Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Глава 18

– Спасибо, Анвар-эффенди, – поблагодарил я давнего приятеля и заказчика после того, как он минуты две пел мне витиеватую здравницу, так, как это умеют делать только турки, пусть даже и не относящиеся к человеческому роду. – Поверьте, я искренне рад, что смог вам угодить.

– Перстень уже в пути, дорогой мой друг, – уведомил меня собеседник. – Уже летит в Москву, к тебе. И я еще немножко сладостей с ним отправил. Чуть-чуть! Сам покушай, свою хабиби порадуй. Э, ты же опытный мужчина, ты же знаешь – когда им сладко, тогда и нам сладко.

Так. Анвар ударился в восточную экзотику, его тон приобрел особые нотки, что мне очень не нравится. Вернее – не ко времени такой переход. Он означает, что потомок Тулай-Кана желает попросить меня об очередной услуге, несомненно, хорошо оплачиваемой, но сейчас крайне несвоевременной.

– Уста Максим, у меня есть к тебе маленькая просьба, – моментально подтвердив мои подозрения, медово проворковал мне в ухо из трубки Анвар. – Совсем маленькая. У вас в Москве живет одна ханым-эффенди… Э-э-э… Как правильно по-русски… Бабушка. Так вот, у этой бабушки во владении есть некий предмет, который я очень хочу видеть у себя дома. Я к ней уже посылал человека, тот ей и деньги предлагал, и отдых в самом лучшем отеле Анталии на столько, на сколько она сама пожелает, хоть пусть там до конца своих дней живет – так не хочет! «Нет!» – говорит. Уста Максим, ты к любому человеку ключик найдешь, я знаю. Сходи к этой ханым-эффенди, поговори с ней. А я в долгу не останусь. Даже торговаться не стану, сразу двойной тариф плачу. И еще небольшой подарок с меня.

– А что за вещица? – осведомился я, подумав, что данный вопрос можно попробовать решить, даже несмотря на то, что все мое время в ближайшие дни несомненно уйдет на поиски слезы Рода. В конце концов, этот заказ разовый, вот он есть, а вот и нет его. Анвар же клиент постоянный, подбрасывающий мне работу с завидной периодичностью, равно как и разные приятные бонусы вроде бесплатного отдыха в действительно хороших отелях, коими так славится его родина. Работа работой, а дух переводить тоже время от времени надо, причем делать это я предпочитаю с комфортом, по системе «все включено».

– Часы, – отозвался турок. – Большие, напольные, старые. Очень тонкой работы, друг мой, сделаны Авраамом Фавром. Знаешь марку «Фавре Лейба»? Швейцарскую? Вот это он ее придумал, почти три века назад.

– Понятно, – сказал я. – И надо полагать, часов, которые самолично этот Авраам изготовил, на белом свете почти не осталось.

– Почему? Есть еще несколько, – бодро ответил мне собеседник. – Но большей частью в музеях и коллекциях. А напольные только у этой почтенной женщины имеются. Уста Максим, очень они мне нужны. Подарок, понимаешь? Нужному человеку хочется приятное сделать. Если я такое ему подарю, то он чуть добрее станет. Когда человек добрый, то он улыбается, а с улыбкой приходит желание весь мир сделать светлее.

Хм. Где-то я такое уже слышал. Вернее, когда-то. Причем очень давно, чуть ли не в своем безоблачном детстве.

И еще – интересно, что за человек такой, к которому сам Анвар-эффенди ключик подбирает? Знаю я цену этой медовой доброжелательности, она присутствует ровно до того момента, пока что-то не по его желаниям и планам пойдет. И пресловутая добрая улыбка в тот же миг сменится жутким оскалом.

Но, видно, здесь не тот случай. Видно, сейчас ему проще часы подарить, чем выпотрошить под мраком ночи несговорчивого смертного.

– Пришли мне фото этих ходиков, пожалуйста, – попросил я. – И адрес бабули тоже. Не обещаю, что решу этот вопрос сегодня-завтра, но постараюсь сделать это максимально быстро.

