Текст книги ""Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Алексей Стародубов

Инди Видум
Дон Алехандро и Тайное Убежище

Глава 1

Проверка имеющегося не порадовала: транспорт пал при нападении на нашу башню, деньги хорошо так потрачены, из одежды у большинства – только то, что на них, а той же Хосефе будет неудобно перемещаться по дорогам в халате и тапочках. Оливарес выглядит еще более старым, чем раньше (дали знать себя напряжение сил при установке проклятия и бессонная ночь), а значит, пеший переход не выдержит.

Да еще в ближайший город Дахену нельзя было никому соваться – опознают вмиг, тогда Карраскилья с Охедой узнают, что их планы провалились, и сделают все, чтобы исправить ошибку.

– Итак, благородные донны и доны, какие будут ваши предложения?

– Остановить любую повозку на дороге, – буркнул Оливарес, – и забрать.

– Владельцы тут же обратятся в стражу.

– С чего бы трупам туда обращаться? Ты же не собираешься никого оставлять в живых?

– Я не собираюсь никого убивать.

– Алехандро, чародей не должен быть излишне мягкотелым, – заявил проклятийник. – Речь идет о жизни всех нас. Если нас обнаружат, на открытом пространстве мы не бойцы.

На мой взгляд, он в никаком пространстве бойцом быть не мог, потому что единственное, что ему пришло в голову во время нападения на башню: самоубиться как можно эффектнее. Так что как бы Шарик ни был уверен, что это правильный чародей, с которого можно и нужно брать пример, я с этим никогда не соглашусь.

– Тот, кто убивает просто так, не достоин называться чародеем, дон Уго.

– Я не предлагаю убивать просто так, я предлагаю обеспечить нашу безопасность, – продолжал он надрываться.

– Нас пятеро, – напомнил я. – Представляете, какого размера должна быть повозка? Нам отбивать дилижанс?

– Зачем дилижанс? Обычную карету, – удивился он. – Серхио и Хосефа поместятся снаружи, мы внутри.

– Смотрю, дон Уго, вы по молодости промышляли грабежами – с такой легкостью составили план. Но мы ему придерживаться не будем. Любая украденная повозка – это след к нам. А тем более карета. Более того, нам не подходит медленное передвижение, потому что в Дахене скоро станет известно об уничтожении башни и сюда направят кого-нибудь на проверку. Возможно, вызовут чародея из Стросы. Все же не каждый день гибнут столь значимые особы. В идеале нам нужен портал. У вас, случайно, не завалялся такой артефакт?

И тут проклятийнику удалось меня удивить.

– Завалялся, – заявил он, вытаскивая из кармана мантии артефакт. – Но толку от него? Этот настроен на мой дом, где мне появляться ни в коем случае нельзя, потому что тут же стану трупом. А вы – чуть позже.

– Что настроил один, всегда сможет перенастроить другой, — намекнул Шарик.

– То есть ты сможешь его перенастроить?

– Я – нет, а вот ты по моей указке – вполне.

– На Сангрелар?

Шарик издал стрекочущий звук, который у него получался всегда, когда ками хотел надо мной посмеяться.

– Размахнулся. Максимум на пару миль в сторону сдвинем. То есть все равно в Стросу попадем, но уже не туда, где нас спалит прислуга Оливареса. Ну и в столице найти порталиста, умеющего держать язык за зубами, – вообще не проблема.

Строса? Похоже, это знак, что бумаги падре нужно забирать. Я полез в мешок и выудил оттуда сборник карт, купленных еще в Вилье. Не зря я на него положил глаз еще тогда. Вот она, полная карта мибийской столицы.

– Дон Уго, показывайте, где ваш дом.

Оливарес непонимающе передернул плечами и ткнул узловатым пальцем в точку на северо-востоке города, в районе, судя по всему, особняков с приличными земельными участками при них.

– Ага. А где обитель альварианцев, знаете?

Он все также молча кивнул и ткнул в угол противоположный. Дома там стояли поближе друг к другу, а значит, народу будет побольше и наше появление останется незамеченным.

– Дотянем?

– Должны. Если не к самой обители, то рядом выйдем.

– Думаю, дон Уго, что смогу сместить точку выхода вашего телепорта.

