Текст книги ""Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

Глава 19

Мертвец злился и клацал зубами, кидался за псом, махал руками, спотыкался и падал. Вставал и упорно пытался поймать собаку. Но Локи всякий раз с легкостью уходил от него. Цеплял его зубами за ботинки и ронял на асфальт. Во время очередного падения зомби грохнулся навзничь и ударился затылком о бордюр. Жалобно всхлипнула затылочная кость и черепушка выбросила на побеленный бордюр красно-серую жижу. Мертвец дернулся и обмяк. Больше он не вставал.

В проеме выбитого окна появилась Аида, она вскарабкалась на подоконник и аккуратно перелезла через раму, усеянную стеклом. Посмотрела вниз, сгруппировалась и спрыгнула на газон. Ловкость и координация у девочки были значительно выше, чем у обычных зомби. В этом она напоминала обычного ребенка – неугомонного и непоседливого.

Локи подбежал к девочке и та его погладила. Она часто видела, как это делают Кречет и Лилия. И только сейчас попробовала это сделать сама. Пес завилял обрубышем и прищурился от удовольствия.

Солнце завалилось уже за остовы высоток, бросая прощальные тени на мертвый город. Девочка и собака зашагали бок о бок по пустынной улице…

* * *

Кислотник сдох, пробитый автоматной очередью, но никто даже глазом не моргнул. Ни жнецы, ни сами кислотники, что толпились в очереди у лотка обмена ресурсов. Все к этому уже привыкли. Почти каждый день кто-то из нариков срывался с катушек и пытался стащить шприц. Им уже было все равно, от пули даже проще умереть, чем загнуться в муках от ломки. Что за наркотик производили жнецы? Он явно вызывал сильное привыкание.

К нам подошли еще несколько жнецов. Вместе с Кастетом я насчитал десять человек. Все в военной экипировке, в разгрузках и вооружены так, будто собрались штурмовать Аль-Каиду. Где же они столько экипа и оружия набрали? Будто заранее знали и готовились к апокалипсису.

С ними был еще странноватого вида тип. Даже в жару он напялил мешковатый мышиного цвета пиджак с вытянутыми карманами и давно потерявшие стрелки совковые широкие брюки. Это был старикан неопределенного возраста. Скорее всего шестьдесят плюс. Высокий и худой, как швабра и немного сутулый. Всклоченные седые волосы давно не видели ножниц и никак не хотели лежать на голове ровно. Торчали в разные стороны, словно антенны у гуманоида. За тяжелыми роговыми очками прятались пытливые, но в то же время немного отстраненные блеклые глаза. Седая бородка редкими островками утыкала морщинистое лицо.

– Здравствуйте, меня зовут профессор Зиновьев, – старикан протянул мне на удивление прохладную ладонь.

Я в ответ протянул свою, он сжал ее не по стариковски бодро и крепко.

– Кречет, – представился я. – А зовут вас как? Почему вы назвались своей фамилией?

– Меня все так называют, – профессор обнажил в улыбке не по годам белые зубы. – Сейчас это мое имя, фамилия и научный псевдоним в одном лице, так сказать. Когда-то в исследовательских кругах профессора Зиновьева знали все. А теперь я занимаюсь производством наркотических обезболивающих. Это конечно нужное дело, но совсем не то, чем я хотел заниматься. Тем более, когда мир на грани вымирания.

– Обезболивающих? – не понял я. – Вы серьезно?

– А вы не знали? – Зиновьев приподнял над дужками очков кустистый брови. – Здесь в бункере у Барона есть своя лаборатория. Мое детище, мы производим седативные галлюциногены. Сейчас это очень нужный и востребованный товар. Много людей погибает в муках от укусов зомби. Наши препараты позволяют им забыться и провести последние дни жизни без адских мучений.

– Хм-м… Профессор, я конечно не хочу вас расстраивать, но человек погибает от укуса зомби в течении нескольких минут. Максимум часа. Он конечно мучается, но это очень быстротечные муки. Он просто физически не успеет приобрести ваш препарат для облегчения страданий.

– Как? – Зиновьев тряхнул головой будто дятел. Большой нос усиливал его сходство с этой птицей. – Но Барон заверял меня, что он поставляет всем нуждающимся этот препарат буквально за символическое вознаграждение. А иногда и совсем безвозмездно.

– Посмотрите вокруг, профессор. Эти люди с рюкзаками и есть потребители вашего вещества?

– Они такие худые и изможденные, – пробормотал старик. – Они все укушенные?

