Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 341 страниц)

Корона сморщила свой изысканный нос.

– В этом и вопрос. Когда Кровь Эдема подобрала ее… почему они вообще решили, что дело нечисто. Гидеон никогда не подавала никаких признаков разложения. Она всегда выглядела так, как будто умерла пару минут назад. Ее обернули пленкой и бросили в реку, посмотреть, что случится. Я это видела. Поначалу это ужасно, а потом стало просто смешно. Тихо, Юдифь. Я здесь.

Капитан снова задергалась. Корона подошла к ней и нежно сказала:

– Если бы не ты, я бы во все это не влезла. Ты паразитка.

Капитан умолкла, только руки и ноги продолжали подрагивать.

– Вполне возможно, что именно это и удерживает Нону, – сказал Паламед, – неважно. Мы должны исходить из того, что это действительно Гидеон Нав. Поднимите ей голову, чтобы я мог дотянуться до шеи. Удостоверимся, что Ианта не сможет перейти в нее, что бы ни случилось. На простую защиту от призрака меня хватит. Кэм, я воспользуюсь твоей кровью – это единственный ресурс, который у нас практически разлит по всей комнате.

– Я могу дать тебе еще, у меня примерно ложка осталась.

– Камилла Гект. Я бы тебя ударил, вот только при попытке Набериуса Терна ударить тебя я сам чего-нибудь недосчитаюсь.

Они перевернули труп принцессы. Паламед нарисовал несколько закорючек на ее затылке мизинцем Ианты Набериус, используя окровавленную одежду Кэм вместо палитры. Действовал он очень осторожно. Помахал над рисунком рукой, чтобы он скорее высох.

– Страж, мы продолжаем? – спросила Камилла.

– Да. Забираем Надзорный орган и уходим.

– Но шаттл, – сказала Корона.

– Надзорный орган, затем шаттл, – возразил Паламед, – главный архивариус Юнона Зета отлично разбирается в заклинаниях. Она растопчет все мои предложения и выскажет десяток своих, о которых я и подумать не мог.

Похоже, это не полностью убедило Корону.

– Даже если мы получим работающий шаттл, что дальше?

– Установка Шестого дома, – сказала Камилла, а Паламед закончил:

– Мы воссоединимся с Шестым домом… выведем некромантов из этой системы и ее влияния. Найдем способ выманить Зверя Воскрешения прочь с этой планеты, чтобы дать населению передышку и защитить его куда вернее армии Домов… мы вылечим Нону, остановим войну, подпишем мирный договор, отправимся в Девятый дом и начнем настоящую битву.

Нона обнаружила, что все взгляды обращены на нее. Она оглянулась на случай, если все смотрели на кого-то у нее за спиной, но тут была только она. Она не знала, что такое Девятый дом. Ни у кого из ее знакомых не было больше одного дома. У Чести вряд ли была хотя бы четверть дома. Она не знала, что такое Девятый дом, но ее зубы стучали, совершенно независимо от нее, и она очень сильно сжала челюсти. Это заставило всех отвернуться, и она обиделась, потому что их лица выражали чистую жалость.

Паламед начал переворачивать труп обратно на спину – Камилла попыталась подойти и помочь, но он прогнал ее. Перевернутый труп лежал, неуклюже раскинув руки. Одежда и рапира пришли в полный беспорядок. Паламед сказал с явным удовлетворением:

– Ну что же. Это будет первый барьер, который не позволит ей совершить перемещение. А теперь, Кэм, дай мне шприц.

Камилла поискала в аптечке, которую принесла Корона, достала большую иглу и сняла с нее пленку.

– Секстус, не думай, что я об этом не подумала, – сказала Пирра, – если бы образца крови было достаточно, я бы первая с этого начала. Харрохак Нонагесимус не сможет откатить этот гребаный камень в сторону, если кровь не будет совершенно свежей.

– Никогда не знаешь, – спокойно сказал Паламед, – ты посмотри на нее. Ровные цвета, никаких следов обезвоживания или воздействия гравитации на внутренние органы. Раны выглядят чистыми и обработанными. Я, вероятно, смогу получить приличный образец.

– Даже если кровь сохранится вне тела, нам придется забрать ее с собой на всякий случай.

– Если она сохранится вне тела, это даст нам интересную пищу для размышлений. Я собираюсь проколоть бедренную фасцию.

