Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Его подхватили под руки два бандита, уволокли и заперли в стоящий неподалеку в приземистый контейнер, который использовали как карцер. На минуту мне даже стало его немного жаль. Сгорит сегодня ни за что человек. Хотя, какой он человек? Сколько он людей загубил, и сколько бы еще это сделал? А я его остановил, и тем более это нужно для общего дела. Я успокаивал себя как мог, но на душе все равно скребли кошки. Лохматые и страшные кошки, совсем, как моя жизнь.

В прошлой жизни я убивал, и в этой делаю то же самое. Миры меняются, а я нет. Я вспомнил свою первую жертву. Тогда молодым лейтенантом в составе отделения меня отправили на задержание обезумевшего охотника, взявшего в заложники в лесу сотрудников заповедника. Он держал на мушке двух женщин и престарелого профессора в домике в лесу и требовал какой-то справедливости от местного мэра. Не помню точно, что именно, но это не важно. Снайперы не могли его снять – окна домика были плотно зашторены. Тогда был получен приказ провести переговоры. Я был молодой, почти пацан, и под видом студента этого захваченного профессора меня отправили в домик узнать требования охотника. На меня напялили броник, скрытый микрофон, а за спину за пояс я заткнул взведенный пистолет.

Вошел внутрь и увидел, как охотник пугает заложников ружьем, приставляя к их головам по очереди ствол. Увидев “студента”, он направил оружие на меня. Я изобразил испуг и замахал руками, даже попытался пустить слезу. Охотник расслабился и чуть опустил ружье. Я подумал, что другого такого шанса у меня не будет и сделал все, как меня учили в академии. Выхватил ПМ и всадил три пули ему в грудь за одну секунду. Заложники были спасены. Они с радостными возгласами выскочили на улицу. Я подошел к убитому террористу и поднял его двустволку. Переломив, заглянул в казенники. Ружье оказалось не заряжено.

Меня наградили за мужество, мол, никто же не знал, что ружье не заряжено. А я с тех пор никогда не проверяю, заряжено ли было оружие у убитых мною врагов.

* * *

Звон колокола прорезал вечерню тишину. Двери барака распахнулись и в проеме показалась долговязая фигура Мясника:

– На выход, мухи навозные! Вас ждет вечернее представление!

На сегодня КНИГА набрала 190 лайков) Друзья, добьем до двухсот?!!!))))

Глава 19

Я вклинился в поток рабов, что понес меня из барака на улицу. Из-за черного облака выползла полная луна. Сегодня она была почему-то кроваво-красного цвета. Вокруг жертвенного пепелища уже собрался народ: рабы с одной стороны, с другой стороны послушники, а сзади всех – апостолы. Я оценил соотношение сил: рабов гораздо больше, чем апостолов, послушников еще меньше. Если всем вместе напасть, можем их замесить. Но никто не осмелится нападать на вооруженных до зубов отморозков. Все боятся жертвенного костра. Вот и сейчас нас вывели на показательную казнь, чтобы запугать.

У жертвенного столба стоял привязанный Шнырь. Он вымазался в саже и был похож на беса. Рот его заткнули кляпом, а тело обложили хворостом. Сухие сосновые ветки вспыхнут со скоростью звука и дадут много жару. Человеческое тело сгорит и обуглится за несколько минут.

Вперед в сопровождении охраны из четырех здоровяков с калашами вышел человек в длинном балахоне, больше напоминавшем мешковину. Наверное, это и есть Велиар. Как же мне до тебя добраться?!

Но Велиар – не дурак, встал чуть в отдалении от толпы. Любой, кто попытался бы к нему приблизиться, будет прошит автоматной очередью его псов. Лишь Мяснику разрешалось беспрепятственно приближаться к жрецу.

Велиар скинул капюшон и, обнажив размалеванную фиолетово-синими разводами бритую голову, воздел руки к черному небу. Странный жест, если он дьяволу поклоняется, то должен обращаться к преисподней, а она, наверное, где-то под землей, ну или в другой клоаке, но никак не на небесах.

– Отец наш, князь темный! – торжественного произнес жрец. – Да свершится великий обряд во славу твоего могущества! Прими кровь отступника, что нарушил священные законы твоего клана!

