Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 279 (всего у книги 341 страниц)

– Ну да-а, – язвительно протянул Дараявахауш. – Я убил эмира и решил сразу вернуться в Дэвабад и раззвонить об этом на всех углах, потому что мне всегда было интересно узнать, каково это, когда твою голову надевают на кол.

Кровь хлынула к щекам Али.

– Да ты не бойся, маленький принц, – продолжил Афшин. – Мы с твоим братом отлично провели время. Мунтадир знает толк в земных наслаждениях и становится чрезвычайно болтлив навеселе… Как его можно не любить?

Эти слова выбили принца из колеи, на что, вероятно, и был расчет, и он оказался не готов, когда Афшин взмахнул саблей и снова перешел в наступление. Афшин сделал ложный выпад слева, потом стремительный разворот – Али никогда не видел, чтобы кто-то так быстро двигался – и с силой опустил лезвие. Али еле успел отразить удар, и его собственный зульфикар задребезжал под натиском. Али попытался оттолкнуть его, но Афшин не сдвинулся с места. Он держал зульфикар одной рукой, и на его лице не было ни тени усталости.

Али держался изо всех сил, но его руки начинали подрагивать на рукоятке, а лезвие – приближаться к его лицу. Дараявахауш навалился телом на клинок.

Гори. Зульфикар Али вспыхнул пламенем, и Дараявахауш машинально отпрянул. Впрочем, Афшин быстро оправился и поднес свой зульфикар к шее Али. Тот пригнулся, успев услышать свист лезвия у себя над головой. Оставаясь в таком положении, он нанес пламенный удар сзади по коленям Афшина. Дараявахауш пошатнулся, и Али отскочил в сторону.

«Он может убить меня», – осознал Али. Для этого будет достаточно одного неверного шага. Дараявахауш может сказать, что произошел несчастный случай, и кто посмеет спорить с ним? Прамухи были единственными свидетелями, и Каве, наверное, будет только рад покрыть убийство Али.

Не будь параноиком. Но когда Дараявахауш нанес очередной удар, Али дал ему отпор с большим чувством и впервые откинул его к дальней стене зала.

Афшин, широко ухмыляясь, опустил зульфикар.

– Неплохо, Зейди. Хорошо сражаешься для мальчика твоего возраста.

Али был сыт по горло его самодовольной рожей.

– Это не мое имя.

– Мунтадир зовет тебя так.

Али сузил глаза.

– Ты мне не брат.

– Нет, – не стал спорить Дараявахауш. – Конечно, не брат. Но ты напоминаешь мне своего тезку.

Памятуя, что тот самый Зейди и Дараявахауш были заклятыми врагами в столетней войне, которая выкосила немалую часть их расы, Али знал, что это не комплимент. Но все равно решил считать его таковым.

– Спасибо.

Афшин снова изучил зульфикар, держа его перед собой так, что медное лезвие переливалось в солнечном свете, льющемся через решетки.

– Не нужно благодарностей. Зейди аль-Кахтани, которого знал я, был беспощадным фанатичным террористом, а не святошей, которым его воображает твой народ.

Али воспринял оскорбление в штыки.

– Это он-то кровожадный? Ваш Совет Нахид заживо сжигал шафитов на мидане, когда Зейди поднял восстание.

Дараявахауш изогнул одну темную бровь.

– Тебе так много известно о событиях, случившихся за тысячелетие до твоего рождения?

– Наши летописи доносят…

– Ваши летописи? – смех Афшина звучал глухо и безрадостно. – Хотелось бы мне посмотреть, что там доносят ваши летописи. Гезири хотя бы писать-то умеют?

Али начал терять терпение. Он открыл рот, чтобы продолжить спор, но остановился, заметив, как внимательно наблюдает за ним Дараявахауш. Как точно он выбрал оскорбления! Афшин провоцировал его, но Али не позволит себе пойти у него на поводу. Он сделал глубокий вдох.

– Когда я захочу послушать оскорбления в адрес моего племени, я отправлюсь в таверну Дэвов, – ушел он от ответа. – Но я думал, ты хотел фехтовать.

Яркие глаза Афшина сверкнули.

– Все так, мальчик.

Он занес саблю.

