Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Глава 17

– Дело в том, что мой информатор оказался не очень расторопен и не слишком чист на руку, – печальным тоном пояснил Шлюндт. – Относительно первого – он мог бы и сообразить, что, если непонятная вещь один раз поменяла владельца, так можно это проделать и снова.

– Резонно, – кивнул я. – Мне это тоже сразу пришло в голову. Тем более что перевертыши вообще убивают легко и просто, такова их природа.

– Но самое скверное не это. После нашего разговора он, похоже, сообразил, что вещица ему на пути попалась непростая, с историей, потому решил продать информацию о ней еще кое-кому. И этот кое-кто смог сопоставить те вопросы, которые я задавал перевертышу, с имеющимися у него исходными данными.

А вот и первое явное противоречие между услышанным мной ранее и реальным положением вещей. Говорил же, что этот старый плут замалчивает некоторые факты. Нет, не он такой первый и не он последний, конечно, другие заказчики тоже время от времени юлят и хитрят, но подобные вещи никогда мне не нравились. Мирослав, например, в таких случаях всегда говорил потенциальному клиенту «нет».

Но я не он. Наставник, ввязываясь в разные авантюры, просто разгонял скуку, для меня же это работа, я так на жизнь зарабатываю, потому в некоторых случаях принципиальностью не страдаю. Как, например, сейчас. Тем более что в данном случае речь идет не о хлебе насущном, а о давно поставленной перед собой цели.

– Выходит, все же не вы один желаете завладеть артефактом? – напрямую спросил я. – Есть и другие охотники?

– Есть, – признал Шлюндт. – Немного, пальцев на одной руке хватит, чтобы их перечесть, но – есть. И они готовы пойти на многое, чтобы первыми наложить свои лапы на слезу Рода. На многое, если не сказать на всё.

Вот теперь ряд странностей, произошедших со мной за последние дни, получил хоть какое-то разумное обоснование. Непонятные вурдалаки, полуночники, спихнувшие мою машину с дороги в кювет, гули в лифте – это все звенья одной цепи, теперь в этом нет никаких сомнений, правда, не факт, что все они служат одному хозяину. Шлюндт же сказал, что игроков несколько, но цель – да, она одинаковая. Почему? Потому что вурдалаки меня убивать не собирались, теперь это ясно, а вот гули и, возможно, полуночники стремились как раз к этому. Видно, разные инструкции им были даны. Одни должны были меня просто как следует напугать, другие – убрать как фигуру с доски насовсем. Надо полагать, хозяева последних уже проведали, кто собирается меня нанять или просто предполагали, что такое может случиться, потому решили сработать на опережение. Нет-нет, я себя не переоцениваю, лучшим из лучших не считаю и корону на голову не натягиваю. Это элементарная логика – чем меньше у противника потенциальных возможностей для маневра, тем выше шансы на собственную победу. Я одна из таких возможностей, так пусть меня лучше не будет.

И Майя, к бабке не ходи, тоже вступила в эту гонку на стороне одного из противников Шлюндта, оттуда и ее задушевный тон и трогательная забота обо мне. Хотя, если подумать, в каком-то смысле она на самом деле хотела для меня добра, уже зная, что задумай я официально играть на противоположной стороне, мне мигом вынесут смертный приговор.

Или, наоборот, желала получить меня в свое подчинение, тем самым дав понять, кто тут главный. Мол, пусть послужит у меня на посылках и выполняет всю черновую работу. С нее станется.

– Как видно, у тебя есть что рассказать, – мягко произнес Карл Августович, внимательно наблюдавший за мной. – Я не ошибаюсь?

– Есть, – подтвердил я. – Похоже, ваш заказ создал мне проблемы еще до того, как я его принял.

Чего нельзя отнять у хозяина этого дома, так того, что слушать он умел великолепно – не перебивая, не задавая уточняющих вопросов и не выказывая никаких эмоций. Великий талант, данный далеко не всякому.

– Старею, – вздохнул он, когда я закончил излагать факты. – Сам виноват, затянул с нашей встречей, и вот результат. Хотя, конечно, тут сыграл свою роль и тот факт, что я здесь, а основные события разворачиваются в Москве.

