Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– Хлеб делим поровну, воду тоже! – прохрипела она. – И так будет всегда! Кто решит по-другому, будет убит. – Она стояла над корзиной с хлебом, и никто ей не посмел возразить. То, как она быстро и жестоко расправилась с четверкой лидеров, поразило всех.

Вирона поделила хлеб, не забыла и избитых, кинула им по лепешке. Напилась теплой несвежей воды и ушла в свой угол.

Когда стемнело, снова скинули лестницу, и по ней спустилось двое матросов. Они стали обходить женщин и девушек, светя фонарем. Подошли к Лизи, и один приказал:

– Пошли, сегодня твоя очередь.

Та замотала головой, непрестанно повторяя:

– Не надо! Прошу вас, не надо!

Но ее грубо схватили за волосы и потащили.

– Стойте! – крикнула Вирона. – Зачем вам эта малявка? С ней будет одна морока. Я пойду с вами.

Матросы остановились и посветили ей в лицо фонарем.

– А что, Харламп, она права. Эта девка действительно лучше.

Они отпустили Лизи и, зубоскаля, втроем пошли наверх.

– Парни, вы такие крепкие и сильные, – хихикала Вирона, – наверное, и в постели жеребцы?

– Посмотришь, крошка! – засмеялись они. Им нравилась разухабистая и доступная красавица.

– Харламп, я первый, а ты на вахте побудь, – произнес второй матрос и потащил девушку на корму, где были сложены ящики и канаты.

– Подожди, мой жеребец, – прошептала ему на ухо Вирона. – Сними колодки, и я покажу тебе, как умеет любить настоящая женщина.

Матрос без возражений достал из кармашка на поясе ключ и открыл колодки. Даже в темноте было видно, как горели вожделением его глаза.

– Подожди, нетерпеливый, – засмеялась она, почувствовав, как матрос ухватил ее за грудь, – дай немного рукам отойти, затекли они. Ой! А что это там лежит? – показала она глазами за спину матроса.

Тот обернулся, а Вирона, выхватив его кинжал из ножен, воткнула лезвие матросу под подбородок, при этом успев зажать ему рот рукой. Удержала падающее тело и осторожно опустила на палубу.

Все было проделано четко и быстро, как учил Овор. Вирона была сильнее многих мужчин. Многолетние занятия спортом укрепили ее тело и сделали твердым ее дух. Когда в ее руках оказывался клинок, она не мучилась сомнениями и пускала его в ход. А в умении убивать тихо сравниться с ней мало кто мог. Она раздела матроса и переоделась в его одежду. Выглянула из-за ящиков и увидела дремавшего охранника. Неслышно зашла за спину и перерезала ему горло. Девушка действовала как бездушный автомат, работала не голова, а рефлексы тела. Теперь у нее был короткий, с широким лезвием меч, оружие, которое всегда вселяло в нее уверенность. Она нацепила на себя кожаный нагрудник, пренебрегать безопасностью не стала, и двинулась дальше, стараясь держаться поглубже в тени. На палубе остался один рулевой и матрос, которого звали Харламп.

Вирона встала так, чтобы ее не было видно, и тихо позвала:

– Милый! Я тебя жду.

Матрос вздрогнул и огляделся, но, увидев, как из темноты выглянула красивая головка девушки, успокоился.

– А где Фред? – так же тихо спросил он.

– Фред слабак, – еле слышно рассмеялась девушка. – Сразу слился, а я еще хочу.

– Иду, крошка, подожди, – почти мурлыкая, ответил матрос и пошел к ней.

Девушка спряталась за угол надстройки, Харламп зашарил руками в темноте, нащупал девушку и тут же получил удар клинком в глаз. Умер он мгновенно и, наверное, даже не понял, что произошло. Следующая очередь была рулевого. Тот сполз по колесу с разрубленной головой. Оттащив тело в сторону, Вирона заклинила руль.

Больше на палубе никого не было. Матросы спали в кубриках, а ночная вахта была вырезана. Она подняла тяжелую крышку люка в трюм, скинула лестницу, сняла фонарь, прикрепленный к мачте, и стала спускаться. Подняв фонарь над головой, она дала всем пленникам себя обозреть.