Али отразил удар, и их лезвия лязгнули друг о друга. Но Афшин был сильным противником и на лету набирался мастерства, как будто впитывал опыт с каждым действием Али. Он двигался быстрее и бил сильнее, чем любой его противник, – Али даже не представлял, что такая сила возможна. В зале стало жарко. Али почувствовал странную влагу над бровями… но нет, конечно, это было невозможно. Чистокровные джинны не потели.

Сила, таившаяся в ударах Афшина, создавала впечатление, что Али сражается со статуей. У Али начали ныть запястья. Хват на рукояти сабли давался все сложнее.

Дараявахауш почти загнал его в угол, когда вдруг неожиданно отступил в сторону и опустил зульфикар. Любуясь лезвием, он вздохнул.

– Ах, как же я скучал по этому… У мирного времени есть свои преимущества, но ничто так не тешит слух, как звон оружия, когда оно скрещивается с оружием врага.

Али воспользовался паузой и перевел дыхание.

– Я не твой враг, – процедил он сквозь зубы, хотя и сам не верил сейчас в эти слова. – Война окончена.

– Мне все это говорят.

Афшин отвернулся и зашагал через всю комнату, намеренно подставляя свою незащищенную спину. Пальцы Али на зульфикаре так и чесались. Он подавил страстное желание атаковать джинна. Дараявахауш не стал бы так раскрываться перед ним, если бы не был уверен, что сможет выдержать оборону.

– Это твой отец мешает нам встретиться? – спросил Афшин. – Я сначала удивился, как это он так легко согласился выпустить меня из города, даже дал под залог своего первенца. А теперь мне не дают увидеться с моей бану Нахидой. Мне сказали, к ней очередь на прием.

Али ответил не сразу, смутившись внезапной переменой темы.

– Мы не ждали твоего возвращения. А она занята. Может…

– Приказ исходил не от Нари, – вспылил Дараявахауш.

Али почувствовал, что в зале стало жарко. Фонарь напротив него разгорелся с новой силой, но Афшин ничего не замечал. Он не сводил глаз со стены. Именно там хранилось оружие – сотни разнообразных видов смерти, подвешенные на крюках и цепях.

Али не удержался.

– Присматриваешься к бичу?

Дараявахауш повернулся к нему. Его зеленые глаза светились от ярости. Ярко светились. Али никогда не видел ничего подобного, хотя Афшин был не первым освобожденным рабом, которого он повстречал. Он снова покосился на пылающие факелы, в которых остервенело плясал огонь и как будто тянулся к бывшему рабу.

Блеск ушел из его глаз, и остался холодный расчет.

– Слышал, твой отец хочет выдать бану Нари за твоего брата.

У Али отвисла челюсть. Когда Дараявахауш успел прознать об этом? Али поджал губы, пряча свое изумление. Не иначе Каве ему рассказал. Огнепоклонники так шушукались, когда вошли в тренировочный зал, что Али не удивится, если Каве растрепал ему все государственные секреты.

– Тебе это старший визирь сказал?

– Нет. Это ты мне сказал. – Дараявахауш помолчал, наслаждаясь шоком на лице Али. – Твой отец – деловой человек, и этот брак станет дальновидным политическим ходом. К тому же все отмечают твою набожность, но Каве говорит, вы много времени проводите вместе. Это было бы верхом неприличия – если только ты не относишься к ней как к будущему члену семьи.

Али молчал. Ему стало жарко от стыда. Отец убьет его, когда узнает, что он так опрометчиво проговорился.

Он лихорадочно соображал, как можно сгладить эту ситуацию.

– Бану Нари – гостья в доме моего отца, Афшин, – начал он. – Я проявляю гостеприимство. Она хотела научиться читать – едва ли в этом можно усмотреть что-то непристойное.

Афшин подошел ближе. Он уже не улыбался.

– И что ты научишь ее читать? Гезирийские летописи, которые изображают ее предков демонами?

– Нет, – возразил Али. – Она хотела узнать про экономику. Но не сомневаюсь, ты успел забить ей голову сплошным враньем о нас.

– Я говорил ей правду. Она имеет право знать, что ваш народ украл ее престол и чуть не уничтожил весь наш мир.