Камилла сунула ему ножницы, и он сделал короткий разрез в мягких кожаных штанах трупа. Потом ощупал кожу пальцами, приставил к ней иглу – и тут рука трупа рванулась вперед и обвилась вокруг его запястья, прежде чем кто-либо сумел помешать. Нона заметила, что один из рукавов трупа закатан, а на запястье висит забавный толстый браслет: плетеный шнур из нескольких разных цветов, ни один из которых не подходил к другим.

– Во-первых, это не сработает. Во-вторых, я ненавижу иглы, – сказал труп, – в‐третьих, чувак, если ты так снимаешь с дамы штаны, неудивительно, что я увела твою девушку.

Паламед откинулся назад.

– Не мою. В отличие от некоторых из присутствующих, я никогда не находил ничего привлекательного в злобных пумах, – сухо сказал он. – Доброе утро, Гидеон.

25

Пирра быстро щелкнула затвором. Она ни в кого не целилась, но пистолет держала в руках, и руки эти напряглись.

– Секст, назад, – велела она.

– Кто это? – спросил труп, не отпуская запястья Паламеда. – Ого, какие люди. Это ты хвасталась, что уделала мою мамулю?

– Любой, кто уделал бы твою мамулю, не преминул бы этим похвастаться.

– Девятая? – нервно спросила Корона.

Пирра проигнорировала ее:

– Он вернул тебя обратно. Он сделал из тебя призрака.

– Ага, – согласилась девушка.

– Но это невозможно. Он не сумел бы отделить тебя. Твоей девушке не удалось полное слияние, но то, что она взяла от тебя, даже Джон не смог бы вернуть. И… он вернул тебя не полностью? Вернул такой?

– Секстус, если ты не уберешь эту иглу, я сломаю гребаную руку Набериус, – раздраженно сказал труп.

– Я не могу, – сказал Паламед. – Ты все еще держишь меня за запястье.

– Ой. Ага. Если я отпущу твое запястье, не надо меня тыкать и убегать, окей?

– А как, по-твоему, берут образцы крови?

– Пожалуйста, – сказала Корона, – я ничего не понимаю. Ты… правда Девятая? Гидеон из Девятого дома? Ты… жива?

Труп отпустил запястье Паламеда. Паламед убрал руку со шприцем и сел на пятки. Мертвая девушка села, затем оперлась рукой об пол и с удивительной легкостью поднялась на ноги. Отряхнула штаны.

Нону потрясло не то, что труп пошевелился. А то, как он шевелился. Нона не могла перестать смотреть. Она никогда раньше не видела, чтобы кто-то так двигался.

– Нет и нет, – сказала девушка, – я принцесса Кириона Гайя из Первого дома, Ее Божественное Высочество, первый лейтенант Когорты, хранитель жизни Императора – просто почетный титул, но кого это волнует – наследница божественного Императора, первая из Принцев Башни. И я мертвее мертвого.

– Джон, ты сумасшедший мудак, – тихо сказала Пирра, не опуская пистолет.

– Наследница божественного Императора? – спросила Корона.

– Кириона? – спросила Камилла.

– Если хочешь, можешь звать меня Гидеон, – сказала принцесса Кириона Гайя из Первого дома, – я никак не могу привыкнуть отзываться на Кириону. Кстати, кто тут у нас? – Она с интересом оглядела группу. – Корона… отлично выглядите, мэм, с вашего позволения… Кэм, хотя, судя по всему, ненадолго. Мудила-прайм. Юдифь Дейтерос за каким-то хреном… ну или ее труп. И Сексти. А, и фальшивая Нонагесимус. – Она сделала паузу. – Все, кроме Короны, могут валить. Ты почему вообще ходишь, Секстус? Я думала, ты подох.

– Сколько ты уже не спишь? – спросил Паламед, вставая с заметно бо́льшим трудом, чем труп принцессы.

– С самого начала. Я играла в опоссума. Правда, я умная?

Нону в целом достаточно возмущало все поведение принцессы Кирионы Гайи, но это последнее восхваление оказалось невыносимым.

– А я знала! – выпалила она. – Меня ты не обманула. Я видела, как ты на меня смотрела в той комнате! Ну, когда я…

– Ага, поздравляю, – саркастически сказала принцесса, – нет, булочки мои, я вас не обманывала. Что это за младенец? Дайте ей, что ли, соску, чтобы она заткнулась!

