Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– Не чапай! – заорал я.

Меня тут же поддержал Бурвидус:

– Рабэ, не чапай.

Со стены неслось громкое и задорное:

– Чапай, Рабэ! Чапай!

Бурвидус ослабил хватку. Я вылез из-под него и, лежа, врезал Рабэ в глаз. Она схватилась за лицо. На крыльце донжона появилось новое действующее лицо – Лия с арбалетом. Она подняла его и выстрелила. Хитроумная демоница успела прикрыться Бурвидусом. Но в дело наконец вступила Шиза. Сверкнула ее защита, и отбитый болт упал на мостовую двора. В этот момент я вышел в боевой режим. Где были Шиза с Лианом до этого, думать было некогда. Я схватил орущих Рабэ и Бурвидуса за шиворот и прыгнул телепортом в подвал. Тряхнул их так, что чуть душу из них не вытряс, и поспешил закрыться изнутри. Вышел из «скрыта» и огляделся. Мы находились в большой, вонючей камере вместе с троллями. Там шла своя нелегкая жизнь. Пара самцов валялась в крови на полу, а две самки отбивались от потрепанного и озверевшего тролля. Остальные жались по углам.

Увидев нас, они быстро зачерпнули лапами испражнения и стали кидать в нашу сторону. Я, схватив ошеломленных ловцов чапая, прыгнул в коридор. И столкнулся нос к носу с дворфой. Та, в отличие от нас, не растерялась и выстрелила. Снова сверкнул щит, и болт отскочил. Я краем сознания увидел лежащего на берегу и бьющего хвостом по воде Лиана. Он икал и обмахивался соломенной шляпой. Шиза держалась руками за живот, в ее глазах стояли слезы.

– Вы что творите, недруги! – прошипел я.

Шиза посмотрела мне в лицо и еле смогла выговорить:

– Ночью придешь?

– Приду. – И в тот же миг я обрел способность действовать и мыслить. – Все замерли! – крикнул я, и троица застыла. – Лия, закрой с этой стороны за собой подвал и никого не впускай.

Дворфа моментально оказалась у двери и задвинула задвижку. Как оказалось, вовремя – в дверь кто-то громко врезался и завыл. Я недолго думая применил очищение идришей на себе и чумазых ловцах чапаев.

– Теперь слушайте меня внимательно, – сказал я, разглядывая лица этих троих. – Чапая в замке нет! Понятно?

Они согласно закивали, но по их рожам я понял, что был неубедителен. Ладно, потом объясню лучше и доходчивее, решил я.

– Бурвидус, ты почему перемазался в дерьме?

– Милорд, я пришел по приказу несравненной управляющей…

– Бурвидус, без лишних слов! – перебила его дворфа.

– Ага, – согласно кивнул дворф. – Если без лишних слов, то несравненная моя невеста попросила…

– Бурвидус, я тебе рот зашью! – Лия стала закипать.

– Подожди, Лия, – остановил ее я. – Иначе мы до сути никогда не доберемся. Говори, Бурвидус.

Тот шмыгнул носом.

– А что говорить? Я пришел в подвал убирать дерьмо. Там началась драка самцов, а в меня полетело это самое дерьмо. Я выбежал и столкнулся с чапаем.

– Бурвидус, – сказал я, – чапая в замке нет и не было.

– А я разве спорю, милорд? Пусть будет чапая. Кто их знает, чапаёв… она это или он. Это только Рабэ может определить. – Он бросил быстрый взгляд на демоницу, у которой наливался огромный синяк на глазу. – Пусть она и рассказывает…

– Милорд, чапай был, и это был самец! – горячо заговорила демоница. – Я сама проверила. И у него был такой…

– Стоп! – закричал я. Все это время боковым зрением я наблюдал Лиана и Шизу. Парочка, как в театре, уселась на бережку и следила за представлением.

– Я уверен, дочка, – говорил дракон, – умрем мы не от старости, а от смеха. Кем он только не был! Яйцом бессмертным был. Худжгархом был. Антрекотом был. Теперь вот чапаем стал.

«Сволочи! – подумал я. – Развлекаются!»

– Рабэ, остановись и не выдумывай. Не было никакого чапая, тебе показалось.