– Алехандро, Строса слишком далеко расположена от конечной точки нашего пути, – снисходительно бросил Оливарес, – поэтому повозка предпочтительнее. Я согласен даже на что-то попроще, чем карета. Главное – чтобы был полог от дождя и солнца.

Согласен он. Можно подумать, что здесь куча повозок проезжает и нам остается только выбрать подходящую.

– Мы оттуда тоже уйдем порталом, параллельно я завершу еще одно дело, для которого мне нужно в Обитель.

Исабель почему-то заинтересованно встрепенулась при упоминании Обители. Неужели рассматривает вариант там остаться? Не уверен, что это будет для нее безопасно, но я и реалий местной церкви не знаю, в отличие от донны. Так что если выразит желание, только с облегчением вздохну, потому что отношения между нами были странными, непонятно куда ведущими. К чему-то серьезному я не готов ни морально, ни, прямо скажем, материально. А к несерьезному не готова Исабель. Так что вариант расстаться сейчас очень даже неплох. Еще бы Оливарес захотел поселиться в келье – вообще было бы идеально. Одну Хосефу мы с Серхио как-нибудь вытянем, тем более что готовит она действительно вкусно…

На руке завозилась Жирнянка, я погладил ее по веткам и подумал, что ей нужно срочно прикупить горшок, а пока хотя бы земли набрать в ненужную тряпку, потому что земля в лесу должна быть повкусней, чем в городе. Для растения, конечно. Сам я как не пробовал, так пробовать и не собирался.

– Меня в Стросе слишком хорошо знают, – мрачно буркнул Оливарес, намекая, что знают не с хорошей стороны, а с самой что ни на есть отвратительной. – Мне нельзя там появляться. Личина, сразу говорю, – не выход, потому что личины проверяют в первую очередь.

– Мы вас замаскируем. Переоденем во что-нибудь, – предложил я.

– Во что? Здесь где-то видишь одежный шкаф? – сварливо сказал Оливарес. – Мог бы в потайном ходу хоть какие-то запасы сделать. А то не в моем возрасте сидеть всю ночь на одеяле, знаешь ли.

И это вместо благодарности за спасение жизни и за то что вообще было на чем сидеть. Еще бы претензию предъявил, что винного погреба там не случилось.

– Запасов у меня нет, будем исходить из того, что имеется. – Я вытащил из своего мешка ту самую мантию, от которой собирался избавиться из-за ее приметности, но не успел. – Это наденет донна Болуарте. Как раз есть возможность притенить лицо. А вы, дон Уго наденете ее платье, оно самоподстраивающееся.

Как они на меня оба посмотрели… Можно сказать, с классовой ненавистью. Оливарес, то открывал, то закрывал рот, не в силах подобрать слов для ответа, зато их подобрала Исабель:

– Да как вы смеете, дон Контрерас! Это издевательство!

– Это то, что поможет спасти вашу жизнь и жизнь дона Оливареса, – не согласился я. – Донна Болуарте, вы слишком красивы, чтобы остаться незамеченной. Боюсь, вашу красоту даже чародейская мантия не скроет.

Лесть ее если и успокоила, то самую малость, на Оливареса она косилась с неприязнью, как будто именно он выразил желание нарядиться в чужое платье. Нет, в чем-то я ее понимаю: надевать что-то после Оливареса неприятно, но он же не на голое тело будет натягивать чужую одежду, я за этим лично прослежу – там еще бюст нужно из чего-то сооружать. А потом мы платье продезинфицируем нужными чарами.

– Да что вы говорите, – желчно выпалил наконец набравший слов Оливарес. – Думаете, кто-то обратит внимание на донну Болуарте на фоне другой донны, с бородой и усами?

– Дон Оливарес, сколько там у вас этой растительности на лице, – недипломатично влезла Хосефа.

– Сколько ни есть – вся моя, – оскорбленно буркнул он. – И сколько бы ни было, как вы выразились, растительности, любое ее количество на лице того, кто собирается изображать донну, – излишне.

– Сбреем, – предложил Серхио. – Бритва есть.

И полез в свой мешок, чтобы достать барберские инструменты. Оливарес отшатнулся и прикрыл обеими руками свои волосяные сокровища. Оно, конечно, там каждый волосок – на вес золота, потому как пересчитать можно и времени это займет всего ничего. Но такое сокровище и отрастет заново всего лишь за пару недель.