– Так в чем же дело? – встал я, подошел к поручню балкончика и глянул на солнце, которое неторопливо опускалось прямо в море. – Давайте вместе вернемся в первопрестольную. Дело, похоже, не такое простое, каким вы хотели мне его представить, вам куда удобнее будет держать руку на пульсе, находись вы там. Да и мне комфортнее, когда заказчик рядом, ряд вопросов сразу отпадает. И самое главное – ведь мне, выходит, не только добыть вам искомую слезу нужно, но после еще и доставить сюда, в Черногорию. Дорога длинная, даже с учетом бизнес-джета, до которого, опять-таки, еще добраться надо.

– Нет у меня пока такой возможности, – досадливо поморщился старик. – Кое-какие формальности надо прежде уладить. Знаешь, как иногда бывает? Вроде проблема внешне – сущий пустяк, а пока ее не решишь, ни одно другое дело не сладится. Вот я с такой и столкнулся не так давно. Нет, это только вопрос времени, не больше, но сейчас – увы, увы…

– Понимаю. – Я повернулся к морю спиной и глянул на собеседника. – Бывает. Итак, кто еще гонится за призом? Одного конкурента я, пожалуй, назову. Вернее, конкурентку. Судя по тому, что меня пытались прикончить гули, слеза для чего-то понадобилась Джуме. Кстати, ума не приложу – зачем.

Королева гулей Джума являлась, как бы это парадоксально не звучало, одним из самых разумных обитателей ночной Москвы. Она почти никогда не покидала подземелий, вырытых под семью холмами, на которых стояла столица чуть ли не во времена феодальной раздробленности Руси, и, что очень важно, почти всегда предпочитала решать вопросы словом, а не клыком и когтем. Я дважды был в ее подземных владениях, один раз совсем давно, с Мирославом, когда, собственно, он меня с королевой гулей и познакомил, второй же визит я ей нанес года два назад, уже в одиночку. Я тогда разыскивал очень старый оберег, который некая пройдошистая особа сперла у одного из коллекционеров, и имелась у меня версия, из которой следовало, что она хотела отсидеться с добычей в коллекторах, да попалась там на зубок гулям. Без наставника в узких переходах логова Джумы я ощущал себя, мягко говоря, дискомфортно, но ничего, все обошлось. Хотя, конечно, ее наряд, созданный из кожи давным-давно освежеванной красавицы, что в первый, что во второй раз вышиб из меня холодный пот. Интересно, кем была та бедняжка, облик которой теперь на себе носит эта нелюдь? Чем она так перед ней провинилась?

А что до оберега – я его все же нашел, чем, кстати, неплохо укрепил свою репутацию в коллекционерских кругах. Гули, правда, тут оказались ни при чем, его, как выяснилось, заказал воровке один ушлый колдун, он же ее после и убил, чтобы та языком не трепала лишнего, сразу после того, как расплатился с этой дурочкой честь по чести. И Покон не нарушен, и следы вроде как заметены. Вроде как – это значит, что один свидетель все же нашелся, он-то меня на след тогда и навел.

– Все так, – подтвердил Шлюндт. – Но странного ничего тут нет. Думаю, тебе известно, кому поклоняются гули? Ты же знаешь, кто их создатель?

– Вроде как бог Морок, – чуть помедлив, ответил я. – Сын Чернобога.

– Не совсем так, – снисходительно улыбнулся мой собеседник. – Вернее, отчасти. Дело в том, что Морок первым из богов славянского пантеона стал использовать посулы и обещания в качестве мотивационного ресурса при работе с населением. Мол – служи мне при жизни верно, и тогда после смерти ты получишь немалую награду.

– А до него такого никто не делал, – усмехнулся я. – Да ладно!

– Представь себе – нет, – чуть иронично сообщил мне хозяин дома. – Кто-то из богов считал, что сам факт служения им уже является великой наградой, причем таких было большинство. Кто-то, вроде тех же Леля или Лады, вовсе являлся примером бескорыстия и доброты, а остальные вообще на людей с их причудами и бесконечными «хочу то и это» плевать хотели. Морок же сделал ставку на возмездную преданность и, следует признать, не прогадал, после чего те, кто встал под его знамена, много всякого разного натворили.

