Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 175 (всего у книги 341 страниц)

Глава 29
Еще один шанс

Коула Хило и Вуна Папи перевезли в жанлунскую центральную больницу, где они находились больше двух недель под неустанной охраной Кулаков клана. У Хило была контузия, перелом лопатки, разрыв селезенки, ожоги и ушибы. У Вуна – несколько сломанных ребер и перелом таза, он оглох на одно ухо. К тому времени, как их откопали из-под обломков, оба были сильно обезвожены. То, что они выжили, в отличие от многих людей в здании, включая Зеленых костей других кланов, считали не иначе как чудом, знаком благоволения богов.

Придя в себя, Хило объяснил, что чудо тут ни при чем. Несколько лет назад он попросил бывшего Синего ангела Джима Сунто обучить его и других Зеленых костей Равнинного клана технике ИСББН, отличающейся от традиционной техники Брони, которая защищает главным образом кости и поверхность тела, предохраняя от ударов и порезов. Но взрыв создает слишком сильное давление на жизненно важные органы, в особенности легкие, кишечник, глаза и уши.

Поняв, что случилось, Хило тут же включил Броню, направив нефритовую энергию вовнутрь, на голову и торс, первым делом защитив внутренние органы, а потом уже, когда его подбросило в воздух, перевел энергию наружу, предотвращая травмы от ударов. «Это все равно что кошка, захваченная тайфуном», – пояснил он. Вун тоже тренировался с Сунто, и хотя его Броня не была такой мощной, как у Колосса, он находился в коридоре, дальше от эпицентра взрыва, и получил травмы от обрушения здания.

Шаэ принесла дочь в палату мужа. Вун был сонным от обезболивающих, но его взгляд смягчился и засветился радостью при виде жены и дочери.

– Сидя в темной ловушке, я все время думал, что больше не увижу тебя и Тию, – сказал он. – Я знал, что Хило-цзен жив, потому что Чуял его где-то поблизости, и поэтому не терял надежды, но это было ужасно.

При виде его ран у Шаэ перехватило дыхание.

– У меня такое чувство, что это я навлекла на тебя все плохое, что случалось с тобой в жизни.

Она уже не в первый раз задумывалась – быть может, она обречена приносить несчастья всем, с кем сближается.

Вун покачал головой и протянул к ней руку:

– Я был помощником Колосса, Тенью Шелеста и Хранителем печати, а значит, мое место всегда за спиной кого-то другого. По правде говоря, именно там я чувствую себя наиболее полезным. Я благодарен богам, что они нашли для меня нужное место. Случись это в любой другой день, и в этой палате оказалась бы ты.

Шаэ положила Тию на руки Вуна. Малышка заворочалась, но не проснулась. Пока что она росла спокойной, обычно такое поведение малышей вызывает у Зеленых костей легкое беспокойство.

– Она хорошо ест и набирает вес, – сказала Шаэ, – но редко плачет.

– Вот и хорошо, – ответил Вун, укачивая дочь. – В семье Коулов хватает воинов. Я буду рад, если она пойдет в меня характером, раз уж внешне она вылитая ты.

Шаэ села рядом с Вуном, с благодарностью и смутной тревогой, и подождала, пока он не уснет. Потом она покормила Тию, поменяла ей подгузники и дошла до палаты брата.

Хотя прошло уже несколько дней после того, как Хило откопали из-под обломков, выглядел он чудовищно – почти весь перебинтован. Но он уже сидел в постели и ел фруктовое пюре, весело болтая с Нико, Рю и Цзаей.

– Ну, хотя бы лицо у меня по-прежнему красиво. Вы же не хотели бы, чтобы ваш папа выглядел как вурдалак, правда? Не волнуйтесь, я скоро буду дома. Не забывайте помогать маме и не создавайте ей проблем, пока я здесь.

Мальчики торжественно кивнули, а Цзая крепко обняла отца за шею. Он поморщился от прикосновения и аккуратно убрал ее руки.

– Ладно, ладно, на этой неделе вы и так уже пропустили слишком много уроков.