– Неприлично благородному дону в моем возрасте обходиться без подобающих усов и бороды, – заартачился Оливарес. – Свои вы сбривать не хотите.

– Если дон Алехандро прикажет – сбрею, – возразил Серхио.

– Ой Серхио, миленький, да зачем? – охнула Хосефа. – Из тебя женщина подозрительная выйдет, слишком высокая и широкоплечая. А вот из дона Оливареса должна благообразная старушка получиться. Как раз из таких, кто не привлекает к себе внимание: маленькая и хлипенькая.

Не знаю, что оскорбило Оливареса больше: то, что он в женской одежде не привлечет внимание, или то, что из него получится прекрасная старушка, – но орал он долго и вдохновенно, топая ногами и брызгая слюнями во все стороны. Прекратил, лишь когда я сказал, что к нам кто-то приближается и может услышать его выступление.

На дорогу выехала телега, при виде которой даже Оливарес не проявил желания немедленно выдвигаться на захват: и лошадь в возрасте, и телега того и гляди развалится. Тащилось это все мимо нас в час по чайной ложке, пусть и далеко, но орать все равно не стоило. Оливарес успокоился, перестал хвататься за грудь и тяжело дышать.

Навстречу телеге из города запылил слуга на ослике. Добравшись до останков башни, он на некоторое время замер в ступоре, потом принялся бегать, что-то кричать и судорожно переворачивать камни. Итогом его деятельности стали две расплющенные куриные тушки, которые он приторочил к боку ослика, перед тем как отправляться в обратный путь. Надо сказать, что находка несколько примирила его с потерей работы, потому что на лице не осталось и следа беспокойства. Нервы у этого парня – что канаты.

– Скоро здесь будет не протолкнуться от людей, – намекнул я. – Переодеваетесь?

Исабель молча взяла из моих рук мантию и ушла за кусты, откуда вернулась с платьем в руках. И смотрела она так, словно прощалась с ним навеки.

Оливареса перекосило окончательно, но после самоотверженности герцогской дочери ему ничего не осталось, как бриться (не самому, разумеется, а с помощью Серхио), после чего мы начали превращение его в женщину, весьма несимпатичную, лысую и с грудью из двух носовых платков. И если первое и третье было терпимо, то со вторым необходимо было что-то делать. Не то чтобы я не верил в существование лысых женщин – в жизни и не такое бывает, я не верил в то, что женщина, даже в возрасте, в платье от донны Болуарте не придумает, как замаскировать свою лысину. Я бросил оценивающий взгляд на волосы Исабель – там с десяток донн Оливарес можно было бы обеспечить пристойными париками, но девушка перехватила мой взгляд и испуганно попятилась. Стало понятно, что растительностью в нашей компании согласится пожертвовать только один человек. Он это уже сделал, и на этом жертвенность закончилась. К сожалению из того, что сбрилось с Оливареса, парик можно было смастерить разве что котенку, и то не слишком качественный, так что эту идею я сразу отбросил.

– Нужно что-то на голову. Можно сделать чалму, – предложила Хосефа, придирчиво рассматривая странное создание, получившееся из Оливареса. Одного мы добились точно – проклятийника в этом не признал бы никто из тех, кто знал его раньше, но подозреваю, что самому дону этого будет недостаточно. Глянет на себя, решит, что выглядит непристойно, и закатит еще один скандал. – У меня как раз есть подходящая шаль.

Подходящая шаль оказалась на пояснице и была уже изрядно побита жизнью, так что дама вышла у нас несколько экстравагантная: в богатом платье, но с экономным головным убором, особо потертые места в котором удалось убрать вглубь. И это я еще молчу про разношенные мужские ботинки, которые все равно нечем было заменить. Хосефа выпустила бахрому из шали так, чтобы немного прикрыть лицо Оливареса, но мне казалось, что эту картину уже ничего не спасет. Но ничего, главное, чтобы на пути Оливареса не попалось зеркало, а остальное мы переживем.

Я посмотрел на карту Стросы – рядом с обителью находился постоялый двор. Нужно будет закинуть туда всю эту компанию, и уже потом идти на поиски порталиста. Это, конечно, непредвиденные траты, но по сравнению с тем, что предстоит – капля в море.

