Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 280 (всего у книги 341 страниц)

– Ты ведь знаешь, что он тоже тебя использует? – спросил Дара слегка настороженно. – Ему нельзя доверять. Держу пари, каждое его слово – ложь, нацеленная на то, чтобы переманить тебя на их сторону.

– Да ла-адно, неужели у моего потомственного врага могут быть корыстные мотивы? Но я рассказала ему все свои самые страшные тайны, что же мне теперь де-елать? – Нари театрально прижала ладонь к груди, изображая ужас, и прищурилась. – Ты что, забыл, с кем имеешь дело, Дара? Я как-нибудь сама разберусь с Али.

– Али? – скривился он. – Ты на такой короткой ноге с этим пескоплавом, что уже сокращаешь его имя?

– Твое имя я же сокращаю.

Даже если бы она очень захотела, то не смогла бы скопировать выражение лица Дары, так его перекосило от праведной обиды и бешенства.

– Погоди… – Губы Нари расползлись в улыбке. – Ты что, ревнуешь?

Когда его щеки зарумянились, она рассмеялась и на радостях хлопнула в ладоши.

– Боже Всемогущий, ты ревнуешь! – Она заглянула в его прекрасные глаза, прошлась взглядом по сильному телу, снова начиная трепетать от его близости. – Как ты себе это представляешь? Ты в зеркало смотрелся в этом столетии?

– Я не ревную к этому мальчишке, – процедил Дара. Он потер лоб, и Нари поморщилась при виде торчащего у него из руки стекла. – Не за него тебя планируют выдать замуж, – добавил Дара.

Ей резко перестало быть весело.

– Что, прости?

– Твой новый лучший друг не сказал тебе? Тебя хотят выдать замуж за эмира Мунтадира. – Дара сверкнул глазами. – Чему никогда не бывать.

– За Мунтадира? – Нари смутно помнила старшего брата Али и знала только, что тогда он показался ей мужчиной, которого легко обжулить. – Где ты наслушался этих безумных сплетен?

– Лично из уст Али, – протянул он имя принца, паясничая. – За что, по-твоему, я сломал ему руку?

Дара сердито засопел и скрестил на груди руки. Сегодня он был одет как настоящий вельможа: в приталенный темно-серый кафтан до колен, подпоясанный широким расшитым кушаком, и в черные шаровары – он выглядел очень импозантно. Пока он переминался с ноги на ногу, Нари вдохнула легкий аромат кедрового дыма, который всегда исходил от его кожи.

Он недовольно поджал губы, а у нее в груди начало растекаться тепло – слишком хорошо она помнила прикосновение этих губ к своим, и от таких воспоминаний ее мысли улетали в неизвестном направлении.

– Что, нечего ответить? – подначил он. – Никаких соображений по поводу предстоящего бракосочетания?

Соображений у нее было полно, только не о Мунтадире.

– Значит, ты против этого союза, – мягко заметила она.

– Конечно, я против! Кто они такие, чтобы разбавлять твою кровь? Твоя родословная и так под сомнением. Тебе нужно выходить замуж за Дэва самой высшей касты.

Нари пристально посмотрела на него.

– Такого, как ты?

– Нет, – смутился он. – Я этого не говорил. Я… я тут вовсе ни при чем.

Она скрестила руки.

– Если ты так переживаешь за мое будущее, мог бы остаться в Дэвабаде вместо того, чтобы пускаться в погоню за ифритами. – Она развела руками. – Ну так? Что случилось? Триумфального парада с головами ифритов в мешках я не наблюдаю, так что выскажу предположение, что удача вам не улыбнулась.

Дара понуро опустил плечи – то ли потому, что приходится огорчать ее, то ли потому, что не посчастливилось поучаствовать в описанном параде.

– Прости, Нари, – сказал он, и негодование ушло из его голоса. – Их и след простыл.

Огонек надежды, которую Нари отказывалась замечать, погас в ее душе. Но видя, как подавлен сам Дара, она скрыла свое разочарование.

– Ничего страшного, Дара. – Она потянулась к его здоровой руке. – Подойди.

Она взяла длинный пинцет с уцелевшего стола и усадила Дару на ворох напольных подушек.

– Садись. Поговорим, пока я буду вынимать фрагменты мебели из твоей руки.

