Текст книги ""Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Алексей Стародубов

Тихое жужжание сервопривода сообщило о завершении сеанса в регенерационной камере. Судя по тому, что я находился без сознания, зрение до сих пор не восстановлено, да и все тело меня не слушалось, регенерация была первой степени и, скорее всего, связана с головой. Напряг память, пытаясь вспомнить, как меня угораздило сюда попасть.

Память вернулась в один миг, и, имей я такую возможность, подскочил бы с ложа. Почувствовался легкий укол в левое предплечье. Вероятно, кибердоктор среагировал на резко участившееся сердцебиение и вколол что-то успокоительное.

Ну что же, реабилитация после регенерации первой степени длится около четверти часа, у меня есть время привести мысли в порядок.

После встречи с усатым обладателем кошмарной клешни я отключился на плоском камне посреди пенящегося потока. Уничтожившее плот чудовище меня почему-то не тронуло. Не сожрали меня и другие твари, о неимоверном количестве которых предупреждали поселенцы. В итоге я проснулся целым и здоровым и даже несколько отдохнувшим. Разбудили меня припекшие голову лучи пока еще низкого светила.

Осмотревшись, я обнаружил в нескольких метрах от себя скалу, разделяющую поток. Слева начиналось то самое ущелье, по которому мне нужно было плыть. Справа широкий поток бурлил между многочисленных валунов.

Соскользнув в воду, побрел к скале. Идти по скользким валунам было непросто, стремительный поток несколько раз сбивал с ног. Вдруг подо мной зашевелилось что-то большое. В мыслях мгновенно всплыл образ ночного обладателя гигантской клешни. Я в панике бросился прочь и тут же с головой угодил в яму. Выбрался, перемахнул через оказавшийся на пути валун и так и побрел вдоль отвесной стены, то проваливаясь, то взбираясь на очередное препятствие, рискуя переломать ноги, угодив в щель между скользкими камнями. Таившийся на дне монстр так и не появился. Возможно, оказался сыт, возможно, пребывал в дневной спячке, а возможно, что подо мной всего лишь пошатнулся большой камень.

Успокоившись, продолжил пробираться вдоль скалы в поисках возможности выбраться из реки. На лицо упали несколько прохладных капель. Подняв голову, увидел, что капли срываются с узкого карниза, расположенного в метре надо мной. Встав на подходящий валун, дотянулся до каменного края и рывком забросил себя наверх. Из узкой расщелины на карниз вытекал почти незаметный в камнях ручеек. Скользя по скатывающейся гальке и цепляясь за края расщелины, я начал карабкаться вверх и вскоре выбрался на большую относительно плоскую площадку. По окружающим склонам вились плети лиан. Их листья выделялись на фоне серого камня приятной свежей зеленью. Солнце уже порядком напекло голову, и я решил сплести из лиан головной убор. Тонкие, с палец, плети оказались на удивление прочными, и мне пришлось перебивать их камнем. Выступавший при этом сок имел приятный лимонный аромат.

– Урх, – послышалось сверху, когда я натянул на голову получившееся подобие плетеной корзины.

– Ур-рх, – отозвался с другой стороны более низкий голос.

Подняв взгляд, сразу узнал того самого винторогого павиана. Шкафообразное, покрытое короткой бурой шерстью тело, словно в нетерпении, покачивалось на полусогнутых коротких, но мощных задних конечностях. Бугрящиеся мышцами по-обезьяньи длинные передние конечности касались костяшками согнутых пальцев площадки, на которой стоял винторог. Шея у монстра отсутствовала, а голова будто бы находилась не на плечах, а была прикреплена к груди. Глубоко посаженные глаза утопали в тени массивных надбровных дуг. Нос был расплющен по морде так, что казалось, будто широкие ноздри находились прямо на мясистой верхней губе. По-звериному выступающие вперед челюсти оснащены крупными желтоватыми зубами. Нижнюю губу топорщили длинные верхние клыки. И главная визитная карточка монстра – торчащий из-за головы почти полуметровый витой рог. Не знай я, что на самом деле представляет собой этот рог, решил бы, что у павиана за спиной висит копье с причудливым резным наконечником.