Со стороны Дахены слышался шум, а значит, пора было отсюда уматывать. Я вручил Серхио Жирнянку, которая милостиво согласилась поместить свои корни в землю, насыпанную в обнаружившийся в моей котомке мешочек.

– Дон Уго?.. – протянул я руку за портальным артефактом.

Он вложил с тяжелейшим вздохом.

– Ага, – сказал Шарик, – тут еще грузоподъемности не хватит. Кого бросаем? Чисто ради нашего успешного спасения предлагаю Оливареса, потому что он незамеченным не останется. Донну не предлагаю – она слышала наши планы, а молчать не будет. Разве что убить? Так, опять же, труп прятать придется, а это время…

– Шарик! – грозно рыкнул я, – не время для шуток! Что нужно сделать, чтобы прошли все?

– Какие уж тут шутки, – вздохнул он . – Ладно, слушай…

Интерлюдия 1

Карраскилья поначалу не поверил донне Ортис де Сарате. Почтовый артефакт, по которому он связывался с Оливаресом, он проверил только посреди ночи и, несмотря на то, что ответное письмо не отправилось, решил отложить поездку на следующий день. Потому что посчитал, что к этому времени донна Болуарте все равно спит и будет не рада, если ее разбудят. А если будет не рада, то может и передумать ехать в Стросу. Потому что в голове у донн, как в калейдоскопе: при каждом встряхивании – новая картинка. Вытащить дочь герцога в столицу было слишком важным пунктом плана, чтобы позволить на это чему-нибудь повлиять. По похоже, этот пункт уже можно было вычеркивать, а с ним – и все остальное, потому что донна Ортис де Сарате театрально всхлипывала и причитала:

– Всевышний, такое горе, такое несчастье. Я уверена – это результат деятельности Оливареса. Что-то там его взорвалось, потому что этот… как его там… – Она растерянно помахала рукой перед лицом. – Как же его зовут? Впрочем, неважно. Слуга дона Алехандро, который ежедневно ездил к нему на работу и поутру обнаружил эту картину, его зацепило остаточными следами проклятия. Лежит при смерти.

Сильвия немного сгущала краски и немного умалчивала о важной детали: о том, что сеньор не ограничился пребыванием у разрушенной башни, а еще и подкрепился супчиком из найденных на руинах куриных тушек, которые хапнули этого проклятия куда больше. Сейчас же задачей донны было не установление истины, а удержание Карраскильи от поездки. Или хотя бы чтобы он там пробыл как можно меньше и не заметил ничего компрометирующего соседнюю страну. Не было уверенности у донны Ортис де Сараты, что подручные дона Лары не наследили при столь катастрофически завершившейся операции.

– И что, там никто не выжил?

– Дон Карраскилья, башня рассыпалась по камешку. – Сильвия удерживала в себе радость, но временами та прорывалась совершенно неподходящими улыбками, поэтому донна далеко носовой платок не убирала, старательно маскируя им нижнюю часть лица. – Там никто не мог выжить. Совершенно никто.

– И все же я съезжу, – решил Карраскилья. – Проверю на месте.

– Я была бы рада ошибиться… – теперь в голосе женщины царил неподдельный траур, потому что при мысли, что в руинах найдется кто-то живой, ей становилось немного страшно. Самую малость, ровно до воспоминаний, как выглядит место, где была башня. Близко-то она не подходила. Чай, не дура. – Вас отвезут, дон Карраскилья. Немедленно распоряжусь.

Она угодливо улыбалась, уже совершенно забыв о своем расстройстве от смерти соседей. Карраскилья скривился и сухо сказал:

– Будьте так любезны, донна Ортис де Сарате.

Экипаж был подготовлен в рекордные сроки, и вскоре Карраскилья уже в нем трясся, пытаясь осмыслить рассказанное. Конечно, все, сказанное четой Ортис де Сарате, требовало дополнительных проверок, но могло быть и правдой, потому что придворный маг в ожидании поездки перекинулся парой слов с людьми, которые утверждали, что видели группу мибийских военных. И все же Карраскилья склонялся к тому, что Охеде, который мог вести свою партию, не ставя никого в известность, смерть донны Болуарте не выгодна. А вот Гравиде… Гравиде – однозначно да.

