Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 313 (всего у книги 341 страниц)

Однако его мать стояла на своем.

– Это не праздное любопытство, Устад. Нам нужна твоя помощь.

Исса покачал головой.

– Сколько лет я провел в путешествиях по долине Нила и часто видел, как увлечение маридами губит джиннов – так часто, что всех и не упомнить. Я возблагодарил Всевышнего, узнав, что ваше поколение забыло об этом безумии, и не стану поднимать эту тему из забытья.

– Мы не просим тебя ничего поднимать из забытья, – ответила Хацет. – К тому же не мы напомнили о своем существовании первыми… – Она схватила Али за запястье, расстегнула пуговицу на манжете его дишдаши и засучила рукав, обнажив шрамы. – Мариды первыми дали о себе знать.

Исса уставился на шрамы Али. Он ахнул, резко, как по струнке, выпрямившись.

А затем отвесил Али оплеуху.

– Дурак! – вскричал он. – Супостат! Как ты посмел вступить с ними в сговор? Какие ужасы тебе пришлось совершить, чтобы убедить их пощадить тебя, Ализейд аль-Кахтани?

Али отпрянул, уворачиваясь от второй пощечины.

– Я ни с кем не вступал в сговор!

– Врешь! – Исса разъяренно погрозил ему пальцем. – Думаешь, я не знаю, куда ты уже успел сунуть свой нос?

– В смысле? – выпалил Али. – Ради всего святого, о чем вы говорите?

– Мне тоже хотелось бы это узнать, – настойчиво вмешалась Хацет. – Желательно до того, как ты продолжишь избивать моего сына.

Исса злыми шагами пересек комнату. Плюнув фонтаном огненных искр, откуда ни возьмись в воздухе материализовался запертый сундук и с гулким стуком приземлился на пол. Исса откинул крышку и вытащил свиток папируса, размахивая им, как мечом.

– А это помнишь?

Али нахмурился.

– Нет. Вы не представляете, сколько свитков я перевидал за свою жизнь.

Исса развернул папирус и разложил на столе.

– И много ли из них были посвящены тому, как призывать марида? – поинтересовался он с таким прозорливым видом, как будто поймал Али с поличным.

Совершенно сбитый с толку, Али подошел ближе. На папирусе была нарисована сверкающая синевой речка. Карта, догадался он. Карта Нила, если судить по грубо очерченным берегам. Больше он ничего не смог разобрать. На карте были какие-то пометки, но они были сделаны загадочными, совершенно неразборчивыми пиктограммами.

И тут Али вспомнил.

– Эту карту мы с Нари нашли в катакомбах Королевской библиотеки.

Исса сверкнул глазами.

– Значит, признаешь, что искал способа связаться с маридом?

– Конечно нет! – разговор со вспыльчивым стариком начинал выводить Али из себя. – Мы с бану Нахидой хотели разобраться с теорией о том, что это марид якобы наложил заклятие на ее внешность и забросил в Египет. Мы узнали, что этот свиток был написан джинном, который последним видел марида в этом регионе. Я не смог прочесть текст, поэтому отправил свиток переводчику. – Он взглянул на Иссу с подозрением. – То есть вам, надо полагать.

Вмешалась Хацет:

– Скажи, пожалуйста, что именно так огорчило тебя в этой карте, Устад?

– Это не просто карта, – ответил Исса. – Это коварная вещь, наставляющая безнадежно отчаявшихся на путь зла. – Он ткнул узловатым пальцем в одну из пометок. – Отмеченные участки на реке считаются священными у маридов, и в тексте подробно изложено, что нужно делать и какие совершить жертвоприношения, чтобы призвать марида на каждом конкретном участке.

Хацет сверкнула глазами.

– Когда ты говоришь «жертвоприношение»… ты ведь не имеешь в виду…

– Я имею в виду ровно то, что говорю, – закончил за нее Исса. – Чтобы марид явился на зов, должна быть пролита кровь.

Али был в ужасе.

– Устад Исса, ни Нари, ни я ничего об этом не знали. Я никогда не был на Ниле. И никогда не желал иметь контактов с маридами, не говоря уже о том, чтобы приносить им кого-то в жертву!

