Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 340 (всего у книги 341 страниц)

Смесь смущения и нежности нахлынули на нее.

– Ты что, сейчас пошутил? И тебе не понадобилось разрешение трех-четырех священнослужителей?

Али улыбнулся.

– Я обязательно доложу в соответствующее учреждение, когда мы доберемся до Та-Нтри. – В этот момент он вздрогнул от боли и снова потер место под сердцем. – Жаль, что эту штуку нельзя просто взять и вырезать.

Нари прикусила губу, вспоминая собственные наблюдения.

– Я не уверена, что твоя связь с кольцом такая же крепкая, как у твоего отца. Мунтадир говорил, что сердце сжигают, после чего кольцо восстанавливается из пепла, но, говорю тебе, я видела его целым и невредимым, ясно, как день, прямо под твоей сердечной мышцей.

– Но ты надела его мне на палец до того, как мы покинули Дэвабад. Почему связь не закрепилась?

– Не знаю. – Нари протянула руку, испытывая непреодолимое, до боли в собственном сердце, желание прикоснуться к этому месту на его груди. – Такое чувство, что оно прямо здесь. Как будто я могу просто взять и забрать его.

– Хочешь попробовать? – Али кивнул на испорченный гранат. – Обещаю, я буду вести себя лучше, чем он. – Несмотря на шутку, его просьба звучала искренне.

– Нет, – испуганно ответила Нари. – Мне же придется вскрывать твое сердце!

– Ты вскрывала череп ребенку.

– Это другое!

Но Али выглядел совершенно серьезным.

– Я чувствую, что мне не суждено носить печать. Я помню, как сердце отца горело в твоих руках. Я чувствую, как горит мое, когда ты ко мне прикасаешься. Кольцо требует тебя.

– Ничего оно не требует. Это же кольцо. И мы это уже обсуждали. Сам знаешь, что сказала Манижа. Я шафитка. Если я попытаюсь взять кольцо, печать убьет меня.

– Она лгала, Нари. Специально задевала тебя за живое. – Он смягчился. – Послушай, я даже не представляю, каково…

– Да, не представляешь. – Она поднялась на ноги и ушла глубже в тени руин.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Али заговорил снова:

– Так объясни мне. Видит Бог, ты достаточно наслушалась о проблемах моей семьи. Позволь и мне ответить тем же.

– Я не знаю, что тебе и сказать, – с горечью произнесла Нари. – Никто особо не держал меня в курсе событий. Даже не предупредили, что моя родная мать жива.

– У тебя есть какие-нибудь догадки о том, кто твой отец?

– Нет, – ответила она, сдерживая боль в голосе. – Трудно даже представить себе того мужчину, которого могла полюбить Манижа. Он, наверное, топит котят для развлечения. Но это все не важно. дэвы запомнят только то, что он шафит.

– Ты не можешь этого утверждать, – возразил Али. – Я видел тебя с твоим народом. Тебя любят. Если ты скажешь им, кто ты на самом деле…

– Они обернутся против меня.

– …или, наоборот, ты сумеешь объединить их. Так, как никто другой не сумеет.

На мгновение Нари позволила себе помечтать об этом. Объявить миру о своей истинной сущности, помирить две общины, явившись живым доказательством тому, что шафит может стать кем угодно, даже целительницей Нахидой.

Фантазия закончилась. Подобный оптимизм из Нари давным-давно выбили.

– Иногда я тебе завидую, – тихо сказала она. – Жаль, что у меня нет твоей веры в доброту окружающих.

И прежде чем она успела увидеть в его взгляде жалость, которую наверняка бы возненавидела, Нари повернулась и пошла прочь.

Она вернулась только на закате, и после напряженной трапезы, состоявшей из черствого хлеба и фиников (к обоюдной жалости, они еще в самом начале путешествия выяснили, что оба рассчитывали на кулинарные навыки друг друга), они вернулись к лодке и продолжили путь, бросив якорь, только когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Али заснул быстро: болезненный эффект от магии маридов к концу дня усиливался.

Нари старалась бодрствовать, хотя Али, как прирожденный солдат, предложил нести вахту по очереди. Но это был долгий день, теплый бархат темнеющего неба и мягкое покачивание лодки убаюкивали, и ее глаза начали непроизвольно слипаться.