– Да что вы говорите такое, хозяин. Я сама его нащупала, он вот такой. – Она раздвинула ладони сантиметров на двадцать, подумала и развела руки почти на полметра. У всех глаза мгновенно скачком стали как блюдца. – Нет, примерно вот такой, – сообщила она нам. – Как четыре у Бурвидуса.

Лия зашипела, как разозленная гадюка, и потянулась за арбалетом.

– Остановись, Лианора! – приказал я. – В схватке чего только не привидится.

– Конечно, привиделось, милорд, – согласилась Рабэ. – Только это привидение меня в глаз ударило.

– Это, наверное, Бурвидус, – неуверенно сказал я. – Ну точно, Бурвидус! – воскликнул я, обрадовавшись, что можно все свалить на другого. – Бурвидус, это ты ее ударил?

Я посмотрел на дворфа, тот посмотрел на Лию.

– Наверное, милорд, – неохотно ответил он. – Там такое было! Я держу нечапая, Рабэ держит меня, тут мой цветочек с арбалетом выходит. Нечапай орет: не чапай…

– Бурвидус, ты что мелешь? – возмутилась дворфа. – Какой еще нечапай?

– Как какой? Если милорд сказал, чапая не было, значит, был нечапай. Я его держал, он орал и ударил Рабэ в глаз.

Ну что ты будешь делать с этим говорливым дворфом!

– Хватит с этими чапаями! – приказал я. – Лия, открывай дверь, иначе тут сейчас магию применять будут, и пошли к троллям, посмотрим, что они устроили.

В камере шла битва самок и самца. Причем самки побеждали. Теперь самца били все самки. Я грозно рыкнул, и битва гигантов прекратилась. Потрепанный самец посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

– Я вожак! – передал он мне. – Мои самки. Бой!

Я пригляделся. Две самки готовы к спариванию, и покрыть их должен самый главный. Вот в чем дело.

Самец направился ко мне.

– Это он чего? – спросил Бурвидус, прячась за мою спину. Лия взяла на изготовку арбалет. Рабэ из-под юбки достала стилет.

– Не трогайте его. Самки готовы к спариванию, а этот считает себя главным. Сейчас я ему покажу, кто главный.

Я двинулся в сторону самца и первым нанес удар в живот ногой. Лиан, молодец, помог. Туша тролля улетела в угол и затихла. Я с видом победителя повернулся к дверям. Там кроме Рабэ, Бурвидуса и Лианоры стояла Ганга.

– Это что здесь происходит? – спросила она.

И Бурвидус выдал:

– Выясняют, кто в стае главный самец, хозяйка, и кто будет самок покрывать. Там две уже готовы к спариванию.

От такой интерпретации событий у всех отвалилась челюсть. Ганга опомнилась первой.

– Если ты, вонючий сквоч, – обратилась она ко мне, – позволишь себе такое, я тут же заберу Чернушку, и мы уедем в степь.

– Да не слушай ты этого болтуна, девочка. – Лианора подошла и отвесила подзатыльник дворфу. – Хозяин просто утихомиривает разбушевавшегося самца.

– Просто утихомиривает? – не поверила Ганга. – А почему тогда эти твари приползли к его ногам и лижут ему сапоги?

– Так это из благодарности, тана. Да-а! Милорд их от избиения спас, – пошел на попятную Бурвидус.

Я рыкнул и прогнал самок. Те жалобно заскулили, но отошли.

«Надо что-то с ними делать», – подумал я.

– Бурвидус, – повернулся я к говорливому дворфу, – может, тебя старшим у них назначить?

Тот побледнел как снежный эльфар. Бухнулся на колени.

– Не погубите, милорд!

– Хорошо, Бурвидус, не буду, но, я смотрю, у тебя слишком много свободного времени. Язык твой не знает устали. Ты слыхал поговорку «язык мой – враг мой»?

– Нет, милорд.

– Так знай, твой язык – твой враг. Будешь поводырем троллей, пока они здесь. Будешь убирать за ними и кормить их. Лианора, проверишь! Будет грязно, отдам его в стаю.

Больше не обращая внимания на застывшего в немом изумлении дворфа, пошел к троллям. Подошел к лежащему самцу и осмотрел его. У того было внутреннее кровотечение, и скоро он должен был отойти на тролльи небеса. Я полечил его и влил в пасть эликсир. Когда тот смог меня слышать и воспринимать, сообщил всей стае новые правила, рыком и ментально:

– Этот тролль – вожак стаи. Вон тот коротышка – ваш поводырь, он будет за вами убирать и вас кормить. Не трогайте его и вреда не причиняйте.

