Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Соавторы: Мария Боталова,Рафаэль Дамиров,Элиан Тарс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 257 (всего у книги 351 страниц)

Опомнившись, она встала. Грудь ходила ходуном, а пот заливал глаза. Лилия не сразу поняла, что у нее в руках, что-то есть. Она разжала ладони и посмотрела на них. Из рук выпали уши мертвеца.

Постепенно Лилия приходила в себя, но странное чувство страха не давало ей успокоиться. Будто ее мозг, что-то знал, чего она в пылу боя не заметила, но не смел говорить хозяйке об этом прямо. Запястье горело огнем. В страшном предчувствии сердце Лили сжалось. Она задрала рукав камуфляжной куртки и обомлела. На руке двумя красными полукругами кровоточил свежий укус…

Глава 17

Лилия без сил опустилась на пыльный асфальт. Рана на руке пульсировала и уже успела почернеть. Вот и все. Жить осталось меньше часа. Обращение происходило иногда быстрее. Женщина вспомнила укушенных, которых видела раньше. Иногда они превращались в зомби за считанные минуты. От чего это зависит – она не знала, наверное от иммунитета. Если так, то ей можно сказать повезло. Проживет еще почти час, потому что иммунитет у нее железный. Лилия вспомнила, как даже не могла в первый раз долго забеременеть, ее антитела в крови были настолько сильны, что отторгали любое инородное тело. Она долго ходила по врачам, пока не выяснилось, что у нее особенная кровь. Сильная. Одна фармацевтическая фирма даже предложила ей выгоднейший контракт за ее кровь. Ей предложили сдавать кровь для разработки на основе нее каких-то вакцин. Но Лилия отказалась и полностью посвятила себя семье. Лучше бы не было этого чертового иммунитета, лучше умереть быстро и не мучиться еще целый час.

Мысль, что она станет одной из тварей угнетала ее. Лучше умереть прямо сейчас. Но как? Женщина достала нож. Руки ее дрожали. Как убить себя? Перерезать вены? Полоснуть себя по горлу?.. Это не поможет. Придет время и она все равно восстанет. Пока цел мозг зомби будет жить. Лилия грустно улыбнулось. Ну вот, я уже называю себя зомби. Лилия вертел в руках нож. Аида подошла и села рядом, она словно поняла, что случилось. Молча уставилась пытливыми глазами на Лилию.

– Все хорошо, – попробовала улыбнуться женщина. – Но дальше ты пойдешь одна.

Лилия взяла ребенка-зомби за руку. А может, когда я обращусь мы будем вместе бродить по свету… На глазах Лилии выступили слезы. Умирать она не боялась. Она уже считала себя немного мертвой. Жизнь ее закончилась, когда погибли дети и муж. Может, поэтому она так привязалась к зомби. Было в ней что-то родное, мертвое…

Летнее солнце припекало и нагрело асфальт. Лилию бросило в жар. Воспаление пошло по крови. Дыхание участилось. Аида нетерпеливо заерзала, не понимая, почему женщина сидит неподвижно.

– Подожди чуть чуть, – сказала ей Лилия. – Еще немного и я стану такой же. Обещай, что не бросишь меня… Ты меня понимаешь?

Ребенок-зомби кивнула. Лилия оторопела. Не может быть! Это просто глюки. Я просто уже теряю разум, и чудится всякое. Но почему слабость не приковала тело к земле. Укушенные перед обращением даже пошевелиться толком не могут. Лилия это прекрасно помнила. Она подняла руку – все получилось, подняла ноги – тоже нормально. Тогда женщина попробовала встать и с удивлением обнаружила, что это у нее это получилось. Ноги и руки не тряслись и отлично слушались. Что за черт?! Может, я уже обратилась? Последнюю фразу Лилия сказала вслух, чтобы проверить, может она говорить или нет. Оказалось, что речь не исчезла, значит она еще не обратилась. Женщина посмотрела на часы – с момента укуса прошло больше часа. Сердце радостно забилось. Душу начала согревать призрачная надежда. В голове стали путаться мысли: почему так происходит, как такое возможно? Может ее никто не кусал? Может все ей привиделось? Лилия скинула куртку, день был уже в самом разгаре и это надо было сделать уже давно, но когда готовишься к смерти, как-то не до этого.

