Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 314 (всего у книги 341 страниц)

23
Нари

Будь она хоть трижды Дэвой, Нари была уверена, что никогда не полюбит верховую езду.

Словно услышав ее мысли, скакун под ними ускорил бег и на всех парах завернул за угол. Зажмурившись, Нари крепче обхватила Али за талию.

Он издал сдавленный звук, выражая недовольство.

– Не понимаю, почему ты не села на собственную лошадь, – сказал он, кажется, в десятый раз. – Это было бы более прилично.

– Так быстрее, – оправдывалась она, не желая признавать свою несостоятельность как наездницы. Овладение навыком верховой езды было делом чести для Дэвов. – Мунтадир вечно твердит, как сильно любит эту лошадь. Он говорит, что это самый быстрый скакун в Дэвабаде.

Али застонал.

– Могла бы предупредить, что это его любимый скакун, прежде чем красть его.

Она разозлилась.

– Может, стоило подумать об этом, прежде чем врываться в мой лазарет и кричать о заговорах.

– Ты мне хотя бы веришь? – спросил Али с надеждой в голосе.

Верю, что Каве задумал недоброе. Старший визирь ясно дал понять, что враждебно относится к шафитам, хотя Нари все еще сомневалась, что он способен на подобную подлость. Было в нем что-то, что вызывало недоверие, но и жестоким он не казался.

Но ответила она другое:

– Эта история настолько абсурдная, даже по твоим меркам, поэтому допускаю, что она может быть правдой.

– Как великодушно с твоей стороны, – пробормотал Али.

Они пригнулись, уворачиваясь от низко висящей веревки с бельем. Они скакали по закоулкам гезирского сектора – Али решил, что это короткая дорога, – и вокруг громоздились бескрайние безоконные массивы каменных особняков, а в воздухе витал легкий запах отбросов. Лошадь перепрыгнула широкий дренажный канал, и Нари чертыхнулась, крепче прижимаясь к Али и цепляясь пальцами за его пояс с оружием. Она не сомневалась, что уж оружие-то у него точно пристегнуто надежно.

Она услышала, как он бормочет себе под нос молитву.

– Тебе обязательно это делать? – прошипела она ему в ухо, преодолевая смущение.

Нари не могла отрицать очевидного и готова была согласиться, что принц – отнюдь не самая… отталкивающая кандидатура для крепких объятий. Она уже взрослая женщина и может трезво оценить тот факт, что ежедневные тренировки оказывают положительное воздействие на мужчину, не испытывая по этому поводу душевных треволнений. Это Али вел себя так, что ситуация автоматически становилась неловкой.

– Удивительно, как хорошо ты запомнил эту куртизанку в лицо, хотя вроде строишь из себя такого скромника.

Али чуть не задохнулся.

– Я не прикасался к этим куртизанкам! – оправдывался он. – Я бы ни за что! Ах, извините, лицо запомнил!

Пыл в его голосе даже слегка оскорбил Нари.

– Ты что-то имеешь против женщин нашего племени?

– Я… Нет, конечно нет, – пробормотал он в ответ. Али поерзал в седле, будто пытаясь увеличить расстояние между их телами, но лошадь снова рванула вперед, и их привалило друг к другу. – Может… не будем говорить об этом прямо сейчас?

Нари закатила глаза, но промолчала. Ссориться с Али действительно некстати – им еще предстоит дать отпор целой толпе Дэвов.

Внутри все сжималось от нервов. Нари знала, что Дэвы прислушаются к ней, была уверена в своей способности убеждать, но перспектива столкнуться лицом к лицу с разъяренной толпой пугала даже ее.

«Все будет хорошо, – уговаривала она себя. – Ты поклянешься именем своей семьи, что виновные непременно будут наказаны, и призовешь разойтись по домам». Самое главное – не позволить ситуации выйти из-под контроля.

Вскоре переулки стали шире. Они в очередной раз повернули за угол, и Али перевел лошадь на медленный шаг. Впереди была арка, и через нее Нари мельком увидела участок улицы. Стук копыт стал тише.

И немедленно сменился чьими-то рыданиями. Нари сделала глубокий вдох, чуя запах крови и дыма в потеплевшем воздухе. Пришпорив лошадь, Али галопом выехал из переулка, и сдавленный неверящий крик сорвался с его губ…

Они опоздали.

