Текст книги ""Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"
Автор книги: Наталья Шнейдер
Соавторы: Олег Кожевников,Андрей Потапов,Дмитрий Дывык,Елена Лоза
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 137 (всего у книги 347 страниц)
Глава 13
– Ты бы принесла конфеты проверить на яд, а распорядитель счел бы тебя истеричкой, – фыркнула Делия. – Или особой, желающей набить себе цену.
Кассия не смутилась.
– Такое мог бы подумать только глупец, а мнение глупцов не стоит того, чтобы с ним считаться. Но граф Боул умен. К тому же эта коробка тоже может быть испытанием.
– На тщеславие? Или на чрезмерную любовь к сладкому? – нервно хмыкнула я. – Но тогда конфеты принесли бы не мне одной.
– А ты уверена, что в другие спальни не подкинули ничего подобного?
– Пошли бы разговоры. Пока нас разводили по комнатам, было время посплетничать.
Кассия помолчала, словно размышляя, потом неохотно кивнула.
– Да, мало кто, подобно тебе, удержался бы и не похвастался тайным поклонником.
Да мне и не пришлось сдерживаться, если уж на то пошло. Я не привыкла коллекционировать поклонников и хвастаться мужским вниманием. И тот мужчина… мужчины, которые меня заинтересовали, едва ли упадут к моим ногам.
– Тогда тем более стоит попросить кого-нибудь проверить на яд.
Я пожала плечами.
– Не думаю, что коробка отравлена. Но если хочешь, можно и проверить. Меня этому учили.
– В самом деле? – изумилась Кассия. – Кто?
– В университете. Правда, проделывать это мне доводилось под контролем наставников.
– Странно, что тебя занесло сюда.
Я мысленно поморщилась. Изливать душу девушкам, с которыми мы знакомы лишь день, не хотелось, какими бы милыми они ни были. Как бы сменить тему?
– Обычно те, кто выбирает профессию, не торопятся с замужеством, – продолжала Кассия.
– Кроме тех, кто отправляется в университет охотиться на молодых людей, – вставила Делия. Кассия отмахнулась, словно подобных особ вовсе не стоило принимать во внимание, и продолжила:
– Муж ведь может и запретить учиться, да и не всякому понравится, что жена способна сама себя обеспечить, имея профессию.
– Почему это? – не поняла я. – Разве плохо, что жена не просит деньги на всякие мелочи?
– А зачем тогда муж, если зарабатывать самой? – фыркнула Делия. – В конце концов, любящий мужчина позаботится о том, чтобы любимая женщина не нуждалась ни в чем.
Кассия улыбнулась.
– Вот-вот. Чуть что не по ней, начнет задумываться – а зачем вообще ей нужен муж? А еще слишком самостоятельная жена может и потребовать раздельного проживания, если что. Так что одаривать танцовщиц драгоценностями не выйдет.
Что-то не припомню я, чтобы дядя одаривал танцовщиц драгоценностями. Когда его спрашивали, почему он не женат, обычно отшучивался, дескать, не найдется женщины, способной его долго выносить. Но как-то я случайно подслушала разговор с его близким другом… оба изрядно приняли на грудь и полагали, что я сплю. «Мне невыносимо думать, что я снова могу убить любимую женщину, – сказал он тогда. – А если не любить и не растить детей, то и смысла во всем этом нет».
Роды застали его жену в карете, по дороге к матери, и, когда она все-таки добралась до усадьбы, целитель не смог спасти ни ее, ни ребенка.
Наверное, у него потом были женщины – но эту сторону своей жизни дядя от меня тщательно скрывал. Отец тоже старался прятать свои похождения, но что я могла подумать, когда он вваливался домой с висящей у него на шее и пьяно хихикающей… дамой такую назвать язык не поворачивался.
– Моя мать так поступила, и я горжусь ей, – добавила Кассия. – Некоторые вещи нельзя прощать.
– Наверное, ты права, – признала я. – Но не могу не удержаться и не спросить в ответ: что здесь делаешь ты с таким отношением к мужчинам и браку?
