Текст книги ""Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Алексей Стародубов

– Так, про это можешь сказать, оно у нас с Сангрелара, – тем временем Шарик старался ничего не пропустить. – Оно не входит в состав опасных декоктов, просто редкое, поэтому стараются кому попало не продавать.

– Это есть, – сказал я для Оливареса. – В контейнере. С Сангрелара еще.

– Хорошо, – кивнул он. – Еще что?

– Ты только про то, что мы купили незаконно, не заикайся, – всполошился Шарик. – И вообще, его перепрятать надо так, чтобы этот, с позволения сказать, учитель не наткнулся случайно.

– Всего я не помню, – на всякий случай сказал я. – Вроде, больше ничего нет.

– Все равно, ты уже прилично сэкономил на собственном обучении.

– А разве ингредиенты не должен покупать учитель?

– Хочешь заниматься в долг? – хищно поинтересовался чародей.

Выражение «в долг» мне активно не понравилось. Пока в долгу у меня был сам Оливарес, но с него станется за пару склянок переписать свой долг уже на меня, да еще и сверху добавить.

– В долг не хочу, – признал я. – Вообще против долгов.

– Правильный подход, – довольно сказал Оливарес. – Но что удивительно, у тебя есть почти полный набор необходимого для обучения. Остались мелочи, но мы не будем ждать, пока они прибудут. Начнем сразу.

Его радостная речь была прервана шумом с улицы. Прибыла первая подвода с камнями, присланная алькальдом, чтобы откупиться от проклятийника.

Глава 3

Кровать проклятийнику привезли знатную. Не иначе как семья Ортис де Сарате от сердца оторвала, чтобы потрафить столь уважаемому чародею. Сопровождала повозку сама супруга алькальда, которая лично нанесла чары на все, что можно, только чтобы предмет мебели прибыл без повреждений. Стоило ей увидеть Оливареса, как она сразу прижала руки к груди и проникновенно сказала:

– Дон Оливарес, какой ужас рассказал Грегорио. Каких страхов вам довелось натерпеться. Вы не представляете, как я рада, что все беды остались позади. Вам надо было сообщить нам заранее о своем приезде, и мы отправили бы вам кого-нибудь навстречу.

– Сильвия, на артистическом поприще ты не заработала бы даже медного обра. С голоду померла бы, если не использовала бы другие свои таланты, – проворчал проклятийник.

– Мне очень больно, что вы так отнеслись к моим словам сочувствия. – всхлипнула она довольно естественно, так что я засомневался в правоте Оливареса: актриса из донны получилась первостатейная. – Но я польщена, что вы признаете хоть какие-то мои таланты.

Возможно, она и была польщена, но старательно следила, чтобы разговор больше ни до кого не дошел. Со стороны ее актерская игра смотрелась прилично, а что она из себя представляет, ее слуги, привезшие мебель, знали не хуже, чем мы с Оливаресом.

– Талант шлюхи – это не то, чем стоило бы годиться, – окончательно добил собеседницу проклятийник. – Не доведет он тебя до добра. Слишком много клиентов, если ты понимаешь, о чем я.

– Зря он так с ней, – заметил Шарик. – Оскорбленная женщина по количеству генерируемого яда переплюнет самую ядовитую змею. Если уж она однажды решила его грохнуть, то своим поведением Оливарес ее в этом желании только укрепляет.

– Мы не знаем предыстории, – напомнил я. – Хотя, Шарик, я с тобой согласен: оскорблять тех, кто не может ответить, не слишком красиво. Но этому дону на вежливость наплевать.

– Я не заслуживаю таких оскорблений, – возмутилась донна, как только к ней вернулся дар речи.

– Ты заслуживаешь куда худших. И хорошего тюремного срока тоже заслуживаешь. Радуйся, что я согласился компенсировать нанесенное мне оскорбление деньгами, и оставь свои бесталанные представления для мужа.

Донна оскорбление проглотила и заговорила уже совсем другим тоном, без тени улыбки.

– Мы всегда относились к вам со всем почтением, дон Оливарес, вы же нас наказали, как наказывают злейших врагов.

– Сильвия, сколько раз я должен сказать, что обойдусь без представлений, чтобы это до тебя дошло?

– Куда заносить мебель? – перешла на деловой тон донна.

– На второй этаж? – предположил я. – Простите, дон Оливарес, но в выбранную вами первоначально комнату этот монстр не влезет ни по ширине, ни по высоте.