Сыновья и дочь Хило ушли в сопровождении телохранителей. Вен осталась сидеть в кресле у кровати. Из коридора вошел Цзуэн Ню и закрыл за собой дверь.

В отсутствие детей напускное веселье Хило исчезло, он мрачно посмотрел на Шаэ:

– Поверить не могу, что ты спасла Айт. – По городу гуляли слухи о том, что Айт Мада неожиданно появилась в своем особняке в Холмах и засела там в окружении верных соратников, включая Нау Суэна и Шелеста Иве Калундо, пока не поправится. – Я видел нож у нее в шее! – воскликнул Хило. – Вот уж не ожидал от тебя такого, Шаэ. Тебе ведь просто надо было пройти мимо!

По-прежнему укачивая спящую Тию, Шаэ села на единственный оставшийся стул, по другую сторону от кровати, напротив Вен.

– Я думала, что ты погиб, Хило, – сказала она, не отреагировав на его ярость. – Вместе с другими руководителями кланов и членами правительства. Если бы погибла и Айт, в стране начался бы хаос.

– И мы были близки к этому, – проворчал Цзуэн.

Штырь выглядел так, словно много дней не брился и не принимал душ. Как только Хило и Вуна нашли, он занялся начавшимися беспорядками и уличным насилием. Сразу после взрыва, когда не стало руководителей кланов, а Зеленые кости разбирали завалы в поисках оставшихся в живых, несколько плохо организованных ячеек вооруженных экстремистов подхватили призыв движения «За будущее без кланов» к восстанию и устроили на улицах войну.

Королевский совет, опасаясь, что все Колоссы погибли, а в кланах начнется смута, вызвал в Жанлун три тысячи солдат, включая нефритовый взвод Золотой паук.

– Как ни прискорбно это признавать, – сказал Цзуэн, – нам повезло, что правительство направило в город армию и дало нам время собраться с силами. Никто и не думал, что кеконская армия так хорошо вооружена. Мы подозревали, что она полагается на иностранную помощь, но не представляли насколько.

– Ну, значит, мы не зря отдали генералу Рону столько денег и ресурсов, – хмуро посмотрел на него Хило и снова откинул голову на подушку, явно утомившись от простых задач. – Сейчас мне даже хуже, чем когда я попал сюда, после того как меня измордовал Гонт Аш. Правда, в тот раз, очнувшись в больнице, я хотя бы услышал хорошие новости.

– Все подозревают, что это дело рук югутанцев, – сказала Шаэ. – Военных на Эумане подняли по тревоге, а значит, эспенцы тоже так считают.

Хило поморщился и закрыл глаза.

– Во время заседания КНА мне прислали записку с предупреждением, советуя покинуть здание. Неясно, кто ее послал, но я подозреваю, это сделали эспенцы.

Вен стиснула руку мужа:

– Почему ты не прислушался к совету?

– Как только я встал, все поняли, что происходит что-то неладное. Я отправил Вуна первым, сославшись на срочное семейное дело. Я думал, что угроза исходит изнутри, может, к этому имеет отношение Айт Мада. – Хило снова открыл глаза. В них сверкала ярость. – Если записку прислали эспенцы, значит, они знали о готовящемся взрыве. И могли спасти всех, но не стали.

Цзуэн выругался.

– Эти двуличные иностранцы, видимо, хотели, чтобы анархисты подняли бунт. Эспенцы получили бы отличный предлог отправить войска для восстановления порядка и взять Кекон под свой контроль.

– Уверена, они готовы были так поступить, но вряд ли ставили такую цель, – задумчиво сказала Шаэ. – Учитывая наши разногласия из-за военной базы, экспорта нефрита и его добычи у наших берегов, неудивительно, что эспенцы не любят кланы, в особенности Горных. Но если они предупредили Хило, то надеялись, что он выживет, а Равнинный клан уцелеет. – Она переложила Тию в другую руку и прижала к себе спящую дочь. – Не забывайте, что эспенцы предпочитают разбираться с проблемами с помощью денег, а потом уже силой. Если бы у них был выбор, они предпочли бы взять Кекон под контроль, не рискуя собственными солдатами. Если единственный оставшийся клан оказался бы перед ними в долгу и зависел от их поддержки, они могли бы заставить нас сдать позиции и решить все проблемы в их пользу.