Они опустились на подушки, и он послушно протянул ей свою ладонь. Все выглядело не так страшно, как она боялась: из-под кожи торчало всего полдюжины довольно крупных осколков. Крови не было, но заострять на этом внимание ей не хотелось. Главное, что его горячая кожа не казалась Нари мертвой.

Она вытащила один осколок и бросила в жестяное блюдце.

– Ничего нового узнать не удалось?

– Ничего, – откликнулся он с досадой. – И я понятия не имею, какой камень перевернуть следующим.

Нари подумала про книги Али и миллионы других, от которых ломились библиотечные полки. Там могли бы найтись ответы, но без посторонней помощи Нари не представляла, с чего начать. Низрин согласилась бы помочь, но подключать третьих лиц было слишком рискованно.

Дара был подавлен. Нари не ожидала, что неудача так на него подействует.

– Все в порядке, Дара, правда, – успокаивала она. – Прошлое на то и прошлое, что все уже позади.

Его лицо омрачилось.

– Нет, – пробормотал он. – Это не так.

Вдруг из-за занавески, задернутой через половину лазарета, раздался сердитый кряк. Дара подпрыгнул.

– Не бойся, – вздохнула Нари. – Это мой пациент.

Дара смотрел на нее с подозрением.

– Ты лечишь птиц?

– Через неделю, глядишь, и начну. Один ученый Агниванши развернул проклятый свиток, и у него вырос клюв. Сколько раз я ни пыталась ему помочь, у него только растут новые перья.

Дара обеспокоенно вскинулся, оглядываясь по сторонам, но она подняла руку.

– Он нас не слышит. У него лопнули перепонки от перенапряжения, даже мои чуть не лопнули. – Нари опустила в блюдце еще один осколок. – Как видишь, мне было на что отвлечься от мыслей о своей родословной.

Он покачал головой, но сел на место.

– Как ты тут? – спросил он уже мягче. – Как твои успехи?

Нари хотела отделаться легкомысленным ответом, но передумала. Все-таки это был Дара.

– Не знаю, – сказала она честно. – Ты знаешь, какую жизнь я вела раньше. Здесь я чувствую, как будто попала в сказку. Одежда, драгоценности, еда. Я как будто в раю.

Он улыбнулся.

– Так и знал, что тебе придется по душе королевская роскошь.

– Но мне все кажется, будто это мираж и стоит мне допустить еще одну ошибку, и все рассыплется. И, Дара… я допускаю столько ошибок, – созналась она. – Я ужасная целительница, я ничего не понимаю во всех этих политических интригах, и я так… – она перевела дыхание, понимая, что начинает заговариваться. – Я устала, Дара. Мне приходится думать о тысяче разных дел одновременно. А мое обучение… Боже, Низрин пытается в два месяца впихнуть объем знаний, на который и двадцати лет не хватит.

– Вовсе ты не ужасная целительница. – Он ободряюще ей улыбнулся. – Наоборот. Ты же исцелила меня после нападения Рух? Тебе просто нужно собраться. Рассеянность – страшный враг магии. Дай себе еще время. Ты теперь в Дэвабаде. Начинай мерить время декадами и веками, а не месяцами и годами. И не забивай себе голову политикой. Тебе не нужно плести ингриги. В нашем племени есть более подходящие кандидаты для того, чтобы решать эти проблемы за тебя. Сконцентрируйся на учебе.

– Ну да…

Какой типичный для Дары ответ: сплошь прагматичные советы и толика снисхождения. Нари сменила тему.

– Я не знала, что ты вернулся. Ты остановился не во дворце?

Дара фыркнул.

– Да я лучше на улице буду спать, чем под одной крышей с их братом. А остановился я у старшего визиря. Он был другом твоей матери. В детстве Манижа с братом часто гостили в его семейном имении в Зариаспе.

Нари не знала, что об этом думать. Хлопотливый Каве э-Прамух казался подозрительным типом. В первое время он регулярно заглядывал в лазарет, приносил подарки и часами задерживался, наблюдая за ее работой. В конце концов Нари не выдержала и попросила Низрин вмешаться и с тех пор почти его не видела.

– Не знаю, хорошая ли это идея, Дара. Не доверяю я ему.

– Потому что принц пескоплавов сказал не доверять? – Дара пристально посмотрел на нее. – Уж можешь мне поверить, Каве тоже есть что сказать про Ализейда аль-Кахтани.