– А как насчет твоей роли в этой войне? – с вызовом спросил Али. – Об этом ты ей тоже рассказал, Дараявахауш? Она знает, за что тебя прозвали Бичом?

Повисла тишина. И тогда впервые за все время, как Афшин ввалился в этот зал с самодовольной ухмылкой и смеющимися глазами, Али прочел в его глазах неуверенность.

Она не знает. Али и сам подозревал это, хотя Нари старательно обходила тему Афшина в его присутствии. Как ни странно, Али испытал облегчение. Они общались уже несколько недель, и Али нравилось проводить с ней время. Ему было бы неприятно думать, что его будущая невестка предана такому чудовищу, даже зная всю правду о нем.

Дараявахауш пожал плечами, хотя в его глазах читалась угроза.

– Я выполнял приказ.

– Это неправда.

Афшин вскинул бровь.

– Неправда? Тогда расскажи, что пишут обо мне ваши историки-пескоплавы.

Али как наяву слышал предупреждающий тон отца, но решил говорить начистоту.

– Во-первых, они рассказывают про Кви-Цзы. – Мускул дрогнул на лице Афшина. – И ты не выполнял ничьих приказов с того момента, как Дэвабад пал и Совет Нахид был свергнут. Ты возглавил восстание в Дэвастане. Если эту повальную скотобойню можно назвать восстанием.

– Повальную скотобойню? – с презрительным взглядом Дараявахауш вытянулся в полный рост. – Твои предки вырезали всю мою семью, изничтожили мой город и пытались истребить все мое племя – и ты еще смеешь судить мои поступки?

– Ты преувеличиваешь, – решил Али. – Никто не пытался истребить твое племя. Дэвы прекрасно справляются без твоей помощи и не жгут смешанные деревни, и не сжигают заживо безвинных джиннов.

Афшин хмыкнул.

– Да, выжили – и стали второсортными жителями в собственном городе, вынужденными ползать в ногах у всех остальных.

– Ты успел составить это мнение за сколько – два дня, проведенных в Дэвабаде? – Али закатил глаза. – Твое племя богато, у Дэвов хорошие связи. В твоем секторе самая хорошая инфраструктура во всем городе. Знаешь, кто у нас горожане второго класса? Шафиты, которые…

Дараявахауш закатил глаза.

– Ну, началось. Ни одного разговора с джинном не проходит, чтобы он не начал жалеть бедных несчастных шафитов, которые из-за вас самих и плодятся. Око Сулеймана, ну найдите вы себе козу, если не можете держать себя в руках. Они вполне способны заменить людей.

Али стиснул рукоять зульфикара. Ему хотелось причинить Афшину боль.

– Знаешь, что еще говорят о тебе историки?

– Просвети меня, джинн.

– Что ты мог бы преуспеть.

Дараявахауш нахмурился, и Али продолжал:

– Многие ученые полагают, что ты мог бы долго держать оборону независимого Дэвастана. Достаточно долго, чтобы освободить несколько уцелевших Нахид. Возможно, даже достаточно долго, чтобы отвоевать Дэвабад.

Афшин оцепенел, и Али понял, что задел его за живое. Он посмотрел на принца и произнес размеренно и негромко:

– Выходит, твоей семье очень повезло, что ифриты убили меня в такой подходящий момент.

Али смело ответил на его холодный взгляд.

– Неисповедимы пути Господа.

Ему было плевать, что это были жестокие слова. Дараявахауш был чудовищем.

Дараявахауш задрал подбородок и улыбнулся. Резкий оскал напоминал Али скорее свирепого пса, чем джинна.

– Мы отвлеклись на урок истории, а ведь я пообещал тебе схватку.

Он занес зульфикар.

Тот вспыхнул, и у Али глаза полезли на лоб.

Никто, кроме Гезири, не должен быть способен на такое.

Афшин был не удивлен, но заинтригован.

– Ага… теперь становится интересно, не правда ли?

Другого предупреждения он ему не дал.

Дараявахауш бросился на него, Али увернулся, и языки пламени запрыгали по его собственному зульфикару. Их оружия лязгнули и скрестились, и Дараявахауш протащил свою саблю вдоль лезвия Али, пока рукоятка не уперлась ему в руки. Тогда он больно толкнул Али в живот.