– Урхр, – снова бросил находящийся надо мной хозяин местных скал.

Сзади послышался непонятный шлепок. Не успев оглянуться, но среагировав на метнувшуюся по камням тень, я нырком ушел в сторону. На то место, где я только что сидел, приземлился сородич первого павиана.

– Ур-рх, – недовольно вытянул губы первый, хлопнул огромными ладонями по земле и мощным толчком задних конечностей легко взмыл в воздух.

Если такая птичка приземлится на меня, то я превращусь в лепешку с раздробленными костями.

Двумя кувырками я поменял позицию, следуя вбитым на тренировках инстинктам, автоматически выбирая такое положение, чтобы оставался простор для маневра и оба противника находились на одной линии. Но хозяева скал не собирались давать мне расслабиться, и два прыгающих шкафа вновь упали на меня. Нырок, кувырок, и я поменялся с монстрами позициями.

Однако более-менее успешно маневрировать я мог только на этой небольшой площадке. Понятно, что долго это продолжаться не могло. Сбежать от винторогов по скалам не было шансов. Как не было и шансов справиться врукопашную хотя бы с одним.

Эх, как кстати сейчас были бы мои метательные железяки, будь проклят усатый клешненосец, потопивший плот!

А впрочем, здесь достаточно подходящих для метания камней, которые я ощущал ребрами при каждом перекате. Подхватив камешек, бросил его в ближайшего винторога. Камень с глухим стуком срикошетил от покатого черепа и, чиркнув по рогу, отлетел в сторону. Повторить попытку удалось не сразу. Несколькими стремительными прыжками монстры почти зажали меня в угол, и я чудом выскользнул буквально из-под рук одного из них.

– Ур-рх-хэк, – ближний ко мне винторог подавился камнем и выбитыми зубами. Не понимая, что произошло, он сунул лапу в лишившуюся передних зубов пасть, достал и с недоумением уставился на окровавленный булыжник.

Подошедший к нему собрат отнял камень, шумно обнюхал, смешно шевеля верхней губой, облизнул, сунул себе в рот и, обсосав, выплюнул. Тем временем пострадавший ощупывал обломки зубов длинными узловатыми пальцами и коричневым языком. Из его пасти капали тягучие кровавые слюни.

Я понял, что передышка долго не продлится и обозленные твари примутся за меня с двойным усердием, отправил очередной каменный снаряд в висок второго павиана. Тот, вероятно среагировав на мое движение, повернул голову и получил камень прямо в подбровную впадину. Не знаю, достал ли булыжник до глубоко спрятанного глаза, но монстра будто подбросило. Совершив вертикальный прыжок метра на два, он сделал сальто в воздухе и, грохнувшись спиной на камни, принялся кататься, утробно завывая и стискивая огромными ладонями морду.

– Ну вот, а говорили, что против вас только огонь поможет, – сообщил я щербатому павиану, поворачивающему голову то ко мне, то к беснующемуся на камнях собрату.

В следующее мгновение, услышав характерный шлепок, я бросился в сторону. В кувырке подхватил камень, но услышал новый шлепок и поспешно поменял позицию. Краем глаза отметил двоих новых монстров, но очередной шлепок заставил продолжить экстренное маневрирование.

Похоже, на пикник собралось целое стадо. На показавшейся изначально большой площадке стало слишком тесно. Нырок с перекатом. Я схватился за плети лиан и забросил тело на карниз, с которого только что спрыгнул последний винторог. На площадке не увидел ни одного подходящего для броска камня. А снизу уже донесся шлепок павианьих ладоней о землю. Схватив двумя руками приличный обломок, весом не менее двадцати килограмм, я развернулся и успел бросить его в уже подлетающего монстра. Каменюка глухо ударила того в грудь под нижнюю челюсть, и зверь обрушился вниз, едва не схватив меня в последний момент длинными ручищами. Пальцы его правой руки чувствительно царапнули по груди, и только прочная ткань комбинезона уберегла мою кожу от когтей.