– Есть у меня подозрение, что в основном недоброго.

– Это да, – покивал старичок. – Собственно, именно потому имя собственное «Морок» и превратилось в существительное, означающее как непроглядный мрак, так и помрачение рассудка. Потому что трудно было поверить в то, что люди доброй волей, сами по себе, такие лиходейства могли творить.

– Но на деле могли же?

– И творили. Вот только с наградой неувязка вышла. Нет, Морок сделал то, что обещал, души его верных слуг не попали в Навь, где им было самое место, и остались в Яви, но именно этот факт стал причиной больших неприятностей как для самого предприимчивого бога, так и его клевретов. Дело в том, что все случившееся очень не понравилось Ладе. Она же всегда горой стояла за людей, а слуги Морока, которые и при жизни убивали не задумываясь, после смерти вообще пошли вразнос, принявшись лить кровь мирного населения нещадно. Короче – Лада нажаловалась Сварогу, плюс тут к ее претензиям еще Вий со своими присоединился. Последнему очень не понравилось, что какой-то наглец наложил лапы на те души, которые по факту уже являлись его собственностью и непременно должны были оказаться в его владениях, получив там последнюю прописку. Нет, тогда в Навь то и дело шастали те, кто там оставаться не собирался – некоторые слуги Мораны, оборотни, арыси, кое-кто еще. Но тут-то другое?

– Совершенно, – подтвердил я, проникнувшись тем, насколько хорошо мой заказчик знает суть предмета, о котором ведет речь.

Если у меня в голове уже начали шевелиться мысли о том, что неплохо бы, если все пройдет нормально, ее раз несколько вот так же с этим товарищем посидеть, поговорить о том и о сем. Мой наставник, конечно, рассказывал о многом и о многих, в том числе и о стародавних временах, которые сейчас стали темой нашего разговора. Нет, делился он со мной своими знаниями щедро, но всего он ведать не мог, несмотря даже на то, что корни его рода уходили во тьму веков, а одним из предков являлся волхв Горазд, тот, который сначала принял роды у жены князя Брячислава Изяславовича, а после ставший наставником юного княжича, вошедшего в русскую историю под именем Всеслава Полоцкого, которого и друзья, и враги куда чаще звали Всеславом Чародеем.

Я ведь у него спрашивал, как появились на свет гули, но кроме того, что они порождения Морока, он мне ничего не сказал. И не потому, что не хотел, а потому что не знал.

– Ну и еще кое-кто высказал свое недовольство происходящим, – продолжал тем временем вещать Шлюндт. – Велесу не нравилось, что есть кто-то, чья свита сильнее, чем у него; Морана заимела на Морока зуб за негласное покровительство Кащею, который ей недавно коварно изменил; Сирин, Алконост и Гамаюн были искренне возмущены тем, что действия хитроумного бога всю пряжу им спутали, и так далее. Короче, кончилось всем тем, что Морок был наказан, его отправили на тридцать лет и три года в Явь жить жизнью смертного.

– Божественной сути лишили? – уточнил я.

– Ну, что-то вроде того. Там все сложнее обстояло, но смысл этот. А вот его присным пришлось куда хуже, у них забрали память, разум и силу, оставив только вечный голод, который раздирает их изнутри, и страх.

– Страх перед чем?

– Перед солнцем, перед теми, кто сильнее их… Да перед всем. Потому и ползают они по подземным туннелям в поисках мертвечины, не суясь наверх без сильно особой нужды. Ну и перед своей королевой, конечно. Джума ведь последняя из тех, первых, все остальные давно сгинули. А она вот жива, если, конечно, ее существование можно назвать жизнью. Когда старые боги ушли, к ней и еще нескольким ей подобным вернулись крохи бывшей памяти и силы, достаточные для того, чтобы осознать себя и свое место в мире. Кстати, Джуму не всегда звали так, некогда она носила другое имя, которое со страхом и ненавистью шепотом произносили поляне и кривичи, древляне и чудь. Она была великой воительницей, Максим, ярой, отважной и безжалостной. Злодеи, знаешь ли, тоже бывают великими. Потому она, быстренько перебив всех конкурентов, и заняла трон под Москвой, на котором восседает по сей день. Мне продолжать или ты уже понял, зачем ей нужна слеза Рода?

