Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Кэмерон Джонстон

Соавторы: Роб Харт,Тесса Греттон,Шелли Паркер-Чан,Кристофер Браун,Шеннон Чакраборти,Ярослав Калфарж,Кристофер Каргилл,Тэмсин Мьюир,Ли Фонда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 341 страниц)

47

Они расставили свечи вокруг саркофага Спящего. Абигейл рисовала мелом огромную диаграмму – это заняло очень много времени, потому что ей приходилось то и дело прятать красные онемевшие пальцы в перчатках или отогревать их в ладонях мужа. Харрохак присела рядом с улыбающейся Дульсинеей Септимус, которой больше не грозила интубация, и нанесла заклинания на вершины каждой свечи, как ей объяснили.

Внизу снега не было. Большие сосульки, похожие на сталактиты, грозили обрушиться на пол. Розовая маслянистая паутина тянулась между ними и похрустывала от мороза. Во всех углах виднелись осколки битого стекла и застывшие лужи ледяной жидкости, в мрачном свете жужжащих ламп они казались зеленовато-серыми. Трубки и лед висели во всех дверных проемах, загораживали входы в коридоры, ведущие из этой девятиугольной комнаты, и заслоняли вывески, которые когда-то сообщали о назначении каждого коридора. Из-под скользкой пульсирующей плоти виднелись только буквы КО, когда-то означавшие «консервация», АРН, часть «траурной», и еле видная тройка. Хрустальный саркофаг в центре комнаты сильно запотел от холода. Лейтенант Диас, женщина, которая, как Харроу неохотно начала признавать, не боялась ни боли, ни смерти, хотя испытала и то и другое, протерла стекло рукавом, но это не помогло. Поэтому они не видели того, что крылось внутри саркофага. Наверное, к лучшему.

С огромной старой доски в металлической раме исчезли выцветшее расписание и бурые пятна. Там появились новые слова. Сначала Харроу даже испугалась:

КОНЕЦ. ВСЕ РУШИТСЯ. КИСЛОРОДА ДО КОНЦА НЕ ХВАТИТ, НЕЛЬЗЯ ПЕРЕНАПРАВИТЬ ЭНЕРГИЮ ИЗ ПРИБОРНОГО ОТСЕКА. ЗАТО Я ЗАСТАВЛЮ ВАС СМОТРЕТЬ НА КАЖДОЕ МГНОВЕНИЕ. У МЕНЯ БУДЕТ ЭТА ПРИВИЛЕГИЯ, А У ВАС НЕТ. СУКИН ТЫ СЫН. НАДЕЮСЬ, ВАМ ОБОИМ ТАК ЖЕ ПЛОХО, КАК И МНЕ.

– Я думала, что это галлюцинации, – сказала она Ортусу, – хотя раньше у меня никогда не было таких галлюцинаций. Проще было поверить, что я опять впадаю в безумие.

– Харроу, – ответил он. – Я пришел к выводу, что ты вовсе не сумасшедшая… хотя, кто может судить об этом?

Это было бы гораздо хуже. Ей страшно не понравилась мысль, что она сама за все это отвечает. Она коротко спросила:

– А что тогда?

– Разум может выдержать определенное давление, прежде чем на нем останутся вмятины, – задумчиво сказал он. – Странно… прошло много лет после его смерти, но я так часто слышу звук… слышу, как он тронул ручку, как дернул рычаг. Слышу, как отец стоит у дверей моей кельи.

– Ты скучаешь по нему?

Он задумался. В темноте огромного центрального зала подземной лаборатории – места, где он никогда раньше не бывал, места, где осталась огромная часть души Харроу, хотя она заходила под эти металлические своды всего несколько недель, – он выглядел, как древняя статуя, как рыцарь Девятого дома, вырезанный в камне старинной гробницы.

– Иногда я представлял, что он возвращается к жизни, чтобы я мог посмотреть, как он умирает. Становилось легче.