Тролли, впечатленные победой над самым сильным троллем, согласно рыкали в ответ. Но для острастки болтуна я произнес вслух:

– Нет, есть поводыря нельзя.

Бурвидус вздрогнул, а Лия прижала к себе стоявшего на коленях дворфа.

– Чего стоим? – задал я вопрос. – Делать нечего? Так тут дел полно.

Я обвел рукой камеру. Мгновение, и мы с Бурвидусом остались вдвоем. Я посмотрел на присмиревшего дворфа и, ничего не говоря, вышел следом за остальными.

По дороге я забрал Мию.

– Значит, так, мы будем сейчас делать сложные заготовки для необычных магоконструкторов, – сообщил я ей свою задумку. – Магоконструктор будет тройного действия – как накопитель, как амулет ошеломления и как амулет-молния. Только не сильный, чтобы не убить. Работать они будут в следующем порядке. Я его привяжу к последней линии, что поставила Ганга. При прорыве в замок телепортом ему поступит сигнал, и на проникшего обрушится «ошеломление», а следом «молния». Удар будет виден и слышен часовым. Нарушителя задержат. Вот такая задумка. На тебе, Мия, заготовки. – Я выложил пред ней камни, медные заготовки и украшения. – Дерзай. А я посплю.

Лег на диван и задремал. Проспал я недолго. В комнату заглянула Ганга и с возмущением прошипела:

– Это что, он все тебе подарил?

Я открыл один глаз и посмотрел на Мию. Та нацепила побрякушки на себя и любовалась в зеркало.

– Ганга, остынь, – лениво отозвался я. – А ты, Мия, собирай заготовки. – И снова закрыл глаза.

Проспал около часа, проснулся бодрым и свежим. Рядом слышалось многоголосое бормотание, я чуть приоткрыл глаза.

– Девочки, смотрите, какие сережки! Они очень подходят к глазам Торы.

– Ты думаешь? – отвечала эльфарка, поворачивая голову из стороны в сторону и рассматривая свои острые ушки.

– Вот смотри, еще кольцо такое же. Ой! Прямо на твой палец. Как красиво…

– А это изумруды. Чернушка, надевай колье! О-о, какая прелесть! Тебе так идут эти благородные камни. – Ильридана расправляла на шее украшение и лучилась довольством.

– Интересно, он это все купил или кого-то ограбил? – шепотом спросила Тора.

– Конечно, ограбил, – заявила довольная Ганга. – Когда мы с ним познакомились, он был нищим студентом. В пояс муразе кланялся. Потом надолго пропал и вот стал богатым. Почти как настоящий мураза. – Она посмотрела опять на Чернушку, потом на кучу колец на столе. – Говори честно, сестра: кого вы с нашим женихом ограбили?

– Я не грабила, это он сам ограбил наш обоз. Я вижу здесь некоторые вещички девушек. Но все остальное мне незнакомо.

– Вы считаете, что Ирридар разбойник? – совсем тихо спросила Тора и покосилась на меня.

– Почему разбойник? – Ганга с удивлением посмотрела на эльфарку.

– Ну ты видишь, сколько тут всего? Это сколько женщин и девушек нужно убить, чтобы все это собрать? – ответила эльфарка.

Ганга оценивающе посмотрела на стол.

– Примерно десять лигирийских караванов. Мы из походов примерно столько привозили.

– Не говорите глупости, – прошептала Мия. – Милорд никогда женщину не обидит. Я слышала, что ему сундуки с драгоценностями доставал речной демон.

– А я слышала, – сказала Тора, – что он собирает кровь девственниц.

– Вранье! – не поверила Чернушка. – Зачем ему кровь, и притом девственниц. Что он с ней делать будет и где он это все хранит?

Тора наклонилась поближе к девушкам:

– Я сама видела, как… – Она бросила взгляд на меня, но я притворился спящим. – Как он использовал магию крови. Вот зачем она ему нужна.

– Глупости! – фыркнула Чернушка. – Для магии крови нужна своя кровь, а не девственниц.

– А я знаю, где он может хранить кровь! – прошептала Ганга. – В кабинете бывшего хозяина замка, он туда почти не заглядывает и ключ хранит у себя. Но он не знает, что у Лианоры есть запасной. Мы можем сходить и посмотреть.