Не было никакой толпы, не было гвардейцев в оцеплении, пытающихся навести порядок. Нет, просто район, еще сегодня утром такой светлый и оживленный, застроенный мастерскими и новыми домами, превратился в дотлевающие угольки. До сих пор было нечем дышать от гари, и серое марево прятало от глаз большую часть лагеря.

– Нет, – тихо простонал Али, слезая с лошади. – Боже, нет…

Нари спрыгнула вслед за ним. Было слышно, как где-то плачет ребенок. Внезапно перепугавшись за семью Субхи, она бросилась туда.

Али схватил ее за запястье.

– Нари… – одернул он, задыхаясь от эмоций. – Мы одни. Если кто-то обвинит тебя, если захотят отомстить…

– Тогда будут мстить. – Нари зло посмотрела на него. – Отпусти меня и никогда больше не пытайся меня остановить.

Он выпустил ее руку, как будто обжегшись.

– Прости.

– Так-то лучше. Пойдем.

Они вошли в лагерь молча.

Вокруг них догорали мастерские и шатры. Один из насосов, установленных Али, был разбит и широкими дугами разбрызгивал вокруг воду. Глинистая дорога была взрыта копытами, и грязь засасывала ее туфли, когда она проходила мимо поломанной мебели и разбитых горшков. И все же, похоже, большая часть повреждений пришлась на главную улицу. Небольшое, но все-таки облегчение. Возможно, нападавшие Дэвы просто побоялись спешиться и сунуться в узкие проулки между домами. Одни шафиты, преодолевая потрясение, в грязи и крови, пытались спасти все, что могли, из уничтоженных домов, в то время как другие просто сидели в ошеломленном ступоре.

Разговоры вокруг прекращались, когда больше и больше шафитов узнавали их. Впереди Нари увидела, как несколько шафитов собрались вокруг распростертой на земле фигуры. Мертвое тело.

Нари оступилась.

Тело, обожженное до неузнаваемости, скорее всего, принадлежало юноше. Его рот был разинут, навеки застыв в предсмертном крике.

– Его сожгли заживо.

Обернувшись, Нари увидела перед собой Субху. Шафитка была вся в грязи, ее одежда и кожа – покрыты пеплом, а на талии повязан окровавленный фартук.

– Совсем мальчишка, моложе тебя, – сквозь зубы процедила она в сторону Али. – Мальчишка, который едва мог связать два слова. Я-то знаю. Я сама принимала роды и разматывала пуповину, запутавшуюся вокруг его шеи. – Она замолчала и оторвала страдальческий взгляд от убитого юноши. – Конечно, случилось это после того, как они сожгли наши дома и разгромили мастерские. Тогда они стали топтать копытами тех, кто не отвечал на их вопросы, и били тех, кто слишком медлил с ответом. И вот когда этот мальчишка не смог им ответить, они провозгласили его виновником. А он ничего не сделал. – Ее голос надорвался, и она укоризненно подняла на них палец. – Мы пришли сюда помогать вам. Строить вашу больницу под вашей защитой.

– А мы подвели вас. – В глазах Али стояли слезы, но голос был тверд. – Мне так жаль, Субха, клянусь тебе, всем сердцем жаль.

Доктор покачала головой.

– Словами его не вернешь, Ализейд аль-Кахтани.

Нари не могла отвести взгляд от убитого юноши.

– Где раненые? – тихо спросила она.

Субха дернула головой в сторону подобия шатра, смастеренного из останков изодранного брезента, в тени которого ютились две дюжины окровавленных шафитов, лежащих в ее тени.

– Туда. Паримал отправился за новой порцией лекарств.

– Мне не нужны лекарства.

Нари приблизилась к больным. Ближе всего к ней на грязном покрывале лежал одинокий юноша. Он, похоже, был в шоке. Его губа кровила, а челюсть покрыта синяками. Второе покрывало он прижимал к животу. Оно насквозь пропиталось кровью.

Нари опустилась на колени и отодвинула покрывало. Колотая рана, да еще какая: парня чуть ли не выпотрошили. Чудо, что он был еще жив. Лиловый отек на коже раздулся, и Нари по запаху почувствовала, что у него разорван кишечник. Ему не помогут лекарства – не поможет Субха.