– Сейчас скажу, все тебе на почту отправят, – обрадовался он. – Спасибо, друг мой. Мне очень важно, что ты согласился. Сам же знаешь – тех, кто обещает, много, тех же, кто делает – почти нет. Но ты не такой. Ты сказал – все, можно чем-то другим заняться, потому что у тебя слово и дело никогда не расходятся между собой.

Я еще пару минут послушал комплименты в свой адрес, потом выдал небольшую ответную хвалебную речь, в которой превозносил своего собеседника до небес. Ритуал, без него никак. Это у нас все коротко и ясно, потому что мы всегда спешим. Обменялись парой слов – и пошел каждый по своим делам. С турками такие номера не проходят, у них взаимные восхваления являются частью культурного кода, без них, как и без торга, сделка не сделка. Кстати, то, что Анвар сразу пообещал мне двойной тариф заплатить, является лишним подтверждением того, что ему эти часы ну очень нужны. Мне прямо интересно даже стало на них глянуть – что это за вещица такая?

Но вот только времени у меня на это сейчас совсем нет. Часы никуда не денутся, а вот слезу Рода кто-то запросто может к рукам прибрать. Ладно еще если ведьма, там хоть какие-то варианты можно отыскать, а если Джума – то все, пиши пропало. Мне легче расписаться в своем бессилии, чем лезть в московские подземелья с целью забрать у тамошней владычицы новую игрушку. Хотя бы потому, что живым я оттуда точно не выберусь. Ничего не имею против риска, это часть моей профессии, но надо отличать его от слабоумной отваги. Репутацию, понятное дело, жаль, но жизнь дороже.

Убрав смартфон в карман, я продолжил заниматься тем, от чего меня отвлек Анвар, а именно изучать документы, связанные с полученным заказом. Довольно увесистую папку с ними мне вручил Аркаша после того, как мы снова оказались на родной земле. Ну а ему ее передал водитель Володя, ожидавший нас на парковке шереметьевского терминала «С».

Вот все же сразу видно, что Шлюндт хоть и пытается показать, что он обеими ногами стоит в новом времени, все же живет по законам старого. У меня встречались заказчики вроде него, то есть очень небедные и проживающие в других странах, но почти никто из них ни разу не предложил мне ночлег в своем доме. Кому-то такое в голову не пришло, кто-то воспринимал меня как, пусть и дорогой, но все же обслуживающий персонал. Получил задание, получил аванс – и все. Свободен. Нет, Анвар и еще несколько постоянных клиентов, обитающих на Востоке, себя ведут совершенно по-другому, но у них и отношение к гостям, кем бы они не являлись, абсолютно другое. Это традиции, это устои. Раз этот человек переступил порог дома с твоего разрешения, то все, он найдет под этой крышей защиту, стол и кровать.

К чему это все – сегодняшнюю ночь я провел в доме своего нового работодателя, причем он сам мне это предложил. Мол, час поздний, какой смысл уже лететь в Москву? Вот завтра после утренней трапезы и отправишься в путь.

Я немного удивился, но ответил согласием. Мне и впрямь не хотелось куда-то тащиться на ночь глядя. Опять-таки домой, похоже, на самом деле лучше пока не соваться, а тем более в темное время суток. Значит, что? Либо в офисе дрыхнуть, слушая бубнеж Арсения, либо в гостиницу ехать. Еще есть вариант с Остоженкой, но опять-таки – не за полночь же туда переться?

С другой стороны, возможно, Шлюндт просто не хотел оставлять следы в сети. Не секрет, что любая информация, попав в нее, имеет шанс перейти в общедоступное достояние. Не то чтобы прямо обязательно это случится, но вероятность подобного велика. А уж если кто-то задался целью выяснить, кто и что тебе пишет, то можешь быть уверен – такое обязательно случится. В мире масса профессионалов, которые обойдут любую защиту и доберутся до искомого, особенно если им очень хорошо заплатят. И отчего-то мне кажется, что меня без внимания башковитые ребята-хакеры не оставят. Или даже уже не оставили.

А старые добрые бумажные носители хрен взломаешь. Нет у них такой опции.

