Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– М-да! – как бы согласился команир. – Но не нам судить о делах высокого дома. Тела уничтожить, о происшедшем не распространяться, – приказал он.

– Что делать с иномирцем?

– То же самое, мы ничего не знаем и ничего не видели. – Лгови-ил выбросил из головы происшествие и удалился. Для него все было ясно.

Азанар

В Азанар я въехал с Гангой, ее новой служанкой и Гради-илом. Эльфар всю дорогу ехал молча, не донимая меня вопросами, только орчанка извертелась.

– А куда мы едем?

Я посмотрел на нее и отвел глаза.

– В Азанар.

– А где я буду жить?

Я снова посмотрел на нее.

– Там, где поселю.

– А где поселишь?

– У себя на постоялом дворе. – Мне не хотелось разговаривать, и я отвечал кратко.

– У тебя есть постоялый двор?

– Есть.

– А ты приходить будешь?

– Буду.

– А что я там буду делать?

– Следить за противником.

– А кто наш противник?

– Покажу.

– Ты на меня обиделся?

– Нет.

– А почему не разговариваешь?

– Думаю.

– А о чем думаешь?

– О том, как нам с тобой выжить.

– Нам угрожают? – Орчанка подобралась.

– Да.

– Кто?

– Многие.

– Что надо делать?

– Помолчать и не мешать мне думать.

– Я хочу помочь!

– Поможешь. Но потом. А сейчас мешаешь.

Она обиженно засопела носом и тихо прошептала:

– Чурбан неблагодарный.

Гради-ил искоса посмотрел на девушку, легкая улыбка мелькнула на его губах и сразу исчезла. Рабэ сидела как положено вышколенной служанке, не вмешиваясь. Только в черных глазах демоницы скакали чертики, и по ним можно было понять, что наш разговор ее забавляет.

Трактир встретил нас разноголосым шумом. За стойкой стоял толстый жених Цинеи, дочери Изъякиля.

В это время жених увидел меня, его толстая рожа, до этого барственно-высокомерная, теперь выражала крайний испуг. Он юркнул в дверь за спиной, и сразу же оттуда показался идриш. Он увидел меня и бросился навстречу.

– Ваша милость! Ваша милость! Радость-то какая! – причитал он. Подбежал и поклонился. – Мы вас так ждали, так ждали! – Он был действительно рад. – Пройдемте в зал для особых гостей, ваша милость.

Я огляделся. За время моего отсутствия кабак преобразился, везде чувствовалась рука Мии. Это был уже, можно сказать, ресторан – с картинами, эстрадой и девушками-подавальщицами. Кроме того, появился еще один зал, для благородных.

Мы прошли туда и расселись в креслах. Только Рабэ скромно осталась стоять за спиной своей новой госпожи. Сразу же за нами в зале нарисовался Уж. Его рот был растянут до ушей.

– Вы позволите, босс? – солидно спросил он.

– Присаживайся, – махнул я рукой. Посмотрел на притихших гостей и спросил: – А где Циня?

– Ах, не рвите мое сердце, босс, оно и так разорвано, – скорбно ответил идриш и чуть не заплакал.

– Что случилось, Изя? – Я удивленно посмотрел на него. Он приложил платок к уголкам глаз, промокнул их и со вздохом ответил: – Циня сделала папу сиротой, ваша милость.

Я откинулся на спинку кресла.

– Она что, умерла?

– Хуже, ваша милость – он махнул платком, – она вышла замуж. – И он снова промокнул глаза. – Теперь свою заботу она отдает этому счастливчику, а папа… а папа один.

– Изя, но я видел его за стойкой, думаю, что он и живет здесь… – Я смотрел на него, улыбаясь.

– А что вы хотите, босс, родственникам надо помогать, – совершенно искренне ответил идриш. Теперь это был не согнутый ударом судьбы старик, а живой идриш-прохвост.