Укус подернулся корочкой и больше не кровоточил. Странно, укус есть, а я до сих пор человек… Лилия потрогала лоб. И жар вроде спал. Измерила пульс – сердцебиение ровное. С души упал камень, огромный и тяжелый. Жизнь вдруг заиграла новыми красками. Как же хорошо ощущать себя живой. Лилия подобрала биту, закинула за спину рюкзак и радостно проговорила:

– Нам пора, Аида, обращение похоже на сегодня отменяется. Не знаю как, но мой организм сумел переварить слюну твоих собратьев. Наверное, я тоже особенная, как и ты…

* * *

Вот уже несколько дней Хан брел по лесу вдоль шоссе в ту сторону откуда приехали апостолы, что убили Кузнеца. Где-то должен быть поворот на проселок. Лагерь их где-то здесь недалеко.

Когда-то Хан с Полковником лично обследовали каждый клочок здешней земли в поисках припасов. Многие близлежащие поселения в окрестностях Темногорска были опустошены их группой. Но в ходе вылазок никто ничего такого, что бы напоминало лагерь мародеров – не заметил. Правда дальше областного центра не заезжали – смысла не было, везде одно и тоже: опустевшие поселения, полчища зомби и мародеры. Весь мир теперь такой. Только родная область большая и не так густо была заселена до катастрофы людьми. Так что зомби здесь было поменьше, чем в других частях необъятной России.

Однажды Хан повстречался с бродягой, что в одиночку добрался до их краев аж с самого побережья Черного моря. Ему повезло, он работал водителем-инкассатором на бронированной деньговозке, и когда все началось, был при оружии и на крепком авто. Южные регионы были настолько густо населены и переполнены туристами, что в первые же дни эпидемии многие обратились и поубивали друг друга. Сейчас людей там почти не осталось. Дороги горных серпантинов, что связывали прибрежные города быстро утонули в автомобильных заторах. Брошенные авто навсегда заблокировали дороги, а города остались отрезанными от внешнего мира горами и лесом. Это значительно ускорило гибель людей. А теперь там столько мертвецов, что даже на танке ездить опасно.

Апостолы появились не так давно. Раньше Хан о них ничего не слышал. Наверное, они тоже переселились из неблагоприятных регионов, где слишком много городов или наоборот – почти нет поселений и ресурсы для выживания брать неоткуда.

За все время пути Хан два раза видел, как мимо проезжают вооруженные отряды по шоссе. Очевидно, они искали рабов или припасы, но это точно были апостолы. На боках увешанных стальными сетками их машин красовались знаки дьявола, нарисованные черной краской из баллончика.

“Нужно взять языка”, – подумал Хан. Так вечно можно бродить вокруг да около. Но против вооруженных до зубов отрядов, что периодически курсировали мимо него, не попрешь в одиночку да еще и с самодельным луком. Сделан лук конечно хорошо, добротно, аж самому нравится, вот только дерево сохнет и натяг от этого ослабевает. Приходилось во время пути снимать тетиву, иначе совсем лук стрелять не сможет.

Хан шел и потихоньку себе под нос насвистывал любимую мелодию, как вдруг Локи насторожился и замер. Острые уши добермана встали торчком и, чуть поворачиваясь, ловили неслышимые звуки.

– Что случилось? – спросил Хан.

Собака чуть гавкнула, словно понимала, что выдавать себя нельзя. Хан прислушался. Толь сейчас он услышал неясный гул, что приближался с севера по шоссе.

– Тихо, – прошептал Хан. – Хороший. Пес, хор-роший… Жди меня здесь и не вздумай высовываться. Понял? Посмотри мне в глаза… Ты понял меня?

Человек пригнулся и юркнул в придорожные кусты, а Локи остался в лесу, вглядываясь куда-то вдаль и еле слышно поскуливая.

Хан приготовил лук и наложил стрелу. Гул приближался. Вроде похоже на автомобиль, но звук другой, тоже до боли знакомый. Точно, это мотоцикл! Наконец, удача улыбнулась! Идет вроде одиночка, если это апостолы, а в этом Хан почти не сомневался (люди из мирных общин никогда бы не рискнули передвигаться на байке) нужно постараться взять одного из них живым.