– Да глупости все это! – слабо сопротивлялась Чернушка.

– Вот и узнаем, глупости или нет, – ответила Тора.

Я лежал и удивлялся: вроде умные девчонки, но верят всяким выдумкам. Все эти безделушки действительно были частично из обоза отряда Ильриданы. Часть притащила крула. Часть я собрал у демонопоклонников, еще часть я уже не помнил как ко мне попала. Как хомяк собирал все, что могло пригодиться для амулетов. Еще у меня были накопительные платы от големов и руны.

Пока я размышлял, девушки покинули мои покои.

– Лия! – решительно подошла к дворфе Ганга. – Открой нам кабинет Ирридара.

– Зачем? – Управляющая с подозрением оглядела всю компанию.

– Ганга подозревает, что там находится кровь девственниц, – за всех ответила Чернушка.

– Что за бред? Нет там никакой крови. Мы убирали там на прошлой седмице.

– Лия, мы хотим в этом убедиться.

– В чем убедиться? – Дворфа непонимающе смотрела на подруг.

– В том, что их жених не разбойник, – ответила Тора. – Что он не грабит караваны и не крадет девственниц.

– Ну точно, день сегодня не задался, – покачала головой Лианора. – Пошли.

Они поднялись на верхний этаж донжона и подошли к закрытой двери. Дворфа повернула пару раз ключ, распахнула дверь и, приглашая всех войти, показала рукой:

– Смотрите.

В ответ ее оглушил испуганный крик девушек. Лианора побледнела и тоже заглянула в комнату. Там на кресте висела распятая молодая девушка.

Планета Сивилла. Степь

Прошел трик с тех пор, как Радзи-ил попал в плен к сотнику разбитого и рассеянного по просторам степи племени муйага. Теперь он имел имя, позорное, но все же имя, что его делало почти равным другим рабам. Только по положению он оставался ниже козопаса. Он был чистильщиком берегов. Не сказать, что работа была обременительной или тяжелой, совсем наоборот, просто нужно быть внимательным и старательным. У орков в обычае было останавливаться у рек, и ниже по течению они устраивали отхожее место. Все стойбище ходило справлять нужду на берег, а его задача была собирать нечистоты и выкидывать в реку, чтобы берег всегда был чистым. Обычно такую работу доверяли мальчишкам. Но хромой Башык не смог или не захотел найти ему другое занятие. Поначалу он проверял его работу. В первое же утро нашел неубранную кучу и, схватив юного эльфара за шиворот, окунул того лицом в дерьмо с зелеными мухами, после чего преспокойно ушел, оставив измазанного и оторопевшего чистильщика.

В первый день работы его очень рано разбудила Керти. Она убегала на дойку.

– Вставай, миленький, – растолкала его девочка. – Тебе пора. Вот, мама приготовила лопатку для работы. Собирайся живо и иди на берег, куда идти, ты уже знаешь.

Радзи-ил, зевая, поднялся и стал неспешно одеваться. Девочка критически посмотрела на него.

– Радзи-ил, тебе нужна другая одежда, эту нужно приберечь.

Парень удивленно посмотрел на девочку, потом на сапоги и штаны.

– Но у меня нет другой одежды.

– Я знаю. Ты поговори с мамой, она сможет достать. – Керти уже натянула на себя обноски и уселась на ночное ведро. – А сапоги лучше оставить в шатре, иначе другие рабы у тебя их отнимут. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Керти, но тогда я буду ходить босым.

Радзи-ил вертел в руках сапог и не знал, что ему делать.

– Лучше привыкать сразу, миленький. – Девочка поднялась с ведра. – Не забудь вынести это ведро и сполоснуть. Ну все, я побежала! – И выпорхнула из шатра.

Радзи-ил с сожалением отложил сапоги, брезгливо поднял ведро и вышел из шатра. Еще не погасли звезды, но край неба начинал светлеть. Стойбище спало. Он прошел мимо равнодушно посмотревших на него часовых. Зашел в холодную воду по колено, вылил нечистоты и сполоснул ведро. Просидел он на берегу до рассвета. Первыми к реке пришли рабы, они опустошали ведра, бросали любопытные взгляды на эльфара и уходили. Пришли два паренька. Худые, в рваных штанах и почти черные от загара. Они оставили ведра и направились с Радзи-илу.