Встает вопрос, стакнулся ли Охеда с Гравидийской верхушкой и не пообещали ли ему чего-нибудь этакого за предательство? Обдумав это со всех сторон, Карраскилья пришел к выводу, что нет, не мог Охеда на такое пойти. На его должности имеют ценность только те, кто не продаются. Продажных же проще потом не вознаграждать деньгами, а тихо или громко прикопать. И даже если Охеде пообещали место заместителя Лары, то должность эта не столь заманчива для того, над кем стоял только король. Понимал это Карраскилья, наверняка понимал и Охеда, а значит, глава разведки к этому отношения не имел. Но могла бы быть проведена подобная операция без его ведома? Однозначно нет. А значит что? Либо у Охеды не было возможности отказаться, либо за мибийцев выдали себя другие.

Последнее Карраскилья и хотел проверить. Но на руинах следов не было. Лишь остаточные чары и следы качественного проклятья, не иначе как от Оливареса. А еще там смердело смертью и не чувствовалось живого. Карраскилья отдал дань таланту Оливареса и понял, что ловить тут нечего: кто бы ни совершил это преступление, трупы забрал все. Во всяком случае те, что валялись сверху. Те, что остались под камнями, будут там и похоронены, потому что разбор таких завалов – прямая дорога на тот свет. Да и смысл что-то ковырять, если выковыривать нечего?

Придворный маг махнул рукой на свою жалкую попытку расследования и бросил кучеру: «К телепорту». Если с живой донны Болуарте не вышло ничего получить, придется использовать ее мертвую. Мертвые иной раз ценней живых. Нет, Карраскилья прекрасно понимал, что донна им была нужнее живой, но изменить он ничего не мог, а значит, придется приспосабливаться к тому что есть.

Глава 2

Вывалились из портала мы немного не там, где я планировал. Но Шарик сказал, что это неважно, важно, что в стену не вмуровались и не располовинились по дороге. Потому что перенастройка чужого портального артефакта – штука довольно опасная. Иной раз летальная.

– А сказать это до использования артефакта? – поинтересовался я, прикидывая, за что драть ками за неимением ушей. Раньше я даже не знал, насколько это многофункциональная часть тела, а теперь временами жалел, что создатель ками лишил их замечательных длинных ушей по образцу кроликов. Вот в таких вот критических случаях. – Я же всех подверг опасности?

– Не выдумывай. В приличных портальных артефактах стоят ограничители на выход в опасные места. – Шарик вальяжно махнул лапой. – Так что в стену вы бы вышли только в случае, если бы мы тронули этот блок. И вообще, Оливарес шел последним, если что – из стены бы вытолкнул того, кто перед ним.

– А мне ты говорил, что это потому, что артефакт на него настроен.

– И это тоже. Я прикинул: артефакт старый, перенастраивался уже несколько раз, выйти из строя может в любой момент. А так страховка в виде Оливареса, который является самым малоценным членом нашей команды, но массы которого бы хватило в случае чего вытолкнуть остальных. И вообще, не о том ты думаешь. Мы уже привлекаем внимание.

Это было правдой: такие донны, как Оливарес, привлекают внимание всегда и везде. Потому что сумасшествие, если оно не агрессивной формы, имеет некую притягательность для наблюдения.

– Здесь должен быть постоялый двор. – Я сверился с картой. – Нам нужно сейчас пройти вперед и повернуть направо.

– Зачем нам постоялый двор? – прошипел Оливаорес. – Нам нужен порталист.

– Пока мы его найдем, нас разглядят до самых мелких деталей и запомнят. Кроме того, нам нужно закупить продуктов. А мне – добраться до обители.

– Кто бы вас туда пустил? – буркнул Оливарес.

– В смысле?

– В смысле вы правы: нам надо снять комнату и поговорить.

Оливарес засеменил в указанном направлении. Впрочем, он наверняка и без нас знал, где здесь постоялый двор – очень уж уверенно двигался, так что мы пристроились за ним. И правильно сделали: вывел он нас точнешенько к постоялому двору, который назывался просто и незамысловато «У Священной Обители».

Оливарес уверенно подошел к стойке, но на этом его запал закончился, и проклятийник повернулся к нам, всем своим видом выражая недовольство.

– Нам нужна комната для благородной донны, – выступил вперед я.

– Одна?

– Одна и ненадолго. Мы рассчитываем сегодня же продолжить путь, который прервался в результате нападения бандитов, – пояснил я.

