, давай передвинем что-нибудь на мою сторону, чтобы тебе не было тесно, – предложила я.

– Мне вполне удобно. Но если ты не против, я бы еще поставила ширму, чтобы спрятать за ней умывальник. Когда всего две мыльни на весь этаж, иногда проще создать и нагреть воду, а потом вынести таз.

– Ты права. И мебель все же можно распределить равномерно. – Я обернулась к Оливии, держа в руках стопку учебников. – Переставим все сейчас, пока я не разобрала вещи?

– Нас же предупреждали не швыряться мебелью и не петь песни по ночам, – улыбнулась она. – Завтра. Остаток вечера предлагаю посвятить чему-то мирному и успокаивающему вроде подгонки твоего мундира.

Мирному? Успокаивающему? Да я просто не знаю более раздражающего занятия, чем шитье. Я застонала, ткнувшись лбом в полку шкафа. Мундир, будь он неладен! Надо хотя бы примерить, чтобы оценить масштабы проблемы. Плохо сидящий верх – а на мне он совершенно определенно будет плохо сидеть – я как-нибудь переживу. Но если штаны начнут спадать, вот будет катастрофа.

Или подпоясать их ремнем, предназначенным для библиотеки, и вся недолга?

– Да ну его, – проворчала я, разворачивая и встряхивая мундир.

Этот, кажется, для занятий физподготовкой – не заужен в талии, и рукава вшиты так, чтобы не мешали двигаться.

Колючая шерсть, совсем не такая на ощупь, как на мундире Родерика. При этой мысли щеки совершенно некстати налились жаром. И все же что между ним и Оливией? Впрочем, какая разница, со мной-то у него точно ничего серьезного быть не может, оно и к лучшему, что поцелуй остался несостоявшимся. И думать от нем сейчас вовсе незачем.

– Кажется, это ничем не исправить. – Я снова встряхнула мундир. Даже моих невеликих познаний в швейном деле хватало, чтобы понять – экономили не только на ткани, но и на работе. Стежки разной длины, кривые строчки. – Да и неважно это на самом деле. Мы же не на бал собираемся.

– А если не на бал, можно уродовать себя неподходящими вещами? Одежда должна украшать, а плохо сидящий мундир никого не украсит.

Внутри шевельнулось глухое раздражение. «Должна украшать». Это графиня может пошить себе новое платье, чтобы оно ее украшало, а для меня одежда – способ прикрыть наготу, ну и согреться, когда холодно. Чистая. Целая. А если новая, как эта, – так и вообще замечательно. Главное штаны не потерять.

Ремня к ним, к слову, не полагалось – только широкий кушак, которым мою талию можно было обмотать раз шесть. Впрочем, и он вполне удержит штаны на месте.

Но примерить все же придется. Навскидку штанины были длиннее положенного не меньше чем на ладонь, и подогнуть низ никто не потрудился. Наверное, рассудили, что длинное – не короткое, кому как надо, тот так и сделает. Для того портниха и сидит. А мне придется самой ковыряться с иголкой, даром что после сегодняшнего дня глаза слипаются.

– Пойду освежусь, – сказала я, доставая из шкафа платье, которое носила в приюте – о домашней одежде для студентов никто не позаботился.

Оливия сейчас была не в атласе, в котором я ее впервые увидела, а в платьице в цветочек, которое в сочетании с кудряшками и улыбкой делали ее облик простым и милым. Только я помнила, как она облила холодом Бенедикта, и поддаваться этому очарованию не торопилась. Не то чтобы угловатый не заслужил, но и я не божественная вестница, и кто знает, какой мой недостаток покажется графине непростительным.

Ох, совсем забыла!

– Прости, что сразу не поблагодарила за то, что вступилась за меня, – сказала я, обернувшись в дверях. – Спасибо.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Барон вел себя неподобающе. Возвращайся скорее, и займемся примеркой.

