Текст книги ""Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Наталья Шнейдер

ГЛАВА 27

Раз арена свободна, то репетиции уже ничего не мешает. Все как-то надеялись, что вот сейчас быстренько прогоним представление и свободны. Но не тут-то было! Конечно текст будет читать Федор Артемьич, его хорошо поставленный голос даже в микрофоне не нуждался. Кресло, поставим у арены, только лампочку подвесить, чтобы освещение сделать. Звукооператором побудет Невс, а кто, что и за кем сейчас вспомним. Вспоминали весьма оживленно, доказывая, что было так, а не вот так! И уж чего совсем не ожидали, что Майки станет запрещать Тане изображать цыганку. Мотивация была железобетонная – мол, беременная она. Все дружно посмотрела на стройную, без малейшего намека на живот повариху. Зара хмыкнула и хотела уже высказаться, но ее опередила возмущенная Таня.

– Эй! С чего это мне плясать-то неможна?! – межмировая и межнациональная поза, руки в боки, в исполнении молодой негритянки смотрелась весьма органично. – У моей подружки пузо уже куда как выперло, а она вовсю плясала на нашей свадьбе! Я не белая миз, чтобы охать да в обмороки падать!

О токсикозе, благодаря доку Ло, она уже и думать забыла.

– Ну, мы можем и сами станцевать, – попыталась разрулить ситуацию Эни, ссора между супругами была не лучшим делом.

– Не, – Зара замахала рукой. – Не то будет! Как его… О! Колорит не тот будет.

– Ну, раз, этот, как его… то и пусть, – пошел на попятную Майки, такого отпора от жены он не ожидал.

В конце концов, спектакль устаканили, прогнали аж два раза, правда, номера лишь обозначая, потому как была важна канва. Остался только финальный штрих. Воздушных шаров, увы, не было совсем, а радужных полос на заднике, для спецэфекта, явно маловато.

– Можно сварганить раствор для мыльных пузырей, – предложил Ло. – Только ведь всем нужны рамки, чтобы их пускать.

– Из проволоки рамки сделаю, – кивнул покладисто Кианг. – Это быстро.

– Да без репетиции вы тем мылом только обольетесь! – Федор покачал головой. – Толкотня будет.

– Можно после обеда этим заняться, – согласился с необходимостью тренировки Джонатан. – Возьмем ведра с простой водой, а вместо рамок, простые палки и посмотрим, как оно получится.

И запнулся, когда народ зафыркал, посмеиваясь, вспомнил имя индейца и отмахнулся.

– А для больших пузырей рамки в складе валяются, – припомнила Эни. – Целых три. Маленькие все раскупили, а те дуры никому не понадобились.

– Вот дабл Джей и Майки их и вручим! как раз им по руке будет улыбнулся Ло.

– Обед уже, – Оле из-под руки глянул на солнце. – Это ж надо, сколько провозились! А все из-за того, что не додумались сценарий записать!

– М-рра-аУ!? – все обернулись на возмущенный вопль Невса. Кот сидел на углу батута, и на его морде самым крупным кеглем было написано: «Мои хозяева – идиоты!»

Люди только переглянулись, и признали его правоту.

– Вот где ж ты раньше был? – осуждающе воскликнула Эни.

– Вы-уполнял прямой при-указ, – доверительно сообщил Невс и воспроизвел голосом Ло и про не лезть, когда не просят, и про поохотиться. – Вы не про-усили.

– И вот не гад ли он после этого?! – задал риторический вопрос Дени.

– Ну-у, – протянул Сонк. – Мы и, правда, не просили…

– И таки весело провели время, – поддержал его Изя.

– Таки да! – развел руками Джонатан. – Но я таки теряю квалификацию!

– Да ла-у-дно! Расслабься, – изрекло «животное» и, принюхавшись, добавило – Бо-урщом пахнет…

Ну не совсем борщом, но пахло здорово и съелось весело. Не успели приступить к десерту, как от арены послышались ритмичные хлопки. Кто-то прыгал на батуте.

– Ну, кого там еще принесло?! – Дени макнул хлеб в сгущенку, отправил его в рот и побежал смотреть. Но до прохода между фургонов не добрался, остановленный дружным воплем: «НЕВСССС!» Рыжий, вынырнув из-за столешницы, схватил зубами креманку, стащил ее на скамейку и вставил морду в плошку по самые глаза. Он бы и по уши занырнул, но глубина посудины не позволяла. Сгущенку не то что вылакали, а как-то втянули с длинным свистящим звуком, похожим на работу вакуумного насоса.

