Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 193 (всего у книги 341 страниц)

Третья интерлюдия
Героическая двадцатка

В последний год Мировой войны Шотарская империя всецело полагалась на то, что контролирует восток Амарического океана, и оккупированный остров Кекон был ее самым ценным активом. Поэтому атаку Героической двадцатки, самое известное событие в кеконской истории, которое редко изучают иностранцы, некоторые эксперты считают гораздо более важной поворотной точкой в войне, чем принято думать.

Нападение общества Люди горы на хорошо охраняемую шотарскую военную базу около современного Луканга окончилось почти полной катастрофой. Шотарская разведка предупредила о нападении, поэтому оно не стало неожиданностью. Наоборот, наступающих Зеленых костей встретили огнем тяжелой артиллерии, а защитников было вдвое больше, чем ожидалось. Оставив на самой базе небольшой гарнизон, подавляющие силы шотарцев вышли за пределы крепости и окружили мятежников.

Поняв, что его отряд оказался в ловушке и всех вот-вот перебьют, Коул Душурон собрал двадцать самых сильных Зеленых костей, включая самого себя, и шестьдесят более слабых и менее опытных последователей.

– Это будет подлинное испытание нашего братства, – сказал он. – Только вместе в этот трудный момент мы можем обрести силу Небес и милость богов.

Шестьдесят слабых бойцов отдали свой нефрит командиру и более опытным товарищам. Надев больше нефрита, чем мог вынести организм, солдаты были обречены на смерть от Зуда, но тревожило их не это.

Той ночью двадцать избранных Зеленых костей отрезали себе языки ножами, чтобы скрепить свою клятву. А потом ударили по оставшейся с небольшим гарнизоном шотарской базе с невероятной свирепостью. Выжившие свидетели утверждали, будто Зеленые кости перепрыгнули через стены и двигались с такой скоростью, что стали невидимыми, от них отскакивали пули, а вражеских солдат они убивали одним прикосновением. Двадцать Зеленых костей выбили ворота и уничтожили почти триста человек, прежде чем в конце концов погибли сами. Растерзанное тело Коула Душурона вывесили на всеобщее обозрение в сторожевой башне.

Несколько подразделений шотарских солдат бросились обратно на помощь защитникам базы. Когда занялся рассвет, истощенные войска увидели, что на них надвигаются оставшиеся силы общества Людей горы. Решив, что все Зеленые кости так же сильны и почти непобедимы, как и высланная вперед двадцатка, защитники крепости запаниковали. Многие солдаты были даже не шотарцами, а плохо подготовленными новобранцами из Туна, островов Увива и других частей империи. После первой же волны атаки они сбежали или сдались.

Через тайные радиостанции и газеты Люди горы распространили новости о подвиге Героической двадцатки по всей стране, а дальше новость подхватила сеть Фонарщиков. Через несколько дней весь Кекон восстал против оставшихся на острове оккупационных войск. Две недели спустя оказавшаяся в окружении шотарская армия официально покинула Кекон.

На состоявшихся позже торжественных похоронах Коула Ду его убитый горем отец отказался произносить речь, попросив своего товарища Айта Югонтина сделать это за него.

– Достойных людей друзья вспоминают с любовью, – сказал Копье Кекона. – Великих воинов с благоговением вспоминают даже враги.

Айт пригласил к трибуне двух маленьких сыновей героя и его беременную вдову и объявил, что потомки Коула Ду навеки благословлены богами. На Кеконе построят новую школу боевых искусств и назовут ее в честь героя, в ней будут готовить будущих Зеленых костей, которые защитят страну и сохранят наследие великого воина.

Глава 51
Достаточно

В присутствии Айт Мадаши Лула не смела поднять взгляд. «Пусть это случится сегодня! – беззвучно молилась она. – Я больше не выдержу!»

В полуденной жаре она прошла в тень беседки и села на свое обычное место, сложив руки на коленях. И на мгновение вскинула голову. Колосс Горных была в ярко-зеленом шелковом шарфе в тон нефрита, украшавшего ее обнаженные руки. Для женщины за шестьдесят Айт находилась в прекрасной физической форме. Ее кожа была морщинистой, но не обвисла, а седина в волосах выглядела как подкрашенные серебристые пряди. Правда, когда она прищурилась и проступили морщины вокруг глаз, Колосс стала выглядеть совсем древней и вызывала ужас.