Теперь Харрохак опустилась на колени рядом с призраком некромантки Седьмого дома и старательно царапала заклинания тупым концом иглы. Все, кроме Харроу, позволили Абигейл нарисовать у себя на ладонях знаки. Харроу не скоро поняла, что это контрзаклинания, которые ей не нужны. Остальные были мертвы. Она пока оставалась живой.

Дульси решила, что Харроу смотрит на нее с любопытством из-за отсутствия трубки, постучала себя по ноздре и весело сказала:

– Мы решили, что она мне больше не нужна. Я почти не испытываю проблем с дыханием. Мы с Абигейл предположили, что здесь мы можем устанавливать собственные правила – до определенного предела. Поэтому мне не так и плохо.

– Это бы объяснило, почему на тебя действовали физические стимулы. Почему тебе нужна была еда, почему ты испытывала боль.

– Да, я всегда верила, что, пока я сплю по восемь часов, делаю растяжку и не думаю о плохом, хуже не станет, – сказала адептка и улыбнулась растерянной улыбкой, от которой на щеках появились ямочки. Эта улыбка была единственным, что Цитере удалось спародировать хоть с какой-то точностью.

– Пал всегда говорил, что я буду его смертью, – сказала она, – так и вышло. Мы так никогда и не встретились. Я никогда не покидала Родос в реальности. Какой кошмар. Ты же убила ликтора?

– Да.

– Быстро?

– Быстрее, чем она заслуживала, – ответила Харроу.

– Она проткнула Протесилая, а он даже не успел достать клинок из ножен, – сказала Дульси и нацарапала очередное заклинание. – А потом начала задавать мне вопросы. Кто мои друзья. Достаточно ли хорошо я себя чувствую, чтобы появляться на публике. Замужем ли я. Я много всякой хрени ей порассказала, – закончила она. – Я знала, что она собирается занять мое место. Думала, хотя бы Камилла догадается, что что-то не так… не повезло. Я даже не помню, как умирала. Думаю, это было мило с ее стороны.

На ее лице, измученном раньше времени, покрытом морщинами от боли и забот, не было недовольства. Дульси Септимус со своими короткими кудряшками и нежными глазами при одном освещении казалась ребенком, а при другом выглядела старше Магнуса. В улыбке она демонстрировала белые зубки, и в этой улыбке не было ни тени жалости или снисходительности.

– Я не понимаю, почему ты здесь, – сказала Харроу, отбросив всякую осторожность, свойственную ее Дому. Честно объяснила: – Я тебя не знаю. Я почти не мстила за тебя. Ни ты, ни твой рыцарь ничего мне не должны.

– Протесилай здесь, потому что ничего не смог с этим поделать, – отмахнулась Дульси, поставила очередную свечу и без всякого стыда сунула руки под рубашку, чтобы согреть их об собственное тело. – Я его люблю, но он такой жалкий. Я даже не хотела, чтобы он ехал со мной в дом Ханаанский. Я ужасно себя чувствовала. Лучше бы он оставался дома с женой и детьми. Его жена делает гобелены, а сам он разводит цветы. Я жила у них на ферме после пневмонии, потому что кто-то решил, что тамошний климат мне полезен. Если я увижу еще хотя бы одну розу, я заору. Но теперь уже и не увижу. Не беспокойся о Протесилае. Он так невероятно, до тупости благороден.

– Но ты…

Улыбка Дульси стала свирепой. Губы приоткрылись, демонстрируя, что некоторые из очень белых зубов заострены на концах. Бледные глаза словно бы сделались раскосыми. Она больше не была томной, она стала живой, хоть и бездыханной, больше всего похожей на зловредного эльфа. Харроу вспомнила, что Паламед Секстус вел войну всей своей жизни, чтобы оправдать свое желание жениться на этой женщине.

– Преподобная дочь. Единственное, что не давало мне быть собой – боязнь смерти. А теперь я мертва. Я устала от роз и мечтаю о мести.