Новый шлепок услышал, уже запрыгнув на следующий карниз. Здесь подхватил еще одну приличную каменюку и обрушил ее на голову монстра, приземлившегося карнизом ниже, где только что находился я. Оценивать результат не было времени, и я бросился вперед по обнаружившейся тропе.

Проскочив через расщелину, буквально наскочил на нового монстра, рассевшегося прямо на пути. Тормозить было поздно, отвернуть некуда. С разгона я запрыгнул на плечо винторога и перемахнул через него. В полете до меня дошло, что у этой особи отсутствует рог. Уже улепетывая во все лопатки, понял, что это была самка, отличающаяся от напавших на меня павианов не только отсутствующим рогом, но и жирным телом и большими обвислыми грудями. Не знаю, что она поведала своим ухажерам, но они на меня явно осерчали. Впрочем, у самцов были и свои причины для мести. Когда я оглянулся, то увидел, что винтороги преследуют меня, передвигаясь все теми же гигантскими прыжками. Чтобы не толкаться на узкой тропе, некоторые монстры прыгали зигзагами с одного каменного склона на другой.

Я постарался ускориться, но, слыша настигающие шлепки, понял, что не могу состязаться в скорости с хозяевами скал. Будь склоны вдоль тропы более отвесными, можно было бы периодически метать в преследователей камни. Но достаточно пологие склоны позволяли преследователям обойти меня сверху, если вздумаю остановиться, чтобы метнуть камень в одного из них. Пока не выдохся, оставалось найти какую-нибудь щель, забившись в которую можно держать оборону. Правда, при этом необходим запас пригодных для метания камней, иначе винтороги своими длинными ручищами выцарапают меня из любой щели.

Сверху накрыла тень. Уверенный, что это прыгнул догнавший преследователь, я нырнул вперед – больше просто некуда, вскочил на ноги и понесся дальше. Однако непонятный шум заставил оглянуться. В это время надо мной пронеслась новая большая тень, и тропу закрыли гигантские крылья. А первая птица уже поднималась, держа в чудовищных когтях неожиданно тонко вопящего и дергающегося павиана и тяжело взмахивая мощными крыльями. Вот второй крылатый монстр, победно каркнув, взмыл вслед за сородичем, таща свои два центнера пока еще живой добычи.

Уцелевшие винтороги в панике улепетывали вниз по тропе, а я все еще стоял, остолбенев, и смотрел вслед крылатым исполинам. Когда эти властелины небес напали на моего планирующего робота, я, ощущая себя полуторатонной стальной боевой машиной, не смог в полной мере оценить их размеры. Теперь же вновь, как и тогда на реке, ощутил себя жалкой букашкой, которую каким-то чудом все еще не раздавил башмак исполина. Нападение стада винторогов сразу представилось несерьезным приключением. Однако возвращаться в ту сторону, куда убежали мои недавние преследователи, не было никакого желания, и я продолжил подъем, на ходу восстанавливая дыхание.

По пути содрал с каменных склонов засохшие, но сохранившие гибкость плети лиан и соорудил новый головной убор взамен утерянного. Огненный диск местного светила перевалил за полдень, когда тропа вывела меня почти на вершину горы. Далее начинался не менее крутой спуск, за ним в туманной дымке испарений просматривался широкий серо-голубой водяной поток.

Странно, откуда здесь, на продуваемой ветрами вершине горы, такой неприятный гнилостный запах? Осмотрев окрестности, я с удивлением увидел у подножия торчащей метров на пять вверх скалы груды костей. Именно от них и исходил смрад. Поднял взгляд и обнаружил на вершине ворох сухих веток. Сквозь них проглядывал край чего-то светло-серого округлой формы.