Али упал и быстро откатился, когда Дараявахауш отвесил рубящий удар, которого, если бы он замешкался, хватило бы на то, чтобы вскрыть ему грудную клетку. Что ж, выходит, отец был прав, – подумал он, подпрыгнув в воздух, когда Афшин попытался ударить его по ногам. – Дараявахауш и я вряд ли сработались бы в походе.

Спокойствие Афшина иссякло, и вместе с ним сдержанность в бою, о которой Али и не подозревал. Он оказался даже лучшим бойцом, чем он показывал.

Но зульфикар был оружием Гезири, и Али ни за что себе не простит, если позволит какому-то дэвскому мяснику побить его своим же оружием. Афшин преследовал Али через весь зал. Сабли лязгали и шипели. Али был выше Дараявахауша, тот был вдвое накачаннее, но Али надеялся, что его молодость и гибкость в конце концов склонят чашу весов в его сторону.

Но этого все не происходило. Али уклонялся от удара за ударом, чувствуя, что начинает уставать. Он стал нервничать.

Отразив очередной выпад, он заметил ханджар, поблескивающий на залитом солнцем подоконнике на другом конце зала. Кинжал выглядывал из-под груды случайных предметов – в тренировочном зале всегда царил известный хаос, потому что за порядком здесь следил приветливый, но рассеянный старый гезирийский солдат, отправить которого в отставку ни у кого не поднималась рука.

У Али родилась идея. Пока они сражались, он начал демонстрировать свою усталость – и страх тоже. Ему даже не пришлось притворяться. Он заметил ликование во взгляде Афшина. Тому явно не терпелось поставить на место наивного юного сына своего заклятого врага.

Яростные удары Дараявахауша отзывались у него по всему телу, но Али, не опуская зульфикара, начал потихоньку продвигаться к окну, уводя за собой Афшина. Огненные сабли с шипением схлестнулись, когда Али приперли к окну. Афшин улыбнулся. У него за спиной танцующее пламя рвалось из фонарей, как будто их вымочили в масле.

Али резко выпустил зульфикар.

Он схватил ханджар и упал на землю, и Дараявахауш потерял равновесие. Али перекатился, вскочил на ноги и запрыгнул на Афшина, пока тот не успел оправиться. Часто дыша, он прижал кинжал к его горлу, но на этом остановился.

– Мы закончили?

Афшин плюнул:

– Катись к черту, пескоплав.

И тогда все оружие в зале полетело на Али.

Али упал навзничь, пока оружейная стена стремительно пустела. Булава, вертясь, пронеслась над его головой, а тохаристанское копье пригвоздило его рукав к полу. В считаные секунды все было кончено, но пока Али успел сообразить, что сейчас произошло, Афшин со всей силы наступил ему на запястье.

Али изо всех сил старался не закричать, когда Дараявахауш вдавил каблук сапога в косточки его запястья. Али услышал, как что-то хрустнуло, и ослепительная боль поразила его. Пальцы онемели, и Дараявахауш отбросил ханджар в сторону.

Зульфикар оказался приставлен к горлу Али.

– Вставай, – прошипел Афшин.

Али встал, придерживая второй рукой раненое запястье в порванном рукаве. Пол был усыпан оружием, поддерживавшие его цепи и крюки, сломанные, свисали со стены. По спине Али прошел холодок. Редкий джинн умел призывать даже одиночные предметы, и то это требовало большой сосредоточенности и работало только на коротком расстоянии. Но это? И в считаные минуты после того, как он воспламенил зульфикар?

Он не должен этого уметь.

Дараявахауш вел себя как ни в чем не бывало. Он смотрел на Али холодным, оценивающим взглядом.

– Вот уж не думал, что ты пойдешь на такие фокусы.

Али стиснул зубы, старательно игнорируя боль в руке.

– Видимо, я полон сюрпризов.

Дараявахауш пристально посмотрел на него.

– Да нет, – ответил он наконец. – Вовсе нет. Ты именно таков, как нужно было ожидать. – Он поднял с земли зульфикар Али и бросил ему. Али удивился, но здоровой рукой поймал саблю. – Спасибо за мастер-класс. Увы, оружие не оправдало своей грозной репутации.