Хило приподнял уголки губ в усмешке:

– Помимо меня, Вуна и вас троих никто не знает о проклятой записке. Мы не должны спенни и ломаного гроша.

Он прикоснулся к бинтам на груди. Часть его нефрита временно удалили, и его аура была необычно колючей и неровной. Хило постоянно теребил кожу в тех местах, откуда удалили нефрит, словно человек, пытающийся нащупать ампутированную конечность.

Вен не выпустила его руку, помешав стянуть с себя бинты.

– Мы все желаем смерти Айт, – сказала она, – но Шелест рассудила верно. Страну с двумя крупными кланами труднее захватить, заставить плясать под свою дудку или посеять в ней смуту.

– Я бы с радостью насадил всех этих корыстных и вечно плетущих интриги иностранцев на вертел, – проревел Хило, – но не сейчас. Сначала нужно восстановить порядок. Кланоненавистники так яростно желали устроить восстание, что позволили югутанцам внедриться в свое движение. Ну что ж, тем хуже для них. Правительство, пресса и народ жаждут крови.

Цзуэн кивнул и начал расхаживать взад-вперед у изножья кровати.

– Сегодня было только два новых инцидента. Больше всего на свете анархисты мечтали убить тебя и Айт, а когда оказалось, что вы оба живы, это стало для них серьезным ударом. Некоторые уже потеряли надежду и пытаются скрыться. Снова взяв улицы под контроль, первым делом мы уничтожим остатки этой организации, пока крысы опять не забились в подполье.

Штырь остановился и повернулся к Колоссу с написанными на лице сожалением и стыдом:

– Раньше мы не считали «Будущее без кланов» серьезной угрозой. Никто не относился к ним всерьез. Я разговаривал с Абеном Соро относительно координации действий против них. Не думаю, что он в той же степени человек Айт, какими были Нау и Гонт. С ним можно работать.

– Подключи и мелкие кланы, которые еще функционируют. – Хило умолк, чтобы отдышаться и восстановить энергию. Он показал на стакан воды и упаковку болеутоляющих на тумбочке, и Вен дала ему все необходимое. – Не могу поверить, что я это говорю, но задействуйте журналистов. Кобены уже сделали заявление, и я видел по телевизору рыдающую вдову Кобена Йиро, которая превозносила старого болтуна как мученика. Чем скорее люди получат доказательства, что я не умер и не в коме, тем лучше.

– И что ты собираешься сказать? – слегка настороженно поинтересовалась Шаэ.

– Только то, о чем очень скоро на собственной шкуре узнает движение «За будущее без кланов». – Хило запил две таблетки водой. – Все, кто считает, будто могут легко от нас избавиться, заслуживают того, что с ними случится. Кланы – это хребет страны. И мы никуда не денемся.

* * *

Вастик эйя Моловни очнулся с кошмарной нефритовой ломкой, но не в бетонном каземате, как ожидал, а в стерильной комнате с таким ярким светом, что щипало в опухших глазах и шумело в голове. Он был привязан к столу, а над ним склонились двое мужчин.

– Вот вы и снова с нами, господин Вастик, – сказал один из них. Переводчик, которого Моловни не видел, перевел слова на югутанский. – Раз вы проснулись, мы зададим вам несколько вопросов о программе неколва.

– Да пошли вы в жопу, эспенские свиньи, – сказал Моловни, едва ворочая сухим языком.

Он очутился здесь из-за того слизняка с изуродованным лицом. Как жаль, что он не успел сломать крысенышу шею и покончить с собой, как его учили!

А еще Моловни учили, как держаться на допросе.

– От меня вы ничего не получите, – проревел он. – Начальство не доверяло мне военных тайн, которые могли бы навредить Югутану, если я сломаюсь под пытками.