Бля-я… А голос то его мне знаком! Я вглядывался в бритую голову, но в клоунском гриме не узнавал ее. Велиар продолжал что-то еще вещать, как диктор на параде, но я его уже не слушал. В голове крутилась одна и та же мысль: где я его раньше видел? Его жесты, манера говорить мне показались почему-то до боли знакомы. Эти возгласы с придыханием, как у актера провинциального театра, знакомые очертания головы, даже статная и крепкая фигура, которая угадывалась под балахоном, казалась мне знакомой.

– Да прибудет с нами сила! На колени, рабы! – закончил проповедь жрец.

Рабы попадали на колени, я последовал их примеру. Велиар погладил бритую голову и отряхнул руку, будто измарал ее в чем-то. Бл*ть! Я узнал этот жест! Он всегда так делал. Странное навязчивое движение, после того, как погладишь бритый череп трясти рукой. Только один человек так делал! Не может быть. Сука! Это правда он?! Если он меня узнает, мне конец. Я втянул голову в плечи и опустил глаза. Черт. Зря я все это затеял. Надо срочно выбираться из лагеря, Велиара так просто не убьешь. Я это точно знаю…

Надо мной нависла тень, закрыв луну. Я поднял глаза, передо мной стоял Мясник с зажженным факелом. Он протянул его мне и криво усмехнулся:

– Тебе выпала честь зажечь жертвенный костер, встань, раб!

Твою мать, попал! Велиар чуть сбоку сзади, если отворачивать от него морду и все время держаться лицом к костру, может он меня не узнает?

Другого выхода нет, буду морду отворачивать. Я встал, взял в руку пылающий факел, стараясь его держать так, что бы он всегда находился не пересечении линии между моей головой и глазами Велиара, и побрел к кострищу. Я чувствовал спиной пронзительный взгляд жреца. Он наверное тоже гадал, откуда ему знаком мой силуэт. Походку я постарался по максиму изменить. Семенил мелкими шажками, плечи максимально опустил и чуть ссутулился.

Я шел вдоль ряда рабов и ловил на себе их презрительные взгляды. То, что я собирался сделать вызывало у них омерзение и означало, что я желаю стать послушником апостолов.

Я приблизился к кострищу. Шнырь умоляюще смотрел на меня, будто просил не делать этого. Он был завален хворостом по самое горло. Я подошел к нему ближе и прошептал:

– Все кончено. Если этого не сделаю я, то факел вручат кому-то другому. Это ничего не изменит. Прости, что подставил тебя, но ты сам виноват. Ты был глазами и ушами апостолов, ты предал своих собратьев. За все надо платить.

Шнырь слушал меня с широко открытыми глазами. А потом замычал, пытаясь вытолкнуть кляп языком. Он хотел передать мои слова апостолам, но вместо крика выходило лишь сипение и мычание. Он дергался и всем своим видом показывал, что ему есть, что сказать напоследок, что он не виноват в убийстве апостола, что человек с факелом совсем не тот, за кого себя выдает. Но никто и не подумал вытащить кляп. Все приняли его беснования за обычную истерику перед близкой смертью. Так вели себя большинство казненных. К этому апостолы уже привыкли.

Под взглядами, полных презрения со стороны рабов, я поднес пылающий факел к куче сухого хвороста под ногами жертвы. Рабы не сочувствовали Шнырю. Каждый знал его мерзкую и подлую душонку. Они негодовали по поводу меня, что я согласился участвовать в омерзительном ритуале их злейших врагов, придуманном специально для запугивания людей.

Огонь перекинулся на сушняк, чуть заметался, зашипел и с треском полыхнул. Сухие смолистые ветки загорелись, словно порох. Шнырь задергалася, а я будто бы продолжал тыкать факелом в кострище, словно не понимал, что поджигать уже ничего не надо. Но никто не заметил, что я на самом деле делал. Я незаметно несколько раз надавил на солнечное сплетение факелом Шнырю с такой силой, что тот вырубился и сгорел безболезненно. Я, конечно же, палач, но не живодер… Это все, что я мог для него сделать.

Я вернулся на свое место в строю. Когда шел обратно низко опустил голову. Не знаю, смотрел на меня жрец или нет. Он, что-то там вещал и выкрикивал какие-то “заклинания”, надеюсь он был сильно занят и не разглядел меня.