Осознав, близ чьего гнезда нахожусь, невольно присел, желая слиться с поверхностью горы, и обшарил взглядом небо. Однако солнце светило так ярко, что рассмотреть что-либо в выси над головой было практически невозможно. Оставалось одно – как можно скорее убираться отсюда, моля гигантских птах задержаться где-нибудь подольше. Первое время прислушивался, не послышится ли шум крыльев над головой, и отмечал подходящие расщелины и щели меж каменных обломков, где можно спрятаться в случае нападения с воздуха. Но вскоре усиливающаяся жажда вытеснила все мысли из головы, оставив лишь образ прохладного ручейка, чьи капли утром навели меня на эту тропу. Теперь меня гнало вперед желание скорее добраться до воды. О том, что эта вода хоть и разбавлялась горными речками, но все же протекала через смрадные горячие болота, я не думал.

До воды я добрался уже в сумерках. Здесь, в отличие от северной стороны, гора спускалась к реке полого, а не отвесной стеной. Два потока вновь объединялись и продолжали путь к океану широким, бурлящим меж камней руслом. Где-то здесь я должен был оставить плот и двинуться дальше пешком. Еще раз вспомнил нехорошим словом усатого монстра. Если бы не он, я бы уже давно был на берегу океана.

Утолив жажду, отправился вброд к левому берегу. Последние метры пришлось преодолевать вплавь, так как глубина у этого края была довольно приличная. По заверениям напутствующих меня поселенцев, здесь начинались места, контролируемые общиной некоего Владимира, и всякие опасные твари давно были выбиты или прогнаны. Осознание того, что я преодолел-таки заведомо безнадежный путь, прибавило сил. Выбравшись на берег, решил не останавливаться на ночь.

Ночь принесла относительную прохладу, и я бодро шагал, не встречая по пути никакой живности. Лишь раз показалось, будто сквозь шум воды с противоположного берега донесся рык мраморного кота. Как и говорил Михаил, примерно через три часа я вышел к океану.

Бескрайняя водная гладь, отражающая яркие эрликанские звезды, напомнила океанский берег фиолетовой планеты. Не хватало тропических пальм за спиной и верных товарищей. Впрочем, именно ради встречи с товарищами я и проделал весь этот путь.

Опустившись на гальку и привалившись спиной к не успевшему остыть после дневного пекла валуну, я погрузился в перемежающиеся с дремотой размышления и воспоминания. Так в полудреме под нежный шелест волн и встретил рассвет.

При свете дня усыпанный валунами берег уже не казался таким же приветливым, как тот песчаный из моих воспоминаний. Да и сам океан бликовал в лучах восходящего светила не рекламным изумрудом, а неприветливой стальной синевой.

Примерно в километре слева в океан вдавалась скальная гряда, о которой говорил Михаил. На полпути к ней я увидел жердяные постройки. Вероятно, это была солеварня. Направившись к ней, я с интересом осматривал большие глиняные котлы, установленные на берегу небольшого водоема. Жердяная хижина снова вызвала ассоциации с фиолетовой планетой. Впрочем, как и жердяной навес, под которым стоял длинный деревянный стол с лавками.

Чуть дальше от берега, где галька скрывалась под пожухлой травой, заметил приметную тропинку. Прежде чем отправиться по ней, решил искупаться в океане. Берег здесь был усыпан более мелкой галькой, и кристально чистая вода пробудила желание непременно окунуться в нее. Я разделся и отнес комбинезон под навес на лавку. Уже зайдя по колено в воду, остановился от мысли о неведомых хищниках, возможно поджидающих меня на океанском дне. Но вспомнив заверения Михаила в том, что местная детвора постоянно собирает здесь крабов и устриц, смело нырнул в набегающую волну. До службы в «Игле» я вообще не умел плавать. На Кинге, где прошло мое детство, природные водоемы использовались исключительно в технических нуждах, а аквапарки были мне не по карману. Да и не существовало там аквапарков для тех слоев населения, к которым я принадлежал. Но в спецбате «Игла» плавание было одним из обязательных дисциплин, и мы с Солом легко им овладели с помощью Геркулеса и других сослуживцев.