– Тут есть воины или мужчины, на худой конец, кто осмелится взять в руки оружие и будет сражаться за свою свободу? – Она оглядела испуганных ее появлением людей.

– Я! Я буду сражаться! – К ней подошла Лизи. – Дай мне оружие.

– Это все мужчины, которые здесь есть? – с усмешкой спросила Вирона.

В круг света вышел один из той четверки, которых она избила.

– Колодки снять сможешь? – спросил он, сильно шепелявя. Видимо, удар колодками лишил его части зубов. На левой стороне лица красовался огромный синяк.

Вирона открыла колодки Лизи и протянула ей ключ.

– Открывай тем, кто пойдет со мной убивать спящих гадов.

Скоро в трюме не осталось ни одной живой души. Пленники разобрали оружие и доспехи убитых, взяли все, чем можно ударить или удавить. Багры тоже пошли в дело. Среди пленников было пять дезертиров, которых осудили и продали. В Лигирийской империи наживались на всем. Зачем вешать преступников, если на них можно заработать.

– Вы, четверо, удерживайте выход из кубрика, если поднимется тревога, – приказала Вирона. – Я к капитану. Ты, – она махнула рукой одному из воинов с дубиной, – за мной, прикрываешь мне спину.

Ее слушались беспрекословно.

Тенью, почти не слышно она проскочила пространство до капитанской каюты, осторожно приоткрыла дверь. Та оказалась незапертой. Капитан, раскинувшись, храпел на кровати. Вирона подошла на цыпочках и заглянула ему в лицо. Неожиданно храп прекратился, и, открыв глаза, капитан уставился на Вирону. Мгновение они смотрели друг на друга, и вдруг капитан, поняв, в чем дело, открыл рот, чтобы закричать, но удар клинком в горло превратил вырвавшийся крик в клекот. Вирона поморщилась. Какая непростительная оплошность! Она не хотела убивать капитана. Ведь корабль нужно кому-то вести по курсу, им нужно управлять. Но дело было сделано. Оставалось надеяться, что кто-то из экипажа сможет им помочь в управлении кораблем. Конечно, если они смогут захватить его.

Обшарив каюту и самого капитана, они нашли небольшой арсенал оружия и несколько амулетов. Все это вынесли и раздали тем, кто мог сражаться. А сражаться хотели все, в том числе и женщины, увлеченные единым порывом обрести свободу. Но Вирона очень хорошо понимала, что это до первой крови, потом страх охватит их сердца, и женщины бросятся убегать, оглашая палубу криками ужаса. Но других бойцов у нее не было, а на корабле находились около двух десятков членов экипажа. У капитана она обнаружила великолепный кривой меч, который оставила себе.

– Я иду впереди, вы прикрываете меня с боков, – инструктировала она бойцов. – Вперед не лезете. Понятно? Тогда за мной! И не шуметь.

Они дошли до каюты, где отдыхала команда и охрана. За мужчинами увязались Лизи и две женщины. У Лизи в руках был кинжал, у двух других пеньковые веревки. Но Вирона на них не обращала внимания, все ее мысли были там, впереди, где их ждала или победа, или поражение. Вирона хорошо осознавала, что шансов победить у них немного. На дезертиров она не надеялась, вся надежда была на внезапность и ее умения.

Дверь в каюту отворилась с оглушительным скрипом. В подвешенных к потолку гамаках спали люди, и масляный светильник скудно освещал пространство у двери. Вирона показала знаком, чтобы воины ждали у входа. Сама она с кинжалом в руке прокралась к спящим. Взмах клинка, и первый готов, ушел за грань с негромким хрипом.

Она подкралась к следующему, и в этот момент там, где остались увязавшиеся за ними женщины, раздался рев раненого и пронзительный визг. А потом вся каюта наполнилась криками и воплями. Вирона была так напряжена, что этот неожиданный шум на время лишил ее способности двигаться. Ее несостоявшаяся жертва вскочила, сбила ее с ног, и по ней пробежало несколько человек. Среди переполоха зазвучали крики:

– К оружию! Тревога! Нападение!

