Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– Нет, не пойду, – понял он меня и гаркнул: – Налейте девушкам для храбрости.

Не смея отказать всесильному главе, девушки, давясь, выпили. Скоро и они разрумянились. Глазки заблестели, и они уже с интересом посматривали на меня и глендара. Я вытащил свой инструмент, похожий на гитару, прошелся по струнам и спросил:

– Красавицы, вы какие мелодии любите, медленные или быстрые?

– Медленные, – ответила самая бойкая, расстреливая меня глазками.

Я подобрал аккорды и, тронув струны, запел:

– Я гитару настрою на лирический лад…

Девушки, услышав мелодию, замерли с открытыми ртами. А потом несмело повели хоровод, прямо как у нас на Руси. Даже платочки достали.

К этому времени подошли музыканты с гуслями, дудками, барабанами и фанфарами.

Глендар сидел красный и довольный. Он так хорошо не отдыхал никогда. Он решил главный вопрос и мог позволить себе не напрягаться.

– Ребята, что-нибудь быстрое и веселое! – скомандовал я, и они бахнули что-то шотландское с волынками, от их музыки у меня заныли зубы.

– Нет, так не пойдет! Хозяин, они по-трезвому играть не будут, прикажи налить им по чарке, иначе от скуки умрем.

Глендар только кивнул, и каждому музыканту поднесли стаканчик. Те с удовольствием выдули и слитно крякнули. Сразу стало видно – спаянный коллектив. Как и наши полковые оркестры, гуляют и пьют вместе, обычно на похоронах.

Я, видя, что можно оторваться, радостно закричал:

– Еще девушкам по стаканчику для резвости!

На глендара уже не смотрели, сразу обнесли танцовщиц, и оркестр грянул что-то среднее между «Муркой» и чарльстоном. Я выскочил на середину и пошел по кругу девушек, притоптывая, прихлопывая и вприсядку. Они не выдержали и потянулись следом. Я бил в ладоши, танцевал «яблочко», переходил на «цыганочку», потрясая плечами, и выкрикивал: «Эх, гуляем!» Схватил за талию глазастую и вытянул ее на середину. Девушка охотно ответила и очень гармонично стала кружить вокруг меня. Тут оркестр перешел прямо на лезгинку. Я выхватил из-за пояса кинжалы и давай выделывать коленца, а девушка павой ходила вокруг меня. А вокруг нас вели свой хоровод остальные. Натанцевавшись, я закричал:

– Всем по чарке! Банкет продолжается! Выпьем за самого лучшего глендара – глендара Грендара.

Мне наполнили кружку, и мы, ударившись ими с главой клана, выпили. Музыканты поняли, что нужно делать, и наяривали быстрые мелодии, которые больше напоминали кошачий концерт, но засидевшиеся без праздников гномки отдались танцам вовсю. Были они хорошо сложены, с приятными личиками и своей хрупкостью напоминали сказочных фей.

Мы с Грендаром пили и закусывали. Сидели уже рядом, обнимались. Он положил мне голову на руки и жаловался:

– Ты знаешь, Ирридар, сколько у меня врагов? Да я один границу с черномордыми дзирдами держу. И все ждут, когда меня подвинуть смогут. Сволочи!

Мы выпили, и он затянул что-то тоскливое. Оркестр притих, а я подхватил и запел нашу послезастольную, которую всегда поем, когда все уже набрались, вставать тяжело и что-то нужно такое родное для растревоженной русской души…

– Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…

Когда я закончил, глендар плакал. Он всхлипывал и повторял:

– Гленда жалко, у дзирдов погиб, от их стрелы. Поубивал бы всех этих сволочей! – ударил он по столу кулаком.

– Так в чем же дело! – поддержал его я. – Собирай войско, пойдем морды их черные бить. Мы им покажем! – потряс я кулаком, не зная, что им показать.

– А пойдем, друг, с тобой, мы им покажем, как глендов стрелой стрелять, – подхватился он. И я понял, что глендар быт легок на подъем. Для него война, что мать родна, лишь бы подраться.