Мотоцикл тарахтел так, что из леса на дорогу выползла парочка оживших. Они попытались перегородить дорогу мотоциклу, но тот не сбавляя скорости, ловко ушел в сторону. Огромный сверкающий угольным блеском чопер поравнялся с мертвецами. Бах! Бах! – Прогремели два выстрела и зомби завалились на асфальт с прострелянными бошками. Все это произошло в сотне метров от того места, где затаился Хан. Через несколько секунд мотоцикл проезжал мимо этих кустов. Хан уже натянул лук и тщательно прицеливался, ведя наконечником стрелы за приближающимся байком. Вот он совсем близко, вот уже напротив кустов. Вот сейчас будет отдаляться. Треньк! – тетива сорвалась, и стрела пробила ребра впереди сидящего апостола. Мотоцикл завалился на бок и его понесло волоком по асфальту. Заскрежетало железо, посыпая дорогу искрами. Оба седока кубарем покатились по асфальту. Скорость была небольшая, они успели сбавить ее еще до этого, чтобы прикончить зомби, и поэтому пассажир особо не пострадал от падения. А первый, прокатившись по тверди дороги, перемолол стрелу, загнав наконечник еще глубже себе в бок. Он лежал и не шевелился, под его телом медленно растекалась красная лужа.

Второй апостол, охая с трудом поднялся. Он непонимающе вертел головой. Бандит не заметил, как стрела пробила водителя. Хан натянул лук и шагнул на дорогу:

– Стоять! – крикнул он. Целясь апостолу в грудь.

Тот на секунду оцепенел, но опомнившись схватился за висящий на поясе пистолет.

– Замри! – рявкнул Хан, на бандюга уже почти вытащил из кобуры пистолет.

Тренькнула тетива и стрела ударила апостола в грудь. Пробила толстую кожу косухи, но дальше не заглубилась. Глаза Хана расширились. Твою ж мать, у него под курткой “черепаха” – панцирь для байкеров. Хан бросился в кусты. Бах! Бах! Бах! Пули срезали ветку рядом с ухом. Хан нырнул в самую чащу и слышал сзади хруст веток. Апостол бежал за ним и стрелял. Одна из пуль вспорола джинсовку на плече, чуть оцарапав кожу. Дальше бежать опасно. Спиной можно запросто пулю словить. Хан спрятался за толстенный ствол сосны. Взял лук и наложил стрелу.

– Выходи, сука! – послышался из леса голос. – Если сдашься, я сохраню тебе жизнь! Ты станешь нашим рабом. Но лучше плохо жить, чем хорошо умереть. Выходи или я тебя пристрелю!

Бандит ближе не подходил. Сам опасался словить стрелу. Он видел из-за ствола дерева концы лука. Хоть и на нем мотоциклетная броня, но если лучник в голову попадет, приятного, явно, мало.

Бах! Пуля отщепила кусок коры с другой стороны дерева. Хан вздрогнул и вжался в смолистый ствол. Он, слышал как хрустели ветки под ногами бандита. Апостол приближался и обходил дерево. Черт! Надо что-то делать. Хан резко упал на колено и, выглянув из-за сосны, пустил стрелу. В ответ раздались еще два выстрела. Времени прицелиться не было, и стрела конечно же в стрелка не попала. Зато пули пронеслись совсем рядом с макушкой. Хан даже почувствовал, как всколыхнулись его волосы. Рисковать так больше нельзя. Чудом и так остался жив. Сколь же у гада патронов в магазине? Минимум еще два осталось… Но живым не дамся. Сбоку раздался хруст, Хан поднял глаза, перед ним стоял апостол. Непонятно как! Но он обошел дерево бесшумной походкой и очутился почти за спиной.

– Брось лук! – ухмыльнулся бандит.

Хан нехотя разжал руки, и лук упал ему под ноги. Далеко отшвыривать его не стал. Может еще пригодится.

– Кто такой? Зачем на нас напал? – злобно спросил бандит.

– Ошибся я, – без запинки соврал Хан, – принял вас за побирушников.

– Кого? – удивился мотоциклист.

– Я так называю людей, что ищут и собирают консервы и прочие нужности в заброшенных поселениях. Они живут общинами, я их часто подкарауливаю и граблю.

– Так ты такой же, как мы, – ухмыльнулся апостол. – И мог бы стать одним из нас.

– Так в чем же дело? – спросил Хан. – Веди меня к своим, мне надоело скитаться одному. Если вы мародеры и не брезгуете грабежами, так ваша компания мне придется по душе.