И следом раздался звон оружия. Началась схватка.

Лизи, нервничая, замерла, держа кинжал обеими руками. За ее спиной стояли две женщины. Неожиданно перед ней открылась дверь, и прямо на нее вышел заспанный воин, держащий в одной руке кожаный нагрудник, а в другой ножны с мечом. Он подслеповато со сна уставился на девушку. А та, движимая страхом, воткнула ему кинжал в живот. Раненый дико заорал и ухватил Лизи за руки. Лизи завизжала во все горло. Ее переполнял страх вперемешку с животным ужасом. Мужчина стал заваливаться, увлекая за собой Лизи. Та, не переставая визжать, пыталась вырваться. Одна из женщин ловко накинула на шею воина веревку и затянула, как удавку. Видно было по всему, что она умела пользоваться этим оружием. Лизи брыкалась, кричала, но никак не могла вырваться из рук умирающего.

Оглушенная Вирона с трудом поднялась, ее взору предстали спины атакующих бойцов и матросов. Они столпились у двери и, мешая друг другу, пытались вырваться из каюты. К ее радости, дезертиры еще держались. Она выхватила меч и атаковала со спины. Рубила и колола молниеносно, находя уязвимые места. Режущий удар по шее, еще по шее, укол в печень. Удар ногой, чтобы отбросить смертельно раненного, и снова рубка. Напор команды корабля ослабевал. Дезертиры рубились стойко, не отступая ни на шаг, хотя один весь в крови уже лежал на полу. Но и он пытался рубить слабеющей рукой по ногам. Через пять ридок все было кончено, никого из обитателей этой каюты в живых не осталось. Но на палубе были слышны вопли мужчин и визг женщин.

– На палубу! – приказала Вирона и первой бросилась туда.

Наверху шло истребление женщин. Два полуголых воина с мечами носились за убегающими и рубили их наотмашь. Один увидел Вирону и, оскалившись бросился на нее, чтобы сразу умереть, получив удар клинком в глаз. Другой, увидев, что на палубе появилось вражеское подкрепление, сиганул в море.

Из рубки на носу корабля выбежал в одних подштанниках, но с поясом, пожилой мужчина, он огляделся, выругался и, достав свиток, мгновенно исчез.

Бой был закончен, команда вырезана подчистую, остались только шестеро мужчин и восемь женщин из числа рабов. Вирона огорченно покачала головой. Такого исхода она не хотела.

– Кто-нибудь знает, как управлять кораблем? – спросила она и оглядела толпившихся вокруг нее людей.

Ответом ей было молчание.

Расталкивая бывших пленников, к Вироне пробилась Лизи, вся в крови и продолжавшая держать кинжал обеими руками.

– Я могу управлять баркасом, ходила с отцом в море.

– Тогда ты будешь капитаном корабля, – сказала Вирона. – Убери кинжал, война закончилась, и командуй.

– Я не могу убрать кинжал, – ответила девушка, – пальцы не разжимаются.

Мерлун по прозвищу Скряга проснулся от шума на палубе. Он недовольно поднялся и выглянул, чтобы наорать на буянов, не дающих ему выспаться. На палубе шел бой, несколько его охранников гонялись за выбравшимися из трюма рабами. Он вышел из каюты. Скоты спать не дают, значит, надо разобраться, что произошло. И примерно наказать, чтобы неповадно было. «Совсем распоясались!» – подумал он. Видимо, матросы напились и повытаскивали баб из трюма. Но тут на палубе появилось новое действующее лицо и очень быстро прикончило его телохранителя, а второй сдуру сиганул в море.

Встретившись глазами с воином, он понял, что это девка, и в ее черных глазах плескалась его смерть. Недолго думая он выхватил из-за пояса свиток, с которым никогда не расставался, и телепортировался в свой дом в порту Брахнавара.

– О боги! – прокричал он, поднимаясь по лестнице в свой кабинет. – За что вы меня наказываете? Что я совершил плохого?

– За то, что купил девушку Бороды, – раздался насмешливый голос у него за спиной.

Мерлун недоуменно оглянулся и увидел маленького орка.