По высоте – потому что к кровати прилагался огромнейший балдахин. Сомневаюсь, что в доме Ортис де Сарате были проблемы с кровососущими насекомыми, значит, данная конструкция служила исключительно для красоты.

– Тряпки убрать и поставить в самом большом помещении первого этажа, – решил Оливарес.

– Там должна быть столовая, – напомнил я о том, что башня вообще-то моя.

– Это ненадолго. Как только милейшие Ортис де Сарате завершат пристройку, я перееду. Алехандро, ты меня уже один раз похоронил, быстро похоронишь еще раз, но уже по-настоящему, если мне придется лазить по лестницам. Я их вчера осмотрел, они мне показались ненадежными. Будем вкушать пищу на кухне. Придется потерпеть. Надеюсь, недолго.

Затем мы оба принялись лицедействовать. Он похлопал меня по плечу, притворяясь, что сочувствует. Я изобразил на физиономии скорбь от потери несуществующей столовой. На самом деле меня более чем устраивало, если проклятийник не станет лезть выше первого этажа. Зелья я могу делать без его участия под контролем Шарика, а башню я хотел бы иметь под собственным контролем. Шарика, похоже, это устраивало тоже, потому что он молчал. При Оливаресе он вообще предпочитал изображать нечто неживое, так сказать, один из атрибутов чародейства.

Сильвия молча приняла указания к сведению и принялась руководить протаскиванием спального монстра в башню. Мои опасения, что придется разбирать часть стены, не оправдались, но у меня осталось стойкое убеждение, что донна использовала пространственные чары, иначе ни за что не справилась бы со столь сложной работой.

– Зачем вы так грубо с донной Сильвией? – спросил я у Оливареса, который мрачно сопел, глядя, как пытаются улучшить условия его проживания. – Молодая красивая женщина. Можно сказать, услада для глаз.

– Только для глаз? – пренебрежительно спросил он. – Неужто до остальной услады не допустили? Стареет, видно, Сильвия, выдыхается. Ты ее упаковкой особо не обольщайся, дерьмо там первостатейное, даже не сомневайся.

– Поверю вам на слово, в статьях дерьма не разбираюсь.

– Откуда тебе разбираться? Жил в тепличных условиях, стишки возвышенные кропал.

– Кто-то беспокоился, что я могу привлечь ненужное внимание. Вам не кажется, что говорить в такой ситуации о стихах – однозначно привлекать внимание? Не думаю, что донна Сильвия имеет проблемы со слухом.

– Она нас не подслушивала, иначе я бы почуял. – Он недовольно почесал подбородок, но все же признал: – Но ты прав. Отныне и навсегда я забываю об этой твоей гадкой привычке. Если, конечно, ты ею не обзаведешься заново. Я бы не советовал, но такие нехорошие привычки очень прилипчивы.

– Не обзаведусь.

– Хорошо.

Он отправился смотреть, куда там ставят кровать, а я вернулся к вырезанию поддона для душа, от чего меня оторвал утром Оливарес. Нужно было закончить с душевой на первом этаже и заняться лабораторией, столы и полки для которой были у меня следующим пунктом плана. Хотя Шарик и считал, что эти пункты можно поменять местами, и тихо зудел у меня над ухом, пока я вытягивал вырезанный кусок в нужную форму.

– Не повезло вам с учителем, дон Алехандро, – мрачно сказала тихо подкравшаяся Сильвия. – Это же надо додуматься – пойти в ученики к проклятийщику! Да вы в учениках у него до старости проходите. Чему он вас может научить?

– Увы, донна Сильвия, права выбора мне не дали.

– С него станется, – неодобрительно бросила она, покосившись на башню – не слышит ли кто. Из открытой двери доносились бодрые команды Оливареса, так что ему точно было не до нашего разговора. Но донне этого оказалось недостаточно, потому что она потянула меня за руку и проворковала: – Вы обещали сделать клумбу, для которой забирали то растение с Сангрелара. Но я ее не вижу.

– Это потому что она с другой стороны.

Я невольно вздохнул, потому что, если картофельная клумба закрывается башней, – значит, она непозволительно маленькая.