– Пойдем с песнями и танцами. Девушки, вы с нами! – не терпящим возражения тоном приказал я. Меня уже слушались, как самого Грендара. Несмотря на то что Лиан черпал энергию из самогонки, чувствую, что-то доставалось и мне.

– Куда?! – вдруг раздался окрик, и в зал вбежал бледный пожилой гленд. Он злыми глазами хлестанул по мне и обратился к Грендару: – Величайший, мы не можем воевать с темными, у нас не хватит сил.

– Это кто? – спросил я у главы.

– Это первый советник, – хмуро глядя на старика, ответил он.

– А почему он трезв, когда мы отдыхаем?

Тут из-под стола вылез второй советник и повторил за мной фразу: «Я требую продолжения банкета», попытался дотянуться до кружки и не смог. Опять завалился под стол. «Предатели», – промямлил он и захрапел.

– Точно, это смахивает на предательство, друг, – сказал я. – Что-то мне кажется, что советник работает на иностранцев. Чарку первому советнику. Мы пьем за его величество Превосходнейшего, Затмевающего свет и Властителя живущих – за короля Люцифера Тридцать Шестого.

– Люцофара, – поправил кто-то меня.

Первый советник грубо оттолкнул поднесенную чарку и зашипел:

– Ты много себе позволяешь, хуман.

– Тут государственная измена и оскорбление короля, – очень спокойно ответил я. – При встрече с его величеством я расскажу, что первый советник главы клана Четвертых ворот высказал неуважение Люциферу.

Это был запрещенный удар ниже пояса. Но мне уже было море по колено. Нехеец собирался на войну. Глухов был слегка выпивший и во всем соглашался со своей второй натурой. А первый советник выхватил кружку и выдул ее.

– Нет, так не пойдет, советник, это была штрафная. Вы опоздали на банкет. Теперь полную за его величество, и всем тоже по чарке, – приказал я, и никто не посмел ослушаться.

Через шесть часов четыре хирта вышли из замка.

Девушки выехали на големах, сидя вместе хиртрагами, и, хихикая, прижимались к довольным магам. Глендар и я ехали в окружении орков на большом големе.

Советников и пьяных глендов тоже взяли с собой. Когда глендар поинтересовался, зачем мы эту немощную пьянь берем с собой, я ответил:

– Мы с ними будем победу праздновать, чтобы было побольше народу.

Как я понял, нам надо было пройти на телепортационную площадку и перейти к пограничной крепости. А уже оттуда начнется наш славный поход.

Гильдмастер Орунгар, отдуваясь, вошел в кабинет главы клана Пятых ворот. Молча прошел к своему креслу и сел вполоборота к глендару.

– Что, опять важные новости? – спросил Рандавар, разглядывая тяжело дышащего советника.

– Новости важные, – ответил тот, вытирая пот с лица платком, – но я не знаю, как к ним относиться.

– Если ты не знаешь, как относиться к новостям, то они действительно весьма важные, – заинтересованно ответил глава клана. – Говори подробно. Потом разберемся, как к ним относиться.

– Грендар пошел на войну, – проговорил советник и косо посмотрел на хозяина кабинета.

– На какую войну? – не понял глендар. – Он что, пошел набегом против одного из кланов?

– Нет, он пошел войной на негров, – ответил гильдмастер. – Напился пьяным и объявил священный поход. Вместе с ним идет и человек.

– А кто эти негры и где они живут? – Глава клана был сбит с толку и непонимающе смотрел на своего главного советника.

Тот помолчал, покопался в сумке и достал лист бумаги.

– Лучше я тебе зачитаю донесение нашего агента. Он пишет: «Человек вышел перед хиртами и произнес: „Солдаты! Враг топчет наши земли, попирает нашу и вашу свободу жить по традициям предков. Он хочет изменить наши порядки и насадить свой разрушительный образ жизни. Он хочет, чтобы мужчины и женщины посещали одну уборную. Враг не такой, как мы. Мы белые, а они черные. Они живут и думают по-другому. Покажем этим неграм из Америки, что они не хозяева на нашей земле. Пусть сидят там за большой лужей или уезжают в свою Африку. От этого воздух будет только чище! Ура!“».