– Бледный, раздевайся, – приказал один из них.

Радзи-ил поднялся, но сделать ничего не успел, второй мальчик, стоявший до этого с равнодушным видом, молча и очень быстро ударил его ногой между ног. Не ожидавший такого от мальчишек, эльфар согнулся, ухватившись за пах рукой. В руках одного из мальчишек оказался гибкий прут, которым он стал душить эльфара. Второй схватил его ноги и прочно удерживал. Воздуха не хватало. Перед глазами поплыли красные пятна. Радзи-ил хрипел и силился разорвать удавку, но, уже теряя сознание, все же сдался. Юноша чувствовал, что его отпустили и стали раздевать. Помешать мародерству он не мог. Он старался прийти в себя, с сипением втягивал воздух и с хрипом выдыхал. Юноша еще несколько минут лежал, а когда поднялся, то увидел, что он в одних подштанниках. А вскоре заглянул хромой Башык, увидел, в каком состоянии раб, и насмешливо хмыкнул. Справил в реку малую нужду и прошелся по берегу, вот тогда-то он и нашел ту проклятую кучку.

До обеда Радзи-ил убирал берег, его душили слезы и жалость к самому себе. Много раз он обращался к умершим предкам, чтобы они замолвили за него слово перед Творцом. Обещал жить честно и совершить подвиги во славу Творца. Но предки оставались безразличны к его мольбам. Поднявшееся светило нещадно пекло голую спину, никогда не знавший загара снежный эльфар страдал. К физическим страданиям прибавлялись страдания душевные. Его душили обида и отчаяние, даже мальчишки смогли его ограбить. Он, учившийся сражаться с оружием и без него у лучших мастеров княжества, уступил простым рабам! При воспоминании о своем позоре у него на глазах наворачивались слезы. О том, что с ним сделал хромой Башык, он старался не думать.

После обеда к нему заглянула Ларисса. Она принесла лепешку, кусок холодного мяса и гайрат. Женщина с улыбкой оглядела эльфара. Тот с трудом жевал жесткое мясо и запивал гайратом, глотать ему было больно.

– Тебе придется отбить свою одежду, малыш, – сказала Ларисса, – иначе тебя изведут. Но с одеждой я могу тебе помочь. Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?

Радзи-ил вытер слезы и кивнул.

– Но ты должен будешь со мной спать, малыш.

Радзи-ил непонимающе посмотрел на женщину:

– Но мы и так спим вместе.

– Нет, малыш, ты должен будешь стать моим любовником. Ты готов?

Снежный эльфар опустил голову и согласно кивнул. Ему было все равно.

– Я не понимаю, зачем я тебе нужен. Здесь есть другие рабы, взрослые.

– Секрета никакого нет, малыш, ты из снежных эльфаров, и твое семя исцеляет людских женщин. Они делаются моложе, здоровее и красивее. Вот для чего ты мне нужен. А тебе нужна я. Я могу оставить тебя жить у себя, а не под повозкой Башыка. Я научу тебя, как себя вести и что делать, чтобы меньше страдать. Так что выгода есть обоим, малыш. – Она дождалась, когда он доест, и потащила его в кусты.

Вечером, когда он вернулся в шатер, его ждала орочья одежда. Заштопанная рубаха из степной конопли и кожаные штаны, обрезанные по колено. Все было чистое. Рядом стояли кожаные мягкие ботинки орков с веревками, на них лежали обмотки.

Многие орчанки, да и молодые орки носили такую обувь. Они наматывали обмотки на ноги, надевали чуни, как на оркском назывались мягкие башмаки, и веревками крест-накрест обвязывали икры почти до колена. Ларисса показала ему, как наматывать обмотки, как закрепить их на ноге и обвязать веревками. Потренировавшись, он мог сам это сделать.

– Ноги всегда сухие, – поучала Ларисса, – а промокнут, перевернул обмотки сухой стороной, и они опять сухие.

Затем Ларисса его накормила и уложила рядом.

– Керти сегодня не придет, – сообщила женщина, она обняла юношу и прижала его к себе. – Мне повезло, что ты попался гаржику, малыш. А тебе повезло со мной. – Она дунула на его ухо, что смешно двигалось, улавливая звуки, и засмеялась. – Расслабься, – сказала она, начала гладить его, и поначалу стеснявшийся Радзи-ил отдался ее воле.