Потому, пока мы ехали из Шереметьева, я и изучал листок за листком содержимое переданной мне папки, в которой находилась вся та информация, без которой мне было никак не обойтись. Я, собственно, уже даже прикидывал, сколько времени на ее поиски придется потратить, что меня, прямо скажем, печалило. А тут вот – все на блюдечке внезапно поднесли. Нет, Карл Августович еще утром про что-то такое за завтраком упомянул, но я даже не предполагал, что московские подручные антиквара провели настолько серьезную работу. Более того, я поневоле призадумался – а накой этому старичку вообще моя скромная особа понадобилась? Его люди и сами бы со всем справиться смогли. Ну, если, конечно, не взяли бы с собой Аркашу, которого, похоже, кто-то проклял. Просто на рассеянность и невезучесть все эти его падения из-за развязавшегося шнурка и роняние чашек с чаем на брюки списать трудно.

Впрочем, есть еще вероятность того, что он попросту наводит тень на плетень, но она крайне сомнительна. Дело даже не в том, что он умудрился крепко расквасить нос, просто это слишком уж напоказ тогда делается. Настолько откровенно придуриваться не станет никто.

Но так или иначе я теперь знал номер поезда, время его прибытия и отбытия, располагал данными проводницы вагона, где алчный и недальновидный перевертыш Филимон учуял артефакт, и был в курсе того, через какую туристическую компанию отправился в отпуск бедолага, который отыскал где-то во глубине уральских гор свою смертушку, принявшую вид маленького прозрачного камушка. А факт его гибели никаких сомнений ни у меня, ни у заказчика, ни у того, кто составлял бумаги, не вызывал.

Кстати, там же я нашел ответ на вопрос, который меня немного смущал с самого начала – почему никто не хватился в поезде, когда пассажир пропал? С вечера был, утром отсутствует. Должны же были спутники это заметить, шум поднять? Опять-таки, в Москве почему никто не чухнулся по тому же поводу? Родные, близкие, друзья, жена, любовница?

И вот что выяснилось – некому было шум поднимать ни там, ни тут. Оказывается, туристическая группа была собрана с бору по сосенке, что, в принципе, не редкость. Нет, там какие-то парочки были, но в основном все эти любители активного отдыха перезнакомились там, на месте, и после пережитых приключений, надышавшись горным воздухом, они отбыли в Москву в один день, уже дружным и сплоченным коллективом. Все, кроме одного-единственного человека, того самого Антона Курилкина, который является фигурантом расследуемого дела. У него, оказывается, имелась аэрофобия, потому он отправился домой поездом, один-одинешенек. Попутчиками его оказались женщина с ребенком пяти лет, за которым нужен был глаз да глаз, потому что он то и дело рвался побегать по коридору вагона, и сумрачный «вечный» майор, который начал керосинить еще до того, как вагоны сделали «чух-чух». Короче, дела им до горемычного Антона не было, тем более что тот до того нелестно высказался относительно звонкости голоса ребятенка и отказался выпивать с военным. Нет его и нет. Может, ночью сошел. Что до проводницы – на станции Пелым в ее вагон пожаловал десяток дембелей, которые предвкушали все радости «гражданки», список которых стремительно расширялся с каждой открытой бутылкой водки, потому она не то что этим себе голову не забивала, а просто ничего не заметила. А если и заметила, то шум поднимать не стала. Зачем? Может, сошел человек раньше, может, вышел на «Верхнекондинской», где стоянка полчаса, покурить и пивка купить, увидел, какой это замечательный населенный пункт, да там и остался. Или засмотрелся на пень, из которого резной мишка лапой машет. Ну а если это не так, то он мог бы по линии передать бригадиру, что отстал от поезда, механизм-то отработан.

Плюс вещей и документов Курилкина, если верить бумагам, в вагоне не обнаружилось. В принципе – верю.

И в Москве его никто тоже не мог хватиться. С женой он лет пять как развелся, причем так, что после они не общались, родители давно умерли, любовницы не было, друзей верных, надежных, тоже. И даже сослуживцев, поскольку Антон являлся фрилансером. Ландшафтным дизайном он занимался, оказывается. Так что некому было бить в набат, причем совершенно.