15

По дороге к мыльне я попыталась придумать с десяток вежливых способов отказаться от заботы Оливии. Ссориться с ней не хотелось: все-таки нам жить в одной комнате. Но если она всерьез решит подгонять все детали костюма, мы провозимся до утра. Вежливые формулировки в голове не складывались – слишком много этой самой голове сегодня досталось впечатлений, и работать она отказывалась совершенно. Так что я бросила это бессмысленное занятие.

Я ожидала, что в мыльне, как в нашем приюте, будут бочки с холодной водой и чан с кипятком, в который время от времени нужно подливать воду и разводить огонь, лавки вдоль стены с водруженными на них тазами. Но вместо привычной обстановки помещение внутри оказалось разделено перегородками на загончики, в каждом на высоте поднятой руки из стены торчала лейка, а примерно на уровне пояса в отделанную гладкой плиткой стену были врезаны две полусферы размером с кулак – синя и красная. Лавка у стены, впрочем, тоже была – только тянулась она вдоль одной стены. Я бросила туда вещи, подошла к странным приспособлениям. Как назло, никого, кроме меня, в мыльне не оказалось, даже подглядеть, что это за штуки и как ими пользуются, было не за кем.

Подойдя к стене, я кое-как достала до лейки кончиками пальцев. Капли воды тут же потекли по запястью, залив рукав. Значит, они для воды, а как ее вызвать? В чане с горячей водой был кран с рычагом. В рукомойниках – стержень, который следовало подтолкнуть. А здесь – только странные штуки на стене. Я коснулась красной полусферы, потом синей. Ничего. Нажала на них – тоже без толку. Попыталась повернуть – пальцы скользнули по гладкой поверхности, и меня окатил поток ледяной воды.

Ругнувшись, я отпрыгнула назад, каким-то чудом не поскользнувшись на гладком полу. За спиной засмеялись.

Я оглянулась, ладонями стирая воду с лица. Незнакомая брюнетка разглядывала меня, словно таракана.

– Очередная деревенщина, никогда водных артефактов не видевшая, – фыркнула она.

Проплыла к дальнему углу и начала раздеваться, обращая на меня внимания не больше, чем на гипотетического таракана.

Водные артефакты! Конечно, я их никогда не видела, слышала только, что богатеи заводят себе такие. Даже удивительно, что кому-то пришло в голову установить их в общежитии для студентов.

Впрочем, на факультете артефакторики наверняка учат делать подобные вещи. Поэтому университету разнообразные артефакты могут обходиться гораздо дешевле, чем обычным горожанам. Взять хоть те два кристалла, что зачаровал и подарил мне Родерик. Кстати, надо отдать один Оливии сразу, как вернусь.

Я убрала с лица мокрую прядь, мысленно выругалась. Ладно, одежду я в любом случае сменю, а вот мыть голову я сегодня не собиралась. С волосами мне повезло – длинные, ниже талии, густые, коса получалась в руку. Или не повезло, как посмотреть: чтобы просушить и прочесать их после мытья, требовалось полдня, а если заплести недосушенные, голова казалась такой тяжелой, что начинала ныть шея. Впрочем, отрезать их я не согласилась бы – единственное мое украшение, так что, наверное, все-таки повезло. Если не считать сегодняшнего вечера.

В дальнем загончике полилась вода. Я покосилась туда, но темноволосая то ли случайно, то ли намеренно встала так, что штуковины в стене я не видела. Что ж, попробую еще раз, все равно терять уже нечего.

Открылась и закрылась дверь, обдав меня сквозняком сквозь промокшую одежду.

– Помочь? – поинтересовалась рыженькая девушка, опуская на лавку стопку вещей. – В первый раз почти все обливаются, если некому подсказать.

– Да, пожалуйста, – кивнула я.

Оказалось, все просто. Синий регулировал холодную воду, красный – горячую, а чтобы усилить или уменьшить поток, нужно было погладить сферу нужного цвета сверху вниз или снизу вверх, а хлопнув ладонью по любой из них, можно было остановить воду.