– Ты что, совсем берега потерял? – обиженно спросил Дени.

Невс одним движением языка почистил от капель усы, прижал виновато уши и выдал:

–Ундер гроссе фамилия забралом клац-клац нихт!

– ЧЕГ-О-О?!!!

В «завис» ушли не только отдельные пользователи, но и весь сервер разом. Первым захохотал Федор Артемьич, потом закатились смехом все русскоязычные. Тем, кто не сумел понять сей перл, смысл сказанного перевели, но всей прелести фразы донести не сумели.

– Эй! Ты где это взял?! – Эни вдруг подняла брови в удивлении. – Эту фразу мне подруга написала, ну, типа, не щелкай клювом, в большой семье! Но я тот разговор потерла!

– Резе-урвная копия, – с готовностью доложился Невс, поняв, что разбирать на запчасти его не будут.

– Погоди, ты что, совсем все себе попятил? – с большим интересом уточнила девушка.

– Да-у, – кот потупился.

– И инструкцию полевого синтезатора тоже? – девушка чуть не прыгала.

– Да-у, – в ответе Невса уже слышалась опаска, как-то слишком предвкушающе заблестели глаза женской части коллектива.

– Ага! Посмотри, там можно красители сделать яркие, такие, чтобы светились прям, – выдала она задание.

– Е-усть, в разделе бы-утовая химия, подраздел кра-усители, – выдал справку кот. – А ты-у светиться хо-учешь?

– А у хозяина агрегата разрешения спросить не? – недовольно вклинился Ло.

– Ну, командир, – заныла Эни. – Нам же не вагон нужно, а по чуть– чуть. Перышки и шарики из меха покрасить для Уны и Кэй. Не! Они конечно и сами красят, но ярких флуоресцентных красок у них нет.

– И для Хромого Медведя! – решительно припечатала сестренка Ю. Ишь, чего удумали, ее жениха стороной обнести!

– А на чешшую нанести мошно? – очень заинтересовалась Фен.

Марья только молча покивала. Ло посмотрел на дамскую оппозицию, понял, что сопротивляться себе дороже и махнул рукой. Однако допускать кого-либо до агрегата отказался наотрез, исповедуя принцип, что техника любит уход, ласку и одни руки. Время послеобеденной жары как раз сгодилось для производственного процесса, занявшего всего по десятку минут на каждый цвет. Так что через какой-то час девушки уже развешивали на просушку яркие шарики из перьев и меха.

– Эх, раньше бы подумать, накрасили бы перышек и раздали бы в конце представления хотя бы детям, – посетовала Марья.

– А чего сейчас нельзя? – пожала плечами Стаси. – До вечера еще вон сколько времени.

– Давай к Уне сбегаем, пусть она перьев соберет! – подорвалась с места Эни.

– Дени только возьми с собой, – крикнула вслед девушке Марья. Пронаблюдала, как та, приплясывая от нетерпения, объясняет задание брату, и двое срываются в спринтерский забег.

Вернулись они быстро, оказалось, Уна тоже умеет быстро ходить. Индианка несла небольшую связку перьев, а на лице застыло выражение любящей бабушки, идущей посмотреть на очередной «шедевр» внуков. Однако, увидев краску просто горящую на свету, подобралась, как кошка, увидевшая жирную полевку. Выслушав предполагаемое мероприятие под кодовым названием – «невиданная щедрость», только руками возмущенно замахала.

– Не иначе злой дух нашептал такую дурость, – она даже на английский забыла перейти, но потом спохватилась и добавила уже на всем понятном языке. – У вас свадьба будет, вот на ней всем гостям и будешь перья раздавать! Такие подарки очень понравятся!

– Хм, а и правда, чего эт я не того, не подумала… – Марья потерла свой уже слегка отросший затылок. – Слушай, Уна, все хочу спросить и забываю, чего это жена Желчи от нас так это подальше держится? Мы же с ней в дороге встречались, вроде, неплохо поторговали, а тут вот так…

– Да уж она хорошо расторговалась тем, что у вас купила, да только у нее тоже племянница есть… – Уна хитро прищурилась.

– Что, вторая Черная Трава?! – влезла Эни, а Ю посмотрела искоса.

– Нет! Кенти девушка разумная, спокойная и рукодельница, каких поискать, – успокоила всех индианка.

– Кенти – Поющая, – перевела имя Марья. – Что, поет хорошо?

– Как все, – рассмеялась индианка. – Но девушка и, правда, хорошая.