– Ишь, какой хитрый нашелся! – скривился бандит. – Чтобы вступить в клан, это надо заслужить. Так просто всякое отребье мы не берем с улицы. Много вас таких желающих было, бродили по рухнувшему миру и не знали, куда пристроить свои драгоценные задницы, чтобы и сытно было, и ни хера заплатить не надо было.

– Так я готов пройти путь с самых низов, – невозмутимо ответил Хан в надежде провести апостола.

– Тебе в любом случае путь к нам закрыт.

– Это почему? Ты же сам сказал, что я такой же, как вы…

– Потому что, падла, ты убил одного из наших! – апостол кивнул на шоссе. – И тебе полагается смерть на жертвенном костре во славу Сатаны.

– Ты веришь в Сатану? – Хан презрительно улыбнулся.

– Ну нет, конечно, – бандит плюнул. – Просто наш босс Велиар именует себя жрецом дьявола. Да и хер с ним, это его тараканы. Он думает, что все мы верим в эту чушь, которую он проповедует. А я лично притворяюсь, что верю. Так проще удержаться в клане. Пару раз в неделю поприсутствовать на обряде жертвоприношения – меня не напрягает.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? Я смотрю тебе выговориться хотелось, – пустил яду Хан, – а там в клане у тебя не с кем даже поделиться этим.

– Я тебе рассказываю это все, чертов выродок, потому что не собираюсь брать тебя в плен и тащить в лагерь пешком. На мотоцикле явно не получится тебя конвоировать, вряд ли ты будешь спокойно сидеть и не попытаешься меня убить. Я тебя сейчас прикончу, и мои откровения ты заберешь с собой в могилу!

– Тогда стреляй! – процедил Хан. – Я не собираюсь выслушивать твои сопли!

– Сдохни, ублюдок! – апостол вытянул руку с пистолетом вперед, но сбоку метнулась чья-то тень.

Краем глаза бандит увидел ее и обернулся, но было поздно. Зубастая пасть клацнула ему по руке держащей пистолет. Хан метнулся в сторону. Грохнул выстрел, и бандит, заорав, выронил оружие. Доберман рычал сквозь стиснутые зубы и висел на руке. Апостол орал и пытался стряхнуть собаку. Второй рукой он выхватил нож и замахнулся для удара. Но Хан подскочил к нему и хряснул прямым в челюсть. Челюсть хрустнула, а бандит завалился на землю. Хан наступил на его руку с ножом и, разжав пальцы, забрал оружие.

Локи с остервенением продолжал рвать руку.

– Убери собаку! А-а-а! Прошу, убери чертову собаку!

Хан выдержал небольшую паузу и оттащил Локи. Апостол, подвывая, сел на землю, прижав измочаленную руку к груди.

Хан подобрал пистолет. Им оказался старенький вальтер времен войны. Хан направил ствол на бандита:

– Говори, где ваш лагерь?! Ну!

– Я все скажу, все! Только не убивай!

– Это от тебя зависит.

– Лагерь наш за поворотом дороги, там впереди километров через десять будет съезд на правой обочине. Потом по лесной дороге еще несколько минут на машине, а пешком не знаю сколько, не ходил.

– Не врешь? – Хан приставил пистолет ко лбу.

– Нет, это правда, зачем мне врать? Ты все равно в одиночку им ничего не сделаешь… Да и я сатанистов не особо люблю! Отпусти меня, а?… Ты же обещал.

Хан убрал пистолет от головы пленника и проговорил:

– Патроны на тебя жалко тратить! Но лучше вспомни – я ничего тебе не обещал!

Хан выхватил нож и воткнул его в шею апостолу. Тот замертво упал в траву.

Затем Хан обыскал трупы и разжился двуствольным обрезом изготовленным из старого доброго ружья ИЖ 12-го калибра и патронами к нему, снаряженными картечью, запасным магазином к вальтеру, бутылкой неплохого вискаря, тремя банками консервов и охотничьим биноклем. Затем укатил в чащу байк и бросил его там, прикопал трупы и отправился в путь.