Но донна Сильвия так не считала, после непродолжительного осмотра она выступила с критикой:

– Клумбы так не делают, дон Алехандро. Она у вас получилась слишком большой для этой рассады. Вы оставили просто огромные промежутки между растениями, а кроме того, земля у вас распределена не ровно, а с буграми вокруг кустов. Сразу видно, что вы никогда этим не занимались. Я пришлю садовника, чтобы он вам помог с клумбой.

– Ни в коем случае. – Я по-настоящему испугался, а то ведь с донны станется в стремлении меня завербовать прислать тайком садовника и все испортить. – В этом самая красота. Мне нравится, что между растениями достаточное расстояние, чтобы каждое можно было осмотреть без помех. Согласитесь, они прекрасны?

Донна с сомнением посмотрела на картофельную клумбу, потом – на меня, потом вспомнила, что я – ученик Оливареса, а значит, по определению не совсем нормален.

– Если вы так считаете, дон Алехандро… – с сомнением протянула она и перешла к тому, ради чего она меня оттаскивала от входа: – А почему ваш учитель не хочет вас опять забрать к себе? У него условия проживания намного лучше ваших.

– Там все сложно.

Ответить я постарался столь многозначительно, что донна Сильвия должна была насочинять целую романтическую историю безо всякой моей помощи. Потому что у меня не было никакого желания что-то придумывать. Идея дона Оливареса, ему и страдать.

– Сложности закаляют, – намекнула донна. – Считается правильным оканчивать обучение там же, где его начинали.

– Да она спит и видит, как бы вы убрались подальше от их семейки, – проворчал Шарик. – Чем ты ей так помешал, Хандро? Ведь убить она тебя попыталась не просто так, а за что-то.

Предположение Шарика было странным, поскольку он всегда присутствовал при общении с донной Сильвией и не хуже меня знал, что я ни ей, ни ее супругу просто не успел ничего сделать. А о том, что я ученик Оливареса, я сам узнал только этим утром. Казалось бы – никаких оснований для ненависти. И тем не менее…

– С этим сложности, донна Сильвия. Придется вам потерпеть наше соседство.

– Ваше доставляет мне одну радость, – криво улыбнулась чародейка. – Но дон Оливарес, он слишком груб. Надеюсь, вы не восприняли всерьез все, что он наговорил относительно меня?

– Признаться, я вообще прослушал все, что он говорил, потому что любовался вами.

– Хандро, это перебор. Она решит, что ты издеваешься, и будет совершенно права, – заявил Шарик.

– Дон Алехандро, вы безбожно мне льстите. – Она заулыбалась, заиграла глазами, чуть подалась ко мне, показывая свою грудь в наиболее выгодном ракурсе. Посмотрел я с удовольствием. Жаль, потрогать нельзя. Надеюсь, пока. Должна же донна правильно вербовать сторонников? А именно этим она сейчас и занималась. – У меня взрослая дочь. В моем возрасте о красоте не приходится говорить. Только страдать о ее уходе.

– Вам рано страдать, донна Сильвия. Я бы никогда не поверил, что донна Алисия ваша дочь. Вы даже старшей сестрой ее не выглядите, только младшей.

Она захихикала, но не жеманно, а как-то очень естественно, как девчонка, которая еще не знает, как важно притворяться и делать все правильно.

– Ох, дон Алехандро, ну и насмешили вы меня. – Она оглянулась на башню, но дон Оливарес хоть и затих, но общаться с ней не горел желанием. Но за то, что он не подслушивает нас, я бы не поручился. Донна, скорее всего, тоже, потому что сказала, понизив голос: – Я бы с удовольствием с вами поговорила еще, но мне сейчас лучше уехать. Не стоит злить вашего учителя больше необходимого. Почему-то он вбил себе в голову, что мы с супругом виновны в нападении на вас. Какая феерическая глупость.

Она извлекла крошечный кружевной платочек и приложила его к глазам. Но выдавить хотя бы одну слезинку не смогла. Не хватило артистических навыков на такую малость.

– Опять фальшивите, – я поморщился. – Донна Сильвия, к чему этот цирк? Мы знаем, что вы замешаны. И вы знаете, что мы знаем. Но мы не собираемся давать делу ход, пока ваша семья ведет себя прилично. Мало ли какие развлечения бывают у красивых женщин. Им простительно.

– А вы злой, дон Алехандро, – обиженно сказала она.

– Какой есть, донна Сильвия. Другим не буду.