Нона открыла рот, чтобы сказать худшее, что она когда-либо говорила: она не совсем знала, что это будет, но чувствовала, что это будет очень, очень плохо. Возможно, хуже всего, что когда-либо говорилось в принципе, она чувствовала, как эти слова рождаются у нее в горле, но тут Паламед кинул на нее умоляющий взгляд, и она заставила себя сжать челюсти.

– Нона, извини, но придется подождать, – сказал Паламед, – это все куда менее осмысленно, чем мне бы хотелось, а времени у нас мало. Нав, почему Ианта вообще заперла тебя, если ты действуешь самостоятельно?

– Она очень разозлилась из-за того, что я в принципе с ними отправилась. И отключила меня на публике, чтобы я не испортила важную миссию, связанную с Шестым домом. – Она издала оскорбительный звук, резко выпустив воздух между почти сомкнутыми губами.

– Отправилась? – переспросил Паламед. – Ты имеешь в виду, что вы обе путешествовали через Реку? В этом шаттле?

– Не может быть, – сказала Пирра, пристально наблюдавшая за принцессой, – уже нет. К тебе привязана душа, малышка… или часть. Джону пришлось бы пойти с тобой, чтобы ее не сорвало.

Принцесса-труп склонила голову набок, как любопытная птица.

– Ты в последнее время не бывала в Реке, да?

– О чем ты?

– Думаю, в какой-то момент ты поймешь. Так или иначе. Вы собираетесь в Девятый дом, так? Я с вами.

– Зачем? – спросила Камилла.

– А почему нет? – Принцесса пожала плечами. – Меня мучает ностальгия. Боже, как я скучаю. Нет скелетов лучше домашних. Столько счастливых воспоминаний…

– Нав, – спокойно сказал Паламед, – если ты не спала все это время, ты прекрасно знаешь, что мы делаем. Учитывая, что ты назвалась принцессой Кирионой Гайей из Первого дома, ты разве не должна пытаться остановить нас во имя Императора?

Принцесса Кириона Гайя улыбнулась. Это была не очень дружелюбная улыбка: она медленно расползалась по лицу и выглядела голодной.

– Сексти, ты что, хочешь со мной поссориться?

– Нет, – сказал Паламед, одновременно поднимая руку, чтобы остановить Камиллу, сделавшую шаг вперед, – совсем не хочу. Я уже дрался сегодня с одним из так называемых Принцев Башни. Кроме того, я считаю тебя своим другом.

Это вызвало у Ноны смутное возмущение: она не могла поверить, что кто-то такой добрый, как Паламед, мог дружить с таким ужасным человеком, как Кириона Гайя.

– Но я изо всех сил пытаюсь понять, почему ты здесь… что ты делаешь… чего ты хочешь добиться? Чего ты хочешь, Гидеон?

Принцесса-труп задумалась.

– Да ничего я больше не хочу, – весело сказала она, – мне насрать. Я влезла в шаттл Ианты, потому что мне показалось, что это веселее, чем принимать парады дома. Я могла бы вас всех поубивать, и Джон наверняка вручил бы мне очередную медаль или что… ладно, не Корону, Ианта бы никогда с этим не смирилась. Но медали, фу. Я хочу туда, где что-то происходит. И мне кажется… У меня такое чувство, будто у меня остались незавершенные дела в Девятом. Очень личные.

– Она лжет, – тут же сказала Нона. От принцессы исходило так много белого шума, что она не могла точно сказать, где ложь, но она точно пряталась в этой улыбке.

– Я, кажется, велела тебе захлопнуть свою краденую пасть, – неприятным тоном сказала Кириона.

– Не торопись, Девятая, – сказала Камилла.

Сердце Ноны дрогнуло. Не имело значения даже то, что Кириона сказала:

– Конечно, Кэм. Выходи замуж за дебила, а потом сдохни. Отличная идея.

Паламед очень терпеливо повторил:

– Чего ты хочешь, Гидеон?

Принцесса-труп и глазом не повела.

– Я хочу вернуться. Кого волнуют мои мотивы?