Она вытащила руки из-под одежды и занялась заклинаниями.

Круг закончили скоро. Работали все быстро и тихо. Когда они закончили, саркофаг был окружен огромным кругом туго переплетенных заклинаний и свеч-якорей. Абигейл была недовольна:

– Ненавижу работать с духами, когда мне нечем их кормить. А тут нет настоящей крови… нечем его приманить. Вот бы знать, к чему он крепится, с чем имеет танергическую связь и как он выследил тебя. Харрохак, ты не представляешь, кто это может быть? Какой-то из его символов что-то значит? Костюм, кровь, ружье?

В голове у Харроу до сих пор творилось черт знает что, но она хотя бы перестала блуждать в потемках. Память подарила ей маленький факел, позволяющий осветить беспорядок. Она вспомнила яркие символы Когорты. Пехотный меч стандартного производства. Двуручник.

– Меч, – ответила она. – Это меч Гидеон. Но все остальное… нет.

– До нее меч принадлежал кому-то другому?

– Мне об этом неизвестно. Агламена попросила выдать его из арсенала Дрербура, я подписала приказ. Коробку даже не разворачивали.

Факел помогал мало: она отчаянно разбрасывала по сторонам кучи мусора из собственного мозга.

– Я много лет ненавидела этот чертов меч. Не знаю почему. Просто он был… зловещий. Я часто думала, что его лезвие станет последним, что я увижу в жизни. Не знаю, – растерянно закончила она.

– Ничего, я и с меньшим справлялась, – подбодрила ее Абигейл. – Давай на край. Ты с Дульси, я свяжу Магнуса с Протесилаем. Есть еще Ортус.

– Ортус не должен сражаться.

– Он очень хочет. И я уверена, что сражения не будет. Готова?

У Харроу болели губы. Они у всех потрескались и кровоточили, но у нее и Ортуса кровь на губах смешалась с осыпающейся краской в серо-розовый узор. Она кончиком языка ощупала отстающие чешуйки кожи на нижней губе. Потом посмотрела в доброе лицо покойной Абигейл Пент и сказала:

– Я перед тобой в долгу. Ты многое мне дала, в обмен на почти ничто.

– Ой, Харроу, бога ради. Я обожаю совать нос в чужие дела. – Она улыбнулась. – Не благодари меня за то, что я и сюда влезла. Ты попросила меня прийти, я пришла. Я понимаю, что ты сделала это не специально, но мне нравится думать, что частица твоей души увидела, что у тебя беда и, ну, подумала, что хорошо бы Абигейл Пент была рядом. Чтобы быть психопомпом, необходимо развитое эго. Спасибо, что позволила мне быть с тобой.

И она сделала очень изящный реверанс. Харрохак поклонилась в ответ и услышала, что говорит:

– Да благословит тебя и твоих близких тело Запертой гробницы, Пент, – и она действительно этого хотела.

– А ты знаешь, что там? – Глаза Абигейл блеснули.

– Да, – ответила Харрохак, кашлянув.

– Это страшная тайна?

– Да.

– Обожаю гробницы! – сказала некромантка Пятого дома. – Ладно. Занавес поднимается. По местам!

В гулкой металлической тишине все заняли свои места по периметру диаграммы. Харрохак запустила руки в запасы Ортуса и стояла в куче хрустящих, идеально измельченных костей. Она смотрела, как Абигейл и Магнус на цыпочках идут к своим местам, обходя все линии, которые могли бы задеть, и как они поворачиваются и серьезно целуют друг друга. Такое проявление интимности ее не смутило: на самом деле смотреть на семейную жизнь вблизи оказалось даже интересно. Некромантов, вступающих в брак с собственными рыцарями, многие критиковали. Какой бы путь ни избрали Абигейл с Магнусом, им пришлось нелегко. Она знала, что брак предшествовал рыцарству. Возможно, именно поэтому ситуация казалась обоим менее извращенной. Они поцеловались коротко и целомудренно, как дети. Магнус коснулся ее щеки и тихо сказал:

– Удачи, дорогая моя.

