Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 341 страниц)

– Нет, – смущенно произнес Анден, голова у него до сих пор кружилась. – Ты сказал все правильно.

– Я горжусь тобой, Анден, мне следовало это сказать. – Лан снова шагнул к нему. – Хило считает, что ты станешь Кулаком. С твоим талантом ты будешь ценным приобретением для него. Но я думаю, решать тебе. Учитывая, как сейчас обстоят дела, ты можешь выбрать другую роль в Равнинном клане или даже выйти из него.

Анден не знал, что ответить. Потом его изумление переросло в решимость, а лицо вспыхнуло.

– Я не трус.

Он знал, что недостаточно разбирается в цифрах, чтобы стать Барышником. Зеленые Кости могли жить и вне кланов – учителя, врачи, монахи – но как можно думать о подобных профессиях в такое время?

– Хило-цзен сказал, что тебе нужны все Зеленые Кости, которые выйдут из Академии. Я всем обязан клану, тебе и дедушке. Что ж я за человек, если не присягну клану?

Прежде чем Лан ответил, раздался резкий стук в дверь и голос Вуна:

– Лан-цзен, звонит мэр.

Лан обернулся на голос помощника, а потом снова посмотрел на Андена. Он отступил на шаг, по его лицу ничего невозможно было прочитать. На секунду Анден Почуял отчаяние.

– Прости, Анден, позже поговорим. – И Лан направился к двери. – Если подождешь несколько минут во дворе, я пришлю кого-нибудь, чтобы тебя отвезли в Академию.

– Спасибо, не нужно, – ответил Анден. – Я и сам доберусь. Все равно мне нужно вернуться на остановку за велосипедом, я прекрасно доеду и на автобусе.

Лан помедлил, положив руку на дверь, и хмуро бросил через плечо:

– Я бы никогда не назвал тебя трусом, Анден. Просто хочу, чтобы ты понял – у тебя есть выбор. И что бы ты ни выбрал, ты всегда останешься Коулом, как и Шаэ.

Колосс открыл дверь и последовал за Вуном обратно в главное здание, его резкая аура угасла, когда исчезла из виду прямая спина.

Анден выдохнул и только тут сообразил, как долго задерживал дыхание. Что произошло? Он никогда не видел, чтобы у Лана так менялось настроение, от нежности до ярости, сомнений и угрызений. Может, таким вспыльчивым его сделал недавний стресс и новый нефрит? Неужели Лан и правда считает, что Анден не готов войти в клан? Анден и сам иногда в себе сомневался или раздумывал, чем мог бы заниматься, если бы ему не суждено было стать Кулаком, но совсем другое дело, когда Колосс клана бросает подобные предложения в лицо. Это из-за слабых успехов в Отражении или дело в другом?

Анден снял тренировочный браслет и прислонился лбом к стене. Из-за нефритовой ломки желудок свело больше обычного. Анден глубоко вдохнул и подавил это чувство, спрятал браслет в пластиковую коробку и сунул ее в рюкзак.

Перед тем как покинуть зал для тренировок, Анден собрал рассыпавшиеся по полу бутылки с песком и запер их в шкафчик. Подобрал ножи, выдернул из стен дротики и вернул все на место. В Академии царила военная дисциплина и порядок. Волны Отражения, и Андена, и Лана, приоткрыли дверцы шкафчика, Анден аккуратно закрыл их и собрался уже толкнуть на место распахнувшийся ящик, но помедлил, его пальцы застыли над тонкой щелью, где мелькнул пухлый белый конверт, тот самый, который Лан взял у Андена и сунул сюда без каких-либо объяснений.

Анден снова открыл ящик, вытащил конверт и уставился на него, борясь с искушением, переросшим в ужасное подозрение. Сердце Андена гулко стучало. Он оглядел пустой и аккуратный зал для тренировок. Если он откроет конверт, Лан об этом узнает. Но один уголок конверта оказался не до конца заклеен. Анден чуть расширил щель. Он перевернул конверт и потряс, просунув в щель два пальца, пока не нащупал что-то твердое и гладкое как стекло. Дрожащими руками он вытащил крохотную цилиндрическую капсулу с мутной белой жидкостью.