В чувство ее привел звук далекого плача. Нари моргнула, не сразу вспомнив, где находится, но тут до нее донесся новый стон. Плакала женщина где-то выше по реке, а вода уносила прочь ее жалобные всхлипы.

Холодок прошел у Нари по спине, адреналин как рукой снял остатки сонливости. Должно быть, она проспала довольно долго, потому что вокруг сгустилась такая кромешная тьма, что Нари не видела ничего дальше собственного носа. Стояла абсолютная, противоестественная тишина: не жужжали привычно насекомые, не квакали лягушки.

Плач зазвучал снова. Нари резко села и тут же упала обратно, когда лодка вдруг накренилась и стала раскачиваться на воде, словно зацепившись за что-то парусом, хотя быть этого не могло, ведь парус был спущен, а лодка стояла на якоре.

Кажется, никогда я не видела ночи, подобной этой. Она поползла вперед. Тонкий серп луны рассеивал слабый свет по бегущей воде, а низкорослые деревья и камыши по оба берега казались невозможно черными – их чернота словно грозила проглотить тебя заживо.

Не видя, куда идет, она наткнулась прямо на спящее тело Али. Тот подорвался, как напружиненный, сверкнув ханджаром, который держал наготове. Нари открыла рот, чтобы все объяснить, но тут снова послышались стоны и жалобный плач, почти музыкальный.

– Кто-то поет? – спросил Али.

– Не знаю, – прошептала она в ответ. Женщина теперь, похоже, действительно пела, хотя и на каком-то совершенно незнакомом Нари языке. Ее голос пронизывал насквозь, проникал в самое сердце и разгонял мурашки по коже. – Похоже на похоронную песнь.

Блеск ханджара пропал, когда Али вложил кинжал в ножны.

– Может, ей нужна помощь.

– Жаль ее. – Только когда Али взглянул на нее с неодобрением в сверкающих глазах, Нари добавила, более твердо: – Я не знаю, какие сказки тебе рассказывали в детстве, но я не собираюсь посреди ночи отправляться на зов некого таинственного голоса.

Внезапно перед ними вспыхнул яркий свет, разгораясь с такой силой, что Нари прикрыла глаза рукой. Картина предстала перед ней в виде ослепляющих фрагментов: бледные бугры, усеявшие неспокойную реку, колючие кустарники, торчащие вдоль каменистого берега, как острые зубы.

Женщина, что стояла, покачиваясь, у берега, а из ее протянутых рук бил огонь.

Никто бы не принял пламенеющую перед ними певунью за простую заблудившуюся крестьянку. Бледная кожа, слишком бледная, почти цвета кости, черные непокрытые волосы, которые ниспадали блестящими волнами до щиколоток и собирались в мелководье у ее ног. Она была одета просто, даже скудно, в тонкую сорочку, мокро облегавшую тело, почти не скрывая его изгибов.

Не говоря уже о пламени. Нари машинально встала, сразу по-врачебному думая об ожогах и мазях… пока не сообразила, что женщина на самом деле не горит. Языки пламени ласкали ее запястья и плясали меж пальцев, но кожа не обугливалась, да и в воздухе не пахло паленой плотью.

А когда она встретилась взглядом с Нари, в ее глазах не было боли. В них было лишь… удовольствие. Удовольствие искреннего и радостного удивления.

– Вот уж кого не ожидала поймать в свои сети. – Женщина ухмыльнулась, и ее зубы сверкнули в отблесках пламени. – Какой приятный и неожиданный подарок.

Нари уставилась на нее, открыв рот. Было что-то знакомое в ее коварной улыбке и голосе, и она готова была поклясться, что…

Сердце ушло в пятки.

– Кандиша.

Ифритка рассмеялась.

– Умная девочка. – Она щелкнула пальцами, и огонь поспешил объять ее тело, пряча человеческий облик. – Прости за эту маскировку. Огненная кожа не годится для охоты.

При слове «охота» Али вышел вперед, закрывая собой Нари. Горящие оранжевые глаза ифритки впились в принца, и она изменилась в лице, растянув губы в оскале.

– Метка Сулеймана, – усмехнулась Кандиша. – Так это ты тот самый король джиннов? – Она смотрела на них с голодным, игривым любопытством, как кошка на букашку. – Ох, Аэшма… – Она усмехнулась. – Что же пошло не так с твоим грандиозным планом?