Мне в какой-то момент его даже немного жалко стало. Ведь так и не хватился бы никто человека еще долго. Более того – у него, скорее всего, даже нормальной могилы не будет в итоге. Труп лежит где-то в морге на Урале неопознанным, и если в установленные законом сроки так и не выяснится, кто он такой, то зароют Антона за государственный счет как безымянного покойника. А опознавать некому, потому как он никому на фиг не нужен. Плюс его же еще крепко могло размотать при падении из вагона, то есть если сей неудачливый турист головой в насыпь вошел, то опознавать там вообще нечего.

Впрочем, Курилкину самому, скорее всего, уже все равно, что с ним и как. Есть, конечно, какой-то процент вероятности, что его душа задержалась тут, на нашем пласте бытия, но он не очень велик. Хотя, что скрывать, если это так, то хотел бы я с ней пообщаться и из первых уст узнать, где именно был подобран маленький блескучий камушек и что последнее этот горемыка помнит.

Просто это наверняка лицо убийцы, которого мне и надо вычислить максимально быстро.

Список тех, кто ехал в вагоне до конечного пункта прибытия, у меня теперь есть, вот только там такая публика, которую если только за уши к нашей теме притягивать, да и то не всех. Несколько семейных пар, все сильно в возрасте, упомянутая мамаша с неугомонным чадом, квинтет «Веселые старушки», который ехал на какой-то телеконкурс, коим нет числа и так далее. Более-менее бились в тему только все те же дембеля, перманентно пьяный обидчивый майор, и две студентки Екатеринбургского ИФК, сиречь института физической культуры, катившие на какие-то соревнования, но, повторюсь, все это натягивание совы на глобус. Дембеля могли ввалить от души, но убивать бы не стали. Майор? Этот по синьке всякое мог выкинуть, но по карманам не лазал бы, ибо офицер. Ну а девахи и вовсе предпочли бы его морально уничтожить, это и проще, и веселее. Тем более что у них хватало проблем в лице неоднократно упомянутых дембелей.

Так что супостат, скорее всего, ехал в другом вагоне. Но каком? Их тринадцать в составе, не считая вагона-ресторана.

Стало быть, без разговора с проводницей тут никак не обойтись, из всех, кто тогда был в поезде, до нее добраться проще, чем до других. Тем более что она как раз вчера из рейса вернулась и, что совсем здорово, сегодня вроде как должна по какому-то железнодорожному регламенту свой вагон приводить в порядок. Не знаю уж, что под этими словами подразумевается. Дезинфекция, наверное.

Ну а по итогам этой беседы непременно надо будет звякнуть и соседке по купе, благо ее телефон на одном из листков указан. Она не из Москвы, столица у нее пересадочным пунктом выступала. Толку, конечно, от этой беседы будет чуть, но все равно отработать данный вариант нужно.

Плюс не худо было бы пообщаться и с теми, кто бродил с Антоном по горам потрещать о том и о сем. Ну да, по факту они ничем мне помочь не смогут, но отчего-то мне кажется, что надо это сделать. Интуиция, если угодно. А ей я привык доверять.

Только это все позже. Нет, прямо сегодня, но позже. Сначала хочу повидаться с Орестом, есть у меня к нему пара вопросов из числа тех, которые не следует задвигать в дальний ящик. Собственно, Володя меня и везет в загородную резиденцию моего приятеля. Сначала, правда, мы высадили около Павелецкой Аркашу, сообщившего на прощание то, что водитель и машина сегодня в полном моем распоряжении, после пожелавшего нам обоим доброго пути и в очередной раз прищемившего палец на руке дверью.

А еще заскочили ко мне домой. Да-да, не лучшая идея, но без этого никак не обойтись. Оружие-то в сейфе осталось, плюс еще кое-какие мелочи, необходимые для более-менее комфортного быта, мне нужно было оттуда захватить.

На этот раз визит в родные пенаты прошел без сучка и задоринки. Ну, почти. Судя по сбитым меткам на двери, кто-то наведался ко мне в гости, причем без спроса. Подобное нечасто, но случается, да и готов я был к чему-то такому после вчерашнего разговора, но все равно этот момент неприятно царапнул мое самолюбие.