К вечеру он уже вышел к лагерю апостолов. Близко не стал подходить – вокруг поселения открытая местность, поросшая лишь низкорослой травой. Хан залез на дерево и стал наблюдать. Ворота поселения периодически распахивались и пропускали внутрь грузовик, груженый бревнами. Видно было, как из бревен доделывали частокол. Хан достал бинокль и посмотрел туда, где кипела вовсю работа. Неуклюжий, но статный человек со знакомой фигурой пытался поднять бревно. Бедолагу даже скрючило. Вот кто-то подошел и хвостнул его плетью. Раб выронил бревно, и оно придавило обидчика. Хан заулыбался, наблюдая за действом. Есть все таки на свете справедливость. Неуклюжий пытался освободить апостола от навалившегося сверху бревна. Но неудачно надавил на бревно еще больше. Точнее удачно. Так тебе, сука!..

После долгих юлозаний по бревну неуклюжий наконец смог его откинуть. Он выпрямился и повернулся к Хану лицом. Хан чуть не свалился с дерева. Твою мать! Это же Кречет!..

Глава 18

– Держи его! – Крикнул Гектор и бросился вслед за зайцем.

Жирный заяц, поднятый с дневной лежки, несколько раз прыгнул, остановился и с “усмешкой” посмотрел на старика, пытающегося его догнать. Энн схватила палку и побежала следом. Заяц смотрел на людей так, словно хотел покрутить у виска, мол, совсем с дуба рухнули – пешком хотят зайца догнать! Гектор швырнул в жирного палку, та естественно в него не попала. Косой неторопливо развернулся и поскакал прочь. Через несколько секунд он скрылся в чаще.

– Тьфу, ты! – задыхаясь, Гектор уселся на землю. – Стар я уже, как мамонтов помет, не могу так за зайцами бегать. Ушел, зараза!

– А раньше что, ты зайца мог догнать? – Энн уселась рядом, в ее глазах блеснула усмешка.

– Не знаю, не пробовал, – ворчливо ответил старик.

– А сейчас зачем тогда побежал?

– А что нам, голодать? Ты видела, какой он толстый? И харя шире, чем у депутата!

– Ох, Гектор, – Энн еле сдерживала смех. – Даже самый толстый заяц, быстрее самого быстрого человека.

– Да знаю я, но попробовать стоило… Прошлогодняя дичка уже поперек горла сидит. Скорее бы выйти на шоссе, там деревушек много, может сыщем чего съестного.

– Надо попробовать поймать птиц, – предложила Энн.

– Ой, молодец! Дай-ка я тебя обниму, а то сам-то я не догадался бы никогда! – Гектор саркастически покачал головой. – Как же мы их подстрелим без оружия?

– Была бы у нас резинка, мы могли сделать рогатку, – Энн хитро посмотрела на Гектора.

– Что смотришь? Нету у меня резинки!

– Точно нету? – улыбнулась девушка.

– Точно! Если ты про трусы, то они возрастом почти, как я, сдохла на них резинка! – Гектор покраснел и насупился.

– Ну прости, – миролюбиво проговорила Энн. – Давай сделаем лук.

– А тетиву где возьмешь, а наконечники для стрел?

– Что-нибудь придумаем…

– А стрелять-то ты из лука умеешь? – язвительно спросил старик.

– Нет, но можно потренироваться.

– Пока тренироваться будешь, точно с голоду окочуримся. Брось уже ерунду выдумывать, лучше пошли уже из леса выбираться. – Гектор демонстративно повернулся и зашагал по лесной тропе.

– Постой! Я кое-что придумала!

– Ну что опять?

– Надо сплести корзину из веток.

– Рано еще для грибов, июнь месяц на дворе!

– А из ивовой коры сделать веревочку.

– Зачем?

– Увидишь! И еще нашелушим семечек из прошлогодних шишек.

– Семечками сыт не будешь, а добывать их муторно, не стоит оно того.

– Семечки не для нас.

Гектор скептически пожал плечами, но согласился помочь Энн в изготовлении ловушки. Корзину сплели корявую и неказистую из березовых прутьев. Кору молодых побегов ивы распустили на узкие ленты и связали их вместе. Чтобы набрать семечек ушло еще почти час. Прошлогодние шишки оказались все пустые, пришлось искать засохшие ягоды шиповника и боярышника, размалывать их между двумя чурками, чтобы извлечь семена.