Али обнажил зульфикар.

– О каком плане речь?

– О таком, который должен был привести к смерти вас обоих. – Голос Кандиши звучал очень мягко. – С такого расстояния твой клинок бесполезен, маленький смертный. Почему бы тебе не подойти поближе? Я так скучала здесь в одиночестве.

Нари отступила назад, животный страх сковал ей сердце.

– Али, мне все равно, какую магию тебе нужно для этого использовать, только вытащи нас отсюда.

– Я бы вам этого не советовала, – предупредила Кандиша. – Мы ведь еще не закончили наш разговор. – Она щелкнула пальцами, бросая приглашающий жест в сторону воды. – Мои друзья сочтут это невежливым. – И она развела руки в стороны, освещая реку.

Нари сдавленно ахнула.

Бледные бугры, плавающие в воде, не были камнями. Это были мертвые тела, не меньше пары десятков, на различных стадиях разложения. Убитые люди, которые внезапно подняли головы из воды и уставились на нее невидящими глазами.

Кандиша опустила руки, и тела упали обратно в воду с тошнотворным синхронным всплеском.

– Твои соотечественники так гостеприимны, – издевалась она. – Ах, саида, тебе помочь? – передразнивала она на египетском наречии арабского. – И так охотно пересказывают сплетни о лодке, которая-де летит по Нилу, словно зачарованная. – Она цокнула. – Я тысячи лет скиталась по этим землям в поисках порабощенных джиннов. Вам следовало позаботиться о том, чтобы не выдавать свое присутствие так явно.

Нари вполголоса выругалась, костеря себя за оплошность. То, что их поймала именно Кандиша, только усугубляло положение. Нари не забыла, с какой легкостью та одолела Дару на Гозане, едва не утопив его, прежде чем мариды заставили реку выйти из берегов. Возможно, они с Али находились в безопасности, пока широкая лента Нила отделяла их от ифритки, но Нари сомневалась, что удача останется на их стороне, когда их лодка будет кишеть гулями.

К тому же эти гули были ее соотечественниками. Ни в чем не повинные люди, египтяне, которые говорили с ней на одном языке и ходили по одной земле, убитые только с той целью, чтобы утолить любопытство ифритки.

Ненависть захлестнула ее.

– Я так понимаю, Аэшма скрыл от тебя свой план, если ты сейчас здесь убиваешь беззащитных людей. Неужели твое общество настолько ему неприятно?

Ифритка пожала плечами.

– Блажь твоего Афшина. Жаль, что он так противится возвращению своих воспоминаний о нашем времени вместе. Он был великолепен. – В ее глазах сверкнула жестокость. – Он, верно, раздавлен горем, снова потеряв тебя. Знаешь, ты была первой, о ком он вспомнил. Не успел вернуться к жизни, как начал причитать: «Нари! Где Нари?»

Если целью этих слов было поглубже ранить Нари, то они добились своего. На нее накатили воспоминания о мольбах Дары. Нари не сразу нашлась, что ответить, и первым делом принялась гневно все отрицать:

– Теперь Дара служит моей матери. Он убийца, они оба.

Ифритка рассмеялась, и в ее смехе звучала какая-то особая холодность.

– Ты тоже, но это не важно. Для твоих предков Дараявахауш тоже ничего не значил. Жаль, конечно, так бездарно растрачивать эту бездну верности и… талантов.

Произнеся это, она облизнулась, но Нари отказалась поддаваться на провокацию.

– Я не убийца, – сказала она вместо этого.

– Нет? Ты хладнокровно убила Сахра. – Когда Нари лишь непонимающе нахмурилась, в глазах Кандиши вспыхнул неподдельный гнев. – Ты даже не помнишь его имени, не так ли? Того, кого ты отравила своей кровью и оставила там, где его потом нашел родной брат?

Отравила кровью. Сахр… ифрит, который напал на нее на берегу Гозана несколько лет назад, ну конечно.

Нари, не оробев, покачала головой:

– Он был ифритом. Чудовищем.

– Кто ты такая, чтобы решать, кто чудовище, а кто нет? – прорычала Кандиша. – Ты – жалкая песчинка во времени, маленькая смертная девочка, запятнанная человечеством и происшедшая от предателя. Сахру поклонялись, как божеству. Он сражался с пророками и скитался по северным ветрам. Он был моим другом, – проскрежетала она без тени юмора в голосе. – Спутником на протяжении этих долгих веков.