– Я тоже учусь. На душевного практика. И, конечно, я не могла упустить такую возможность для наблюдений.
Делия вытаращила глаза:
– Ты шутишь?
– Я совершенно серьезна. Моя научный руководитель пришла в восторг от этой идеи. Так что моя задача не покинуть отбор до того, как наберу материал для диплома.
Я не удержалась от смеха.
– Так мы тут все для тебя крыски за стеклом?
– Нет, – все так же серьезно покачала головой она. – Вы – люди. Разные. Со своими характерами и желаниями, и я не намерена ставить себя выше вас. И поэтому мне будет очень жаль, если с кем-то случится что-то по-настоящему серьезное. Ты в самом деле можешь проверить на яды?
– На большинство самых распространенных, – уточнила я. – Растительные токсины, соли металлов наподобие мышьяка или сулемы, еще некоторые…
Говоря это, я сняла ленточку с коробки. Под крышкой лежала записка, почерк был мелкий, убористый, хотя и похожий на тот, что украшал карточку. Я поднесла записку к свету.
«Дорогая моя Мелани. Я позволяю себе слово “моя”, потому что ваш отец от вашего имени дал согласие на брак с вами…»
Рука задрожала, и я едва не выронила листок. Закружилась голова.
– Мелли, что с тобой? – ахнула Делия. – Ты так побелела.
– Душно… – выдавила я. – Откройте окно…
Корсет и в самом деле впился в ребра, мешая дышать.
– Оно открыто, – растерянно произнесла Делия.
В самом деле? Да, вон ветер шелестит ветками в дворцовом парке. Или это шумит у меня в голове? Я заставила себя вернуться к письму. Строчки прыгали перед глазами.
«Я знавал многих женщин. Но в самый первый миг, как я увидел вас, я понял – вот девушка, равной которой нет в целом свете. Я готов вечно смотреть на то, как трепещут ваши ресницы, как скромный румянец окрашивает ваши щеки, а за одну улыбку, обращенную ко мне, я готов сразиться со всеми изначальными тварями всех миров…»
– Мелли, все в порядке? – не отставала Делия. – Послать за лекарем?
– Лучше достань нюхательные соли, – вмешалась Кассия.
– Не нужны соли, – пролепетала я. – Все хорошо.
В самом деле, чего я так разволновалась? Почему с самого первого взгляда я боялась его, боялась даже лишний раз обращать взор в его сторону? Это же глупо! Конечно, неприятно, что граф нашел меня так скоро. Но что он может мне сделать? Украсть из дворца? Ерунда какая, здесь стража на каждом шагу.
Или дело только в том, что я теперь не могу надеяться уехать и скрыться, если вылечу с отбора? Нет, это я просто сама себя пугаю. Не станет же граф караулить меня у дворцовых ворот? Даже если я не пройду следующее испытание, покину отбор без помпы, как и все остальные, тихонько уеду из столицы, и все будет хорошо…
Самой бы в это поверить.
«Я понимаю, что волнение и природная скромность вкупе со свойственным вашему полу легкомыслием часто толкают юных дев на необдуманные поступки. И если вы в ближайшие дни откажетесь от участия в отборе, обещаю, что не буду наказывать вас за побег и даже никогда не припомню его. Я готов стать вам верным и заботливым мужем, Мелани, и я умею быть великодушным. Но я не позволю вам отвергнуть мою искреннюю любовь и тем более не стану наблюдать, как вы выставляете себя напоказ перед другим мужчиной, будь он трижды император…»
Звон в ушах стал вовсе нестерпимым, я судорожно вздохнула, кажется, не почувствовав, как воздух проходит в легкие, и провалилась в темноту.
***
Генрих, граф Дейнарский
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем дверь отворилась. Элмер изобразил изумление:
– Генрих? Граф… не ждал вас сегодня.
Граф оттеснил его, проходя в дом. Жестом велел спутнице зайти следом.
– Ничем не могу вас порадовать. – Барон не торопился приглашать их дальше прихожей. – Мелани по-прежнему нехорошо и…
– Я привел целителя, – сказал Генрих.