Несмотря на браваду, он покрылся холодным потом, а сердце учащенно забилось в кошмарном ожидании.

– Вы нас неправильно поняли, – сказал другой тюремщик. – Эспенским военным строжайше запрещено прибегать к пыткам. Это варварский и ненадежный инструмент по сравнению с нашими фармацевтическими средствами, самыми лучшими в мире. В конце концов, ведь именно в наших лабораториях сделали СН-1, от которого вы зависите. – В агента-неколвы впилась игла. – Ваше тело останется в целости, но при должном побуждении ваш разум расколется, как спелая дыня, выставив наружу все секреты, и вы станете очень болтливым. Этот процесс занимает некоторое время, но мы никуда не торопимся.

Вторая интерлюдия
Люди горы

Школа Храм Ви Лон, как утверждается в брошюре для абитуриентов, основана более шестисот лет назад тремя Зелеными костями, один из которых был потомком самого Байцзена. Они построили школу во внутреннем гористом районе острова, где студенты могли тренироваться поближе к природе и богам и подальше от забот обычных людей. Родственникам студентов приходилось идти до ворот школы три дня пешком.

В то время в стране не было больших кланов, как сегодня, лишь много мелких семейных кланов по всему Кекону, которые хранили свой нефрит, использовали собственную бойцовскую технику и защищали местные общины. Наставники основали Ви Лон, чтобы выпускать самых умелых и дисциплинированных воинов, обучая их наукам, искусству и традициям дейтистской религии. В школу принимали только тех, кто мог сдать вступительные экзамены, вне зависимости от происхождения, клана или семьи, откуда они родом.

В школе учились студенты со всего острова, а прославленные мастера приходили, чтобы отточить умения и передать их следующему поколению. За столетия войны Зеленые кости превратились во влиятельный и уважаемый социальный класс, объединенный общими методами тренировок и связями, установленными еще во времена основания школы Храм Ви Лон. Сегодня на Кеконе больше десятка школ боевых искусств, и хотя самая молодая из них, Академия Коула Душурона, соперничает с Ви Лон по размеру и престижу, уходящее в глубь веков мистическое значение Ви Лон ни с чем не сравнится.

Теперешняя школа, расположенная в шестидесяти пяти километрах к западу от Жанлуна, была основана после Мировой войны путем слияния трех секретных тренировочных лагерей, которые существовали во время иностранной оккупации Кекона, после того как первоначальная школа Храм Ви Лон была сожжена дотла шотарскими солдатами. Почти сотню наставников и студентов, которые пытались защищать школу, взяли в плен, лишили нефрита, посадили в тюрьму, пытали и казнили.

Среди тех, кто сумел сбежать, был шестнадцатилетний студент по имени Айт Югонтин, он увел за собой в лес группу младших учеников, где они скрывались от врагов, пока школа, ставшая им домом, горела всю ночь и столбы черного дыма вздымались высоко в небо. Утром они ушли от шотарских преследователей в непролазные джунгли, и там их нашли следопыты местной ячейки общества Люди горы. Айт Ю, которого позже прозвали Копьем Кекона, встал перед хнычущими и истощенными детьми и потребовал у предводителя отряда назвать свое имя и клан.

– Меня зовут Коул Сенингтун, – ответил следопыт, – а название моего клана больше не играет роли. Все Зеленые кости в этих горах отныне братья.

Глава 30
Дрянной кеке

девятнадцатый год, третий месяц

Даук Лосун скончался от сердечного приступа в возрасте семидесяти шести лет, оставив жену, четверых взрослых детей, шестерых внуков и неофициальный пост Колосса Южного капкана, который он так долго занимал. Анден и Хило полетели в Порт-Масси на похороны, чтобы выразить уважение как союзники семьи Даук и кеконо-эспенского сообщества Зеленых костей. Во время долгого перелета Хило смотрел фильм, а потом выпил порцию хоцзи и заснул.

Анден пытался последовать его примеру, но не мог ни сосредоточиться на чтении, ни успокоиться и заснуть. У него не укладывалось в голове, что Даук умер. Казалось, совсем недавно Анден сидел в его гостиной вместе с Кори и Роном Торо и ел приготовленные Саной блюда.