Он понял, что это. А что еще это может быть? У Андена заныло сердце. Он разорвал конверт и одну за другой вытряхнул все капсулы.

Его мозг судорожно работал. Это было именно то, чего он и боялся, но Анден все равно не мог в это поверить.

Дверь открылась. На пороге стоял Лан. Анден разжал руки и бросил конверт и его содержимое в открытый ящик, но его вина и так была очевидна. Как и вина Лана, и лицо Колосса захлестнула волна стыда и гнева. Анден не сомневался, что, будь на нем тренировочный браслет, он не вынес бы яростного сияния ауры кузена.

Лан шагнул в зал и закрыл за собой дверь. Она скрипнула, как клинок по точильному камню.

– Что ты делаешь, Анден? – спросил Лан обманчиво монотонным голосом.

– Ты просил принести это. Это же СН-1, – просипел Анден. Ему захотелось схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. – Почему… почему тебе понадобилось «сияние»?

Лан прошел дальше, и Анден машинально попятился, пока не коснулся плечами стены.

– Ты не имел права открывать конверт.

Лан никогда его не бил, даже не ругал, но сейчас выглядел смертельно опасным, и впервые в жизни на Андена накатил страх от присутствия кузена. Он предпочел бы, чтобы его десять раз поколотил Хило, чем понимать, что разъярил Лана настолько, что тот готов ударить. Конечно, Анден заслуживал порки, он даже не придумал ничего в свое оправдание, лишь промямлил:

– Ты же не болен? У тебя же… у тебя же… не Зуд?

Когда он представил, что Лан умирает так же, как и мать, раздирая себя на куски и вопя в приступах безумия, на лице Андена, видимо, было написано такое отчаяние, что ярость Лана утихла. Его лицо изменилось, исказившись от внутреннего напряжения. Он поднял руки, как будто призывал успокоиться.

– Не так громко, – сказал он резко, но сдержав порыв гнева и спокойнее, чем ожидал Анден. – У меня нет Зуда. Когда у человека обнаруживается Зуд, обычно уже слишком поздно и СН-1 не может его спасти. – В глазах Лана зародилось сочувствие, когда он понял, о чем думает Анден, но голос остался суровым. – Мне следует вышвырнуть тебя из дома за этот поступок. Я никак не ожидал от тебя такого, Анден. Но я не хочу, чтобы ты что-нибудь напридумывал, и потому объясню. Но не вздумай никому рассказывать, даже членам семьи, тебе ясно? – Анден был все еще слишком потрясен, чтобы ответить, и Лан с силой хлопнул ладонью по стене рядом с ним. – Тебе ясно?

Анден кивнул.

– «Сияние» – это бич общества, – тихо сказал Лан. – Его принимают люди, не имеющие естественной переносимости нефрита или не прошедшие тренировок – иностранцы, преступники, нефритовые наркоманы. Вот почему нужно искоренить нелегальную торговлю «сиянием». Но СН-1 не во всем такое зло. Как лекарство, притупляющее побочные эффекты от влияния нефрита, оно полезно. Временами даже естественную переносимость Зеленых Костей требуется подстегнуть. – Он помолчал. – Ты ведь это понимаешь, да?

Анден мысленно вернулся к разговору с Хило в Академии, а потом, вопреки желанию, и к воспоминаниям о матери в ванной. Да, он понимал, о чем говорит Лан. Но ведь Коулы совсем другие – символ безупречной крови и воспитания Зеленых Костей. Если Коулу Лану, Колоссу Равнинных, понадобился СН-1, то что это значит, в особенности для человека вроде Андена? На что он может надеяться? В нем забурлило возмущение.

– Это ведь новый нефрит, да? – спросил Анден прерывистым шепотом. – С ним что-то не так? Он опасен, потому что раньше принадлежал Гаму?

Лан выдавил невеселую улыбку.

– Нет. Нефрит лишь катализатор, он не хранит энергию прежних владельцев, что бы там ни утверждали всякие суеверия. – Он отвернулся, и его голос дрогнул. – Поединок дорого мне обошелся, Анден. – Лан постучал себя по груди над сердцем. – Гам кое-что повредил, когда концентрировался в меня. С тех пор я сам не свой. Поэтому мне сложнее носить новый нефрит.