Это не было похоже на ложь. Корона посмотрела на Нону, Нона пожала плечами. Корона отчаянно посмотрела на Паламеда. Паламед, как заметила Нона, выглядел каменно-спокойным и не выдавал своих чувств.

– Страж, пожалуйста, – сказала Корона, – она нам нужна.

– Да, – сказала принцесса, – и не в пробирке. Так что либо вы позволяете мне отправиться в Девятый, либо набрасываетесь на меня все вместе и проверяете, сможете ли вы добыть хоть каплю моей мертвой крови. Охренеть. Так или иначе, день прошел не зря.

Камилла дернулась вперед, и принцесса увидела ее и ухмыльнулась.

– Вот молодец. Давай, Кэм. Ты там в целом жива, да? Упрощу тебе задачу. – Она закатала рукав и вытянула вперед обнаженное предплечье. Сжала кулак. – Попробуй. Я готова к уколу, док.

Камилла шагнула вперед более решительно, не сводя глаз с принцессы.

– Ради всего святого, Нав, оставь показуху, – сказал Паламед, но Камилла взяла запястье принца, прижала к нему иглу и решительно толкнула поршень.

Игла сломалась, как будто она воткнула ее в кафельный пол. Камилла отшатнулась, как будто потеряла равновесие. Кириона Гайя раскрыла кулак, придержала Камиллу за плечо, а затем словно бы вздрогнула и грубо оттолкнула ее. Камилла упала обратно в объятия Паламеда.

Принцесса уставилась на них. Глаза у нее теперь были совсем не такие, как у Ноны: они были твердыми, мертвыми и яркими, как драгоценные камни.

– Мой отец сделал кости моего тела плотнее титана, – холодно сказала кронпринцесса, – мой отец сделал так, что от моей кожи отскакивают пули. Я – идеальная десница и последнее воплощение искусства Девяти домов. Как вы не понимаете? Я – создание Императора.

– Жаль, он не прикупил шпаклевки для лишних дырок, – заметила Пирра.

– Это для ускорения, – быстро сказала Кириона. Затем она посмотрела на Камиллу, на красное пятно, проступившее на бинтах, скривила губы и сказала: – Ты кончишь так же, как я, если так и будешь страдать херней.

– Нав. Что бы случилось, если бы я взяла у тебя кровь?

– Как? Иглой поострее? Нет шансов. Моя кровь сгорает вне моего тела. Превращается в пепел. Нужно ее обработать, ну, например, напитать талергией, чтобы предотвратить мгновенную танергическую реакцию. Но когда она вступит в реакцию с воздухом, консервация ну вроде как откатится назад. Она не статична.

Посмотрев на лицо Паламеда, она расхохоталась.

– Да брось, парень. Я Гидеон второй версии. Я теперь знаю штук пять фактов о некромантии.

Почему-то именно из-за этого Паламед дернулся, словно его ударили; лицо Ианты Набериус на мгновение исказилось. Затем он встряхнулся и сказал:

– Если Кровь Эдема узнает, что ты говоришь и ходишь, Гидеон, они наденут на тебя наручники примерно в шестнадцати разных местах. Как ты насчет этого?

Кириона повернулась, чтобы посмотреть на них. Нона не могла до конца поверить, что они этого не видят, но они не смотрели, они ничего не замечали. Это было в каждом движении Кирионы – в быстром мелькании ее рук, в размахе ног, в широких, дерзких шагах, в необычной грации, с которой она передвигала свое мертвое тело.

За всю свою короткую жизнь Нона никогда не видела настолько печального человека. Она почти испугалась смерти из-за этого.

– Никто не сможет меня удержать, – сказала Кириона.

26

Командир не стала брать у Страсти грузовик с решеткой. Всех людей засунули в большие грузовики с сиденьями по бокам вроде тех, в каких разъезжали по городу наемники, но с закрытыми брезентом кузовами, чтобы никто не видел сидевших внутри. Ночь выдалась темная, даже без синего света, – плотные облака стояли над крышами зданий, все стало липким, горячим и жутким.

– А теперь потоп, – сказала Ценой страданий, пребывавшая в настроении, максимально близком к хорошему.

Пирра держала труп принцессы на плече. Нона вынуждена была признать, что Кириона Гайя очень хорошо умеет притворяться мертвой: труп висел тяжелым мешком. Это тоже было хорошо. Даже в хорошем настроении Ценой страданий не очень обрадовалась телу Ианты Набериус, даже после того как Паламед ей все объяснил. Ценой страданий также не хотела сажать Кириону Гайю в тот же грузовик, что и остальных.