Мы простояли на коленях еще минут двадцать, пока жрец не закончил свои наставления. Он обращался то к рабам, то к апостолам. Нес какую-то ересь про высшее предназначение и его роль в этом великом деле. Говорил о клане, как о могущественной расе новых людей. Он напомнил мне Гитлера, только прикрывался высшими силами. Не думал, что жизнь так его изменит.

Когда действо подошло к концу и рабов погнали в бараки, я уже с облегчением было вздохнул. Но тут раздался голос Велиара:

– Кречет! А тебя я попрошу остаться!

Я почувствовал, как сердце мое на время будто остановилось. Я выпрямился, больше не пряча свою голову и лихорадочно прокручивал в мозгу различные сценарии. Живым даваться мне нельзя. Велиар знает, на что я способен и сожжет меня. Ко мне уже торопились двое вооруженных апостолов с автоматами наперевес, чтобы отвести к своему боссу. Я нехотя поплелся к ним навстречу, прикидываясь простачком.

– Стойте! – крикнул конвоирам Велиар. – Не подходите к нему близко. Он очень опасен.

Вот, сука! Разгадал мои действия. Конвоиры встали, не доходя до меня шагов десять, и направили на меня стволы.

– Кречет! – продолжил Велиар. – Давай без глупостей! Ляг на землю лицом вниз.

Мясник смотрел на меня выпученными глазами и никак не мог понять, почему Велиар так меня опасается. Я лег на землю. Сверху навалилась какая-то туша, пытаясь связать мне за спиной руки. Но в моей руке уже была заточка, сделанная заблаговременно из куска арматуры. Я резко развернулся и пырнул тушу, перекатом ушел в сторону и вскочил на ноги. Автоматные очереди побежали за мной следом.

– Не стрелять! – заорал Велиар. – Он нужен мне живым.

Меня окружили апостолы. У всех стволы. Шансов на побег ноль. Я бросил заточку на землю и поднял руки.

Убитый мной бандит валялся в луже крови. Я стоял рядом с поднятыми руками. Удар в живот прикладом автомата сложил меня пополам. На меня накинулись сразу трое и стянули за спиной руки пластиковым хомутом. Я поднял голову. Передо до мной стоял улыбающийся жрец:

– Рад видеть тебя, Кречет.

Я поморщился и процедил:

– До чего ж вы докатились, товарищ майор…

* * *

Где-то вдалеке затарахтела машина. Лилия схватила Аиду за руку и потянула ее на обочину в лес:

– Прячься! Скорее всего это нехорошие люди. Хорошие сейчас уже на машинах не ездят. У них нет бензина и оружия.

Ребенок-зомби и женщина притаились в кустах. Через минуту на серое полотно асфальта выкатила колонна потрепанных внедорожников и парочка мотоциклистов. Джипы увешаны пластинами листового железа, поверх стекол наварены решетки. Внутри лилия разглядела бородатые морды и торчащие стволы. Апостолы… Сердце ее сжалось. Нахлынувшие воспоминания выбили слезинку. Женщина шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки. Она так ждала их встречи, чтобы отмстить, и вот теперь мародеры совсем близко. А она прячется в кустах, как мышь и ждет пока те уедут… Что она может? Чувство собственного бессилия угнетало. Колонна проехала мимо в сторону, противоположную от Темногорска. Когда она уже почти скрылась из виду, Лилия выглянула из кустов и посмотрела вслед. Ей показалось, что машины замедлились. Сердце екнуло. Неужели заметили? Лилия пригнулась. Нет… Просто сворачивают в лес. Да! Теперь она знает, как найти их лагерь. Надо просто идти по следам на проселочной дороге… Лилия облегченно вздохнула: я найду их лагерь и убью хотя бы одного из них… Кровь за кровь… Пусть даже я умру, не страшно. Жить мне больше не для кого.

Сзади раздался шорох. Аида подошла к женщине и прижалась к ноге. Лилия посмотрела на девочку и ее одолели сомнения по поводу последних размышлений. “Может, все-таки надо жить?” – подумала она и погладила Аиду по голове.