– Похоже, понял, – медленно произнес я, отметив про себя, что мне в свое время о происхождении королевы гулей другое рассказывали. Впрочем, она и по той версии была не просто трупоедом бездумным, а наследницей древнего рода, который, вполне возможно, идет от той самой воительницы, о которой говорит Шлюндт. Хотя, конечно, его версия выглядит если даже и не более реалистичной, то более красивой как минимум. Разумеется, с поправкой на то, насколько слово «красота» вообще может быть применено к гулям. – Она хочет вернуть своим поданным все то, что у них некогда забрали.

– Именно, – кивнул Карл Августович. – Вернее, надеется на то, что подобное возможно. И я не исключаю тот факт, что она права, и что тупые твари, в какой-то момент принявшие иноземное имя «гуль», снова станут называться «заморочниками», как тогда, в давно ушедшие времена. Потому наш договор, кстати, можно рассматривать еще и как социально значимый проект, причем непосредственно для тебя, как для гражданина своей страны и коренного жителя Москвы. Представляешь, что начнется, если эта вечно голодная орава, таящаяся под землей, вдруг обретет мозги и уверенность в завтрашнем дне?

– Да уж, – проникся я. – Беда случится.

– Нет, конечно же, большей частью их перебьют, причем довольно быстро, – заверил меня собеседник. – Причем участие в большой охоте примут не только сотрудники отдела, но и многие другие, те же вурдалаки и оборотни. Никому не нужны большие социальные потрясения. Но сколько перед тем и во время того прольется безвинной человеческой крови? Поручусь, что немало. И потом – недобрым людям переводу на свете нет, в том числе и тем, кто находит свою смерть под землей, в старых тоннелях, потому воинство Джумы пополняться не перестанет. Сейчас это бестолковая биомасса, но… Впрочем, я повторяюсь.

– Жесть, – помассировал виски я. – Но мы пока только одного претендента обсудили. Другие кто?

– Наверняка не скажу, но могу предположить, – охотно отозвался Шлюндт. – Думаю, в игру включились и люди. Ну, если так можно сказать о колдунах и ведьмах. Ты упомянул полуночников, верно? Вообще они мало кому служат, но с колдунами у этой братии всегда были неплохие отношения. Одним нужна пища и тишина вокруг их логова, другим – услуги убийц, которые не оставляют следов и не метут понапрасну языком.

– Симбиоз, однако, – скривил рот в улыбке я. – Блин. Не люблю колдунов. Даже больше, чем ведьм.

– Понимаю, – покивал старичок. – Сам их, знаешь ли, не жалую. Ну а если вести речь о персоналиях… Могу предположить, что тут приложил руку Матвей Верховин. Он из московских чернокнижников самый матерый и до власти жадный. Ну а знания, как ты понимаешь, и есть власть. Особенно если они эксклюзивные.

Слышал я про этого Матвея. И даже видел его пару раз. Очень точную характеристику дал ему Шлюндт, вернее и не скажешь.

– Ведьмы… – Хозяин дома задумчиво потер идеально бритый подбородок. – Да кто угодно из них мог влезть в подобную авантюру, больно для них добыча лакомая, ведь слеза Рода почище их книги Вед будет, которую, кстати, никто из ныне живущих ведьм в глаза не видал. Так что и Дара, и Марфа, и Глафира запросто могут впрячься в этот воз. И даже Ефимия из Зарядного, несмотря на свой вес и лень. Но тут ты можешь не переживать, они если и ввяжутся в драку, то сделают это в самый последний момент, когда основные охотники уже измотают друг друга до предела. До того им проще стоять в сторонке, следить за происходящим и поджидать нужный момент. Ну, еще могут в спину любого из конкурентов ударить, если случай подвернется. Они всегда так поступают.