Печаль Андена была приправлена тревогой. В Эспении нет кланов, люди называли Даука Колоссом только из уважения и его личного влияния. В отсутствие организации или плана наследования после смерти Даука не просто появится новый руководитель, а возможно, полностью изменится само кеконо-эспенское сообщество. И это может задеть интересы Равнинного клана.

Похороны состоялись необычно солнечным зимним утром. Под ногами Андена хрустела колючая заиндевевшая трава, а дыхание превращалось в облачка пара, хорошо заметные в солнечных лучах. Молочно-белое небо над заливом Виттинг рассекали резкие черные линии моста Железный глаз. По желанию Даука похоронную церемонию провели согласно кеконским традициям, с некоторыми дополнениями в эспенском стиле.

В Порт-Масси не было дейтистских монахов, прошедших обряд Посвящения, но три монаха из местного храма, одетые в зеленые шапки и шарфы, читали молитвы, чтобы должным образом проводить дух Даука в загробную жизнь, где он будет ожидать Возвращения. Потом пели эспенские траурные гимны, люди выступали с речами, рассказывая о характере Колосса, как он помог им в беде. Анден встал, чтобы произнести речь на двух языках, и начал с личных воспоминаний о том, какой теплый и щедрый прием устроил ему Даук Лосун, когда он впервые приехал в Эспению студентом, но завершил на более официальной ноте, передав соболезнования от имени семьи Коул.

– Хорошо сказано, Энди, – похвалил его Хило.

Анден стоял рядом с братом и представлял ему людей, которые подходили познакомиться с Колоссом Равнинных, поприветствовать его или с нервным трепетом и любопытством пожать ему руку, а потом наблюдать за ним издалека, словно он звезда экрана. Хило отвечал на приветствия, но сохранял приличествующую случаю серьезность, стоя в задних рядах, чтобы не отвлекать внимания от горюющей семьи. Спрятав нефрит под черным костюмом с галстуком и длинным шерстяным пальто, он мог бы сойти за дальнего родственника. На белом конверте, который он положил на блюдо у гроба Даука, виднелась печать Равнинного клана, а сумма в нем наверняка покрывала расходы на похороны.

После того как Даука опустили в могилу, в кеконском культурном центре состоялись поминки – именно там находился зал для тренировок, за которым много лет присматривал Колосс Южного капкана. Анден уже много лет там не был, и его потрясло, что это место совершенно не изменилось, хотя его и задекорировали для поминок соответствующим образом. Стены завесили белой тканью, а столы, обычно стоящие вокруг ринга, составили вместе, накрыли скатертями и поставили вазы с белыми азалиями. Потертые книжные полки и массивные кресла отодвинули к углам и скрыли из вида складными ширмами. Перед маленьким дейтистским святилищем теснились зажженные свечи с благовониями и блюда с фруктами.

– Ах, как я скучаю по старому кварталу, – посетовал господин Хиан, который теперь поселился в пригороде, у младшего сына. – В библиотеках за пределами Южного капкана нет кеконских газет, а бакалейные магазины слишком большие.

Он усадил Андена рядом и целый час вспоминал прошлое, порой довольно смутно – в преклонном возрасте память уже начала его подводить. Анден не возражал, понимая, что, возможно, последний раз общается со стариком.

Кори Даук подошел к Андену, чтобы поблагодарить его за выступление.

– Это многое значило бы для моего отца. Сам знаешь, как он гордился тем, что был Зеленой костью, как держался старых традиций.

– Но мне кажется, еще больше он гордился внуками.

Каждая встреча с бывшим возлюбленным сопровождалась некоторой неловкостью и ностальгией, но прошло уже достаточно времени, и теперь они могли по-дружески поболтать. Кори женился, у него был двухлетний сын-ангелочек и дочь на подходе. Он слегка располнел, но по-прежнему находился в хорошей форме, по выходным катался на велосипеде и радостно признался, что отрастил короткую бородку, чтобы иметь более солидный вид, когда выступает на суде. Его жена, из второго поколения кеконских иммигрантов, была на шесть лет моложе его и работала в социальной службе. Они познакомились в суде и выглядели вполне счастливой парой.