Ее волосы уже не были такими спутанными и грязными, как при их первой встрече. Лилия заставила Аиду искупаться в лесной реке. Пижаму бы ей еще сменить, на что-нибудь более практичное. Ткань уже скоро превратится в лохмотья…

Лилия и Аида вышли на дорогу и пошли вслед за колонной, что уже скрылась в лесу. Мысль о скорой мести грела душу. Она вспомнила мужа. В общине его назвали Доктор, но он никогда не был врачом. Он был доктором наук. А каких наук, сейчас уже не важно. Видел бы он ее сейчас. Он был бы очень недоволен: нудел и говорил бы “правильные” слова, что месть – это не то, к чему нужно стремиться, что надо заботиться о себе, ради выживания, что не стоит влезать туда, где можно получить пулю.

Его занудства сейчас не хватало. Почти двадцать лет они прожили вместе, а он так ее и не узнал. Не разглядел в кроткой и тихой жене убийцу. Не я такая, а мир такой…

* * *

– Садись, – Велиар указал мне на кресло.

Сидеть со связанными за спиной руками не очень удобно, но я сел. Осмотрелся. Холл в доме Велиара уставлен статуями, резными диванчиками и прочей роскошью. Огромный камин чуть потрескивал и наполнял комнату приятным теплом. На полу расстелен белый ковер. Слишком чистый и ухоженный для апокалипсиса.

– А ты не плохо устроился, майор! – сказал я. – Сколько здесь комнат? У меня квартира в прошлой жизни была меньше, чем это твоя прихожая.

– Это гостевой зал, – спокойно ответил Велиар, усевшись напротив меня на диван. Он налил себе бокал виски и закурил. – Извини, капитан, тебе не предлагаю, сам понимаешь, что руки тебе развязывать нельзя. Мы оба прекрасно знаем, на что ты способен.

– Как же ты превратился в…

– В кого? – развел руками Велиар. – Ну, договаривай!

– У меня нет просто слов. Не могу подобрать. Мы с тобой не за это кровь проливали… Ты был моим командиром, я верил тебе также, как и себе…

– А за что мы проливали кровь? За полированный камень на собственной могиле? За похороны с почетным караулом и стрельбой в воздух? За мизерную пенсию и угробленное здоровье? Ты это видел?

Велиар задрал балахон и оголил ноги. Вместо одной ноги у него тускло поблескивал титановый протез. Меня покалечили и списали, когда я еще был в расцвете сил. А на гражданке никто не хотел брать на работу инвалида. На квартиру я так и не успел заработать. Дали комнату в общаге. Выходное пособие, чтобы бухлишка мог вдоволь накупить и по тихому спиться, что я делал последний год.

– Я тебе звонил, ты не отвечал…

– А что бы я тебе ответил? Что такая же участь ждет нас всех? Рано или поздно ты бы тоже пулю словил. Если повезло бы то погиб, если нет, то стал бы, как я. А потом все изменилось… Мир перевернулся. Из ненужного утиля я вдруг превратился в лидера. Моих знаний хватило, чтобы склолотить приличную банду и умело ей управлять. Каждому ублюдку хочется наживы, власти и баб. Я дал им это, и под мое начало стеклись толпы неудачников, зеков и прочих отморозков.

– Но зачем тебе это?

– Когда-то этот мир обидел меня, теперь я хочу все вернуть.

– Ты не такой. Что с тобой стало, майор?

– Я всегда таким был! – рявкнул Велиар. – Помнишь, когда наши подорвались на мине в Шатойском ущелье, мы тогда тащили с тобой двух раненных на себе, а у нас на хвосте у нас висели боевики?

– Конечно, помню…

– Ночь мы тогда провели в лесу, а утром раненные окочурились. Этим они спасли нам с тобой жизнь. С такой обузой мы бы далеко не ушли. А бросить мы их не смогли бы. Ты бы не позволил.

– При чем тут это?

– А при том! Это я придушил их по-тихому ночью. Они бы и так умерли без операции, и нас бы за собой потянули.

– Ну и сволочь же ты, товарищ майор! Если бы ты рассказал мне это раньше, я бы тебя вместе с ними похоронил.

– Я тебе жизнь спас… – спокойно проговорил жрец. – А сейчас ты зачем сюда пришел?