– Видимо, ничего хорошего.

– Ровным счетом ничего, – Дара понизил голос. – Будь осторожнее, маленькая воровка, – предостерег он. – Дворцы полны опасностей для младших сыновей короля, а у твоего принца горячая голова. Не хочу, чтобы и тебя втянули в их междоусобицы, когда Ализейда аль-Кахтани найдут с петлей вокруг шеи.

Она отказывалась признаваться, как сильно подействовали на нее эти слова. «Он мне не друг, – напомнила она себе. – Он мишень».

– Я могу за себя постоять.

– Но ты не обязана, – ответил Дара устало. – Нари, ты меня вообще слышишь? Не лезь в эту политику. Держись подальше от принцев. Это ниже твоего достоинства.

Говорит дэв, чьи политические взгляды устарели тысячу лет назад.

– Хорошо, – соврала она.

Нари не собиралась расставаться со своим единственным осведомителем, но и ссориться ей не хотелось. Она опустила в блюдце последний осколок.

– Стекла больше нет.

Он криво усмехнулся.

– В следующий раз найду менее разрушительный способ повидаться с тобой.

Он потянул руку.

Нари не пустила. Она держала его за левую руку – именно на ней была выведена летопись его жизни в рабстве. Теперь она понимала, что значат мелкие черные черточки, спиралью отходившие от его ладони, как улиточная раковина, огибавшие запястье и исчезавшие под рукавом. Она потерла большим пальцем черточку у самого основания ладони.

Дара помрачнел.

– Вижу, твой новый друг рассказал тебе, что это означает.

Нари кивнула, стараясь не выдать своих чувств.

– Сколько… где они заканчиваются?

В кои веки Дара не стал отпираться и просто ответил:

– Они тянутся до плеча и по всей спине. Я прекратил считать на восьмой сотне.

Она сжала его руку и через минуту выпустила.

– Ты многого мне не рассказываешь, Дара, – тихо сказала она. – О рабстве, о войне… – Она поймала его взгляд. – О восстании против Зейди аль-Кахтани, которое ты возглавил.

– Знаю. – Он опустил взгляд и покрутил кольцо. – Но я не соврал королю – по крайней мере, об этом не соврал. То, что мы видели с тобой вместе, – единственное, что я помню о рабстве, – Дара прочистил горло. – Этого было более чем достаточно.

Нари согласилась. Она считала подарком судьбы то, что Дара не помнил многовекового заточения. Но это была только часть ответа.

– А война, Дара? И восстание?

Он поднял на нее полный сомнений взгляд.

– Этот молокосос не рассказывал?

– Нет. – Нари и сама избегала слухов о темном прошлом Дары. – Я хочу услышать это от тебя.

Он кивнул.

– Хорошо, – сдался он. – Каве готовит церемонию в Великом храме в твою честь. Гасан, правда, не одобряет… – По его тону без лишних слов было понятно, что он думает о мнении короля. – Там мы сможем поговорить, и никто нам не помешает. Восстание… и все, что случилось накануне войны… это долгая история. – Дара сглотнул, заметно нервничая. – У тебя возникнут вопросы, и мне нужно время все объяснить, чтобы ты поняла, почему я делал то, что делал.

Птицеподобное существо снова закричало, и Дара состроил гримасу.

– Но не сегодня. Займись им, пока он не упорхнул. Да и мне тоже пора. Низрин права, нам лучше не оставаться наедине. Пескоплав знает, что ты здесь со мной, а я не хочу навредить твоей репутации.

– За мою репутацию не беспокойся, – обронила она. – Навредить ей я и без твоей помощи могу.

Скупая улыбка тронула уголки его губ, но он ничего не сказал, молча глядя на нее, как будто не мог налюбоваться. В приглушенном лазаретном освещении Нари хотелось делать то же самое: запоминать, как свет играет в его кудрявых черных волосах, как сверкают настоящими изумрудами его зеленые глаза.

– Ты так красива в нашей одежде, – тихо сказал он, проведя пальцем по вышивке на манжете ее рукава. – Сложно поверить, что ты – та самая оборванка, которую я вырвал из пасти гуля, оставившая за собой след из украденных вещей от Каира до Константинополя. – Он покачал головой. – И эта оборванка – дочь одной из величайших наших целительниц. – В его голосе засквозило благоговение. – Мне стоит жечь кедровое масло в твою честь.