– Он упал в озеро, Устад, – объяснила Хацет. – Это произошло случайно. Али сказал, что мариды пытками вытянули из него имя, а затем использовали его, чтобы убить Афшина.

Али повернулся к матери.

– Амма…

Хацет только отмахнулась.

– Мы должны знать правду.

Исса в шоке уставился на Али.

– Мариды использовали тебя для убийства другого джинна? Они овладели тобой? Чушь какая-то… Отдать свое тело в пользование мариду – последнее деяние прислужника.

Али испытал глубокое отвращение.

– Не понимаю, о чем вы?

– Это пакт, – ответил Исса. – Сотрудничество… хотя и не одинаково для всех выгодное. Если мариды примут твою жертву, ты попадешь под его защиту. Тогда они дадут тебе буквально все, что ты ни пожелаешь в своей смертной жизни. Но потом?.. Прислужник должен расплатиться с ними своей жизненной силой. Тогда мариды завладевают им, чтобы забрать себе. – Он смерил Али взглядом. – После этого не выживают.

Али похолодел.

– Но я не прислужник маридам, – вырвалось у него яростное отрицание. – Я верю во Всевышнего. Я бы никогда не совершил подобного святотатства. И уж точно я не совершал никаких жертвоприношений, – добавил он, все более распаляясь, невзирая на успокаивающее прикосновение матери к плечу. – Эти демоны пытали меня и насылали галлюцинации о гибели всех, кто был дорог моему сердцу!

Исса склонил голову набок, изучая Али, как некое математическое уравнение.

– Но ты назвал им свое имя?

Али обмяк. В который раз он проклинал себя за малодушие, проявленное тогда под водой.

– Да.

– Значит, большего им и не требовалось – мариды умные существа, и видит Бог, в их распоряжении были столетия, чтобы найти лазейки в собственных правилах. – Исса озадаченно постучал себя по подбородку. – Я только не возьму в толк, зачем. Замышлять убийство Дэва, существа низшего ранга, рискованное предприятие, даже если они сделали исполнителем джинна.

Хацет нахмурилась.

– И тебе неизвестно, произошел ли какой-то конфликт между маридами и Дэвами?

– Говорят, мариды наложили проклятие на озеро после ссоры с Советом Нахид, – ответил Исса. – Но это было более двух тысяч лет назад. И, насколько мне известно, с тех пор в Дэвабаде их не видали.

Али покрылся гусиной кожей. Он доподлинно знал, что последнее было ложью. После одержимости маридом Али спросил об этом отца, и тот объяснил ему по секрету, что маридов еще как видели: они были союзниками Зейди аль-Кахтани.

Но Али промолчал. Он поклялся отцу, поклялся их племенем и кровью не выдавать этой тайны. Даже самого слабого намека на то, что его предки вступили в сговор с маридами, чтобы свергнуть Нахид, может оказаться достаточно, чтобы пошатнуть самые основы их правления. Зейди аль-Кахтани захватил власть в городе, хотя даже он сам верил в то, что престол Дэвабада Богом был дарован Анахид и предназначен ее потомкам. Причины и методы Зейди не должны подвергаться никакой критике. Так что, если Хацет и Исса не знают об этом, от Али они тоже ничего не услышат.

– Как мне избавиться от этого? – спросил он прямо.

Исса посмотрел на него.

– Избавиться от чего?

– От моей связи с маридами. От… шепота в голове, – сбивчиво рассказывал Али, чувствуя, что теряет контроль над собой. – От моих способностей. Я хочу, чтобы все исчезло.

– Твоих способностей? – удивился ученый. – Каких еще способностей?

Али высвободил магию, которую и так сдерживал из последних сил. Вода хлынула из ладоней, в ногах заклубился туман.

– Таких способностей, – выдохнул он.

Ученый отскочил назад.

– Ох, – вырвалось у него шепотом. – А вот это… – Он часто заморгал. – Это что-то новенькое.