– Думал к общине прибиться. Чтобы проще выжить было. А попал к ублюдкам..

– Не пи*ди мне Кречет! Мы с тобой много бандитов завалили. Я знаю тебя, как облупленного. Стрелок, что моих людей на прошлой недели положил со снайперки – это ты.

– Я не жалею, что так делал, – отпираться было бесполезно, своего бывшего командира в этом обмануть невозможно.

– Ясен пень, что не сожалеешь, ты вообще никогда ни о чем не сожалел. Только скажи, зачем ты это делал? Тоже на жизнь обиделся?

– Нет, все гораздо проще. Твои псы убили людей из моей общины, кого-то забрали. Но здесь я их не увидел. Значит, все-таки убили всех. Я прибился к другой общине, но снова твои шавки напали. Мне надоело терять людей и бегать. Я решил разобраться.

– Только против системы не попрешь, – скривился Велиар. – Сам это знаешь…

– Больше нет системы, – отрезал я. – Есть живые и мертвые.

– Ошибаешься, я и есть теперь система. Думаешь я верю в сатану и поклоняюсь ему? Людям всегда нужна была вера. Я дал им то, чего они сейчас больше всего хотят. А хотят они выжить. Выжить любой ценой, даже если ради этого придется идти по головам, убивать, грабить… Главное то, чего хочешь ты. А остальное неважно. Хочешь вещь? Отними ее. Хочешь ничего не делать, захвати раба и заставь его работать. Я превратил сатанизм в религию. В бога никто больше не верит. Бог бросил нас в ту минуту, когда мертвые восстали. А сатана нас не бросит. Потому что он живет в каждом человеке. Просто иногда надо выпускать его наружу. Погулять…

– Ты убиваешь мирных людей, чем они тебе помешали…

– Ты не понял? Это делаю не я, это делают мои последователи. Я лишь даю разрешение на убийство.

– Но зачем?

– Все просто! Послушание. Ничто так не будет держать в узде раба, как страх перед смертью. Я создал клан. Скоро мы пойдем на восток, в сторону Сибири. На западе слишком много мертвецом. А на востоке я найду еще последователей. Апостолы распространятся по всей России.

– Россия мертва, как и твоя совесть. Я разговаривал с выжившими из разных уголков. Почти все люди погибли и продолжают гибнуть от зубов тварей. А ты устроил войну с человечеством. Хочешь, чтобы наш род совсем вымер?

– Мне все равно, – ухмыльнулся Велиар, – я же теперь сатанист.

– А кто тогда тебе прислуживать будет, если все погибнут?

– На мой век хватит, – скривился жрец. – Ты лучше о себе побеспокойся.

– Ты меня убьешь? – прямо спросил я.

Глава 20

– А как ты думаешь? – Велиар уставился на меня, хитро прищурившись.

– Думаю, что да… Я для тебя опасен.

– Если будешь по другую сторону баррикад, то опасен, а если будем в одном окопе, то нет.

– В смысле? Ты предлагаешь мне на тебя работать?

– Почему же сразу работать? Ты никогда на меня не работал, даже когда я был твоим командиром. Мы были напарниками.

– Тогда ты был совсем другой. Тебя называли Саныч, а не Велиар.

– Тогда и мир был не тем. Как ты не поймешь, что все изменилось. Ценности сейчас другие. Никому не нужна справедливость, патриотизм и другая хрень. Сейчас главное – не дать себя убить и выжить любой ценой. Я создал сильную общину, мы на верхушке пищевой цепочки.

– Не замечал в тебе раньше комплекса Наполеона.

– Это не комплекс, это мой ответ враждебному миру. Если бы мы были вместе, как раньше, мы могли бы добиться большего. Мясник отличный лидер и командир. Но у людей он вызывает отвращение. А за тобой они могли бы пойти…

– Ты предлагаешь стать апостолом? После того как я стольких из вас убил?

– Выживает сильнейший, у нас в клане это основной закон. Если ты их убил, значит ты сильнее. И ты можешь стать одним из нас.

– А почему тогда казнили Шныря? Он тоже, вроде, убил апостола, значит, стал сильнее.