– И тебе, – отозвалась она.

Вот и все, ни больше, ни меньше.

Она все еще не понимала, выдержат ли ее скелеты этот жуткий леденящий холод. Если она была связана правилами, действовавшими до ликторства, ей придется нелегко. Свечи трещали и моргали, но продолжали гореть. Протесилай стоял против своей некромантки. Ортус черной горой маячил где-то на краю поля зрения и дрожал от холода и, вероятно, страха.

Лейтенант Диас оказалась напротив. Еще в лаборатории Харроу рассказала ей, что Юдифь Дейтерос жива, и получила в ответ только короткое:

– Так я и думала.

После этого Диас отвернулась, но вдруг очень удивила Харроу, повернувшись к ней и заявив:

– Она им всем покажет, – говорила она совершенно спокойно, но выражение ее лица было далеко от спокойствия.

И теперь Магнус стоял во главе круга, обращенного к промерзшему саркофагу. Его некромантка не стала выбирать себе место. В руках она держала кувшин из сервиза, который Протесилай осторожно стащил вниз по длинной лестнице. Харроу не знала, что там внутри.

– Прими возлияние, к добру или к худу, – сказала Абигейл и осторожно вылила часть содержимого кувшина к подножию саркофага. Тонкая струйка белесой жидкости полилась на пол, стремительно застывая на холоде.

– Ты пришел завоевывать, – она плеснула еще.

– Ты пришел в гневе, – еще одна струйка.

– Ты пришел с древним оружием, – и еще одна.

– Ты пришел с мечом Девятого дома, – еще струя.

– Ты пришел забрать тело, – она перевернула кувшин, и из него вылились последние молочные капли. – Это все, что нам известно. Ты беспомощный дух, и я ни о чем не прошу тебя. Мы явились по приглашению, а ты? Я призыватель духов из Пятого дома. Я Абигейл для своей матери и Пент для своего народа. Я та, что умерла и вернулась в полной силе по воле ликтора, чье место ты хочешь занять. Я перережу танергическую связь между тобой и этой женщиной. Я заклинаю тебя – выходи.

Абигейл выпростала руку из толстой перчатки и смело положила голую ладонь на ледяную крышку саркофага. Она не дрогнула от холода. Прохладный голубой свет загорелся под ее рукой. Харроу охватила тоска по своей законной силе. Она хотела увидеть эту теорему глазами ликтора. А сейчас она просто смотрела, и все ее чувства были приглушены.

Через мгновение адептка сказала:

– Связь ведет прочь отсюда, Харрохак. Дух привязан к какому-то физическому объекту.

– И что это значит?

– Ну, мы можем изгнать его из тебя, – сказала Абигейл. – Но мы не можем оторвать его от другого якоря. Другими словами, если мы помешаем ему здесь, это необязательно оборвет связь там, за Рекой. Но давайте все как следует навалимся и посмотрим, что получится.

Свечи вспыхнули. Раньше они горели слабым желтым пламенем, а теперь вверх взметнулись языки голубого огня, такого же, как сияние магии духа, исходившее от руки Абигейл.

– Кто ты? – спросила Абигейл.

Под ее ладонями разгорелась очередная голубая вспышка, крышка саркофага распахнулась с такой силой, что сорвалась с петель и рухнула на пол. Одна из покрытых льдом панелей, выдержавших атаку лейтенанта Диас, разлетелась на крошечные фрагменты. Абигейл пошатнулась, но удержалась на ногах.

Внутри никого не было.

Из коридора за спиной у Харроу, того, который должен был вести в траурную, послышался искаженный дыхательной маской голос:

– Неплохая попытка.