На Андена нахлынуло беспокойство.

– Ты ходил к врачу? Наш, в Академии…

– Я ходил к доктору Трю. Лечебные сеансы помогают, но больше ничего нельзя сделать, нужно только ждать и отдыхать.

Он поморщился, показывая, что этого он как раз не может себе позволить. Теперь Анден понял причины частых смен настроения кузена. После ранения, которое он скрывает, ему пришлось надеть новый нефрит, а к этому прибавились тревоги Колосса военного времени. А теперь еще и позор, что приходится принимать СН-1, чтобы носить завоеванный в поединке нефрит.

– Так не носи его, – предложил Анден. – Пока не станет легче. Его и так слишком много.

Лан покачал головой.

– Сейчас я не могу укрыться от взглядов публики. Каждый день я встречаюсь с людьми – депутатами, Фонарщиками, Барышниками, Кулаками и Пальцами, – и все хотят найти свидетельства тому, что Равнинный клан выстоит перед Горным. А тем временем враги ищут любые проявления нашей слабости, ждут нового шанса ударить. Я не дам его им. – Он отошел от Андена, на лице отразилась усталость. – Это не твоя забота. Я хочу, чтобы ты забыл об этом разговоре, как только отсюда выйдешь.

– А «сияние» тебе не повредит? Оно же вызывает привыкание, разве не так? И…

– Это временно, – рявкнул Лан, снова вспыхнув, и Анден съежился и умолк. – Я не собираюсь к нему привыкать. И не желаю, чтобы кто-либо в клане даже думал об этом. Я велел Вуну организовать секретную поставку СН-1, потому что будет подозрительно, если я слишком часто стану навещать доктора Трю. И слишком рискованно, если моего помощника увидят забирающим необычный пакет. Люди внимательно наблюдают за нами. Я доверяю тебе, Анден, несмотря на твой поступок. Твой дядя был моим лучшим другом, и я всегда считал тебя младшим братом. Ты больше похож на меня, чем Хило. Я никогда ни о чем тебя не просил, но сейчас прошу хранить тайну.

Анден сглотнул комок в горле и кивнул. И как только сделал это, сразу же решил, что нарушит обещание. И скажет Хило. Нужно сказать Хило. Анден даже не знал, как сейчас найти Хило, Штырь постоянно патрулировал территорию Равнинных вместе с Кулаками. И что скажет Хило?

Хило скажет, что Лан – Колосс и Андену не пристало его судить. Что есть особые случаи, когда можно принимать «сияние», Хило ведь считал, что оно может понадобиться самому Андену. Положение Равнинных зависит от того, насколько силен Колосс и насколько он может держать клан под контролем. Принимать небольшие дозы СН-1, чтобы привыкнуть к новому нефриту, куда лучше, чем рисковать, что он может стать безумцем с Зудом. И это наверняка правда.

Лан прищурился.

– Так я могу на тебя рассчитывать, Анден?

Неодобрение в голосе Колосса прозвучало как пощечина. До сегодняшнего дня Анден никогда не давал Лану повода для недоверия, и теперь, увидев разочарование на лице кузена, Анден захлебнулся угрызениями совести.

– Я знаю, что плохо поступил, Прости, Лан-цзен. Я больше не обману твоего доверия, клянусь на всем нефрите, который когда-либо надену, но пожалуйста… – Анден сжал кулаки и выпалил: – Должно же быть лучшее решение, чем принимать эту дрянь!

Мрачный взгляд Колосса немного смягчился. Он снова стал похож на себя прежнего, спокойного и собранного, но выражение его лица стало неуверенным, почти несчастным, как будто он ожидал чего-то другого, и Анден пожалел, что не смог этого дать.

– С этим должен разбираться я сам, а не ты, Анден. – Он остановил на Андене долгий и печальный взгляд, а потом пошел к двери и раздвинул ее. – Тебе нужно вернуться в Академию, пока не стемнело.

Мгновение Анден не шевелился. Потом поднял ладони ко лбу в знак уважения, закрыв лицо.

– Я знаю. Вы правы, Коул-цзен.

Он поспешно вышел из зала для тренировок. Во дворе ему захотелось оглянуться, стоит ли кузен на том же месте, где они расстались. Но вместо этого он смотрел только под ноги и поспешил покинуть дом.