– На меня и так уже перевели достаточно масла.

Дара улыбнулся одними губами. Он выпустил ее руку, и Нари прочла на его лице что-то похожее на сожаление.

– Нари, мы с тобой должны кое-что…

Вдруг он нахмурился и резко повернул голову, как будто услышал подозрительный звук. Он посмотрел на дверь и прислушался. Удивление в нем сменилось гневом. Он вскочил на ноги, широким шагом подошел к двери и распахнул ее, чуть не сорвав с петель.

На пороге стоял Ализейд аль-Кахтани.

Принц даже не потрудился смутиться, когда его рассекретили. Нет, он только потопал ногой и сложил руки на груди, не сводя стального взгляда с Дары и не видя никого вокруг.

– Кажется, ты заблудился и не можешь найти выход.

Дым заклубился у Дары над воротником. Он хрустнул суставами пальцев. Приходилось отдать Али должное: Нари сомневалась, что многие выстояли бы под свирепым взглядом Афшина.

Не сводя глаз с Али, Дара обратился к ней, продолжая говорить на дивастийском, и Нари была несказанно рада, что Али не понимал его слов:

– Я не могу продолжать разговор, когда здесь шляется этот малолетний полукровка, – чуть не выплюнул он в лицо Али. – Береги себя.

Он уперся Али в грудь, выталкивая его из дверного проема, и вышел.

Нари проводила его взглядом и сразу поникла. Она бросила на Али недовольный взгляд.

– Теперь будем открыто друг за другом шпионить?

На мгновение ей показалось, что личина дружбы вот-вот сползет и под ней она увидит Гасана и поймет, что именно побуждает Али встречаться с ней день за днем.

Но она увидела только внутреннюю борьбу, отраженную на его лице. Он опустил глаза, открыл рот и задумался, подбирая слова.

– Пожалуйста, будь осторожней, – тихо проговорил Али. – Он… Нари, ты не… – Он прикусил язык и сделал шаг назад. – Прости, – пробормотал он. – Д-доброй ночи.

21
Али

Али по-пластунски лез по пыльной полке, подбираясь к свитку. Он еще раз вытянул руку в надежде достать его, но пальцы даже не коснулись папируса.

– Я не могу не повториться и не напомнить, что для этого у нас есть специально обученные люди, – донесся до него голос Нари, которая ждала у шкафа, больше похожего на гроб, где он в данный момент застрял. – Три библиотекаря предлагали достать для тебя этот свиток.

Али закряхтел. Они с Нари спустились в глубочайшую секцию Королевской библиотеки – древнейшие архивы. Это было пещероподобное помещение, вырубленное прямо в городском фундаменте. Самые древние и самые таинственные тексты хранились здесь, утрамбованные на низких каменных полках, которые явно не были созданы для того, чтобы ползать по ним, в чем Али убеждался на своей шкуре. Нужный им свиток закатился в самый дальний угол, и папирус костяного цвета мерцал в свете факела.

– Я не люблю, когда за меня делают ту работу, с которой я прекрасно справлюсь и сам, – ответил Али, пытаясь протиснуться еще глубже.

Каменный потолок царапал голову и плечи.

– Они сказали, что тут водятся скорпионы, Али. Большие скорпионы.

– В этом дворце полно штук и пострашнее скорпионов, – проворчал он.

Али знал не понаслышке. И подозревал, что одна такая штука смотрела на него прямо в эту минуту. Свиток лежал впритык с другим свитком, вдвое больше первого, сделанный, кажется, из шкуры какой-то крупной рептилии. С того момента, как Али забрался в шкаф, свиток судорожно трясся.

Али пока не говорил об этом Нари, но, когда перед ним сверкнуло нечто, что вполне могло оказаться зубами, его сердце застучало вдвое быстрее.

– Нари, ты… ты не могла бы чуть-чуть приподнять факел?

Полка осветилась, и пляшущий огонь отбросил на стену тень его профиля.

– Что там такое? – спросила Нари, услышав тревогу в его голосе.

– Ничего, – соврал Али, когда свиток из кожи пресмыкающегося стал извиваться, поигрывая чешуей.