– Точно сказано! – разгорячился глендар. – Они черные, а мы белые! Не понял только про уборную. У клана Четвертых ворот отдельные уборные для мужчин и женщин? – спросил он ошарашенного советника.

– Не знаю, глендар, а это важно? – Он моргал, силясь понять ход мыслей главы.

– Вот и я не знаю, но человек говорил правильные вещи, мы белые, а дзирды черные. И в этом проблема. Прикажи, чтобы у нас тоже были отдельные уборные, не надо нам уподобляться черномордым. Мы все-таки белые, – сказал он с гордостью.

– Так ты считаешь, что Грендар пошел войной на дзирдов? – спросил задумчиво советник.

– Ну а куда еще! Видно, они и людишек там, откуда прибыл человек, достали и зовут их там неграми. Я тоже подозревал, что родина наших врагов не здесь. Теперь знаю: это Африка!

– Почему ты так думал? – изумленно спросил Орунгар. Он терялся в догадках по поводу того, какие еще мысли могут гулять в голове его друга.

– Понимаешь, Орунгар, человек верно подметил: они черные, а мы все белые – гномы, гленды, люди и дворфы. Значит, дзирды – пришельцы, – сделал свой вывод глава. – Ты лучше скажи, много он войска взял?

Гильдмастер посмотрел в шпаргалку и зачитал:

– «С глендаром вышли четыре хирта, двадцать големов, оркестр, двенадцать девушек – дочерей придворных глендов и человек с отрядом из двенадцати клыкастых дикарей».

Глендар изумленно посмотрел на советника:

– А девки что там делают?

– Пьют и поют, – ответил советник и поджал губы.

Веселое застолье неожиданно для меня и для всех вылилось в священный поход против извечных врагов подгорного королевства – дзирдов, конец которого трудно было даже предположить. Кто такие дзирды, я знал приблизительно – черные замарашки, как презрительно называли своих соседей гленды. Они тоже проживали в основном под землей, и, как я понял, это было извечное соперничество за ресурсы.

А все началось с желания напоить очень надменного и противного до рвоты Данавара. Этот гленд был расистом похуже члена Ку-клукс-клана. Он ненавидел и презирал людей, дзирдов, ушедших дворфов только потому, что они другие. У меня сложилось впечатление, что в подгорном королевстве царили отношения, как в курятнике, – стремление залезть повыше и нагадить на нижнего.

Поэтому я как мог высмеивал их и произносил перед ними абсурдные речи, но что странно, они находили отклик в их чванливых и высокомерных душах.

Эффект от моих речей был обратный. Чем глупее и абсурднее я говорил, тем сильнее и яростнее гленды воспламенялись от них и рвались в бой. Чудеса в решете, в общем!

Один глендар своей простотой и решительностью выделялся в лучшую сторону. Но он был в стельку пьян и тоже загорелся желанием отомстить извечным врагам. А известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И моя шутка идти и бить морды черномазым дзирдам нашла у него живой отклик.

Войска были собраны и построены, а главнокомандующий и его генеральный штаб в лице советников были столь пьяны, что не могли поставить им задачу. Поэтому за работу взялся я. Нахмурил брови, сделал грозный вид, подозвал командира сводного отряда и стал ставить ему задачи.

Он внимательно слушал и посматривал на глендара, а тот в такт моим словам качал головой и повторял два слова: «Верно, друг! Верно, друг!» Уж с чем он соглашался, понять было трудно, но командир выслушал меня и ответил: «Все исполню».

Задачи я ставил простые, но в то же время важные – собрать обоз с провизией на две недели. Сколько мы будем воевать, я не знал, но думаю, что через неделю пьяный угар пройдет и мы вернемся. Воинские припасы – возимый войсковой запас. И много гномьей настойки. Дам мы брали с собой, а им нужны были шатры или палатки. Сменная одежда. Полевая баня. Слушая меня, старший хиртман проникся ко мне уважением, это было видно по его взгляду, которым он смотрел на меня. Его не смущало, что я был человеком, а значит, существом низшего порядка, он уже испытал на себе мои возможности, когда я запер его с отрядом в ущелье.