Утром он вышел уже в обновках. Пригибаясь, пробрался к лагерю совсем с другой стороны от реки и нашел нужную повозку. Все было так, как обрисовала ему Ларисса. Под повозкой, подстелив старую попону, спали два грабителя. На одном была его рубаха, на втором – штаны и ремень. Как бесшумно захватывать спящих часовых, Радзи-ил знал прекрасно, много раз отрабатывал это до автоматизма. Он неслышно подкрался и камнем ударил ближайшего по затылку. Обошел повозку и точно так же поступил со вторым. Оглядываясь, он осторожно раздел их догола и облил нечистотами. Если бы кто-то увидел его, то быть ему поротым кнутом. Но, к его счастью, все спали. Юноша благополучно вернулся в шатер и передал вещи Лариссе.

– Молодец, малыш. – Женщина поцеловала его в лоб. – Будь мужественен, сегодня у тебя будет один из самых тяжелых дней.

С восходом солнца Радзи-ил внимательно осмотрел берег, собрал то, что осталось с вечера, и стал ждать. Пришел хромой Башык, обошел берег, неопределенно хмыкнул, увидев на эльфаре новую одежду. Радзи-ил так и не понял, это хмыканье выражало насмешку или насмешливое одобрение. Он все чаще ловил себя на желании постараться получить одобрение хромого орка. Он его ненавидел и ужасно боялся. Ни одно существо в мире не вызывало у него такого животного страха, как этот старый орк.

После хромого заявились давешние грабители. Они были с палками и направлялись к нему весьма решительно. Радзи-ил насмешливо хмыкнул, точь-в-точь как хромой Башык. Драться, когда ты готов, было легко. И победить этих мальчишек для него не представляло труда. Он спокойно их ждал, опираясь на черенок лопаты. Ничего другого у него не было, но и эта деревянная лопата в его руках была грозным оружием. Мальчишки, приблизившись, стали обходить эльфара с двух сторон. Радзи-ил не шелохнулся, он даже смотрел мимо них. Взгляд его был равнодушен, и уверенность мальчишек дала трещину. Они думали напугать неженку и вбить ему рабскую премудрость в его белую голову, чтобы неповадно было нападать на спящих. Они хотели вымазать его в дерьме, как он поступил с ними. А если удастся, то и покалечить. Пусть после этого будет вечная война, но их двое, а он один. По-другому нельзя, иначе рабы будут презирать их. Этот чистильщик только попал к оркам, а уже живет в шатре, а они не заслужили еще себе шатра. Примерно так, по словам Лариссы, они могли рассуждать. Радзи-ил не мог оставить им свою одежду, они не могли не отомстить. Сегодня кто-то должен победить или умереть на берегу.

Первым бросился на Радзи-ила тот, кто был слева. Снежный эльфар легко уклонился и широкой стороной лопаты врезал ему по колену. Силу в удар он вложил не скупясь и тут же отпрыгнул в сторону. Второй мальчишка чуть замешкался, и его палка опустилась на то место, где только что был эльфар. Лопата описала широкий круг и ударила мальчишку по шее. Рука Радзи-ила дрогнула и удар получился смазанным, но и этого хватило, чтобы сломать тому шею. Первый грабитель валялся на песке и выл. Его нога была в крови.

«Все, – подумал Радзи-ил. – Сейчас придут орки».

Он спокойно ждал решения своей судьбы. Один раб покалечен, другой убит. Он испортил чье-то имущество и будет наказан. Но иначе он не мог, иначе его загнобят, замордуют, не дадут жить. «Хуже, чем у снежных волков», – подумал эльфар. У рабов свои правила и законы. Постой за себя и выдержи, тогда тебя оставят в покое, но за эту жизнь надо будет пострадать.

Видевшие их схватку рабы донесли оркам. На берег вышел хромой Башык и с ним еще двое орков. Башык осмотрел поле битвы и так же, как прежде, хмыкнул.

– Башык, раб гаржика убил одного моего раба, а другого покалечил, – сказал худой орк и бросил злой взгляд на эльфара. – Я требую крови.