Рискуя ободрать кожу на голове, Али протиснулся еще глубже и схватил.

Едва его пальцы сомкнулись на папирусе, как свиток из рептилии затрубил. Али попятился назад, но не успел спрятаться от внезапного порыва ветра, которым его сдуло с полки и, как пушечное ядро, отшвырнуло в дальний конец помещения. От падения на спину из него напрочь выбило дух.

Над ним возникло встревоженное лицо Нари.

– Ты в порядке?

Али дотронулся до затылка и поморщился.

– Все нормально, – заверил он. – Так и задумывалось.

– Ну да, конечно.

Она боязливо оглянулась на шкаф.

– Мы не…

Оттуда послышался отчетливый бумажно-шелестящий храп.

– Мы в безопасности. – Али показал ей папирусный свиток. – Кажется, его товарищу не понравилось, что его побеспокоили.

Нари покачала головой и прикрыла ладонью рот, но Али догадался, что она пытается подавить смешок.

– Что? – смутился Али. – Что такое?

Ее черные глаза весело лучились.

– Извини, просто…

Она взмахнула рукой, указывая на его внешний вид.

Он посмотрел на себя и покраснел. Густой слой многовековой пыли покрывал его дишдашу, руки и лицо. Али закашлялся, и от него поднялось облако пудры.

Нари потянулась к свитку.

– Давай я подержу?

Али пристыженно протянул ей папирус и встал на ноги, отряхивая с одежды пыль.

Слишком поздно он заметил змею, изображенную на восковой печати.

– Нет, Нари, замри!

Но она уже просунула палец под печать. Нари вскрикнула и уронила факел, а свиток выпорхнул у нее из руки. Он развернулся в воздухе, и блестящая змея выскочила из его сердцевины. Фонарь упал на песчаный пол и погас, и все погрузилось во тьму.

Повинуясь инстинктам, Али спрятал Нари к себе за спину и обнажил зульфикар. Пламя заплясало по медному лезвию, освещая архив зеленоватым светом. В противоположном углу зашипела змея. Она росла у них на глазах. Ее иссиня-черное туловище окольцовывали полоски золотого и зеленого цветов. Змея выросла уже вдвое больше Али и стала толще дыни. Она нависала над ними, обнажив изогнутые клыки, с которых капала алая кровь.

Кровь Нари. Али набросился на змею в момент, когда та отпрянула, чтобы ужалить снова. Змея была проворна, но ее создавали для борьбы с ворами-людьми, а это было не про Али. Одним взмахом зульфикара он отсек змее голову и, когда та рухнула в песок, тяжело дыша, отошел назад.

– Что… – выдохнула Нари, – …ради всего святого, что это было?

– Апеп[79] 79
  Апеп, Апоп, Апофис – змей, в египетской мифологии олицетворяющий зло.


[Закрыть].

Али погасил зульфикар, вытер лезвие о дишдашу и спрятал саблю в ножны. Это было слишком опасное оружие, чтобы оставлять его обнаженным в тесном помещении.

– Я подзабыл, что древние египтяне считались весьма… изобретательными в вопросах защиты своих текстов.

– Может, в следующий раз все-таки отправим за свитками тех, кто лучше знаком с библиотекой?

– Возражать не буду, – Али подошел к ней. – Ты в порядке? – спросил он, зажигая пригоршню огоньков. – Она тебя укусила?

Нари скорчила мину.

– Я в порядке.

Она показала ему руку. Большой палец был в крови, но у Али на глазах две разбухшие ранки, оставшиеся от змеиных зубов, стали уменьшаться и вскоре совсем затянулись гладкой кожей.

– Ого, – восторженно прошептал он. – Это что-то невероятное.

– Может, и так. – Она с завистью посмотрела на танцующие огоньки у него в ладони. – Но я бы очень хотела уметь как ты.

Али засмеялся.

– На тебе за несколько секунд заживает укус проклятой змеи, и ты завидуешь паре огоньков? Это же может любой, в ком есть хоть капля магии.

– Я не могу.

Али ни на секунду ей не поверил.

– А ты пробовала?

Нари помотала головой.

– Я с трудом успеваю освоить целительную магию, и это при том, что мне помогает Низрин. А все остальное – я даже не знаю, с чего начать.