Ему могла помочь Нари. Она глубоко вздохнула, осознавая, что ее следующий шаг изменит все.

А потом положила руки на его тело.

Исцели. Кожа сразу ожила под ее пальцами, отек спал, порванные мышцы начали вновь срастаться. Юноша издал сдавленный хрип, и Нари почувствовала, как выравнивается его учащенное сердцебиение. Нари открыла глаза и встретилась взглядом с удивленной Субхой.

Нари прочистила горло.

– Кто следующий?

К тому времени, как призыв на магриб эхом прокатился по всему Дэвабаду, Нари потеряла счет количеству исцеленных шафитов. Их ранения были чудовищны: сломанные кости, раздробленные конечности, сильные ожоги. Судя по тому, что удалось выяснить Нари, нападение прошло стремительно, но дико: толпа всадников пронеслась по улице, швыряя во все стороны огненные шары, прежде чем схватить и убить юношу, которого единогласно признали виновным.

Двадцать три были мертвы – без ее вмешательства эта цифра могла бы быть вдвое больше, и еще больше – если бы треть лагеря не убежала прятаться в больницу, забаррикадировавшись за дверями, которые налетчики Дэвы не осмелились брать штурмом.

– Почему остальные не побежали с ними? – спросила Нари.

– Всадники объявили, что совершают этот набег во имя Нахид, – честно ответила Субхи. – Мы сомневались, будет ли безопасно в больнице Нахид.

Нари не расспрашивала дальше. И к тому моменту, когда она закончила – ее последней пациенткой стала шестилетняя девочка с трещиной в черепе, которую нашли на руках у ее покойного отца, – Нари была выбита из сил в прямом и переносном смысле.

Она отодвинулась от пациентки и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Но от едкого запаха дыма и крови тошнило. Перед глазами поплыло, и она сощурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь пелену головокружения.

Субха положила руку ей на плечо.

– Передохни, – сказала она, когда Нари покачнулась. – Ты вот-вот грохнешься в обморок. – Она сунула ей в руки бурдюк с водой. – Пей.

Нари благодарно взяла его и вдоволь напилась, вылив немного воды и себе в ладони, чтобы плеснуть на лицо.

– Мы поймаем и накажем тех, кто это сделал, – пообещала она. – Клянусь.

Ее коллега даже не стала делать вид, что поверила.

– Разве что в другой жизни.

Слишком поздно Нари услышала стук копыт. Послышались взбудораженные крики, и Нари выронила бурдюк. Она обернулась в страхе, что вернулись налетчики.

Оказалось, все даже хуже. Приехал Гасан.

Конечно, король был не один. Со спины его сопровождали каид и отряд Королевской гвардии, все как на подбор вооруженные до зубов. Там же ехали Мунтадир и Каве. От одного вида старшего визиря у Нари закипела кровь. Если Каве приложил руку к набегу, окончившемуся такой ужасной расправой, он за все заплатит. Нари позаботится об этом. Но ей нужно быть осторожной – она не собиралась разбрасываться бездоказательными обвинениями, чем грешил Али, чтобы не давать им шанса использовать это против нее.

Она приосанилась.

– Субха, твоя семья в больнице?

Шафитка кивнула.

– И Разу вместе с ними.

– Хорошо. – Нари вытерла руки о халат. – Может, составишь им компанию? Лучше тебе пока не привлекать к себе внимание короля.

Субха засомневалась.

– А ты?

– Мне нужно поставить кое-кого на место.

Но Гасан даже не взглянул в ее сторону, когда Нари вынырнула из шатра и двинулась на него. Он спешился и зашагал по окровавленным булыжникам прямо к сыну, как будто на улице, кроме них, никого не было.

Али заметил отца на полсекунды позже, чем следовало. Он работал не покладая рук, с тех пор, как они прибыли, и теперь был покрыт слоем крови и пыли. Он делал все, о чем шафиты просили его: убирал мусор, чинил шатры, разносил покрывала.

Он поднял руки.

– Аба…

Гасан наотмашь ударил его по лицу металлической рукоятью ханджара.