Башык засмеялся:

– Мурдан, ты совсем разум потерял. Видишь палки? Это твои рабы пришли убивать раба гаржика. А вчера они его ограбили. Сегодня их видели голыми и обмазанными дерьмом. Парень постоял за себя, и только. Ты сам виноват, что не научил своих рабов нашим законам. Зачем эти мальчишки полезли к «снежку»?

– Башык, я знаю законы и требую, чтобы мне возместили ущерб! – взъярился орк. – Рабы не могут убивать других рабов, они не могут калечить чужое имущество. Я хочу, чтобы ему переломали ноги, и одного раба от него, когда он будет производителем. В свидетели призываю Сычыга, моего соседа.

Третий орк кивнул.

– Мурдан, ты бедный, потому что глупый. Твой убитый раб не стоит одного барана. Я готов отдать тебе за него ягненка. А за ногу этого дохляка я могу дать еще одного ягненка. В свидетели призываю Сычыга, твоего соседа.

Третий орк опять кивнул.

– Нет, Башык, я хочу ярочку за убитого и чтобы этому рабу сломали ногу. Свидетель моим справедливым требованиям Сычыг.

Третий орк снова важно кивнул.

– Это твое последнее слово, Мурдан? – спросил Башык.

– Самое последнее, – ответил тот.

– Да будет так, Мурдан. Но, пока парень будет болеть, твой будет убирать берег.

Третий орк опять кивнул и произнес:

– Я свидетель, что спор решен.

Башык вырвал лопату из рук эльфара и, резко размахнувшись, ударил Радзи-ила по ноге. Боль накрыла молодого эльфара, он широко раскрыл глаза, но неимоверным усилием воли сдержал стон. Нога подогнулась, и он упал на песок. Он закрыл глаза, наполнившиеся слезами, и услышал слова третьего орка:

– Суд совершен.

Он слышал, как два орка ушли, и ощутил вонючее дыхание нагнувшегося над ним Башыка. А затем сильная рука схватила его за шиворот.

– Поднимайся, падаль. Еще не все закончено.

Его грубо подняли и поволокли по земле. Когда сломанная нога задевала кусты или кочки, Радзи-ил глухо стонал. Эльфара притащили в стойбище и бросили у шатра гаржика. Затем двое рабов раздели его и, связав, кинули на муравейник. Этот день показался Радзи-илу самым длинным днем на свете. Он находился в полуобморочном состоянии, но укусы злых насекомых не давали уйти в спасительное забвение. Он лежал с закрытыми глазами и звал смерть, но смерть не шла. Когда стемнело, его подняли мягкие руки и понесли. Ногу чем-то омыли и намазали, потом наложили лубок. Он с трудом открыл опухшие от укусов веки и увидел человеческую женщину лет сорока. Худую, полуобнаженную, с маленькими грудями, как у девочки. Женщина наклонилась над ним, почти касаясь сосками его лица, и мокрыми тряпками обтирала зудящее от укусов тело. Она выпрямилась, заметив, что он открыл глаза.

– Ларисса, – крикнула она, обернувшись назад, – красавчик твой очнулся. Ишь как смотрит на мои груди. – Женщина осторожно вытерла ему мокрой тряпкой лицо. – Лежи, болезный, не шевелись, я еще дам тебе их пощупать.

Ему влили в рот горький взвар, и он отключился. В полузабытьи он слышал их разговор.

– Что-то Башык милосердный сегодня. Не дал кнута твоему красавчику, Ларисса. Не переломал обе ноги. На него это непохоже. Стареет, что ли?

– Нет, Агарья. Парень постоял за себя, вернул одежду и наказал обидчиков. Когда Башык сломал ему ногу, он не плакал и даже не стонал. Поэтому обошлось муравейником. Хромой знает, что укусы муравьев заживляют раны.

– Теперь понятно. Ты мне будешь должна, Ларисса.

– Не спорю, буду давать тебе этого красавчика. – Он услышал тихий смех женщины. – Только не умори его своими ласками.

Когда он проснулся, рядом с ним сидела Керти. Тело не саднило, только болела нога.

– Миленький, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, Керти, уже лучше.

Он повел головой, осматривая шатер. Они были одни.

– Мне привиделась худая женщина, – сказал он.

– Тебе не привиделось, тебя лечила тетка Агарья. – Керти как-то странно посмотрела на Радзи-ила. – Тебе придется спать и с ней, – сказала она, изучая его лицо.