Глядя на него, я вспомнил гуляющий здесь анекдот про идришей. Умерли богатый человек и богатый идриш и попали на суд к Творцу. Тот посмотрел на них и недолго думая приказал: обоих в преисподнюю. В преисподней ямы кипят, магма оттуда вытекает, булькает. Старый демон поучает молодого:

– Человека в мелкую яму помести и можешь не закрывать. А вот идриша засунь поглубже и яму держи закрытой.

– А почему так? – спрашивает молодой.

– Да потому, что человек не сможет вылезти, его другие не пустят, из зависти. А идриш если вылезет, то и остальных за собой потащит.

Вот и Изя набрал идришей в обслугу.

– Этот, по крайней мере, воровать будет и нести в семью, и моя Цинечка не останется голодной, – снова пустил слезу Изъякиль.

Я прикрыл глаза и покачал головой, идришей не исправить, у них все, что в семью, то на благо, даже если ворует сам у себя.

– Изъякиль, хочу представить вам Гангу тану Тох Рангор. Мою будущую невесту. Она будет жить здесь и присматривать за тем, чтобы ваши родственники не растащили мой трактир. Это ее служанка Рабэ, она специалист по отрубанию рук ворам, также она хорошо их ловит. Вы будете иметь возможность в этом убедиться. – И, не давая опомниться идришу, который превратил мой трактир в свою вотчину и сидел как громом пришибленный после моих слов, я сказал: – Покажите апартаменты для госпожи и ее служанки.

Изъякиль поднялся на трясущихся ногах. Во время этого разговора я понял, что Ирридар взял в свои руки процесс приведения в чувство зарвавшегося старого Изи. Нас проводили в мои покои из трех комнат, обставленных несколько вычурно, на мой вкус.

– Оставьте нас троих, – приказал я и, дождавшись, когда все уйдут, показал Ганге и Рабэ глазами на кресла. – Присядьте, нам надо поговорить. Ганга, ничему не удивляйся и выслушай меня спокойно.

Орчанка настороженно посмотрела на меня и присела на краешек кресла. Я показал на Рабэ:

– Это не просто служанка, она шпионка, убийца, соблазнительница и твоя охранница. Надо будет, она за тебя умрет.

Глаза девушки стали похожи на блюдца. Она посмотрела на спокойно сидящую служанку, потом вопросительно на меня.

– Рабэ, прими свой истинный облик, – приказал я и тут же вышел в боевой режим, не давая Ганге пошевелиться и закричать, а то, что сейчас будет крик на всю улицу, я уже понял по тому, как она выхватила жезл и раскрыла рот. Я обхватил ее руками и зажал рот ладонью. После этого вышел из ускорения.

Она несколько раз пыталась безрезультатно прокусить мне руку и вырваться. Наконец после минутной борьбы она сдалась и прогундела:

– Мыгну ым.

– Будешь сидеть спокойно? – поинтересовался я.

– Угу.

Я осторожно стал ее отпускать. Усадил к себе на колени. Девушка повозилась, и я понял, что такое сиденье ей пришлось по нраву.

– Теперь я объясню тебе, кто это, – показал я рукой на демоницу. – Это тот демон, о котором вам рассказывал Фома в Бродомире. Она должна была тебя захватить и доставить в лес к эльфарам. – Я еле успел зажать ей рот и снова обхватил рукой, лишая ее возможности пошевелиться. Посопротивлявшись с полминуты, Ганга притихла, но на ее глазах навернулись слезы. Не отпуская ее, я стал говорить: – Ты думаешь, что я сейчас отдам тебя демону и он утащит тебя в лес. А я избавлюсь от необходимости жениться. Так?

Ганга только шмыгнула носом.

– Я объясню тебе, почему я в ближайшие годы не буду жениться. Так уж получилось, что я перешел дорогу брату князя Вечного леса, и на меня объявлена охота. Все, кто близок ко мне, подвергаются смертельной опасности. Я не смогу усмотреть за всеми и всем помочь.

Девушка успокоилась, глаза ее просохли, она дернула плечиком, и я отпустил ее.

– Зачем ты не уступил дорогу Кирсану-ола? Трудно было подождать, когда он пройдет, и потом уже идти?