Али убрал зульфикар в ножны, оскорбившись за честь клинка.

– Жаль разочаровывать, – съязвил он.

– Я не говорил, что разочарован. – Дараявахауш провел рукой по томагавку, торчащему из каменной колонны. – Твой обаятельный великосветский брат, прагматичный отец… я уже начал удивляться, куда делись Кахтани, которых я знал. Даже испугался, что мои воспоминания о фанатиках, которые, размахивая зульфикарами, уничтожили мой мир, фальшивы… – он посмотрел на Али. – Спасибо за напоминание.

– Я…

Он лишился дара речи и вдруг испугался, что его поступок намного хуже, чем отцовские планы на Нари, которые он случайно выдал.

– Ты меня неправильно понял.

– Да нет же. – Афшин снова холодно улыбнулся. – Я тоже когда-то был молодым воином из правящего племени. Это привилегированная позиция. Безграничная уверенность в правоте своего народа, непоколебимая вера в свою религию. – Его улыбка померкла, в голосе засквозила меланхолия, сожаление. – Береги это чувство.

– У нас с тобой нет ничего общего, – бросил в ответ Али. – Я бы никогда не сделал того, что делал ты.

Афшин пошел к выходу.

– Молись, чтобы от тебя это никогда не потребовалось, Зейди.

20
Нари

– Это замо́к.

– Замок? Нет, не может быть. Только взгляни. Совершенно очевидно, что это какой-то хитрый механизм. Научный прибор… или, может, навигационный спутник для моряков, раз уж это рыба.

– Это замок.

Нари взяла металлический предмет у Али из рук. Он был сделан из железа и оформлен в виде узорчатой рыбы с расправленными плавниками и изогнутым хвостом. На боку у рыбы был вырезан ряд квадратиков с пиктограммами. Нари вынула булавку из своего платка и повертела замок в поисках замочной скважины. Поднеся замок к уху, она ловко вскрыла его, и засов распахнулся.

– Видишь? Это замок. Просто к нему нет ключа.

Нари торжествующе вручила узорчатый замок Али и откинулась на подушки, положив ноги на пухлую шелковую оттоманку. Вместе со своим чересчур эрудированным репетитором они расположились на одном из верхних балконов королевской библиотеки, там же, где они ежедневно встречались уже несколько недель. Нари сделала глоток чая, любуясь красивой работой по стеклу в ближайшем окне.

Внушительная библиотека успела стать ее любимым местом во дворце. Она была даже больше тронного зала Гасана и представляла собой огромный крытый внутренний двор, где сновали суетливые ученые мужи и несогласные друг с другом студенты. На противоположном от них балконе сахрейнский ученый соорудил из дыма карту, еще больше той, которую показывал ей Дара во время их странствия по пустыне. Там в море качался на волнах кораблик из стеклянной пряжи. Ученый поднял руки, и порыв ветра надул его шелковые паруса, и кораблик помчался по маршруту, намеченному контуром из горящих угольков, демонстрируя его студентам. В ложе над его головой агниваншийка учила детей математике. С каждым щелчком ее пальцев на выбеленной стене выжигалась новая цифра, в точности отображая уравнения, которые послушно переписывали ее ученики.

И, конечно, были еще сами книги. Полки взмывали так высоко, что пропадали из виду, пока не упирались в головокружительно высокий потолок. Али был ужасно рад видеть ее живой восторг от библиотеки и рассказал, что в ее бездонном архиве можно найти образцы практически всех когда-либо написанных трудов пером хоть джинна, хоть человека. Оказывается, существовала целая каста джиннов, которые посвящали всю свою жизнь странствиям по человеческим библиотекам, где тщательно переписывали труды человечества и пересылали сюда, на хранение в архивах Дэвабада.

На библиотечных полках также было полно сверкающих приборов и инструментов, банок с мутными консервирующими растворами и пыльных артефактов. Али предупредил ее ничего тут не трогать: оказывается, в библиотеке нередко случались мелкие взрывы. Джиннов отличала непреодолимая тяга к изучению свойств огня во всех его проявлениях.

– Замо́к.