– Нари… – предостерег Али, шагая к ней.

– Еще раз прервешь меня, джинн, и я прикажу, чтобы тебя утащили под воду. – Кандиша не отрывала взгляда от Нари. – Как это похоже на Нахид, прыгать от джиннов к дэвам, плюя на союзников и друзей всякий раз, когда переменится ветер. Жаль, что твоему бедному Даре пришлось заново усвоить этот урок.

Нари подняла оставшееся весло. Она не станет терпеть издевательства над собой. Почем знать, может, Кандиша попросту тянет время, пока творит какую-то невидимую магию, призывая остальных ифритов.

– Вытащи нас отсюда, Али, – сказала она, вооружаясь веслом, как дубинкой. – Я предпочту сразиться с гулями, чем слушать эти россказни.

– Почему же россказни, Нахида? Я рассчитывала поймать душу джинна, чтобы скоротать вечер, но от Нахид с их кровью я стараюсь держаться подальше, а проклятая печать Сулеймана наверняка делает все мои поползновения в сторону твоего нынешнего спутника бессмысленными. Поэтому… я отомщу за Сахра.

Только Кандиша успела договорить, как в воздух поднялся валун, с которого еще капала грязь. Ифритка выпростала руку вперед, и камень полетел на них.

А потом, с еще большей скоростью, из Нила поднялась блестящая волна, создавая водяной щит. Плотности воды оказалось достаточно, чтобы замедлить валун, и тот бухнулся в реку, лишь едва не долетев до лодки, и их окатило фонтаном брызг.

Али.

Принц джиннов тянул руки вперед. Он задыхался, его лицо перекосило от натуги, с которой ему давалась магия маридов.

– Ты слишком много болтаешь, – проворчал он, а затем, обливаясь потом и весь дрожа, резко опустил руки.

Вода в ногах ифритки взметнулась вверх, утягивая ее на мелководье. Али зашипел от боли, схватившись за грудь, но лодка уже пришла в движение.

Однако Кандиша спохватилась быстрее, чем ожидала Нари, и поднялась на ноги с сердитым видом намокшей кошки.

– В иной раз это могло бы зажечь во мне интерес, – сказала ифритка, пыхтя огнем. – Но я предупреждала тебя не вмешиваться.

Кандиша щелкнула пальцами, и парус загорелся, огонь сбежал вниз по мачте со зловещей, неестественной быстротой.

Трупы в реке снова ожили.

Если Нари когда-то казалось, что Визареш ловко управлялся с гулями, то он и в подметки не годился Кандише. Мертвые люди, чьи глаза были подернуты пепельно-серой поволокой, двигались судорожными быстрыми движениями, и через считаные секунды лодка уже кишела ими. Но они двинулись не к Нари.

Они набросились на Али, окружив его таким плотным кольцом, что он едва вскрикнул и сразу пропал под массой голодной мертвой плоти.

Нари бросилась к нему, но успела сделать лишь шаг, когда треснула и переломилась горящая мачта. Под весом паруса та пробила палубу и расколола лодку надвое.

В следующее мгновение Нари оказалась по грудь в воде, запутавшись ногами в такелаже. Она высвободилась и быстро засучила ногами, когда фелука развалилась под ней на части. Обломки зацепились за ее платье, увлекая под воду.

Оторвав кусок ткани, Нари вынырнула на поверхность.

– Али! – позвала Нари, но она не видела ничего, кроме горящих обломков и удушливого дыма. Ответа не было – только влажные хрипы гулей и жуткий, чудовищный хруст.

Нет, Создатель, нет. Нари в отчаянии стала хвататься за обломки лодки.

– Али!

– О, Анахид могла бы гордиться такой силой духа, – засмеялась Кандиша. – Но она предпочла сделать вас смертными, а это… всегда заканчивается одинаково.

Из тумана, укрывшего реку, появились три темные фигуры, распухшие и серые.

Гули.

Нари не успела даже глотнуть напоследок воздуха. Гули схватили ее, утаскивая вниз, и река снова сомкнулась над ее головой.