– Ага, иглой вашей наркоты. Это кислотники. Барон посадил их на иглу и взамен за дозу они готовы мать родную продать. Ваша отрава используется не как обезболивающее, а как рычаг добровольного рабства. Рабы долго не живут. Их убивает либо наркота, либо зомби. Но вырваться из этого круга они не могут. Ваше зелье слишком быстро взывает привыкание.

– Не может быть, – пролепетал Зиновьев. – Я чудовище… Наркотик нельзя вкалывать больше одного раза, иначе образуется зависимость… Но я действительно думал, что помогаю людям!

– Тише, профессор, тише… – я взял Зиновьева за локоть и отвел чуть в сторону, так как на нас уже начали коситься жнецы. – Пусть все так и считают, теперь когда вы знаете правду, ваша жизнь может быт в опасности.

– Моя лаборатория теперь работает в автономном режиме, – вздохнул старик. – Теперь я там особо и не нужен. Может, поэтому Барон сплавил меня, как отработанный материал в эту экспедицию?

– Не думаю. Вы же знаете, какая цель нашей поездки в Темногорск?

– В общих чертах, – пожал плечами Зиновьев. – Там обнаружили некую секретную лабораторию, в которой имеется прототип вакцины.

– Все правильно, – кивнул я. – И какова ваша задача?

– Запустить лабораторию, а по возможности наладить аналогичное производство здесь в бункере Барона. Только я сразу хочу сказать, что это невозможно. У нас нет оборудования и платформ для выращивания биокультур. Я это, как биотехнолог со стажем заявляю. В старой лаборатории еще можно поковыряться, но создать новую в таких условиях… Увольте.

– Мы ничего не будем здесь создавать. Возможно, мы вообще не найдем эту лабораторию.

– Как так? – глаза профессора приподнялись над очками. – Вы забыли, где она находится? Или думаете, что ее уже уничтожили?

– Это долгая история, я вам объясню по дороге, на привале, без лишних глаз и ушей. Когда удостоверюсь, что вам можно доверять. Кстати, не знаете чего мы ждем? Почти полчаса уже стоим на площади.

– Ждем, когда транспорт подъедет, – старик вытащил измятый платок и вытер мокрый лоб. – Гаражный бункер отсюда в паре километров. Там жнецы свой автопарк хранят.

– Откуда у них столько оружия и снаряжения? – спросил я.

– Так до всего этого Барон вообще-то наркодилером крупным был. Потом у него какой-то раздор с подельниками случился, и он сюда перебрался из столицы. На все деньги купил оружия и нанял людей с боевым опытом в качестве личной охраны. Ждал все, когда за ним придут. Но никто не пришел, а случилась эпидемия. Все это вооружение ему и пригодилось. Он сразу захватил это здание и обосновался в бомбоубежище. Я думал, он людям помогает, а он как творил темные делишки, так и продолжает.

– Сколько у него людей? – спросил я уже как можно тише.

– Я точно не знаю, но самих жнецов около сотни примерно, плюс химиков человек двадцать.

– Химиков?

– Так называют тех, кто в лаборатории работает. Мои сотрудники, так сказать. Они не все работают добровольно, кого-то Барон заставил, но я в это не вникал. С головой был погружен а работу. Думал, что выполняю важное для общества дело. А тут вон как оказалось… Теперь я вижу, что люди эти с сумками и рюкзаками зависимы. У них такой взгляд, будто их хотят лишить воздуха. Сами уже на мертвецов похожи. Они и есть мертвецы. У синтетика действие чересчур сильное, он не рассчитан на регулярный прием. Скоро они все умрут.

– И самое страшное, – кивнул я. – Они об этом прекрасно знают, и ничего не хотят с этим делать.

– Да-а-а, – профессор задумчиво погладил реденькую бороденку. – Барон – ужасный человек. Теперь я к нему точно не вернусь. Если заставят, то лучше умру.

– А вот это правильно, профессор Зиновьев, – улыбнулся я. – Только умирать не надо. Давайте держаться вместе, у меня на Барона тоже зуб имеется.

– Я очень даже за, только чем, простите, сможет вам помочь, такой старый и бесполезный человек, как я?

– Ну не прибедняйтесь, профессор, ваша сила не в кулаках.

– Буду рад помочь, – улыбнулся Зиновьев. – Мне многое надо исправить. Наломал я дров, так сказать…

Ну вот… Одного союзника в стане врага я завербовал. Дедок вроде неплохой, но слишком уж наивный, что ли. Все они люди науки такие? Как можно создать фабрику по производству наркоты и думать, что это на благо человечеству? Но главное, что он все осознал… Посмотрим, можно ли на него положиться. Проверочку ему небольшую устроить, что ли?..