Голос Али выдернул ее из задумчивости. Принц казался разочарованным. За его спиной два библиотекаря пролетели по воздуху на коврах размером с молельные коврики, разнося книги ученым на нижних ярусах.

– Эфль, – поправила она его арабский. – Не кэфль.

Он нахмурился и взял лист пергамента из стопки прописей, на которых они упражнялись в написании букв.

– Но пишется вот так, – он записал слово и показал на первую букву. – «Каф», нет?

Нари пожала плечами:

– В Каире мы говорим «эфль».

– Эфль, – повторил он внимательно. – Эфль.

– Вот. Теперь ты говоришь как настоящий египтянин. – Серьезная физиономия Али, который вращал в руках замок, вызвала у нее улыбку. – Джинны не пользуются замками?

– Вообще-то нет. Проклятия действеннее отпугивают непрошеных гостей.

Нари состроила гримасу.

– Звучит малоприятно.

– Главное, эффективно. В конце концов. – Он посмотрел ей прямо в глаза с каким-то вызовом. – Даже бывшая служанка запросто открывает замки без ключа.

Нари укорила себя за эту оплошность.

– Часто приходилось отпирать шкафы. Шкафы со швабрами и всякое такое.

Али засмеялся с неожиданной теплотой, которая всегда удивляла ее, как в первый раз.

– Неужели швабра у людей – это такая ценность?

Она пожала плечами:

– У меня была прижимистая хозяйка.

Это его не убедило, и Нари поспешила сменить тему.

– Твой арабский становится лучше, – похвалила она. – Теперь ты говоришь как седовласый ученый только половину времени.

Он похвалил ее в ответ:

– Твое письмо тоже прогрессирует. Можешь уже выбирать, какой язык ты хочешь освоить следующим.

Тут нечего было и выбирать.

– Дивастийский. Тогда я сама смогу читать тексты Нахид вместо того, чтобы слушать бубнеж Низрин.

Али поник лицом.

– Боюсь, в таком случае тебе придется подыскать другого учителя. Я почти не знаю этого языка.

– Серьезно? – Он кивнул, и Нари прищурилась. – Ты как-то сказал, что знаешь пять языков… но при этом ты не смог уделить время и выучить язык коренного населения Дэвабада?

Принц поморщился.

– А твой отец?

– Владеет в совершенстве, – ответил Али. – Мой отец… он большой поклонник культуры Дэвов. И Мунтадир тоже.

Любопытно. Нари запомнила эту информацию на будущее.

– Тогда решено. Когда я начну учить дивастийский, ты ко мне присоединишься. Ты просто обязан научиться.

– Жду не дождусь, когда ученица превзойдет учителя, – сказал Али.

В этот момент к ним подошел слуга с большим блюдом под крышкой, и принц оживился.

– Салам, брат, спасибо. – Али улыбнулся Нари. – У меня для тебя сюрприз.

Она приподняла брови.

– Еще какие-то неопознанные человеческие артефакты?

– Не совсем.

Слуга поднял крышку, и до Нари долетел насыщенный запах кипящего сахара и маслянистого теста. На блюде стопкой лежали треугольные ломтики сладкого слоеного пирога, посыпанные изюмом, кокосом и сахаром, такие знакомые на вид и на запах.

– Это что… фытыр? – спросила она, и ее живот немедленно заурчал от вкуснейшего аромата. – Где ты его достал?

Али был чрезвычайно доволен собой.

– Я услышал, что у нас в кухнях работает один шафит из Каира, и попросил его приготовить для тебя угощение с родины. Он приготовил еще и это. – Он показал на запотевший графин с кроваво-красным напитком.

Каркаде. Слуга налил ей холодного гибискусового чая, и она сделала большой глоток, наслаждаясь этой чуть сладковатой кислинкой, после чего отломила кусочек пирога и положила себе в рот. Именно так она и запомнила этот вкус. Вкус родного дома.

Теперь мой дом здесь. Нари съела еще кусочек фытыра.

– Попробуй, – предложила она. – Очень вкусно.

Он взял пирог, она выпила еще каркаде. Все было очень вкусно, но что-то в этой комбинации блюд смущало ее… пока она не вспомнила. Именно такой ужин она съела в кафе перед тем, как попала на каирское кладбище. Перед тем как ее жизнь перевернулась с ног на голову.

