Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– А какая плата будет нам за охрану каравана от пустынников и нерчей? – неожиданно для обоих вступил в разговор дворф. – Тут недалеко стойбище кочевников-фримданов…

Толстяк напрягся. Он изучающе посмотрел на дворфа. Затем перевел взгляд на Гангу.

– Ваши спутники имеет право голоса? – спросил он.

– Только этот, – невозмутимо ответила Ганга. – Он хорошо ориентируется в пустыне, – не моргнув глазом соврала она.

Толстяк недоверчиво кивнул. Еще раз окинул взглядом коротышку. Тот насупился и через густые брови смотрел на толстяка.

– Хорошо… сделаем так, – наконец прервал размышления Рахим. – Если все так, как говорит этот маленький человек, и вы будете полезны каравану, то получите плату как охранники каравана. Еда и вода за мой счет.

– Мы сами себя сможем прокормить! – тут же ответил дворф. – Вода и еда нам не нужна.

– Вот как? – еще больше удивился Рахим и немного помрачнел. – Тогда давайте сделаем так. Разговор об оплате мы отложим на потом. Я обещаю, что не обману вас. Дело лишь в той пользе, что вы принесете каравану. И скажите, уважаемый, – обратился он к дворфу, – большое ли стойбище кочевников?

– Большое, – ответил тот.

– Насколько большое?

– Я не считал. Но оно находится в Оазисе, что на пути каравана.

– Мы сможем его миновать без излишних потерь?

– Сможем, – спокойно ответил дворф и невозмутимо посмотрел на Гангу. – С ней сможем, – добавил он.

– Хорошо, уважаемый, вы уже помогли своей информацией. Выбирайте одежду, и, если все, так как выговорите, она вам достанется бесплатно.

Вскоре Ганга и дворф возились в ворохе одежды. Эльфар беспокойно прыгал за их спинами и повторял раз за разом:

– А мне? А мне?..

Ганга выбрала себе шелковый наряд, который, как она думала, подходил ей. Белые шальвары, тюрбан поверх шлема. Синяя рубаха до колен с разрезами по бокам, украшенная серебряным шитьем, и зеленая накидка. Ушла в кусты и переоделась. Подпоясалась поясом и вышла.

На нее изумленно смотрели все люди из каравана, включая толстяка.

– Хм… Кхм… – как-то странно закашлялся Рахим, когда довольная Ганга подошла. Он, отведя в сторону глаза, проговорил: – Вам идет эта гамма цветов. Цвета королевского дома сабаинов.

– Это вы к чему сказали? – нахмурившись, спросила Ганга.

– Да так. Ходят слухи, что вампиры покинули службу у сабаинов…

– Мне просто нравятся эти цвета! – отрезала Ганга.

– Понимаю, – вновь отведя в сторону взгляд, отозвался Рахим.

Ганга промолчала, но поставила себе зарубку на память узнать, кто такие вампиры и почему они покинули службу.

«Не попасть бы в неприятность», – подумала она.

Вскоре переоделись дворф и снежный эльфар. Оба были одеты в льняные белые одежды и тюрбаны. Ганга отдала сапоги эльфару, сам надела удобные невысокие ботиночки с загнутыми вверх носками.

Хозяин каравана обратился к дворфу.

– Уважаемый…

– Башмунус, – представится с легким поклоном дворф.

– Да, уважаемый Башмунус, может, вам удобнее будет ехать со мной в повозке?..

Дворф кинул взгляд на орчанку, та кивнула, соглашаясь.

– Хорошо, уважаемый саи Рахим, я сочту за честь составить вам компанию. – Дворф слегка поклонился, впрочем сохраняя достоинство, и пошел к повозке. Его провожал печальным взглядом снежный эльфар. Он огорченно вздохнул и поплелся следом за орчанкой.

Ганга шла впереди каравана, периодически прощупывая магическим зрением окрестности. Пока им попадались лишь мелкие пустынные змеи и большие пауки, что уходили с пути каравана. С ней поравнялся Лу Мин. Слез с дракона и, взяв в руку поводья, пошел рядом.

Ганга посмотрела на худощавого, невысокого воина.

– Лу Мин? – спросила она. – А почему вы не посылаете вперед воинов провести разведку пути?

Узкоглазый воин немного подумал и ответил:

– Это не степь Средиземья, это пустыня Шаал. Здесь мы откупаемся от нападения племен пустынников и только если встречаем раскольников фримданов, тогда приходится вступать в сражение… Те выкуп не берут… А их не увидишь, пока они сами этого не захотят. Разведчики просто зря погибнут.

– Кто такие фримданы? – поинтересовалась Ганга.

– А вы, госпожа, давно в халифате Аль Харум? – спросил в ответ Лу Мин и отвел глаза.

– Второй день, – ответила, не став врать, Ганга. – Я многого не знаю, что тут происходит. Если объяснишь, буду благодарна. Прикрою спину в бою.

Лу Мин благодарно кивнул.

– Спасибо, госпожа, учту. Я вижу, что вы мало знакомы с местными реалиями. Но умеете выживать… Не знаю, как вы сюда попали… но это середина пустыни Шаал, что входит в земли халифата Аль Харум. Но на самом деле тут нет власти халифа. Здесь живут кочевники, что не признают никакой власти. В пустыне Шаал вдоль Желтой реки расположены разрушенные города дейвов. Туда лучше не соваться. Там разумные ящеры и всевозможные ловушки. Говорят, когда-то там жили могучие чернокнижники и они вызвали существ из другой вселенной, но не справились с ними. Была война, чернокнижники погибли. Их города были разрушены, а призванные существа дейвы поселились там. Мы обходим руины стороной. Пустынники тоже. Только часть кочевников, что называют себя фримданы, поклоняются дейвам и приносят им в жертву путешественников или своих соплеменников, взятых в плен в результате разбойных нападений. Ваш спутник сказал, что такое племя фримданов сейчас находится в Оазисе… но это маловероятно.

– Почему? – спросила Ганга.

– Фримданы в это время празднуют победу дейвов и стекаются к месту своего паломничества. Бывшей столице чернокнижников. Оно в сотне касаб отсюда. На озере Гюльари.

– Касаб – это сколько? – поинтересовалась Ганга.

– Пятьсот сажень, госпожа, а сажень – это, как и везде, четыре локтя.

– А что будет, – не удержалась и спросила Ганга, – если мы все же встретим этих фримданов?

– Хм… Маловероятно… Но тогда будем сражаться, госпожа. Обычно это отряд набега в три-четыре десятка кочевников. А у нас три десятка опытных стражников. И вы маг… Справимся.

– А как они сражаются?

– Прячутся в песках и нападают внезапно с саблями наголо. Рубаки отчаянные, но не очень умелые. Их главная сила в внезапности. Если выдержать первый натиск, то они отступают и растворяются в песках…

– Понятно, – кивнула Ганга и подумала: «Знакомая тактика оседлых орков у моря. Там тоже пустыня, и эти орки почти не общаются с остальными орками, а те не суются в пустыню».

– Чем так знаменит этот плод, что нашел Башмунус? – спросила Ганга, меняя тему разговора.

– О! Это поистине замечательный плод, – воскликнул Лу Мин. – Он излечивает все болезни. Омолаживает организм. Женщины становятся прекраснее, а мужчины сильнее и мужественнее… прибавляются года жизни… Его называют божественным плодом, госпожа.

Ганга недоверчиво скривилась.

– Башмунус сожрал его, и по нему не видно, чтобы он стал прекрасней. Как был маломерок, так им и остался…

«Хотя… – подумала она. – Он все же изменился и стал слышать голоса фей…»

– А что ты знаешь о маленьких летающих феях?

– Вы тоже их видели?

– Я не видела. Их видел Башмунус.

– О! Это очень редкий дар. Видеть фей может только тот, кого они признают своим. Другим, к сожалению, это не дано. Феи раскрывают тайны тому, с кем дружат…

– Это все слухи? – спросила Ганга.

– Ну да, – ответил Лу Мин, – всего лишь слухи…

– Понятно. Ты сам не видел тех, кто видел фей…

– Как не видел? – воскликнул узкоглазый воин. – Видел и знаю одного такого.

– Да? И кто это?

– Ваш маленький спутник. Он нашел плод, значит, стал другом феям. Вы будете сказочно богаты, госпожа… Если вас не убьют.

– Не убьют? Кто меня может убить? И за что?

– Причин для этого много, госпожа, – туманно ответил Лу Мин.

– А если поподробнее?..

– Вы вампир в цветах дома сабаинов. А значит, отступница. Ваш род вас отверг за преданность договору. Вы скрываетесь, но как только про вас узнают, начнется охота. Вампиры вашего клана будут вас преследовать, они и через пустыню переберутся. Слухи о вашем прозорливом спутнике тоже не утаить, и авантюристы начнут охотиться уже за ним. Кроме того, вампиров в халифате не любят… Как-то так…

– Спасибо, что предупредил, – кивнула Ганга и стала размышлять. Ее принимают за вампира? Почему? И кто это такие? Но спрашивать у узкоглазого попутчика она не стала. Придет время – узнает. Вместо этого она спросила другое:

– Лу Мин, а почему караван идет днем в жару, когда ночью и прохладно, и не душно?

– Ночью, госпожа, приходят разные твари и нападают на верблюдов. Не отобьемся. Караван растянут в ниточку. То тут нападут, то там… Вырежут верблюдов, и караван станет. А днем они прячутся, можно хоть и жарко, но идти без опасения. А на стоянках мы верблюдов загоняем вовнутрь и ставим «пугалки» от хищников… Вы, кстати, ничего не чуете? Тут часто попадаются нерчи.

– Нет, Лу Мин, рядом этих тварей нет. Я держу дорогу под контролем.

Ганга посмотрела на небо. С небосвода жарило немилосердно. Казалось, на песке можно жарить мясо, так он был раскален. Снежный эльфар уже шатался, но брел, тупо глядя себе под ноги. Ганга его не жалела, но иногда накрывала пологом, и он приходил в себя. Путь казался бесконечным в бесконечных песках. Но Ганга, привыкшая к просторам своей степи, на это не обращала внимания.

Лу Мин частенько бросал на нее удивленные взгляды, и она его понимала. Все изнывали от жары, истекали потом, пили подкисленную воду, а она как ни в чем не бывало шагала себе и шагала, не испытывая неудобств или проблем с жарой. Энергетический запас падал медленно и был весьма большой, так что она могла позволить себе идти, периодически накрывая себя пологом прохлады.

Кроме того, она выросла среди орков и не знала, что такое дискомфорт. Ее не смущал запах пота в подмышках и вонь грязных портянок. Могла спать на ходу, есть все подряд и легко переносить тяготы длительных переходов. Это могли делать и беременные орские женщины. Могла и Ганга.

Лу Мин иногда чувствовал исходящую от нее прохладу и несколько раз приближался к женщине несколько ближе, чем нужно. Но Ганга кидала на него красноречивый взгляд, и он тут же отходил.

Наконец узкоглазого сменил воин, слезший с верблюда и идущий пешком. А Лу Мин ушел вглубь каравана. Ганга продолжала идти впереди каравана, и за ней плелся в полуобморочном состоянии эльфар.

Ближе к полудню на границе видимости сканера появились красные точки. Ганга подняла руку вверх и остановилась. Путь перегораживали враги. Не то чтобы перегораживали, они затаились рядом. Это показывал сканер, но их не было видно. Она насчитала двадцать красных отметин по бокам пути, по которому шел караван, все с правой стороны.

«Видимо, это и есть фримданы», – решила Ганга и подозвала воина, идущего следом.

– Передай командиру, что справа впереди двадцать фримданов в песке спрятались, в ста шагах от пути, по которому мы идем.

Загорелый поджарый воин побледнел и кивнул. Он сорвался с места и, поднимая небольшую тучу песка за собой, устремился к каравану. Вскоре подъехал озабоченный чернокожий начальник охраны.

– Где фримданы? – спросил он, оглядывая пески.

– Не туда смотришь, Ремсурат. Они не в барханах. Прямо и правее сотня шагов… Что-то их мало для нападения? Всего два десятка…

– Это проба сил. Они не будут отчаянно сражаться. Нападут, проверят нашу готовность обороняться и уйдут…

– Уйдут? Вы что, их не преследуете?

– Если их преследовать, то попадем в засаду. Они этого и ждут. Где-то тут их основной отряд… Плохо то, что они теперь не отстанут… И непонятно, почему фримданы не на паломничестве?..

– Ремсурат, что ты собираешься делать?

– Мы их спугнем, они уйдут, и будем готовиться к битве, – со вздохом нескрываемого огорчения ответил чернокожий командир. – Я надеялся, что в это время их не встретим…

– Не надо их пугать, Ремсурат. Я пойду к ним приманкой, а ты прикажи своим воинам быть готовыми поддержать меня. Этим фримданам нельзя давать уйти. Кидайте в них свои дротики. Надеюсь, они у вас не для красоты…

Ремсурат пропустил колкость орчанки мимо ушей и спросил:

– Вы так в себе уверены, госпожа?

– Я знаю, что делаю, Ремсурат. Я побывала не в одном бою… Иди командуй.

Чернокожий воин вернулся к своим бойцам и стал им что-то объяснять. Ганга подождала, когда он закончит давать инструктаж, и его бойцы выехали на своих верблюдах вперед каравана. Убедившись, что все готовы, она решительно пошла дальше, на ходу направляя станер на красные точки. Пока она приближалась, половина воинов, спрятавшихся в песке, была обездвижена. А трое самых нетерпеливых выскочили из песка и бросились на нее с сетью в руках. Они разошлись, беря ее в полукольцо, но сразу же упали парализованные станером. В двух воинов она запустила огненный шар. Он взорвался, подняв тучи песка, и вместе с песком в воздух взлетели тела мужчин. Они еще падали, а из песка стали выскакивать враги. Они бросались к Ганге, а она, не останавливаясь, применяла станер. Через минуту на песке лежали тела живых, но обездвиженных фримданов. Пыль и песок, поднятые взрывом плазмы фаербола, оседали. В яме, образовавшейся после взрыва, лежали два обезображенных пламенем тела и не подавали признаков жизни.

Ганга подошла к ближайшим воинам-фримданам и стала их рассматривать.

Крепкие, жилистые тела, загоревшие до черноты. Мужчины безбородые, невысокие и сухощавые. Одеты в шелковые грязные безрукавки разных цветов, без всякого наличия брони. Тела испещрены витиеватыми надписями и картинами чудовищ. В руках они держали, не выпуская, сабли, причем сабли держали в обеих руках.

«Обоюдорукие бойцы! – удивилась Ганга, – а узкоглазый говорил, что они бойцы так себе… Странно. Если ты не умеешь владеть мечом, зачем тебе их сразу два?»

– Тебе конец, самка, – прошипел один из фримданов. – И твои клыки тебе не помогут, хороший дар богам…

Ганга применила молекулярный меч. Он тихо загудел, и голова говорившего отделилась от тела. Она прошла по рядам лежащих фримданов и равнодушно убивала каждого, до кого дошла, не пропуская и тех, кто лежал и прятался в песке. Через несколько минут к ней подъехал на драконе Лу Мин. Молча оглядел обезглавленные тела и сообщил:

– Вы теперь, госпожа, кровный враг всех фримданов, не следовало вам их убивать так…

– Как так? – обернулась к нему Ганга.

– Беспомощных. Вы их заколдовали, а затем отрубили головы. Их можно было обменять на свободный проход, а теперь весть о том, что вы убили фримданов, когда они не могли защищаться, распространится по Шаал…

– И кто же эту весть распространит? – спросила Ганга, в упор глядя на воина.

– Те фримданы, что смотрят на это со стороны, их наблюдатели.

– Что-то я не вижу никаких наблюдателей, – не поверила ему Ганга.

– Вы мне не верите, госпожа, но они есть. Только далеко. Налетчики всегда так поступают, чтобы потом доложить вождю, кто как сражался. С этим у них строго.

– Ну значит, доложат, что их воинов убила одна женщина, – спокойно отреагировала на сообщение Лу Мина Ганга. Ей ли, выросшей среди орков, бояться хуманов?! Она подняла один из кривых мечей. Он был стальной. Повертела его в руке.

– Эти мечи что-то стоят? – спросила она Лу Мина. – Железо хорошее.

– Да, оружие фримданов ценится, – кивнул Лу Мин, – предложите их Ремсурату.

Ганга оглянулась, нашла взглядом снежного эльфара и помахала ему рукой, призывая подойти. Затем обратилась к желтолицему:

– Лу Мин, позови сюда моего коротышку.

Узкоглазый воин развернул своего гварга и поехал к каравану.

Подошел эльфар. Встал, потупив глаза.

– Собери оружие, – приказала она. – Должно быть двадцать мечей. Полазай по сумкам убитых, может, что ценное найдешь.

Эльфар недовольно скривился, но стал выполнять приказ. Было видно, что переносить жару ему было очень трудно, но он каким-то чудом держался. Его лицо обгорело и пылало яркими красными красками. Особенно выделялся цветом спелой моркови большой нос с горбинкой. Ганга над ним сжалилась и подлечила эльфара. Тот снова принял свой бледный вид.

Подошел, утопая в песке дворф.

– Что тут? – спросил он Гангу.

Ремсурат поравнялся с повозкой купца.

– Саи Рахим[85]85
  Саи – вежливое обращение.


[Закрыть], что вы собираетесь делать с этими чужаками? Они опасны, особенно эта странная вампирша. Она убила всех фримданов и даже не поморщилась. Такое впечатление, что она убивала их каждый день. За ней, а значит, и за нами начнется охота.

– Ты, Ремсурат, несомненно, в чем-то прав, – ответил купец. – Но не забывай, люди для вампиров – это пища. Странно тут другое. Она не горит на свету светила, как другие вампиры, и не пьет кровь этого несчастного бледнолицего. Задевать ее опасно вдвойне. Если свет ее не берет, то это мог быть только высший вампир… Понимаешь? Ей нечасто нужна кровь, и она осталась предана сабаинам. Оказалась здесь посреди пустыни с волшебником-коротышкой. Я расспросил его. Он, конечно, отвечал уклончиво, но кое-что я узнал. Их сюда перебросил колдун. А еще он называл ее послом. Как ты думаешь, чей это посол?

– Думаю, саи, посол шаха сабаинов.

– Вот и я так думаю. А к кому? Кто находится за пустыней, кроме халифата Аль Харум?

– Вы думаете, к королю неверных гяуров, румов.

– Вынужден с тобой согласиться. Да. Большая часть вампиров перешла на сторону халифата. Сабаины вынуждены были заключить перемирие с халифатом. Халифат теснит румов. Объединившись, румы и сабаины смогут отбить у халифата пролив.

– Но как же тогда они оказались здесь?

– Предательство, Ремсурат. Маленький волшебник проговорился, что они стали жертвой предательства. У сабаинов внутри придворных раздрай. Одни за мир с халифатом на условиях халифа, другие за войну до победы. Кто-то очень не хочет, чтобы госпожа посол добралась до румов. Мы же… сразу предваряю твой вопрос, Ремсурат, ничего против этих нелюдей делать не будем. Не будем играть в игры великих. Мы купеческий караван и поступаем по закону справедливости. Мы помогли ей, она помогла нам. Дальнейшее в руках судьбы.

– Не хотите получить себе волшебника, саи? – спросил, поглядывая на дворфа, чернокожий воин.

– Ремсурат, ты знаешь меня давно, я всегда веду дела честно. Богатства мне хватает, а вот пожить я еще хочу. Так что больше не поднимай эту тему. Веди караван дальше. – Купец поправил подушки, на которые облокотился, посмотрел на своего начальника охраны каравана и тихо добавил: – Я уверен, что и тебе хватит здравомыслия не становиться на пути таких сил. Доживешь до старости.

К Ремсурату подошел снежный эльфар и показал меч, взятый у убитого врага. Шавга-ил, уничиженный орчанкой до Шава, по устоявшейся привычке презирал людей и смотрел на чернокожего воина с высокомерной неприязнью. Он вынужден был бегать по поручениям госпожи, и это видели презренные хуманы. Он еще раз испытал унижение, и его чувство гордости снежного эльфара зароптало.

– Хуман… – надменно произнес он так, словно был местным халифом. Воин удивленно посмотрел на снежка.

– Как ты меня назвал? – переспросил он.

– Я назвал тебя тем, кем ты являешься, – презрительно, словно выплюнул слова, произнес эльфар.

– И что это значит? – спокойно спросил чернокожий. – Это оскорбление?

Эльфар пожал плечами.

– Понимай как хочешь. Моя госпожа…

– Твоя госпожа сейчас тебе глаз на жопу натянет! – грозно прозвучало за его спиной, и эльфар сжался, опустил голову и опасливо обернулся. За его спиной стояла Ганга и, уперев руки в бока, возмущенно смотрела на эльфара. Она успела набраться крылатых словечек от своего жениха и теперь пустила их в оборот.

– Ты, недоумок, кого из себя строишь? А? – надвигаясь на снежного эльфара, спрашивала она, и ее ноздри воинственно раздувались.

– Простите, госпожа Ганга, но… что я такого сделал? Я лишь передал меч этому хуману. И все…

– Как ты, урод, разговаривал? Считаешь себя выше человека?

Тут в снежном эльфаре проснулась и возмутилась его родовая гордость. Он выпрямился, задрал подбородок и произнес, как ему казалось, весьма внушительно:

– Да! Мы, снежные эльфары, выше людей и по уму, и по рождению, и по способностям…

Удар кулака по лицу опрокинул снежного эльфара на песок. Он упал, ухватившись руками за лицо, и тихо завыл.

– Хочу посмотреть, как ты справишься в пустыне без меня и этих людей, выскочка. Счастливо оставаться, высокий. Ха-ха!

Ганга хохотнула и обратилась к удивленному таким поворотом событий Ремсурату.

– Не помогайте этому дураку. Пусть сдохнет тут.

Жажда жизни у снежного эльфара оказалась сильнее гордости. Он поднялся на четвереньки и пополз к ногам Ганги.

– Госпожа! – подвывал раздавленный ударами судьбы Шав. – Не бросайте меня…

– Вон люди, их проси о помощи, скотина, – оттолкнула ногой эльфара орчанка. – А мне ты не нужен. Лишь обуза.

– Не бросайте меня, госпожа, я буду вас развлекать и петь. – Он от отчаяния встал на колени и, прижав руки к груди, неожиданно мощно и красиво запел на высоком эльфарском языке.

 
Снежные шапки родных гор
Чисты и светлы, как твоя душа,
Любимая моя.
В ясных глазах я вижу лишь укор,
Который прошелся по мне, все круша.
Любимая моя…[86]86
  Перевод с высокого эльфарского на русский. Перевел автор.


[Закрыть]
 

Ганга ошалело уставилась на снежного эльфара.

– Шав, ты с ума сошел? – спросила она. – Какая я тебе любимая?

– Это песня моего народа, госпожа, я хотел растопить лед вашего сердца…

Лу Мин, стоявший поодаль, тихо спросил Ремсурата:

– Ты слышал, какую ужасную казнь она хотела применить к этому несчастному горцу? Это как же так надо исхитриться, чтобы глаз на зад натянуть? И как ты думаешь, он видеть сможет?

– Не знаю, – буркнул тот. – Я понял, что все трое не являются людьми.

– Не люди? А кто?

– Не знаю. Но этот горец красиво поет. Только непонятно о чем.

– Госпожа, простите его, – вступился за эльфара чернокожий начальник охраны. – Он все понял и больше не будет называть нас хуманами.

– «Хуман» на древнем языке значит «человек», – пояснила Ганга. – Это не оскорбление. Но этот ледяной сморчок презирает всех, кроме представителей своего народа, слепленного из людей, лесных выродков и снежных троллей. От людей они получили способность думать, от лесных уродов непомерную гордость и от троллей непомерную глупость. Тьфу на тебя, ледышка! Живи. Прощаю. Ирри бы мной гордился, а дед заставил бы тебя есть овечий навоз… И сделал козопасом…

После всех этих событий караван продолжал двигаться дальше. К вечеру, когда половина светила скрылась за барханами и стало прохладнее, подул освежающий ветерок, караван подошел к внушительной роще низких деревьев с большими широкими листьями, где и остановился. В роще были вырыты несколько колодцев.

Верблюдов загнали в рощу. Вокруг стоянки расставили небольшие ящички-пугалки и возле каждого поставили по одному воину. Затем расставили большие котлы и стали на брусках торфа варить еду. Ганга наловила рыбу, дала эльфару почистить и выпотрошить, что он сделал весьма умело. Воду она собрала в свой мешок и заклятием ее очистила. Положила рыбу на большие плоские камни, что валялись повсюду, и с помощью заклинания шаманов приготовила ее. На действия орчанки с интересом поглядывали все, кто расположился вокруг.

Мечи купил хозяин каравана. Он сразу предложил хорошую цену. Он еще дал Ганге соль, так что ужин получился сытный. Дворф ел и нахваливал. Эльфар жадно глотал и давился. Вскоре все насытились. Ганга послала эльфара нарвать листья и сырую рыбу завернула в большие листья, сорванные с деревьев эльфаром. Выкопала ямку в песке и положила туда завернутую рыбу. Присыпала песком и создала над горкой огонек.

Дворф задумчиво помял листья, понюхал и стал жевать.

«Похожи на те, что я ел за рекой», – подумал он. На него в изумлении смотрели погонщики. Лу Мин, что находился рядом, подошел к орчанке и предупредил, причем в его голосе слышалась тревога:

– Госпожа, эти листья есть нельзя, они ядовитые.

Ганга посмотрела на дворфа. И недоуменно ответила Лу Мину:

– Я проверяла, листья не ядовиты.

Тот откашлялся.

– Кхм… Кхм… простите, я все время забываю, что вы не совсем люди… – сказав это, он отошел, сел на свое место и стал наблюдать за дворфом. А тот сыто отрыгнул, блаженно закрыл глаза и улегся.

Он видел фею, и та расчесывала ему бороду, при этом рассказывая все подряд. Он краем сознания ухватил ленивую мысль и удивился тому, что она одна и ее это не беспокоит. Раньше они летали стайкой. Поэтому он решил спросить:

– Фея, а почему ты одна и не улетаешь к своему народу? И как тебя зовут?

– Меня не зовут. Я всегда сама по себе. А имя мне дашь ты, мой бог. Оно будет направлять мою судьбу… Мой народ меня отверг, – просто, как о самом обычном явлении в ее жизни, ответила фея. – Но у меня есть ты, мой бог, и скоро они все прилетят и упадут на колени перед тобой. А я тебе скажу, кого надо принять, а кого нужно прогнать. Прогоним сразу Верну, эту кривляку, что строит из себя неписаную красавицу. Она первая закричала: «Посмотрите на нее, она голая!» И что? Она не видала голых подруг? Мы купались вместе. Просто позавидовала… А Вогнеяра мы примем. Он такой красавчик! – Фея закатила глаза. – За ним все девчонки увиваются…

«Как же ее назвать?» – слушая милую болтовню крохи, размышлял дворф. Как очень обстоятельный дворф, он знал, какая ответственность сейчас лежит на нем. Он предвосхищал судьбу малышки. «Первая Красавица? Солнцеподобная? Несравненная? Великая? Нет, не то. Надо что-то колдовское, волшебное… Золотая? Нет, опять не то… Сияющая Звезда! Вот как я назову ее. И не возьму ответственность на себя за ее будущее, и красиво звучит…»

– А еще мы находимся на территории диких айне…

– Я назову тебя Сияющая Звезда! – прервал он болтовню крохи.