Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Глава 14

Рабих, сумрачный, точно тучи, вставшие над Алайским хребтом, втащил в мой кабинет немаленьких размеров казан и, прямо скажем, довольно вызывающе бахнул его прямо на мой стол.

В принципе, мне следовало бы его тут же поставить на место, потому что если всякий встречный-поперечный будет вот так поступать, то никакого порядка не станет. Где «мое почтение, уважаемый Максим-ака»? Где «я выполнил то, что обещал»? Спасибо, что еще на кресло без разрешения не плюхнулся и ноги все на тот же стол не задрал.

Но при этом есть понимание, что после того, как здесь, в этом самом кабинете, я его крепко поломал неделю назад, а после еще и амулет забрал, мы и так с ним уже не друзья. Плюс стоит помнить и о дедушке Мансуре, с которым у моего должника, скорее всего, вышла немалая баталия за этот черный закопченный предмет кухонной утвари. Не исключено, что там без проклятия не обошлось, на которые гюль-ябаны мастера не хуже наших ведьм. А родственное проклятие – это, знаете ли, дело серьезное.

Начни я его сейчас жестко строить, и кто знает, чем все это закончится? Не исключено, что неплохой такой стычкой, причем не прямо сейчас, а через месяц, год или лет десять. Это мы вспыхиваем как спички и сводим счеты сразу, пока желание ответить злом на зло не остыло и не пришли мысли вроде «судьба его сама накажет». Восток другой. Они умеют ждать – долго, упорно, расчетливо. Ждать того момента, когда обидчик перестанет думать о том, что давняя ссора может как-то ему аукнуться. Что там – когда он вообще про нее забудет намертво.

И вот тогда обитатели Востока наносят удар – нежданный, продуманный и точный. Причем никогда сразу тебя не убивают, этого им мало. Надо, чтобы ты понял, откуда пришла беда, чтобы прочувствовал ее неотвратимость и необратимость. Им важно насладиться твоей болью, твоим горем, твоим страхом, они желают выпить твою душу и жизнь по капельке.

Короче – Восток умеет мстить, там это разновидность искусства, такая же как ковроткачество или чеканка по металлу.

Разумеется, я не боюсь этого гюль-ябана. Моя профессия предполагает, что рано или поздно все равно кто-то из тех, с кем сплелись дороги жизни, окажется быстрее, так что смерть – это всего лишь отсроченная перспектива. Но есть один нюанс, причем очень важный. Даже если меня не станет, месть никуда не денется, просто она перейдет на тех, кто был мне наиболее близок. Таких очень немного, но все же они есть, и мне крайне не хочется, чтобы той же Геле или, к примеру, Таньке предъявили мой долг.

Это у нас не принято вмешивать родных и близких в разборки, а у них – запросто. Нет, формально пока тот же Рабих живет и работает тут, в Москве, он соблюдает Покон. А куда ему деваться? В Ночи миграционную службу вызывать никто не станет, адвокатов нет, и диаспора не поможет. Нарушил – получил положенное, черпай его полной ложкой. Как и нашему, например, вурдалаку пришлось бы придерживаться правил тамошнего бытия, надумай он обосноваться, к примеру, где-нибудь в Самарканде. Но если Рабих надумает из России свалить домой с концами, то плюнет он на этот Покон с минарета и, не найдя меня, сведет счеты, например с Гелей. Он ее видел, понимает, что вряд ли мы с ней чужие, так почему нет?

А этого я допустить никак не могу.

– Добрый день, акаи Максим, – наконец выдал Рабих приветствие и даже склонил голову, чем окончательно разрешил мои сомнения по поводу дальнейшей линии поведения с ним. – Вот, принес казан, как между нами было договорено.

– Молодец, – произнес я. – Поставь его вон туда, к стене. Да-да, где батарея.

Гюль-ябан немного удивленно глянул на меня, но выполнил веленое.

– Если ты по поводу вопроса: «а тот ли это казан», так его не жди, – сказал я. – Все равно лично мне никак это не понять. Я, конечно, могу глянуть внутрь, поскрести бока, даже понюхать их, но ясности это не добавит. Потому вот твой амулет.