И вот теперь легко и даже с наслаждением преодолев несколько сот метров, доплыл до скальной гряды. Здесь я вышел на берег между громадных каменных обломков и растянулся на большом плоском валуне. В тени дул приятный ветерок, который, вместе с шепчущим прибоем, подействовал на меня усыпляюще.

Проснулся я от истошного женского крика. Вскочив на ноги, выбежал из-за валунов и увидел двух здоровых мужиков. Один из них крепко держал мальчишку лет двенадцати. Похоже, крик этого пацана я принял за женский. Второй мужик вдруг отвесил мальчишке такую оплеуху, которой не показалось бы мало и взрослому человеку.

Что бы ни натворил этот сорванец, но так обращаться с детьми нельзя. С этой мыслью я поспешил к нему на помощь.

Потом была легкая потасовка с обидевшими ребенка здоровяками. Я вспомнил, что легко разделался с ними… И все… Больше ничего в памяти не сохранилось.

Кажется, меня куда-то повезли.

– Кто это? – вопрошающий голос показался знакомым, но зрение еще не восстановилось, и я видел перед собой лишь неясные тени.

– Русский техник, – пояснил женский голос, и мое лицо чем-то накрыли. – Попал в аварию и проходил лечение в регенераторе.

О ком она говорила? Какой еще русский техник? И почему разговаривали на интерлинке? Я не у владимирцев?

Постепенно начал ощущать свое тело. Подвигал головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от накрывающего лицо покрывало. Покрывало сползло само, и я встретился взглядом со склонившейся надо мной женщиной. У нее было неприятное пухлое лицо с невыразительными чертами, в обрамлении растрепанных редких волос какого-то непонятного серого цвета.

– Ты чего это так рано очнулся, парень? – удивленно спросила она.

Я виновато пожал плечами, ощущая, что руки надежно зафиксированы и я не могу ими пошевелить. Хотел попросить освободить меня, но почувствовал укол в шею, и сознание померкло.

Капрал Боев ненавидел уставщину, и потому командировки в горячие точки галактики считал за благо. На диких окраинных планетах, где звездной пехоте приходилось усмирять повстанческие армии князьков-сепаратистов, солдатам сходили с рук многие проступки, за которые, находясь в месте постоянной дислокации части, можно было огрести не только пребывание в карцере, но и годик-два дисциплинарного батальона. А уж за обожаемые Янисом забавы и вовсе грозил трибунал. Безнаказанно позабавиться с малолетними красотками можно только в мирах, объятых пожарищем войны. Никто не обратит внимания на девичий трупик среди многих других в очередном разрушенном ракетным ударом городе или сожженной деревеньке. А когда бонусом к маленьким радостям звездного пехотинца еще идет военная выслуга и боевые награды с прилагаемым денежным вознаграждением, значительно увеличивающим личный счет в Центральном банке Звездной Конфедерации, то солдатская жизнь в боевых командировках и вовсе казалась прекрасной. А в то, что его однажды могут убить, Боев никогда не верил. Ведь он был молод, и ему всегда сопутствовала удача.