– Нет, – отозвалась Хацет. – Вовсе нет. – Али резко повернулся к матери, и она посмотрела на него, как бы извиняясь. – Незначительное, совсем незначительное владение магией воды у нас семейное и передается по наследству. Часто проявляется в детстве, но к подростковому возрасту обычно исчезает. И ничуть не похоже на то, о чем рассказывал мне ты, – добавила она, когда у Али округлились глаза. – Раскапризничавшийся малыш, например, может опрокинуть кувшин с водой на противоположном конце комнаты. Зейнаб, когда думала, что я не вижу, любила закручивать маленькие водовороты в стаканах с водой.

Али ахнул.

– Зейнаб? Зейнаб обладает такими способностями?

– Уже нет, – твердо сказала Хацет. – Обладала, когда была маленькой, да. Возможно, она даже не вспомнит об этом. Я всегда ее строго наказывала, когда замечала за этим занятием. – Она с мрачным видом покачала головой. – Я так боялась, что ее кто-нибудь увидит. – Она подняла глаза на Али. – Но я никогда не подозревала в этом тебя. Ты всегда проявлял только черты Гезири, даже в детстве. А поступив на службу в Цитадель, всегда строго следовал уставу…

– Ты боялась, что я выдам тебя, – закончил Али, когда мать умолкла.

Ему стало тошно. Али даже не мог сказать ей, что она ошибалась. В детстве он был так полон решимости доказать свою верность племени своего отца и брата, так непоколебим в своей религиозности, что да, он выдал бы секрет Аяанле. Сейчас ему было стыдно за это. Он вдруг сел и провел мокрыми руками по лицу.

– Но почему ты молчала, когда я уже рассказал тебе о маридах?

Ее слова были полны нежности.

– Али, ты был в панике. Ты вернулся в Дэвабад меньше недели назад. Было рано.

Исса смотрел на них так, словно внезапно пожалел, что впустил их.

– Прекращай, – предупредил он, тыча пальцем в змейку тумана, обвившуюся Али вокруг пояса. – Ты хоть представляешь, что случится, если кто-нибудь застанет тебя в такой момент? Толпа гналась за мной из дворца только из-за моих изумрудных глаз!

– Тогда помогите мне, – взмолился Али, пытаясь сдержать воду. – Пожалуйста. Мне становится все труднее контролировать себя.

– Я не знаю, как тебе помочь, – ответил Исса растерянно и взглянул на Хацет, впервые за все время немного оробев. – Прости меня, королева. Не знаю, чего вы ожидали, но я никогда не встречал ничего подобного. Его нужно отвезти в Та-Нтри. Там он будет в безопасности, а твоя семья может ответить на его вопросы.

– Я не могу отвезти его в Та-Нтри, – ответила его мать прямо. – Обстановка во дворце накалена до предела. Его отец и брат подумают, что я готовлю его к перевороту, а если кто-то из них узнает об этом? – Она кивнула на туман, который пока не рассеялся. – Я им не доверяю. Гасан ставит дела города превыше всего.

Исса покачал головой.

– Королева Хацет…

– Умоляю. – Слово повисло в воздухе. – Он мой единственный сын, Устад, – не сдавалась она. – Я достану тебе все, что когда-либо было написано о маридах. Достану копии наших семейных архивов. Придумай, как помочь нам. Это все, о чем я прошу. – В ее голосе послышались нотки лукавства. – Ну же. Наверняка ведь не одно десятилетие прошло с тех пор, как ты ломал голову над хорошей задачкой.

– Тебе могут не понравиться ответы, – заметил Исса.

Али, вне себя от ужаса, уставился в пол. Он кожей чувствовал тяжесть их взглядов, чувствовал беспокойство, идущее от его матери.

Хацет сказала:

– Сомневаюсь, что у нас есть выбор.

По окончании встречи мать строго-настрого велела Али сохранять спокойствие и предоставить разбираться с проблемой ей и Иссе, однако их разговор в больнице не отпускал его. Чтобы отвлечься, Али углубился в работу, отчаянно стараясь не обращать внимания на шепот, который просыпался у него в голове во время омовений, и на дождь, который уже несколько дней не утихал, а только усиливался. Али почти не спал. А когда ему все-таки удавалось сомкнуть веки, его сны наводнялись образами горящего озера и разбитых кораблей, чешуйчатых щупалец, тащивших его под мутную воду, и холодных зеленых глаз, прищуренных над древком стрелы. Али просыпался, дрожа и обливаясь потом, и ему казалось, словно кто-то шепотом предупреждал его о чем-то.