– Абсолютно здравая позиция, – заметил я. – Мне она тоже нравится.

Ну вот я и получил ответ на вопрос, с чего это Марфа решила вдруг на время замириться с Дарой. Все правильно, ей война в сложившейся ситуации не сильно выгодна, она пожирает время и ресурсы. Более того, способности и знания давней противницы могут быть полезны, если дело дойдет до драки, так что лучше ее на время сделать вообще союзницей. Ну а потом, когда артефакт будет в руках, можно и друг с другом разобраться.

Знал бы раньше, попробовал бы дополнительный клинышек между Марфой и Дарой вбить. Наверняка что-то да придумалось бы. Например, можно было бросить фразу класса: «Марфа кое-кому вообще-то навстречу пошла, а тут этого не ценят» – или что-то в этом роде. На заключенный с главой ковена договор это никак не повлияло, а Дара, и без того ненавидящая Марфу, получила бы дополнительный стимул для своей злобы.

Но чего уж теперь, было и прошло.

– Так не получится, – грустно сказал старик. – У тебя – точно. Впрочем, меня не Джума и не колдун беспокоят. Есть еще кто-то, тот, кто на тебя вурдалаков напустил. Сами они в эту свару не полезут, кровососам слеза Рода без надобности, у них и так все хорошо. Солнца они, что бы современные книги и фильмы не говорили, не так уж боятся, нынешнее время им дало ту свободу и возможности, о которых еще век назад мечтать не приходилось, так что этой братии любые перемены ни к чему. Но кто-то же их на тебя натравил? Причем кто-то сильный и знающий, тот, кого они крепко боятся и чьи приказы выполняют беспрекословно.

– Ваша правда, вурдалаки никогда не служат никому, кроме главы семьи, патриархов или того, кого считают выше себя, – вздохнул я. – Это факт.

– Вот и надо понять, кто такой шустрый, что их под себя подмял, – назидательно произнес Шлюндт. – Я тоже руки сложа сидеть не стану, но много ли узнаешь, находясь далеко от событий? Так что колоду тасовать тебе, Максим, здесь ничего не поделаешь. Если, конечно, ты примешь заказ. Итак!

Он встал с кресла и снова протянул руку вперед для пожатия.

– Еще один вопрос, достаточно важный, – произнес я негромко. – А лично вам слеза зачем? Что вы с ней делать станете?

– Лично я? – переспросил Шлюндт, не опуская руку. – Честно? Не знаю. Просто моя суть такова, что мне всегда хочется иметь то, чего нет ни у кого. Я антиквар, и любой предмет с историей для меня желанен, а такой, как слеза Рода… Он станет венцом моей коллекции, он для меня дороже всего того, что было собрано за долгие годы. Так что из всех, кто станет гоняться за этой диковиной, я, пожалуй, единственный, кто делает это из чистой любви к искусству. Что ты улыбаешься? Да, работа с древностями – это искусство, самое что ни на есть. Не меньшее, чем живопись или умение складывать слова в строки, а те в строфы.

Наверняка снова темнит. Возможно, не во всем, но недоговаривает что-то точно. Ну да ладно, во-первых, как мне кажется, этот черт менее рогат, чем другие, а во-вторых, все равно решение уже принято, так что…

– Да, еще одна мелочь относительно твоего гонорара, – поняв, что я вот-вот сделаю то, что он ждет, сказал Шлюндт. – Совсем забыл, а ведь это важно. Там, в Нави, ты не будешь иметь права слова.

– В смысле? – нахмурился я.

– Ты попадешь туда, куда хочешь, и вернешься обратно, но способы выполнения задуманного буду выбирать я, – пояснил Карл Августович. – Как идти, куда, когда, где стоять, где бежать – ты решать не вправе. Просто идешь след в след и четко выполняешь то, что тебе велено. Никакой самодеятельности. Любое проявление самостоятельности автоматически расторгает наш договор.

– Жестко, – подумав, произнес я. – И даже очень.