Я встал, подошел к сейфу, открыл его, достал оттуда названный предмет и перебросил его еще сильнее изумившемуся визитеру.

– Единственное но, – добавил я, закрывая дверцу сейфа. – Мне определить подлинность сего казана не под силу, это так. Но тот, для кого он предназначен, поверь, сможет это сделать. И если окажется, что ты меня обманул, то горе тебе, Рабих. Даже не потому, что ты со мной расплатился фальшивкой, это ладно. Просто тогда я потеряю свое лицо, и каждый шакал в этом городе будет говорить о том, что Максим Чарушин ведет дела нечестно. Ты же понимаешь, Рабих, что это очень страшные слова для мужчины. Все можно пережить – боль, измену любимой женщины, бедность… Там длинный список и тебе он, думаю, известен. Но позор, особенно тот, в котором ты невиновен – нельзя. И если такое случится по твоей вине, то я обещаю тебе не просто смерть. Поверь, Рабих, я смогу найти способ, как сделать так, что Чаханнам покажется тебе пятизвездочным отелем в Анталье. Знаешь, где такая находится?

– В Турции, – хмуро ответил мне гюль-ябан.

– Молодец, – похвалил его я. – Ну а потом… Хотя что говорить о потом? Ты же принес мне то, что обещал, верно? Ты подтверждаешь это?

– Он это, – кивнул Рабих. – Правда он. А мне теперь домой долго ехать нельзя. Много лет. Пока дедушка Мансур жив – нельзя. И-ээхх!

Он взмахнул рукой и вышел из моего кабинета, а я, выбив пальцами дробь по столешнице, взял в руки смартфон.

Похоже, не врет, на самом деле принес обещанное. Вот и молодец! И расстались мы без особой злобы, что тоже хорошо. Повторюсь – без особой нужды врагов плодить не стоит, даже если они на первый взгляд кажутся совсем не опасными. Этому меня когда-то давно научил тот, кто подобных нюансах разбирался замечательно. Правда, я поначалу не сильно его слушал, потому заработал пару шрамов, которых могло и не быть.

Кстати, Мирослава такой поворот вещей как раз очень даже устраивал. Он сказал, а уж услышал я его, нет – мои проблемы. И если нет, так это даже замечательно, потому что любая наука через кровь, боль и пот усваивается куда лучше, чем без них. Это как с розеткой – если один раз в нее сунешь пальцы так, что тебя током шандарахнет, то больше никогда этого делать не станешь.

А если все-таки станешь, то пусть во второй раз тебя лучше убьет. Почему? Потому что клиническим идиотам лучше не размножаться. Их и так на белом свете сильно много развелось.

– Ийи гюнлер, Анвар-эффенди, – с улыбкой сказал я в трубку, когда вызываемый абонент мне ответил. – Хороши ли ваши дела? Все ли благополучно в вашем доме?

– Мераба, уста Максим, – ответил мне собеседник. – Хвала Сущему, все в порядке. Что у тебя? Нет ли какой нужды в моей помощи?

Он всегда предлагает мне помощь, а я всегда от нее отказываюсь. И искренне надеюсь на то, что ситуация, в которой подобное возможно, вообще никогда не возникнет. Ей-ей, лучше вон к той же Даре в должники попасть, чем к Анвару. И дело даже не в том, что он по происхождению в каком-то смысле турок, а эта нация славится тем, что умеет любой маленький займ со временем превращать в огромный, причем так, что ты сам не поймешь, как это случилось. Просто ничего хорошего из долга перед потомком давно ушедшего за окоем бога Талай Кана, который некогда считался защитником мертвых, получиться не может. Непременно хоть где-то, хоть что-то пойдет не так, как нужно, после чего я же крайним и окажусь. Да, этого бога сейчас почти никто не помнит, кроме, может, Википедии, но, например, караконколосы, темные духи короткой турецкой зимы, не знающие жалости и сострадания, чтут его по-прежнему. А Анвар вроде как его наместником на земле для них является, его слово приравнено к закону. Его враг – враг их всех.