Звонкий удар эхом разнесся по улице, и в лагере воцарилась тишина. Нари услышала, как он ахнул. Тогда его отец ударил снова. Али отшатнулся, кровь потекла по его лицу.

– На колени, – рявкнул Гасан, а когда тот не повиновался сразу, с силой толкнул Али на землю.

Король вынул из ножен зульфикар.

Испугавшись, Нари бросилась к ним, но Мунтадир оказался быстрее. Он выскочил из седла и шагнул вперед.

– Аба, постой…

– Сделай это, – голос Али, искаженный болью, заставил замолчать его брата. Али сплюнул кровь и посмотрел на отца горящими глазами. – Покончим с этим цирком, – произнес он, задохнувшись на последнем слове. – Просто сделай это!

Рука Гасана все еще покоилась на зульфикаре.

– Ты ослушался меня, – сказал он. – Я же говорил, что разберусь со всем сам. Как ты посмел прийти сюда? Как ты посмел рисковать женой своего брата?

– Потому что ты не разбираешься с проблемой – ты позволяешь умирать другим! Чтобы все племена тратили все свое время и силы на борьбу друг с другом, чтобы не осталось возможности противостоять тебе!

Обвинение повисло в воздухе, как зажженная спичка. Люди в шоке смотрели на Кахтани.

Гасану потребовалось все его самообладание, чтобы опустить зульфикар. Он повернулся спиной к сыну и подал знак Королевской гвардии. – Отведите принца Ализейда в темницу. Может, поспит несколько месяцев рядом с трупами тех, кто посмел мне перечить, и наконец научится держать язык за зубами. А потом снесем все, что осталось от лагеря.

Нари перегородила ему путь.

– Ни за что.

Гасан бросил на нее раздраженный взгляд.

– Отойди, бану Нари, – сказал он снисходительно. – Я сейчас не в настроении выслушивать твои самодовольные речи. Пусть твой муж решит, какого наказания ты заслуживаешь.

Нельзя было этого говорить.

Земля под ее ногами сердито вздрогнула. Кто-то вскрикнул от неожиданности, когда лошади задергались и повставали на дыбы. Грязная и уставшая, Нари не замечала, что происходило вокруг. Энергия потрескивала в ее конечностях, город зло пульсировал в ее крови. Она пришла в эту больницу, восстановленную на костях ее убитых предков, не для того, чтобы ее ни во что не ставили. Она публично нарушила глубоко укоренившийся устой своего народа не для того, чтобы ей сказали отойти в сторонку.

– Нет, – заявила она твердо. – Вы не разрушите это место. Никто не тронет мою больницу, и никто не уведет моего партнера гнить в подземелье.

Гасан посмотрел на нее потрясенно, а потом его лицо приняло то самое выражение, от которого ее кровь всегда стыла в жилах.

– Прошу прощения?

Позади прокатился шепот, и вперед вышел Каве. У него был возмущенный вид.

– Скажи, что это неправда, – взмолился он. – Говорят, ты своими руками исцелила шафитов. Скажи, что это ложь.

– Я вылечила около пятидесяти, – холодно поправила она, и, прежде чем он успел ответить, Нари подняла скальпель и сделала глубокий надрез на ладони.

Всего три капли успели упасть в пыль, когда рана затянулась.

– Однако, как ни странно, Создатель не счел нужным забрать мои способности.

Каве выглядел испуганным.

– Но тогда, в храме, ты обещала…

– Такие обещания ничего не значат, когда на кону стоят жизни. Мое племя совершило гнусное преступление, причины которого мы с вами обязательно обсудим. Сейчас я сделала все, что могла, чтобы исправить это. – Она с отвращением покачала головой. – Ты это понимаешь? Произошла трагедия, которой вы позволили выйти из-под контроля. Какие-то преступники нападают на невинную пару, и значит, можно проливать кровь? Так вот кто мы такие? – Она бросила на Гасана вызывающий взгляд, но тщательно подбирала следующие слова. – Что случилось с королем, который хотел преодолеть это вместе с нами?

Это был и вызов и возможность, и Нари только молилась, чтобы они ухватились за последнее. Она не могла прочесть выражение лица Каве и вдруг усомнилась, знала ли она о нем хоть что-нибудь.

Но Гасан… он смотрел на нее с неприкрытым оценивающим выражением. Как будто он видел ее впервые.