– Бандиты – это плохо, – философски заметил хозяин постоялого двора и открыл толстенную засаленную книгу. – Итак, комната нужна донне?..

– Доннерветтер, – не задумываясь выпалил я.

Оливарес разразился возмущенным кашлем, украдкой показывая мне кулак, причем складывал он его таким хитрым образом, что это было даже похоже на угрозу проклясть.

– Из Белевиана, поди? – меланхолично уточнил мужик. – Только там такие ду… странные фамилии.

– Как есть из Белевиана, – подтвердил я.

Мужик пошкрябал в книге карандашом столь неразборчиво, что я бы не удивился, узнав, что он одновременно выполняет как требование короны об обязательной регистрации, так и стремление постояльцев остаться анонимными. Не иначе как за последнее он и содрал с нас сумму почти как за проживание в королевском номере. Торговаться я не стал, обменял деньги на ключ, и мы всей толпой отправились в номер.

Кровать там была огромная, при желании мы там могли разместиться все, но желание такое возникло только у Оливареса, который сразу на нее плюхнулся, содрал с головы шаль и срывающимся голосом сказал:

– Чтобы я еще раз доверился Карраскилье! С-сволочь.

– Нужно составить список покупок, – предложил я демонстративно не обращая внимание на страдания проклятийника. – Потом дамы останутся тут, а мы с Серхио пойдем по делам.

– В обитель? – повернул голову ко мне Оливарес. – Не пустят. Идите сразу к порталисту, я знаю подходящего: и берет недорого и неболтлив.

– Что значит не пустят? Перед Всевышним все равны.

– Максимум в Собор при Обители попадешь. Тебе же не туда?

– В трапезную, – признал я.

– Не пройдешь даже под чарами. Попытаешься – заметят и сдадут страже. Ты не гляди, что там монахи, на страже стоят чародеи не из последних.

Оливарес лежал и блаженно улыбался. То ли от того, что наконец смог дать отдых своим старым костям, то ли от того, что выдалась возможность сказать гадость.

– Тогда как мне туда попасть, дон Уго?

– А никак, – радостно ответил он.

– Вариант никак меня не устраивает. Мы отсюда не уедем, пока я не попаду в трапезную, так что думайте, дон Уго.

Но первым додумался не он.

– За благословением, – предложила Исабель.

– Отличная идея, – проворчал Оливарес, – по полдорана с человека и принимают только группами.

– От двух человек.

– И сидеть там несколько часов.

– Зато как раз в трапезной. Потому что в благословение входит и еда Обители.

– То есть вы считаете, донна Болуарте, что мы можем пару часов просидеть в Обители, потом пару часов покупать нужные вещи, потом пару часов искать порталиста? – вызверился Оливарес, не иначе как потому, что такая замечательная идея пришла в голову не ему. – После всего этого о нас будет знать каждая собака. Мы даже услугами найденного порталиста не успеем воспользоваться.

– Необязательно одним и тем же идти и в обитель, и за покупками – парировала Исабель. – В Обитель пойдут дон Контрерас и Серхио, мы же с Хосефой пока сделаем закупки.

– Не дело это благородной донне таскать тяжести, – возмутилась Хосефа. – Для этого Серхио как раз подойдет больше, чем для похода в Обитель, куда с доном Контрерасом пойдете вы. И не спорьте, донна, так будет правильно. То, что нужно лично вам, куплю я. Вы мне только на ушко шепните, что именно брать.

В принципе в этом предложении меня устраивало почти все, кроме необходимости оставить в Обители целый доран. Но если Оливарес уверен, что тайно я туда не пройду, то…

– Шарик, насколько оправдано мнение Оливареса в том, что я не смогу попасть в трапезную тайно?

Он задумчиво поскреб лапкой за ухом.

– Был бы ты один, я бы посоветовал рискнуть. А так в случае неудачи загребут если не всех, то большую часть. Риск в этом случае неоправдан, – наконец решил он. – Если уж ты решил залезть в тайны церкви, то доран можешь считать платой за них. Прикупишь, так сказать, по дешевке самые отборные. А цепь с ключом потом и продать можно. Церковный артефакт, дорогой…

Если уж даже авантюрист Шарик считает, что риск того не стоит, придется прислушаться к мнению Оливареса, который выбрал себе самую сложную часть задания: отоспаться в комнате постоялого двора. Мы еще составляли список нужного, а с кровати уже раздавался негромкий, но уверенный храп. Хорошо хоть адрес порталиста успел сказать.