– И этим вы мне очень нравитесь – неожиданно заключила она. – Вы говорили, у вас лаборатория не вполне готова? Пользуйтесь моей. Приезжайте, скажем, завтра часам к трем – и я вам все покажу. Приедете?

Она подалась ко мне, почти прижимаясь высокой грудью и всем своим видом намекая, что лаборатория – это последнее место, куда мы пойдем. Конечно, очень может быть, что во мне сейчас говорили исключительно гормоны и я выдавал желаемое за действительное. Ну так завтра и проверю.

– Разумеется, донна Сильвия. Каждая встреча с вами – счастье для меня.

– Проводите меня, дон Алехандро, – она практически повисла у меня на руке, прижимаясь уже не почти, а точно. – Беседа с доном Оливаресом заставила меня перенервничать, и я почти не держусь на ногах.

Интерлюдия 1

Когда донна Сильвия вошла в кабинет мужа, то опять обнаружила его в обнимку с бутылкой.

– Грегорио! – почти по-змеиному прошипела она при виде этой картины. – Совсем сдурел? Тебе нельзя сейчас пить.

– А, – обреченно махнул рукой ее супруг, – мне сейчас все можно. Хуже уже не будет. Оливарес нам никогда не простит и спросит за все.

– Ты зря ему признался.

– Думаешь, были шансы отвертеться? – он глотнул прямо из бутылки, хотя перед ним стоял полный бокал. – Он взял всех. Никто не ушел. Да еще щенок этот… Я говорил тебе, что где-то его видел? Говорил? А ты не придала значения.

– Ты тоже не придал, – отпасовала наезд донна.

– Я не подумал связать его с Оливаресом. А ты должна была.

Теперь Ортис де Сарате был твердо уверен, что видел этого наглого Контрераса именно в свой последний визит к Оливаресу. То-то этот щенок так в себе уверен. Наверняка история о смерти учителя было выдумана специально, чтобы притупить его, Ортис де Сарате, бдительность. И притупил же, сволочь, потому что о смерти Оливареса донесли бы сразу, а тут чей-то посторонний осиротевший ученик, на вид – восторженный безобидный идиот. Кто бы не обманулся? Если даже Сильвия на это повелась, то к нему, к Грегорио, какие могут быть претензии?

– Я его не видела до появления в Дахене, в отличие от тебя, – холодно бросила Сильвия. – А ты вместо того, чтобы напиваться, лучше бы подумал, как нам выбираться из этой задницы.

– Я думаю, – важно кивнул он. – Много думаю. А вот ты – нет. Ты занимаешься непонятно чем непонятно с кем и непонятно где. Ик.

Он с отвращением посмотрел на опустевшую бутылку, швырнул ее на пол и только тут обнаружил, что выпивка еще не закончилась и осталась в бокале. Но бокал супруга подло увела у него из-под носа и выплеснула содержимое в окно, приведя Грегорио в отвратительное расположение духа. То есть оно и раньше было не слишком хорошим, но выливание того, на что он нацелился, стало последней каплей. К тому же Сильвия этим не ограничилась, заявив:

– Я? Да я из кожи вон лезу, чтобы решить проблемы, возникшие по твоей вине.

– Я давно говорил, что ты змея. Только они вылезают из кожи. Ик, – Грегорио захихикал, довольный своим остроумием.

– Змея, значит? – прошипела его супруга, подтверждая заключение мужа, – тогда я немедленно уползаю, и все дерьмо будешь разгребать сам. Мне-то что, меня только за недонесение на супруга привлечь могут, а за это, как ты понимаешь, не казнят. Я сама перед законом чиста, ни с кем договоров не заключала.

От ее тона у Грегорио зашевелились остатки волос вокруг лысины. Несмотря на опьянение, он сообразил, что будет, если супруга выполнит свои угрозы и уползет, то есть уйдет куда подальше. Он подскочил и ухватил ее за руку.

– Сильвия, радость моя, не уходи. Это была шутка. Неудачная, признаю, но у меня и день сегодня на редкость неудачный. Самый плохой день за последние десять лет. Моя жизнь, можно сказать, висит на волоске. И осознание этого пугает.

– Ты гадкая пьяная свинья, Грегорио. Отпусти меня немедленно.

Скривившись от отвращения, Сильвия пыталась сбросить с себя руку супруга. Но тот не желал замечать ее отношения, беспокоясь только об одном – во что выльется его глупая шутка.