Ловушку поставили на солнечной поляне, где шныряли какие-то серенькие пичуги. Корзину поставили вверх дном, оперев один ее край о колышек. Под корзиной расстелили кусок бересты и высыпали на него семена. Ждать пришлось не долго. Любопытные птахи сразу заприметили угощение и стайкой ломанулись его дегустировать.

Энн дернула за “веревочку”, колышек выскользнул из-под корзины и она накрыла птиц. Те бились о прутья, пытаясь взлететь.

– Ура! – не удержавшись выкрикнул Гектор.

Он выскочил из укрытия и поспешил к корзине – словно боялся, что птицы вместе с ней улетят.

– Как ты это придумала? – спросил старик. – Молодец! Я бы ни за что не догадался!

– Это не я придумала, – пожала плечами Энн. – В тик-токе видела.

– Тьфу ты, ну хоть на что-то эта гадость сгодилась. Сворачивай им головы, – Гектор кивнул на птиц, – а я пока костер разожгу, камешек острый найду. Ножа-то у нас нет, придется расколоть песчанник.

– Я? Головы? – Энн поежилась. – Почему я?

– А что? Ты есть хочешь? Птиц жалко?

– Жалко!

– А пенсионера, который второй день не жрал ничего, все по лесам мотается тебе не жалко?

– Это другое…

– Ладно, – прокряхтел Гектор, иди ручей поищи и хворосту набери. Сегодня душегубом буду я.

– Спасибо! – Энн чмокнула старики в щеку и скрылась в чаще.

Гектор покачал вслед головой:

– Эх, женщины, людоеду зубами горло могут перегрызть, а птичку жалко…

Пойманных птиц ощипали и зажарили на костре на прутьях. После стольких скитаний обед показался восхитительным. Старик и Энн сидели в тени на стволе поваленного дерева и наслаждались природой. Теперь лес не казался таким враждебным. Здесь не было зомби, здесь не был мертвых городов и самое главное – здесь не было людей. Даже когда мир рухнул, из всех опасностей – человек так и остался самой страшной…

Энн о чем-то задумалась, и на ее лице скользнула печаль. Гектор это заметил:

– Что с тобой, дочка, неужто пичуг до сих пор жалеешь?

– Да нет, – девушка замотала головой. – Думаю, как дальше жить будем…

– А что дальше? – вскинул на нее кустистую бровь старик. – Найдем общину и заживем, как прежде.

– А когда мы к ним привыкнем, и их убьют мертвецы или апостолы, и мы опять останемся одни. Если конечно выживем…

– Да что ты такое говоришь? Нельзя смерть вспоминать, беду навлечешь…

– Ты веришь в приметы?

– Нет но… Не по-людски это. Смерть пророчить..

– А разве это не так? – всхлипнула Энн. – Вспомни Доктора, Рудого, Лилию! Их всех убили у нас на глазах. И Воробей погиб… А остальные наши пропали. Хан, Полковник, Кузнец – где они все?..

– Ну успокойся, уверен, что эти живы, ищут нас и скоро найдут.

– Как?

– Не знаю, хороший вопрос.

– Зачем нам искать новую общину, если наша растерялась Нам надо найти своих друзей.

– Тогда нужно вернуться к лагерю апостолов.

– Зачем? – опешила Энн.

– Ну сама подумай. Мы в Темногорске столько надписей сделали, всяко Полковник понял. где нас искать. Он, наверное, нашел нашу церковь, а там мертвые Доктор и Лилия с дырками от пуль, а остальных нет. Значит, понял, что нас забрали охотники на людей. Вот, что бы ты на его месте сделала?

– Постаралась бы нас спасти! – без запинки выдала Энн.

– И я так думаю. Полковник – человек твердых принципов, своих не бросит. Сам поляжет, но друзей выручить попробует.

– Ты думаешь, что он сейчас пытается вызволить нас из лагеря апостолов?

– Уверен!

– Тогда надо туда вернуться! – оживилась Энн. – И как можно скорее. Они не знают, что нас там больше нет. Они не знают, что Рудый погиб и могут сами зазря погибнуть.

– Эх, – вздохнул Гектор. – Хорошо, вернемся. Не жили спокойно, и не хрен начинать…

– Да не переживай ты так, – сказала Энн. – Мы должны их найти. Я не могу спокойно жить, зная что из-за меня может кто-то погибнуть…

– Понимаю, – с грустью пробормотал Гектор. – Когда-то я испытывал нечто подобное, но не внял своим чувствам и поплатился за это. Но это было очень давно, и кажется, что вообще в прошлой жизни.