НЕТ. Она сопротивлялась отчаянно, пиная и царапая мертвую плоть, извиваясь в их руках. Это не помогло. Через несколько секунд они уже были на дне, вжимая Нари, перепуганную до смерти, в илистую грязь. Ее легкие горели, требуя воздуха.

Сосредоточься, Нари! Она же каирская мошенница, карманница. Немыслимо, чтобы ее жизнь закончилась вот так, на дне Нила. У нее должен быть план, шанс быстро все переиграть в свою пользу.

Но у Нари не было плана.

Так умер Дара. Воспоминания Дары, попавшие к ней много лет назад, снова нахлынули на нее. Вот он брошен в колодец смеющейся Кандишей. Вот он отчаянно цепляется за жизнь, паникует и теряет надежду, когда понимает, что не может выплыть из темной воды…

Она теряла способность сопротивляться, силы покидали ее стремительно. Перед глазами промелькнул Дэвабад, а вместе с ним и все те, чьих надежд Нари не оправдала. Больничный сад, где празднуют ее друзья. Низрин учит проводить новую процедуру. Али занимается с ней чтением в великолепной дворцовой библиотеке. Первая робкая встреча Джамшида и Субхи.

Воин с горящими зелеными глазами поднимается на сцену полуразрушенного амфитеатра.

Дараявахауш! Мое имя Дараявахауш э-Афшин.

Темнота маячила на краю сознания. Мое имя. Залитая солнцем комната в маленьком глинобитном доме, имя, которого она не могла вспомнить, произнесенное вслух. Теплые карие глаза и одеяло, подоткнутое вокруг плеч. Поцелуй в нос.

Рыбацкая лодка и сильные руки рыбаков, тянущих ее на борт. Как твое имя?

А потом вода затекла ей в рот, и воспоминания прекратились.

15
Али

Али отбивался от гулей руками и ногами, рубил, не глядя, и бился головой в напирающую мертвую плоть с острыми когтями. Он задыхался от запаха гнили, отчаянно пытаясь вырваться. Остановиться означало бы умереть, сделать передышку хоть на секунду – означало бы дать гулям эту же секунду на то, чтобы разорвать его на части. Али крепко, до боли, сжимал в руках ханджар и зульфикар. Если он потеряет свои клинки, ему конец.

Костлявое запястье надавило на горло, перекрывая воздух и заглушая хрипы. Где-то там Нари выкрикивала его имя.

Али подавился воздухом, пытаясь ее окликнуть. Послышался треск дерева, удар… они куда-то падали. Ифритка смеялась, но ее слова потонули в шуме гудящей крови и стонах гулей. А их глаза, Боже, их глаза…

Когти рвали ему живот, тупые зубы впились в плечо. Он внезапно осознал, что еще совсем немного, и его съедят заживо, но холодное прикосновение воды к лодыжкам стало спасением. К черту все, пусть его сердце разорвется, но, по крайней мере, это будет более быстрая смерть, чем смерть от рук и зубов мертвецов, разрывающих на части.

Али призвал к реке, вкладывая в зов все свои силы.

Вода бросилась на помощь, и Али взвыл, когда грудь пронзила жгучая боль, от которой он едва не потерял сознание. Река вздыбилась, как зверь, и голодные языки воды разбросали гулей во все стороны. Али закричал, когда все его тело свело судорогой…

Его связь с магией маридов надорвалась, а потом все было кончено. Али лежал на дрейфующих обломках лодки, изнемогая от боли. В стиснутых пальцах все еще было зажато оружие, а ноги волочились по реке.

Придя в себя, Али растерянно огляделся. Во влажном воздухе он чувствовал запах собственной крови, и с каждым ударом сердца его заново прошивало болью. Он потер глаза, пытаясь осмыслить произошедшее. Их лодка была уничтожена, и только горящие щепки покачивались на речных волнах.

Нари нигде не было.

Его охватила паника, и Али привстал. Кровь хлынула в рот и закапала с губ, когда он позвал ее:

– Нари…

Смех привлек его внимание к берегу реки, где в клубах маслянистого дыма стояла Кандиша. Она кивнула на темную воду:

– Слишком поздно.

Смысл ее слов окатил потрясенного Али медленной волной ужаса.

Река. Нари.

Он бросился в Нил.