У барона забегали глаза, алые прожилки на носу стали заметней.
– Нам не нужен целитель. Я в состоянии позаботиться о своей дочери.
Граф окинул взглядом пятна на камзоле, развязанный шейный платок и серые полосы на расстегнутом воротнике. Да он и о себе самом не в состоянии позаботиться без дочери! Пока Мелани была здорова, Элмер выглядел вполне прилично. Внутри кольнуло беспокойством. Неужели она в самом деле тяжело больна? Он не может потерять Мелани!
– Не сомневаюсь. Но я обязан позаботиться о своей невесте. Госпожа Бекман – одна из лучших целительниц в стране, и кто бы ни пользовал вашу дочь…
– Благодарю за беспокойство, граф, – перебил Элмер. – Но пока я остаюсь отцом и буду заботиться о Мелани сам.
– При всем уважении, барон, я настаиваю. Позвольте госпоже Бекман осмотреть вашу дочь. Осмотр женщиной-целительницей не повредит ее скромности, зато мы будем знать, что Мелани получает наилучшее лечение – то, которого она действительно заслуживает.
– Она уже получает должное лечение.
Пропойца явно темнил. Если бы Мелани в самом деле была больна, он бы схватился за возможность. Барон любил дочь – насколько может любить человек, почти не бывающий трезвым. Но услуги целителя ему не по карману – Генрих был прекрасно осведомлен о состоянии финансов своего будущего тестя.
– Возможно, помощь госпожи Бекман ускорит выздоровление. Я не намерен надолго откладывать помолвку.
Барон замялся, явно подбирая возражения, но в затуманенный спиртным разум, похоже, больше никакие аргументы не приходили.
– Или вы передумали? – поинтересовался граф.
– Нет, я..
– На два слова, барон.
Он взял под локоть хозяина дома, выволок его на улицу и захлопнул дверь. Перед целительницей придется извиниться и компенсировать неловкость дополнительно. Но слишком уж настойчиво барон упирается. Неужели подозрения Генриха были не беспочвенны и с Мелани в самом деле что-то случилось? Что-то, о чем ни в коем случае нельзя знать будущему жениху? Возможные варианты выглядели один хуже другого, но сам Элмер сделает все, чтобы помолвка состоялась. Ему нужны деньги.
– Так что произошло на самом деле? – Он замер на миг, осененный страшной догадкой, и едва заставил себя спросить: – Она жива?
Собратья по ордену часто шутили, что лучшая жена – зомби. Послушная, молчаливая и нетребовательная. Но Генриха этот вариант совершенно не устраивал.
– Жива… Думаю, что жива.
– Мне нужна правда, барон. Говорите, в чем дело, если не хотите, чтобы я немедленно дал ход вашим векселям.
– Нет! Мелани… – Он замялся, потом выпалил: – Я не знаю, где она.
– То есть как не знаете? Вы отец или кто?
– Она… Наверное, у нее рассудок помутился на радостях. Когда я зашел пожелать дочери спокойной ночи, окно оказалось открыто, а Мелани нигде не было.
– На радостях, значит, – процедил Генрих. Не выдержав, рявкнул: – На радостях счастливые невесты не убегают из дома!
– Говорю же, рассудок наверняка помутился…
Граф подавил желание подправить барону свернутый набок нос. Потом убить, поднять и упокоить снова.
– Где она может быть? У родни?
– У нас не осталось родни.
– Подруги? Любовник?
Элмер вскинулся:
– Моя дочь – порядочная девушка! Я хорошо ее воспитал!
– Вам я не доверил бы и черепашку воспитывать, – отрезал граф.
Мелани действительно производила впечатление чистой и доброй девушки, но едва ли в этом была заслуга ее отца. Просто рождаются иной раз такие создания, к которым грязь не липнет.
Или он, ослепленный последним в жизни настоящим чувством, идеализирует предмет своих воздыханий, точно впервые влюбившийся юнец?
– Как давно ее нет? К кому вы обращались за поисками?