– Анден-се? – окликнула его Кьянла из кухонной двери, когда он обогнул лестницу в вестибюле и помчался к двери. – Все в порядке?

– Все прекрасно. Мне пора. Еще увидимся, Кьянла.

Анден распахнул дверь и спустился с крыльца. Он немного замедлил шаг, чтобы не привлекать любопытных взглядов, когда проходил мимо Пальцев в воротах, но как только оказался за пределами поместья Коулов, бросился бежать. Рюкзак подпрыгивал на плечах, а ноги стучали по асфальту всю дорогу до автобусной остановки. Через несколько минут подъехал автобус, и Анден в прострации поднялся в него. Он плюхнулся на заднее сиденье и прислонился головой к окну. Тяжесть в груди не исчезла даже после того, как он перестал бежать. Ему хотелось заплакать, чтобы выпустить напряжение, как поднимают крышку кипящего чайника.

Глава 29. Возможно, ты умрешь

С тех пор как Маик Кен поймал одну группу грабителей и Равнинные разобрались, что к чему, красть в Доках стало еще опаснее. Беро не хотел окончить, как те бедолаги – двое со сломанными шеями или даже тот, что легко отделался переломанными руками. Беро до сих пор бросало в дрожь при воспоминаниях о братьях Маик. И потому он обрадовался и вздохнул с облегчением, когда Мадт спросил, попрактиковался ли он с «фуллертоном» и научился ли стрелять. Беро заверил, что и он, и Щекастый три раза в неделю ходят на пустырь у водохранилища и используют несколько обойм.

– Тогда приходи в магазин завтра вечером, – сказал Мадт.

Зеленая Кость с эспаньолкой играл в бильярд на старом столе в гараже «Еще послужит». Теперь на нем был не дождевик, а серый плащ и те же берцы. В этот раз он был настроен дружелюбнее.

– Прошел уже месяц, а вы, ребятки, еще живы и хорошо для нас постарались, так что вы либо хорошо соображаете, либо на редкость удачливы, мне подойдет и то и другое.

– Я способен на большее, чем просто красть коробки с модными сумками и шмотьем, – сказал Беро.

– Я так и понял. И теперь у тебя будет шанс это доказать, – сказал тип с эспаньолкой и положил руки на плечи Беро и Щекастому. – Мадт сказал, что вы научились обращаться с пушками, которые я вам дал. Это хорошо, так что теперь у меня есть для вас работа. И эта работа не для меня, а для тех, кто стоит надо мной, так что слушайте как следует и не облажайтесь. Если облажаетесь, то, скорее всего, умрете, но если нет, то станете своими в клане, а это значит… – Он многозначительно посмотрел на Беро и подмигнул, дернув свою нефритовую серьгу в левом ухе.

– Что нужно делать? – спросил Беро.

– Знаете мужской клуб «Божественная сирень»? – ухмыльнулся Зеленая Кость.

Все подростки в этой части города знали «Божественную сирень», но это было заведение высшего класса, и мускулистые вышибалы госпожи Суго с презрением смотрели на ребят вроде Беро и Щекастого, с любопытством шляющихся поблизости, и угрожающе разминали пальцы. Зеленая Кость не стал дожидаться ответа на риторический вопрос и продолжил:

– Очень скоро, либо во вторник, либо в пятницу вам предстоит воспользоваться своими «фулли». Ворвитесь в заведение, разбейте окна, чтобы все клиенты забились под кровати, зажав вялые члены в руках. Увидите хорошие тачки, в особенности серебристого «Вожака», начините их свинцом. В общем, покуражьтесь. Усекли?

– Но «Б-божественная сирень» – заведение Равнинных, – заикаясь, пробормотал Щекастый. – Там будут шишки из Фонарщиков и Зеленые Кости. Говорят, там бывает даже сам Колосс.

– Так ты это только сейчас сообразил, гений? – еще шире заухмылялся Зеленая Кость. – Придется соображать быстрее, если хотите скрыться с территории Равнинных живыми. Это не мои проблемы. Но если сделаете это и уйдете, никто не будет оспаривать, что вы с нами, и вы получите по заслугам.