Сестра Кори, конечно, тоже пришла. Хотя Анден не забыл, как холодно она отвергла дружбу его семьи, он вежливо поздоровался с Келли Даук и представил ее Хило, который не упомянул о ее былой грубости и дружелюбно сказал:

– Госпожа Даук, ваша мать говорила, что вы недавно перешли на другую работу.

Старшую сестру Кори перевели из министерства промышленности на должность председателя антикоррупционного комитета, который должен был расследовать и искоренять взяточничество и связи политиков с организованной преступностью.

– Я не могу обсуждать свою работу, господин Коул, – ответила она. – Даже с родными и близкими, не говоря уже о руководителе кеконского клана.

Она быстро обошла собравшихся и вскоре покинула поминки.

Хило не выглядел обиженным, но Кори извинился за поведение сестры.

– Келли все-таки работает в правительстве, – напомнил он со вздохом. – Она не хочет появляться в обществе Зеленых костей.

А на поминках и впрямь присутствовало много Зеленых костей. В зал набилось столько народа, что Анден с трудом мог пошевелиться. Такое впечатление, что здесь собралась половина кеконского землячества Порт-Масси. Он узнал Тода, Сэмми и некоторых других, но не был знаком со многими молодыми людьми из Южного капкана и других частей страны.

Через час после начала поминок перед зданием остановился серебристый лимузин. Из него вышел Джон Реми в сопровождении троих мужчин в светлых спортивных куртках, лакированных ботинках и больших темных очках – типичные южные бандиты. Все головы повернулись к ним. К горлу Андена подступила кислятина отвращения. Наглость и грубость Реми, которые Анден очень хорошо помнил по тому вечеру в «Голубой оливке», теперь, когда он разбогател, казалось, еще усугубились. Его волосы были зачесаны назад с загорелого лица, подчеркивая крепкий лоб и темные губы, слегка раздвинутые в презрительной усмешке.

Боссы Бригад и томасинские наркобароны в Ресвиле называли Джона Реми «Дрянной кеке», и он с удовольствием пользовался этим прозвищем. Выгнав Горных из города с помощью нефрита и денег Равнинных, Реми построил собственную маленькую империю. Уже много лет назад он взял в свои руки дядин спортзал и стал ключевой фигурой в игорном бизнесе, тесно связанном с незаконными нефритовыми состязаниями. Помимо проституции и торговли «сиянием» он контролировал нелегальный бизнес, которым обычно занимались Бригады, включая выбивание долгов и вымогательство. Его люди славились особой жестокостью, за убийство конкурентов Реми награждал их нефритом.

В Порт-Масси считали Дрянного кеке нарушителем спокойствия, ненастоящей Зеленой костью. Даже без Чутья Анден почувствовал, как по залу прошла волна напряжения, разговоры затихли, а люди попятились, пропуская гостей из Ресвиля.

Реми шагнул прямо к Хило, по пути снимая темные очки.

– Так, значит, старик Даук все-таки отправился на Небеса, – сказал он по-эспенски, – зато знаменитый Коул Хилошудон сошел на землю, чтобы почтить нас своим присутствием.

Реми остановился, изучая Хило, как пес, наблюдающий за приближающимся к двери незнакомцем – напряженно, готовясь его облаять. Колосс ответил спокойным, выжидающим взглядом.

Прошло несколько секунд, прежде чем Реми поднес сомкнутые ладони ко лбу и едва склонился в приветствии.

– Как там говорят на острове? Да озарят вас боги сиянием своей милости, Коул-цзен, – сказал он на кеконском с сильным акцентом.

Анден подошел к Колоссу:

– Хило-цзен, это Джон Реми, наш друг из Ресвиля. Прости его плохой кеконский и дурные манеры. Он просто нервничает и не хотел проявить неуважение.