Айт Мадаши сменила позу и расправила складку на льняных брюках. Затем подняла графин и, налив в стакан холодного мятного чая, поставила напиток перед Лулой, а потом налила и себе. От этого жеста уважения к почетному гостю у Лулы перехватило дыхание, а в душе загорелась надежда. Она посмотрела на толстую стопку бумаг, которую листала Колосс, и поняла, что это стенограммы. Многочисленные страницы плотного текста, лишь некоторые строки которых были выделены маркером или отмечены красными закладками. Сотни часов записанных телефонных разговоров и встреч Арта Вайлза, президента «Анорко», сделанные с помощью диктофонов, которые Лула спрятала в домах эспенского бизнесмена.

– Как поживает твоя семья, Лула? – спросила Колосс.

– Все здоровы, Айт-цзен, – тихо ответила Лула. – Новые лекарства помогают маме, теперь у нее есть сиделка, и моя сестра снова вышла на работу. Они счастливы в новом доме. – Вполне естественно, что каждый раз при встрече Колосс напоминала ей, как улучшилось положение ее семьи. – Как всегда, они молятся богам, чтобы озарили Горный клан сиянием своей милости, и благодарят вас за щедрость.

– Благодарить они должны тебя, – спокойно ответила Айт, откинувшись назад и отпивая из стакана. – Они получили награду за твою работу для клана. – А потом резко добавила: – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Ты же знаешь, я терпеть не могу эту притворную скромность.

Лула сжала губы и подняла голову:

– Простите, Айт-цзен, это стало дурной привычкой.

Она поняла, что иностранцам нравится, когда в их присутствии она притворяется охваченной благоговейным страхом, но сейчас она как раз не притворялась. Как можно не волноваться, сидя перед грозной женщиной, которая полностью контролирует ее жизнь?

– Что ты узнала после нашей последней встречи?

– Премьер Уолтор официально одобрил назначения кабинета, – ответила Лула. – В конце месяца Вайлз получит пост министра международной торговли.

– И уйдет с поста президента и директора «Анорко»?

– По эспенским законам необходимо так поступить во избежание конфликта интересов. Но он сохранит за собой контрольный пакет акций конгломерата и останется президентом Военно-промышленной ассоциации. Что касается операции «Просека», то он отдал контракт с министерством обороны своему кеконо-эспенскому партнеру по бизнесу Джиму Сунто, главе компании «Ганлу».

Колосс кивнула.

– А что насчет его соглашений с Бригадами?

– Он продолжает отмывать деньги для Бригады с улицы Булочника за обычную долю. Бригады по-прежнему покупают нефрит у «Анорко» по гарантированной оптовой цене и продают его на черном рынке. К тому же Вайлз будет получать увеличенный ежемесячный платеж от Джорена Гассона за то, что лоббирует его интересы в Адамонте. – Вайлз никогда не говорил ей этого напрямую, но Лула сложила два и два, подслушивая телефонные разговоры с «Малышом Джо», расспрашивая Вайлза о друзьях детства из Порт-Масси, подмечая, что во время поездок в Маркукуо он встречался с эспенцами в темных костюмах и получал от них чемоданы, набитые талирами. – Теперь Вайлз ведет себя очень осторожно, старается хранить эти связи в тайне. Не встречается и не общается с Гассоном напрямую, если их кто-нибудь может заметить.

Эспенская пресса представляла Арта Вайлза как преданного Свидетеля Истины, успешного бизнесмена, который родился среди бедняков в трущобах Порт-Масси и самостоятельно выбился в люди благодаря деловой хватке и удачным инвестициям. Лула, разузнавшая подробности его жизни, была удивлена, что эспенцы с готовностью поверили в эту сказку или по крайней мере игнорировали слухи и факты, свидетельствующие об обратном.

Кеконцы же прекрасно понимали, что никто не способен возвыситься без покровительства и защиты. Олигарх Вайлз был обязан своему успеху Бригаде с улицы Булочника – самой крупной и богатой криминальной организации в Эспении, с хорошими политическими связями. Айт Мада не знала всего этого наверняка, когда впервые познакомилась с Лулой и подложила ее под иностранца, но полученная от куртизанки информация ее не удивила. Однако, чтобы раздобыть достаточное количество твердых доказательств, потребовались годы.