Я не удержалась от того, чтобы какое-то время просто не постоять под теплыми струями, ощущая, как вода смывает усталость и дневные заботы. Все-таки магия – совершенно чудесная вещь, насколько же она облегчает жизнь!

Среди выданных мне учебников было тонкое пособие под названием «Бытовые заклинания», и если в библиотеке я мысленно фыркнула, то сейчас решила: кто бы ни составлял программу обучения, он знал, что делал. Разница между обычной мыльней, куда в банный день все старшие воспитанники носили воду ведрами, и этим чудом, когда теплая вода льется просто из стены, потрясала. Я не знаю, что такое бой – драки не в счет, – но наверняка после него куда лучше возвращаться к горячему очагу с едой и сухую теплую постель, а не есть всухомятку и заворачиваться в ледяное от сырости одеяло.

Если, конечно, останутся силы колдовать. Но, опять же, разве артефакты не именно для того и нужны – чтобы экономить силы? Или вот взять хоть повязку: без магии мне пришлось бы ходить грязной или искать кого-то, кто ее сменит после мытья, а так госпожа Агнес не обманула: едва я вытерлась, как ткань стала сухой и чистой. Интересно, как держится это заклинание и нельзя ли наложить его на одежду? Надеюсь, узнаю в свое время.

– Извини, что влезаю, но я учусь на целителя и успела насмотреться. – Рыженькая, которая только что вышла из-под лейки, тронула меня за руку, совершенно не стесняясь ни своей, ни моей наготы. – Не знаю, кто тот парень, что устроил тебе это. – Она демонстративно перевела взгляд с повязки на мой живот, переливавшийся разными оттенками синевы. – Но найди повод расстаться с ним, пока не поздно. Если он так обходится с невестой и твои родители не вмешиваются, жене и вовсе жизни не даст.

– Это не мой жених, – растерялась я. Дело было даже не в бесцеремонности вмешательства – просто до сих пор ни один незнакомец не пытался мне помочь. Да и среди знакомых, если уж начистоту, немногим по-настоящему было до меня дело.

– Родители? – нахмурилась рыженькая. – Тогда хуже, особенно если они платят за учебу.

– Нет, это парень, – сформулировала наконец я. – Но не жених. Просто… не сошлись во мнениях.

– Насчет святого писания? – хмыкнула она.

– Насчет места черни в университете. Обмен мнениями прошел слишком оживленно. – Я нырнула в платье, чтобы не продолжать разговор. – Еще раз спасибо за помощь.

– Он хотя бы свое получил? – донеслось мне вслед.

Я кивнула, но оглядываться не стала.

Зря я надеялась, что, пока меня нет, Оливия успокоится и соберется спать, вместо того чтобы возиться с моими вещами. Не тут-то было. Едва дождавшись, пока я развешу на дверцах шкафа промокшую одежду, она протянула мне чистое сухое полотенце и велела:

– Замотай волосы, пусть пока впитывает. И раздевайся. Начнем с исподнего.

Похоже, соседка так и будет нести мне добро, пока не поссоримся. Но на сегодня хватило ссор, поэтому, вместо того чтобы огрызаться, я простонала:

– Исподнее-то при чем? Его все равно никто не видит!

Если она сейчас скажет, как Лидия, мол, найдется, кому показать, меня удар хватит. Но Оливия только покачала головой.

– Когда белье сидит пузырем или слишком узко, собираясь в складки или еще что, даже идеально подогнанная одежда будет выглядеть плохо.

– Да какая разница, как оно выглядит! – не выдержала я. – Это на вас, знатных дам, шьют по меркам, а таким, как я, как вору, все впору. Зад прикрыт, по швам не лопается и ладно!

Оливия помолчала, внимательно меня разглядывая, и под этим внимательным взглядом мне стало зябко.

– Лианор, у тебя не так много путей, если подумать, – очень серьезно сказала она. – Ты можешь и дальше к месту и не к месту подчеркивать свое происхождение, напоминая о разнице между тобой и остальными…

– Можно подумать, мне дадут об этом забыть! – фыркнула я.