– Тогда… – Ю серьезно посмотрела на Уну. – Потом мы ее второй женой возьмем. Если она, конечно, захочет.

Индианка внимательно посмотрела на юную китаянку, потом на Марью:

– Хм-м-м…

– Ага… – усмехнулась Марья.

– А вот и нет! – возмутилась на их ехидные перехмыкивания сестренка Ю. – Муж всегда прав!

– А умная жена всегда знает, в какую сторону он будет правее? – вроде бы спросила Марья, но по тону было понятно, что это утверждение.

– Решение мужчины жениться – последнее, которое он принимает сам, – тихо рассмеялась индианка.

– Всего ва-у-жней погода-у в доме, все остальное еру-у-нда… – гнусаво пропело по связи. При этом Невс подгадал момент, когда Уна стала снимать подсохшие перышки. Радиофицированный контингент мог давиться смехом, стараясь не спалиться в очередной раз.

– Погоди! – вдруг встрепенулась Марья. – Медведь же племянник Желчи, и эта Поющая тоже племянница! Близкая родня вроде?

– Нет, она дочь двоюродной сестры Лазурной Птицы.

– Тогда нормально…– кивнула Марья, на пальцах просчитав, кто кому и каким боком относится.

Уна ушла заготавливать перья. Как все думали, на это понадобится какое-то время и можно отдохнуть, но гости появились на диво быстро. Верней, гость. Далеко Летящая Птица пришел, бережно неся что-то плоское, завернутое в мягкую замшу. Шаман, как его неизменно величал Сонк, цирковым не докучал. Даже Сонка к себе на беседы с пристрастием не звал. Духи ему то ли сообщили все интересующее, то ли посоветовали к молодому индейцу не приставать. Он и сам не приставал и другим наказал парня не доставать назойливыми расспросами. Да и на представление Далеко Летящая Птица не пришел. Занят был обрядом или предыдущий цирк ему так не понравился, что и этот решил поставить в игнор.

Индеец поздоровался с женским коллективом, попросту сказав привет и кивнув головой. И никаких тебе эффектных жестов с прикладыванием рук к груди и всякой распальцовки.

Он аккуратно развернул замшу, выложив на стол бубен и ловец снов. Оба изделия украшали пушистые белые перья. Эни тут же потянула лапки к бубну и огребла по ним от Марьи.

– А перья снять можно? – поинтересовалась она.

Красить все в сборе было не особо удобно, но индеец отрицательно покачал головой. Еще раз почесав в затылке, отправила девчонок за двумя кастрюлями, на которые и уложила оба девайса. Помощницы крутанулись и попытались сбежать, но были отловлены и приставлены к покраске. В восемь рук получилось довольно быстро и девчонки таки убежали.

Оставшись наедине с Марьей, Далеко Летящая Птица вдруг улыбнулся, как счастливый мальчишка, и заявил:

–Такого ни у кого больше не будет! Только у меня!

Сказать, что женщина удивилась, ничего не сказать: такое счастье на лице уважаемого шамана было несколько неожиданным. Но подлая Марья обломала мужику все удовольствие, пояснив, что через пару дней цветные перья будут почти у всех.

– Все желающие вполне могут разжиться перышками, – она пожала плечами. – Бедные семьи вполне могут продать, если хорошую цену назначить…

– Птица богатый, – задумчиво протянул индеец. Хотел что-то сказать еще, но влетевшая в незаметно опустевший двор Стаси его перебила, позвав Марью на репетицию.

Оставшись один, шаман медленно пошел по лагерю, рассматривая все вокруг. Он взял в руки недошитую Майки сандалию, осторожно согнул довольно жесткую, кожаную подошву. Эта легкая, открытая обувь уже привлекла внимание многих. Конечно, воины привыкли ходить летом босиком, а мокасины обувают, только входя в чужой лагерь: выглядеть прилично и выказать хозяевам уважение. А вот в такой обуви ходить будет куда удобней, это же не жесткие башмаки белых. Заглянул в фургон: ведь если хозяева оставили двери открытыми нараспашку, то совсем не против гостей. Оценил умеренный беспорядок, странный зеленый, похожий на короткую густую траву, ковер на полу, вязанную из узлов сову на стене. Невольно сравнивал два цирка и видел большую разницу. Хорошо, что тех наглых белых выпроводили прочь… Осмотрелся еще раз и пошел искать хозяев. От выхода из лагеря был виден задник с натянутой драпировкой и небольшой край арены. На этом краю то появлялся, то исчезал большой черный человек с палкой в руках. Тыкал ею куда-то вниз и бежал назад, подняв высоко над головой. Индеец, озадаченный увиденным, решил подойти поближе, не привлекая внимания, обошел арену кругом. Картина, открывшаяся ему, была еще более странной. По земле вдоль арены навстречу друг другу бегали два черных человека. Они тыкали палками в ведра, стоящие у занавеси, а в точке встречи разворачивались и бежали назад. На арене стояли все циркачи тоже с палками, но они не бегали. Они стояли по краю арены и тыкали палками в ведра, стоящие между ними. А потом размахивали палками над головой.