Раздался сухой тихий щелчок, а потом уши Харроу заложило от страшного грохота и треска – пуля, предназначенная для нее, врезалась в костяную стену, которую Харроу подняла из костяной пыли. Стена разлетелась обратно в пыль, осколки полетели во все стороны, а Харроу упала на ледяной пол, прямо на старательно нарисованную диаграмму. Знакомая игла боли прошила череп, на висках выступил кровавый пот. Неужели простой щит так дорого ей обошелся? Бывали ли ее силы так ограниченны хотя бы в детстве?

Она перекатилась, кто-то схватил ее за руку и оттащил в сторону. Ортус. Собравшиеся разбежались по укрытиям – в основном они спрятались в коридорах в «Консервацию», «Давление» и «Санитайзер». Все, кроме Протесилая – тот обнажил рапиру и остался стоять. Его плащ в свете свечей казался синевато-зеленым. Конец гравированной цепи, повязанной выцветшей зеленой ленточкой, был закинут за спину. Теперь мертвый рыцарь Седьмого дома аккуратно скинул его с плеча и медленно вращал цепью в воздухе. Металлические звенья тихо гудели.

– Не лезь в бой! – крикнула Абигейл.

Спящий стоял напротив, тоже в дверях. Маска тускло мерцала, в руках он держал огромное ружье с деревянным прикладом, защитный костюм горел ярко-рыжим. Спящий был не так уж высок и совсем не широк в плечах, а голос, доносящийся из-под маски, оказался вполне человеческим. Более того, женским.

– Ничему вы не учитесь, волшебники, – сказала Спящая.

Ствол винтовки дернулся, снова раздался грохот. Протесилай уже бросился вперед – очень грациозно для такого крупного человека. Он метнулся в сторону и обрушил свободный конец цепи на рыжего монстра. Цепь дважды обмоталась вокруг ствола и застряла. Спящая просто отшвырнула ружье, и пока Протесилай пытался высвободить цепь, в руках у нее уже оказалось другое, маленькое. Харроу не сразу поняла, что это пистолет.

Спящая шла вперед, стреляя на каждом шагу, поддерживая свободной ладонью руку с пистолетом. Эти выстрелы звучали выше и резче, как щелканье кнута. Рыцарь Седьмого дома закрутил цепь расплывчатым колесом, и одна из ламп разлетелась на куски. Спящая отбросила пистолет, ускорилась и вдруг бросила свое рыжее тело в сторону Протесилая, сделав кувырок вперед ногами с такой легкостью, что даже Камилла Гект крикнула бы «неплохо». Протесилай готовился к атаке и не ожидал, что враг проскочит мимо. Когда он опомнился и повернулся, Спящая уже снова стояла на ногах и держала в руке очередной пистолет. Она легко развернулась и выстрелила ему в спину.

Шмяк. Живот взорвался мокрыми брызгами. Протесилай упал. Ортус завопил в ужасе. Спящая развернулась к ним спиной, подняв пистолет и поводя им из стороны в сторону. Из дула вырывалась струйка дыма. Не обнаружив ни одной головы или конечности, в которую можно было бы всадить пулю, Спящая отступила на шаг и, не глядя, дважды выстрелила в лежавшего Протесилая. Тело дернулось и затихло. Дульси заорала.

Наступила тишина. Слышалось только испуганное, с присвистом, дыхание Дульсинеи, прерываемое хриплым кашлем. Тело Протесилая лежало на холодном металлическом полу, но в этой смерти он казался более живым, чем в те дни, когда рыцарь превратился в марионетку святой.

– Слушайте главную, – сказала Спящая, – не лезьте. Я пришла не за вами, но не воображайте, что вы не можете умереть еще раз. Просто отдайте мне девчонку, и остальные смогут отправиться, куда пожелают.

– Ты шутишь, – сказала Абигейл откуда-то из укрытия.

Существо в оранжевом выстрелило в потолок. Ортус съежился от шума, Харроу вонзила ногти ему в руку, хотя не представляла, как это его успокоит.

– Харрохак! – позвала Спящая.