Чтобы веселей было идти, я собрал молодок и оркестр, загрузил им простейшие пакеты гипнограмм с песнями. А толпившимся родителям девушек сказал, чтобы они собрали дочерей в поход и гордились ими, каждая из них привезет много добычи и получит медали за участие в боевых действиях. Услышав, что дочери приедут с прибытком, гленды шустро разбежались собирать своих чад, только матери, более умудренные жизнью, осуждающе качали головой.

Я понимал их чувства. Глядя, как стреляли глазками девушки на суровых хиртрагов, можно было догадаться, что прибыток им может не совсем понравиться.

Девушки и оркестр под моим руководством немного порепетировали, поудивлялись тому, что вдруг узнали новые мелодии, но потом с удовольствием и задором слаженно и красиво запели: «Выходила на берег Катюша». Когда закончилась эта песня, глазастая звонко завела «У солдата выходной», и девочки мгновенно подхватили.

Нас вышли провожать их матери с горестными лицами и отцы, исподлобья хмуро смотревшие на хиртрагов, по их виду стало понятно, что обратно целыми они дочерей уже не ждут, но спорить с глендаром было еще хуже. Лишь бы вообще с войны вернулись. Но дочери трагизм отцов и матерей не разделяли. Они сияли от удовольствия, и я подозревал, что больше от того, что удрали от родительской опеки и можно как следует оторваться.

Перед уходом я произнес вдохновенную речь, краткую, но зажигательную. Выходили мы под «Прощание славянки». Вслед за нами тянулся нескончаемый обоз. Шли мы бодро и неспешно, но долго.

Честно признаться, я серьезно воевать ни с кем не собирался – так, покуражиться и повалять дурака. Была еще одна цель: показать, какой я могучий и великий потрясатель. Да кроме того, весело получилось.

На ночевку остановились не скоро. Гномы и гленды умели ходить, как Суворов, по пятьдесят верст зараз. Но когда остановились, наша гулянка продолжилась. К нам присоединились хиртраги. Девушки пели и танцевали, особенно им понравилась песня «Не плачь, девчонка». Они ее пели постоянно. Чувствовалось, что они ждут своего солдата или по крайней мере мечтают о нем.

Грендар хлопал в ладоши и орал: «Друг, давай „цыганочку“!» Я плясал не только «цыганочку», но и русскую плясовую, а помогала мне всегда глазастая.

Глендар был счастлив и уснул прямо за столом, блаженно улыбаясь во сне, как младенец. Маги постепенно разошлись, прихватив девушек. Данавар и советники валялись под походными столами, не трезвея. Я так думаю, они просто боялись протрезветь, ведь тогда надо будет думать, что делать и как прекратить это охватившее глендара безумие войны, тут и до глубинных троп недалеко.

Посмотрев, что гулять больше не с кем, я огорченно махнул рукой и пошел в свою палатку, которую поставили также и мне.

Ночь прошла под прекрасное сновидение, я обнимал красавицу и был доволен, а когда проснулся, то увидел рядом с собой ту самую бойкую девицу, что со мной танцевала. Девушка прижималась ко мне хрупким обнаженным тельцем и держала в объятиях своими крепенькими лапками. Хапужество у глендов было в крови. Я пошевелился, она открыла глазки, мурлыкнула и залезла с головой под одеяло.

Мое утро началось с приятных процедур, я был доволен, полон сил и задора. Поэтому отблагодарил глазастую по-своему, как умел. Моя благодарность затянулась где-то на час. Наверное, так на войну ходили только я и светлейший князь Потемкин. С войском, выпивкой и бабами.

Глендар еще спал, не покидая стол. Я растолкал его, злого и похмельного, дал выпить эликсира, и мы опять принялись праздновать начало священного похода. По устоявшейся традиции советники снова быстро упились в зюзю. При этом второй требовал продолжения банкета, как только приходил в себя.