Дрянной кеконец повернулся к Андену с оскорбленным видом. Анден наделся, что тот не совершит какую– нибудь глупость. Хотя он бы с удовольствием посмотрел, как Хило поставит бандита на место, а точнее, сломает ему челюсть. Однако Хило положил Реми руку на плечо как старому приятелю.

– Реми-цзен, у меня такое чувство, что мы давно знакомы, я столько о вас слышал. Прошу, выскажите свои соболезнования жене и детям Даука Лосуна, да узнают его боги, а завтра мы поговорим о делах, так будет приличнее.

К ним подошел Тод и с натужной приветливостью произнес:

– Я скажу Сане, что ты здесь, Джон. Что будешь пить?

На мгновение Реми казался озадаченным. Возможно, ему столько лет твердили, что Коул Хило – один из самых опасных людей на Кеконе, и он создал собственный образ Колосса Равнинного клана, а теперь не понимал, как реагировать на такой мягкий прием.

– Хоцзи, хотя я и ненавижу это пойло, – фыркнул Реми, пожав плечами. – Чтобы уважить старика.

Он пошел дальше, даже не взглянув на Хило или Андена. Охрана последовала за ним. Как только они удалились подальше и возобновились нормальные разговоры, Хило с суровым лицом повернулся к Андену:

– Что это ты устроил, Энди?

– Он хам и бандит, Хило-цзен, – с горячностью воскликнул Анден. – Явно пытался тебя разозлить, на похоронах Даука и у всех на глазах. Он никого не уважает.

– Не показывай, как сильно ты кого-то ненавидишь, пока не будешь готов стать его врагом, – сделал ему выговор Хило. – Реми сейчас далеко от родного города, где имеет власть, а он из тех, кто грубит, чтобы показать уверенность. Пусть он и дерьмо, не забывай, что он сделал все, о чем мы просили.

Джон Реми и его банда Змееголовов и впрямь оказались для Равнинных бесценным приобретением. После многочисленных провалившихся попыток утвердиться в Эспении Горные сдались. Их Шелест Иве Калундо решил ограничиться Шотаром. Почти через двадцать лет после того, как Анден впервые приехал в Порт-Масси, Равнинные оставались единственным кеконским кланом с существенным влиянием в Эспении.

Но все же клан так и не добился принятия законов, которые позволили бы обезопасить его бизнес, а теперь, без дружбы и влияния Даука Лосуна, достичь целей будет гораздо сложнее. Хило наблюдал за ресвильскими Зелеными костями – их светлые куртки легко было различить в толпе гостей. Анден тут же почувствовал, как вздулась нефритовая аура Хило.

– Джон Реми – наш союзник, пока я не назову его врагом, – вполголоса сказал Колосс. – Сколько это продлится, зависит от него. Посмотрим, что будет завтра.

* * *

– Ну и холодрыга, – сказал Хило, вернувшись в свой номер в отеле «Крествуд».

Он снял пиджак с галстуком и натянул свитер, а потом включил отопление. Анден уже слышал жалобы брата на то, что от холода у него ломит плечо, а иногда и запястье. Многочисленные драки сказались на его организме, даже если не принимать в расчет ранения, полученные при взрыве бомбы. За операциями на селезенке и лопатке последовала многомесячная физиотерапия, и только после этого он смог снова приступить к тренировкам. Через пять лет Колосс выглядел полностью здоровым и сильной Зеленой костью, но Анден знал, что даже лучшие целители и тренеры не могли совершить чудо. Близкие Хило замечали, что порой он двигается без прежней грации и морщится от боли.

– Я спущусь в сувенирную лавку, – сказал Анден, – куплю всякие мелочи для коллег из больницы.

Это была ложь, но если Хило ее Почуял, то не подал вида.

Анден спустился в лифте на первый этаж и позвонил по карточке из таксофона в вестибюле. Когда на том конце линии взяли трубку, Анден сказал:

– Я рад, что застал тебя перед работой.

В Жанлуне только что рассвело, а Цзируя был жаворонком.