Перед тем как она встретила Дару.

Аппетит пропал, и ее сердце снова сжалось: то ли от беспокойства, то ли от тоски – она не понимала и давно бросила попытки разобраться в своих чувствах. Дары не было уже два месяца – дольше, чем длилось все их путешествие, но каждое утро она по-прежнему просыпалась с робкой надеждой, что вот-вот увидит его. Она скучала по нему, по его лукавой улыбке, его внезапным проявлениям нежности, даже по его постоянному ворчанию, не говоря уже о редком случайном контакте их тел.

Нари отодвинула еду, но Али не заметил, потому что прозвучал клич на вечернюю молитву.

– Уже магриб? – удивилась она, отряхивая сахар с пальцев. В компании принца время всегда пролетало незаметно. – Низрин меня точно убьет. Я уже несколько часов назад обещала ей вернуться.

Ее помощница временами казалась Нари строгой директрисой или няней, которая вечно ее отчитывает, и она весьма недвусмысленно дала понять, что думает о принце Ализейде и об этих уроках.

Али подождал, пока клич закончится, и ответил:

– У тебя пациенты?

– Новых нет, но Низрин хотела… – она умолкла, когда Али потянулся за книгой.

Рукав его светлого кафтана задрался, и она увидела, что его правое запястье сильно распухло.

– Что с тобой стряслось?

– Пустяки. – Он опустил рукав. – Неудачная тренировка.

Нари нахмурилась. Немагические травмы на джиннах быстро заживали. Наверное, его крепко задели, раз он до сих пор не пришел в порядок.

– Я могу тебя подлечить, если хочешь. Болит, наверное.

Он отрицательно покачал головой и встал – только сейчас она заметила, что все вещи он нес в левой руке.

– Не так уж сильно и болит, – сказал он, отводя глаза, пока она поправляла чадру. – Мне досталось за дело. Я допустил глупую ошибку. – Он нахмурился. – Даже несколько.

Нари пожала плечами, уже привыкшая к непрошибаемому упрямству принца.

– Как скажешь.

Али спрятал рыбу-замок в бархатную шкатулку и вернул библиотекарю.

– Замок, – удивился он снова. – Самые маститые ученые Дэвабада были уверены, что этим прибором можно сосчитать количество звезд в небе.

– Они что, не могли просто спросить у любого шафита, который жил в мире людей?

Али замялся.

– У нас это не принято.

– А следовало бы принять, – отозвалась Нари, когда они покинули библиотеку. – А то пустая трата времени выходит.

– Я с тобой совершенно согласен.

Это было сказано с такой горячностью, что Нари даже не знала, развивать эту тему дальше или не стоит. Она знала, что он ей ответит – он отвечал на все ее вопросы. Иногда он так много болтал, что его невозможно было заставить замолчать. Обычно Нари не возражала. Несловоохотливый юный принц на поверку оказался неиссякаемым источником информации о мире джиннов, и, к ее собственному удивлению, Нари начинали нравиться дни, проведенные в его обществе, – они были единственным ярким пятном в ее монотонном, полном разочарований существовании.

Но кроме того, она знала, что шафитский вопрос являлся причиной розни между их племенами и именно он привел к кровопролитному свержению его предками ее предков.

Она прикусила язык, и они пошли дальше. Беломраморный коридор был раскрашен шафрановым закатным светом. До Нари доносились кличи с далеких городских минаретов, созывающие на молитву опоздавших. Она хотела замедлить шаг, продлить последние беспечные минуты. Каждый день, возвращаясь в лазарет, где она неизменно допускала очередную ошибку, ей казалось, будто веревка затягивается у нее на шее.

Али снова заговорил.

– Не знаю, будет ли тебе это интересно, но купцы, доставшие этот замок, нашли еще и прибор для наблюдения за звездами. Наши ученые пытаются восстановить его к прибытию кометы, которая пролетит через несколько недель.

– Уверен, что это не обычные очки? – пошутила она, и он засмеялся.