– Нет! Так неудобно! – заявила белая девушка, которую звали Эни. – Нужно что-то небольшое в руке держать.

– Конечно, так было бы удобней, – согласился с ней брат. – Только где ты возьмешь емкость с ручкой небольшую, но вместительную, и чтобы одной рукой держать было удобно?

Все дружно запереглядывались, а старая шаманка вдруг хлопнула себя по лбу:

– Вай-мэй! Горшки!

– У меня горшки без ручек… – открестилась местная повариха.

– Шоб я так жил! А ночные вазы таки подойдут, – протянул старик с крючковатым носом и хитрыми глазами.

Шаман, слушая сию беседу, начинал понимать, что духи не зря предостерегали его от общения с этими людьми.

– Так, что за ночные вазы такие! – начал терять терпение Ло.

– Да ночные горшки это! – рассмеялась Марья. – Помните, в каждом фургоне стояли глиняные с ручкой.

– Фу-у-у! – сморщила нос Эни.

– И ничего не фу, – оскорбилась за девайс Стаси. – Их всегда мыли и они железные!

– СА-А-А! – влезли хором ящерки. – Ссундук! Ссстерильно!

Для Далеко Летящей Птицы выступление ящероидов было последней каплей. Видно тогда, после очистки арены, извинения, произнесенные Шеном, он принял за продолжение транса. Но сейчас он слышал все четко и ясно.

– Если кто-то хочет посчитать квадратуру круга, может посмотреть на глаза нашего гостя… – предложил Джонатан, а потом обратился непосредственно к индейцу. – Вот поэтому, уважаемый, мы и репетируем без зрителей! Рабочие моменты не всегда понятны посторонним.

– А мо-ужно и я ему па-уру слов скажу?!Ну, можно-уу!!! – с нездоровым энтузиазмом взвыл Невс.

– Садист! – гаркнули ему хором, и кот, надувшись, уселся ко всем задом, колотя хвостом. Запрет болтовни по связи сначала поставил всех в тупик. Однако быстро нашелся набор «отверток»! Невс прямой приказ обойти не мог, но он слышал всех, и его слышали все! Как и его ответы на неслышные остальным вопросы. А уж смысл вопроса отгадать было не трудно.

– А что вы сейчас делали, – все же смог спросить шаман, с трудом проглотив комок в горле.

– А вот на представлении и увидите, – вежливо, но твердо ответил аналитик.

Горшки оказались медными и после стерилизации в сундуке мягко сияли полированными боками. Чуть не в последнюю минуту вспомнили о воздушных змеях – парочка непроданных мирно лежала в сундуке с реквизитом. За круговертью событий о них как-то забыли. И сейчас лихорадочно распустили ткань на пестрые узкие полоски, прикрепив к рамкам цветные хвосты. Позволит ли ветер их запустить, было непонятно, но пусть будут в заначке.

...Стук генератора был как выстрел стартового пистолета. Народ собирался чуть не бегом. В этот раз зрители не только лежали, сидели и стояли перед ареной, но и заняли все низко растущие ветки. Представление прошло, как всегда, на подъеме. Реагировали индейцы на происходящее действо с непосредственностью детей. Оказалось, что цвет кожи, менталитет и прочая ерунда ровным счетом ничего не значили. Когда Шен, как всегда, цапнул Дени за филейную часть, индейцы смеялись и улюлюкали так же, как и белые жители города. Смеялись цыганской разноцветности и замерли в полном молчании, глядя на выступление Марьи под «Грозу» Вивальди.