– Попробуем вместе, – предложил Али. – Это легко. Просто позволь теплу своей кожи, как бы… высечь искру и сложи пальцы, как будто собираешься ими щелкнуть. Только с огнем.

– Не самое доступное объяснение.

Но она подняла руку, прищурилась и сосредоточилась.

– Не получается.

– Скажи это вслух. По-дивастийски, – уточнил он. – Позже достаточно будет просто подумать, но новичкам помогает произносить заклинание на родном языке.

– Ладно.

Нари с серьезной миной уставилась на ладонь.

– Азар, – сказала она с недовольным видом. – Видишь? Без толку.

Но Али так просто не сдавался. Он показал на каменные полки.

– Прикоснись к ним.

– Прикоснуться?

Он кивнул.

– Ты находишься во дворце своих предков, это место построено на магии Нахид. Зачерпни их силы из камня, как воды из колодца.

Нари была настроена скептически, но последовала его примеру и положила руку на указанное им место. Она сделала глубокий вдох и подняла другую ладонь.

– Азар. Азар! – рявкнула она так громко, что с ближайшей полки посыпалась пыль.

В ее руке так ничего не появилось, и она покачала головой.

– С меня хватит. Можно подумать, все остальное мне легко дается. Не понимаю, почему вдруг сейчас у меня должно что-то получиться.

Нари сделала шаг назад.

Али поймал ее за руку.

Она уставилась на него в тот же момент, когда он сам сообразил, что сейчас сделал. Поборов приступ стыда, он продолжил прижимать ее руку к стене.

– Всего две попытки, – укорял он ее. – Это ничто. Знаешь, как долго мне пришлось практиковаться, чтобы вызвать пламя из зульфикара? – Он отступил от нее. – Попробуй еще раз.

Она раздраженно засопела, но не стала убирать руку.

– Ладно, – проворчала она. – Азар.

Ни искринки. Ее лицо разочарованно вытянулось. Али и сам был озадачен, зная, что для джинна уровня Нари заклинание должно даваться проще простого, но он не стал хмуриться. Он закусил губу и задумался.

И тут его осенило.

– Попробуй по-арабски.

Она удивилась.

– По-арабски? Думаешь, человеческий язык поможет в магическом заклинании?

– Этот язык значит для тебя больше других. – Али пожал плечами. – Попытка не пытка.

– Пожалуй, что так.

Она пошевелила пальцами и уставилась на свою руку.

– Наар[80] 80
  В переводе с арабского: «огонь».


[Закрыть].

Пыльный воздух над ее раскрытой ладонью задымился. Она широко распахнула глаза.

– Ты это видел?

Али заулыбался.

– Еще раз.

Дальнейшие уговоры не понадобились.

– Наар. Наар. Наар! – Она расстроилась. – Только что получалось!

– Продолжай. Рано терять веру, – подбадривал он.

Ему пришла в голову идея. Как только Нари собралась повторять заклинание, Али задал один вопрос, понимая, что после следующих его слов она или сотворит огонь, или даст ему в морду.

– Интересно, чем сейчас занимается Дараявахауш?

Глаза Нари гневно сверкнули, а в воздухе над ее ладонью вспыхнул огонек.

– Не дай ему погаснуть! – Али ухватил ее за запястье, пока она не смяла огонь в кулаке, и расставил ее пальцы шире, чтобы пламени было чем дышать. – Он тебя не обожжет.

– Боже Всевышний… – ахнула она.

Свет от огня танцевал у нее на лице, отражаясь в черных глазах, и золотые булавки, заколотые в чадре, как будто сами горели огнем.

Али отпустил ее руку и отошел назад, чтобы поднять погасший факел. Он поднес его Нари.

– Зажигай.

Нари наклонила ладонь, позволяя огоньку соскочить с ее пальцев в факел, и тот заполыхал. Она была заворожена этим зрелищем… Али никогда не видел ее такой воодушевленной. Привычная маска холодной сдержанности упала, и ее лицо сияло радостью и облегчением.

И вдруг все это исчезло. Нари выгнула одну бровь.

– Не хочешь объяснить мне цель последнего вопроса?

Али опустил глаза и переступил с ноги на ногу.

– Иногда магия лучше всего работает тогда, когда она… – Он откашлялся, подыскивая наименее неприличное слово для ситуации. – Ну, подкреплена чувством.