– Мы это сделаем, если обещаете, что примете в клан, – слова слетели с губ Беро, прежде чем Щекастый успел дернуться.

Мадт с сыном сортировали коробки с украденными виниловыми пластинками, делая вид, что не участвуют в разговоре, но застыли и с неожиданным пылом посмотрели на Беро. Ему было плевать, куда посылает его Зеленая Кость, но он не хотел, чтобы его обвели вокруг пальца.

– Это же не очередная проверка, правда?

– Я ни хрена не буду тебе обещать, – рявкнул Зеленая Кость. – Сделаешь дело – и произведешь хорошее впечатление, покажешь, насколько ценен для клана, вот тогда и поговорим.

Щекастый проглотил комок в горле и поспешно кивнул. Беро сунул руки в карманы и сделал каменное лицо.

Много лет назад в той части Кузницы, где вырос Беро, жил один парнишка постарше по прозвищу Крючок, он издевался над младшими, преследовал и избивал Беро при каждом удобном случае. Однажды Крючок облапал красотку, дочь профсоюзного лидера и Фонарщика Равнинных, и вскоре после этого в их квартале появилась пара Зеленых Костей и хладнокровно переломала Крючку ноги. Больше Крючок не мог угнаться за Беро.

Все Зеленые Кости напоминали Беро о тех Пальцах. Они беспечно входили в его мирок, чтобы сломать кому-нибудь кости или отправить к богам. Они внушали Беро не просто детский трепет и страх, а всепоглощающую зависть и обиду.

Зеленая Кость с эспаньолкой ничем от них не отличался. Он улыбался, если ему было весело, но глаза оставались холодными и пронизывающими.

– Ждите звонка, – бросил он через плечо в дверях гаража. – Уже скоро.

Глава 30. Храм Божественного Возвращения

Над рельбольным полем, где звучали удары по мячу и резкие выдохи игроков, перемежаемые выкриками или одобрительным гомоном зрителей, витали ароматы скошенной травы и сладкого жареного инжира. Шаэ пробралась к секции открытой трибуны, где сидели фанаты из Академии Коула Ду, и села на свободное место. Счет на табло был почти равным. В Академии, как в любой школе боевых искусств, почитали физическое мастерство, но профессиональным спортсменам не разрешалось носить нефрит. Команда соперников из крупной городской школы регулярно поставляла игроков в национальную лигу и горела желанием победить будущих Зеленых Костей.

Шаэ поискала кузена и не сразу его узнала. Он перестал быть неуклюжим мальчишкой, которого она помнила. Анден теперь обладал статью взрослой Зеленой Кости. Он был в зеленых шортах и играл в качестве первого защитника, не отлипая от противника, когда мяч оказывался в его зоне. Игрок подпрыгнул, чтобы спасовать товарищу по команде, но более высокий и быстрый Анден выбил мяч из его рук. Оба рухнули на поле, а мяч поскакал в сетку. Свисток провозгласил, что бросок не засчитан.

Поле для рельбола состояло из семи зон, разделенных сетками по пояс высотой – пять прямоугольных зон для разбега и две треугольные концевые зоны. Каждую зону занимали два игрока – по одному из каждой команды, – и они не могли покидать огороженное пространство в попытке бросить, поймать или ударить по мячу, передав его товарищам по команде дальше по полю, от зоны к зоне, через сетки в концевую зону противников, где забивающему предстояло направить мяч между столбами ворот. Поскольку игра состояла из серии жестоких схваток один на один, между командами и игроками обычно существовала вражда. Пока Анден поднимался, его соперник выплюнул ему в спину несколько ругательств. Анден не удостоил его ответом. Он слегка согнул колени и прищурился на горизонтальные оранжевые лучи заходящего солнца.

Мяч вылетел из рук судьи. Анден подпрыгнул, чтобы плечом оттеснить соперника, схватил мяч одной рукой и перекинул его через сетку товарищу по команде за мгновение до того, как его сбили наземь. Шаэ одобрительно затопала ногами вместе со зрителями. На нее произвели впечатление грация и напористость кузена, как у настоящего атлета. Казалось, он относится к рельболу как к обязанности, а не как к игре, и получает мало удовольствия от удачных результатов, лишь слегка морщится при плохих. Шаэ уже представляла его Зеленой Костью, одним из Кулаков Равнинных.