Мои размышления прервал рев автомобильного двигателя. На площадь выкатил… Твою мать, это что за монстр? Похоже, что раньше это был КамАЗ. Огромная махина неспешно катила по площади, громыхая броней. Бока и перед наглухо зашиты листами железа. Окна и кабина перечеркнуты густой сеткой навареных арматурин. Впереди что-то типа ковша-тарана. Такой не только стаю снесет, но и ворота протаранит. Огромные колеса с грязевым протектором, как у трактора. Вместо кузова бронированный фургон.

Вот это тачка, на такой даже сейчас хоть на край света не страшно. Только бензина наверное жрет… Но у жнецов его пока хватает. Барон наверняка сразу прибрал к рукам все заправки в городе, пока там еще было топливо.

– Что встали? – гаркнул на нас Зиновьевым Кастет. – Грузитесь, мать вашу!

Мы влезли в фургон – сзади откидывался люк с выдвижной лестницей. Внутри оказалось довольно просторно. По бокам вдоль всего борта растянулись мягкие лавки, обитые дермантином. Над потолком примостились полки, забитые спальными мешками, посудой, котелками и консервами. Хорошо жнецы подготовили машинку для путешествий. Любит Барон основательность. В этом он, конечно, молодец, жаль, что придется его убить. Хотя нет, не жаль. Сколько он людей загубил наркотой своей, и сколько еще загубит… Убью я его обязательно, если сам, конечно, выживу.

Двигатель заревел, машина дернулась и двинулась вперед. Черт… А я надеялся что по пути наш отряд сожрут зомби. На таком танке мертвецы жнецам не страшны. Придется придумать другой план…

* * *

Вот уже несколько дней я работал в охране копателей. Работенка оказалась не пыльная. Стой себе в теньке с топором в руках, да поглядывай по сторонам. Топором владеть научился быстро. Тут главное силу рассчитать и не бить со всей дури по гнилой башке. Конечно, некоторым и посильнее вдарить нужно – смотря кокой мертвец. Если «свеженький» и крепенький, то в удар больше вкладываться нужно, если гнилой совсем, то аккуратно бить надо, чтобы не забрызгаться. А если сухой, как мумия, то вообще без разницы. Можно лупить со всей дури, крови в таких почти нет, не забрызгают. Но тут тоже, главное, не переусердствовать. Слишком сильный удар может вывести из равновесия, если топор вдруг мимо скользнет или слишком башка сухая и некрепкая окажется. А на ближней дистанции точку опоры потерял – считай пропал. Второго замаха можно не успеть сделать. Эти гады только с виду неуклюжие, а когда на расстоянии вытянутой руки от тебя находятся, в человека вцепляются со скоростью кошки.

В общем, работал я исправно и никого из моей «артели» не сожрали. Вечером иногда ко мне подходил Рябой и рассказывал, что задолбался уже пахать разнорабочим. Напоминал мне о моем обещании сделать его важной писей в общине. Чтобы работать поменьше, а жрать побольше. Или вообще не работать.

– Скоро все будет, – говорил я ему. – Подожди, вот маленько освоюсь…

– Когда? – щурился Рябой. – Я долго не хочу ждать. Смотри, могу и проговориться ненароком.

– Думаешь, я не хочу другой жизни? Сам тоже не высоко поднялся. Хожу каждый день с землекопами и жизнью рискую. Это хорошо, что нам пока одиночки попадаются. Ну максимум двое, а если на стаю напоремся или на бегунов, тогда трындец нам. А ты еще ноешь. Сидишь себе за бетонным забором в тепле и безопасности. Дрова пилишь, да технику ремонтируешь. Нормальная у тебя жизнь. Кормят вовремя. Все по расписанию, как в пионерском лагере.

– Не любил я пионеров, – скривился Рябой, будто вспомнил, что-то из прошлой жизни. – Не приняли меня в них. Учился плохо и дрался.

Иногда ко мне в камеру приходила Кира. Она даже немного преобразилась. Вытянутый потасканный камуфляж, из которого она не вылазила сменила на джинсы и футболку. Фигура для ее возраста у нее оказалась неплохая. Она обещала походатайствовать перед Вульфом о смене моей деятельности. Надоело мне стоять с топором истуканом. Такое совсем не для меня. Я просился на вылазки. Там больше шансов себя проявить. А тут моим показателем работы являлось лишь одно – мои копатели все еще дышат. Так себе показатель, никто его даже не замечает.