– Я не тороплюсь, – ответил Цзируя. – Все равно придется ждать режиссера, чтобы обсудить бюджет. А пока что я неспешно позавтракаю и пойду в спортзал. – Растущее кеконское кинопроизводство, финансируемое Равнинным кланом, уже несколько лет обеспечивало художника постоянной работой. Анден услышал звук льющейся воды, потом наступила пауза. – Жаль, что тебя здесь нет, – робко произнес Цзируя.

– Мне тоже. Нам придется остаться здесь еще ненадолго, разобраться с делами клана. Вернусь в четверг. – Он не услышал ответ Цзиру, потому что в этот момент мимо прошла большая группа туристов, Андену пришлось прикрыть второе ухо, чтобы не слышать их громкой болтовни. – Прости, здесь шумно. Что ты сказал?

– У тебя все в порядке?

Цзируя всегда задавал этот вопрос, когда Анден занимался делами клана. Цзируя не хотел иметь ничего общего с кланами, не считая того, с чем каждый день приходилось сталкиваться в Жанлуне. Он знал, что в мире Андена существуют нефрит и деньги, политика и кровь, и обычный кеконец не мог такого принять, не говоря уже об абукейском художнике. Когда речь шла о делах клана, Цзиру беспокоила только безопасность Андена.

* * *

Вен познакомила их десять месяцев назад.

– Анден, можешь пойти со мной на обед в следующий вторник? – спросила она однажды вечером за ужином в поместье Коулов. – Хочу познакомить тебя с одним моим другом. Он талантливый художник, работает в кино. А кроме того, холост и привлекателен. – Прежде чем он успел что-либо сказать, Вен подняла руку: – Просто чтобы ты знал: он абукеец, но не делай выводов, пока с ним не познакомишься. Думаю, вы поладите. Хотя настаивать, конечно, не буду.

Анден онемел от смущения при мысли о том, что Вен подыскивает для него партнера. Он давно уже отказался от попыток кого-то найти. Его последние отношения длились всего несколько свиданий, и шансы найти кого-то еще выглядели минимальными. Лотт Цзин женился на женщине, с которой Анден не был знаком, правда, через три года развелся. Похоже, он не торопился снова найти себе пару, хотя Анден все равно ни на что не надеялся. От случая к случаю Анден ходил на вечеринки с несколькими приятелями-геями, которых встретил в медицинской школе и в больнице, но беспокоился, что это создаст ему проблемы на работе.

Во всем Жанлуне больше не было ни одной Зеленой кости смешанного происхождения. Анден выделялся среди других, как бы ни пытался спрятаться. И большинство мужчин, которых интересовали другие мужчины, не хотели оказаться в центре внимания, связавшись с кем-то из Коулов.

– С чего ты вообще взяла, что его это интересует? – спросил Анден.

– Просто пойдем со мной на обед, – заверила его Вен.

Анден отнесся к ее предложению скептически. Абукейцы его не особо привлекали, и он не думал, что станет встречаться с одним из них. И потому на первой встрече он был приятно удивлен, а потом слегка возмутился самоуверенностью Вен. У Цзируи были резко очерченные скулы, гладкая бронзовая кожа и стройная фигура, на которой вся одежда сидела идеально. Цзируя явно пользовался этим своим преимуществом и всегда хорошо одевался, даже если выходил из дома совсем ненадолго.

Хотя он не обладал фигурой бойца, такой привлекательной для Андена, в детстве он много плавал и занимался скалолазанием, а теперь поддерживал форму в спортзале. Цзиру был улыбчив и легко поддерживал разговор, потому что искренне интересовался другими людьми и легко открывался перед ними. В этом он напоминал Андену Кори, но у Цзиру был богатый внутренний мир, полный красок, идей и чувств, который Анден не вполне понимал, к тому же Цзиру был всецело увлечен искусством, а Кори ничто особо не привлекало. После нескольких первых свиданий Анден поразился, что сам ищет встреч – звонит Цзиру, приглашая его к себе на ужин, готовит для него, берет напрокат фильмы.

* * *

Щелчки на линии подсказали, что на телефонной карточке заканчивается оплаченное время.