И в этом она не была одинока. В ряду за ее спиной кто-то произнес:

– Первый защитник Академии – это же сын Безумной Ведьмы, тот, которого усыновили Коулы. Могу поспорить, Штырь уже считает дни до того момента, когда этот парень наденет нефрит.

– А вместе с ним весь выводок восьмого уровня, – добавил другой.

Забивающий принес Академии очко, и зрители на трибунах радостно затопали ногами. Раздались короткие аплодисменты, и снова установилась тишина. Спортивные соревнования на Кеконе отличались от эспенских. Шаэ поразилась, насколько тамошние зрители шумные и энергичные. Эспенцы непрерывно пели и кричали, подбадривали и гудели в неодобрении, махали флагами и выкрикивали игрокам и тренерам указания. Кеконцы не менее пылко болели за свои команды, но никто и не думал орать или отвлекать игроков. Как поняла Шаэ, эспенцы полагали, что задача спортсменов – развлекать зрителей, и действия трибун составляют часть игры. Кеконцы считали, что стоят над схваткой скорее как свидетели сражения, на исход которого могли делать ставки.

Академия Коула Ду победила с разницей в одно очко. После игры соперники поздравили команду, и все направились к скамейкам собирать вещи. Шаэ спустилась и встала на краю поля, пока ее не заметил Анден. Он прищурился в ее сторону. На его лице расплылась широкая улыбка узнавания, он закинул рюкзак через плечо и побежал к ней.

– Шаэ-цзен, – сказал он и вспыхнул, поняв неловкую ошибку. Он быстро обнял ее, тепло, но уважительно, вытащил из футляра очки и нацепил их на потную переносицу. – Прости. Мне нужно привыкнуть называть тебя просто Шаэ.

– Ты потрясающе играл, – сказала она. – Если бы не твой перехват на последней четверти, вы бы проиграли.

– Солнце светило в глаза сопернику, – вежливо ответил Анден.

– Не хочешь перекусить? Но можем и в другое время, если предпочитаешь сегодня остаться с друзьями.

Остальные игроки Академии как раз собрались уходить. Шаэ заметила, что Анден, будучи членом команды, держался немного в стороне от одноклассников. С ней в Академии происходило то же самое, и она не хотела лишать его возможности влиться в коллектив.

– Нет, я лучше поговорю с тобой, – поспешил ответить Анден, лишь на секунду оглянувшись на одноклассников. – Конечно, если у тебя есть время.

Шаэ заверила, что время у нее есть, и они вместе покинули поле. Вечера уже стали прохладными по жанлунским меркам, и Шаэ накинула свитер, пока они бродили по Старому городу и дошли до сонного ночного рынка, где торговцы продавали ярких воздушных змеев, деревянные волчки, поддельные золотые часы и музыкальные записи, а от лотков с едой поднимались запахи пряных жареных орехов и засахаренной свеклы. Они поговорили об игре, а когда эта тема иссякла, Шаэ спросила кузена о школе, а он – об учебе за границей и нравится ли ей новая квартира в Северном Сотто. Анден не был молчуном, но и болтливостью не отличался, как и Шаэ, и потому разговор был довольно неуклюжим, оба пытались придумать друг другу вопросы, оба боялись заполнять паузы.

Над дверью углового барбекю-ресторана висел белый бумажный фонарь, но они встали в очередь вместе с остальными. Усевшись за покрытым желтой клеенкой столиком в освещенном дворике под провисшим тентом, они съели свинину в сладкой глазури и маринованную капусту из жирных картонных лотков. Анден набросился на еду, но так и не осилил щедрую порцию жареного мяса – слишком роскошные ресторанные блюда не пришлись по вкусу желудку, привыкшему к скромным порциям и простой пище Академии.

– Анден, прости, что так долго к тебе не приходила, – наконец сказала Шаэ. – Мне нечем оправдаться, я собиралась прийти раньше, но не могла переступить через неловкость визита в Академию. Я упорно искала работу, а до того ездила по стране, делала кое-что для Лана. Это отняло больше времени, чем я ожидала.