М-да, скривился я, надо поменьше применять наши поговорки.

– Ты не поняла. Это всего лишь образное выражение. Я его вообще не видел, просто несколько раз помешал ему в делах Вангора, а меня ему сдали как виноватого, чтобы отвести угрозу от других.

– Это все? – Она собралась и стала предельно сосредоточенной.

– Нет, не все. Здесь рядом находится крепость ордена Искореняющих…

Демоница зашипела. Я посмотрел на нее и сказал:

– Прекрати.

Рабэ сразу съежилась.

– Мне трудно в природном обличье, ваша милость.

– Прими образ человека и помолчи, – разрешил я, понимая, что здесь в своем демонском обличье она испытывает муки и голод. – Там засели иномирцы. – Я отметил, что глаза Ганги стали еще шире. – Они тоже мои враги и ищут меня, но не знают, кто я и кем являюсь. Поэтому я купил этот трактир, чтобы следить за ними.

Вообще-то эту беседу вел нехеец, а Глухов заламывал руки, пытался сказать: «Хватит, ты слишком много говоришь, не нужно ей знать всего этого. Ты подвергаешь опасности не только себя, но и девушку». Но парень взял бразды правления в свои руки и спокойно гнул свою линию, ему абсолютно было начхать на мнение старого майора. И Глухов вынужден был сдаться.

А, ладно, махнул я рукой. Ганга не дура и лучше пусть знает всю правду и будет готова к разным неожиданностям, зато не будет мучить меня вопросами, почему да как.

– Есть еще что-то, что я должна знать? – спросила она.

– Остальное мелочи. Расскажу потом. Теперь по поводу ее. Я ее пленил и решил приспособить к работе на меня. Рабэ укрощена, и ее не надо бояться. Она находится под заклятием, поэтому не сможет предать или навредить. Если только не перестарается. Но я надеюсь, что ты умеешь управляться со служанками.

Ганга мельком взглянула на демоницу и кивнула.

– Теперь по трактиру, – продолжал инструктировать я. – Им управляет идриш, в его дела не лезь, пусть Рабэ присмотрит за воровством и воров притащит к тебе. На первый раз прости. А второй раз справится сама Рабэ. – Я усмехнулся и посмотрел на демоницу. – Ты можешь отрубить руку или забрать его душу. Только зятя идриша не калечьте, – засмеялся я, вспомнив рожу толстяка.

Услышав, что ей можно будет сожрать душу, Мардаиба упала на колени, обхватила мои ноги, подняла свои сверкающие глаза и страстно прошептала:

– Я твоя рабыня навеки, сахгиб.

– Посмотрим, – ответил я. – Помни, ты не демоница, ты служанка, действуй тонко, не вызывая подозрений. – Мне не было жалко тех, кого сожрет Мардаиба, мне нужна была ее служба. Вокруг меня шла незримая война, ставками в которой были моя жизнь и жизни моих друзей и близких. Тут нехеец просто отстранил Глухова и диктовал свои условия. – Мужчина, который приходил, это начальник моей разведки, его зовут Уж. Пока все. Осмотрись, обживись, потом поговорим еще. Я отправляюсь в академию, а вас оставляю, девочки. – Я поднялся.

Ганга на глазах переменилась, из неуверенной и раздражительной особы она стала хитрой, затаившейся хищницей. И такой она мне очень нравилась. Или не мне, а Ирридару? Я почесал в затылке. С этим раздвоением надо что-то делать.

Мы подъехали к дому Груты и остановились. Не вылезая из коляски, я обратился к Гради-илу:

– Наверное, мои слова тебя удивят, Гради-ил, но я тебя оставляю в этом доме. – Я посмотрел на дом, над дверью которого уже зажгли фонарь. – Там живет маленькая девочка, снежная эльфарка. В ней есть что-то особенное, и я хочу, чтобы ты стал ее наставником. Она сирота, но кто-то должен ее научить тому, чему учат снежных эльфаров.

Мой взгляд он встретил несколько удивленно.