– Почему? – Радзи-илу уже было все равно, с кем спать. Он был измучен и опустошен. Он хотел избавиться от мучающей его боли в ноге и вопрос задал, чтобы за разговорами отвлечься. Так ему было легче.

– Миленький, ты должен знать, что за все надо платить, – заботливо подавая ему миску с бульоном, ответила девочка.

Эльфар принял в руки миску и вздохнул:

– Ну раз надо, значит, надо.

Проболел он всего десять кругов, и, когда смог ходить, Башык выгнал его на берег. Другие рабы к нему не лезли. Они сторонились странного эльфара и только плевали вслед. Но с этим Радзи-ил мог смириться. Однажды, придя на берег, он увидел большую лужу нечистот. Кто-то из рабов решил ему таким образом мстить. Он убрал и тщательно почистил это место. В эту ночь он в свой шатер не пошел. Юноша сделал вид, что вернулся в лагерь, а потом обошел его по большому кругу, вышел к реке и спрятался в кустах. Просидел он так до глубокой ночи, пока не увидел двоих, которые тащили два тяжелых ведра. Фигурки были щуплые, и Радзи-ил понял, что это дети. Злоумышленники подошли к реке и вылили содержимое ведер на кусты. Теперь нужно было не только убрать, но и вырубить куст. Негодники знали, что делали. Но уйти им не удалось. Два удара лопатой плашмя, и оба «диверсанта» свалились на загаженный куст. Схватив мальчишек за тонкие шеи, Радзи-ил зловеще прошептал:

– Я вас утоплю в этом дерме, если не уберете здесь все.

К утру все было чисто, перемазанные дети в страхе зашли в реку и помылись.

– Еще мойтесь, – приказал эльфар, – от вас несет вонью за лигу.

Он загонял их в реку пять раз. Заставлял тереться песком и пучками травы.

С тех пор его оставили в покое.

Все это он вспомнил сегодня, когда думал, что его неприятности остались в прошлом. Он периодически оказывался в постели то Лариссы, то его забирала к себе Агарья. Тетка Агарья оказалась знахаркой и кроме постельных утех учила его разбираться в травах и ядах. У орков и тем более у рабов часто заводились паразиты, и она показывала ему, как от них избавляться. Агарья лечила орков и животных, ее не заставляли делать черную работу, никто на нее не кричал и не указывал, что ей делать. Лигирийка, она раньше была алхимиком. Но, взяв деньги у идришей в долг на расширение дела, не смогла расплатиться вовремя. Ее лавку и дом сожгли конкуренты, а ее саму за долги продали на рынке рабов. Она попала к оркам давно, еще молодой девушкой.

Сегодня вечером он спокойно возвращался с реки. У костра гаржика стояли и громко смеялись двое незнакомых ему молодых орков. Увидев подходящего эльфара, замолчали. Подождав, когда юноша подойдет, они загородили ему дорогу, и у Радзи-ила засосало под ложечкой. Он отступил в сторону, остановился и, опустив голову, стал рассматривать носки своих чуней.

– Брат, – обратился один орк к другому, – это, по-моему, тот самый бледнолицый, которого поймал отец.

Молодые орки были очень похожи, отличались только одеждой и ростом. Тот, который начал говорить первым, был ниже ростом и выглядел франтовато, на нем были высокие сапоги. Второй немного сутулился, на ногах у него были чуни. Высокий равнодушно промолчал и отвернулся. Видно было, что эльфар ему безразличен. Но низкий не отступал:

– Грум, он говорил Башыку, что был воином и умеет сражаться. Посмотрим, что он умеет?

Грум уже с интересом посмотрел на раба.

– А давай! – согласился он с братом и ткнул пальцем в грудь Радзи-ила. – Ты, пошли биться, посмотрим, что могут бледные пиявки.

– Он, брат, не пиявка! – засмеялся низкий. – Он бледный глист. – Продолжая смеяться, приказал Радзи-илу: – Следуй за нами, раб.

Эльфар обреченно побрел за ними. Ничего хорошего он для себя не ждал. На большой утрамбованной площадке они остановились.

– Покажи нам, бледнолицый, что ты умеешь.

Низкий без размаха коротко ударил эльфара в живот. Юноша не сопротивлялся. Он хорошо знал, что поднимать руку на орка подобно смерти. Радзи-ил согнулся и обхватил руками живот.