Шаэ замолчала и не стала больше придумывать объяснений. Обвинения Хило в том, что после возвращения в Жанлун она не общается с семьей, были правдивы, а некоторые глубоко ранили.

Анден уставился на свои руки, тщательно вычищая из-под ногтей соус влажным полотенцем из крохотного бумажного пакетика. Он нахмурился.

– Ты виделась в последнее время с Ланом?

Он как будто не слышал ее слов.

– Несколько недель назад. Он ведь так занят.

Шаэ и не пыталась навестить семью.

– Когда собираешься с ним увидеться?

Шаэ удивилась. Кузен всегда был таким тактичным, но теперь его тон был откровенно настойчивым.

– Хочу заехать в резиденцию на обед. Тогда, скорее всего, с ним и увижусь, – ответила она. – А что?

Анден разорвал остатки бумажного полотенца на полосы, не глядя на Шаэ.

– Я подумал – может, ты с ним поговоришь. Посмотришь, как у него дела, не нужна ли ему помощь. После поединка на Фабрике он выглядит… по-другому. Напряженным. Может, ты… Даже не знаю. Немного его успокоишь.

Шаэ подняла брови. Насколько она помнила, Анден всегда боготворил Лана, а тот относился к нему с особым вниманием.

– Лан – Колосс, а на такой должности не успокоишься, – сказала она. – Если тебе кажется, что он озабочен и сторонится тебя, то это потому, что у него куча проблем, причем срочных.

Анден слушал, но по-прежнему рвал на кусочки салфетку, и потому Шаэ сказала успокаивающим тоном:

– Не стоит так беспокоиться.

Анден скомкал порванную салфетку и бросил к остаткам еды.

– Шаэ, – неуверенно заговорил он, – я думаю… Мне кажется, Лан принял кое-какие неверные решения. Знаю, я пока что не Зеленая Кость и не вправе этого говорить. Но я скоро надену нефрит и хочу помочь. – Теперь слова понеслись стремительным потоком. – Я считал, что должен поговорить с Хило, но у него и своих забот хватает, к тому же он наверняка просто велит мне сосредоточиться на школе и не судить Колосса. И я решил, может, ты сумеешь…

– Как ни противно это признавать, – прервала его Шаэ, – но Хило прав. – Ей больно было видеть, что Анден уже настолько близко к сердцу принимает клан и его неприятности. – Когда я училась на восьмой ступени, то была похожа на тебя – не могла дождаться выпуска, чтобы получить нефрит и стать настоящим членом клана. Но мне не следовало так спешить. Ты останешься студентом всего четыре месяца, так будь им. Не увязай в делах клана слишком рано или в тех делах, которые тебя не касаются. – Она попыталась встретиться взглядом с кузеном. – Вообще-то ты и не обязан. Быть Зеленой Костью – не единственный выбор в жизни, ты не обязан ей становиться.

– А как же иначе? – спросил Анден на удивление мрачно и пылко. – Я не наивен. Зачем же дедушка принял меня в семью и послал в Академию, если не для того, чтобы однажды я вошел в клан? И теперь этот день наступил.

– Дедушка не всегда знает, как лучше. – Раньше она никому в таком не признавалась. – Это Лан привел тебя в семью и сделал это, потому что так было правильно, а не в расчете на то, что ты станешь хорошим Кулаком. – Она вздохнула. – Вижу, ты встревожен из-за войны, но…

– А ты не встревожена? – воскликнул Анден.

Он покраснел, но явно не мог сдержаться, даже если вел себя грубо.

Шаэ напомнила себе, что в Лодочный день Горные схватили Андена на улице. Неудивительно, что он до сих пор зол и обижен. Но она не могла не признать, что поступок на грани нарушения айшо обеспокоил и ее, и, отослав Цуна, она никогда не покидала территорию Равнинных. Шаэ постаралась говорить так, чтобы не казалось, будто она оправдывается:

– Конечно, я встревожена. Но я не имею к этому отношения. Я больше не Зеленая Кость. Я так решила.

– Почему?

Простой вопрос. И впервые кто-то задал его Шаэ.