Оставалось несколько последних месяцев службы по пятилетнему контракту, и Янис подумывал о подписании нового, когда удача неожиданно отвернулась от него. И виной всему была ненавистная ему уставщина. Их часть уже почти полгода не отправляли в горячие командировки. Приходилось жить в казармах, проводя время в изучении матбазы, трижды проклятых уставов и на – покарай космос всех комиссаров! – четырежды ненавистных занятиях по политическому ориентированию. От такой жизни даже те офицеры, которые в боевой обстановке были вполне нормальными парнями, становились ужасными занудами и блюстителями воинского устава. И даже выходы на стрельбы проходили в строгом соблюдении каждой буквы прописанных в уставе правил. Мог ли Янис такое выдержать? Естественно, нет. Пробудь полк в казармах до конца его контракта, вряд ли он стал бы подписывать новый. Лучше нанялся бы в одну из полулегальных частных армий, защищающих на тех же окраинных мирах интересы некоторых толстосумов. А что? Наград и прочих заслуг перед Конфедерацией у него хватает. А денежное довольствие в частных армиях поболее будет.

И вот однажды, когда взвод возвращался с дальнего полигона и остановился на ночлег на окраине небольшого селения, Боев за пререкание с офицером заработал наряд вне очереди и должен был заступить на дежурство по подразделению. Его товарищи, измотанные маршем, уже отдыхали в развернутом шатре, а он вышел прогуляться перед заступлением в наряд. До дежурства оставалось почти два часа, и Янис, пройдя мимо ряда боевых роботов, решил прогуляться в поселок, где и встретил глупую девчушку, соблазнившуюся на предложение бравого звездного пехотинца показать ей настоящего боевого робота.

В наряд Боев заступил в благодушном настроении, вполне довольный жизнью. Изувеченное тельце он прикрыл ворохом веток в овражке близ околицы. Неизвестно, каким образом местные жители так быстро обнаружили его жертву. Скорее всего, кто-то видел, как он уводил девчушку в сторону оврага, и сообщил об этом ее родителям. Как бы то ни было, но ближе к полуночи капрал услышал приближающийся гул голосов, а взглянув на монитор системы охранного периметра, увидел беснующуюся толпу.

О причине, заставившей жителей поселка явиться в расположение взвода, нечего было и гадать. И вот тут-то бывалый вояка растерялся. Что предпринять? Поднять подразделение по тревоге? Но ведь все равно все выяснится.

А времени на раздумья не осталось. Толпа уже шла мимо шеренги роботов, бросая в безмолвные машины камни и палки. Местное население славилось горячим нравом, и Янису вовсе не улыбалось попасть в лапы разъяренной толпы. Нервы не выдержали, и он покинул пост, затаившись в растущем поблизости густом кустарнике и решив, будь что будет. В течение получаса капрал прислушивался к доносившимся крикам и шуму.

Наконец толпа ушла и все стихло. И эта подозрительная тишина очень не понравилась Боеву. Мало того что никто не разыскивал его, не было слышно вообще никакого движения. Такое ощущение, будто весь взвод, включая командира, выпроводив толпу разъяренных селян, сразу же беззаботно завалился спать.

Побывавший во многих заварушках капрал привык к виду изуродованных и разорванных на части человеческих тел. Но то обычно были тела аборигенов. А порой это были жертвы его собственных забав. Его же самого, как и его товарищей, всегда защищала надежная броня боевых роботов. А так как Конфедерация всегда воевала только с несравнимо более отсталыми в техническом плане окраинными мирами, в состав которых входило редко больше одной планеты, то звездные пехотинцы привыкли считать себя неуязвимыми и, соответственно, непобедимыми. Да и как могло быть иначе, если любая окраинная планета, посмевшая проявить несогласие с политикой Звездной Конфедерации, тщательно обрабатывалась ракетной дезинфекцией из космоса, затем прочесывалась стаями беспилотников, и только после этого на нее опускались десантные боты, несущие боевых пехотных роботов? С тех времен, когда после Звездных войн возникла Звездная Конфедерация, боевые потери в ее армии были настолько малы, что составляли едва десятую часть от общих потерь, случавшихся из-за неосторожного обращения с техникой и вооружением, из-за неуставных отношений, болезней и тому подобного.