– Снежная эльфарка – сирота среди людей? – переспросил он. – Я такое слышу впервые.

Я пожал плечами, показывая, что мало понимаю в этом.

– Она, кроме того, находится под опекой девушки, лесной эльфарки – друиды, – сказал я, понимая, что разрушаю жизненные стереотипы разведчика. Но, к чести Гради-ила, он только посмотрел на меня и произнес:

– Удивляться нечему, милорд. У такого, как вы, могут быть только такие необычные знакомые. Я с радостью принимаю эту службу. – Он, не вставая, церемонно поклонился.

– Тогда пойдем, мой друг, я тебя представлю дамам.

Уже покинув дом, я с улыбкой вспоминал, как ошарашен был Гради-ил встречей со своей воспитанницей. Та, увидев нас, бросилась навстречу и повисла на мне, радостно визжа:

– Ирри вернулся! – Утолив свою радость, она посмотрела на Гради-ила и сказала: – Бедненький. Вас тоже предали и продали, как и меня, в рабство.

Эльфар замер столбом и посмотрел с растерянностью на меня.

– Я тут ни при чем, Гради-ил, – открестился я, – девочка может видеть прошлое. Вспомни, я тебя предупреждал, что девочка особенная.

Академия

Площадь перед академией была прилежно расчищена от снега. Сам снег вывезен, и на улицах не было сугробов. Борта я отправил к пруду за водой для Груты, а сам зашагал к воротам.

На проходной дремал Гронд собственной персоной. Увидев меня, он обрадовался, вышел из своей будки и стал ждать с улыбкой доброго дедушки на сморщенном лице.

– Господин барон, рад вашему возвращению. Что расскажете? – Он лучился добродушием и был каким-то домашним, в войлочных высоких сапогах и накинутой на плечи меховой безрукавке.

Я осторожно огляделся и заговорщически спросил:

– У вас продается славянский шкаф? – И подмигнул, всем своим видом показывая, что нарочито осторожен.

– Какой шкаф? – вылупился на меня дед.

Я снова огляделся, чтобы посмотреть, не подслушивает ли кто, и задал свой вопрос громким шепотом:

– У вас продается славянский шкаф? – И снова подмигнул.

– Какой шкаф, нехеец? Вы здоровы? – Он отступил на шаг и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Теперь его лицо выражало крайнюю степень удивления.

– Ответ неверный. Вы не Гронд, сударь! Назовитесь и скажите, где убиенный вами тайный стражник.

Тот отступил еще на шаг и спросил:

– Тебя, случаем, по голове в степи не били? Странный ты какой-то вернулся.

– Вернулся я нормальным, мастер, только кто-то постарался засунуть меня в тюрьму и вытащил оттуда после заключения контракта о зачислении меня в тайные стражники. Причем, замечу, без выплаты жалованья. Вот я и подумал, что такой добрый и уважаемый человек, как мастер Гронд, на такое не способен. Значит, его подменили наши враги. На мой взгляд, – продолжал я, – мастер производил впечатление человека, который пока еще дорожил своей жизнью. Поэтому я назвал пароль, который забыл мне дать мой куратор.

– И какой ответ? – спросил заинтересованно старик, внимательно выслушав мой монолог.

– Шкаф продан, осталась только никелированная кровать с тумбочкой, – назвал я пароль из фильма «Подвиг разведчика».

– Он тоже забыл мне об этом сказать, – не смутившись, ответил Гронд и повторил: – Шкаф продан, осталась только никелированная кровать с тумбочкой. Инцидент исчерпан?

Он посмотрел на меня. Я на него. Не так-то просто вывести мастера из равновесия.

– Нет, – ответил я.

– Ах, понимаю, господин студент, ваша лигирийская половина не может остаться без материального вознаграждения. Ведь так?

– Нет, не так, – парировал я грубые намеки на моего деда-купца. – Закон справедливости требует оплаты службы, меня так учили в нехейских горах.

– А вы что, уже служили? – Он сделал удивленное лицо.