Что характерно – гости оказались из тех, которых я называю «деликатными». То есть они пришли, что-то поискали, то ли нашли, то ли нет, а после расставили и разложили все как было. Это немного меня примирило со случившимся. Куда хуже те гости, что проходят под графой «буйные». Они, как правило, все крушат, топчут, ломают и отчего-то всегда кухню обсыпают мукой. Причем один раз даже с собой ее принесли. Серьезно. Ну, просто у меня тогда муки в доме не было, а кухню по возвращении я белехонько-затоптанной застал.

Интересно, кто отметился? Явно не гули, они тонко не работают, даже те, кто входит в ближний круг Джумы. Их кредо – ломать, крушить и рвать на части. К тому же замки у меня стоят серьезные, такие только хороший мастер открыть сможет. Ну или тот, кого снабдили «разрыв-травой», штукой крайне редкой и крайне дорогой, что более вероятно. Эта травка при правильном использовании открывает любой замок, только вот добыть ее очень непросто. Она цветет один раз в году, в купальскую ночь, только в отличие от папоротника, который тоже переливается всеми цветами радуги в то же самое время, ее очень трудно отыскать. Папоротник растет в лесу здоровенными кустами, не пропустишь, а разрыв-трава на лугу, где и без нее растительности хватает. Иди поищи. Особенно если учесть невероятную ограниченность по времени, поскольку отцветает эта травка очень быстро. Полчаса, максимум минут сорок – и все, жди следующего года.

Вот потому и идут травники, колдуны и прочие любители флоры на разные ухищрения. Кто в ночи косой махает, ожидая, когда лезвие сломается, кто в реку охапками траву бросает, выглядывая стебелек, что поплывет против течения – короче, кто во что горазд стараются.

Зато, если нашел – радуйся, теперь любой замок твой, даже тот, что от вора хороший колдун заговорил.

Орест, к которому мы, изрядно настоявшись в пробках, прибыли уже хорошо за полдень, по своему обыкновению сидел в беседке, дул чай, лопал сдобное печенье и читал какой-то растрепанный фолиант.

– С чем пожаловал? – немного недовольно спросил он у меня, когда мы уселись за стол друг напротив друга. – Я гостей сегодня не ждал, хотел выходные в тишине провести.

По тону было ясно, что он мне недавнюю поездку в Хотьково не забыл. Вернее то, что я там не самым благовидным образом обратил сложившуюся ситуацию в свою пользу. И ведь что примечательно – поменяйся мы местами, он недоумевал бы – а что не так? Рыба всегда ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Орест, хорош уже дуться, – проникновенно произнес я. – Что ты как маленький? Ну да, раскрутил я тебя на информацию, есть такое. Но ведь не бросил? Не вытолкнул из машины к тем ведьмам, хоть и мог?

– Просто я думал, что мы друзья.

– И правильно делал. Кстати, как друг ты мне мог про Шлюндта рассказать и без всех этих танцев с бубнами, чисто по-братски. Но ты же молчал как партизан. Так что мы, по сути, квиты.

– Так себе логика, – надул щеки колдун. – Любишь ты, Максимка, подгонять факты под себя.

– Как и ты, – хмыкнув, заметил я. – Как и все остальные. На том наш мир и стоит. Скажи лучше, как тот горшок-то, пригодился?

– Это ступка! – поправил меня дотошный Троицкий, если и не сменивший гнев на милость, но чуть оттаявший. – Хорошая штука, стоило из-за нее пережить тот кошмар. Ладно, говори, зачем пожаловал. Явно же не с тем, чтобы извиниться за свое поведение, тебе чего-то от меня опять нужно.

– Что врать? Так и есть. Вот, спросить хочу, – я достал из кармана амулет, врученный мне вчера Шлюндтом, – не глянешь вещичку? Что с ней так, что нет. И не висит ли на ней какое заклятие нехорошее?

– Я тебе что, артефактор? – снова возмутился Орест, доставая из кармана надетого на него халата очки и цепляя их на нос. – У меня вообще-то другой профиль. За подобной консультацией к чокнутой Анастасии из Коломенского надо ехать или с твоим приятелем Ровниным разговаривать, просить о том, чтобы вещичку его подчиненная посмотрела. Ну, ты же понял, о ком я?

– Виктория, – утвердительно ответил я.