Потому, подойдя к шатру и увидев первые вспоротые от паха до подбородка тела сослуживцев, Боев не сразу осознал реальность произошедшего. И лишь увидев, что остальные солдаты, большинство из которых даже не успели проснуться и находились в походных шезлонгах, подверглись такой же жестокой расправе, Янис осознал, в какой заднице он очутился. Нет, его не ужаснула нелепая смерть товарищей, ибо их судьбы трогали его не больше, чем судьбы аборигенов, убиваемых им во время боевых командировок. Ужасал тот факт, что следователи военной прокуратуры обязательно докопаются до причины кровавого инцидента. И тогда его, заслуженного звездного пехотинца, ждет трибунал и страшная казнь выкидыванием через мусорный шлюз в открытый космос.

Тоскливая безнадега, от которой хотелось завыть, породила в душе капрала лютую злобу на тупых аборигенов, посмевших из-за какой-то малолетней шлюшки так жестоко обойтись с его судьбой, превратив отважного воина в загнанную в угол крысу.

Дальнейшие свои действия Боев практически не помнил. С равнодушием обреченного он смотрел на демонстрируемые ему кадры с видеорегистратора БПР, свидетельствующие о расправе над жителями поселка. Хотя, глядя на картины пепелища, оставленного его роботом от поселения аборигенов, Янис все же испытывал некоторое мстительное удовлетворение.

Прокуратура расследование закончила и отправила материалы в трибунал. И тут в судьбе обреченного на казнь капрала случился новый неожиданный поворот. Карцер посетил какой-то скользкий тип с лейтенантскими погонами и сообщил, что некий доброжелатель настоятельно рекомендует Боеву «проглотить язык» до вынесения решения трибунала. Далее ему показалось, будто судьям неизвестно о факте изнасилования и убийства юной селянки. Его обвиняли лишь в самовольном оставлении поста и в расправе над селянами. Причиной и того, и другого медико-психологическая экспертиза выявила состояние аффекта. Вот так вот – сперва, увидев разъяренную толпу, смалодушничал и убежал, затем, узрев зверскую расправу над товарищами, впал в неконтролируемое бешенство. По большому счету, так оно и было. А отчего селяне напали на спящих солдат, осталось неизвестным, ибо ни один свидетель не выжил, а способных прояснить вопрос файлов с видеорегистраторов БПР и охранной системы словно и не существовало.

Итог – вместо казни Яниса Боева приговорили к лечению в военном реабилитационном санатории на одной из курортных планет. Посоветовавший молчать лейтенант больше не появлялся, и капрал, не привыкший долго ломать голову над вопросами, на которые нет ответа, уже считал все с ним произошедшее всего лишь страшным сном и вновь наслаждался жизнью. Благо санаторий хоть и был военным, но вся уставщина сводилась к отданию чести старшим по званию, при условии что те одеты в военную форму.

Только однажды, когда он грелся под ласковыми лучами местного светила, подремывая под нежный шелест морских волн, персональный комм просигналил о полученном сообщении от неизвестного абонента, подписавшегося «Доброжелатель». В сообщении недвусмысленно говорилось, что он теперь пожизненный должник того, кто позаботился о его благополучии, иначе утерянные файлы всегда могут всплыть для доследования.

Так как обратной связи не было, Боев решил не заморачиваться. Ну, должник и должник. Важно то, что в данный момент он не летит холодным трупом в открытом космосе по направлению к какой-нибудь звезде, а наслаждается благами, о которых и не мечтал.

Санаторное лечение продлилось полгода. После выписки Янис узнал, что он, оказывается, уже подписал очередной пятилетний контракт и отправлен для прохождения службы в одну из самых элитных частей. Разумеется, никаких возмущений по этому поводу не высказал.