– Ты кто? – удивленно спросил работорговец.

Но вместо ответа получил сильный толчок в грудь и кубарем влетел в открытые двери кабинета. Следом зашел орк, наступил сапогом ему на грудь, наклонился и спросил:

– Где она?

Мерлун сразу понял, о ком идет речь.

– Она осталась на корабле, там случился бунт, и я сбежал, – очень быстро, опасаясь за свою жизнь, залепетал он. – Не убивайте, я откуплюсь.

– Где это произошло?

– Возле Безымянных островов, на полпути к острову магов.

Фома скрылся в ночи, оставив рабовладельца лежать на полу кабинета. Дом представлял собой общую могилу. Он сразу после разговора с бандитом пошел в эту часть порта, нашел дом рабовладельца, выпытал у двоих охранников, где может находиться хозяин, и уже собрался уходить, как появился Скряга. Все получилось довольно удачно, он напал на след девушки. Теперь ее предстояло найти на просторах Моря слез.

Великое княжество. Серебряный пик

Лицо великого князя напоминало застывшую обледенелую скалу, на которой находился замок верховного правителя снежных эльфаров. Резкие, словно вырубленные из куска льда черты лица покрылись мертвенной бледностью, хотя, казалось бы, куда еще белее. Синие глаза превратились в обжигающий мессира Кронвальда смертельный лед. Так продолжалось несколько томительных ридок.

Мессир Кронвальд уже клял себя всякими словами, что послушал этого непутевого нехейца. Выражение немигающих ледяных глаз не предвещало ему ничего хорошего. Но он стоически выдержал его. Владыка ожил и с хриплыми нотками в голосе, показывающими, как он поражен вестями архимага, проговорил:

– Вы на скользком пути, мессир Кронвальд. Не знаю, что вас толкнуло на этот шаг, но отдаю должное вашей смелости. Но если то, что вы сообщили, не подтвердится, вы отсюда не выйдете. – Он горько усмехнулся. – Вас вынесут и сбросят ваше тело в пропасть.

Он позвонил в серебряный колокольчик. Мелодичный звон разнесся по большому залу, где Владыка принимал гостя.

У снежных эльфаров был обычай, когда на Верховном совете домов избирался великий князь, он лишался своего имени и вставал над всем народом. К нему обращались только Владыка, или Великий, и никак иначе.

– Я понимаю, Великий, – скупо ответил Кронвальд и поджал губы. Умереть он не боялся, не боялся он и того, что информация окажется ложной. Он выпрямил спину и спокойно, но сурово посмотрел в глаза князю.

Вошел секретарь и поклонился.

– Марцел, пригласи сюда льерину Авгуту, – приказал князь.

Пожилой эльфар снова поклонился и вышел. В зале установилась напряженная тишина. Архимаг прочитывал возможные варианты действий.

Если все окажется так, как сказал нехеец, то у князя будет очень ограниченное пространство для маневра и мало времени для принятия решения. Кроме того, возможны выступления его противников, если здесь есть подслушивающие устройства, и князя могут просто-напросто изолировать в замке. Тогда он должен будет помочь ему уйти телепортом, но вот согласится ли князь, это был вопрос, на который у архимага не было ответа. Эльфары слишком гордые, чтобы поступать разумно. Он положил ладони на навершие посоха и стал ждать дальнейших событий. Мессир злился на нехейца, но также понимал, что не он виноват в возникших проблемах, он только орудие высших сил и озвучил их волю. Но все равно не мог отделаться от досады. Уж слишком беспокойный студент.

В зал впорхнула очаровательная эльфарка и подбежала к князю, ее глаза горели радостью и любовью, для нее Великий был просто дядя, а она – мать наследника. Сделав книксен, она внимательно посмотрела на князя.

Князь совершенно спокойно, за время ожидания он смог совладать с собой, показал ей рукой на софу, стоявшую рядом.

– Как поживаешь, дочка? – спросил он, и в голосе его слышалось только участие.

– Спасибо, дядюшка, все хорошо.