– Она, – кивнул Орест. – Эта точно сразу скажет, что так, а что нет. Объективно на сегодня она в Москве лучшая в данной теме.

– Так-то оно так, – произнес я, отдавая ему амулет. – Но в этой экспертизе есть серьезный минус. Ровнин, если с вещичкой что не так, сразу ее в свою пользу и отчинит, со словами «предмет опасен для людей». А ты нет.

– Хорошая работа, – колдун повертел подарок Шлюндта перед глазами. – Умели все же старые европейцы такие штуки делать. Умели. Ого. Да это Черена работа! Вот его клеймо, буквы «Ф» и «Ч» на фоне магического жезла. Чарушин, ты где умудрился эдакую цацу зацепить? И сразу – продаешь? Меняешь на что?

– Не мое, – моментально ответил я. – Дано на время, под мою репутацию, с условием обязательно возврата, так что извини.

– Жаль, жаль, – коротко глянув на меня, протянул Орест. – Хорошая штучка. А что она вообще умеет?

– Мне было сказано, что защищает от ментальных атак, – не стал скрывать я.

– Совсем жаль, – вздохнул толстяк. – Мне бы такая точно пригодилась. Слу-у-ушай! А он же, если не ошибаюсь, часто парные амулеты делал! Второго у тебя нет?

– Нет, – мотнул головой я. – Ты мне другое скажи – никаких свежих заклятий на него не наложено? Может, чего видишь, чуешь?

Собственно, в основном именно за этим я к Троицкому и наведался. Нельзя сразу на себя вешать полученные невесть от кого амулеты или натягивать на палец перстни, прежде не проверив их у знающих людей или нелюдей. Мало ли какие цели были у того, кто вам их подарил или дал на время? А если на них порча наведена, которая вам моментально передастся? Или проклятие? Или эта безделушка является маяком для злыдней, от которых после фиг избавишься?

Никогда в таких вопросах спешить не следует.

– Ничего такого не замечаю, – повертев амулет перед глазами, изрек Орест. – Сила в этой штучке есть, и немалая, но – старая. А так, чтобы свеженького чего – нет. Ну или я просто уловить не могу, такое тоже исключать нельзя. Говорю же – не мой профиль.

– А Матвей Верховин сможет? – Я забрал раритетную вещицу у колдуна и снова засунул в карман. – Как думаешь?

– Чего Матвей Ильич может, а чего нет, не мне судить, – зачем-то глянув прежде по сторонам, ответил мой приятель. – Разные у нас, назовем так, ступени познания. И области применения этих познаний тоже разные. Я люблю деньги, он – власть, потому каждый копает свой огородик, не залезая на чужую территорию. Понятно объяснил?

– Предельно, – ответил я. – А вот…

– Без «вот», – жестко осек меня Троицкий. – И без «а скажи» или «такой вопрос». Макс, сначала ты спрашиваешь меня про Шлюндта, после даешь поглядеть на амулет, сделанный одним из лучших ритуалистов старой Европы для того, чтобы защитить себя от чужого воздействия. Мало того – затем ты начинаешь выводить разговор на того, с кем даже самые отбитые на голову ведьмы без особой нужды стараются не связываться. Да и с ней трижды подумают. Выводы, прости, напрашиваются сами собой. Потому – нет. Давай лучше дальше жить так, как прежде. Если у меня будет работенка, я тебе ее с радостью подкину. Если у тебя появится жирный гусь, которому можно впарить за хорошую денежку на основе полной анонимности какую-то из моих микстурок, рад буду помочь и заплачу честный комиссионный процент. Но в дела, где отчетливо пахнет риском, ты меня не тяни. Это не мой путь. Чаю налить?

От его предложения я отказался и минут через десять откланялся, понимая, что больше здесь ничего не узнаю. Жаль. Скажу честно, надеялся получить побольше информации о возможном конкуренте почти из первых рук. Что бы там Орест ни говорил, с Верховиным он знаком и дела какие-то наверняка имел. Не так много в Москве настоящих сильных колдунов, потому все они друг друга знают. Мало того – пару раз в год они устраивают что-то вроде корпоратива, где обговариваются некие насущные вопросы и решаются накопившиеся споры из числа тех, в которых стороны как ни старались, но к консенсусу не пришли. Ну, если, конечно, до того один спорщик другого попросту не прибил. Такое тоже бывает.