Мало ли что и как пойдет, меня дела могут и до Турции довести, тем более такое уже случалось. Или я просто отдыхать туда могу направиться, в конце-то концов. И что, мне после каждую ночь ждать, что с какого-нибудь дерева или крыши черная фигура, пахнущая розами, спрыгнет мне на шею и попробует ее прокусить? Причем это будет меньшим из зол, которые могут свалиться на мою голову в такой ситуации.

И все это, по сути, лишь продолжение тех мыслей, которые буквально несколько минут назад посетили меня при общении с Рабихом. Условно говоря, другая сторона одной и той же монеты. При общении с теми, кто живет в тенях и сумерках, всегда следует помнить, насколько у них тонка грань между дружелюбием и ненавистью. Каждое неверно сказанное слово, каждый неправильный поступок, каждое данное, но невыполненное тобой обещание или невыплаченный долг может сказаться на будущем. Сегодня ты нарушил слово, а завтра именно по этой причине не получишь ту помощь, которая в результате спасет тебе жизнь. Да, иногда приходится идти на некоторое обострение отношений, как, например, в случае с той же Дарой, но это часть моей профессии, что она, кстати, прекрасно понимает. Да, при случае старая ведьма непременно устроит мне пакость, но специально, заметим, гадить не станет. Я увел у нее из-под носа добычу, но сделал это, условно говоря, честно. Если угодно – с уважением. Потому Ваську, разумеется, она непременно со временем со света сживет, а вот мне вряд ли что-то угрожает. Если, повторюсь, я ей сам под горячую руку не попадусь.

Так что на фиг шла бы помощь Анвара. Лучше так, как сейчас, пусть все идет. Я ему ничего не должен и время от времени оказываю небольшие услуги, а он за проделанную работу переводит мне умеренную, по сравнению с основной частью клиентов, плату. А иногда, как, например, сегодня, рассчитывается и кое-чем другим.

– Нет, благодарю. Но у меня есть для вас хорошая новость, эффенди. Я все же добыл то, что вы просили.

– В самом деле? – в вальяжном голосе турка прорезались нотки заинтересованности. – Ты не шутишь, друг мой?

– Все, что связано с работой, для меня не тема для шуток. Тот, кто его доставил, заверил меня в том, что этот казан на самом деле создан в сильно давние года, омыт в процессе изготовления в ручье Зимчуруд и так далее. Увы, проверить правдивость его слов возможности нет, я лишь человек, и для меня казан – он просто казан. Но то я, а вы, уверен, лишь взяв его в руки, быстро поймете, что к чему, а после скажете мне, что случится дальше. В смысле – получу ли я гонорар или пойду кое-кому печень вырезать.

– Уверен, уста Максим, что ты добыл именно ту вещь, что я хотел, – заверил меня Анвар. – Потому я отправлю тебе оплату за твои труды сегодня же.

– Ни в коем случае! – мигом возразил я. – Сначала проверьте товар, эффенди. Только так!

Мы спорили еще минут пять, причем наши голоса звучали очень искренне, скорее всего, потому что в этот диалог, вроде как пронизанный доверием и благородством, вплетались вполне подлинные желания. Анвар не имел ничего против того, чтобы не упустить возможность хоть так подцепить меня на крючок долга и пополнить тем самым коллекцию людей и нелюдей, которые ему чем-то обязаны, а мне по-прежнему этого очень не хотелось. Нет, если казан настоящий, эффенди врать не станет, он слишком себя для этого уважает. Ну а если все же нет? Тогда все, даже факт возврата полученной оплаты ничего уже не изменит. Не будет больше отношений равноправных сторон, будет тот, кто немного должен, и тот, кому немного должны. Вроде бы мизер, пустяк, но на деле эта мелочь очень сильно меняет многое, от тональности голоса при общении до ценовой политики.

Верх в результате одержал я, в качестве компенсации согласившись принять от Анвара немного турецких сладостей, которые сделают специально для меня. В прошлый раз это его «чуть-чуть» выглядело как здоровенная корзина, в которой чего только не было. Сам я сладкое не сильно люблю, потому все было отдано Геле, которая после еще месяца три на меня ругалась за кадаиф, кос-халву и баклаву, увеличившие ее вес на шесть лишних килограмм.