– Так и место ты для прогулки выбрал непростое, – иронично заметил антиквар. – Заповедное и очень, очень недоброе. Но, поверь, я на самом деле сделаю все, чтобы ты выполнил задуманное, поскольку всегда испытывал немалую симпатию к тому, кого ты там хочешь отыскать. Плюс не так часто сейчас встретишь людей, которые готовы рискнуть очень многим ради того, чтобы выплатить долг дружбы тогда, когда они могут этого и не делать. Одно, правда, я в ум взять не могу – почему сначала он? В смысле долг? Почему не месть?

– Потому что в этом вопросе я исповедую сицилийскую, а не корсиканскую методу. Не надо бежать и кричать, надо следить и ждать нужного момента. И потом – чем месть выдержаннее, тем слаще, – пояснил я и сжал его ладонь в своей, отметив ее далеко не старческую крепость и то, что она очень горяча, а после добавил: – Принимаю ваш заказ.

– Вот и славно, – удовлетворенно произнес Карл Августович, когда наши руки разъединились, хлопнул меня по плечу и снова уселся в кресло. – Вот и чудно. И раз все у нас замечательно сладилось, то изволь получить кое-какие мелочи, которые тебе могут пригодиться.

Он достал из-под стола небольшую деревянную шкатулку, крышка которой была покрыта искусной резьбой, изображавшей то ли виноградные лозы, то ли переплетенных между собой змей. Смеркалось, точно разобрать, что там за рисунок, я уже не смог.

– Так, – антиквар откинул золотистый крючочек замка и откинул крышку. – Сначала деньги на расходы. Я, знаешь ли, не сильно доверяю пластиковым картам, хоть они и удобнее, потому предпочитаю старые добрые наличные. Вот, держи. Не хватит – скажешь. И не скромничай, не стоит.

– Даже не собираюсь, – я глянул на весьма увесистую пачку купюр и отметил про себя, что скупым моего нового работодателя назвать никак нельзя. – У меня такой привычки нет. Расписка? Нужно ли присылать отчеты по тратам?

– Не вижу смысла, – поморщился Шлюндт. – Да, деньги любят счет, но в данном случае мы можем пренебречь разными формальностями. Мне важен результат. Так, далее. Вот вместилище для искомого предмета, положи его туда сразу же после того, как добудешь.

Я взял в руки небольшой футляр, выполненный в виде ограненного алмаза с выдолбленной сердцевиной, подумав о том, что наниматель чуть опередил меня. Просто я как раз хотел перейти к разговору о том, как именно выглядит то, что мне предстоит отыскать.

– Выходит, совсем невелика эта слеза, – я подкинул футляр на ладони, отметив то, что он, несмотря на размеры, весьма увесист. – Да?

– Сам я, как ты понимаешь, ее не видел, но исходя из названия и обрывочных данных, она где-то со средних размеров земляничину, – пояснил заказчик и пальцами проиллюстрировал свои слова. – Вот такая. Хотя это и из названия следует. Не бывает слез размером с тыкву.

– Плохо, – высказал свое мнение я. – Прописная истина – чем меньше объект поисков, тем сложнее его отыскать даже после того, как взял за горло текущего владельца. Хотя есть и плюсы – после самому его проще спрятать. Случаи, они ведь разные бывают.

– Резонно, – согласился со мной хозяин дома. – Ну и еще кое-что. Вот, держи.

И он достал из шкатулки небольшой черный кругляш на тонком кожаном шнурке.

– Амулет, – констатировал я, вглядевшись в предмет. – Судя по всему, работы старых мастеров.

– Сразу видно знатока, – одобрил мои слова Шлюндт. – Так и есть. Эта замечательная штучка сработана в давние времена Филипом фон Череном. Рассказывал тебе наставник о таком?

– Признаться, нет, – повинился я. – Мирослав все больше меня об отечественных ковалях просвещал. Он вообще со скептицизмом относился к иностранным мастерам, был у него на этот счет небольшой пунктик. И после мне про Черена слышать не приходилось, не скрою.

– Странно, – отметил Шлюндт. – Большого таланта и познаний был человек, хоть, конечно, и не без недостатков. А его амулеты – это, знаешь ли, отдельная тема для разговоров, особенно те, что гарнитурные.

– Какие?