Она единственная могла называть его так просто. Мессир знал, что Авгута была дочерью брата князя, и тот должен был стать великим правителем снежных эльфаров, но погиб на охоте. Мутная, старая история. С тех пор Владыка воспитывал ее как свою дочь и ее сына назначил преемником.

Его воля была определяющей на Верховном совете.

– Как муж? Не скучаешь по нему?

– Конечно, скучаю! – воскликнула женщина. – Но также понимаю, что в империи он нужнее, чем здесь.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – по-доброму произнес князь. – Как поживает наследник?

– У него все хорошо. Хотя мы видимся редко. – Раздил все время в походах, в учении, – он пишет часто.

Князь покивал.

– А как поживает дочка? – тем же спокойным голосом спросил он, и его взгляд снова заледенел.

Женщина замерла, широко раскрыв глаза, и пораженно уставилась на Владыку. А потом закатила глаза и упала, потеряв сознание. Увидев, какой эффект произвел его вопрос, князь прошептал:

– Значит, правда. У вас есть еще что сообщить мне? – посмотрел он на мага.

– Да, Великий! Я думаю, дело в том, что против принцессы применили демоническое колдовство. Духи «Пот инкуба». Значит, это сделал кто-то из приближенных к ней, он же подвел к ней и лесного эльфара.

Князь ненадолго задумался.

– Останьтесь, мессир, вы мне можете понадобиться.

Он поднялся и помог женщине прийти в чувство.

– Откуда?.. – спросила она помертвевшим голосом, но, посмотрев на архимага, все поняла.

Не отвечая, князь повторил свой вопрос:

– Так как она поживает?

Авгута уставилась в пол.

– Не знаю, – механическим голосом ответила она, – ее у меня забрали.

– Кто забрал?

– Лер Рикдер-ил. Он обещал позаботиться о ней. – Она говорила равнодушно, потухшим голосом. Ее глаза были безжизненны и пусты, руки безвольно опущены. Казалось, из ее тела потихоньку уходила жизнь.

– От кого ты ее прижила? – Голос князя звучал размеренно и безэмоционально. Он задавал вопросы таким тоном, как если бы спрашивал о погоде, о ценах на рынке или как она отдохнула в горах.

– От мужа прибыл молодой посланник, я его не знала, и он вскружил мне голову. Я потеряла себя. Это единственное, что я могу сказать. А потом было уже поздно.

– Кто привел его к тебе и представил? Рикдер?

– Да.

Князь позвонил в колокольчик.

– Марцел, позови Виза, пожалуйста.

Он замер и так просидел до прихода начальника своей гвардии.

Когда воин вошел, Владыка преобразился.

– Виз! Замок окружить! Никого не впускать, никого не выпускать. Арестовать всю охрану лерьины Авгуты. Арестовать начальника службы безопасности княжества и всех его людей, находящихся в замке. Арестовать начальника пограничной стражи и его штаб. Арестовать командующего армией и его заместителей. Для этого всех пригласи на срочное совещание в большой зал. Мне все они нужны живыми. Выдели своих офицеров, чтобы возглавить службу безопасности, пограничную стражу. Командующего я назначу сам. У нас, Виз, намечается переворот.

Воин бесстрастно выслушал приказ, щелкнул каблуками и вышел. Князь снова позвонил в колокольчик.

– Марцел, все залы замка взять под охрану твоими людьми. Авгуту посади в подземелье под моими покоями, никто не должен свободно перемещаться по дворцу, кроме гвардейцев.

Марцел поклонился и что-то прошептал в кулак. Из воздуха появились два эльфара, они подошли к княжне и вежливо помогли ей встать. После чего вывели.

Князь посмотрел на мага.

– Как вы считаете, мессир, кто все это организовал?

– Демоны изменений, Великий.

– Как много людей посвящено в эту тайну?

Архимаг напрягся. Он посмотрел в глаза князю и медленно произнес:

– Немного, только те, кто исполняет волю Творца.

Владыка снежных эльфаров впервые позволил себе сменить выражение лица. Теперь оно было постаревшим и усталым.

– Я не собираюсь преследовать тех, кто, рискуя своей жизнью, помог мне, мессир. Не сомневаюсь, что все это останется в тайне. Лично вас я хочу отблагодарить. Чего вы желаете?