– Ни к кому, – промямлил барон. – Это бросило бы тень на нашу семью…
– И, не ровен час, заставило бы меня разорвать наш договор? – ухмыльнулся Генрих. – Лучше лгать, будто она болеет, и тянуть время. Вдруг ситуация разрешится сама собой.
Элмер не ответил, но и так все было ясно.
– Назовите мне имена ее подруг, – велел граф.
– Я не знаю… У нее нет подруг! Ей не к кому идти!
Юная барышня без подруг? Девушка, которой не с кем посплетничать, не с кем поделиться секретами? Такая девушка посвятит себя семье без остатка, но звучало это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверняка Элмер просто не интересуется жизнью дочери. Хотя в этом его можно понять: мужчина, что он может обсуждать с ней? Новые фасоны платьев или модный в этом сезоне цвет румян? Коралловый, к слову.
– Ясно. – Граф отодвинул Элмера в сторону, вернулся в дом. Поклонился целительнице: – Госпожа Бекман, приношу свои извинения. Вышло недоразумение. Пойдемте, я отвезу вас домой и, разумеется, компенсирую беспокойство.
Всю дорогу они молчали. Целительница обладала редкой для женщины способностью придержать язык, когда не о чем говорить, а Генрих лихорадочно размышлял.
Неужели он обманулся и у Мелани в самом деле есть любовник? При мысли об этом в груди начинал ворочаться раскаленный уголь и хотелось убивать. Или там просто наивная полудетская влюбленность? Тогда это легко исправить, ни один юнец ему, Генриху, не ровня. А может, Элмер в чем-то прав и девушка просто растерялась? Сама испугалась своих чувств, возможной ответственности, захотела продлить беззаботное девичество?
Проклятье, почему он вынужден скрываться! Пустить бы по ее следу призрачных гончих, и никуда бы не спряталась. Но это переполошит всю столицу, а он и так чудом избежал разоблачения три года назад. Придется действовать подобно обычному человечишке.
Как бы то ни было, сидеть и ждать, пока она образумится и вернется домой, Генрих не собирался.
Глава 14
Несколько часов граф метался по столице, нанося один визит за другим, и вот наконец оказался в кабинете Саймона Гримани, своего давнего приятеля. Саймон вырос и сделал карьеру на его глазах. Несмотря на разницу в возрасте, Генрих ценил его острый ум и умение говорить прямо. Одно время граф даже носился с мыслью заманить его в орден, но Саймон был слишком предан императорам. Что предыдущему, что новому. Так что Генрих предпочитал действовать по принципу «держи друзей близко, а врагов – еще ближе».
После пары минут светской беседы он наконец перешел к делу:
– Мне нужна твоя помощь, Саймон. Пропала барышня, в судьбе которой я принимаю живейшее участие.
При слове «барышня» лицо императорского дознавателя приобрело такое выражение, словно он случайно раскусил лимон, но не может ни выплюнуть, ни проглотить его или хотя бы выразить словами всю полноту своего недовольства.
– Понимаю, что отбор наверняка забирает у тебя немало сил… – бросил пробный шар Генрих.
– Не то слово. – Императорский дознаватель сунулся в шкаф. – Бренди?
– С удовольствием.
Саймон поднял бокал
– За то, чтобы все барышни на свете провалились в… куда подальше!
– Настолько все плохо? – рассмеялся Генрих.
– Полчаса назад я допрашивал девушку, которая, по ее словам, настолько беззаветно влюблена в императора, что готова отправить на тот свет всех возможных соперниц. И это не иносказание: она приправила крысиным ядом привезенное из дома вино и угостила соседок по комнате. Сама тоже выпила немного, чтобы отвести подозрения.
Как ни странно, Генрих ее понимал. Он тоже стер бы с лица земли любого, кто встанет между ним и Мелани. Порой бывает достаточно одного взгляда, чтобы стало ясно: вот она, та, единственная.
– Надеюсь, бедняжки остались живы?
– Одну спасти не удалось, со второй возятся целители. Виновница… между нами, я бы с ней возиться не стал. Но пришлось спасать ей жизнь для плахи, а потом допрашивать. Преднамеренное убийство – это не шуточки.