Служба в спецбате «Игла» оказалась терпимой. В сравнении с обычной строевой частью здесь офицеры не так рьяно придерживались уставов. Больше внимания уделялось боевой подготовке. Но это Янису даже нравилось, и уже через месяц он сдал неофициальный экзамен и стал равноправным членом сплоченного коллектива. Однако, как и на прежнем месте службы, близко ни с кем не сошелся. Он никогда не испытывал потребности в друзьях. Его душа жаждала иного. Того, что безнаказанно можно творить только во время боевых действий в населенных пунктах.

О том, что взводу, в котором он служит, предстоит отправиться в разведывательный рейд, капрал узнал, возможно, даже раньше своих командиров. На его комм пришло второе сообщение от «Доброжелателя». В нем говорилось, что из предстоящего рейда не должны вернуться трое новичков.

Лишь через несколько дней майор Линдгрен объявил, что взвод в полном составе отправляется в разведывательный рейд на территорию, захваченную галантами. А в их взводе, кроме самого Боева, служили еще трое новичков – невесть как попавшие в элитное подразделение солдаты второго года службы. Янис относился к этой троице с некоторым пренебрежением, ибо был уверен, что они попали в спецбат не по заслугам, а по протекции какого-нибудь высокого покровителя. Теперь же капрал взглянул на это дело с другой стороны. Он прибыл на службу в «Иглу» через месяц после упомянутой троицы. Так может, и их назначение было частью плана неведомого «доброжелателя» по их же уничтожению? И кому эти салабоны ухитрились перейти дорогу? Впрочем, это не его дело. Свою задачу он понял. Что грозит в случае ее невыполнения, знает.

Кстати, в поручении «доброжелателя» был один весьма положительный момент. Если кому-то нужна гарантия гибели троицы новичков, значит, у взвода есть шансы вернуться из рейда в задницу галактики – оккупированную галантами территорию Российской империи.

При десантировании на планету судьба, прикинувшись местными пернатыми гигантами, облегчила задачу капралу, атаковав робот одного из намеченной в жертвы троицы. Малоопытный солдат не смог правильно отреагировать, и его робот, лишившись крыла параплана, рухнул с высоты, не оставляющей шансов остаться целым. А даже если Новиков – так звали оператора робота – и ухитрился выжить при падении, то местные зверюшки, с которыми взвод познакомился в ходе марш-броска по эрликанским дебрям, наверняка исправили эту оплошность.

Теперь Боев ждал удобного случая, чтобы избавиться от оставшихся двоих. К сожалению, аборигены, несмотря на все слухи о русских варварах, никак себя не проявляли. Им вообще встретился только один заросший бородой по самые глаза дикарь, да и тот не только не оказал вооруженного сопротивления, но даже не сделал попытки кого-нибудь укусить. Случись взводу ввязаться хотя бы в скоротечный огневой контакт, и Янис мог воспользоваться моментом и сминусовать одного из клиентов, так теперь про себя он называл Сола Уиллиса и Геркулеса Сегуру. Однако взвод без особых приключений добрался сперва до резервной базы русских, а затем, оставив одно отделение для расконсервации челнока, и до подводной базы ученых. Как оказалось, она и являлась главной целью рейда. Повезло, что осталось именно то отделение, в котором служил пропавший Новиков, и оставшаяся парочка находилась рядом с капралом.

Уже находясь в подводном комплексе, капрал понял, что никаких боевых действий взводу не предстоит. Комплексом владели ученые из Конфедерации и Британии, а община выживших русских, обитающая где-то в горных пещерах, вела себя мирно, послушно исполняя функции по техническому обслуживанию систем жизнеобеспечения. Принуждать к повиновению никого не требовалось, и сей факт усложнял Боеву задачу. Мало того что не было шансов ликвидировать сослуживцев в бою, списав вину на противника, так еще и замкнутое пространство подводного научного центра не располагало к пропаже кого бы то ни было без вести. А на берегу никаких действий не планировалось. После расконсервации и прибытия челнока взвод, прихватив некий секретный груз, незамедлительно отбывал в обратный путь.