В голове у архимага тревожно зазвучали слова нехейца: «Нет-нет, меня к этому делу не приплетайте».

– Мое единственное желание, ваше высочество, чтобы вы забыли о моем участии в этом деле.

Князь кивнул.

– Тогда у меня просьба к вам, мессир: позаботьтесь о внучке, это моя последняя надежда.

Князь тяжелым взглядом смотрел в спину уходящему человеку. Стыд и позор! Здесь, в самом сердце княжества, созрел заговор, а служба безопасности делает вид, что все хорошо! Племянница опозорилась и опозорила его и весь их род преступной связью с лесными. Ее сын никогда не станет наследником. Как ловко все провернули, сволочи! Он крепче сжал посох в руках. О том, что произошло, узнали люди и предупредили, не свои эльфары, а люди. Тайна вышла за стены дворца, и ее уже не сохранить. Даже если он уничтожит всех, кого подозревал, он будет вынужден уйти с позором. Метастазы предательства проникли очень глубоко, и выявить их сможет только его смерть. Смерть, как расплата за зазнайство и высокомерие. Он считал себя выше и умнее всех остальных. Приблизил предателей и породил мятеж.

Он написал несколько указов и завещание, приложил свою печать. Вызвал секретаря, долго смотрел ему в лицо и наконец решился.

– Марцел, присядь. Возьми мое завещание и спрячь. У нас мятеж, и скоро все княжество погрузится в хаос, на время воцарится война и насилие. Высокие дома будут уничтожать друг друга. Но потом придут к согласию и захотят выбрать князя. Вот тогда должно появиться это завещание. Ты до времени скроешься вместе с ним. Отправишь своих агентов к людям и будешь втайне охранять внучку Тору. Сюда ей, пока будет бушевать война, хода нет! – твердо сказал князь. – А лучше всего ее выдать замуж за человека. Тогда ее не будут воспринимать как претендентку на трон, и жизнь ее будет в относительной безопасности. Авгуту отрави, она должна умереть первой, потом представишь это как убийство от рук предателей. Ее сына лишаю всего: прав, дома и защиты. Проводите до границ людских владений, дайте денег и отпустите. Пусть Творец заботится о нем.

У князя задрожали губы.

– Прости, брат, я не смог стать настоящим князем, – прошептал он. Посмотрел на старого друга. – Свою последнюю волю вручаю тебе, Марцел. – Он снял перстень с пальца и протянул секретарю. – Делай все быстро и уходи. Через час дворец будет уничтожен.

Марцел бросился в ноги князю и, плача, обхватил их.

– Не беспокойся обо мне, я все выполню.

– Перед уходом позови ко мне Виза-ила.

Через час Марцел был уже далеко, и, когда ослепительнейшая вспышка осветила верхушку Серебряного пика, он даже не оглянулся. Теперь он был отставным княжеским стражником. Для всех секретарь погиб вместе со своим господином.

Столица королевства Вангор

Гронд с мрачным видом шел по коридорам столичной тюрьмы. Не таким он представлял себе прибытие в столицу совершившего семь подвигов нехейца. Хотя, с другой стороны, что еще можно было ожидать от человека, летающего на орлах и имеющего невесту-орчанку. Этот неуемный непоседа снова оказался за решеткой в казематах. Но мало того, он захватил тюрьму и теперь оттуда диктовал условия своего освобождения.

Немыслимое дело происходило в городе с его приездом, и началось-то все как паршиво, подумал он. Эта кроха с детским личиком, вспомнил он Рабэ, не задумываясь избила знатных людей и забрала у них экипаж, при этом была искренне счастлива, что выполнила распоряжение студента. Теперь вот докладывают, что штурмовые отряды стражи, направленные для подавления бунта, как сказал начальник тюрьмы, бесследно исчезали в глубоких подвалах старой крепости, превращенной в самую охраняемую тюрьму в королевстве. Как такое могло произойти, он что, орду орков вместе с собой туда притащил? Но нет, говорят, он там вроде один. Шум в столице поднялся немалый, и он шел на переговоры с этим возмутителем спокойствия. Который был к тому же его подчиненным и студентом Азанарской академии. Что скажет Кронвальд, когда вернется? «Сколько же от него проблем!» – задумчиво покачал головой старик.