Рука Лулы дрожала, и кубики льда в стакане позвякивали, пока она пила холодный чай, пытаясь утопить свернувшуюся в животе тревогу. Каждый раз, покидая особняк Айт после доклада, Лула слышала вдогонку слова Колосса: «Мы пока не получили все необходимое. Возвращайся обратно и раздобудь новые факты».

Так она и делала. Снова и снова она возвращалась в постель иностранца. Сосала его член, предлагала себя во всех позах. Притворялась, что ей это нравится, что она его любит. Лула научилась с легкостью лгать на эспенском, шептать, что он лучший любовник в ее жизни и она счастлива и благодарна, что он заметил ее и сделал своей, столько всего надарил и так хорошо обращался.

Она сопровождала мужчину, который был на сорок лет старше, в деловых поездках и останавливалась вместе с ним в пятизвездочных отелях. Прятала в его домах в Маркукуо и Алисиусе жучки, но не в Эспении, потому что там у него были жена, дети и другая любовница, и Лула не могла появиться в этой стране. Она притворилась, что стала Свидетельницей Истины и ходила на службы вместе с Вайлзом, произнося иностранные слова молитвы чужому Богу. Она упрашивала его рассказать о друзьях, бизнесе и политических амбициях. Делала вид, будто ей тяжело дается эспенский, и якобы не понимала слова Вайлза, чтобы он разговаривал, не таясь, как хозяин рядом со своей кошкой.

Когда Вайлз находился вдали от Кекона, Лула могла притвориться свободной. Ходила на уроки вокала, мечтала, как поступит в колледж и однажды станет настоящей учительницей музыки. Могла проводить время с Суми и воображать их совместное будущее. Суми страдала, говорила, что они попали в ловушку, но она может подождать, хотя Лула знала, что никто не станет ждать бесконечно. Каждый раз, когда звонил телефон и иностранец вызывал ее в свой дом, хрупкая иллюзия счастья развеивалась.

Она задала вопрос, которого страшилась:

– Вы получили достаточно, Айт-цзен?

Айт Мада посмотрела на пачку доказательств – лишь часть того, что принесла ей Лула за несколько лет.

– Достаточно ли этого? – Колосс перевела задумчивый и отстраненный взгляд на пруды с идеально гладкой водой и изысканный каменистый сад. – Хватит ли этого? – Она снова посмотрела на Лулу и задержала на ней взгляд, как на занятной скульптуре. – Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, Айт-цзен.

Когда ее нашел Вайлз, ей было семнадцать.

По лицу Колосса мелькнула тень, которую Лула не смогла расшифровать. Ностальгия? Жалость?

– Ты еще молода, – сказала Айт. – Наслаждайся молодостью, пока есть возможность.

Это было очень похоже на признание ее заслуг, на большее и не стоило рассчитывать.

Лула отдала семь лет своей молодости, работая Белой крысой Горного клана в постели иностранца. Лула подозревала, что из многочисленных Белых крыс клана только она напрямую разговаривала с Айт, это и в самом деле была высочайшая честь. Она была благодарна клану за помощь семье. Но при этом тихо ненавидела Колосса, как кролик ненавидит хозяина, который держит его в клетке.

Айт Мада подозвала своего телохранителя и попросила принести ей телефон.

– Ты молодец, Лула, – сказала она. – Я получила все, что мне было нужно. Ступай домой. Тебе больше не нужно беспокоиться, что иностранец снова тебе позвонит.

Лула упала на колени и прижалась лбом к деревянном полу беседки.

– Спасибо, Айт-цзен, – выдохнула она сквозь слезы, приподнялась и коснулась лба дрожащими ладонями. – Да озарят вас боги сиянием своей милости.

Телохранитель вернулся и передал Колоссу трубку беспроводного телефона. Айт больше не взглянула на Лулу. Набирая номер, она листала страницы маленькой записной книжки. Рыдающая куртизанка как будто перестала для нее существовать. Когда Лула встала и в последний раз попятилась из беседки, она услышала, как Айт говорит в трубку:

– Иве-цзен, пора осуществить то, что мы планировали.