Но Вульф пока был на очередной вылазке. И никто не знал, когда он вернется. Недавно погиб большой отряд добытчиков, и народу для поиска припасов теперь катастрофически не хватало. Главе общины самому приходилось выезжать вместе с добытчиками. Он, как опытный солдат ценился за двоих. Так что вакансий там полно было. Если Кира убедит главного, скоро я буду заниматься привычным делом. Сам когда-то тоже выезжал на добычу ресурсов, когда мой клан был еще маленький, а Мясника я еще не нашел. Этот упырь прибился к нам случайно. По началу я даже хотел его пристрелить. Мы нашли его в заброшенном баре. Тот жил там несколько месяцев и каждый день лакал дорогое пойло. Когда я впервые его увидел, он еле стоял на ногах. Но, как оказалось, это было его привычное состояние в последнее время. Я приказал обшарить бар и забрать остатки выпивки, а этого алкаша пристрелить.

Но апостол, который пошел исполнять мой приказ, пожалел патроны. Сказал, что лучше прирежет эту долговязую образину с бакенбардами почти до плеч, ножом. Он вытащил нож и беззаботно подошел к шатающемуся человеку. Но алкаш оказался не так прост. Он кинулся на апостола первым, схватил его руку с ножом, а зубами перегрыз ему горло. Словно зверь. Я такого никогда не видел. Мясника чуть не запинали ногами, но я вовремя остановил своих отморозков. Понял, что такой человек мне и нужен.

Мясника забрали, протрезвили и наделили властью. Я в нем не ошибся. С тех пор он стал моим верным цепным псом и выполнял самую грязную работу, такую, от которой даже я бы содрогнулся. Хороший был апостол, правда слишком жестокий, но на него всегда можно было положиться. А теперь он гниет на пепелище. Я лично видел как какая-то сучка раскроила ему бошку палкой. Нет… Битой.

* * *

В один из солнечных дней погода выдалась настолько жаркая, что земля чуть ли не плавилась. Копателей пожалели и дали всем выходной. Ямы рыть на солнцепеке смерти подобно, от теплового удара и обезвоживания на раз два загнуться можно. Выходных у них и так было не густо: примерно один, два раза в месяц – когда непогода разыграется или наоборот жара ударит.

Я слонялся без дела по территории тюрьмы, но походу все примечал, Где техника стоит, где склады, где какие хозпостройки. Последних становилось все больше – община обрастала хозяйством. Нужны были зернохранилища (недавно добытчики напоролись на нетронутое фермерское хозяйство с запасами зерна и муки), дробилка-мельница, склады для инструментов и стройматериалов. Скоро осень и дожди зарядят, и нехорошо такое бросать под открытым небом.

Я зашел на «лесопилку» – место где распиливали привезенные деревья на чурки, а затем кололи на дрова. Пилили на козлах двуручными пилами. Бензопилы у затворников тоже были, но ради экономии бензина и масла ими пользовались только на заготовке леса за самим периметром. А рабочей силы внутри итак хватало. Поэтому деревья «разделывали» дедовским способом.

Половина добытых дров уходила на топливо для теплового генератора, тот обеспечивал электричеством все поселение. А половину складировали в огромный ангар – запасы на зиму. По холоду добывать древесину сложнее и кроме генератора, придется еще отапливать помещения. Молодец Вульф. С умом все организовал. Жаль что я его раньше не встретил. Может, в апостолы бы завербовал. Хотя такой тип с принципами в сатанисты вряд ли бы пошел, наверное…

– Велиар, – раздался за моей спиной голос, когда я стоял прислонившись к поленнице.

Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял Рябой. Я огляделся, вокруг вроде никого.

– Чо орешь? – прошипел я. – Никогда не называй меня так, даже если рядом никого нет! Ты понял?

– Скоро я всегда так буду тебя называть, – лыбился Рябой. – И не только я. Если не сдержишь свое обещание.

Злость накатила на меня и застучала в висках.

Глава 20

Я готов был прибить Рябого прямо здесь и сейчас голыми руками. Вогнать его чертов язык глубоко в глотку. Но нельзя. Вокруг поддоны с поленьями, нас вроде не видно, но в любой момент здесь мог появиться кто-то из работяг.

Я унял гнев, несколько раз вдохнув и отключив на секунду сознание. На лицо натянул улыбку и проговорил, обращаясь к Рябому:

– А я как раз тебя искал, друг.

– Зачем? – скривился Рябой. – Есть новости? Если нет, то тебе же хуже. Даю тебе два дня максимум. И не называй меня другом. Мы с тобой, скорее, партнеры.