– Понимаю. – Граф покачал головой. – И все же я вынужден просить об одолжении. Та девушка, которую я прошу тебя найти, очень мне дорога. И, конечно же, я не останусь…
– Не обижай, – поморщился Саймон. – Что у тебя случилось? Что за девушка?
– Пропала. Вечером отец зашел к ней в комнату и обнаружил открытое окно и ни следа дочери.
Саймон откинулся на спинку стула.
– Любовник. Отцу повезет, если они удосужатся заехать в храм перед тем, как уединиться. Пусть вспоминает, кто из молодых людей крутился подле его дочери. Или приведи его ко мне, сам поговорю, едва ли он делился с тобой такими подробностями.
Генрих скрипнул зубами.
– Отец утверждает, что у его дочери нет ни друзей, ни кавалеров.
Саймон пожал плечами.
– Отцы, как и мужья, всегда узнают последними.
Он был прав, разрази его гром, но Генрих едва удержался, чтобы не шарахнуть кулаком по столу и не высказать приятелю…
А что, собственно, высказать? Если посмотреть правде в глаза – это самая вероятная причина. Что ж, если у Мелани в самом деле есть любовник, он скормит обоих изначальным тварям и плевать на последствия. Да, еще папашу, не сумевшему должным образом воспитать дочь.
– Саймон, я все же хотел бы ее найти.
Дознаватель ответил не сразу:
– Дел у меня по горло, но если для тебя это важно… В чем твой личный интерес? Это дочь кого-то из твоих друзей? Я его или ее знаю?
– Она моя невеста, – признался Генрих. Брови дознавателя взлетели на лоб, и он добавил: – Хотя о помолвке не объявили, Мелани очень мне дорога.
Саймон разом подобрался, точно взявшая след гончая.
– Мелани? Баронесса Асторга?
– Ты ее знаешь? Знаешь, где она?!
– Знаю. А ты знаешь, сколько ей лет?
– Достаточно, чтобы стать женой и матерью.
Дознаватель помолчал, сложил пальцы домиком, в нарушение всех приличий покачался на стуле. Пауза затягивалась, но Генрих умел ждать, и потому Саймон все же заговорил первым:
– Я всегда чтил тебя скорее как отца, чем как просто старшего друга. Но сейчас я скажу, возможно, очень неприятную вещь. Ты помнишь, сколько лет тебе самому?
– Помню, – процедил граф.
Очень, очень много лет. Да в конце концов, какое его дело! Генрих любит эту девушку, любит так, как не способен любить ни один мальчишка. И может дать ей то, что не смогут мальчишки, у которых ветер в голове. Искреннюю заботу. Спокойное тепло семейного очага. Жизнь без тревог и волнений. А она сможет приумножить его силу.
– Прости за грубость, но это мое дело. Жена господина Гайвази младше его на сорок лет. Или что дозволено художнику – не дозволено солдату?
– Жена господина Гайвази – проблемы господина Гайвази, речь о тебе. И о девушке, годящейся тебе во внучки.
– Это касается только меня, ее и ее отца.
– Когда она пропала и что этому предшествовало? – снова помедлив, спросил Саймон.
– Пять дней назад. Мы пришли к соглашению с ее отцом, и он обещал сообщить ей, что помолвка будет объявлена на следующий день.
– К чему такая спешка. Ты… был с ней?
– За кого ты меня принимаешь! – делано возмутился Генрих. – Ее отец решил, что нечего тянуть.
Слишком уж насели кредиторы. Удивительно, что Элмер сумел оплатить дочери учебу. Впрочем, Генрих и сам не хотел тянуть.
– И то, что она исчезла из дома, узнав о предстоящей помолвке, не навело тебя ни на какие мысли? – настаивал дознаватель.
– У юных барышень ветер в голове. Где она?!
Саймон снова откинулся на стуле. Лицо его стало и вовсе нечитаемым.
– Исключительно из уважения к тебе и нашей дружбе я оставлю этот разговор между нами. Послушай меня. Отступись. Император положил глаз на эту девушку.