Нари встретилась с ним взглядом.

– Я всегда была справедлива по отношению к вам, король, – сказала она, понизив голос. – Я отреклась от своего Афшина. Я вышла замуж за вашего сына. Я склоняю пред вами голову, когда вы восседаете на троне в виде наших шеду. Но если вы попытаетесь отнять у меня больницу, я уничтожу и этот город, и твою семью.

Гасан прищурился и подошел ближе. Потребовалось огромное мужество, чтобы не отступить.

– Ты не настолько глупа, чтобы угрожать мне, – сказал он достаточно тихо, чтобы слышала только она. – Я могу здесь и сейчас изобличить тебя как шафитку.

Нари не опустила глаз. А потом скрепя сердце она решила, что больше не поведется на его блеф. Нари умела читать лица, даже королей джиннов, и она была по-прежнему уверена, что Гасан аль-Кахтани все-таки хочет прославиться как король, объединивший племена, нежели чем король, уничтоживший последнюю Нахиду.

– Тогда сделай это, – бросила она дерзко, стараясь не повышать голос. – Посмотрим, кому Дэвы теперь поверят. Кому поверят ваши дети. Я слово сдержала. Изобличи меня, и в плохом свете предстанешь ты, а не я.

Заметив убийственное выражение лица Гасана, Мунтадир решил вмешаться и подошел к ним ближе. Он выглядел болезненно, его глаза в ужасе шарили по залитой кровью улице и тлеющим зданиям.

– Аба, это был долгий день. Позволь мне отвезти ее во дворец.

– Отличное предложение. – Гасан не сводил с нее глаз. – Ты права, бану Нахида, – дипломатично продолжил он. – Ты действовала из лучших побуждений. Уверен, что твои действия были продиктованы исключительно желанием спасать жизни. – Он пожал плечами. – Возможно, однажды Дэвы даже забудут, что ты нарушила главное правило кодекса Сулеймана.

Нари не отступала.

– А моя больница?

– Можешь продолжать свой проект, но сюда ты не вернешься до его завершения. – Гасан бросил взгляд на Али, все еще стоявшего на коленях. – А ты не покинешь его, пока не получишь распоряжения. Отряд гвардейцев, и не тех, кому умудрилась заплатить ваша мать, арестует тебя в противном случае.

Он перевел взгляд с Али на Нари.

– Думаю, нам лучше дистанцировать вас друг от друга. Если вам нужно обсудить работу, можете сделать это через гонца… Который, уверяю вас, будет служить мне верой и правдой.

Мунтадир схватил ее за руку и потащил прочь.

– Мы поняли, – бросил он на ходу, замечая горящее в ее глазах неповиновение. – Нари…

– Я не закончил, – прервал его Гасан, и от его голоса у нее стыла в жилах кровь. Но его внимание было приковано к Али. – Бану Нахида, возможно, действовала из лучших побуждений, но не ты. Ты ослушался меня, Ализейд, и я знаю, кто науськивает тебя и подкидывает деньги. Сегодня же я положу этому конец.

Али вскочил на ноги, его глаза горели.

– Прошу прощения?

Гасан смотрел на сына в ответ.

– Ты ясно дал понять, что твоя жизнь ничего для тебя не значит, но нельзя же действовать так беспечно, не думая, что причинишь боль другим. – Выражение его лица стало резче. – Так что ты сам и скажешь сестре, что она больше никогда не увидит свою мать.

Он развернулся на пятках и зашагал к своей лошади.

– Каве, снаряди корабль. Королева Хацет завтра уезжает в Та-Нтри.

24
Дара

Озеро, выжженное Дарой полгода назад, уже восстанавливалось. Рана, проделанная в его ложе, была едва видна под густой сетью бирюзовых водорослей, которые тянулись и свивались друг с другом, переплетаясь, как кружева. Окружающие деревья почернели, превратившись в скелеты, а сам пляж был покрыт пеплом и усеян мелкими костями водных обитателей. Но вода возвращалась, холодная, голубая и чистая, как стекло, хотя едва доходила ему до колен.

– Ты думал, рана не заживет?

Дара вздрогнул от звука хриплого голоса марида. Им было велено вернуться сюда, но он не знал, что они найдут.