Впрочем, и пусть его, пришлет сладости и пришлет. Главное, что если Рабих меня не обманул, то вместе с ними сюда, в Москву, из Турции вскоре прибудет один из перстней Антиоха I Теоса, в незапамятные времена правившего давно всеми забытым царством под названием Коммагена. Остались и от него самого, и от державы лишь развалины да мемориал, в который предприимчивые турки теперь охотно возят экскурсии. Находится это все на вершине Немрут-даг, в Таврских горах, неподалеку от древнего заброшенного города Гёбекли-Тепе, и все эти красивые названия вкупе с огромными статуями и величественными видами очень подкупают немного подуставших от «шведского стола» и водных забав туристов. А тут и древности, и стоит такая поездка не сильно дорого.

Правда, про то, что само захоронение царя Антиоха найдено так и не было, гиды им не рассказывают. А зачем? Как и про то, что еще при жизни он приобрел весьма специфическую славу царя-звездочета, что тайные знания черпал у черных магов Востока, которые уже тогда славились на весь подлунный мир своей беспринципностью и тем, что для них нет запретных тем, что он читал по небесным знакам будущее этого мира, какие обряды проводил по ночам… Короче, непростым товарищем являлся царь Антиох Первый, но при этом уважаемым народом и признанным современниками лучшим правителем Коммагены за все время ее существования. Но как по мне, без особой нужды я бы в его мемориал соваться не стал, пусть даже тело покойного царя там и не лежит. Мертвых вообще беспокоить не стоит, а таких особенно.

С другой стороны, во что человек не верит, то ему не повредит. Для туристов это просто экзотика и не более того, а значит, кроме сушняка после вчерашнего и подвернутых на камнях ног им там ничего и не грозит.

Что до царского перстня – тут разговор особый. По преданию у Антиоха их было ровно семьдесят семь, и каждый отвечал за что-то особое. Какой-то перстень, будучи одетым на палец, обезвреживал яд, какой-то улучшал зрение, какой-то укреплял мужскую мощь в опочивальне и так далее. По причине немалой популярности царя, а также в надежде ухватить хоть немного его силы и удачи, ушлые придворные после смерти последнего мигом это дело растащили, плюнув даже на то, что из-за воровства наследники их могут на голову укоротить.

Где-то половина перстней сгинула в потоке времен, но штук тридцать-сорок все же дошли до наших дней, разбредшись по частным коллекциям. Нельзя сказать, что украшения эти представляют собой гигантскую ценность, поскольку никаких преференций человеку эта штучка не даст, сколько ее на палец не натягивай, по легенде только тот, кто соберет все семьдесят семь перстней, может на что-то рассчитывать. Да и то лишь в том случае, если он не бесталанен в оккультном плане, пусть не как царь-звездочет, но хоть сколько-то. Опять же визуально они выглядят не ахти, по нашим нынешним меркам сделаны они грубовато и аляповато, не сказать топорно.

Но и совсем безделицей их не назовешь. Все же древняя вещица, с красивой историей. Плюс серебро, из которых были все семьдесят семь перстней сделаны, обладает хорошей памятью, в отличие от золота, которому все всегда безразлично. Тот же Хранитель кладов, например, может такое украшение разговорить и много чего интересного у него выведать. Да и другое какое-то предназначение у него может быть, мне неизвестное.

Так что многие любители редкостей считают большой удачей зацепить себе такую заманчивую вещичку. В их число входит и Вениамин Ильич Разин, один из крупнейших в столице собирателей редкостей с мистическим прошлым, в коллекции которого, в свою очередь, находится одна штучка, крайне меня интересующая. И за перстень, полученный от Анвара, он мне ее отдаст, о чем уже и договоренность есть. Вот такая многоходовочка получилась, не слишком сложная и не слишком затратная, что особенно приятно. Ну, почти получилась, не стоит бежать впереди паровоза.

Я было задумался о том, что, пожалуй, можно Разина набрать и порадовать его вестью о возможном скором прибытии перстня в Москву, но от этих мыслей меня отвлек грохот, раздавшийся из приемной. Похоже, там что-то упало на пол и разбилось.