Глава 52
Поиски закончены

двадцать шестой год, пятый месяц

Нико вошел в одну из трущоб Монетки и поморщился от вони мочи на лестнице. Беднейший район Жанлуна выглядел не так уж плохо по сравнению с другими местами, в которых ему довелось побывать по всему миру, но все равно нормальные люди, включая Зеленых костей, старались избегать этих кварталов. Как утверждала поговорка, «слишком темно, чтобы разглядеть зелень», а в данном случае в буквальном смысле, потому что свет в коридоре не горел.

Две Зеленые кости – телохранители, которых выделил ему Колосс, – последовали за ним по пятам на второй этаж, где он нашел нужную комнату и постучал. Ответа он не дождался, но Почуял, что внутри кто-то есть. Он снова постучал.

– Убирайся! – раздался приглушенный голос с другой стороны.

Замка на двери не было, и Нико просто толкнул хлипкую преграду и вошел в комнату.

На потертом ковре, привалившись к ветхому дивану, сидел мужчина средних лет в шортах и заляпанной футболке и смотрел маленький пузатый телевизор, стоящий на перевернутом деревянном ящике. В комнате без окон воняло плесенью и прокисшим пивом. На полу валялось несколько пустых бутылок. Мужчина взглянул на Нико с нескрываемой враждебностью.

– Вас зовут Бетин Ротонодун? – спросил Нико.

Пьяница поморщился одной половиной лица. Другая осталась неподвижной.

– Никто меня так не зовет, – фыркнул он, а потом отвернулся и глотнул из зажатой в руке бутылки пива. – А ты что за гусь? Очередной бюрократ, что ли?

– Я из Равнинного клана, – ответил Нико, – и хочу задать вам несколько вопросов.

Это привлекло внимание пропойцы. Он резко выпрямился и уже с интересом уставился на Нико, выпучив налитые кровью глаза, когда заметил нитку нефритовых бус на шее гостя.

– Так вы… – Мужчина дважды моргнул и облизнул губы. – Вы из Коулов.

Нико жестом велел телохранителям оставаться в коридоре. Он пересек крохотную комнату и выключил телевизор. Заметив у стены табурет-стремянку, Нико передвинул ее и сел напротив пьяницы, который так и остался на полу, потрясенно уставившись на Нико.

– Вас не так-то просто найти, господин Бетин, – сказал Нико.

– Беро, – резко поправил его мужчина. – Меня всегда звали именно так, вдобавок я ничего не должен тому говнюку, который дал мне свою фамилию. Откуда вы вообще ее знаете? – Его пульс участился, и Нико это Почуял, хотя испуганным Беро не выглядел. Скорее встревоженным. Взбудораженным. – Вы знаете, кто я?

Нико кивнул. Он вытащил из кармана диктофон и положил его на край ящика под телевизором.

– Каракатица. Вы были шпионом эспенских военных и несколько лет передавали им сведения о движении «За будущее без кланов», вплоть до взрыва КНА. После чего вы исчезли и, как я подозреваю, жили где-то под новым именем. Но использовали прежнее, чтобы попросить о правительственных субсидиях, так я узнал, что вы снова в Жанлуне.

Беро вытаращил на него глаза. Нико не удивился его замешательству. Взрыв КНА произошел двенадцать лет назад. Движение «За будущее без кланов» до сих пор существовало, но от него остались одни осколки. Несколько десятилетий Вялотекущей войны обошлись в крупную сумму и стоили многих жизней по всему миру, она не завершилась решающей битвой, но по крайней мере затихла, а югутанцы ограничили свою экспансию и выторговали взаимное прекращение конфликтов за рубежом. Бывший шпион, вероятно, решил, что никто не будет его искать. Даже эспенское правительство, похоже, молчаливо с этим согласилось, сняв гриф секретности со значительной части документов более чем десятилетней давности.

Однако у Равнинного клана была хорошая память на старые обиды. Тетя Шаэ поручила Нико необычное задание: с помощью недавно рассекреченных данных проследить за тайными действиями Эспении на Кеконе до и сразу после взрыва КНА. Она дала ему в помощь пару человек, но все понимали, что расследование, скорее всего, приведет в тупик. Нико знал, что Шелест его испытывает, но это его не волновало. Поглощающая все время методичная работа детектива подальше от чужих взглядов подходила ему как нельзя лучше.