– Да, солнышко, я гадкая пьяная свинья, – послушно повторил он. – Но я твоя свинья. Ты же не бросишь свою свинью на произвол судьбы?

Сильвии очень хотелось сказать, что свиней выращивают не для того, чтобы прожить с ними всю жизнь. Их полагается закалывать, когда приходит время, потому что кормить свинью дальше – смысла нет, больше хорошего мяса с нее не получишь. И время этой конкретной свиньи уже пришло, потому что дальше с нее пойдут одни неприятности. Но позволить себе такое она могла только думать, вслух же произнесла:

– Конечно, дорогой, я тебя не брошу, но и ты должен мне помогать, а не только напиваться.

– Все, что хочешь, дорогая. Все, что хочешь.

Грегорио целовал супруге руки и думал, что он согласен вообще на все, лишь бы история с Оливаресом не имела последствий. Потому что закончить жизнь на виселице – не то, на что рассчитывает благородный дон.

Интерлюдия 2

Граф Лара заканчивал доклад. Сухие слова скрывали недовольство начальника Тайной канцелярии. Была потеряна одна из лучших диверсионных групп. Если не лучшая. И потеряна безвозвратно. Что случилось, мибийский агент не знал, ясно одно – вся группа мертва.

– Доволен? – спросил Фернандо Пятый, грузно повернувшись к сыну.

Альфонсо разглядывал собственные ногти, казалось, с большим интересом, чем слушал доклада графа Лары. Расстроенным он не выглядел, что тут же подтвердил:

– Результатом – нет, а вот тем, как себя показали проклятия, – очень даже.

– Неизвестно, на каком этапе погибла группа: при нападении на проклятийника или при нападении на его ученика.

– Ученика? У него есть ученик?

– Оказалось, что есть. Причем это тот самый, которого попросили устранить наши мибийские агенты, потому что он им мешал. О том, что он ученик Оливареса, они узнали только после неудачного покушения.

– Ваша недоработка, дон Самуэль, – спокойно сказал кронпринц. – Прежде чем выполнять невинную, на первый взгляд, просьбу агентов, нужно было выяснить, кто же этот юноша, потому что столь юный тип не может беспричинно беспокоить взрослых состоявшихся магов. И если они не в состоянии разобраться собственными силами – значит, с ним что-то нечисто.

– Ваша правда, Ваше Высочество, – признал граф Лара. – Но по донесению это казалось совсем простенькой задачей для двух сильных опытных магов с поддержкой, пусть не магов, но тренированных бойцов высокого уровня.

– Ваша задача – выяснить, на каком этапе ваши люди потерпели поражение.

– Боюсь, это будет достаточно сложно определить, не отправляя новую группу.

– Бросьте, дон Самуэль. Вам всего лишь нужно выяснить, не случилось ли чего с прислугой Оливареса и нет ли видимых повреждений на жилище его ученика.

Дон Лара поморщился, он терпеть не мог нагружать своих людей лишней работой, потому что иной раз выглядящее безопасным задание на поверку оказывалось совсем не легким делом, на котором он терял лучших.

– Для такой простой работы, – тем временем продолжал Альфонсо, – вам даже не потребуется привлекать кого-то, кроме ваших мибийских агентов. И я бы советовал донну. Мне кажется, ее супруг несколько… эээ… ненаблюдателен.

– Я бы сказал прямо, туповат, – дополнил его мнение граф Лара. – Но к чему этим заниматься, Ваше Высочество? От дипломатического скандала нас спасло только чудо, потому что Оливарес решил пограбить Ортис де Сарате, а не заявить на них в мибийские службы. Я думал, вы отказались от мысли захватить проклятийника.

– Напротив, дон Самуэль. Если вы не обратили внимания, то два проклятийника справились с вашей лучшей группой. И справились так, что от нее не осталось ни малейшего следа. И после этого вы продолжаете считать, что проклятия – недостойная внимания дисциплина?

– Я продолжаю считать, что риск слишком велик, а вероятность того, что вы получите знания, – неизвестна. Не лучше ли отказаться в пользу чего-то другого, уже опробованного и надежного?

Но Альфонсо уперся, как молоденький норовистый бычок. Возникшую идею он непременно хотел проверить, потому что…

– Дон Самуэль, даже если результата для меня не будет, мы ослабим Мибию. Это уже плюс. Гораздо больший плюс, чем получение мной фехтовальных навыков, от которых ни мне, ни моей стране толку точно не будет. Свои я считаю вполне достаточными. Или вы боитесь не справиться?