– Яйца. Корзина, – вот и все, что она сказала.

Паламед был вынужден уступить. Нона почувствовала странное облегчение оттого, что ей не придется ехать с принцессой или смотреть на нее, даже если принцесса притворяется мертвой.

Увидев Камиллу, Ценой страданий вызвала медика Крови Эдема, который заявил, что с перевязкой ничего больше не сделать, но сразу дал Камилле довольно много лекарств. Камилла попробовала отказаться от обезболивающих, но Паламед живо сказал:

– Все обезболивающие, которые у вас есть, пожалуйста.

Нона никогда не видела Камиллу такой кроткой и податливой. А еще она никогда не видела Камиллу такой счастливой.

Когда Ценой страданий заявила, что тело следует держать отдельно, Камилла тут же сказала:

– Я поеду с ней.

– Нет, я, – возразила Пирра.

– Нет, ты остаешься с Ноной, – сказала Кэм.

Нона подумала, что это немного жестоко.

– Разве ты не хочешь остаться с Паламедом?

Камилла и Паламед – Паламед в красивом, с модной прической теле, которое улыбалось гораздо приятнее, чем когда-либо улыбалась Ианта Набериус, – посмотрели друг на друга. Они не отходили друг от друга дальше чем на расстояние вытянутой руки с тех пор, как Паламед отвоевал права на это тело.

Удивительно и испуганно Кэм посмотрела на Нону и подмигнула.

– Нам нужно немного личного пространства, – пояснила она. – Мне он надоедает.

– Не удивлен, – сказал Паламед.

И они разделились – Кэм только наклонилась, чтобы очень коротко соприкоснуться с ним лбами. Принцесса и Камилла отправились в отдельный грузовик.

Это были всего-навсего два грузовика в кавалькаде, и их грузовик и грузовик принцессы и Кэм ехали посередине и были почти пустыми. Когда Страсти – без маски, сверкая дикими глазами – выпрыгнула из кузова, чтобы опустить его заднюю стенку для Пирры, она увидела труп Кирионы Гайи и почти закричала:

– Ну нет, мать твою.

И забилась в самый дальний угол грузовика Ноны.

Командир Ценой страданий сидела посередине с компьютером в руках и в гарнитуре. Нона устроилась рядом с Пиррой и Паламедом. Паламед сидел рядом с Короной, а капитана Корона уложила на три сиденья.

Капитан выглядела не очень хорошо, но молчала. Паламед заглянул ей в глаза, послушал ее дыхание. Корона наблюдала, покусывая ноготь мизинца.

– Ты ничего не можешь сделать, Страж?

– Не в этом теле. – Паламед раздвинул капитану челюсти. Нона вытянула голову, понимая, что это не очень-то вежливо, и заметила, что язык у капитана раздулся и стал синевато-багровым.

– У нее микроинсульты, – заметил Паламед. – Я беспокоюсь за ее мозг.

– Страж, она столько выдержала и так упорно боролась, – настойчиво сказала Корона.

– Ну, давай надеяться, что она выдержит еще немного. – Паламед перевернул капитана на бок, немного опустил ей голову и перехватил талию ремнем. – Следи, чтобы она не подавилась.

Пирра выворачивала шею, глядя на Страсти, которая без маски сидела в углу. Нона отчаянно надеялась, что Пирра не натворит глупостей, например не будет с ней флиртовать. Она была уверена, что в этом случае Страсти сделает что-нибудь ужасное с ее коленями, а Нону просто вырвет от этого зрелища. День и без того выдался слишком длинным.

– Шаттл? – спросила Ценой страданий у Паламеда.

– В безопасности, – ответил Паламед. По мнению Ноны, это был безупречный способ сказать абсолютную правду.

– Я оставила самых надежных охранников в казармах.

– Скажи им, чтобы не бродили там. Принцесса Ианта Набериус оставила за собой защитные заклинания и некромантские ловушки. Я контролирую это тело, но ничего не могу поделать с любыми неприятными сюрпризами, которые она приготовила.

– Вы же знаете, что мы нейтрализуем ваших людей, а не убиваем их, – сказала Ценой страданий.