Холодная влага была как бальзам для его кожи. Али вложил мечи в ножны, из последних сил продолжая плыть, но облегчение исчезло, как только он снова призвал магию маридов. Удерживать ее становилось слишком трудно, и то, что было ему необходимо для поисков Нари, отзывалось острейшими вспышками боли в груди.

Ерунда. Али заставил себя уйти еще глубже под воду, несмотря на то что его конечности протестовали, а раны кровоточили. Он удвоил свои силы, расширяя радиус поиска, но тела гулей повсюду сбивали со следа, а огонь, горящий на поверхности, давал неровный, слабый свет, проникающий в речную муть таким образом, что Али чувствовал себя запертым в грязном сумасшедшем доме из стекла и зеркал. А затем…

Вот оно!

Искра тепла, стремительно холодеющая. Али ускорился и поплыл вдоль дна, заметив иззубренные очертания разбитой лодки, где гули держали Нари прижатой к речному дну. Ее глаза были закрыты, платье развевалось вокруг неподвижного тела.

Али оказался рядом в мгновение ока, разметав гулей и притягивая Нари в свои объятия. Быстро отталкиваясь ногами, он устремился на поверхность.

– Нари, дыши, – выпалил он, когда они вынырнули в прохладный воздух. – Дыши!

Безрезультатно. Нари по-прежнему безвольно лежала у него на руках, тихая и неподвижная. Али откинул с ее лица пряди мокрых волос, вне себя от отчаяния. Ее глаза были закрыты, губы уже тронула синева.

Нет. Боже, нет. ПОЖАЛУЙСТА. Прижав ее к груди, Али на слабых ногах вышел к отмели и положил ее на грязный берег.

– Нари, прошу тебя, – взмолился он, хлопая ее по спине. – Пожалуйста!

Внезапно из темноты появилась Кандиша. Под ее огненной кожей перекатывались мускулы, свет отражался в металлических косах и бритвенно-острых самоцветах ее нагрудника.

Она нависла над ним:

– Не стоило тебе выходить из воды. – В ее глазах читался неприкрытый голод. – Как думаешь, что будет, если я срежу печать с твоего лица? Если твоя душа откроется мне, смогу ли я ее украсть? – Она протянула руку, сверкнув когтями. – Пожалуй, проверю…

Она даже не успела коснуться щеки Али, когда стало очень, очень холодно.

Вода, плескавшаяся у его ног, остыла, воздух заледенел, так что прерывистое дыхание Али превратилось в пар, а голые руки Нари покрылись гусиной кожей. Он резко обернулся, в замешательстве, наблюдая, как с Нила огромными клубами надвигается туман, с сердитым шипением туша пожары, догорающие на его кипучей поверхности.

Затем неестественная тьма, сопровождавшая появление Кандиши, ушла, лучи лунного света осветили безоблачную ночь, и все снова наполнилось звуками жизни: громкий хор насекомых, лягушек и ветра в камышах практически оглушал.

В темной воде что-то шевельнулось. Али схватил Нари, оттащив ее в сторону, как вдруг чей-то мясистый хвост с размаху хлестнул Али по ногам, полоснув чешуйчатой шкурой.

А потом из Нила вышел крокодил, такой огромный, каких Али доселе не видывал.

Существо издало рев, который расколол ночь, сотрясая деревья и заставляя лягушек смолкнуть. Звук пробрал Али до костей, пуская его сердце галопом и вселяя глубинный, первобытный страх, какого он никогда раньше не испытывал. Влажно клацнув, огромный крокодил выпрямился на задних лапах и перекинулся из рептильего облика в юношу, на вид немногим старше Али. Его тело было стройным и жилистым, кожа – неестественного, темно-зеленого цвета, узорчатая кожистая чешуя покрывала его худые конечности. Длинные перепончатые пальцы рептилии венчали тупые когти, а на лысом черепе красовались продолговатые хрящи.

Али не считал себя трусом. Он сражался в поединке с величайшим воином своего мира, столкнулся лицом к лицу с армией гулей, а ифритка водила когтями по его горлу. Но глядя на существо, вышедшее из речного тумана, на саму землю и реку, застывшую в повиновении, он никогда еще не чувствовал себя таким ничтожным.