– Он крыса, которая укусила волка, и убила его ядовитой слюной. И вообще, я теперь склоняюсь к мысли, что это все твоих рук дело.

– Ты прав, Шнырь был не виноват.

– Да, хер с ним! Ты мне лучше ответь прямо! Ты будешь со мной?

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Но убивать мирных я не намерен.

Велиар нахмурился и допил залпом полный бокал вискаря:

– Если бы ты отказался, или сказал, что тебе нужно подумать, я бы тебе поверил. Но ты слишком быстро согласился. Я хорошо знаю тебя, Кречет. Сейчас ты мне пи*дишь… Что ты задумал?

Велиар меня раскусил. Эх… Зря я так быстро согласился, надо было поломаться немного. Но и тогда он бы мне не поверил. Он знает, что я никогда бы на такое не согласился. Зачем тогда предложил? Непонятно…

– Налей мне немного твоего пойла, – я встал, – и помоги мне его хлебнуть. Не хочу трезвым подыхать.

Велиар наполнил бокал и поднес его к моим губам. Я сделал шаг навстречу, будто бы пытаясь удобнее встать. Но жрец отступил чуть назад и вытянул руку с бокалом вперед.

– Не подходи ближе, – усмехнулся он. – Думаешь я не понял, что ты хотел ударить меня головой?

Черт! Как он все предвидит? Что бы я не задумал, он всегда на шаг впереди.

Я пригубил виски и выцедил весь бокал, шумно выдохнул и сказал:

– Дай закусить, хоть что ли…

Велиар повернулся к столику, на котором были разложены ломтики сыра и мясная нарезка (такую роскошь я не видел со времен начала катастрофы), и при этом не терял меня из виду, поглядывая боковым зрением.

Но для меня было достаточно того, что он повернулся ко мне боком. Другого шанса не будет. Я ударил его ногой чуть выше поясницы, пытаясь пробить почку и сломать ребра. Удар получился не очень (не удобно бить со связанными за спиной руками), но сбил жреца с ног. Я подскочил к нему и накрыл сверху ударом ноги в живот. Но в последний момент Велиар подставил руку и поймал мою ногу. Железным протезом, как кочергой он ударил мне по голени. Подсечка свалила меня на пол. Велиар выхватил из-под полы кинжал и, приставив острие к моему горлу прохрипел, борясь с болью в спине:

– Вот теперь я узнаю своего старого боевого товарища. Ты ничуть не изменился Кречет…

* * *

Хан сидел на раскидистой сосне и наблюдал в бинокль за лагерем апостолов. Он изучал расположение сторожевых постов, порядок смены часовых, запоминал, кто и когда покидает лагерь, что привозят в поселение.

Все это складывалось в голове в единый паззл, который должен был помочь с выработкой дальнейшего плана действий.

План в голове назревал уже давно. Но он был пока неясный, как очертания гор в дали за туманной дымкой.

Прежде всего надо раздобыть оружие. Хан уже не первый день сидел на своем посту и высматривал одиночек, у которых можно было бы отнять огнестрел. Но апостолы острожничали. Лагерь покидали только группами минимум по три человека. С луком на таких нападать рискованно. Но если одиночек в ближайшее время так и не появится, придется рискнуть.

Ему не привыкать рисковать. Раньше до всего этого ему поручали самые щекотливые дела. Знали, что на бурята можно положиться. Людей он не убивал, но находил тех, кто мог и это сделать. Его называли Решателем. Обращались к нему за помощью только через своих и по рекомендации. Так ему удавалось оставаться на плаву и избегать правосудия.

Бизнес отжать, найти любовника жены, устранить конкурента. Хан брался за любые грязные дела. Руки сам не марал, но всегда находил эффективные средства и людей.

Поэтому Кречет ему сразу не понравился. Бурят сразу понял, что он мент. Не прошла еще неприязнь у него к ментам. Сам когда-то к ним устраивался, но его не взяли. Видите ли отец у него оказался судимым. Отец, которого он и в глаза не видел ни разу. Но системе все равно, родственников по базе пробили и, если что не так – гуляй Вася… Что ж… Сами виноваты, что стал преступником. Всегда хотел их ловить, а не быть с ними.