Уголь в груди, что ворочался со времени разговора с бароном, превратился в пожар, выжигающий воздух в легких. Проклятье! Какая жалость, что до мальчишки не смогли вовремя дотянуться!
Генрих не сразу сумел вдохнуть. Не сразу подобрал слова.
– Она здесь?
Заинтересовался император или его дракон? Если второе – Мелани нужно немедленно вытаскивать из дворца.
– Да, она здесь. И как любая из участниц императорского отбора покинет дворец, только если не пройдет испытание или по собственной воле. Ни ты, ни ее отец не сможете забрать ее отсюда.
– А ты? Можешь мне помочь?
Голос Саймона, казалось, мог заморозить половину столицы:
– Я выполняю свой долг и не нарушу его.
– Не знал, что твой долг – подкладывать под императора чужих невест.
Дознаватель поднялся.
– Был рад нашей встрече, граф. К сожалению, дела не ждут.
Генрих погасил пламя, прорвавшееся на кончики пальцев. Император! Такой же мальчишка, как и все остальные! Ничего. Еще посмотрим, чья возьмет. Граф Дейнарский всю жизнь был воином и так и не научился отступать.
***
Мелани
Очнулась я на кровати. Соседки по комнате стащили с меня платье, расшнуровали корсет и даже подложили под ноги сумку, чтобы кровь прилила к голове.
Вот уж не думала, что способна падать в обморок. Да я даже нюхательных солей не держала!
– Что случилось? – Делия вцепилась мне в руку так, будто я собиралась улететь и только она могла удержать меня. – Что это за письмо?
– Можете прочитать. – Я поморщилась и затрясла головой, прогоняя остатки дурной слабости. Что на меня нашло? С чего я вдруг упала в обморок, точно какая-то кисейная барышня. Да я в анатомичке не падала!
– Даже если забыть, что заглядывать в чужие письма неправильно, сейчас читать нечего. Едва ты выронила листок из рук, он рассыпался пеплом, – сказала Кассия.
Странно, граф зачаровал обычную любовную записку, словно особо тайное письмо. Не хотел, чтобы я показывала его признания подругам и смеялась? Ох, да какая мне разница!
– Так все же от кого было послание, которое тебя так взволновало? – настаивала она.
– Это от… – Я замялась, не зная, как назвать графа.
Моего жениха? Но он не жених мне и никогда им не будет! Моего поклонника? Но он даже не пытался ухаживать! Проводил у нас вечер за вечером, беседуя с отцом и буравя меня взглядом из-под седых кустистых бровей. Под этим взглядом у меня все валилось из рук, а строчки книг, которые я пыталась читать, чтобы унять беспокойство, расплывались перед глазами. Наверное, я просто, сама не сознавая, чувствовала, что нравлюсь графу, и боялась того, что за этим последует.
Может, он в самом деле благородный и интересный человек, но как я должна была узнать об этом? Граф никак не попытался выразить свои чувства, если они в самом деле есть, вызвать мою симпатию.
Да он вообще не спросил, чего хочу я! Нужен ли мне сейчас муж, хоть какой верный и любящий!
– От одного неприятного кавалера.
Я села. На смену страху пришла злость на графа, который так напугал меня, и на себя саму, свалившуюся в обморок, хотя бояться было совершенно нечего.
Не получит он меня в жены! Из кожи выпрыгну, но… Нет, менять одного нелюбимого мужчину на другого, «будь он хоть трижды императором», как выразился граф, я не стану. Но постараюсь продержаться как можно дольше, рано или поздно ему надоест ждать. А не надоест – оставлю в ломбарде прощальный подарок императора. Да, мне не дадут и десятой доли его истинной ценности, но этого хватит, чтобы скрываться до осени, появляясь лишь на пересдачах. Не станет же граф похищать меня с экзаменов!
Я схватила коробку с конфетами, намереваясь запустить в окно, но умоляющий взгляд Делии меня остановил. Ладно, в конце концов, цветы и сласти никого ни к чему не обязывают.