– Я не боюсь не справиться с захватом дона Оливареса.

– На данный момент возможны варианты. Если на жилище ученика Оливареса обнаружатся следы схватки, то в жертву пойдет он, а не учитель.

– Но Оливарес значительно ученее.

– Других учеников у него нет, а этот молод и перспективен. Мы не знаем, передадутся ли вообще знания, но ослабим Мибию больше, чем убив Оливареса, – пояснил Альфонсо. – Потеря перспективного мага, сами понимаете…

Фернандо Пятый, который, задав один-единственный вопрос в начале, далее присутствовал на беседе лишь в качестве слушателя, одобрительно качнул головой. Ему нравилась рассудительность старшего сына, которая компенсировала упертость по некоторым вопросам. Но вопросы эти принципиальными для короля не были или же не казались таковыми. Подергать соседа за хвост он всегда был готов, даже без прибыли для себя.

– Хорошо, будем разрабатывать, используя не силовой захват, – дон Лара сделал пометку на листе в папке и перешел к следующему вопросу: – Одна из намеченных жертв-магов внезапно скончалась. Сердечный приступ, целитель прибыл слишком поздно.

– Что ж он так плохо следил за здоровьем? – проворчал Фернандо. – Это дело государственной важности, а он к нему с таким небрежением.

– Почему мы вообще решили отбирать жертв в возрасте? – спросил Альфонсо.

– Они накапливают больше знаний, – пояснил очевидную вещь начальник Тайной канцелярии.

– Но с какой-то вероятностью не доживают до ритуала, – хмыкнул Альфонсо. – Смею предположить, что знания я прекрасно получаю естественным путем и усваиваются они даже лучше, мне нужна только сила. Предлагаю Исабель Болуарте.

Ко всему был привычен дон Лара, но даже он тут растерялся.

– Ваше Высочество, она же совсем юна и единственная дочь у родителей. Если вы не забыли, ее старший брат год назад погиб на дуэли.

Дон Лара подозревал, что старший королевский сын приложил к этому руку, но свои подозрения благоразумно оставлял при себе, не делясь ими даже с королем. Действия наследника не были результатом сиюминутного желания, он всегда просчитывал последствия, поэтому дон Лара был уверен, что при правлении Альфонса Гравида начнет процветать.

– Я не забыл этого. А еще я не забыл, что дон Болуарте последнее время ведет странную политику, непонятно на что рассчитывая. Точнее понятно.

Он пристально посмотрел на начальника Тайной канцелярии, который должен был сказать давно то, что выдавил из себя только сейчас:

– Его дочь очень нравится вашему брату, Ваше Высочество.

– Не просто нравится, а обещана в жены. Если вы забыли, дон Самуэль, жениться он может только в случае моей смерти, кою дон Болуарте уже начал готовить.

У старшего принца была своя служба и дон Лара вынужденно признавал, что Альфонсо умеет отбирать людей: иногда информаторы старшего принца справлялись со своей работой быстрее и точнее, чем те, что получали жалование в ведомстве Тайной канцелярии. О том, что младший принц интригует за спиной старшего, дон Лара знал. А вот о том, что его интриги теперь подкрепляются деньгами Болуарте, – нет, и это было непростительно.

– Поэтому, убирая Исабель Болуарте, мы одновременно уберем и ее отца, у которого пропадет причина выступать против меня.

Дон Лара откашлялся, привлекая внимание.

– Или появится причина выступать против короны целиком, Ваше Высочество.

– А это уже будет вашей проблемой, дон Самуэль. В конце концов, заговорщики прекрасно умирают от ядов, топора и петли, а их деньги уходят в королевскую казну. Разумеется, с выплатой премий тем, кто этому поспособствовал. Хороших премий.

Дон Лара вздохнул, уже почти смирившись с решением старшего принца и даже найдя в нем некоторые плюсы. Альфонсо жадным не был, поэтому можно было рассчитывать, что на премии пойдет большая часть имущества Болуарте. То есть, разумеется, если дон Болуарте не потеряет интерес к жизни от горя, а начнет мстить.

– Жалко девушку, – все же сказал дон Лара. – Она совсем молодая и очень красивая.

– Что поделаешь, – чуть равнодушно ответил Альфонсо. – Не повезло ей родиться не в той семье.