Девчонки опять пели, оркестр гремел басами, трубачи выдували медь, мы, сидя на удобной спине голема, пили и закусывали. Хирты браво маршировали, приняв с утра по чарке. Такая война им нравилась больше, чем когда они воевали без меня. Ближе к вечеру к нам подбежал воинский командир:

– Дальше территория противника, и стоит сторожевой редут. Какие будут приказания? – вытянулся в струнку гленд.

– Остановиться и ждать моей команды праздновать первую победу вашего победоносного глендара, – ответил я.

Офицер посмотрел на победоносного главу клана, который безуспешно сражался с кружкой настойки и не мог ее побороть, и согласно кивнул. А я ушел в «скрыт» и телепортами добрался до означенного редута. Крепость готовилась к битве, ворота были заперты, на стенах стояли черные солдаты.

Мать честная! Точно, негры! Я был сильно удивлен и подлетел поближе. Но оказалось, это были не негры, это были лесные эльфары, только черные как уголь. Я их насчитал сотню. Для обороны от четырех сотен гномов вполне достаточно. В руках у них были не луки, а небольшие самострелы. На стенах стояли баллисты.

– Ну что же, начнем наши победы, – сам себе сказал я и ушел в боевой режим. Действовал я просто, подлетал и бил кулаком в челюсть, и так по всей стене, потом каждого усыплял. Когда защитники стен закончились, спустился во двор и начал избиение там. Потратив почти триста энеронов, я уложил всех противников, кроме командира. Его за шиворот вытащил из казармы и показал на лежащих солдат.

– Видишь, твои солдаты повержены. – Я обвел рукой двор и стены, заваленные черными телами. В ментале по крепости витал парализующий ужас – Шиза постаралась. – Они все живы, у тебя есть время, пока не стемнеет, отсюда уйти вместе с ними. Со всех оставшихся я сниму шкуру на хромовые сапоги.

Командир гарнизона стоял камнем, не веря случившемуся. Я отпустил его и сказал:

– Передай своему командиру, что я иду на «вы».

Он в ступоре продолжал стоять и молчать. Для лучшего понимания я дал ему подзатыльник и спросил:

– У тебя кто командир?

– Гресса Ильридана, – ответил он, потирая затылок, и со страхом посмотрел на меня. Но уже осознанным взглядом. Поморгал и несмело спросил: – А ты кто?

– Я друг и гость глендара Грендара, мы пришли повоевать с вами и развеяться, но убивать мне не хочется, поэтому собирай своих черномазых и дуйте отсюда, не то Ку-клукс-клан подойдет, вот он вас живыми не отпустит. Давай-давай поторапливайся, – подтолкнул я его в спину, – скоро бойцы придут в себя, и ими нужно будет командовать. Оружие, знамена складывать у моих ног; кто попробует уйти с оружием, с того сдеру шкуру.

Постепенно солдаты приходили в себя, командир носился между ними, что-то объясняя, и взоры всех обращались ко мне, одиноко стоявшему в центре двора. Вокруг меня кружилась клубами иллюзорная чернота, скрывая ноги. Я понимал, что в их глазах кажусь Темным властелином, а мне только этого и надо было.

Тут один самый умный или глупый стал разворачивать баллисту в мою сторону. Я вышел в боевой режим, прыгнул телепортом на стену и хорошим пинком послал его подальше и так же вернулся обратно. Вышел из ускорения и вместе со всеми, кто пришел в себя, наблюдал полет орущего Икара. Он пролетел полдвора и упал, подняв кучу пыли.

– Не жилец, – сказал я, – пойдет на шкуродерню.

Этот полет и мой комментарий охладили все горячие головы. Сопротивление было подавлено на корню разлитым в воздухе ужасом, оно парализовало волю противника и сделало его беспомощным. Хотя это стоило мне изрядного количества энергии.

Дзирды уходили, понурившись, кидая мечи и арбалеты мне под ноги. Последним уходил командир, он бережно положил баннер своей сотни и не оборачиваясь ушел.

Я подождал полчаса. Увидел, что летун зашевелился и застонал. Подошел к несчастному и стал его внимательно рассматривать. Такой же мелкий, как лесные эльфары, черная кожа, из-за которой я их принял за негров, длинные уши и красные большие глаза.