Были, конечно, и накладки: зеркало установили слегка не так, и свет отражался плохо. Но Кианг оперативно все исправил. Да Ник пару раз «терял» из луча танцующую Аю, а за Марьей и вовсе не стал гоняться светом, яркий круг лежал в центре арены. Марья появлялась в нем и снова исчезала в окружающем полумраке, частично создавая эффект стробоскопа. Мыльные пузыри, лавиной хлынувшие в зрительный зал, сначала ошеломили индейцев, а потом их стали хлопать! Как стая расшалившихся котят. Горшки в свете прожектора неожиданно рассиялись медью, добавляя праздничности. Только белые и черные зрители, знакомые с цивильным назначением сих девайсов, покатывались со смеху. Вот воздушные змеи остались не у дел, запускать их в темное небо не было смысла. Ник никак не мог разорваться на освещение арены и работу зенитным прожектором.

Зрители расходились неохотно, а кое-кто и не расходился вовсе. Набор из знакомых вождей, шамана и Уны остались сидеть на своих местах. Только Желчь подошел к Марье и попросил ее еще раз исполнить номер в черном. Женщина уставилась на него удивленно. Вождь церемонно приложил открытую ладонь к груди таким знакомым по фильмам жестом и склонил голову.

– Но… Нужен свет и музыка…– Марья колебалась, она все-таки устала. Рядом встал Кианг, он серьезно смотрел на жену, готовый поддержать любое ее решение. На арену вернулись все ходоки.

– Марь, если можешь, сделай, – попросил ее Ло. – Мы тоже хоть раз из зала посмотрим.

Женщина пожала плечами:

– Только я эти лохмотья сниму, они смазывают движения, – и она убежала в лагерь.

Долго ждать не пришлось. Марья вернулась в облегающей черной футболке и шароварах, отлично очерчивающих ее фигуру, прошла к заднику.

– Се-у-йчас они получат, еще-у раз!!! – реплика Невса прозвучала как-то зловеще, многообещающе и азартно одновременно. Когда все поняли, что решил устроить рыжий разбойник, было поздно.

С первыми звуками музыки весь задник сцены вдруг приобрёл глубину, превратившись в огромный экран. Марья гнала свое выступление, а сзади нее, в необъятном провале пространства, бесились волны, небо над ними вспарывали ветвистые молнии, а ураганный ветер рвал пену с валов. Казалось, оттуда, из глубины экрана, сейчас хлынет все сметающий поток. Черная фигура на арене была олицетворением этой стихии. Самой Марье показалось, что воздух вокруг нее наэлектризовался и вот-вот начнет искрить.

Когда женщина застыла в последнем движении, индейцы сидели бледные и впечатленные по самое не могу. А цирковые, что принеслись к арене при первых же звуках музыки, пару секунд стояли, замерев, а потом стали хлопать. О Франце, прилипшем к стволу дерева, застывшем с колотящимся сердцем и забывшем как дышать, знал только Невс. И то, из доклада автономного модуля, сообщившего не только о наличии биологического объекта, но и телеметрию его состояния.

– Эх, – тихо сам себе пожаловался Федор, – такое бы да в Чикаго или Нью-Йорке! Да мы бы! Эх…

– Ну, ща-ус, разогна-улся… – с земли на Федора смотрела рыжая усатая морда с горящими зеленью глазами.

Марья буквально висела в сильных руках мужа и не могла продышаться. Горло превратилось в пересохший колодец, а перед глазами плавали круги. Кто-то сунул ей в руку флягу, и женщина не оторвалась от горлышка, пока не выпила все, что в ней было. Вытерла губы тыльной стороной ладони и заявила:

– В гробу я видела такие показательные выступления! И гостей, что их заказывают! – она посмотрела туда, где эти гости стояли, но там было пусто. Утекли гости тихо и незаметно.

– А у них эмошока не будет? – обеспокоилась сердобольная Эни. – Для нас это, – она кивнула на задник, опять ставший просто занавесом в цветных лентах, – просто красивая картинка, а для них….

– Не скажи, что просто картинка, – покачал головой Ло и распорядился. – А за ужином обсудим список запретов прямых и не имеющих двух толкований. Это, – командир кивнул в ту же сторону, что и Эни, – уже перешло все границы…

Люди ушли в лагерь. Марью Кианг нес на руках, хотя она попыталась сопротивляться, уверяя, что уже в норме. Никто не смотрел на кота, никто его не ругал, просто повернулись и ушли. Смолк стук генератора, погасли лампы, а Невс все сидел на краю арены, свесив голову и пытаясь понять, что сделал не так. Его люди изо всех сил старались впечатлить индейцев, и он им помог. Хозяева впечатлились так, что по дороге в свои типи не проронили ни слова. Да и сейчас сидят и молча смотрят в огонь. Тогда чем недовольны люди?