– Не делайте вид, что вам неизвестны мои подвиги на службе его величеству. – Я был непреклонен.

– Даже подвиги! – всплеснул руками он.

– Что значит «даже»? – Я сделал оскорбленный вид. – Меня будут награждать на балу у его величества.

– Наглец! – покачал головой безопасник. – Ваша сохраненная жизнь и честь дворянина – это достаточная плата за подвиги? – Он иронично смотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Ну если его величество обеднел, то я удовлетворюсь и этим, мастер. Вот, возьмите. – Я протянул ему свиток.

– Что это? – взяв его, спросил он и повертел с какой-то опаской во взгляде.

– Это отчет о моих подвигах на службе его величеству. Куратор просил написать и передать вам, мастер.

– Понятно. Почитаем. – Он засунул свиток в сумку. – Еще раз скажу, рад вашему возвращению, барон, идите отдыхайте. Набирайтесь сил.

Я вежливо откланялся и ушел. Чтобы не создавать ненужного ажиотажа у своих вассалов, под «скрытом» прошел аллеи и телепортировался к себе. Мое жилище было тщательно убрано, нигде ни пылинки. Кровать застелена свежим бельем, и я с удовольствием растянулся на чистых простынях. Все встречи я отложил на следующее утро.

Но на следующее утро я получил от Борта послание:

«Босс, беда! Исчезла Вирона».

 
Как ночь рождает тьму,
И как огонь к теплу нас манит.
Смирись! Прими свою судьбу
И Скорпиона знак, что остро жалит.
 

Ария императора.

Лигирийский императорский театр

Десять всадников на быках приблизились к лагерю свидетелей Худжгарха. Один из них поднял руку и остановился. Остальные, следуя команде, натянули поводья, сдерживая боевых лорхов, и тоже остановились. Поднявший руку внимательно всмотрелся. Перед ним был не воинский лагерь, а нагромождение фургонов, расставленных в полном беспорядке. Он скорее напоминал табор беженцев от войны. Не было обычных разъездов, которые должны были уйти на полдня от лагеря и вести разведку. Часовых на своих постах тоже не было, сам лагерь стал вдвое меньше, и было понятно, что часть орков покинули его. Лагерь свидетелей был запущен и представлял жалкое зрелище. Не воинский лагерь, а стойбище козлопасов, подумал Грыз. Более оскорбительного прозвища для воинов не существовало. Когда видели орка в плохом снаряжении и с оружием, которому он не уделял должного внимания, то его презрительно называли козлопасом. Коз пасли самые никудышные рабы, которым не доверяли ничего другого, они были вечно голодные, грязные и оборванные.

Было видно, что в середине лагеря собралась большая толпа и слушала очередного проповедника. Грыз помнил, как не так давно такие проповедники вещали от имени Худжгарха и смущали умы орков. Они появлялись толпами, как грибы после дождя, и пытались учить и вести за собой толпу. На тот момент последователи Худжгарха были как стадо лорхов, без вожака. Нечто подобное происходило и сейчас.

Грыз снова дал отмашку, и отряд шагом двинулся дальше. Орк брезгливо поморщился, когда увидел под ногами неубранный навоз от лорхов. «Неужели сюда собрались только самые недостойные?» – подумал он. Он пригляделся к бунчукам племен. Техколо, самарард, чивчаки и еще десяток таких же достойных уважения племен. Но грязь под ногами и спящие под повозками орки, безразличные ко всему, у Грыза вызывали протест. Он недоумевал, как за такой короткий срок воинский лагерь в походе – а именно таким он оставлял его – превратился в стоянку пастухов, обросшую нечистотами. Он ехал вдоль шатров, у которых и там и сям сидели орки и курили какую-то траву. Некоторые были неподвижны как статуи, уставившись пустыми глазами перед собой.

У первого встречного орка, который лениво шел мимо, не замечая приезжих, он спросил:

– Что делают эти воины? – Грыз пригнулся к луке седла и указал плетью на куривших.

Орк посмотрел на сидящих, следом так же лениво перевел взгляд на Грыза.