– Да вы что творите! – донесся до меня возмущенный голос Гели, после чего я немедленно встал с кресла и направился к двери. Мало ли кого ко мне в гости занесло, визитеры разные случаются, в том числе и такие, каких можно и нужно пинком под зад с лестницы незамедлительно спускать.

Не самой же Геле этим заниматься?

– Так не нарочно же! Случайно вышло, – открывая дверь, услышал я голос, который мне был смутно знаком, а после увидел и его обладателя. – Извините, пожалуйста.

Вот тебе и раз. Это Аркаша, тот самый, который несколько дней назад помог мне с потенциальным заказчиком пообщаться. Он, сидя на корточках, собирал с пола осколки вазы, в которой обычно на столе моей помощницы стояли живые цветы. Геля очень их любит, особенно незамысловатые, не пафосные, вроде астр или хризантем, потому постоянные клиенты частенько приходят в офис с букетом. Причем дарят они их ей не для подката или чего-то такого, а просто так, от чистого сердца. Всегда же приятно преподнести букет красивой девушке просто так, без далеко идущих мыслей, верно? Собственно, я и сам время от времени, если фишка ложится, возьму да и прикуплю цветов, чтобы Гелю порадовать. А почему бы и нет? Да, я ни разу не романтик, но и не совсем уж сухарь.

– Ой, – поднимая очередной осколок, Аркаша порезался и тут же засунул палец в рот. – Вот же!

– Все, встаньте и отойдите, – начала выходить из себя Геля. – Мало того, что стеклом все засыпали и водой залили, так еще и кровью заляпаете. Вы вообще кто такой?

– Аркафа, – сообщил ей молодой человек. – Я вон к Максиму Анатольефичу пришел! Ой! Здрафте!

– Здрафте, – кивнул я. – Проходите в кабинет. Геля, душа моя, пластырь принеси, пожалуйста.

– Ух! – вынул палец из рта Аркаша, глянул на него и вздохнул. – Здорово порезал. Больно!

Похоже, все так и обстояло, потому что на пальце мигом набухла багровая капля, а после скользнула по нему вниз. Модест Михайлович, который по своему обыкновению расположился в глубоком кресле, стоявшем в дальнем темном углу, при этом отчетливо цыкнул зубом. Он хоть и живет по принципу «не пей людей без особой нужды там, где живешь», но подобную провокацию мимо себя пропустить никак не мог.

– Не надо в кабинет, – Аркаша глянул на девушку, которая полезла в шкаф, туда, где у нас стояла аптечка, после другой рукой достал из кармана кривовато на нем сидящего пиджака клетчатый платок и накинул его на палец. – И пластыря не надо. Некогда. Нам ехать нужно.

– Куда ехать? – спросил я.

– Туда, – махнул рукой в сторону правой стены юноша, причем в этот момент с нее сорвалось несколько капель крови и плюхнулись на пол. – Причем прямо сейчас.

– Не ответ, – качнул головой я. – У меня есть дела, планы. Выходные завтра опять-таки, я собирался кое-куда съездить.

Тут я приврал, не было у меня никаких планов ни на завтра, ни на послезавтра. Ну, разве что пивка дома попить под какой-нибудь сериальчик. Последние месяцы выдались достаточно беспокойными, потому очень хотелось провести пару дней в одиночестве и тишине, так, чтобы никого рядом не было.

– Съездите, – пообещал Аркаша, размазав подошвой ботинка капли крови по полу и одновременно с этим затягивая платком палец. – Но это завтра. А сегодня вам надо со мной ехать. Обязательно. Вы обещали.

– Не помню, чтобы я непосредственно тебе что-то такое обещал, ну да ладно, – согласился я, понимая, что Аркаша только курьер, с которого взятки гладки. – Сейчас, только кое-что захвачу.

Я вернулся в кабинет, накинул на плечи ремни кобуры, закрепил на поясе ножны и снял с вешалки, стоявшей в углу, легкую летнюю куртку. Жара, похоже, пошла на спад, с запада на город натягивало небольшие, похожие на нити, облачка, за которыми, как правило, идут здоровенные иссиня-черные тучи.