Вот так и подумаешь, насколько безопасно бросать свои вещи на этого храпуна. Деньги-то точно тут не останутся: часть будет у меня, часть – у Серхио. Медальон я тоже вытащил из мешка и надел так, чтобы никто не видел, заправив под рубашку. Цепь мне показалась толстоватой, а сам медальон неприятно холодил кожу где-то в районе пупка. Странно, у падре Хавьера он казался расположенным куда выше. Или дело в том, что у падре медальон лежал на животе, а у меня болтается?

– Дона Оливареса закрываем? – уточнил Серхио.

– Думаешь, он сбежит? – всполошилась Хосефа. – Тогда не надо оставлять вещи, а то останемся без них.

– Вряд ли донна Доннерветтер куда-то намылится, – заметил я. – Ей сейчас везде опасно, кроме как рядом с нами.

– А почему Доннерветтер? – спросила Исабель.

– Сказал первое, что в голову пришло, донна Болуарте. Мы же это не обговорили.

– Зато нам нужно обговорить сейчас, что мы обращаемся друг к другу только по имени, иначе нас могут очень быстро найти.

– Без проблем, Исабель.

– Еще бы вашего ками здесь оставить…

– Охранять дона Уго? – удивился я.

– Нет, разумеется, просто он очень приметный. Такой умный, пушистый и красивый…

Не знаю, специально ли Исабель польстила Шарику, но тот оценил, проникся и почти промурлыкал:

– Ладно, пострадаю с вашим храпуном. Но не больше пары часов, и за компенсацию в виде чего-нибудь вкусного. В конце концов, в Обитель вы и без меня можете сходить. Там ничего особо сложного не будет: просто прижимаешь медальон к нужному камню.

– А если не сработает?

– Если не сработает, тогда нужно знание определенных слов, без них никак. И от моего присутствия ничего не изменится. Ты, главное на свою самку не слишком отвлекайся, хотя, конечно, обстановка Обители к размножению не располагает…

– У тебя мысли в другую сторону хоть иногда направляются?

– Нет, конечно, – возмутился он. – Я всегда думаю о главном. А главное что? Оставить после себя потомков.

После этого я окончательно решил, что пребывание Шарика на постоялом дворе пойдет всем на пользу: и за Оливаресом присмотрит, и мне не будет под руку шептать всякую ерунду. Но Хосефу попросил выбрать ками вяленого мяса в качестве вознаграждения.

На всякий случай при уходе хозяину постоялого двора я сообщил, что донна, оставшаяся в комнате, не любит, когда ей мешают отдыхать и очень нервно на это реагирует, так что если они не хотят локально апокалипсиса в отдельно взятом постоялом дворе, то лучше донну не трогать. А потом обрисовал, что может сделать разозлившийся Оливарес. И кажется, перестарался с устрашением.

– Да мы ненадолго, – успокоила взбледнувшего мужика Хосефа. – Буквально на часик и назад.

– Лучше бы вам тогда всем не уходить.

– Так не успеем нужное сделать, она еще шибче разозлится, – вздохнула служанка. – Как в прошлый раз. А так мы быстренько вернемся, донна даже не проснется.

Пока она общалась с хозяином постоялого двора, я потащил Исабель на выход: если уж будут кого задерживать, чтобы утихомирить донну Доннерветтер, то не нас. Нам нужно в храм, расположенный совсем рядом.

– Алехандро, говорить буду я, – предупредила Исабель. – А то скажете что-то не то – и получим проблемы.

– Молчу, прекрасная донна. Уверен, что в делах церкви вы разбираетесь куда лучше меня.

В храме Исабель подошла к ближайшему лицу в рясе и мило защебетала, что нам нужно Благословение Всевышнего на исполнение Замысла. Да-да так и сказала, что я слово Замысел услышал с большой буквы, а монах – с больших денег. Потому что он сразу начал говорить, что Благословения на сегодня почти исчерпаны и он не уверен, что Глава сможет направить Благодать и на нас. Его уверенность обошлась нам в дополнительную плейту, и нас действительно проводили в трапезную, которая, к сожалению, оказалась не пустой: там уже сидела нервничающая парочка.