– Он часто создавал парные предметы, – пояснил Карл Августович. – Ну, перстень – подвеска или, к примеру, серьги – кулон. Вот и этот амулет – он изначально парный. Их два было, но первый я несколько лет назад отдал на попользоваться одному очень перспективному юноше, а тот мне его так и не вернул.

– Нехорошо так поступать, – охарактеризовал я поступок неизвестного мне молодого человека. – Взял – отдай.

– Нет-нет, просто так вышло. Жизнь поворачивается по-всякому, так что не стоит его винить. Да и потом – твоя вещь всегда к тебе вернется, так что это только вопрос времени. К тому же я, как и ты, тоже не любитель спешить в кое-каких вопросах. Да, время ресурс невосполнимый, но оно у меня пока есть.

Он протянул мне амулет, и я его принял, но на себя пока надевать не стал. Давным-давно наставник намертво вбил в меня одну простую привычку – не спеши пользоваться теми вещами, о принципе работы которых ты понятия не имеешь. Причем неважно, что это – фрезерный станок, насосная станция или амулет, сделанный неизвестным мне европейцем. Сначала пойми, что к чему, а уж после решай – надо оно тебе или нет.

– Эта вещица сможет защитить тебя от ряда чар, на которые мастера колдуны, что наши, что не наши, – пояснил мне Шлюндт. – Если говорить современным языком – даст защиту от ментального воздействия. Так, чтобы обеспечить полную безопасность – нет, сильный и опытный колдун, особенно если дать ему время, сможет рано или поздно достучаться до твоего разума и подчинить его своей воле, но с наскока даже у мастера вроде Верховина ничего не выйдет. Ну а дальше ты уж сам не зевай. Ну и еще кое-какие полезные свойства у сего амулета есть. Он, например, морок от реальности поможет отличить, сонные чары развеет.

– Вещь! – Я подкинул амулет на ладони. – Спасибо. Действительно полезная штука, слова дурного не скажу.

– Помнишь, я упомянул о том, что сейчас ты получишь аванс, – прищурил левый глаз Шлюндт. – Считай, что это случилось. Если все закончится благополучно, то этот амулет станет твоим навсегда. Ну а со временем, я, может, тебе и второй подарю, парный к нему, после чего тебе намного проще станет взаимодействовать как с оборотнями, так и с вурдалаками.

– Заманчивая перспектива. – Я убрал амулет в карман. – Еще раз спасибо.

– Погоди, это не все, – Карл Августович снова запустил руку в шкатулку, которая, похоже, была бездонна. – Вот, прими мой последний дар.

Им оказалась связка ключей с брелком в виде оскалившейся волчьей головы.

– От моей квартиры на Остоженке, – пояснил антиквар, после чего протянул мне белый бумажный прямоугольник, извлеченный все из той же шкатулки. – Хорошая квартира, старый жилой фонд, три комнаты, кухня, раздельный санузел, высокие потолки. Тебе и на работу ездить оттуда быстрее.

– Это еще один подарок? – не удержался я от шутки. – Если все закончится благополучно?

– Еще чего! – фыркнул Шлюндт. – Мне думается, что если соразмерить денежный эквивалент стоимости слезы Рода и этой жилплощади, то последняя выйдет подороже. Так что нет, это не подарок и не гонорар. Просто я бы на твоем месте домой в ближайшие дни соваться не стал, что-то мне подсказывает, что там тебя ожидают разные неожиданности, причем недобрые. Потому поживи пока у меня, там тебя вряд ли кто-то станет искать. А если такое и случится, то для незваных гостей с давних пор у меня приготовлены разные приятные сюрпризы, а для тебя второй выход, о котором никто кроме меня и теперь тебя, понятия не имеет.

А почему бы и нет? Дома у меня ничего такого, без чего мне не обойтись, не осталось. Документы при мне, оружие тоже, деньги частью вон на столе лежат, частью на карте.

– Да и в офис особо не части, – положил ключи мне в ладонь антиквар. – Вряд ли его, конечно, станут взрывать или брать приступом, но все же – поостерегись. А теперь слушай, как найти тот отнорок, о котором я упомянул…