– Упаси бог. Их разочарованию не будет предела. Но если хочешь, я могу устроить нам просмотр. – Али задержался у входа в лазарет, и слуга открыл перед ним двери. – К нам присоединится мой брат, Мунтадир. К этому времени он должен будет вернуться из похода и…

Нари не слушала. Ее внимание перетянул на себя знакомый голос, доносившийся из приоткрытых дверей. Надеясь, что слух ее не подводит, она бросилась на звук.

Слух был в полном порядке. За ее рабочим столом, такой же растрепанный и прекрасный, как и всегда, сидел Дара.

У нее перехватило дыхание. Дара наклонился к Низрин и увлеченно беседовал с ней, но как только завидел Нари, резко выпрямился. Его яркие глаза встретились с ее, и в них бушевал тот же ураган эмоций, что наверняка отражался и в ее взгляде. Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди.

Боже Всевышний, да возьми же себя в руки. Нари поймала себя на том, что у нее отвисла челюсть, и быстро закрыла рот. В этот момент в лазарет вошел Али и встал у нее за спиной.

Низрин вскочила на ноги и сложила ладони.

– Принц, – поклонилась она.

Дара остался сидеть.

– Зейди-младший… салам алейкум, – поздоровался он на арабском с чудовищным акцентом. Он усмехнулся. – Как твоя рука?

Али негодующе приосанился.

– Тебе нельзя здесь находиться, Афшин. Время бану Нахиды ценится на вес золота. Только больные и раненые…

Дара внезапно поднял кулак и с размаху всадил его в стол из толстого стекла. Столешница разбилась вдребезги, засыпав пол и самого Афшина блестящими осколками мутного стекла. Он даже бровью не повел. Он поднес руку к лицу и с нарочитым удивлением посмотрел на острые стекла, торчащие из-под кожи.

– Ну вот, – отрезал он. – Я ранен.

Разозлившись, Али сделал шаг вперед, но Нари решила взять ситуацию в свои руки, выведенная из оцепенения идиотской выходкой Дары. Нарушая сразу с дюжину норм этикета, она схватила принца за плечи и развернула лицом к выходу.

– Мы с Низрин со всем разберемся, – сказала она с притворной беспечностью, выталкивая его за дверь. – Ты же не хочешь пропустить намаз!

Опешивший джинн открыл было рот, чтобы возразить, но она только улыбнулась и захлопнула дверь у него перед носом.

Нари сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями, и повернулась.

– Низрин, оставь нас.

– Бану Нахида, это не пристало…

Нари даже не смотрела в сторону помощницы, не сводя глаз с одного Дары.

– Уйди!

Низрин вздохнула и собралась уходить, но сначала Дара взял ее за руку.

– Спасибо, – сказал он с такой искренностью, что Низрин даже покраснела. – Я могу жить с легким сердцем, зная, что именно ты служишь моей бану Нахиде.

– Это честь для меня, – ответила Низрин с несвойственной ей робостью.

Нари понимала ее как никто – она сама часто испытывала подобное в присутствии Дары.

Но сейчас она испытывала кое-что совершенно другое. И она знала, что Дара это чувствует. Как только Низрин вышла, бравада сползла с его лица.

Он слабо улыбнулся ей.

– Быстро ты привыкла командовать окружающими.

Нари подошла к нему, обходя осколки разбитого стола.

– Ты совсем выжил из ума? – спросила она и потянулась к его руке.

Он сделал шаг назад.

– Могу задать тебе тот же вопрос. Ализейд аль-Кахтани? Серьезно, Нари? Подружилась бы уже сразу с ифритом.

– Он не мой друг, дурак, – сказала она и снова потянулась к его руке. – Он мишень. Которую я вполне неплохо раскручивала, пока не явился ты и не сломал ему руку… Кончай вертеться!

Дара вытянул руку у нее над головой.

– Я правда сломал ему руку? – спросил он с озорной ухмылкой. – Так и думал. Его кости издали этот волшебный звук… – Он стряхнул с себя мечтательное выражение и перевел взгляд на нее. – А он знает, что он мишень?

Нари вспомнила замечание Али про взлом замка.

– Возможно, – призналась она. – Он не такой идиот, как можно было надеяться.

Она не осмелилась добавить, что их «дружба» началась тогда, когда она узнала, что Али читает книги про Дару. Она догадывалась, как он воспримет такие новости.