– Из-за тебя кто-то погиб?

– Да…

– Ты никогда об этом не рассказывал.

– Я не хотел об этом вспоминать, – вздохнул старик.

– Но почему это до сих пор тебя гложет? Может ты и не виноват!

– Виноват…

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что я сам убил его…

– Что?! Кого?

– Помнишь я рассказывал, что отсидел за убийство?

– Да, но я подумала, это было что-то вроде самообороны или еще как-то случайно вышло…

– Нет, я сжег дом вместе со своим другом…

– Другом?! Зачем?

– Я хотел ему отомстить. Этот дом мы построили вместе. Он увел у меня жену. Забрал самое дорогое и я решил забрать у него дом. Приехал вечером и постучал. Никто не открыл. Свет не горел. Я подумал, что внутри никого нет. Достал из багажника канистру с бензином и облил стены и крыльцо. Подпалил и уехал, – на морщинистом лице Гектора заструились ручейки.

– Не переживай, ты же не знал, что он внутри. Он сам виноват. У друга женщину увел.

– Не за него я переживаю, вместе с ним сгорела моя жена.

* * *

Уже несколько дней я вкалывал на апостолов. Участвовал в строительстве частокола. С утра до позднего вечера я был занят на работах под присмотром бандитов. С таким графиком много не узнаешь. Ночь в бараке, весь день на “стройке” – обычная жизнь обычного гастарбайтера, только денег не платят и вместо аппетитного напичканного усилителями вкуса «Дошика» – опостылевшие просроченные консервы.

Надо что-то менять в этой жизни. Так я много не навоюю. У меня два пути: работать лучше и ждать пока меня повысят, или завоевать их доверие и попробовать стать послушником. Оба варианта мне не нравятся, особенно второй. Но он быстрее и надежнее. Его я и выбрал.

Послушники отличались от рабов тем, что были почти свободны. Некоторых отпускали свободно за пределы лагеря. Работали они добровольно, хотя как и рабы – за еду (пока мир не рухнул большинство людей жили так). Послушники пытались выслужиться перед хозяевами и всячески унижали и гнобили рабов, показывая свое превосходство. Чтобы стать одним из них я должен поступать также. Но делать пакости невинным – это не для меня. Значит, надо найти такого раба, которого было бы не жалко пустить в расход на благо общего дела. Есть у меня один такой на примете. Он постоянно следил за всеми в нашем бараке. Всех сливал апостолам, хотя с нами вроде был дружелюбным, и лишь иногда забывался и проявлял гонор. Его звали Шнырь, тот самый что притворялся неходячим, когда меня только запихнули в барак. Мои “сокамерники” просили быть с ним поаккуратнее. Говорили, что все те, кто с ним конфликтовал, вскоре погибали от рук апостолов. Неизвестно, что про них наговорил Шнырь, но это, всяко, был он. В такие случайные совпадения никто не верил.

Итак, жертва выбрана, палач назначен, осталось придумать для него обвинения “в колдовстве”. Я долго обмозговывал разные планы, пока наконец меня не осенило…

Во время перерыва на обед (или можно сказать на завтрак, потому что утром рабов не кормили) я улучил момент и улизнул, воспользовавшись суматохой возле контейнера, из которого раздавали консервы. Я прошмыгнул к одному из домов, где жили апостолы и стал ждать. Дом оказался пустым – у апостолов тоже был обед, и все ушли в столовую. Через несколько минут мимо дома проходил запоздалый мародер. Я выглянул в распахнутые двери и окрикнул его:

– Уважаемый, закурить не будет?

Апостол оторопел от такой наглости. А когда пришел в себя выхватил пистолет и направил его на меня:

– Ты кто такой? Что ты здесь делаешь?!

– Я обычный раб, но у меня сегодня выходной, – улыбнулся я. – Отгул взял по семейным…

– Что-о?.. Да ты, сука, издеваешься! А ну подними руки и выходи, тварь!

– Сейчас, только пиво в холодильник уберу, – я скрылся в темноте дома.