Она произнесла имя очень медленно, как в первый раз, как будто все его слоги были очень сложными. Хар-ро-хак. Впрочем, поразительнее всего оказалось не это. Чудовище произнесла ее имя с невыносимым презрением, как будто оно само по себе могло послужить ругательством.

– Здесь ты не сможешь меня ранить. Если ты сдашься, призраки смогут уйти. Если нет, я прикончу вас всех. Если нет, я вас всех прикончу. Это мое последнее предложение. Даю вам десять секунд, потом оно истекает. Десять.

– Кто ты? – спросила Харрохак.

– Это тебя не касается. Девять.

– Я не веду переговоров с незнакомцами.

– А это не касается меня. Восемь.

Септимус выбралась из укрытия. Пригибаясь, она бросилась из коридора, где пряталась, в сторону стенда с инструментами. В мерцании свечей метнулась ее огромная тень. Дульсинея оказалась на открытом пространстве всего на мгновение, но Спящая наставила на нее маленький черный пистолет с той же легкостью, с какой Харроу ткнула бы в человека пальцем, и выстрелила. Оранжевая рука дернулась от отдачи. Дульси закричала и упала, неловко выставив ногу. Харроу на мгновение закрыла глаза и принялась перебирать содержимое корзин Ортуса, пытаясь найти лучшие куски. Пальцы вспотели и скользили, а Ортус дышал сквозь зубы.

– Семь. Шесть. Пять.

– Ну что, мой выход, – сказал Магнус Куинн.

Харроу потеряла его из виду, когда началась стрельба, и решила, что он рядом с Абигейл. Та, судя по голосу, держалась где-то рядом с Дульсинеей. Теперь же он возник из двери справа от той, через которую вошла Спящая. Бросился на нее сзади – она не успела обернуться – и схватил ее поперек туловища, притиснув локти к телу.

На другой стороне зала выскочила из своего укрытия Марта Диас и, согнувшись вдвое, бросилась вперед. Спящая сумела пошевелить рукой и выстрелить от бедра, но пуля с грохотом вошла в металлическую стену, выбив искру. Диас перекатилась по полу – движение вышло совсем не таким красивым, как безумный кувырок Спящей, но его скупая эффективность говорила о годах практики. Она вскочила, держа в руках ружье, которое отбросила Спящая. Вскинула его к плечу – в своем белом мундире, поголубевшем от неверного пламени свечей, она походила на изображение древнего солдата в каком-нибудь знаменитом бою. Выстрелила.

Диас качнулась от отдачи, а в оранжевом костюме Спящей, прямо посередине груди, возникла дыра. Но оттуда не полилась кровь, Спящая дернулась в объятиях Магнуса, но устояла на ногах. Диас выстрелила еще раз, и еще, в теле появились еще две дыры, совсем рядом с первой. Харроу разглядела под яркой тканью что-то черное, но ничего алого и сырого. Спящая все еще вырывалась.

Диас бросила ружье и побежала вперед, выхватывая кинжал из ножен на бедре. Спящая резко откинула голову назад. Ростом она не уступала Магнусу, так что ее затылок – какой бы череп ни прятался под капюшоном – врезался ему в лицо. Он вскрикнул, но не выпустил ее. Диас уже почти подобралась к ней, прищурилась, замахиваясь, но тут Спящая подтянула оба колена к груди и выбросила ноги вперед.

Ее ботинки врезались Диас в грудь. Магнус, в руках у которого вдруг оказался весь ее вес, пошатнулся и упал назад. Упали все трое. Диас и Спящая вскочили почти одновременно, Диас – на долю мгновения быстрее. Кинжал из левой руки она не выпустила. Она ударила снизу вверх, Спящая поймала ее удар на локоть, подошла чуть ближе и ударила коленом в живот. Харроу услышала резкий выдох. Спящая подошла еще ближе, схватила руку с кинжалом в какой-то сложный захват и дернула. Сталь музыкально звякнула об пол. Магнус пытался подняться и тянулся за собственной рапирой. Губы и подбородок у него покраснели от хлынувшей изо рта крови. Спящая бросила Диас на пол, размахнулась и ударила его в живот. Харроу не заметила, как пистолет снова появился у нее в руке.