– Жить хочешь? – спросил я его, когда он с трудом поднял на меня свои глазищи. У него не было сил ответить, но он согласно моргнул. – Будешь мне служить; если постараешься, может, потом отпущу! – не терпящим возражения тоном приказал я, влил ему в рот эликсир и подлечил заклинанием.

Через пять минут он был почти здоров.

– Звать я тебя буду Пятницей, меня называй ваша милость. Понял? – добавив угрозы в голос, спросил я. Тот вздрогнул и согласно покивал головой, рожа при этом у него сильно скривилась. – Ничего, привыкнешь, – усмехнулся я. – Ложись! – резко и неожиданно для него прозвучал мой приказ. Дзирдец, не успев подумать, упал на землю. Я надрезал ему руку ножом и стал проводить ритуал привязки с элементами подчинения. Он с ужасом смотрел на мои действия.

– Я теперь раб? – слабым голосом спросил он.

– С чего ты взял? – удивился я. – Просто наладил с тобой связь и сделал так, чтобы ты не смог мне навредить.

– Я видел, ты проводил ритуал подчинения из магии крови, – ответил он, и в его голосе слышались нотки сильного недоверия. Я посмотрел на него более внимательно:

– Ты знаешь про магию крови?

– Я не владею ею, но жрицы нашей богини используют ее. Я много раз видел, как проводили ритуал полного подчинения, ты проделал примерно то же.

– Запомни две вещи, Пятница. Первая: я для тебя «ваша милость» и обращаться ко мне надо на «вы». Второе: я сказал служить, а не быть рабом. А теперь вставай и пойдем.

В лагере нас встречали настороженно и косились на черного. Взгляды были явно недружелюбные. Я дал команду командирам строиться, хиртманы уже слушались меня беспрекословно, глендар был вечно пьян, а указания, что делать и куда идти, кто-то должен был давать. Тем более что я их вдохновлял каждый раз чаркой крепкой настойки.

Перед строем я произнес вдохновенную речь.

– Солдаты! Вы проявили мужество и отвагу. Это ваша первая, но не последняя победа над извечным врагом. В результате умелого маневра хиртов противник сдался, сложил оружие, знамя и покинул сторожевой редут, – сообщил я новость построенным воинам. – Он не смог разрушить веками сложившиеся ценности подгорного народа. – Я помолчал, думая, какие ценности враг хотел нарушить? Отобрать у них самогонку? – Теперь коварный враг не заставит нас мочиться сидя. Мы, как и раньше, будем это делать стоя. Ура! – сказал я первое, что пришло в голову.

Они уже знали, что отвечать надо троекратным «ура!», и по полю разнеслось их слитное и довольное «у-а-а-а». Дождавшись конца криков, я продолжил:

– Всем по чарке настойки за бравый вид и отличную службу. Командиры, представьте к наградам всех отличившихся. Сми-и-ирна-а! – скомандовал я. – Слушай боевой приказ! Приказываю! Выдвинуться в сторожевой редут и осуществить сбор трофеев. Шаго-ом марш.

Командир на всякий случай отправил разведчиков, и те вернулись, сильно огорошенные и радостные, потому что все оказалось так, как я и сказал. Ночевали мы уже в крепости, а входили в нее под «Прощание славянки». Если разведчики-дзирды и наблюдали за нами, то, думаю, были сильно удивлены составом нашего войска.

Ночевал я опять с подружкой, имени которой даже не спросил, да и бог с ним, с именем, нам и так было хорошо.

Утром за столом встретил похмельного, сурово смотрящего глендара.

– Мы где? – спросил он.

– Мы празднуем твою победу, Грендар. Вчера твои войска без потерь заставили противника сложить оружие и сдаться. Нами захвачен передовой редут.

– Мы что, воюем? – ошеломленно спросил он и как-то беззащитно огляделся вокруг.

А вокруг царило застолье. Немного пришедший в себя второй советник поднял голову и прошамкал: «Я шребую прошолшения башкета», – во рту у него был пучок зелени, который он не успел прожевать прошлым вечером, потому что отрубился.