Все это сказывалось на его поведении и не оставалось незамеченным.

– Ализейд. – Отец Али щелкнул пальцами у него под носом, когда они выходили из тронного зала после приема. – Ализейд?

Али моргнул, выходя из забытья.

– Да?

Гасан посмотрел на него.

– С тобой все в порядке? – спросил он с ноткой беспокойства в голосе. – Я был уверен, что ты выскажешь меняле из Гарамы все, что о нем думаешь.

Али не помнил ни менялы, ни Гарамы.

– Прости. Я просто устал.

Отец прищурился.

– Проблемы с больницей?

– Вовсе нет, – поторопился ответить Али. – Работа идет гладко и по расписанию. Если будет воля Всевышнего, как раз успеем открыться к Навасатему.

– Вот и славно. – Они завернули за угол, и Гасан хлопнул его по спине. – Только не переутомляйся сверх надобности. Ах… к разговору о переутомлении и тех, кому оно пошло бы на пользу. Мунтадир, – поприветствовал он старшего сына. – Надеюсь, у тебя была веская причина пропустить прием.

Мунтадир положил пальцы на сердце и потом на бровь.

– Мир твоему дому, король, – сказал он, не обращая внимания на Али. – Да, была. Мы можем поговорить у тебя?

Али хотел отойти, но Гасан ухватил его за запястье.

– Нет. Ты тоже останься. Не думайте, что я не заметил, как вы избегаете друг друга. Что за ребячество?

Али покраснел, и Мунтадир приосанился, бросив на Али мимолетный презрительный взгляд, как на назойливого жука, после чего устремился в кабинет. Оно было и к лучшему, потому что Али и впрямь почувствовал острое ребяческое желание пролить воду из фонтана снаружи отцовского кабинета на дорогой плащ, наброшенный на плечи Мунтадира.

То, что отношения между принцами испортились после того, как Али посетил храм Дэвов вместо Мунтадира, было еще мягко сказано. Как ни старались, Али и Зейнаб не смогли вернуть регалии Мунтадира обратно в его гардероб незамеченными, и Мунтадир, у которого на челюсти красовался свежий синяк, видимо, поставленный их отцом, устроил им основательный разнос, крича на своих младших брата и сестру, пока не довел Зейнаб до слез, а Али – чуть не довел до взрыва бутылок с алкоголем, которыми была замусорена вся комната.

Больше он к брату не приближался. А Мунтадир, казалось, постоянно наблюдал за ним, изучая его с безжалостным спокойствием, которое вызывало в Али легкую тревогу и, прямо говоря, разбивало ему сердце. Все надежды на примирение со старшим братом, которого он когда-то обожал и все еще любил, начали угасать.

Тем не менее он последовал за ним. Выбора-то у него не было.

– …В каком смысле: решили проблему с южно-гезирскими шейхами? – выяснял Гасан. Он сидел за столом, а Мунтадир стоял напротив него. – Если ты не наколдовал у нас дополнительный караван-сарай, то я не знаю, где мы будем размещать тысячу нежданных гостей.

– Я как раз встречался с управляющим придворцовой территории, – ответил Мунтадир. – Думаю, мы могли бы разбить лагерь для путников в саду напротив дворца. Дэвы, конечно, придут в ужас, и потребуется некоторое время, чтобы восстановить земли после мероприятия, но это будет красиво, представь: волшебные шелковые шатры среди пальм, садик с фонтанами и внутренний двор, где торговцы будут продавать ремесленные изделия своих племен, и, возможно, чтецы и музыканты, исполняющие древние эпосы, – он неуверенно улыбнулся. – Я подумал, это можно было бы преподнести как дань уважения нашим корням, да и шейхи вряд ли расстроятся, если мы поселим их рядом с нашим дворцом.

В лице короля проступила мечтательная задумчивость.

– Прекрасное предложение. Очень хорошо, Мунтадир. Я впечатлен. Ты отлично справляешься с подготовкой к Навасатему.