– Они познают истину, заблудший. – Тон и выражение лица орка не давали повода сомневаться, что он относится к Грызу и сопровождающим его воинам с презрением, что было само по себе странно. Грыза хорошо запомнили все последователи, его авторитет был непререкаемым, а отсутствовал он всего ничего.

– Ты меня знаешь? – на всякий случай спросил он орка. Может, он из новых и не видел предводителя последователей Худжгарха.

– Ты Грыз заблудший, – усмехнулся все так же с ленцой орк. – Чего тебе надо?

– А где Шаргныз, которого я оставлял за себя? – спросил Грыз.

Орк зло посмотрел на своего бывшего предводителя.

– Этот неверный убит, – ответил он и, презрительно сплюнув под копыта его лорха, пошел дальше.

– Неверный? – удивленно повторил Грыз и приказал: – Быть готовыми к нападению! Странные дела творятся нынче здесь. Поехали, послушаем этого проповедника. – И он ударом пяток подстегнул быка.

Толпа стояла плотно и благоговейно слушала, как вещал с телеги невысокий худощавый орк. Телегу окружил десяток воинов, которые не подпускали толпу близко к говорившему. Орк хорошо поставленным голосом просвещал слушателей:

– И увидел тот, имя которому Отец наш, что орки ослабли духом, стали мягкие, как души женщин, и вознегодовал. Послал он Меч свой карающий для вразумления детей своих. Чтобы кровью укрепить сердца их, чтобы телами братьев своих выстелили они дорогу храбрости и мужества к сердцам верных. Как имя этому Мечу? – заорал проповедник и приложил руку к уху.

Толпа разноголосо прокричала:

– Худжга-арх!

– Не слышу! – повторил проповедник, и толпа уже сплоченнее и громче заорала:

– Худжга-арх!

– Кто он? – так же громко прокричал, вопрошая, проповедник.

Грыз оглядел собравшихся, их глаза горели фанатичным огнем, и они, по всему было видно, верили тому, что говорил худой орк, стоявший на телеге.

– Он – Меч, карающий неверных! – в один голос ответила заведенная толпа.

– Воздадим же ал-лая нашему господину! За то, что он вспомнил о нас и послал вразумление! – снова во все горло заорал тщедушный проповедник, и крик его громом разнесся по лагерю.

Толпа подхватила этот крик и, подняв руки, заорала:

– Ал-лая! Ал-лая!

– Дети неразумные, – продолжил проповедник, – я поведу вас к величию и бессмертию! Это трудный путь, он требует самопожертвования, и только самые верные достигнут его. А все сомневающиеся, слабые станут хворостом для костра святой мести. Вы хотите стать таким хворостом? – снова усилив голос, вопросил проповедник.

И толпа, впавшая в экстаз, в едином порыве закричала:

– Не-эт!

Орк вытащил из поясной сумки горсть самокруток и кинул их в толпу.

– Дым просвещения поможет избранным познать правильный и единственно верный путь, – сопроводил он бросок словами.

По толпе прошло судорожное движение, и разлетевшиеся самокрутки расхватали, отталкивая друг друга, счастливчики. Орк между тем продолжал завывать, подняв руки к небу:

– Открой мне знания, господин мой!

Грыз перекинул ногу через седло и, поудобнее усевшись, подтянул колено к груди. Посмотрел на небо и снова обратил взгляд на застывшего проповедника.

– Жулик, – негромко сказал он.

Толпа примолкла, и его тихие слова были хорошо слышны в установившейся после драки за самокрутки тишине. На него с негодованием стали оборачиваться ближайшие слушатели.

– Ал-лая! – вдруг завопил проповедник во все горло, и толпа, ожидавшая какого-то чуда, вздрогнула.

Грыз внимательно оглядел лица слушателей. На них было выражение восторга, но глаза были пусты.

– Мне открылось небо! – опустил руки проповедник.

Грыз перевел взгляд на него.

– Ал-лая! – заревел тот.

И толпа в едином порыве бешено заорала:

– Ал-лая! Ал-лая!