– Чувством?

Она вдруг взмахнула перед собой пальцами, прошептав: «Наар» – и полоснула в воздухе огнем.

Али отпрыгнул, и Нари улыбнулась.

– Видимо, злость такое же чувство, как и остальные.

И все-таки улыбка не сходила с ее лица, даже когда мелкие искры осыпались на пол и погасли в песке.

– Ладно уж, хоть ты меня и разозлил, я тебе благодарна. Честно. – Она подняла на него взгляд. – Спасибо, Али. Приятно научиться хоть чему-то новому в магии.

Он пожал плечами, мол, пустяки, как будто он каждый день только и делал, что обучал заклятых врагов своего рода потенциально опасным навыкам – до него только сейчас начало доходить, что нужно было хорошенько подумать, прежде чем принимать такое решение.

– Не нужно благодарности, – заявил он с пересохшим горлом. Он сглотнул и отошел в сторону, чтобы поднять с пола свиток, который она выронила. – Думаю… стоит взглянуть на документ, за которым мы пришли сюда.

Нари присоединилась к нему.

– Честное слово, не стоило все это таких хлопот, – повторила она. – У меня просто любопытство разыгралось.

– Ты хотела узнать про египетских маридов. – Он постучал по свитку. – Это последний уцелевший документ, свидетельствующий о встрече джинна и марида.

Али раскрутил папирус.

– Ого…

– Что? – спросила Нари, заглядывая ему через плечо. Она захлопала глазами. – Око Сулеймана… а это что еще такое?

– Понятия не имею, – честно сказал Али.

Ему никогда не приходилось сталкиваться с подобной письменностью: миниатюрные иероглифы и галочки образовывали причудливую спираль, буквы, если это были буквы, лепились друг к другу так плотно, что не всегда было понятно, где заканчивалась одна и начиналась другая. Два противоположных угла соединяла чернильная дорожка – скорее всего, Нил, с порогами, обозначенными все новыми причудливыми иероглифами.

– Похоже, из этого документа мы ничегошеньки не узнаем, – вздохнула Нари.

– Нельзя так быстро сдаваться, – упрекнул Али.

У него созрел план.

– Я знаю одного джинна, который может сделать для нас перевод. Один ученый Аяанле. Он отошел от дел, но в помощи не откажет.

Нари засомневалась.

– Как-то не хочется афишировать свой интерес к этой теме.

– Он будет держать язык за зубами. Он сам освобожденный раб и сделает для Нахид все. Два века он провел в странствиях по долине Нила, переписывая египетские тексты, где и был захвачен ифритами. Он идеальная кандидатура для этой работы.

Али скрутил свиток. Он заметил немой вопрос на ее лице, как будто ей была не вполне понятна эта логическая связь. Но она ничего не сказала. Когда стало понятно, что она так и будет молчать, Али не вытерпел:

– Ты можешь спросить меня, о чем хочешь, ты это знаешь?

– О чем спросить?

Али наградил ее многозначительным взглядом. Они уже несколько недель обходили эту тему стороной – на самом деле они обходили стороной много тем, но эту в особенности.

– О том, о чем ты хотела знать с того самого дня в саду. Когда я рассказал тебе, что означает татуировка на руке Афшина.

Нари посмотрела на него уже с негодованием, а не с лаской.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой Дару.

– Необязательно обсуждать конкретно его, – подсказал он. – Но ты ведь хочешь больше узнать про рабов? Ты вся напрягаешься при малейшем их упоминании.

Нари не понравилось, что ее поведение раскусили. Она сверкнула глазами. Какой Али молодец, что напрашивается на ссору именно тогда, когда научил ее создавать огонь.

– А если я возьму и задам? – парировала она. – Побежишь докладывать об этом своему папочке?

Али вздрогнул. На это ему нечего было возразить – ведь несколько дней назад он действительно подслушивал ее разговор с Афшином в лазарете. Просто до этого момента они оба не осмеливались ворошить эту тему.

Она смотрела на него с вызовом. Али так и не смог привыкнуть к глазам Дэвов. Эти аспидно-черные озера вызывали в нем какой-то дискомфорт. Хотя, конечно, у Нари глаза были очень красивые, а человеческие черты ее лица смягчали их остроту. Но сейчас в ее взгляде было столько подозрительности, притом заслуженной, что Али хотелось отвернуться.