– Я думал, это займет больше времени, – признался Дара, сцепив руки за спиной и глядя за горизонт.

– Воду не остановить. Она вечна. Всегда возвращается. Мы возвращаемся.

Марид уставился на него мертвыми глазами. Он все еще был в обличье мертвого приспешника, чье тело превратилось в обесцвеченные солью кости и гниющие хрящи в тех местах, где не было защищено панцирем и чешуей.

– Вода точит горы и питает новую жизнь. Огонь же гаснет.

Дара ответил равнодушным взглядом.

– Знаешь, я вырос на историях, где мариды появлялись в образе красивых русалок или ужасных морских драконов. Этот разлагающийся труп – настоящее разочарование.

– Ты мог бы предложить мне себя, – легко ответил марид, и раковины его панциря щелкнули друг о друга на пронизывающем ветру. – Дай мне свое имя, дэв, и я покажу тебе все, что ты пожелаешь. Твой потерянный мир и убитую семью. Твою Нахиду.

Ледяной палец провел по его позвоночнику.

– Откуда тебе известно о Нахиде?

– Она была в мыслях и воспоминаниях дэва, которым мы овладели.

– Дэва, которым вы… – глаза Дары сузились. – Ты имеешь в виду мальчишку, с помощью которого убил меня? – Его губы скривились. – Ализейд аль-Кахтани не дэв.

Марид как будто замер, даже раковины и кости затихли.

– Почему ты так говоришь?

– Он джинн. По крайней мере, так называет себя его жалкое племя.

– Понятно, – протянул марид после еще одной минуты задумчивого молчания. – Неважно. Джинн, дэв… вы все одинаково слепы и разрушительны, как стихия, тлеющая в ваших сердцах. – Он провел костлявыми руками по воде, заставляя мелкую рябь танцевать. – Ты скоро покинешь мой дом?

– Таков план. Но если вы попытаетесь обмануть меня, вы должны понимать, что я сделаю. – Дара пригвоздил марида взглядом.

– Ты ясно изложил свои намерения. – Между пальцами марида промелькнула пара крошечных серебряных рыбок. – Мы вернем тебя в твой город, Дараявахауш э-Афшин. Надеюсь, ты ограничишься кровью, пролитой там, и никогда не вернешься в наши воды.

Дара проигнорировал эти слова.

– А озеро? Ты справишься с заклинанием, о котором я спрашивал?

Марид склонил голову набок.

– Мы разрушим вашу каменную башню. И тогда разорвем все связи. Мы больше не будем нести ответственность за то, что делает ваш народ.

Дара кивнул.

– Хорошо.

Он отвернулся и, увязая ботинками в мокром песке, возвращался в лагерь, который они разбили на зеленом утесе, расположенном поодаль от воды. По предложению Дары они собрали вещи и покинули свой горный лагерь меньше чем через неделю после смерти Мардония. Хотя медный туман к тому времени рассеялся, само его существование вызывало в его рядах вопросы, на которые он не мог ответить. Поэтому они переехали, выжидая последние недели перед Навасатемом.

И вот через три дня начнутся церемонии в честь празднования нового поколения. Через три дня они войдут в эту воду и будут доставлены обратно в Дэвабад. Через три дня он будет дома. Через три дня он увидит Нари.

Через три дня на твоих руках снова будет кровь тысяч.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать эту мысль. Дара никогда не представлял, что будет так несчастен накануне завоевания, о котором мечтал веками. Он ведь был Бичом Кви-Цзы, хитрым Афшином, который годами не давал покоя Зейди аль-Кахтани. Тот дэв был отважным мятежником, горячим предводителем, который собрал осколки своего племени и объединил свой народ, пообещав им лучшее будущее. Будущее, когда они ворвутся в Дэвабад победителями и посадят Нахид на трон в виде шеду. Тогда и у него самого были тихие, спокойные мечты. Мимолетные фантазии о том, чтобы вернуть себе дом, найти жену и растить детей.

Ни одна его мечта никогда не сбудется. За то, что сделал Дара, за то, что он собирался сделать, он не имел права на мечты. Но у Нари и Джамшида тоже были мечты. И у его солдат. Их дети станут первыми Дэвами за века, которые вырастут, не зная гнета чужеземного ига.