– Такие, как Бенедикт, – не дадут. Но многие помнят другое. Вместе с дипломом выпускник университета получает личное дворянство, если у него нет потомственного…

В самом деле? Об этом мне госпожа Кассия не рассказывала. Интересно почему?

– …а потому будут смотреть на человека, а не на происхождение. Но трудно увидеть человека, когда тебя все время пытаются оттолкнуть. Лианор, извини за прямоту, но вот это твое «я вам не ровня» слишком отдает гордыней.

– Чего?! – возмутилась я.

Придумала тоже, гордыней!

– Того. «Вы не чета мне, балованные детки, родились с золотой ложкой во рту и настоящей жизни не нюхали». Скажешь, не так?

Я скрипнула зубами. Так. Потому что только так я могу сохранить хоть какую-то гордость. Хотела бы я сказать, что в мыльне с голым задом нет разницы между дворянкой и простолюдинкой, – но я видела разницу. Осанка, походка и жесты. Почти все, кого я сегодня наблюдала, держались очень прямо – Оливия даже в комнате, отдыхая за чтением, не позволила себе откинуться на спинку стула. И двигались… трудно было представить, будто кто-то из них мог шлепнуться, споткнувшись о собственную сумку. Наверное, с этим надо родиться.

Да, университет – мой шанс вырваться из судьбы, определенной при рождении. Прислуги или фабричной работницы, если повезет – белошвейки, если очень-очень повезет – приказчицы в лавке. И шанс этот я упускать не собиралась – но сейчас я чувствовала себя рыбой, которую вышвырнули из воды и велели встать на ноги и идти, не объясняя ни как отрастить ноги, ни как ими пользоваться.

– Словом, ты можешь и дальше подкладывать камни в ту стену, что отделяет тебя от других, – она есть, это правда, – продолжала между тем Оливия. – А можешь возводить мост через эту стену.

– Как? Заискивать перед всеми, чтобы ко мне лучше относились? – усмехнулась я. – Будет только хуже. Личное дворянство личным дворянством, но вода и масло не смешиваются.

– Еще как смешиваются, нужен только третий компонент. Эмульгатор. – Оливия помедлила, подбирая слова. – Знания. Умение себя вести и держаться с достоинством. Понимать, что к месту, а что нет. Это сложно, правда. И если тебе это не нужно – я отстану. Строй себе стену и дальше.

– Одежда-то тут при чем!

– Она создает первое впечатление. По манере одеваться понятно, кто есть кто. Скажем, только дама полусвета наденет в дорогу лайковые перчатки.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что одежда должна соответствовать обстановке. В дороге трудно содержать в приличном состоянии тонкую светлую кожу. Даже с бытовой магией. Поэтому такую вещь лучше отложить в сундук до более подходящего случая, а надеть что-то попроще. Дворянку от выскочки отличает не дороговизна тканей и украшений, а уместность наряда. – Оливия помолчала. – Твой мундир действительно сделан из дешевой ткани, но в глаза это бросается потому, что он еще и плохо скроен. Это можно исправить. Стоит ли возиться – решать тебе.

Теперь пришел мой черед надолго замолчать.

– Я бы хотела научиться, – сказала я наконец.

Нет, я по-прежнему не надеялась стать «своей», но элементарная вежливость требовала соблюдать обычаи места, где я оказалась. Не одну меня вышвырнули из воды. Четверть факультета боевых магов в такой же ситуации. Они же как-то справились! Пусть шелка и заплатки не смешиваются, но никто из парней не вытирал нос рукавом и не перемежал речь непотребной руганью.

– Но я не знаю, смогу ли отплатить за помощь.

– Я же сама ее тебе предложила. Ты ничего не будешь должна, – отмахнулась Оливия. – Так что, продолжаем?

Я кивнула. Надеюсь, мы не провозимся всю ночь – хотя на самом деле глупо на это надеяться. «Исправить» плохой крой – это переделывать практически всю вещь. Даже странно, что Оливия за это взялась – бессонница у нее, что ли?

– Тогда переодевайся.