– Загранпаспорт, – неслышно вошел в кабинет Аркаша. – Его захватите обязательно. Он же у вас есть?

– Он у меня есть, – подтвердил я. – Но лежит не тут, дома. Аркадий, о таких вещах заранее предупреждать следует. Мог бы с утра позвонить, сказать, тогда бы захватил.

– Так и сам не знал, – печально сообщил мне молодой человек. – Дома, значит? Это плохо. Очень некстати. Ладно, заедем к вам домой. А оружие вы оставьте здесь, хорошо?

– Нет, – качнул головой я. – Не пойдет.

– Ну, нет так нет, дома оставите, – неожиданно покладисто произнес Аркаша. – Едем? Машина стоит у подъезда.

– Конечно, – я снова вышел в приемную, прикрыв за собой дверь. – Гель, ты вызови сюда кого-то из «диэйчэловских» ребят, ну кто работает сегодня – Мишу или Павла. Как всегда – самовывоз с упаковкой по двойному тарифу. Надо Анвару отправить то, что мне предыдущий визитер принес.

– Тот здоровый черный котел? – уточнила помощница. – Да?

– Именно. Он у стены стоит. Сама не ворочай, он тяжелый, ясно? Адрес Анвара возьмешь…

– У меня он есть, – чуть раздраженно ответила девушка. – Надеюсь, в ответ он кучу сладкого на этот раз не пришлет? Я только-только вес согнала.

В тот же миг ей на голову со шкафа за ее спиной свалилась небольшая книга. Это Арсений свою точку зрения на данную проблему выразил, ему-то турецкие вкусняшки тогда очень сильно понравились. И корзину, в которой они находились, он к делу пристроил, правда, не знаю, к какому именно. Геля тогда ее выбросить хотела, он как это понял, так жутко разорался на тему «тебе волю дай, ты все хозяйство на свалку сволокёшь», а после куда-то ее утащил.

– Ай! – Девушка потерла затылок. – Сенька, скотина!

– Еще набери Газвана, извинись… Хотя ладно, сам ему позвоню с дороги. И еще – если заглянет Татьяна, скажи, что меня до понедельника уже не будет.

– Надеюсь, не заглянет, – буркнула девушка. – Да и потом – если вас уже не будет сегодня, так, может, и я тогда пойду?

– Валяй, – разрешил я. – Аркадий, ты готов?

– Конечно, – подтвердил юноша и одарил Гелю улыбкой. – До свидания. Извините за вазу, пожалуйста. Но я вам новую куплю. В понедельник. Обещаю!

– Уж будьте любезны, – в ответ на его улыбку девушка изобразила свою, дежурную и сильно неискреннюю. – Всего доброго!

– Ой! – засмотревшись на нее, Аркаша наткнулся на вешалку, и та с грохотом упала на пол. – Надо же! Извините!

– Знаю, что клиентам говорить такое нельзя, но надеюсь, вы не очень часто будете посещать наш офис? – потерла виски секретарша. – Просто боюсь, что если да, если постоянно, то от него скоро одни развалины останутся!

– Вот такой я неуклюжий, – покраснели щеки Аркаши. – И мама тоже говорит… Ох.

Он вышел за дверь, я было последовал за ним, но меня остановил Модест Михайлович, положивший мне руку на плечо. Меня, если честно, всегда немного раздражало это его умение внезапно и вдруг оказываться за спиной. Старые вурдалаки вроде него на такие штуки мастера.

– Максим, – негромко сказал он мне на ухо, – ты этому пареньку особо не верь.

– Причина? – коротко осведомился я, зная, что зря Модест предупреждать о подобном не станет.

– Сам не знаю, – помедлив секунду, ответил он. – Просто есть в нем что-то неправильное. Вроде он и впрямь недотепа, не комедию ломает, на самом деле такой, а все одно кажется мне, что не такой уж кулема этот Аркашка. Так что спиной к нему не поворачивайся, остерегись.

У подъезда нас в самом деле ждала машина, неновая «Хундай Соната» непритязательного серого цвета.