Лицо Мунтадира озарила широкая улыбка, возможно, самая искренняя за последние месяцы, как будто тяжкий груз разом свалился с его плеч.

– Спасибо, аба, – сказал он искренне. – Я делаю все, чтобы не посрамить наше имя и оправдать твои ожидания.

– Я в этом не сомневаюсь. – Гасан сложил ладони домиком. – Однако после празднеств, Мунтадир, я попросил бы тебя обратить внимание и весь свой шарм на свою супругу.

Мимолетную радость, озарявшую лицо брата, как рукой сняло.

– У нас с женой все в полном порядке.

Гасан пристально посмотрел на него.

– Это мой дворец, эмир. Я знаю все, что происходит в его стенах, и знаю, что вы с Нари не посещали опочивальни друг друга уже более четырех месяцев. Я поженил вас затем, чтобы объединить наши племена, не забыл? Прошло почти пять лет. У меня за меньшее время появилось двое детей от Хацет.

Али кашлянул.

– Я могу… идти?

Никто даже не взглянул на него.

Мунтадир прожигал взглядом отцовский стол, на скулах ходили желваки.

– Тут требуется время, аба, – сказал он наконец.

– Конечно, требуется, потому что ты проводишь ночи со всеми, кроме собственной жены, о чем я не раз предупреждал тебя. Если какой-то конкретный джинн или Дэв отвлекает тебя от супружеских обязанностей… этого джинна всегда можно убрать с дороги.

Мунтадир вскинул голову, и Али вздрогнул от еле сдерживаемой ярости в лице брата.

– Никто меня не отвлекает, – отрезал Мунтадир. Он так крепко вцепился в стол, что костяшки пальцев побелели. – А свои обязанности я прекрасно знаю – так ты меня выдрессировал с самого детства.

Гасан сверкнул глазами.

– Если твое положение начнет тяготить тебя, эмир, – начал он холодным тоном, – у меня на примете есть тебе замена. Подозреваю, он с радостью возьмет на себя твои супружеские обязанности. Все равно твоя жена уже предпочитает его общество твоему.

Уши Али вспыхнули от таких намеков.

– Это не то, что…

Лицо Мунтадира исказила недобрая гримаса.

– Моя жена предпочитает бездонный кошелек Хацет и простофилю, из которого можно вить веревки, чтобы построить свою больницу. – Он повернулся к Али. – И, когда строительство будет закончено, вы перестанете ее интересовать.

Жестокие слова попали куда-то глубоко в сердце Али, в самый уязвимый его уголок.

– Она стоит десятерых таких, как ты, – ответил он, чувствуя, как накатившая боль пытается сломить его самообладание. – Она занимается важным и смелым делом, а ты не мог даже от куртизанок своих оторваться и прийти вместе с ней…

Дверь кабинета распахнулась, с силой хлопнув о стену. Али развернулся, выхватил зульфикар и встал, закрывая собой свою семью. Но в дверях появился Ваджед. Он выглядел взволнованно и встревоженно.

– Абу Мунтадир, – приветствовал он Гасана по-гезирийски. Где-то позади него Али услышал женский плач, эхом разнесшийся по коридору. – Простите, но произошло ужасное преступление.

– Госпожа, прошу вас! – Али напрягся, услышав голос Каве. – Нельзя предстать перед королем в таком виде!

– Еще как можно! – вопила женщина. – И это мое гражданское право!

За этим последовала речь на бесперебойном дивастийском вперемешку с всхлипами.

Гасан встал, когда к нему ввалилась Дэва в окровавленной чадре. Рядом с ней стоял бледный и напряженный Каве, а также другие Дэвы и два члена Королевской гвардии.

– Что происходит? – поинтересовался Гасан, переходя на джиннский.

Каве вышел вперед, а женщина опустилась на колени и заплакала, пряча лицо в ладони.

– Прости мою соплеменницу, король, – взмолился он. – Она была вне себя от горя и умоляла позволить ей предстать перед тобой.

– Разрешаю, – соизволил Гасан, и Али услышал в его голосе искреннее беспокойство. – Что случилось, милая женщина? Ты ранена? Я могу позвать бану Нахиду…

Женщина заплакала пуще прежнего.