Он должен был верить в это.

Солнце за горами вспыхнуло багрянцем, и из освещенного костром лагеря донесся глубокий, ритмичный барабанный бой, отвлекая от мрачных мыслей. Их группа собиралась, пока Манижа готовилась к церемонии заката у импровизированной купели огня. Ею служила простая медная чаша, стоявшая на каменном круге, и Дара невольно подумал о великолепной сверкающей купели в Великом храме Дэвабада.

Он присоединился к шеренге усталых солдат, погрузил руки в горячий пепел жаровни и провел им по рукам. Собравшиеся выглядели подавленными, но это было неудивительно. После смерти Мардония большинство его воинов впервые увидели, на что способен зульфикар. Добавьте к этому слухи о паре, убившем скаутов Гезири, который неумолимо распространялся, и это создало напряженную, гнетущую атмосферу в лагере.

Манижа поймала его взгляд и поманила к себе.

– Ты нашел марида? – спросила она.

Он сморщил нос.

– Разлагается на камнях на другом берегу, все так же самоуверен. Но мариды готовы нам помочь. Я намекнул, какие будут последствия, если они нас предадут.

– Я не сомневаюсь, что он тебя понял.

В черных глазах Манижи мелькал озорной огонек. На следующее утро после их ссоры она снова сменила гнев в адрес Дары на милость. Оно и неудивительно. В конце концов, она победила в споре, поставив его на место несколькими точными словами.

– А ты готов?

Его ответ был автоматическим.

– Я всегда готов служить Дэвам.

Манижа коснулась его руки. У Дары перехватило дыхание от магической волны спокойствия, принесшей пьяную легкость, прокатившуюся через него.

– Твоя преданность будет вознаграждена, мой друг, – тихо ответила она. – Я знаю, у нас были разногласия, и я вижу, что ты на грани отчаяния. Но наш народ узнает, что ты для них сделал. Все до единого. – В голосе звучало напряжение. – Мы в долгу перед тобой, и за это я обещаю тебе, Дара… Я позабочусь о том, чтобы ты обрел счастье.

Дара моргнул, и те чувства, которые он старался заглушить на обратном пути, снова готовы были перехлестнуть через край.

– Я не заслуживаю счастья, – прошептал он.

– Это неправда. – Она коснулась его щеки. – Верь, Дараявахауш э-Афшин. Ты – дар свыше и спасение нашего народа.

Противоречивые эмоции бушевали в его сердце. Видит Создатель, ему хотелось верить в ее слова. Снова всем сердцем посвятить себя вере, которая когда-то давалась легко, а теперь казалась непостижимой.

Вот и заставь себя. Дара уставился на Манижу. Ее старая чадра и потертая медная чаша, стоявшая перед ней, были далеки от великолепного церемониального одеяния и ослепительной серебряной купели, содержавшейся в Великом храме, но она все еще бану Нахида, избранница Сулеймана, избранница Создателя.

Ей удалось успокоить его смятение.

– Я постараюсь, – пообещал он. – Кстати… Я хотел бы сделать кое-что после церемонии. Подарок, чтобы всем в лагере поднять настроение.

– Звучит восхитительно. – Она кивнула остальным, сидящим на траве. – Присоединяйся к товарищам. Я хочу произнести речь.

Дара сел рядом с Иртемидой. Манижа подняла руку в благословении и склонила голову вместе с остальными, сложив ладони перед собой. Изумруд его кольца поймал уходящий свет, мерцая сквозь копоть, покрывающую его пальцы. Дара наблюдал, как Манижа совершает обрядовые движения, наливая свежее масло в стеклянные лампады, качающиеся на поверхности кипящей воды, и поджигая их палочкой горящего кедра. Она прижала ее ко лбу, пометив лоб священным пеплом, и закрыла глаза. Ее губы зашевелились в безмолвной молитве.

А потом она шагнула вперед.