Она поняла, что не очень хорошо знает Андена. Когда она разговаривала с дедом или братьями, то слушала знакомые модуляции, будто никогда и не уезжала с острова. С Анденом не было такого же узнавания. В детстве они достаточно много времени проводили вместе, но последние годы его жизни Шаэ полностью пропустила, а он вырос из серьезного, но иногда немного не от мира сего мальчика вот в этого юношу, протеже ее братьев.

– Клан – это все или ничего, Анден. Я совершила некоторые поступки, не соответствующие ожиданиям. И быстро поняла, что этого делать не позволено. – Ее губы искривились в безрадостной улыбке. – Все немного сложнее, но суть ты уловил.

Анден не выглядел удовлетворенным, но не стал напирать. Он проследил взглядом за бьющимися под тусклой лампой мошками, потом снова посмотрел на Шаэ.

– И чем собираешься заниматься?

– У меня есть предложение о работе, над которым я раздумываю. – Шаэ распрямилась, радуясь, что может поделиться с кем-то последними новостями. – Это должность регионального представителя в эспенской компании по производству электроники. На несколько месяцев я вернусь в Эспению, чтобы пройти тренинг, а потом часть времени буду работать здесь, а часть – там, а также путешествовать по миру. Мне кажется, это интересно.

На лице Андена отразилось смятение. С видимым усилием он сумел вернуть лицу почти нейтральное выражение.

– Ты снова уезжаешь?

– Ненадолго, – смутилась Шаэ. – Я же сказала, это лишь на несколько месяцев. А потом я буду жить на Кеконе как минимум половину времени. Мне не хотелось бы постоянно жить в Эспении, вот я и подумала, что эта работа…

Она запнулась, в горле встал комок вины и обиды. Анден только что просил ее повлиять на Лана. Надеялся, что даже если она не занимает в клане официальной позиции и больше не Зеленая Кость, то все равно сумеет повлиять на ситуацию, как член семьи, и Анден, видимо, на это рассчитывал.

Разве она только что не сказала, что клан – это или все, или ничего?

– Прости, это было невежливо с моей стороны, – как будто взял себя в руки Анден, поняв, что вел себя эгоистично и неадекватно. И тут же добавил: – Я просто так рад, что ты вернулась, и подумал, что стоит чаще видеться, пока ты опять не уедешь. Но я за тебя рад. Похоже, работа действительно хорошая, как раз для космополитичной деловой женщины. Поздравляю, Шаэ. Правда.

И хотя его разочарование буквально висело в воздухе, он улыбнулся с такой готовностью наладить отношения, что Шаэ не могла не смягчиться и не пожалеть, что сама не умеет так владеть собой.

– Ничего страшного, Анден, – заверила она. – К тому же я и правда думаю, что нам стоит больше времени проводить вместе. Это я виновата, что мы не встретились раньше, я не слышала о том, что с тобой случилось в Лодочный день, узнала только недавно, и я…

Анден резко, почти сердито затряс головой.

– Это все ерунда, – сказал он. – Они мне не угрожали и не сделали ничего плохого. Я же еще не Зеленая Кость.

Шаэ на мгновение замолчала. За их спинами официанты у стойки выкрикивали заказы в переполненную кухню, болтали и смеялись другие клиенты, стоящие в очереди, жужжали мотыльки, застрявшие под зеленым тентом над двориком. Снаружи совсем стемнело, но над пятнами облаков висела пузатая луна.

– Наверное, нам пора, – сказал Анден.

– О чем ты хотел, чтобы я поговорила с Ланом? – спросила Шаэ. – Если что-то и правда тебя беспокоит, я скажу это ему, когда увижу. Ты услышал о чем-то в Академии?

– Да нет, не надо, – снова затряс головой Анден. – Ты права, он не нуждается в моих советах. Не волнуйся об этом. – С наигранной веселостью он отодвинул стул и сказал: – Отличный ресторан, я уже много месяцев так хорошо не ужинал. Ты же помнишь, как кормят в Академии?

– К сожалению, да.

Что бы его ни мучило, что бы он ни хотел высказать, Шаэ больше не могла выдавить это из Андена. Пока они собирали вещи, она позволила ему увести разговор на всякие пустяки. Они дошли до ближайшей станции подземки, почти не разговаривая, Анден совсем притих. На платформе, перед прибывающим поездом в западном направлении, он быстро обнял Шаэ.