Магнус корчился на полу, Абигейл кричала. Диас попыталась встать на четвереньки, но Спящая пнула ее под ребра и уронила на спину. Прицелилась ей в лицо.

– Четыре.

Огромное тело Протесилая из Седьмого дома вдруг взлетело с пола, задев Спящую и отбросив ее от Диас. Она взмахнула пистолетом, но Протесилай уже был слишком близко. Его цепь врезалась ей в висок с силой, вполне достаточной, чтобы раскрошить кости. Маска сбилась на сторону, Спящая покачнулась, пистолет выпал у нее из руки. Протесилай ослабил цепь и выбросил вперед обе руки. Харроу подумала, что он пытается схватить Спящую так же, как Магнус, а потом поняла: он накинул цепь ей на шею, как гарроту, и изо всех сил потянул на себя. Рядом с его мощным телом даже огромный костюм Спящей показался совсем маленьким. Кровь лилась из трех темных рваных ран у него на спине, сбегала по ногам, капала на пол.

– Я познал одну смерть, – хрипло сказал он, – и клянусь, что второй такой не будет.

– Умный мальчик, – просипела Спящая словно бы через коммуникатор. – Что, проверяем границы? Не поможет. Правила устанавливаю я.

Диас уже встала и вытащила рапиру, но она медлила. Кажется, ждала – вдруг гаррота Седьмого дома окажется эффективнее ее собственных пуль. Спящая раскинула руки, как будто расправила невидимый плащ, и в ее руках возникли два пистолета. Она потянулась назад, ткнула куцый ствол левого пистолета в колено Протесилаю и выстрелила. Раздался тихий хлопок, Протесилай заорал от боли и осел на бок, как будто кто-то выбил из-под него подпорку. Когда цепь ослабла, Диас ударила рапирой прямо в сердце Спящей. Клинок проткнул защитный костюм и остановился, как будто под костюмом оказался железный столб. Спящая отвела рапиру рукой и ударила рукоятью пистолета в челюсть рыцаря. Диас упала на пол, как мешок с выкопанным из-под снега луком из рук хромого дрербурского конструкта. Спящая поставила ботинок со стальным носком на горло Диас.

Харроу успела воспользоваться моментом, встала и замахнулась – Спящая тут же разбила выстрелом костяной снаряд, полетевший в нее. Ее руки двигались быстрее, чем могут двигаться руки человека, и даже пули, наверное, летели точнее, чем могут лететь пули. Кость разлетелась в пыль, и из пылинок не встал никто. В момент удара кость лишилась энергии, как будто ее коснулся святой долга. Сердце замерло.

– Три, – сказала Спящая. – И это низкая сложность, понимаешь? Никакой тебе магии, никаких фокусов, никаких этих ваших тухлых штучек. Я этим занимаюсь много лет. Все закончится, когда я этого захочу.

Харроу слышала тихие проклятия Дульсинеи. По крайней мере она осталась жива. Тогда Харроу прижалась к ледяной стенке саркофага и спросила:

– Что случится, если я сдамся?

– Госпожа, нет, – быстро сказал Ортус.

– Ты умрешь, – ответила Спящая. – Это будет не больно, я никого не собираюсь мучить.

– И?

– Я получу твое тело.

– И?

– Закончу.

– Что закончишь?

– Я не разговариваю с тобой. Два.

Харроу выглянула из-за саркофага. Магнус и Протесилай лежали на полу в лужах крови. Оба шевелились, но никто не мог встать. Диас валялась на спине, глаза у нее были закрыты. Спящая сильнее надавила ей на горло, Диас захрипела, и рука ее сомкнулась на рукояти рапиры. Тогда Спящая с хрустом наступила ей на руку.

– Один.

Спрятавшийся за саркофагом Ортус прочистил горло.