Тактика моя сработала. Я настолько раззадорил апостола, что тот в ярости бросился вслед за мной, даже не подумав позвать на всякий случай подмогу. Он ворвался в дом и тут же расстелился на полу, пропахав носом. В пороге я натянул стальную проволоку, об которую он споткнулся. Ударом сапога в челюсть я мигом охладил его пыл. Вторым ударом я выключил ему одну почку. От болевого шока апостол потерял сознание. Я накинул ему на шею “гильотину” и придушил. Все! Уходим. Я выглянул из дома и огляделся, вроде никого.

Околотками вернулся к контейнеру. Там уже обед почти закончился. Сегодня с принятием пищи у меня пропуск, но ничего, это того стоит.

После обеда нас погнали обратно на работы. Минут через пять началась суматоха. Нашли труп апостола. Я украдкой наблюдал, как бандиты забегали. Мясник махал руками и что-то орал. Всех рабов, что работали сегодня на территории лагеря собрали в одну кучу и выстроили в три шеренги на “пионерском” плацу.

Мясник, заложив руки за спину, прохаживался вдоль рядов и злобно зыркал на нас:

– Сегодня убили нашего брата, я найду кто это сделал. Даю возможность самому признаться. Пусть убийца выйдет вперед! Ну! Я жду!

Глаза Мясника сузились, а голос стал тихим и глухим, но все равно пробирал до костей. Люди под его взглядом, будто таяли:

– Не хотите по хорошему – пеняйте на себя!

Мясник махнул двум головорезам, указав им на первых попавшихся десять рабов. Их выволокли из строя и поставили на колени. Главарь достал наган и приставил дуло к затылку одного из них. Это была молодая женщина со впалыми щеками и потухшими глазами. Она закрыла веки и тихо ждала своей участи. Лишь плечи ее подрагивали. Все знали, чем это заканчивается, когда Мясник достает пистолет.

– Считаю до трех! – прохрипел главарь, – Если никто не признается, я убью десять человек. А завтра все повторится! Так будет до тех пор пока все вы не сдохните, или кто-нибудь не признается в убийстве! Р-раз! Два-а!..

– Постойте! – я выскочил вперед. – Не стреляйте, пожалуйста.

– Это сделал ты?! – глаза Мясника расширились и откинули брови высоко на лоб.

– Нет, что вы! Всплеснул я руками! Но я, кажется, знаю, кто это сделал…

– Кто?!

– Простите, господин, Мясник! Я не совсем уверен, но…

– Говори, сука! – бандит перевел ствол револьвера на меня.

Я умоляюще вскинул руки:

– Прошу! Не стреляйте! Я все скажу! Когда мы стояли возле раздачи обеда, я видел как Шнырь отлучался в сторону того дома, – я ткнул пальцем на жилище апостолов, в котором придушил одного из них.

– Не верьте ему! – взвизгнул Шнырь и выскочил из строя. – Ты зачем врешь, тварь?!

Стукач хотел вцепиться мне в горло, но его оттащили надсмотрщики. Я сделал испуганный вид и шарахнулся в сторону.

– Возможно, я ошибся, но мне так показалось… Простите!

– Ты отходил от контейнера?! – Мясник схватил Шныря за ворот и приставил к его голове пистолет.

– Нет! Что вы?! Он врет!

– Кто может подтвердить твои слова?

– Не знаю, я обедаю всегда один, в теньке, чуть поодаль от этих вонючих рабов!

– Значит никто! Где твоя шконка?

– В левом дальнем углу барака! – с тревогой проговорил Шнырь.

Мясник повернулся к бандитам:

– Обыщите его лежанку. Переверните все вверх дном, но найдите мне доказательства.

Трое головорезов скрылись в нашем бараке. Через минуту они появились снаружи, в руках одного из них был сверток из замызганой тряпицы. Он развернул обрывок ткани перед Мясником. Внутри лежал старенький ПМ, потертая золотая печатка и золотой зуб.

– Ах ты, тварь! – Мясник хвостнул рукоятью нагана Шныря по морде.

Рассек пол щеки до самого мяса. Шнырь упал на траву и забился в истерике:

– Это не мое! Я не забирал у него пистолет!

– Я не говорил, что у убитого забрали пистолет и выбили зуб, – усмехнулся Мясник. – Сегодня будет славное жертвоприношение. А ты! – главарь повернулся ко мне. – Зажжешь жертвенный костер. Если справишься, то займешь его место! – Мясник презрительно плюнул на скрюченное тело Шныря, подрагивающее от всхлипываний.