Дождавшись, когда крики смолкнут, проповедник продолжил:

– И голос с небес мне сказал: «Иди к детям заблудшим моим и научи их любить меня. Кто будет любить брата, жену, или мать, или дитя свое больше меня, тот недостоин меня!» И вот я пришел испытать вас, не сам пришел, господин наш послал меня. – Он оглядел горящим взором собравшихся. – Есть ли среди вас те, кто хочет показать свою веру?

– Есть, учитель! – ответил громко кто-то, и, расталкивая толпу, к телеге пробился старый орк, таща за собой связанного юношу.

– Это младший сын мой, – дернул он веревку, и молодой орк упал на колени. – Неверующий он, меня соблазняет, чтобы ушел я и бросил господина нашего. Я хочу принести его в жертву.

– Вот достойный пример для подражания, братья! – показал на пожилого пальцем проповедник. – Воздадим господину нашему ал-лая и поддержим брата на пути его праведном.

Толпа заревела, повторяя:

– Ал-лая! Ал-лая! Ал-лая!

Грыз, смотревший до этого с ироничной улыбкой на представление худого, понял, что шутки закончились. Здесь под личиной свидетеля Худжгарха стоял самозванец и творил невообразимое. Что могло случиться с орками, что они потащили на жертвенник своих детей? И он, перекрикивая шум толпы, заорал:

– Стоя-ать!

Орки, окружившие телегу, оглянулись, и их крики смолкли. Они удивленно воззрились на Грыза, который в гневе смотрел на них.

– Остановитесь, орки, разве вы не видите, что вас обманывают! Это не свидетель Худжгарха, он его и не видел никогда.

Но толпа в ответ зароптала. Орк, стоявший на телеге, взмахнул рукой:

– Тише, братья, здесь у нас заблудший. Он не познал еще истину и не видел силу, дарованную Худжгархом, нам, его верным последователям. Если ты смел, воин, то выйди и сразись с одним из нас. – Он показал на орков, охранявших телегу. – Пусть победа достанется тому, кто прав, – вкрадчиво сказал проповедник. Довольный, он свысока смотрел на собравшихся. – Мы поступаем по нашим освященным творцом обычаям. Не так ли, братья?

– Так, учитель! – снова завопила толпа.

Грыз окинул быстрым, цепким взглядом собравшихся. Возбужденные орки с пустыми глазами обступили отряд Грыза и готовы были разорвать их. По всему было видно, этот проповедник применяет какую-то мерзкую волшбу.

– Я лучше призову молнию с неба, откуда к тебе пришел голос, незнакомец, и посмотрим, ответит ли оно мне. – Он оскалил клыки, вытянул руку и крикнул: – Молния, все разом!

И десяток молний ударили по телеге с неба. Часть из них попала в проповедника, а часть прошлась по его охране. Сверкнул щит. Орк упал, но тут же, шатаясь, поднялся. От него шел дым и пахло паленой шерстью. Молнии пробили защиту, но, ослабленные, только оглушили проповедника. Он стоял покачиваясь, и все, кто были вокруг повозки, увидели, что вместо орка-учителя поднялся серый демон. Его хвост бешено стегал по телеге. Он помутневшими глазами оглядел толпу, тычущую в него пальцами, посмотрел на свои руки и, вдруг поняв, что разоблачен, ловко извернулся, спрыгнул с телеги и опрометью, длинными скачками бросился бежать.

Толпа в страхе раздалась в стороны и пропустила его. Но тут тонко тренькнула тетива, и стрела вонзилась ему между лопатками. Раздался оглушительный взрыв, голова демона высоко подлетела вверх и, вращаясь, стала падать. В полной тишине она упала и подкатилась к ногам спешившегося Грыза. Он наступил на нее сапогом и остановил движение. Потом с силой ударил ногой и снова отправил голову в полет. Спокойно подошел к молодому орку и, разрезая веревки, которыми тот был связан, с грустной усмешкой сказал:

– Хорошего вы выбрали себе учителя, орки, прямо из преисподней.