– Я думаю, что они были нейтрализованы достаточно долго.

– Там осталось меньше двадцати солдат Когорты, мэм, – вставила Корона, – и они не в лучшей форме. Они скорее покончат с собой, чем сдадутся Крови Эдема… особенно если рядом не будет моей сестры. Их дух сломлен. Подождите.

– Расскажи мне все, – сказал Паламед. – Где Надзорный орган Шестого дома?

– У меня есть хорошие новости и нейтральные новости, – ответила Ценой страданий. – Крыло Мерва действует довольно предсказуемо… по-своему. Ваших людей держат под землей, их постоянно перемещают с места на место, чтобы их никто не обнаружил. Понимаешь ли, туннели… место опасное и беззаконное, но Неправедная надежда хорошо умеет скрываться в самых опасных местах. И он всегда был сторонником мобильности.

– Сколько подземных площадок… – начал Паламед, но у Ноны затекла шея. Ее кратковременная память, в целом не очень хорошая, нарисовала в голове четкую картинку: высокий испуганный голос, говорящий «вы с ума сошли, совсем чокнулись», и вкус маленьких зеленых фруктов.

– Много. Подземные туннели обширны и очень небезопасны. Обвалы, сам понимаешь. Мои люди сузили поиск до четырех возможных участков, но действовать нужно быстро, точно, и сберечь при этом, но ведь вам нужны точность, скорость и безопасность ваших людей. Я предлагаю вам два из трех. И то скорее полтора.

– Ты пытаешься сказать, что Кровь Эдема заперла их всех в грузовике и возила по городу? Все это время? – раздраженно уточнил Паламед.

– Классический прием Крови Эдема, – ответила Пирра, – полное безумие, но на удивление эффективное, выстроено на использовании кучи солдат, которые ссут в кучу бутылок.

Богоматерь Страстей издала звук, который Нона не могла принять ни за что, кроме смеха, и, очевидно, так рассердилась на себя за это, что свернулась в своем углу калачиком и принялась внимательно оглядывать остальных.

– Давай безопасно и быстро, – сказал Паламед. – У нас очень мало времени.

Ценой страданий открыла компьютер и скрестила свои длинные ноги. На ней были штаны со множеством карманов, но она сидела так, как будто надела что-то очень элегантное. В былые времена Нона сразу же попробовала бы сесть так же и справилась бы с первого раза. Но теперь она посмотрела на красивое пожилое лицо командира и ощутила прилив боли. Какая-то проблема с ногами.

– Понадобится отправить моих людей на чем-то легком… на велосипедах небольшими группами в служебные туннели. Они могут охватить большую территорию, не привлекая внимания водителей. Проблема в том, что служебные туннели не покрывают всю территорию. Всегда есть риск, что мы упустим грузовики Мерва. Мы можем счесть одну область чистой и ошибиться.

– Все просчитано? – спросила Пирра. – Какова вероятность успеха?

Корона вытащила планшет из стопки, и командир указала на определенные зоны.

– Разные для зон, – сказала Корона, – пятьдесят семь процентов… сорок процентов… тридцать два процента… Командир, это хреновые цифры.

– Если мы запустим в туннели тяжелый транспорт, я не могу гарантировать, что крыло Мерва не ликвидирует актив. У Неправедной надежды выдался нелегкий вечер, и он вполне может предположить, что легких вечеров больше не будет.

– Нет ли способа улучшить эти цифры? – спросил Паламед.

– Кончай ныть, говно такое, – сказала Страсти (Нона обрадовалась, что Кэм не было рядом), – говоришь как обычный мудак-начальник в костюмчике. «Нет ли способа улучшить эти цифры?» Ага, сейчас из задницы достану другие, получше! Работай с этими!

– Мне очень, очень неприятно говорить такое о Страсти, – поддержала Корона. – Но она права, Страж.

– Спасибо, иди в зад, – сказала Страсти. Пирра снова посмотрела на нее, Страсти громко хмыкнула и отвернулась.

– Прошу прощения, я говорил как на Комитете по ресурсам, – согласился Паламед.

Внезапно капитан издала ужасный булькающий звук, прозвучавший как странный гортанный смех. Ноги задергались, и Корона удерживала ее, пока самым громким звуком не стало дыхание капитана.