С такой работой семью так и не завел. Воин слаб настолько, насколько слаба его семья. Все собирался завязать. Квартиру купил, на машину заработал. Осталось только выходное пособие сколотить. Но не успел… Началась эпидемия. Хотя если бы все обернулось не так, возможно его бы уже не было в живых. Многим опасным людям он дорогу перешел. Да и менты в затылок дышали.

Бах! Бах! Бах! – Где-то за спиной в лесу раздались выстрелы, а затем послышались крики. Хан слез с дерева, свистнул Локи и поспешил на шум. Локи семенил впереди, то и дело оглядываясь на человека. Мол, что же ты двуногий так телепаешься. Сколько тебя ждать можно?

Хан торопился, как мог. Нырял под ветками, перепрыгивал через коряги. Но чертов лук постоянно норовил зацепиться за сучья. Приходилось держать его перед собой. Раздались еще три выстрела. Твою мать, там что война началась? Локи уверенно вел на звук, и с выбором маршрута можно было не заморачиваться.

Вот уже опять слышны чьи-то крики и проклятия. Скорее… Нужно торопиться!

* * *

Лилия спряталась в кустах и наблюдала за лагерем апостолов. Наконец, она его нашла. Аида последовала ее примеру: пригнулась и осторожно выглядывала промеж листьев. С каждым днем девочка-зомби становилась сообразительнее. Может, она просто копировала поведение человека, а может делала это осмысленно. Лилии хотелось считать, что ее действия разумны. Будто ребенок взрослеет. Конечно же девочка нисколько не изменилась и не подросла, но ее разум стал более гибким.

Ворота поселения, окруженного высоким частоколом из неотесанных бревен, периодически распахивались и выпускали отряды мародеров на внедорожниках и мотоциклах. Иногда выезжали грузовики, кузов которых битком набит людьми в лохмотьях. Наверное, это рабы. Куда только их везут. Скорее всего на работу. На посевы или что-то в этом роде.

Лилия до крови прикусила губу. Как же ей хотелось испробовать свою биту на бородатой морде. Но с палкой против обрезов и автоматов не пойдешь. Что же делать?

Аида вдруг встрепенулась и зашипела. Лилия посмотрела на нее с удивлением:

– Что с тобой?

Девочка уставилась куда-то в глубь чащи и оскалилась. Она явно кого-то почуяла. Лилия схватила биту и прислушалась. Пичуги, что тренькали сзади, вдруг замолкли. Где-то хрустнула ветка. Шагах в пятидесяти в чаще мелькнул чей-то силуэт. Скорее всего, это человек, на мертвецов Аида так не реагировала, принимала их за своих.

– Уходим, – шепнула Лилия и, пригнувшись, осторожно стала пробираться в сторону, подальше от незнакомца.

Она постоянно оборачивалась и смотрела туда, где увидела силуэт. Бежать не решалась – треск веток ее выдаст. Аккуратно раздвигала кусты и подныривала под разлапистыми ветками. Сзади раздался шум. Лилия оглянулась и увидела, как незнакомец перешел на бег. Он ломился прямо через кусты и больше не скрывался.

– Бежим! – крикнула женщина и, схватив Аиду за руку, потянула ее в глубь леса.

Но девочка застопорилась.

– Что с тобой? – Лилия вновь дернула ее за руку. – Прошу, скорее, нам надо уходить!

Но тут Лилия заметила, что Аида смотрит куда-то поверх нее. Она не сводила мутных глазенок, что-то приковало ее взгляд.

Неприятный холодок пробежал по спине. Лилия повернулась за взглядом Аиды. Бух! Удар по голове прикладом свалил ее с ног.

Вокруг на мгновение стало, будто светлее. Искры посыпались из глаз и осветили полумрак лесной чащи. Лилия приподнялась на локте и, собравшись с силами, посмотрел перед собой. Над ней нависла бородатая жирная рожа с безобразным шрамом на пол лица.

– Это ж кто у нас такой по лесу один ходит? – Рожа изобразила улыбку, обнажив гнилые зубы. – Такая красивая девочка и одна?

Девочка? Красивая? Даже в минуту смертельной опасности Лилия задумалась над необычной фразой. Давно ее не называли девочкой, да еще и красивой.