– Грендар, о тебе будут песни слагать, о тебе и о твоем героическом походе. Так что давай присаживайся и будем продолжать отмечать победу.

Вскоре подтянулись девушки и по заведенной традиции пригубили, закусили и грохнули «Катюшу». От первых куплетов девичьего хора, который грянул как из пушки, глендар свалился с лавки. Ему помогли подняться, и он только махнул рукой, выдул кружку, посмотрел на меня и сказал:

– Его величество меня повесит? – и налил еще полную кружку.

– Почему? – не понял я.

– Потому что глендаров на гиблые тропы не отправляют, их вешают в назидание остальным, – ответил он и присосался к кружке.

– Я неправильно спросил. За что повесит? – поправился я.

– Я открыл начало военных действий королевства и дзирдов. Это война, Ирридар! – Он выпил кружку, но оставался трезв.

– А ты что, сам не можешь ходить походом на черных? – поинтересовался я.

Тот задумался и ответил:

– Могу, если надо отбить то, что они захватили.

– Ну так в чем проблема? Пойдем отбивать то, что они захватили, – обрадовался я. – Кстати, а что они захватили?

– У моего прадеда они захватили крепость, и он не смог ее отбить, за это был низвергнут с Первых ворот на Пятые, – ответил он.

– Вот видишь, у тебя есть все основания начать войну, чтобы вернуться в первую подворотню. Пойдем и захватим эту крепость! – поддержал я глендара.

– Ворота, – опять поправил меня глендар. – Если мы ее даже и захватим, то не сможем удержать, у меня нет сил для этого.

– Тогда мы ее разрушим до основания, друг, – похлопал я его по плечу. – Так что давай продолжать радоваться и праздновать.

После чего наше победоносное наступление продолжилось в прежнем порядке. Оркестр играл, девки задорно пели и плясали, командир награждал отличившихся глендов и хиртрагов. Выдавал чарки гномам. Для раздачи наград я отдал командиру сундук глендара с орденами, или что там в нем было. Главное, чтоб был стимул у глендов продолжать поход. Мыс глендаром пели в обнимку про черного ворона.

Так прошел день и ночь. К полудню следующего дня мы опять продолжили движение. Впереди шли довольные хирты, за ними с песнями наш обоз. Так хорошо я еще никогда не отдыхал. Даже Пятница, махнув на все рукой, напился с горя, и теперь его везли орки поперек седла. Они воспринимали черного ушастого дзирда как игрушку и посмеивались, по-орочьи «дзирда» значит, мягко выражаясь, «задница».

Но наш праздник коварно прервали враги. Они перегородили нам дорогу. Впереди метрах в шестистах стояли ровные черные шеренги. По моим верным подсчетам, их было полторы тысячи. Стояли они плотно, смотрелись грозно, как крестоносцы из фильма про Александра Невского.

Ну что же, надо показывать союзникам свое могущество. Но для начала переговоры. Я прыжками телепортов под «скрытом» перебрался через линию выстроенных войск противника и оказался рядом с их штабом. Перед тем как предъявить им ультиматум, я решил послушать, о чем они говорят, так как увидел, что у них идет совещание. Вела его очень привлекательная молодая женщина в легкомысленной одежде. Длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке, открывали длинную точеную шейку. На ней было темно-синее платье с глубоким декольте и длинным разрезом на левом боку, через который были видны стройные ножки в черных сапогах выше колена и на высоком каблуке. Говорила она мягким голосом, в котором хотелось купаться и утонуть. Я сбросил наваждение и прислушался.

– Пещерные маленькие дикари вышли на тропу войны, они захватили сторожевую крепость и движутся к нам. По словам предателя, их всего четыре хирта и странный человек, который якобы один захватил редут и выгнал всех оттуда. Мы не знаем всего, но то, что произошло, очень странно. Войска противника идут с песнями и шумом. Так гномы никогда не ходили в походы. Поэтому будем ждать начала их действий. Мы должны понять, с чем на этот раз имеем дело. Приведите предателя, – приказала она.