Барон передал через стражника ультиматум: будет сидеть в тюрьме столько, сколько властям понадобится времени, чтобы наказать всех виновных в его аресте. И предупредил, что ждет подхода войск нехейцев, чтобы отомстить обидчикам. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт. Демон побери этих местных дурней, задумавших захватить нехейца после того, как он надавал им по морде, лучше бы поблагодарили его, что оставил в живых.

О том, что студент арестован, сообщила прибежавшая Эрна, при этом Рабэ, увидев ее в новом платье, задохнулась от возмущения, зашипела и пыталась закрыть дверь перед ее носом. Но разве сможет что-то остановить вассала этого ненормального. Скоро служанка с разбитым носом лежала в углу. Вот после этого Эрна и рассказала, как происходило задержание барона.

В тюрьме стояла тишина, она словно вымерла. Только от стен каменного коридора отражался звук его шагов.

– О, мастер, и вы здесь? – услышал он у себя за спиной голос, разнесшийся эхом по длинному тюремному коридору, и резко обернулся. От неожиданности он немного испугался, но сразу пришел в себя.

– Нехеец, ты что творишь? – пошел на него Гронд. – Ты знаешь, что это бунт и против тебя будет направлена вся сила королевства?!

– А мне плевать! – зло огрызнулся парень. – Я нехеец и дворянин, а со мной здесь обращаются как с мусором. Я уже отправил послания в горы и в степь к хану. Буду сидеть здесь, пока не прибудут войска. Или пока с моим делом не разберутся по справедливости. Мне, знаете, надоело, что всякая мразь пытается вытереть об меня ноги.

– Ты с ума сошел! – похолодел Гронд.

– Нет, мастер. Здесь в столице забыли о дворянской чести. Любой простолюдин при должности может наплевать на тебя, а трусливые дворяне прикрываются стражниками, боясь вытащить мечи на поединке чести. Это логово беспредельщиков необходимо перетрясти. И я его тряхну как следует.

Гронд понял, что студент не шутит. Его действительно сильно достали, и он не успокоится, пока не удовлетворят его требования. Даже если его здесь убьют, дело уже не замнешь. Бароны гор придут за кровью, и они ее получат, а хан пойдет великим набегом на Вангор. Заварится такая каша, что набег молодняка орков покажется сущей ерундой по сравнению с тем, что произойдет. У нехейца, чтоб он провалился, был статус отмеченного Творцом.

Гронд тяжело вздохнул и протянул руку.

– Давай твои требования.

Гронд ушел, а я стал вспоминать последние события. Все, что произошло, было наполовину нелепым, на мой глуховский взгляд, наполовину плодом действий моей второй личности нехейца. Я все чаще доверял ей принимать решения в быстро возникающих обстоятельствах и пока не пожалел об этом.

Испуганная официантка сервировала нам стол. Охранник помогал подниматься побитым молодым людям из столичной богемы или около нее отирающимся. Он помог им выйти, и, уходя, хлопцы с разбитыми рожами бросали на нас многозначительные взгляды.

Не успели мы съесть свой суп, как в трактир, громыхая доспехами, вломилась стража, человек восемь, закованных в броню и весьма решительных. Они остановились у входа, и из-за их спин показалась физиономия одного из пострадавших. Он ткнул пальцем в нас, и один из стражников направился к нашему столу. Бухая тяжелыми сапогами, гремя железом, он подошел и зычно потребовал:

– Представьтесь!

– А ты кто, служивый? – небрежно спросил я и пригубил вино. Оно было сухое, горьковато-кислое, и я поморщился, такие вина мне не нравятся.

– Сержант квартальной стражи Бирдос Крум, – громко и отчетливо произнес воин.

– Барон Ирридар Тох Рангор из Нехейских гор. Чем обязан, сержант?

Упоминание о Нехейских горах и то, что я барон, несколько охладило его воинственный пыл.