Я взяла одну конфету, сжала между ладонями, подождав, пока шоколад нагреется, начала растирать. Липкая коричневая масса, хоть и пахла какао с ванилью, вызывала ассоциации с совершенно другой субстанцией, и меня передернуло от отвращения. Хотя, конечно, дело было не в конфетах, а в том, кто их послал, – если это не очередной подвох, конечно. Я заставила себя выкинуть из головы дурные мысли, создала заклинание, активировав его, проверила резонанс по ключевым частотам.
– Яда нет, – сказала я, вытирая ветошью руки. – Угощайтесь, если хотите. Я к ним и не притронусь.
Делия тут же потянулась к лакомству. Я налила себе чая, отхлебнув, поморщилась: пока я валялась в обмороке, напиток остыл. А вот мне остыть никак не удавалось.
– Вкусно, – сказала Делия. – Ты точно не хочешь?
– Единственное, чего я сейчас хочу, – запихнуть эти конфеты графу в… глотку.
– Так он граф! – воскликнула она. – Может быть, ты зря его отвергла? Хорошая партия?
Меня в который раз передернуло.
– Партия хорошая, но пусть он ухаживает за кем-то другим.
– Это дорогой шоколад, – Делия потянулась за очередной конфетой. – Замуж все равно придется выйти рано или поздно. Если ты не веришь в любовь, так какая разница за кого, был бы человек хороший.
«Вот сама за него и выходи», – едва не брякнула я. Вдохнула. Медленно выдохнула. Наверное, в словах Делии был свой резон – как и в словах отца, утверждавшего, что он позаботился обо мне, как мог. Может, я в самом деле поторопилась с выводами? Судить о человеке по возрасту – все равно что судить по внешности. О графе не ходило дурных сплетен. Отец, хоть, кажется, тоже немного его побаивался, отзывался о нем как о достойном человеке и…
Нет! Если бы отец в самом деле хотел позаботиться обо мне, поговорил бы. И граф поговорил бы. Но они обошлись со мной как с куклой: один продал, второй купил. Даже сейчас граф не просил объяснений, а требовал и угрожал. Словно кукла внезапно отказалась смирно лежать в коробке, пока ее не достанут для своих нужд.
Да я скорее в монастырь уйду, чем стану его женой!
– Делия, еще одно слово на эту тему, и я выкину его подарок в окно.
– Молчу-молчу. – Она сунула в рот еще одну конфету и изобразила, будто застегивает губы на пуговицу.
Кассия смерила меня задумчивым взглядом, но расспрашивать, к моему облегчению, не стала.
Я залпом выпила остывший чай. Пару мгновений поколебалась – не заварить ли свежего. Нет, уже поздно, крепкий чай бодрит, а мне нужно как следует выспаться. Кто знает, какие сюрпризы принесет завтрашний день?
Минуты складывались в часы, сон не шел. Давно затих дворец, и обе мои соседки сладко посапывали, а я вертелась с боку на бок, то пытаясь укрыться подушкой от лунного света, проникавшего сквозь щель в занавеску, то высовываясь из-под нее, потому что стало душно, то укрываясь, то сбрасывая покрывало, считала овец, почему-то с бакенбардами, как у графа Дейнарского, и никак не могла уснуть.
На смену злости пришла тоска. Я могу упрямиться сколько угодно, но сила на их стороне. Графа и моего отца. Вечно прятаться во дворце я не могу, а уехать… Если они нашли меня здесь, найдут и где угодно.
В очередной раз перевернувшись с боку на бок, я шепотом выругалась и осторожно потянулась за сумкой со своими вещами. У дяди я любила выбираться ночью в сад, смотреть на луну и звезды, слушать, как шепчут листья, перекликаются ночные птицы, а где-то далеко в лесу воет волк, и знать, что я рядом с домом, в безопасности, было приятно. Сейчас я была не дома, да и остался ли у меня дом? Но сад был прекрасен днем, и ночью он наверняка не хуже. Может быть, прогулка утомит и успокоит меня, и удастся наконец уснуть.
С этой мыслью я тихонько оделась и выскользнула в окно.