Марид – ибо в тот самый момент, когда магия воды застыла в его крови, Али понял, что это именно он, – изучил их всех безразличным взглядом хладнокровного хищника. Он и двигался, как рептилия, поводя и покачивая плечами и шеей, переводя желто-черные крапчатые глаза с Кандиши на Али, прежде чем остановиться на гулях.

Они неподвижно застыли в то же мгновение. Серый налет магии исчез с лиц убитых людей, сменившись выражением покоя. А затем, с тихими вздохами, они погрузились под воду.

– Катеш, – прошипел марид, оборачиваясь.

Кандиша отступила назад, потрясение и испуг отразились на ее лице.

– Себек, – прошептала она.

Марид – Себек, так она его называла, – нетвердо шагнул в сторону ифритки.

– Ты забирала жизнь в моих водах, – обвинил он, указывая туда, где ушли под воду гули.

Кандиша продолжала отступать. Али и не догадывался, что у нее может быть такой испуганный вид.

– Я не знала, что ты здесь. Мне сказали, что тебя убили…

– УБИРАЙСЯ С МОИХ ЗЕМЕЛЬ!

Али удрал бы на другой конец континента, если бы марид так закричал на него, но Кандиша стояла на своем.

– Дэвы огнерожденные, – заявила она. – Ты не имеешь на них права.

– Я имею на них полное право. Уходи.

В ее ладонях закружились вихри пламени.

– Ты не можешь мне навредить. Я союзница дэва Дараявахауша, ты выполняешь его приказы.

Глаза Себека вспыхнули.

– Ни один дэв мне не указ, и ты здесь одна. – Его голос зазвучал жадно. – Прошла целая вечность с тех пор, как я пожирал одного из твоих сородичей. Ты уже нарушила закон; объяви себя равной, и я буду вправе.

– Ты еще пожалеешь об этом.

– Пожалею, что не попробовал твое сердце на вкус. УБИРАЙСЯ.

В следующее мгновение она исчезла в вихре песка и дыма под сопровождение раскатов грома, сотрясших воздух.

У Али, однако, ноги словно приросли к земле. Бежать было бессмысленно. Река разливалась позади них с Нари, набегая на каменистый берег, как острая коса.

Себек возвышался над ним, заслоняя собой весь остальной мир. Его чешуйчатая кожа сверкала в свете звезд. Ослепительная, завораживающая. Его облик замелькал, сменяя дюжину туманных личин, хотя желто-черные глаза оставались неподвижными.

Али сделал глубокий вдох, стараясь унять дрожь. Мариды были вне пределов его понимания, вне пределов всего, что он знал. Внезапно у Али не осталось никаких сомнений в том, что Себек был одним из тех существ, чьи рисунки и барельефы они с Нари нашли в руинах, мимо которых проплывали: потерянное божество из мира древних. Непрошеные слова веры сорвались с языка, и он сам не понимал, сказал он это как напоминание самому себе или прощаясь перед неминуемой смертью.

Мариды. Существа, которые им манипулировали, его перекроили, погубили и спасли. Существа, терроризировавшие его народ в Та-Нтри и обрушившие Цитадель в озеро. Одно из них подошло так близко к Али, что он чувствовал его илистое дыхание.

Себек изучал его хладнокровно и бесцеремонно, разглядывая печать на щеке Али и кровь, стекающую по его рукам. Взгляд пятнистых глаз переместился к Нари, и Себек склонил голову набок, посмотрев на Али с ожиданием на бесстрастном лице.

Слова Иссы вновь всплыли в голове Али.

Марид может дать тебе почти все, чего ты пожелаешь.

Пакты джиннов и людей, заключенные с этими коварными созданиями ради власти и богатства. Ради любви. Пакты, скрепленные кровью, смертью и проклятием душ. Пакты, о которых Али раньше не помыслил бы ни за что на свете.

Пока в его руках не оказалось безвольное тело Нари.

Али посмотрел на марида, смаргивая слезы. Тот не мог этого не знать.

– Какова твоя цена? – хрипло спросил он.

Марид смерил его бесчувственным, иномирным взглядом.

– Это ты забрал кольцо Анахид Завоевательницы из города огня?

Голова все еще кружилась, когда Али ответил:

– Кольцо Анахид Завоевательницы? Ты говоришь о печати Сулеймана? Я… да, – выдавил он.

– В таком случае, цена уже уплачена.