Он подумал о том, что в Дэвабаде многие лгали Нари, особенно Афшин, которого она так защищает, поэтому он решил сказать ей всю правду.

– А если и побегу? – спросил он. – Думаешь, твой интерес кого-то удивит? Ты выросла среди людей, слушала сказки о джиннах-рабах. Вполне естественно, что тебе хочется узнать больше. – Он положил руку на сердце, и уголки его губ поползли вверх. – Пойдем, Нахида. Глупый Кахтани хочет поделиться с тобой важной информацией за просто так. Неужели инстинкты не подсказывают тебе, что этим нужно воспользоваться?

Это вызвало у нее легкую, разве что чуть усталую улыбку.

– Хорошо. – Она подняла руки. – Любопытство перебороло здравый смысл. Расскажи мне о рабах.

Али поднял факел и кивнул в сторону коридора, ведущего в главный корпус библиотеки.

– Поговорим на ходу. Будет выглядеть неприлично, если мы пробудем здесь слишком долго.

– Опять дьявол, что ли?

Али покраснел, и Нари засмеялась.

– А знаешь, ты бы легко вписался в каирскую жизнь, – добавила она, разворачиваясь к выходу.

Я знаю. В конце концов, именно поэтому отец и доверил ему эту миссию.

– Получается, реальность похожа на наши сказки? – спросила Нари по-арабски с египетским акцентом, перевозбужденно тараторя. – Джинны, запертые в кольцах и лампах, вынуждены исполнять все желания своих повелителей?

Али кивнул.

– Рабское проклятие возвращает джинна в его первоначальное состояние – какими мы были до того, как пророк Сулейман, мир его дому, благословил нас. Но подвох в том, что свои силы джинн может использовать только для того, чтобы угождать своему повелителю. Все естество джинна зиждится на прихотях господина.

– На всех прихотях? – Нари содрогнулась. – В сказках все так просто: люди желают себе несметных богатств, роскошных дворцов, но… – она закусила губу. – Люди могут быть способны на нечеловеческие зверства.

– Этим они не отличаются от нашей расы, – мрачно согласился Али. – Наверное, это общее у всех рас.

Нари ненадолго задумалась и нахмурилась.

– Я думала, ифриты ненавидят людей. Зачем тогда дарить им всесильных рабов?

– Это не подарок. Это чистая, бесконтрольная сила, – объяснил Али. – Редкие ифриты отваживались напрямую причинять вред человеку с тех пор, как Сулейман проклял нас. Они научились обходиться без этого. Джинн в рабском подчинении у тщеславного человека способен учинить разрушения нереальных масштабов. – Он покачал головой. – Это месть ифритов. То, что эта месть попутно сводит джиннов с ума, – лишь приятный побочный эффект.

Нари побледнела.

– Но их можно освободить? Рабов?

Али помедлил, вспоминая реликт Афшина, спрятанный в склепе глубоко у него под ногами, – реликт, которого там не должно было быть вовсе. Даже его отец не понимал, как Дарая-вахаушу удалось освободиться из рабства без его реликта. Но он мог ответить на вопрос Нари без зазрения совести – все равно Нари никогда не бывала в том склепе.

– Если им повезет и кто-то из Нахид сможет воссоединить сосуд раба – кольцо или, например, лампу – с их реликтом, то да, – ответил Али.

Ему казалось, что он слышит, как вращаются шестеренки у нее в голове.

– Реликт?

Али постучал по стальному стержню у себя в ухе.

– Мы получаем их еще в детстве. У каждого племени свои традиции, но принцип в том, что нужно собрать… по сути, реликт самих себя: немного крови, прядь волос, молочный зуб. Все это заливается металлом, и мы носим это при себе не снимая.

Похоже, эта мысль была ей противна.

– Зачем?

Али помедлил, не зная, как бы поделикатнее ответить на этот вопрос.

– Чтобы джинн стал рабом, Нари, этого джинна нужно убить. Проклятие сковывает душу – не тело. А ифриты… – Али сглотнул. – Мы – потомки джиннов, которых они считают предателями. Они берут нас в рабство, чтобы помучить нас. И помучить уцелевших, которые найдут опустевшее тело. Это… нелицеприятное зрелище.