Когда-то она была красивой, а потом сидячая работа и быт сделали ее тело рыхлым и полноватым. Но сейчас она другая. От той бухгалтерши не осталось и следа. Стройная, подтянутая и с большими серыми глазами на худоватом лице. Да, теперь ее определенно можно было назвать красивой. Как-то недосуг было ей об этом задумываться, она сама не заметила своего перерождения.

Раздался шум, словно сквозь чащу ломился медведь, и на полянку вывалился второй апостол. Тот самый, что преследовал Лилию. Выглядел он не менее омерзительно, только был худосочным, а голос был погнусавее.

– Отличная добыча, Кабан! – выдохнул он разглядывая сальными глазками женщину. – За такую рабыню Велиар отвалит нам ящик тушенки, не меньше.

– Все бы тебе тушенкой мерить, – плюнул Кабан. – Ты лучше посмотри какая куколка.

– Брось Кабан, не дури, я тебя садюгу знаю, ты же их потом в живых не оставляешь. Зачем она нам мертвая? Ну трахнул бабу, а убивать зачем?

– А я так больше удовольствия получаю, – оскалился Кабан. – Раньше приходилось себя сдерживать, а сейчас ментов нет.

– А ну и черт с тобой, только давай я первый. Не хочу потом опять теплый труп после тебя трахать.

– Нет уж, – оскалился Кабан, расстегивая рваные засаленные штаны из грубой парусины, – я ее первый поймал. Вставай в очередь.

После удара по голове Лилия слышала все это, будто сквозь сон. Она попыталась встать, но нога Кабана толкнула ее в грудь и пригвоздила к земле:

– Лежи уже и наслаждайся, сучка!

Лилия водила рукой по траве.

– Ты это ищешь? – оскалился второй отморозок, показывая женщине биту. – Хорошая палочка, оставлю себе на память о прекрасной даме.

Потная и вонючая туша кабана навалилась сверху. Лилия почувствовала себя так, будто на нее вывалили помойный бак. Лилия вцепилась ему в горло пытаясь оторвать его от себя. Но силы и масса были не равны.

– Ах ты, сука! – вдруг неожиданно завопил худосочный. – Она меня укусила! А-а!

Лилия краем глаза увидела, как неизвестно откуда выскочила Аида и впилась зубами в руку апостола. Но зубов же у девочки нет – мелькнула мысль в ее голове. Апостол схватил девочку за волосы и отшвырнул от себя. Аида покатилась в кусты и вскочила на ноги, собираясь напасть вновь.

– Уходи! – выдавила из себя Лилия.

Но зомби не слушала, как кошка она вновь прыгнула на худосочного, но тот уже был готов. Он выхватил пистолет и выстрелил три раза подряд. Руки его тряслись, он никак не мог попасть в голову. Аида споткнулась и упала лицом в траву. Она не шевелилась. Худосочный причитал и бегал по поляне:

– Бл*ть! Я теперь сдохну! Она меня укусила! Чертова тварь цапнула меня за руку. Смотри!

Худосочный заголил рукав и показал предплечье на котором красовались кровавые отметины от зубов.

Пока Кабан отвлекся, Лилия изловчилась и вытащила нож, висевший у нее на поясе. Кабан почувствовал, что женщина под ним елозит, но было поздно. Лилия ударила его в шею, но Кабан дернулся и клинок воткнулся под ключицу.

– Ах ты, тварь! – Кабан вытащил из своего тела нож и отшвырнул его, словно это была всего лишь заноза.

Он занес кулак, собираясь ударить Лилию, но та вцепилась ему зубами в плечо, прокусив джинсовую рубаху.

– А-а-а! – Кабан оттолкнул от себя Лилию и откатился в сторону.

Женщина вскочила на ноги, но тут же получила удар в живот ногой – худосочный сложил ее пополам. Лилия вновь упала на землю, задыхаясь и борясь со спазмом диафрагмы.

– Оставь ее мне! – орал Кабан поднимаясь на ноги. – Я хочу, чтобы она умирала медленно!

– Что? – кривился худосочный. – Трахаться уже расхотел?!

Кровь залила левое плечо Кабана. Колотая рана давала о себе знать. Он был уже не такой резвый. Алые струйки уносили из него силы.