Прежде чем Али успел что-то понять, марид опустился рядом с ним на колени. Он забрал Нари у него из рук, как будто та ничего не весила, и положил ее на берег реки между собой и Али.

Свежая боль затопила Али при виде подруги, такой неподвижной. Али все ждал, что Нари вот-вот распахнет свои темные глаза и язвительно возденет их к небу. Мысль о том, что она уже не очнется, казалась невыносимой.

– Дай мне свои руки, – потребовал Себек.

– Мои руки?

– Это против моей природы – возвращать жизнь утопленнику. Мне придется воспользоваться тобой.

Али протянул руки, пытаясь унять в них дрожь, но потерпел неудачу в тот момент, когда холодные чешуйчатые пальцы марида скользнули по его коже. Себек прижал одну его руку к сердцу Нари, а другую – к ее губам, и сердце самого Али чуть не выпрыгнуло из груди.

Марид выпустил когти, и Али ахнул, когда те проткнули его кожу.

Но гораздо более страшное ждало впереди. Потому что его захлестнуло волной ледяной магии и берег реки исчез, а Себек оказался у него в голове.

Внезапное вторжение вызвало столько кошмарных воспоминаний о его мучениях в озере Дэвабада, что Али хотел было увернуться, но слишком поздно: Себек уже рылся в его памяти. Гаремный сад во дворце Дэвабада материализовался перед его глазами. Ива, под которой они с Зейнаб прятались в детстве, канал…

«Смотри, как я могу!» Зейнаб пошевелила пальцами над стеклянной чашей с водой. Жидкость внутри поднялась и заплясала в воздухе, повинуясь ее движениям, и они рассмеялись…

Али старательно отпирался от чужого присутствия в своей голове.

– Убирайся из моих мыслей, – выдавил он. – Это не для твоих глаз.

Себек впился еще глубже – и в руки Али, и в его разум. Когда он ответил, ему не пришлось говорить вслух. Так ты ее спасаешь.

Задрожав, Али уступил.

Он стал старше. Все еще мальчишка, но уже в серой полосатой портупее кадета Королевской гвардии. Он снова был в гареме, на этот раз с матерью. Он учился плавать.

Хацет придерживала его за худенькую талию. «Выпрями ноги, Алу. Ты не научишься плавать, если будешь сжиматься, как мячик».

«Но зачем мне учиться плавать? – спросил он тонким и жалобным детским голоском. – Никто из других мальчиков не умеет. Они надо мной смеются, амма. Называют меня крокодилом».

Мать одной рукой прихватила его за подбородок. «Тогда скажи им, что крокодилы каждый день хватают таких мальчиков, как они, и топят их в реке. Ты – моя кровь, и это то, что мы делаем».

Сад снова исчез, а затем боль пронзила все его тело, зубы, чешую и когти. Марид вселился в него на озере Дэвабада. Али выкрикнул свое имя, а потом помчался сквозь воду. Убей дэва, убей дэва…

Заливные луга Бир-Набата, грязь густо хлюпает между пальцами ног, источники пробиваются сквозь камни, чтобы закружиться в его ладонях. Снова Дэвабад – Цитадель в ту ужасную ночь, озеро, грозно восставшее за окном…

– Пожалуйста, – взмолился Али. – Только не это.

Коридор перед кабинетом отца. Дараявахауш ринулся на него, Али занес зульфикар, но словно невидимая рука остановила его и отшвырнула назад. Афшин вырвал клинок из его рук, пламя взметнулось вверх, и он обрушил меч. Мунтадир выскочил вперед, становясь между ними…

Бороться с этим было невозможно. Его ладони были прижаты к телу Нари, магия горела в крови, Себек рылся в его разуме… оставаться в сознании становилось трудно. И он снова почувствовал, как брат тяжело навалился на него, и снова услышал, как с его губ сорвался вздох. Слезы потекли по лицу Али, черные пятна поплыли перед глазами…

А потом Дэвабад исчез.

Он отдыхал у своих вод, греясь на теплом камне. Стоял погожий полдень, люди внизу по реке суетились на строительстве своих храмов, мужчины в белых набедренниках таскали камни. Его изображения были повсюду: на блестящих известняковых колоннах и резных статуях, – и это его радовало. Он был сыт их поклонением и кровавым хрящом, застрявшим в зубах – останки молодой женщины, которую он заманил на свою отмель.