Нона прочистила горло, затем прочистила еще раз, на всякий случай.

– Я знаю, где Конвой был на этой неделе, – сказала она.

Все головы повернулись, чтобы посмотреть на нее, даже Страсти. Она почувствовала, как краснеет, и мрачно добавила:

– Мой друг их видел. Там была куча людей с белыми глазами, как будто они слепые, а потом Чести разбили лицо. Спросите Ангела, она скажет, что я не вру.

Сказать, что командир Ценой страданий выглядела изумленной, было бы изрядным преуменьшением.

– Ты уверена?

– Вы говорили о Конвое, – оживленно сказала Нона, довольная тем, что ее одобрили. – Мы все знаем о них. Ну, моя банда точно. В школе. Чести хотел заработать на краденых кондиционерах, но все закончилось плохо, и он решил и дальше заниматься наркотиками.

– Но… это слова чьи? Ребенка? Подростка? О каком-то другом человеке, который говорит, что видел каких-то людей в грузовике. Этому твоему другу можно доверять?

Нона поколебалась.

– Думаю, на этот раз он не лгал, – сказала она, – правда. Спроси Ангела. То есть Эйм.

Командир отдала компьютер Короне и встала. Ухватилась за свисающую с крыши петлю, чтобы удержать равновесие, и отвернулась от Ноны, так что Нона не видела, что она говорит, и поэтому ничего не могла понять. Пока она говорила, приглушенный треск и грохот прозвучали у них над головой, затем еще один, потише, и длинный свист, как будто что-то прошло звуковой барьер.

– Ракетная установка? – спросила Страсти.

– Не тот звук, – возразила Пирра.

Командир обернулась.

– Нона. Твой друг Чести сможет указать нам точное место, где он видел грузовики?

Даже с учетом обстоятельств Нона засмеялась:

– Ни за что. Он никогда не разговаривает с людьми в форме.

– Он бы сказал тебе?

Нона почувствовала себя очень серьезно.

– Если бы ты спросила меня об этом вчера, я бы сказала, что, скорее всего, да, потому что Чести мне друг. Но Табаско выстрелила в меня, узнав, что я зомби, так что я больше не в банде.

– Дети очень снисходительные, – сказала командир, убедив Нону, что никогда не видела детей. Произнесла в трубку: – Посланник назовет вам улицу. Разделяйтесь и везите нас туда.

– Мне пойти с тобой, детка? – спросила Пирра.

Но Нона знала, что Пирру ей взять не удастся. Тогда просто ничего не выйдет.

– Нет, – мрачно сказала она, – я хочу, чтобы ты пошла, но ты не можешь. Ну, если Чести попытается меня ударить, – рассуждала она, подбадривая себя, – я могу издать один из моих ужасных криков. Это произведет впечатление.

Дул жуткий ветер. Нону высадили у ветхого здания, где жил Чести. Страсти выскочила из грузовика, заглушившего двигатель, и с ней еще несколько солдат Крови Эдема, все с оружием. Нона чувствовала себя очень уязвимой, поднимаясь по шаткой лестнице. На втором пролете ветер внезапно подул так, что она подумала, что сейчас упадет вниз, но продолжала ползти вперед. Ей казалось, что весь мозг прилип ко лбу. Ее тело знало, что оно устало, но как будто это чувствовал кто-то другой; или, может быть, она вообще этого не чувствовала.

Чести жил в бывшей кладовке без всяких номеров на двери. Он всегда говорил, что его успокаивает жизнь в незарегистрированной квартире. Она постучала в дверь и, когда никто не ответил, совсем расстроилась. Постучала снова и в отчаянии зашипела:

– Чести, это я! Пусти!

Изнутри по-прежнему не было слышно ни звука. А если Чести на улице? Но тут дверь приоткрылась, оставшись на ржавой цепочке, в щели показался водянистый голубой глаз и раздался знакомый хриплый голос:

– Нона?

– Чести, пожалуйста, пусти!

– Не могу.

– Тогда поговори со мной! Прямо через дверь.

Он посмотрел в одну сторону, в другую. Сказал уже спокойнее:

– Я не… не то чтобы я не хочу, Нона. Но ты же понимаешь… ну…

Нона сразу все поняла и почувствовала себя ужасно несчастной.

– Ты говорил с Табаско.