– Владимир, сначала заскочим к Максиму Анатольевичу домой, – обратился к невысокому, но очень коренастому бородатому водителю Аркаша, усевшись на переднее сиденье. – А уж потом едем в Шереметьево.

– Ну вот, – заметил я, устраиваясь сзади. – Уже какая-то ясность, пусть и относительная. Значит, скорее всего «регулярка», а не «чартер», что уже хорошо. А куда летим? И во сколько рейс? Не опоздаем?

– Не торопите события, Максим Анатольевич, – попросил меня юноша, пристегиваясь. – Всему свое время. Ай! Палец защемил! Причем тот же самый!

Газван, которому я сообщил о том, что Рабих полностью со мной рассчитался, услышанной новости очень порадовался. Причем из нашего разговора я понял то, что он со своей стороны на этого товарища тоже поднадвил. Ну и попытался еще раз со мной договориться о том, чтобы я помог тем туркменам, о которых у нас недавно состоялся разговор, но вновь наткнулся на мое решительное «нет». В конце концов, мое решение как минимум справедливо. Они к себе в страну никого не пускают, мне в свое время тоже отказали во въезде, так с чего мне им помогать? Что посеешь, то пожнешь.

Ну а когда мы уже почти добрались до моего дома, мне позвонила Майя. Прошу заметить, второй раз за неделю, что дело не то чтобы невиданное, но нечасто случающееся. Особенно в течение последней пары лет, когда она взялась со мной соперничать, причем в одностороннем порядке.

– Привет, – сказал я, ответив на звонок.

– Ты подумал? – не размениваясь на мелочи вроде правил хорошего тона, спросила Майя. – Насчет встречи? Помнишь, мы с тобой в среду разговаривали?

– Помню. Подумал. Нет.

Все, что хорошо для нее, почти наверняка скверно кончится для меня, потому я, признаться, даже особо и не сомневался в ответе. Другое дело, что удивляет меня подобная настойчивость, не похоже это на мою бывшую.

– Лаконично, но глупо, – констатировала Майя. – Ладно, тебе жить. Я хотя бы попыталась. Прощай!

– И тебе не хворать, – ответил было я, но разговор уже прервался, разумеется, с ее стороны.

Вот любит она эту вычурную театральность, эти громкие фразы и широкие жесты, которые, по ее мнению, выглядят красиво, а по мне – так просто нелепо. Жизнь не сцена, в ней все устроено куда более просто и жестко.

– Володя, составьте, пожалуйста, Максиму Анатольевичу компанию, – попросил водителя Аркаша, когда мы остановились у моего подъезда.

– С чего бы? – осведомился у него я. – Или у нас есть какой-то повод для беспокойства? Ну, кроме того, что мы можем на рейс опоздать?

Я ведь приметил, что всю дорогу он то и дело поглядывал в боковое зеркало, а когда мы с Майей разговаривали, почти не стесняясь, нас подслушивал. Вывод – чего-то этот паренек опасается. А значит, знает что-то такое, о чем неплохо бы и мне знать.

– Не опоздаем, – заверил меня Аркаша. – Не переживайте. А Володя… Я несу за вас ответственность до той поры, пока вы не встретитесь с сами знаете кем. Я бы и сам пошел, но с моим везением мы либо в лифте застрянем, либо у вас ключ в замке сломается. Потому пусть лучше он сходит.

Ну, пусть сходит, почему нет?

В подъезде было привычно пусто. Дом, в котором я живу, не сильно новой постройки, большинство его обитателей уже немолоды и лето, как правило, проводят за городом, выращивая картошку с морковкой да приглядывая за малолетними внуками. Просто те, что постарше, туда не особо стремятся, им и в городе весело. Я сам такой был когда-то очень давно. Тогда, когда у меня еще были родные.

Скрежетнула, открываясь, дверь просторного грузового лифта, я зашел в него первым, за мной последовал Володя, так и не сказавший за все время ни одного слова, после створка все с тем же звуком принялась закрываться, вот тогда-то в лифт и ввалились сразу три дурно пахнущие несуразные фигуры, весело скалящие острые гнилые зубы.