Верховин, кстати, по моей информации, на этих мероприятиях сидит во главе стола, а его слово в принятых решениях всегда последнее.

Из чего вывод – если слеза попадет к нему, это вариант немногим лучше, чем с Джумой. Хотя тут кое-какой небольшой позитив отыскать реально. Во-первых, есть шанс обзавестись союзниками, которые будут готовы выступить против Матвея Ильича. Во-вторых, вряд ли он сам кого-то сможет привлечь себе в поддержку. Коллеги по цеху этого господина терпеть не могут, потому не станут за него впрягаться, а со всеми остальными он давно разругался.

Вот только первый пункт тоже не сильно идеален. Союзники ведь не просто так плечом к плечу встанут, им будет нужно то же самое, что и мне, потому в случае удачи они мигом превратятся в конкурентов и противников.

Впрочем, не стоит бежать впереди паровоза, если дело дойдет до конфликта со старым колдуном, тогда и думать стану. А пока следует пообщаться с проводницей поезда, на котором горемычный Антон Курилкин ехал в Москву. Не ровен час, эта железнодорожная фея отбудет в очередной дальний рейс, жди ее после несколько дней, а то и больше.

Поезд, который обслуживала интересующая меня особа, которая, к слову, носила красивое и звучное имя Аделаида, квартировал на запасных путях Ярославского вокзала. Кстати, всегда был уверен, что с Урала составы прибывают на Казанский вокзал, но вот, ошибся.

Поскитавшись минут двадцать среди рельсов и десятков вагонов, я понял, что, наверное, буду бродить здесь до самого вечера, если мне кто-то не поможет. И речь шла не о Володе, который зачем-то увязался за мной, мне был нужен абориген, который тут все знает. Удача оказалась на моей стороне, на этот раз она явилась мне в виде небритого мужичка в оранжевом жилете.

– Альку надо? – без тени стеснения забрав у меня пятисотрублевую купюру и дыхнув на меня смесью лука и чеснока, осведомился у меня этот красавец. – А какую? Ту, что с Витькой живет, или которая грудастая?

– Которая на Урал ездит проводницей, – чуть опешив, пояснил я. – Филимонову.

– Грудастую, – констатировал мужичок и резво направился куда-то вправо, бросив на ходу: – Не отставай! Она вроде как уходить уже собиралась.

Самым обидным оказалось то, что мимо искомого вагона мы два раза проходили. Но на нем не было надписи «Москва-Екатеринбург», которую я искал. Там красовалось гордое «Москва-Махачкала»!

– Подожди здесь, – сказал я Володе и глянул вслед нашему проводнику, который шустро нырнул под какой-то вагон. – Блин, может, не следовало его отпускать? Нам же еще обратно, к вокзалу, как-то надо вернуться.

Двери были открыты, это свидетельствовало о том, что удача пока на моей стороне и хозяйка вагона на месте. Через несколько секунд я убедился, что все на самом деле так. Более того – она находилась в компании трех крепких мужчин, одетых в одинаковые серые короткие куртки. И все бы ничего, вот только троица эта была настроена к проводнице, мягко говоря, не очень дружелюбно. С чего я это взял? Просто один из них ее душил, а второй приговаривал что-то вроде:

– Говори! Куда он делся? Когда сошел? Где?

Что действия этих ребят, что их вопросы мне не понравились очень сильно. Во-первых, они могли убить свидетельницу, без которой расследование зайдет в еще больший тупик. Во-вторых, похоже, эти трое ищут ответы на те же вопросы, которые интересуют и меня, а конкурентов не любит никто.

– Бабу отпустил! – громко сказал я, щелкнув предохранителем пистолета. – Все трое руки за головы заводим и лицами к стене становимся!

Тот, чьи руки давили горло несчастной Аделаиды, резко повернул голову в мою сторону, и я увидел, как улыбка зазмеилась по его узким губам. Секундой позже мы встретились взглядами, и вот тут я, не выдержав, крепко выматерился.

Ну а как по-другому?