Стражники ушли и через пару минут привели сильно избитого бывшего командира крепости.

– Повтори, трус, что ты мне рассказал, – велела она и с ненавистью глянула на избитого.

– Я говорил правду. В крепость проник человек, он был один и избил всех воинов, потом выгнал нас из крепости, пообещав содрать шкуру со всех, кто останется. И он бы это сделал, – ответил командир. – Я действовал согласно уставу: оставить крепость при невозможности ее защитить и сохранить воинов.

Он говорил правду, но кто ему поверит. Его слова звучали настолько дико и неправдоподобно, что если бы я сам не участвовал в этом мероприятии, то засомневался бы тоже.

В штабе войск противника были одни бабы, и это меня сильно удивило. Тут попахивало махровым матриархатом. Воины были мужики, а командирши – бабы. И что толкового можно было ждать от их руководства? Я решил помочь разумному, но разжалованному командиру.

Вышел из «скрыта» и сказал:

– Он говорит сущую правду. Я пришел и всех выгнал, а кто остался, с тех содрал бы шкуру. Крепость пала, проливать кровь я не хотел, – и обвел взглядом эту пародию на штаб.

Они все и их охрана стояли как громом пораженные. Первой опомнилась командирша. Она выхватила жезл и больше ничего сделать не успела. Я вышел в боевой режим и отобрал ее украшенную палку. Потом обшарил красотку с большим удовольствием и нашел засапожный нож, магическое ожерелье и интересный пояс. Все это я забрал и так же поступил с остальными. Часовым дал в морду, и они должны будут упасть, когда я выйду из ускорения. Посмотрев еще раз на замерших воительниц, вернулся в нормальное время.

Командирша яростно махала пустой рукой в мою сторону, часовые с железным грохотом рухнули, а я стоял, сложив руки на груди. Потом началось всеобщее шевеление. Штабистки искали свое оружие; главная, помахав пустой рукой, кинулась к засапожному ножу. Опаньки, и там пусто! Схватилась за шею, а ожерелья нет!

Посуетившись немного, они в изумлении уставились на меня. Но это продолжалось недолго. Командирша укусила свою руку до крови и махнула ею в мою сторону, проговорив какое-то заклятие. Я вынужден был опять выйти в боевой режим и уклониться с пути капель и увидел, как они превратились в кристаллические алые звездочки, застывшие в воздухе. Но от них веяло серьезной опасностью. «Вот же злая баба», – подумал я. И вышел из ускорения.

Звездочки пролетели и врезались в незадачливого командира, разорвав его буквально на части. Чтобы не попасть под куски мяса и брызги крови, летящие во все стороны, я снова был в боевом режиме. Наложил на воительницу оцепенение и следом безмолвие, усилил заклинания печатью крови, телепортировался подальше и, когда опасность прошла, вернулся. Не ожидая ничего хорошего от других ведьм, я их просто вырубил. Раз пошла на войну, то уже не женщина, а воин, успокоил я себя.

Я стоял перед замершей командиршей, на красивом лице которой застыла ярость.

– Слушай сюда, гресса! – сказал я. – У тебя есть десять ридок, чтобы уйти отсюда и увести войска. Потом будет поздно.

Я еще раз полюбовался ею, надрезал руку и не удержался, поцеловал ее в губы. Я видел ее расширенные красные, словно запекшаяся кровь, глаза, полные огня ненависти, и, отстранившись, засмеялся:

– Что делать, крошка, жизнь меняется, привыкай, сюда пришел русский. А нас все боятся – мы непонятные и непредсказуемые. Икра, водка и балалайка, белые медведи и Т-34 на улицах, занесенных сугробами, – вот в каких условиях мы живем.

Сказал это и скрылся. У меня уже был рабочий план, как справиться с противником.

Когда я вернулся, то увидел, что в наших рядах царило уныние. Песни не пели, а глендар надел на себя кучу брони и строил хирты в боевой порядок.

– Грендар, ты что делаешь? – спросил я, с интересом рассматривая главного привратника Четвертых ворот, который давал указания командирам. Он хмуро посмотрел на меня и ответил прямо, по-солдатски: