Текст книги ""Виктор Глухов-агент Ада". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Владимир Сухинин

– Рунг, он правда это сделает. У зеленого жалости меньше, чем у капитана. Дуй быстрее в каюту и убирай.

На камбузе, куда спустился Фома, стояла непереносимая вонь от сгнившей капусты и густой дым от жареной рыбы. Невысокий плотный дроп в загаженном фартуке, надетом на голый торс, напевая, помешивал что-то в большом котле на печи. Рядом дымил противень с рыбой.

Фома подошел к нему.

– Дроп, – тронул он того за плечо, – я новый корабельный лекарь.

– Ну и иди себе, лекарь, – небрежно, рывком плеча скинув руку Фомы, отозвался тот. – Чего приперся?

– Уму-разуму тебя поучить, – спокойно ответил Фома и без замаха, ударом кулака вогнал нос дропа внутрь.

Фома понял, что без показательной экзекуции на него будут просто плевать. Повар замычал, ухватился руками за лицо, но Фома не дал ему передышки. Сильным ударом в живот он заставил того согнуться. И когда тот упал, пальцами вправил нос. Дроп задыхался, хватал ртом воздух, мычал и уже был не в силах что-либо сделать. Фома наложил заклинание малого исцеления и за ухо поднял грубияна.

– Ну что, ты готов меня слушать или еще поучить? – спросил Фома. – В следующий раз я сломаю тебе палец.

Повар, ни слова не говоря, ухватил огромный кухонный тесак и… неожиданно для себя оказался прижатым головой к столу. Фома вывернул его руку и забрал оружие, затем ухватил мизинец повара на левой руке и просто согнул в обратную сторону. Увечье маленькое, но полностью лишает человека воли и сил к сопротивлению. Заоравшему от боли дропу засунул в рот грязную тряпку и ударом колена в бок заставил того замолчать. Дроп судорожно закашлялся, выплюнул кляп и завопил еще громче:

– Полундра! Братва, наших бью… – хр… т!

Фома вновь засунул в рот повару кляп. Ухватил за шею и больно сжал. А затем смачно еще раз приложил того лицом об стол. На лестнице, ведущей вниз, раздались громкий топот и крики.

Фома спокойно развернулся к забежавшим на крик трем матросам.

– Ты кто? – Они остановились в проеме дверей. – Ты что творишь, зеленая лягушка? – Трое матросов возмущенно кричали, перекрикивая друг друга.

– Я корабельный лекарь… вот, заставил дропа съесть тряпку, – сообщил Фома. – А вы чего приперлись? У вас дел нет?

– Ну смотри, лекарь, щас себя лечить будешь! – первым пришел в себя широкоплечий бородач со шрамом на щеке. – Молись своим степным предкам.

– Я вас заставлю вылизывать языком здесь пол, – засмеялся Фома в ответ на угрозу и сплюнул.

Он знал, что плюнуть на камбузе – это оскорбить команду, и три матроса, озверевших от такого святотатства, кинулись на него. Вскоре они лежали лицом вниз, а Фома возил их мордами по грязному, загаженному полу камбуза.

Экзекуция продолжалась недолго. На крики матросов прибежало еще четверо, и они также оказались лежащими лицом вниз. Бил их Фома нещадно. Долго и не калеча. Наносил несильные, но болезненные удары и наконец добился того, что все они во главе с дропом, подвывая от ужаса, стали лизать пол. На крик заглянул в камбуз боцман, хмыкнул и ушел, ничего не сказав.

– А теперь встали! – приказал Фома. Рассматривая побитых и жавшихся друг к другу матросов, стал давать указания. – Здесь все вымыть, чтобы блестело. Воду из бочек вылить в море, бочки вымыть с уксусом. Старую капусту – тоже в море. Селедку промыть. Через два часа приду проверю. Всех, кто сбежит, найду по углам и заставлю жрать свое дерьмо.

Он, сверкнув очами, оглядел избитые рожи матросов. По их виду он понял, что ему поверили.

– Дроп, где вино для офицерского состава?

Корабельный повар нагнулся и дрожащими руками достал бутылку вина из корзины под столом. Фома взял ее и вышел. На выходе он встретил боцмана.

– Теперь, зеленый, спи вполглаза. Начал ты хорошо, но сократил себе жизнь лет на сто.

Фома равнодушно пожал плечами и пошел в каюту вторпома. Отдал бутылку и вышел. Вернулся он под «скрытом» и сразу врезал моряку ногой под дых. Тот уронил бутылку и громко охнул, согнулся, ухватившись за живот.

Неожиданно для Фомы он размахнулся и ударил кулаком по воздуху.

– Ну, демоны, подходите! – прохрипел он. – Я вам покажу, как умеют драться моряки. – Он сплюнул и с трудом поднялся. По-звериному огляделся и пнул воздух ногой. – Что, испугались? Змеиное племя!

Фома улыбнулся такому повороту событий и ударил вторпома ногой в грудь, тот перелетел через кровать и затих в углу.

Фома, уже не излечивая пьяницу, вышел. Проверил, как малец убирает его каюту, и, удовлетворенный увиденным, поднялся на палубу. Боцман сидел на бухте канатов. Он указал на место рядом с собой и пригласил орка сесть рядом.

– Присаживайся, Клыкастый, разговор есть, – сказал он. Фома сел. – Вижу, ты дело свое знаешь, лекарь, но забираешь слишком круто. Понимаю, что ты должен себя правильно поставить, иначе уважать не будут. Но тут видишь какое дело. Есть, так сказать, некоторые места, куда тебе лезть не следует. За питание команды отвечаю я, а ты следи за чистотой. В мои дела не лезь.

– Боцман, давай договоримся, – спокойно ответил Фома, – ты себе оставляешь десять процентов, остальное тратишь на продукты, причем на те, которые скажу я. Как тебе такой расклад?

– Расклад плохой, парень. Ты еще капитана не видел, а мое слово для него кое-что значит. Ты не лезешь ко мне, я замолвлю за тебя слово перед капитаном.

– Десять процентов, боцман, не больше, – равнодушно отозвался Фома.

Дальнейший их разговор прервал шум, идущий снизу. Оба уставились в сторону лестницы на нижнюю палубу.

Вскоре из люка показалась голова вторпома. Он, издавая громкие стоны, лез на верхнюю палубу на карачках. Вылез и также на четвереньках пополз дальше. Боцман увидел избитого офицера и замер с открытым ртом. С огромным удивлением посмотрел на Фому, осуждающе покачал головой:

– Орк, ты совсем берега потерял! За нападение на офицера корабля тебя вздернут на рее.

– Я его не бил, – не моргнув глазом ответил Фома. – Я отдал ему бутылку и ушел.

Фома встал и подошел к вторпому, помог ему подняться и наложил малое исцеляющее заклинание. Боцман встал с другой стороны и повел болезного моряка к канатам. Бросил на Фому недоверчивый взгляд и спросил офицера:

– Господин Порнат, что с вами произошло?

– Демоны! – озираясь широко открытыми глазами, проговорил тот.

– Что – демоны? – не понял боцман. – Какие демоны?

– Сильные и злые, боцман. Демоны запоя. Они напали на меня, отобрали бутылку и стали бить. Ох, как все тело болит. Они уже дважды за мной приходили. – Он увидел Фому и схватил его за руку. – Док! Не отдавай меня им. Я брошу пить!

Фома обнял второго помощника за плечи и, плачущего, повел в каюту. Полечил и уложил спать. Бутылку забрал.

На выходе он встретил боцмана.

– Зеленый, – хмуро обратился тот к орку, – я не верю, что здесь не обошлось без твоего колдовства, но предупреждаю: если ты перегнешь палку, я повешу тебя на рее собственными руками. Ты понял меня?

Фома равнодушно кивнул.

Через два часа он принимал работу у провинившихся моряков. Камбуз был вычищен до блеска, бочки с водой не воняли. Селедка была замочена. Дроп стоял в чистом белом переднике, прикрывающем голый живот.

Не успел Фома принять работу, как в дверях раздался рев раненого лорха:

– Когда мне принесут жратву, рыбьи дети! Хотите под килем у меня поплавать?.. – но крик тут же замолк.

Фома увидел обмерших матросов и обернулся. В дверях стоял гигант и, пригибаясь, чтобы не задеть головой притолоку, смотрел на то, что стало с камбузом.

– Это что? Это кто? Ты кто?

– Я корабельный лекарь…

– А я капитан! Откуда ты тут взялся, зеленая вонючка? Пшел отсюда!

– Я прибыл по вашему запросу, капитан, и навожу порядок на камбузе. У меня есть направление…

– Какое направление? Отошел от пирса, пока я тебя не повесил.

– Не вопрос, капитан, – спокойно ответил Фома, – я уйду. С вас неустойка десять золотых, иначе корабль не выйдет из порта.

Громила, не веря своим ушам, уставился на орка. Почесал заросшую щеку.

– Неустойка? – повторил он, но уже спокойным тоном. Он понял, что орк в своем праве.

Заявка исполнена, претензий к работе лекаря не было предъявлено. Кроме того, камбуз вычищен.

– Пошли, – совсем успокоившись, приказал капитан и повернулся, чтобы уйти. На ходу обернулся и злорадно добавил: – Если не вылечишь мою зверушку, вылетишь отсюда из катапульты вместе с претензией. Надеюсь, долетишь до своей гнилой конторы.

На лицах команды появились робкие признаки надежды. Все хотели посмотреть на полет ненавистного орка.

В каюте капитана на красных бархатных подушках лежала с закрытыми глазами маленькая собачка. Она тяжело дышала.

– Вот больной. Лечи! – Капитан погладил по голове собачку и жалобно сморщился. – Третий день ничего не ест. Слышишь, как дышит?

Фома понял, насколько это животное близко капитану. Он всем своим видом, не скрывая, разделял страдания маленького пушистого комочка.

Фома подошел к собаке, поглядел на нее магическим взором, затем осторожно, чтобы не причинять еще больше страданий, открыл ей пасть и, не обращая внимания на ее жалобный писк и на то, как окаменело лицо громилы-капитана, засунул туда пальцы. Магическим зрением он видел воспаление в горле, как бывает от застрявшей косточки. И точно. Он нащупал обломок и, удерживая рвущуюся и скулившую собаку другой рукой, вытащил кость. Бросил облепленный зеленым гноем острый обломок на пол и наложил на собаку заклинание исцеления.

– Все, – произнес он. – Сегодня не кормить, а завтра она будет совсем здорова.

Капитан ошарашенно смотрел то на собаку, то на кость. Его лицо, темное от гнева, разгладилось, и на нем, редко знавшем улыбку, проявилось глубоко запрятанное, почти позабытое чувство благодарности.

– Зеленый, ты принят в команду, – наконец произнес он и, широко улыбаясь, ощерив большие желтые зубы, протянул орку руку. – Добро пожаловать, док. Жалованье тебе увеличиваю до двух серебряных илиров в круг. Заслужил.

Фома кивнул.

– Спасибо, кэп, – и, пользуясь его хорошим расположением духа, попросил: – Мне нужны деньги на покупку еды для команды и приобретение эликсиров.

– Деньги на жратву, док, находятся у дропа и боцмана. Если не послушают тебя, можешь утопить их в море. Ты, я видел, привел камбуз в порядок. На эликсиры сейчас дам, двух золотых тебе хватит? – Фома согласно кивнул. – Ну… скажи… там, чтоб несли мне жратву. Проголодался я. – Фома вновь кивнул.

Он вышел и, не заходя на камбуз, ушел в порт.

Одноногий скучал за пустыми столами. Увидав Фому, усмехнулся:

– Что, морда зеленая, выгнали тебя?

– Нет, не выгнали. Отблагодарить тебя хочу.

– Отблагодарить? Это хорошо. Давай, благодари.

Через полчаса к кораблю прикатили телеги с провизией, и на них матросы по приказу Фомы нагрузили пустые бочки. Вскоре они вернулись с чистой водой. Боцман скрепя сердце расплачивался за товар, но не спорил. Вся команда уже знала, что капитан принял лекаря в команду и удвоил жалованье. Перечить ему никто не собирался.

Обед в этот день задержался, но зато, к удивлению команды, кормили матросов наваристой ухой и кашей с мясом, и, что еще больше всех удивило, каждому была дана кружка вина. Такого не было отродясь. Матросы уже привыкли, что на стоянках добывали пропитание себе сами.

Офицерам в кают-компанию пищу принесли из трактира. Привез ее хромой трактирщик в соломенной шляпе. Молоденький матрос с опухшим ухом был стюардом и подавал на стол.

Вообще на торговом корабле, по общепринятой практике, офицерами считались сам капитан, два помощника капитана, плотник и лекарь. В плавании к ним в кают-компании присоединялись купец и приказчик. Но сейчас товар еще не грузили, а погрузка ожидалась только завтра, поэтому на корабле торговых людей не было.

Капитан оглядел шикарно накрытый стол с яствами и, довольно потерев ладони, буркнул:

– Ну, будем. – Он первым ухватил жареного гуся и отломил ножку.

Следом за ним за еду принялись остальные. Капитан поднял пустую кружку, и стюард тут же наполнил ее вином.

– Ну, за нашего лекаря, – произнес тост капитан, и все, кроме вторпома, подняли свои кружки.

– А ты, Порнат, чего? – спросил его капитан.

– Я больше не пью, кэп. Лекарь изгнал из меня демонов запоя. Стюард, воды мне.

Капитан громко расхохотался:

– Слышал я от боцмана про твои битвы с демонами. Ха-ха-ха. Ну не пей, а я выпью.

Новым лекарем довольны были многие, но не все.

Фома хорошо понимал настроение, царившее среди матросов. Боцман, дроп и избитые моряки не простили ему обиды. И если боцман сам не полезет к нему, то подговорить тех, кого он мордами возил по полу, вполне может. Кроме того, он может пообещать им прикрыть их от гнева капитана. «Надо только все сделать тихо. А там скажем, что сам лекарь виноват», – примерно так размышлял Фома, лежа у себя в каюте.

В полночь без стука растворилась дверь и вошел второй помощник капитана.

– Док. Я не могу спать в своей каюте. Давай поменяемся.

– А что случилось? – Фома сел на постели.

– Понимаешь, док, мне кажется, что в темных углах прячутся демоны. Сидят, твари, и смотрят на меня. Смотрят и ждут. Ждут, когда я усну, чтобы напасть.

– Хорошо, господин Порнат. Я сейчас перенесу свою постель к вам в каюту и принесу вашу.

Фома встал, свернул свою постель вместе с матрасом из конского волоса, в котором не водились блохи, и вышел. Вскоре он принес постель второго помощника капитана, аккуратно расстелил ее и пожелал бледному вторпому спокойной ночи.

Проснулся он от шума, стоявшего за дверью. Быстро вскочил и выхватил кинжал. В коридоре слышалась ругань и мычание:

– Ноги держи. Крепче. Ишь как дергается.

– Да я держу. Ты тише говори, а то этот пьяница проснется и увидит.

– Не проснется, он небось вторую бутылку уже заглотил, теперь спать будет до полудня. Дай ему еще дубиной по голове.

Фома быстро распахнул двери и ударом кулака встретил темное пятно чьего-то лица. Раздался вскрик, и грузное тело упало на пол. Второго Фома сбил ногой. А еще двое темными тенями метнулись к нему. Два удара кинжалом, резкие и быстрые, остановили их порыв. Пользуясь тем, что наступила передышка, Фома запустил светляка.

Маленький яркий шарик весело запрыгал под низким потолком, осветив ужасную картину. На полу лежал в крови и мычал вторпом. Рядом валялись двое матросов с перерезанным горлом, а еще двое возились на полу, сбитые ударом Фомы. Орк помог подняться вторпому и наложил заклинание исцеления. Порнат встал и, держась руками за плечо орка, вытер рот.

– И тут демоны меня достали, док, – проговорил он.

– Демоны? Нет, господин Порнат, это матросы решили вас утопить.

Фома показал рукой на матросов.

– Меня? Зачем?

– Я думаю, они рассчитывали найти в каюте меня. Они же не знали, что мы поменялись местами.

– Сволочи! Канальи! На рее повешу! Под килем протащу! Я вам покажу, как нападать на офицера. Полундра!

На громкий крик второго помощника капитана отозвался тревожным звоном корабельный колокол, и вскоре в коридор набилось много народу. Они стояли и смотрели на четверых матросов, двое из которых были убиты, а двое сидели и жалобно поскуливали от страха.

Расталкивая толпу, прошел, словно ледокол сквозь кромку льда, капитан. Оглядел все и скривился.

– А кровищи-то сколько, – мрачно произнес он. – Что здесь случилось?

– Случилось! – гневно отозвался Порнат. – Эти рыбьи потроха решили меня утопить в море. Спасибо доку, выручил.

– Тебя, Порнат, зачем? – Капитан с любопытством, но без гнева поглядел на живых матросов. – Вы зачем хотели моего второго помощника утопить?

Но те лишь скулили.

– Это они меня хотели утопить, кэп, – вместо матросов ответил Фома. – Они не знали, что в моей каюте находится господин Порнат.

– Порнат, что ты делал в каюте дока?

– Прятался от демонов, – невесело отозвался вторпом. – Не мог, понимаешь, уснуть в своей… Вот и предложил доку поменяться.

Капитан понимающе покачал головой, затем гаркнул:

– Пошли все прочь отсюда! Ты, док, и Порнат, останьтесь, поговорим с этими двумя.

Через полчаса дознания они уже знали, что их подговорил напасть на дока боцман.

– Жаль, опоздали, – пробурчал капитан, – мерзавец уже скрылся. Я думаю, вместе с матросской кассой. Как все не к месту! Завтра погрузка, и фрахт корабля могут отменить. Боцмана нет, команда неполная… М-да… Из порта нас не выпустят.

– Я утром найду боцмана и матросов, кэп. Спокойно начинайте погрузку. Но деньги на матросов вам придется выделить заново.

– Это не проблема. Не надо только поднимать шум. Этих и этих – в мешок. – Капитан ткнул пальцем в матросов. – Камни к ногам, и на шлюпке отвезти подальше на корм рыбам.

Живые матросы закричали, но капитан выхватил абордажную саблю и прекратил их крик.

– Порнат, позаботься, – приказал он, вытирая клинок об одежду одного из убитых матросов, – и пообещай команде полуторное жалование за молчанье. Нам шум не нужен.

Рано утром Фома покинул корабль и направился прямиком к конторе найма. Обошел здание и очередь и вошел через запасной вход. Поднялся по лестнице и заглянул в открытую дверь. Клерк сидел на своем месте и что-то чиркал в журнале.

– Здорово, свояк, – улыбнулся Фома.

Клерк поднял голову.

– Лягушка болотная тебе свояк, зеленый! Чего приперся? – нелюбезно отозвался он.

Фома положил золотой на стол.

– Хм, – хмыкнул клерк и мгновенно убрал монету со стола. Улыбнулся и радушно спросил: – Ну так что? Слушаю, свояк.

– Нужны боцман и шесть матросов на «Озерную фею».

– Давай заявку… И где прошлый боцман?

– Без заявки… нужно, – про боцмана Фома отвечать не стал.

– Без заявки иди к одноногому Румпу. Ничем помочь не могу, мы приличная контора. – И, заметив, как посмурнел взгляд орка, пояснил: – Не сомневайся, одноногий решит твои проблемы.

Фома молча повернулся и вышел. Он нашел одноногого в его привычной позе храпящем на лавке и, не церемонясь, скинул его на песок. Сам сел на лавку.

– Ты чего? – поднимаясь, буркнул Румп. – Рано еще. Жратва скоро прибудет, и я ее доставлю на корабль.

– Мне нужны боцман и шесть матросов, Румп. Сможешь достать без заявки?

– Я так и знал, что ты парень-беда! – рассмеялся Румп. – Не знаю, что ты там натворил, раз боцман с матросами сбежали с корабля. – Он зыркнул на Фому, но тот сидел невозмутимый, как каменный истукан. – Прямо скажу, на твою «Фею» мало кто согласится пойти. Капитан там зверь, а боцман – ворюга, каких свет не видел… Но раз боцмана уже нет, то попробую тебе помочь… за, скажем, золотой илир. – Старик хитровато, с прищуром уставился на орка.

– Румп, я могу пойти и дать заявку, но тогда твои ребята останутся без работы, а с новым боцманом им, прямо скажу, будет неплохо.

– Ладно, ладно. Это я так… – решил идти на попятный одноногий. – Пойдем, есть у меня на примете боцман.

Они прошли в старый почерневший от ветров и дождей барак. В сумраке низкого, вросшего в землю строения спало около десятка людей. Одноногий уверенно прошел к стене и толкнул седобородого мужика, худого и жилистого.

– Вобла, вставай. Дело есть.

Тот быстро, словно пружина, поднялся.

– Какое дело? – звонким молодым голосом спросил жилистый.

– Боцманом пойдешь на «Озерную фею»?

– Да хоть на речную, – бодро ответил тот.

– Хорошо, еще нужно шесть матросов.

– Мои ребята всегда со мной… Только мне направление не дадут.

– Не надо направление. Вон с ним пойдешь, он все устроит. – Румп кивком показал на Фому.

– А кто он? – с интересом спросил Вобла.

– Он лекарь с «Феи». Порядок там наводит.

– Подождите пару ридок, я соберу своих, – радостно проговорил Вобла.

Вечером корабль прицепили к галере, и она медленно потащила его из порта в открытое море. На палубе зычно командовал худой боцман, который передавал команды капитана матросам.

Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха

После столь ошеломительной победы свидетелей Худжгарха орки – победители и побежденные праздновали окончание братоубийственной войны. Не было врагов, недавно яростно уничтожавших друг друга. Не было праведников и еретиков. Вновь был один народ степи. Такова уж психология орков. Раз Отец даровал победу другой стороне, значит, те правы и надо присоединиться к победителям и вместе праздновать победу или уйти и стать изгоями. Но кто же захочет быть изгоем?

Страшного шамана уже не было, его останки лежали незахороненными вместе с другими убитыми воинами.

В лагере было шумно. Горбатый орк с синими волосами исчез, и о нем не вспоминали. И это тоже было в порядке вещей для первородных. Орк сделал свое дело, орк может удалиться.

В шатре Грыза сидели человек и метиска-орчанка. Несколько светильников, освещая тусклым светом простую обстановку походного шатра вождя, чадили, коптили и воняли вытопленным жиром. Сам Грыз, пряча усмешку, сидел в сторонке и попивал гайрат.

– Ганга, ты где должна была ждать меня? – спросил я насупившуюся невесту. Орчанка словно сидела на иголках. Она ожидала этого пренеприятного для нее разговора и, как я понимал, подготовилась.

– А что такое? – подняла она на меня невинный взгляд красивых зеленых глаз. – Ты исчез, рядом начиналась битва, и я решила… решила тебе помочь.

– И как, помогла? – с усмешкой спросил я.

– Помогла. – Ганга упрямо сжала губы и уставилась мне в переносицу.

– Не понимаешь, значит, – покачал я головой.

Спорить с невестой я не собирался. На мое слово она найдет десять, и тратить время на убеждение строптивицы я не намерен. Не понимает по-хорошему, научим по-другому.

– Грыз, – обратился я к предводителю воинства Худжгарха.

Он стал теперь вторым лицом в степи после великого хана. Вокруг него объединились почти десять племен, а это огромная сила в степи. Великим ханом будет тот, кого поддержит Грыз, имеющий непререкаемый авторитет. Вторым после него, как нечто само собой разумеющееся, стал Мызыр – верховный пророк Худжгарха.

– Грыз, – повторил я, когда орк на меня внимательно посмотрел и отложил чашу с гайратом. – Отвезешь девушку к ее деду и скажешь, что она недостойна быть женой человека.

Грыз молча кивнул, а я стал подниматься. Но не успел. Ганга стрелой метнулась ко мне и ухватила за рукав.

– Не надо… Не надо к деду. Я… Я буду послушной. Обещаю! – Теперь в ее голосе послышались еле сдерживаемые слезы.

Я сел и внимательно поглядел в ее мокрые глаза. Хотелось понять, что творится у этой диковатой красавицы в голове. То, что она может пустить слезу и попытаться, как всякая женщина, надавить на жалость, мне было понятно. Такова женская природа – попытаться вить веревки из мужчины. Непонятно было, насколько серьезно она отнеслась к тому, что я ее прогонял.

– Послушай меня, – начал я. Верить на слово орчанке я не собирался. – У нас в горах был такой случай. Ты знаешь, что женщины у нехейцев имеют равные права с мужчинами. Но не надо путать право мужа и жены. Так вот. Однажды кошка нагадила на полу в доме, и муж, вернувшись с охоты, увидел это. Он предупредил кошку, чтобы она так не делала, и сказал, что это первое и последнее предупреждение. Жена лишь посмеялась. Вечером кошка нагадила на том же месте, и мужчина отрубил ей голову мечом…

Я помолчал, давая Ганге время проникнуться моими словами.

– Через седмицу их навестила мать жены, жившая в другом поселке, и увидела, какая в доме чистота и что ее дочь – само послушание. Вьется вокруг мужа, угождает ему. Утром, когда муж ушел по делам, она спросила дочь: что это она так вокруг муженька вьется? И знаешь, что сказала ей женщина? – обратился я к Ганге. Краем глаза заметил, как Грыз внимательно слушает мой рассказ.

Ганга отрицательно покачала головой:

– Не знаю.

– Она ответила, что муж сделал предупреждение кошке за то, что она нагадила на пол, и после того, как кошка нагадила второй раз, убил ее. Потом убил собаку, которая задавила утку. «И что?» – непонимающе спросила мать женщины. «А то, мама, – шепотом ответила та, – что у меня уже есть одно предупреждение».

Ганга вытаращила на меня свои глазищи, а Грыз, стараясь сдержать смех, откашлялся в кулак.

– Так вот, женщина, – сурово заявил я. – Если ты остаешься рядом со мной, считай, что у тебя есть первое предупреждение.

Грыз, уже не в силах сдержать смех, отвернулся, а Ганга посерела. Она вдруг поняла, что я не шучу. Она бледно улыбнулась и, опустив глаза, пролепетала:

– Я поняла, дорогой.

– Вот и хорошо. Теперь скажи мне, где Гради-ил?

– Не знаю, – еще тише прошептала Ганга. – Он утром… перед тем как я попала к противникам Грыза, исчез и больше не появлялся…

– Не появлялся… – повторил я. – Разве ты не знаешь, что мне нужны три снежных эльфара для путешествия в Снежное княжество? Двое ушли в империю, третий неизвестно где. – Я невесело усмехнулся и, посмотрев на невесту, прячущую глаза, проговорил: – У всех проблем одно начало: сидела женщина, скучала. Надо тебя делом занять. Грыз, – повернулся я к орку, – дай команду, чтобы начали поиски нашего снежного друга. А ты, Ганга, сиди в ставке Грыза и следуй вместе с ним туда, куда он направится. Помогай его жене готовить, убирать в его шатре и старайся быть примерной суахи. – Я неожиданно вспомнил, как в давние времена звали орки примерных невест.

Но те времена канули в Лету, теперь орчанка могла взять палку и огреть ею незадачливого мужа. М-да. Падение нравов коснулось и степного народа.

– А ты? – вырвалось у девушки, и она прикусила губу.

– А я пойду искать наших пропавших эльфаров.

Сивилла. Степь. Предгорья Снежных гор

Гради-ил покинул пещеру и растворился в сумраке наступающего утра. Ночь еще властвовала в степи, но опытному разведчику было понятно, что уже небезраздельно. Ночные хищники прятались по оврагам и кустам, залезали в норы, все реже слышались пронзительные крики степной гиены, а робкие просветы на востоке, делая звезды тусклыми, уже отвоевывали у тьмы кусочки пространства, возвещая о приходе нового владыки – светила.

Разведчика охватило смутное беспокойство. Ответственность за жизнь невесты милорда давила на него и заставляла суетиться. Не позволяла успокоиться, мешала думать и планировать свои шаги. Он постоянно мыслями возвращался к беспокойной орчанке. Остановить ее было невозможно, отлупить ремнем – нельзя, а обеспечить безопасность – тем более. Понимая, что, пребывая в расстроенных чувствах, он и сам становится объектом чужой охоты, Гради-ил полез в завал из камней, где виднелась щель, куда можно было протиснуться. Он хотел спрятаться там и помедитировать.

Эльфар протиснулся в щель и наступил на что-то мягкое. Замер и опустил глаза вниз. Под его ногами лежало тело орка. А под орком – еще орк. Трупы не воняли, а значит, их убили совсем недавно. Находка моментально вернула Гради-илу сдержанность и решимость, какие он испытывал всегда, когда предстояла встреча с противником или он обнаруживал его следы.

В нем проснулся азарт охотника, и мысли о Ганге почти мгновенно улетучились, как утренняя роса под солнцем. Он нагнулся и стал изучать тела. Три орка. Молодые разведчики. Гради-ил перевернул тело первого. Ага. Он так и предполагал. Убиты одинаковым способом – отравленными стрелами. Убийцы вытащили стрелы, но раны почернели.

Снежный эльфар усмехнулся. Знакомая картина. Так работают рейдеры леса. Похоже, это еще одна пятерка. Как много их здесь собралось! Но зачем так тщательно прятать тела? Кого они опасались? Противников свидетелей духа мщения? Вряд ли. Рейдеры умели прятаться даже на открытой местности. И потом, если рейдеры пришли на помощь оркам, выступавшим против свидетелей, зачем было убивать этих парней? Задача рейдеров – проникнуть в стан противника и уничтожить главных лиц, а потом тихо и незаметно скрыться. Но вместо этого они убивают разведчиков союзников. Странно! Может, орки их заметили и приняли за врагов? Нет, это тоже вряд ли. У орков нет такой отлаженной службы контрразведки, как у снежных эльфаров. Они ребята простые.

И тут по спине старого разведчика поползли мурашки.

«Рейдеры пришли мстить… – Он понял, что лесные пришли за ним и орчанкой. – Нас выследили! Точно, выследили! И, встретив недалеко от пещеры, где мы прятались, разведчиков орков, рейдеры убили их, чтобы те не мешали. А чтобы не привлекать внимание других отрядов, спрятали тела. Все верно. Лесные выродки не хотели, чтобы им мешали совершить альк турум – священную месть!»

Сердце снежного эльфара забилось от безотчетного страха. Он цепкими руками сжал грудь и заставил ум метаться в поисках выхода. Лицо Гради-ила исказила судорога: «Что я делаю? Почему испугался? За себя? Нет…»

Гради-ил присел на корточки и, не обращая внимания на то, что под ногами находилось тело орка, постарался успокоиться. Он закрыл глаза, трижды глубоко вздохнул и приступил к «ха-ну». Это был способ заглянуть в свое сознание и очистить его от ненужных мыслей и волнений. Так он просидел пару ридок. Наконец эльфар ухватил то, что вызывало волнение и приводило его в смятение. Он боялся подвести милорда. Но ведь милорд никогда не взваливал на него ношу охранять орчанку! Она взрослая женщина, выросшая в степи, умеющая за себя постоять, и, если богам суждено прибрать ее, он бессилен. Но он сделает то, что должен…

Гради-ил на одну риску замер и в следующее мгновение превратился в прежнего охотника-разведчика. Сколько раз он встречал таких рейдеров в своей жизни – десять или больше? Снежный эльфар всегда переигрывал их. Он знал, чего они хотят, а они не знали, чего хочет он. А он становился наживкой и заводил отряды лесных эльфаров в засаду. Он убивал одного из пятерки и заставлял остальных следовать их традиции – идти и мстить.

Но теперь Гради-ил один. Помощников в лице старых испытанных товарищей у него нет. Гангу предупредить он не успеет, а надо увести рейдеров подальше от пещеры. Будет сложно. Будет сложно просто выжить, не то что победить. Их пятеро, а он один и немолод.

Гради-ил вылез из щели и огляделся. Это был уже прежний эльфар-разведчик, осторожный и решительный.

Раз рейдеры кружили здесь, значит, искали их место стоянки. Выходит, они должны быть где-то рядом. Эльфар вздохнул, пряча от себя огорчение. Охотясь за гиеной, он оставил следы, и надо возвращаться к пещере. Гради-ил посмотрел на восток, где разливалась краснота восхода. «Нельзя мешкать», – решил он.

Как только покинул Гангу, бывший разведчик слился с природой, и обнаружить его было практически невозможно. Гради-ил пригнулся к земле и стал ноздрями впитывать запахи. Его обостренные чувства помогали ему различать до сотни разных запахов. Но сейчас он вычленил среди них те, что перебивали остальные, – запахи крови и пота… И еще – запах сильнейшего страха. Орков, перед тем как они умерли, пытали. Запах пота уводил вправо, и разведчик двинулся по его следам. Вскоре он обнаружил отпечаток каблука в песке. Дальше Гради-ил уже понимал, куда ведут следы, – к их пещере. Но одну Гангу рейдеры трогать не станут – дождутся его возвращения и тогда попытаются напасть. Это и успокаивало, и тревожило.