– На вас поступила жалоба, господин барон, вы напали на господ и нанесли урон их чести и телу.

– Господа были благородными? – приподнял я левую бровь.

– Да, господин барон, они были людьми благородными, – подтвердил сержант.

– А что же они сами не предъявляют мне претензии, как люди чести? – поинтересовался я.

Стражник задумался. Мой вопрос был не праздный, все дворяне споры разрешали в поединках чести, а не призывали стражу.

– По-видимому, они не могут этого сделать из-за травм, – нашелся он.

– Сержант, – я снисходительно стал объяснять ему ситуацию, – они не предъявляют мне претензии потому, что я никого не бил и никакого урона нанести не мог. Я все время просидел на этом стуле, не вставая. А дело было так. К нашему столику подошел какой-то пьяный человек, кинул на стол кошелек и захотел купить моего вассала, конечно, я кошелек ему вернул. Затем несколько незнакомых мне людей вскочили и напали на даму, но по дороге упали, так как были пьяны. Вот и все.

Сержант топтался на месте, не зная, что сказать.

– Кто может подтвердить ваши слова, тан?

– Вон стоят свидетели, они могут подтвердить, – показал я рукой на обслугу.

Сержант взмахом руки подозвал охранника.

– Вилдрас, тан дрался с господами?

Охранник отрицательно покачал головой. Стражник вздохнул и обратился ко мне:

– Прошу прощения, господин барон, у нас претензий к вам нет.

– Это хорошо, сержант, – с доброй улыбкой ответил я. – Но претензии есть у меня. – Я салфеткой из белой ткани промокнул губы.

– К кому именно, тан? – нахмурившись, спросил стражник. Он уже подумал, что инцидент между благородными исчерпан и он спокойно может уйти. Уж очень ему не хотелось встревать в их разборки.

– К вам, сержант! Вы нанесли мне оскорбление, не поверив на слово. Вы подвергли сомнению слово дворянина и поверили простолюдину. Я вызываю вас.

Стражник уставился на меня, не веря своим ушам.

– Поединок? – переспросил он.

– Поединок, сержант, – подтвердил я. – Моя честь задета. Вы слово дворянина поставили ниже слова простолюдина. Вы не оставили мне выбора, и я не могу вам спустить урона своей чести.

Сержант заморгал. Видимо, с такой ситуацией он не сталкивался.

– Но я не могу с вами драться, – растерянно проговорил он.

– Почему?

– Я на службе! – воскликнул он, и в его голосе послышались визгливые, панические нотки.

– Это не важно. Согласно эдикту «О вольностях дворянства» его величества Меехира Восьмого, отца нашего короля, поединок чести может состояться сразу, в любое время и в любом месте, даже во дворце, – пересказал я ему по памяти уложение.

Неожиданно сержант развернулся и опрометью бросился прочь. Растолкал стоявших у двери солдат и скрылся. Те тоже не стали ждать продолжения спектакля и ушли вслед за командиром. Эрна зажимала рот ладошкой, но все равно не смогла сдержать смеха.

– Ты зря смеешься, – осадил я ее, – думаю, это еще не конец.

Так оно и случилось. Буквально через полчаса трактир был оцеплен, а мне приказали именем короля выйти и сдаться властям. В противном случае обещали применить оружие на поражение.

– Иди к Гронду и сообщи ему, что меня арестовали, – сказал я. – Уходи черным ходом.

– Вы не будете сопротивляться, милорд? – удивилась Эрна.

– Эрна, что я буду делать, не твое дело, выполняй приказ.

Больше не обращая на нее внимания, я встал и вышел на крыльцо трактира.

Меня окружили воины в знакомой мне форме. Впереди стоял офицер. «Опять тайная стража и опять коронер», – подумал я.

– В чем дело, коронер? – Во мне закипала злость. Сколько можно нагибаться перед всякой шушерой, которая считает себя не кем иным, как властителями чужих жизней?

– Вы арестованы! – нагло глядя на меня и усмехаясь, ответил он.

– Кто выписал ордер на мой арест? – Мне захотелось показать этому городу кузькину мать, чтобы он надолго запомнил визит нехейца.