К сожалению, через полгода Нико так и не нашел зримых доказательств тайных действий Эспении, подтверждающих подозрения Шелеста. Два отставных разведчика, которых он обнаружил, отказались говорить с фальшивым журналистом, посланным Нико. Эспенская разведка давала информаторам кодовые клички. Иногда Нико удавалось узнать, кто под ними скрывается, но в большинстве случаев нет.

Дело Каракатицы пришло вместе с записями об аресте за антиклановую деятельность, которые пересекались с базой данных жанлунской полиции, но лишь по чистой случайности это имя еще раз появилось в государственной базе, и только потому, что этот человек, похоже, был конченым алкоголиком и жил на пособие.

– Расскажите о своей работе на эспенцев, – попросил Нико. – Как можно подробнее.

Беро молчал почти целую минуту. А потом громко рассмеялся, недоверчиво, но радостно.

– И все?

– И вам за это заплатят, если вы об этом.

Нико вытащил из нагрудного кармана конверт и положил его рядом с диктофоном. Пустая трата денег – Нико не сомневался, что этот человек спустит все до последнего дьена на выпивку.

Беро посмотрел на конверт, а потом на Нико. По его изуродованному лицу промелькнуло странное, слегка безумное выражение неуместного рвения. Он выпрямился и довольно дыхнул перегаром:

– Конечно, кеке, конечно. Я все расскажу.

– Вот и отлично. – Нико включил диктофон: – Вы знаете человека по имени Вастик эйя Моловни?

* * *

Вернувшись в Жанлун, Нико не ждал, что клан радостно примет его и простит. И не ошибся. Множество людей из клана и вне его недоброжелательно, а иногда и откровенно враждебно заявляли, будто он вернулся, только когда закончились деньги, на самом деле он иностранный агент и снова предаст семью, а еще одна теория утверждала, что у него есть тайная любовница, на которой он не может жениться, пока не восстановит положение в клане.

Нико ничего не мог поделать с неприятными сплетнями, только терпеть их и не обращать внимания. Он сам наложил на себя самое строгое наказание, гораздо более страшное для него, чем отрезать ухо, – согласился дать интервью телевидению, радио и газетам и откровенно рассказал о причинах своего решения уехать и вернуться. Он снова и снова смиренно и публично извинялся за то, что обидел и оскорбил семью и клан, и обещал всеми силами стараться показать себя достойным сыном и потенциальным наследником.

Поначалу убитые горем родители не слишком ему помогали. Колосс официально одобрил его возвращение в клан, но самоустранился от всего остального, а от матери Нико и вовсе не ожидал прощения, ведь он не уберег Рю, когда это было необходимо.

Однако Нико все равно гнул свою линию. Со временем злобные комментаторы поутихли, а он не высовывался и доказал свои намерения делом. Как однажды предложил ему Рю, он поступил в жанлунский Королевский университет и упорно двигался к получению диплома по экономике и менеджменту. Два года по вечерам он работал под началом Штыря. По иронии, приобретенный в «Ганлу» боевой опыт придал ему уверенности в схватках, а мотивация теперь изменилась. Через полгода его повысили до Кулака, не задавая вопросов о том, почему раньше он не показывал таких результатов.

С благословения тети Шаэ он стал помогать Главному Барышнику Теруну Бину, чтобы больше узнать о деловой стороне клана. Вскоре после этого Шелест начала поручать ему собственные задания, включая поиски ветра в поле. А с недавних пор он присутствовал на встречах тети с Фонарщиками и другими акционерами клана.

За три года после возвращения в Жанлун Нико покорно сделал все, чего от него ожидали, и даже больше.

– Ты был таким упертым, всегда стремился нарушать правила и сделать все по-своему. А теперь трудишься, как рабочая пчела, которой некогда даже поспать, – сказала Цзая со внезапно вспыхнувшей сестринской заботой. – Что с тобой случилось, Нико?

– Я больше не подросток с закидонами. Я вырос и понял, что к чему, Цзая, вот и все.