– Да. А ты зомби?

– Даже если бы я сказала, что нет, ты бы пошел против Табаско?

– Нет уж.

– Хорошо, – сказала Нона, – если бы ты это сделал, я бы думала о тебе хуже. Понимаешь, Чести… пусть я больше не в банде, но ты все равно знай. Мне кажется, в первую очередь надо верить Табаско.

Чести снова беспокойно огляделся. Блеклые глаза бегали из стороны в сторону.

– Ты подстриглась.

– Это Камилла.

– Ты теперь выглядишь злой.

– Знаю, – расстроилась Нона.

– Может, еще отрастет, – осторожно сказал Чести, – если ты можешь пулю из головы вытолкнуть, волосы-то уж точно отрастут. А что ты вообще хотела?

– Конвой, – сказала она, заламывая руки, – мне нужно знать, где ты его видел. По какой улице вы шли. Чести… – Он попытался захлопнуть дверь у нее перед носом. – Чести, это вопрос жизни.

Цепочка звякнула, и дверь замерла.

– Ты должна сказать «и смерти».

– Я в нее больше не верю, – сказала Нона, – глупо говорить «и смерти», когда большинство умерших гуляет себе спокойно. Может, «вопрос жизни и окончательной смерти».

– Как насчет «жизни и смерти, откуда не возвращаются»?

– Длинно очень. Чести, пожалуйста, просто скажи название улицы, и я уйду. Наверное, навсегда. И еще, если я уйду навсегда, а ты войдешь в Здание и кто-то пустит тебя в мою комнату, забери все монеты из моей керамической рыбки, а в школе можешь забрать мою старую тряпку для доски.

– На хрена мне твоя старая тряпка?

– Иногда на нее капают растворителем. Продай ее кому-нибудь, – жалобно сказала Нона.

Дверь закрылась. Нона почувствовала себя неудачницей. Но прежде чем она успела попробовать еще раз – как следует толкнуть дверь, надеясь не струсить в последний момент, – дверь открылась снова.

За ней стоял не Чести. За ней стояла Табаско. Чести маячил у нее за плечом и говорил мрачно:

– А мне насрать, ясно? Она всегда будет моим другом, босс. Я не брошу такую девушку, девушку, которая так думает о моем бизнесе. Я бы делал бизнес вместе с ней, ясно?

Нона на него не смотрела. Она стояла на потертом, грязном ковре и смотрела на Табаско. Табаско смотрела на нее в ответ. Сердце Ноны поднялось куда-то в горло.

– Заходи, садись, – сказала Табаско.

Нона села на один из стульев Чести, который представлял собой квадратную картонку на полу. Табаско села на соседний. Нона подтянула колени к груди и сказала:

– Я не могу задерживаться, поэтому, пожалуйста, не стреляй в меня, это займет много времени.

– В любом случае не стреляй, – влез Чести, – патроны дорогие.

Табаско не обратила на него внимания.

– Ты уходишь?

– Да, – сказала Нона, – как и другие некроманты – зомби. Я думаю, какое-то время здесь никого больше не будет.

– Некроманты всегда будут.

– Наверное, в конце концов, – сказала Нона, чувствуя себя мокрой и подавленной.

Чести развернул карту, которая висела в классе, на своем спальном мешке.

– Украл, – пояснил он на вопросительный взгляд Ноны и повел по карте пальцем, – так, минутку… Вот, потому что это переулок, где алкаши были, он единственный, который заканчивается треугольником.

– Запиши, дебил, – сказала Табаско, не глядя.

– Босс, Нона же не умеет писать.

– А я не ей говорю.

– Хорошо. Я печатными напишу. Мой почерк сложно читать.

Табаско и Нона оказались предоставлены друг другу. Нона продолжала украдкой поглядывать на Табаско, на ее закрытое лицо с рубцами, похожими на странные морские волны. Табаско спокойно встретила ее взгляд, и Нона сказала:

– Расскажешь Утророжденному, Красавчику Руби и Кевину, что я их люблю? Необязательно отвечать сейчас, но ты подумай, пожалуйста. И еще скажи милой учительнице, что мне жаль, что пришлось уйти с работы и что я хотя бы не погибла на станции водоочистки. И что если у нее будет новый помощник, пусть будет добрым с малышами. Они же не виноваты, что они маленькие.