– Вы все ужасно выглядите, – прямо сказала она. У некоторых от ее слов поникли плечи. Но затем ее губы растянулись в редкой искренней улыбке. – Это ничего, – по-доброму добавила она. – Вы имеете право чувствовать себя ужасно. Вы последовали за мной, хотя мои слова могли показаться глупой мечтой, и вы следовали им прилежно, чем уже заслужили право на покой в вечных садах Создателя. Вы держите язык за зубами, когда у вас много вопросов. – Она смотрела на них, останавливаясь на каждом мужчине и женщине поочередно. – И за это я вам обещаю, дети мои… будь то в этом мире или в следующем, вы и ваши близкие не будут нуждаться. История запомнит ваши имена, а наш народ поклонится вашим иконам в Великом храме.

Но не сейчас. – Она обогнула купель. – Подозреваю, кое-кто из вас беспокоится, что мы торопимся. Прибегаем к страшным и жестоким методам. И что нападение во время священного праздника – грех.

Мой ответ таков: у нас нет времени. С каждым днем гонения Гасана на наш народ усиливаются. Его солдаты начали бесчинствовать на наших землях и грабить наши дома. Выступать против него – значит лезть на рожон. И как будто этого недостаточно, Каве говорит мне, что сын-полукровка Гасана, радикал, который осмеливается называть себя победителем Афшина, вернулся в Дэвабад, чтобы еще больше разозлить своих грязнокровных сторонников.

Дара напрягся. Каве сказал не это, и хотя Дара видел, что она пыталась сделать, легкость, с которой она солгала, слишком напомнила ему нынешнего обладателя трона Дэвабада.

Манижа продолжала:

– В другой раз эта новость меня бы обрадовала. В самом деле, мало что согрело бы меня больше, чем весть о том, как Кахтани раздирают на части их собственные противоречия в фанатичном отношении к крови. Но пескоплавы действуют не так. Их много, они собираются в стаи и жрут нас. Их агрессия будет множиться. Она уже распространилась. Наш город окутает хаос. – Ее голос был низким и напряженным. – И Дэвы заплатят за это. Как всегда. Слишком многих мучеников уже увековечили на алтарях вдоль стен Великого храма, и члены Бригады Дэвов воочию видели, на что способны шафиты, когда вас вышвырнули из Цитадели.

Манижа указала на последние лучи заходящего солнца и опустилась на колени, взяв пригоршню песка.

– Это наша земля. От Жемчужного моря до безжизненных равнин и гор Дэвабада, Сулейман даровал его нашему племени, тем, кто служил ему верой и правдой. Наши предки соткали город из магии, чистой магии Дэвов, чтобы сотворить чудо, какого не видывал мир. Мы вытащили остров из глубин озера, населенного маридами, и наполнили его библиотеками и увеселительными садами. Крылатые львы летали под его небесами, а по улицам женщины и дети ходили в абсолютной безопасности.

– Вы слышали рассказы Афшина. О былой славе Дэвабада. Чудесах. Мы с распростертыми объятиями приглашали другие племена, пытались учить их своим наукам, направлять их, но они отвернулись от нас. – Ее глаза вспыхнули, и она бросила песок. – Они предали нас самым ужасным образом: они украли наш город. А потом им стало мало того, что они ослушались наказа Сулеймана на своей земле, они позволили своим шафитским отпрыскам осквернить и нашу. По сей день они держат этих жалких созданий под рукой, чтобы те прислуживали им как собачонки. Или хуже! Выдают их за детей джиннов, безвозвратно загрязняя родословную и всех нас ставя под удар.

Она покачала головой, ее лицо было печально.

– И все же долго я не видела выхода. Город взывал ко мне, взывал к моему брату Рустаму пронзительно, так, что наши сердца болели за него. Но даже мечтать о лучшем будущем казалось опасным. Ради общей безопасности я смирялась, когда Гасан аль-Кахтани почивал на троне моих предков. И… – Она помолчала. – Тогда Создатель дал мне знак, на который нельзя было закрыть глаза.

Манижа поманила Дару, и он поднялся, подходя к ней.

Она положила руку ему на плечо.

– Дараявахауш э-Афшин. Наш величайший воин, дэв, который заставил дрожать самого Зейди аль-Кахтани. Вернулся к нам, свободный от проклятия Сулеймана, могучий, как наши легендарные предки. Если вы ищете доказательства благосклонности Создателя, мои верные слуги, вы найдете их в Даре. У нас впереди трудные дни. Нам придется действовать способами, которые покажутся жестокими. Но уверяю вас… это все необходимо.