– Слишком поздно. Мой муж уже мертв. Они схватили его и перерезали ему горло.

Ваджед смотрел на все это хмуро.

– Их нашли мои люди. Ее супруга… – Он покачал головой. – Жуткое зрелище.

– Преступников поймали? – сразу спросил Али.

Ваджед помедлил.

– Нет… Мы нашли их близ сектора Гезири. Они отправились в магазин за жемчугом…

– Это произошло не в квартале Гезири, – сорвался Каве. – Я знаю, где их нашли, каид.

Гасан спросил со всей серьезностью:

– Кто напал на вас, госпожа?

– Шафиты, – выплюнула она. – Мы хотели увидеть больницу Нахид, но не прошли и половины тамошнего лагеря, как какие-то негодяи схватили нас за одежду и потащили в переулок. Они угрожали… угрожали опозорить меня. Парвез умолял их, обещал отдать им все наше имущество… – Она покачала головой, словно желая забыть это зрелище, и вуаль на секунду упала с ее лица.

Али узнал ее и потрясенно перевел взгляд на старшего визиря. Нет. Это было невозможно.

Мунтадир пересек кабинет, чтобы налить стакан воды из кувшина, который стоял на подоконнике. Он вернулся и всунул стакан в руки женщины, сказав несколько тихих слов на дивастийском. Она судорожно вздохнула, утерла глаза и выпила.

Когда Али во второй раз взглянул на ее лицо, у него не осталось сомнений. Он уже дважды видел эту женщину. Оба случая было довольно сложно забыть. В первый раз он встретил ее в таверне Дэвов, которую посетил с Анасом. Там она смеялась и играла в азартные игры с компанией куртизанок. Во второй раз она дожидалась Али в его собственной постели, в день его первого придворного приема, подосланная «оказать ему теплый прием» во дворце.

«Теплый прием», организованный Каве э-Прамухом.

Следующим подал голос Каве.

– Я предупреждал бану Нахиду, что лагерь – скверная затея, – запричитал он на повышенных тонах, заламывая руки. – Малокровки опасны. Работать с ними противоестественно, а теперь они еще и начали убивать Дэвов средь бела дня. Эту стройку нужно закрыть от греха подальше!

Али прочистил горло, пытаясь успокоиться.

– Свидетели есть?

Каве возмущенно покосился на него.

– Разве ее слова недостаточно?

«Недостаточно, если в этом замешан ты». Этого Али, конечно, не стал говорить вслух. Он просто положил руку на сердце и честно сказал:

– Ни в коем случае не хочу обижать твою помощницу, визирь. Но это помогло бы нам поймать…

– Я не его помощница, – заявила женщина. – На что это вы намекаете? Я женщина благородной крови! Я не принадлежала никому, кроме моего супруга, Парвеза!

Али открыл рот, но Гасан поднял руку.

– Так есть ли свидетели? Я не ставлю под сомнение ваши слова, госпожа. Но это помогло бы нам найти преступников.

Ваджед отрицательно покачал головой.

– Свидетелей нет, король. Во всяком случае, все утверждают, что ничего не видели, хотя, когда мы прибыли, на месте преступления царил хаос. – После минутного колебания он добавил: – И довольно много Дэвов собралось с требованиями найти и привлечь к ответственности виновника.

В Али вспыхнуло беспокойство.

– Шафиты в этом лагере под нашей защитой. Там сотни женщин и детей.

– Им нечего там делать, – возразил Каве. – Ты сам во всем виноват. Ты вложил свои ядовитые мысли в уши бану Нахиде, и в результате убит Дэв.

Али заподозрил неладное. Каве еще в Великом храме ясно дал понять, что он против сотрудничества Нари с шафитами. Но он же не так жесток, чтобы учинить что-то подобное…

Оценив деликатность ситуации, Али перешел на гезирийский, чтобы Дэвы не могли его понять.

– Аба, я знаю эту женщину, – тихо проговорил он. – Каве знаком с ней. Он подослал ее ко мне в спальню, когда я только начал жить во дворце.