Это был упрощенный ответ, правда была сложнее, и Нико сомневался, что когда-либо сумеет это объяснить. Он покинул Кекон в поисках самого себя, чтобы стать независимым от клана. В поисках ответа на мучительный вопрос о том, кто он и кем мог бы стать, если бы дядя не забрал его у родной матери, сделав перворожденным сыном Коулов. Когда Нико вступил в «Ганлу», ему казалось, что иностранцы правы – мир Зеленых костей жесток и старомоден, в отличие от остального мира.

Но теперь он понимал, что это не так. Нефрит, кровь и насилие есть везде.

Покинув «Ганлу», он не знал, куда податься, его везде преследовало чувство вины и смутный страх, что он навеки опозорен за нарушение айшо и никогда не сможет вернуться домой, не рискуя навлечь на семью немилость богов. Поэтому он поехал на восток континента Ориус и два месяца прожил в Либоне, столице Степенланда, в надежде оживить мысленную связь с городом своего рождения. Это было приятное место, но совершенно чуждое, и ни одного кеконца в поле зрения. Нико ничего там не почувствовал.

Затем он пересек океан и оказался в Каранди, откуда проехал по континенту Спения и дальше на юг, в Алисиус. По пути он немного подрабатывал, скорее, чтобы чем-то себя занять, чем ради денег. Он рубил лес и таскал ящики, мыл столы и драил пол. Нефрит он носил скрытно, как вор.

Он жил в мотеле у чудесного тихого пляжа в Алусиусе, на берегу Месумианского моря, когда ему позвонил Тейцзе Инно, один из немногих людей, с которыми он поддерживал связь после ухода из «Ганлу». Тейцзе начал разговор с извинений. Все то время, когда они дружили, он был Белой крысой Равнинного клана. А теперь звонил по поручению Штыря, сказать Нико, что его брат Рю погиб.

* * *

Когда Беро закончил рассказ, Нико кивнул и выключил диктофон.

– Вы очень помогли, – сказал он и вытащил из кармана ручку и написал кое-что на конверте, который положил рядом с телевизором. – Деньги в конверте ваши, но я оставлю номер телефона в офисе Шелеста. Если вы позвоните завтра утром и назоветесь, вам найдут жилье получше этой трущобы. И оплатят его за три месяца. Можете воспользоваться этим временем, чтобы протрезветь, найти работу и наладить жизнь. Или потратьте деньги, чтобы упиться до смерти в более приятном месте. Предложение действует только завтра. Решать вам.

Он встал и направился к выходу.

– И это все? – Беро выглядел разочарованным, почти злым. Когда Нико подошел к двери, Беро окликнул его: – Эй, стойте! Вы задали кучу вопросов, так что я тоже задам один. Это ведь по-честному, правда?

Нико обернулся. Беро поднялся, и его налитые кровью глаза вспыхнули неподдельным интересом.

– У вас такое красивое нефритовое ожерелье. Ни с чем другим не спутаешь. Как вы получили этот нефрит?

Нико поднес руку к нитке бус на шее, к одинаковым и безупречным камням на серебряной цепочке, разделенным черными вставками.

– Оно принадлежало моему отцу, – ответил Нико. – Я заработал его, каждый камень, доказав свою полезность клану.

Беро как-то странно хихикнул.

– Значит, ваш отец – Коул Лан, Колосс Равнинных. Вы его сын.

– Да, так обычно и бывает, – нетерпеливо сказал Нико.

Беро ткнул в него пальцем:

– Я узнал бы это ожерелье где угодно, потому что носил его на собственной шее. – Он гордо стукнул себя пальцем по груди. – Я был не просто игрушкой в руках иностранцев, так-то вот. До этого я был контрабандистом, и вором, и грабителем могил, но самое главное – я был убийцей. Все мои знакомые давно кормят червей. А я прям какой-то полубог, бог смерти, кеке. Наверное, я убил больше людей, чем многие Зеленые кости. Уж точно больше, чем ты, могу поспорить. – Бледное лицо Беро перекосилось от ухмылки. – Когда-то давно Горные велели мне убить твоего отца. Я сделал это ради нефрита. Этого нефрита. Выследил его в Доках и спустил курок. Это я развязал войну кланов. Я сделал тебя сиротой. И вот ты здесь. – Он засмеялся, как раненая гиена. – В конечном счете боги завершили свой безумный спектакль, связав все ниточки.