Гасан искоса посмотрел на сына, ничем не выдавая своих эмоций, и Али продолжил:

– Мунтадир, ты тоже должен узнать ее. Ты тоже там был. Если бы она сняла вуаль, ты бы точно вспомнил ее лицо.

Мунтадир уставился на него, прикидывая, как повести себя в этой ситуации.

А потом его лицо не выражало ничего, кроме того же безжалостного спокойствия.

– Я ведь ясно дал понять, что думаю о твоем отношении к шафитам. – Он рывком расправил плечи, и его расчетливое лицо исказила гримаса негодования. – И я не попрошу эту несчастную раздеться лишь потому, что ты принимаешь ее за проститутку!

Его последние слова, произнесенные уже по-джиннски, а не по-гезирийски, рассекли тишину в комнате, как хлыст. Каве ахнул, а женщина пронзительно взвизгнула.

Обернувшись, Али увидел ужас на лицах растущей толпы, привлеченной воплями женщины.

– Я… я этого не говорил, – пробормотал он, не в силах поверить в такое предательство. – Я хотел сказать…

– Да как вы смеете, – возмутился Каве. – Как вам не стыдно, принц Ализейд? Неужели вы так ненавидите Дэвов, что готовы обесчестить скорбящую женщину, когда кровь ее мужа еще не смыта с ее рук?

– Я вовсе не то имел в виду!

Мунтадир тем временем проскользнул мимо него и встал на колени рядом с женщиной.

– Мы найдем и накажем того, кто это сделал, – пообещал он с искренностью в каждой линии его красивого лица. Он оглянулся на Гасана. – Каве прав, аба. Я тоже пытался предупредить тебя и Нари. Шафиты опасны, и подобная трагедия была неминуема. Али наивен. Его фанатизм заражает всех вокруг.

Али уставился на него во все глаза.

– Диру…

– Ализейд, оставь нас, – коротко сказал Гасан. – Тебе и твоим спутникам запрещено покидать дворец, пока я не распоряжусь иначе. – Он сверкнул на Али глазами. – Понял меня? Возвращайся сразу в свои комнаты. Не дай Бог, ты еще больше усугубишь ситуацию.

Али даже не успел возразить, как брат схватил его за шиворот и потащил к дверям.

– Аба, не надо! – закричал он. – Ты слышал Ваджеда, там собирается толпа. Пострадают невинные!

Гасан даже не взглянул на него.

– Мы все уладим.

Мунтадир вытолкнул его за порог с такой силой, что тот потерял равновесие.

– Ты опять все только портишь, – рявкнул он по-гезирийски.

– Ты солгал, – сказал Али, дрожа от переизбытка чувств. – Я знаю, что ты…

– Ты ничего обо мне не знаешь, – тихий голос Мунтадира казался Али ядом. – Ты и понятия не имеешь, во что мне обошлась эта должность. И будь я проклят, если потеряю ее по вине какого-то помешанного на шафитах фанатика, который не умеет держать язык за зубами.

Он захлопнул дверь у брата под носом.

Али отшатнулся. Из груди рвалась ярость. Ему хотелось сорвать дверь с петель и вытащить брата в коридор. Никогда раньше у него так не чесались руки ударить кого-нибудь.

Изящный аквариум, новый элемент, прекрасно дополняющий интерьер коридора, в виде сложной наколдованной конструкции с цветными хрустальными птицами, которые словно бы порхали, резвясь в стоячей воде мозаичного бассейна, взорвался, и вода, шипя, превратилась в туман.

Али даже не заметил.

«Мы все уладим», – сказал отец. Что это значило? Али подумал о своих мастеровых, об их семьях. О том, что будет, когда на них пойдет толпа Дэвов. Подумал о Субхе и ее маленькой дочери. Нельзя было быть таким безрассудным, как раньше. Но как он мог допустить травлю шафитов, которых поклялся защищать? А Али знал, как ведет дела его отец: Гасан не станет рисковать и не отправит Королевскую гвардию спасать шафитов от толпы скорбящих Дэвов.

Но был кое-кто, к кому Дэвы могли прислушаться. В груди нервно затрепетало. Мунтадир убьет его, если, конечно, Гасан не сделает этого первым.

Не имеет значения. Все потом. Али вскочил на ноги и побежал в лазарет.