Когда Нико вошел в комнату, на полу скрючился усталый, измученный человек. Теперь он стоял прямо, а редеющие волосы падали с потного лба на темные глаза, горящие безумной яростью и отчаянием, как будто он заглянул в бездну и ничего там не увидел. Он напоминал человека, который поднес нож к собственному горлу и в агонии кричит, пытаясь убедить всех покончить с жизнью вместе с ним.

– Так что? – Беро с тревогой качнулся в сторону Нико, словно к краю пропасти. – Тебе нечего сказать? Ты разве не Чуешь, что я не вру? Если ты поверил всему, что я рассказал раньше, то поверь и этому. Разве ты не хочешь…

Резким взмахом ладони Нико послал короткую горизонтальную волну Отражения, которая ударила Беро под дых, как крепкая дубинка. Тот охнул и плюхнулся на задницу. Он явно ожидал второго удара, однако Нико не пошевелился.

– Думаешь, можно так просто заставить Зеленую кость убить человека? – презрительно и сдержанно сказал Нико. – Думаешь, я окажу тебе услугу, сломав тебе шею, только потому, что способен на это? Ты правда считаешь, что твоя жалкая жизнь станет более значимой и яркой, если тебя убьет Зеленая кость из Равнинного клана?

Жалость Нико смутила и разъярила Беро.

– Ты что, не понял? Я воплощение всего того, что Зеленые кости ненавидят и хотят растоптать! – рявкнул Беро и поднялся с пола, тяжело дыша и держась за живот. – А я ведь просто не хотел быть пустым местом! Я не пустое место, ясно тебе? Я не похож на жалких ничтожеств, которым хватает и объедков. Я вершил великие дела! Шел к своей цели во что бы то ни стало! Вот кто я такой.

И вдруг он рухнул на колени и закрыл лицо руками.

– Ты не получишь от меня того, что хочешь, – отрезал Нико. – Давай придумай другое желание.

– Ты не слышал, что я сказал, чудила? Да какая из тебя, на хрен, Зеленая кость? – Беро вздернул голову, брызжа слюной. Его плечи вздымались от тяжелого дыхания. – Я убил твоего отца!

– Нет, не убил. Я не знал отца, но он был достойным человеком, уважаемым Колоссом и одной из самых грозных Зеленых костей. Так мне говорили всю жизнь, и я в это верю. Его убил Горный клан, но правда в том, что такого человека могли погубить только собственные ошибки, совершенные в обстоятельствах, неподдающихся контролю. Его не мог убить человек вроде тебя.

Несмотря на вопли, телохранители Нико остались в коридоре, ведь невооруженный пропойца не представлял угрозы, а они не Почуяли тревоги Нико.

Нико холодно взирал на Беро, который молча уставился на него, не веря собственным ушам.

– Ты не из клана Зеленых костей, тебе не понять, – объяснил ему Нико, как неразумному ребенку. – Убийство ради возмездия – это серьезное решение. Я бы предал память отца, приняв твои слова всерьез. Если ты хочешь расстаться с жизнью, сделай это сам, но не обманывайся, считая, что твоя жизнь имела значение.

Нико вышел на улицу вместе со своими телохранителями. Он был сильно расстроен, но не из-за слов пропойцы, а из-за того, что увидел в его пустых глазах. Даже после того, как иностранцы выбросили его, словно ненужную вещь, по какой-то причине погрузившись в депрессию и оказавшись на самом дне общества, Беро по-прежнему безумно жаждал стать частью великой легенды. Той, которая пронизывала кеконцев до мозга костей и диктовала правила жизни, вызывая необоримое желание быть Зеленым, в эту ловушку попадали даже иностранцы, никогда по-настоящему не понимавшие, что такое нефрит.

Кланы и нефрит, убийства и месть, кровные войны и бремя ошибок передавались от отца к брату и сыну, и для Нико это было не легендой, а частью его существования, неизбежной, но постоянно изменяющей форму истиной, и, чтобы принять ее, ему пришлось скитаться по всему свету.