Вот, сучонок! Вот, шакала кусок! Я еле сдержался, чтобы не выкрикнуть эти ругательства вслух. Какой-то запердыш смеет угрожать мне, главе клана? Еще и диктовать свои условия? С этим надо что-то срочно делать. Если даже он меня не сдаст, то мое самолюбие точно не выдержит такого испытания…

– Нужен твой совет, – я старался держать голос ровным и спокойным. – Есть у меня дельные мысли как это лучше все обстряпать. Ты уже давно здесь, и лучше меня знаешь местные нравы. Хочу с тобой посоветоваться.

– Спрашивай, – снисходительно проговорил Рябой.

Он немного надулся, почувствовав вдруг свою значимость.

– Не здесь, – я сделал заговорческое выражение лица, – Отойдем, где нас точно никто не услышит. Вон к той работающей махине. Там вроде никого не видать. Да и гудит она, как трактор. Даже если кто-то окажется рядом, ничего не услышит.

– Пойдем, – кивнул Рябой. – Только это не махина, а измельчитель веток. Ни хрена ты, Велиар, в технике не понимаешь.

– А-а-а, измельчитель, – протянул я, будто только что прозрел и был очень благодарен за это своему «учителю».

– Все ошметки с деревьев мы через него пропускаем, а на выходе получается щепа для растопки печей, – Рябой не удержался и решил разъяснить недоумку, что такое измельчитель веток.

Я кивал и с деланным интересом слушал. Мы подошли к тарахтевшей машине. Она стояла немного обособлено от лесопилки: с одной стороны ее закрывал ангар, а с другой многочисленные поддоны с поленьями выше, сложенными выше человеческого роста.

Машина тарахтела так громко, что заглушала наш разговор.

– Выруби ее, – сказал я Рябому.

– Что? – не расслышал тот.

– Я говорю, отключи чертову тарахтелку! Тут и так никого нет, нас никто не услышит.

– А, – кивнул Рябой. – Ща…

Он подошел вплотную к агрегату и чуть наклонился к тумблеру. Он не видел, что я следовал за ним, как тень. Я стоял почти вплотную, и когда он поравнялся с коробом «мясорубки», я схватил его за ноги и втолкнул внутрь железного бака, что вел к бешено крутящимся ножам.

Рябой даже вскрикнуть не успел, как его голова оказалась раскрошена вдрызг. Я подтолкнул тело поглубже, держа за дергающиеся в конвульсиях ноги.

Из машины вместо опилок полетели ошметки мяса, осколки костей и брызги крови. Я отскочил в сторону, чтобы не заляпаться.

Огляделся. Никто меня не увидел. Я спешно нырнул в проход между поленницами. Все. Дело сделано. Теперь, главное, смыться незаметно, чтобы никто не видел, что я был возле измельчителя.

Я проскочил мимо нескольких рабочих, те не обратили на меня никакого внимания. Уверен, что они даже меня не запомнили, и поспешил укрыться внутри здания тюрьмы. Уже спиной слышал, как на лесопилке началась суматоха. Крики и беготня. Рябого нашли, вернее, то, что от него осталось.

* * *

За ужином, я как всегда сидел в тюремной столовой за своим дальним столиком. Вареная гречка с тушенкой приготовлена была отменно, но не хватало сливочного масла. Теперь о нем вообще можно забыть. Всех коров сожрали зомби еще в первый месяц эпидемии. Эти твари предпочитали человечину, но животными тоже не брезговали.

Мысли о мертвецах отбивали аппетит. Странно, я уже должен был давно к этому привыкнуть. Но, видать, чересчур брезгливым уродился.

Ко мне подсела Кира. Она больше не спрашивала разрешения, как раньше. Теперь это и ее место было тоже. Она слишком рьяно подошла к вопросу кураторства надо мной… Хотя может, с прошлыми ее подопечными было то же самое? Не знаю…

– Привет, – сказала женщина. – Ты слышал, что случилось утром?

– Мельком, – соврал я. – Какой-то несчастный случай, говорят. На лесопилке.

– Да, один из рабочих попал в древесную дробилку. Его разорвало на куски, и теперь никто не может его опознать.

– Есть предположения кто это?

– Один из недавно принятых в общину пропал. Возможно, это он. Его звали Рябой. Если других потеряшек не обнаружится, то скорее всего это он и есть.

– Рябой? – я удивленно поднял бровь. – Это же бывший апостол. Он как и я имел темное прошлое.

– Ты знал его?

– Так, поверхностно. Неприятный был человечек, но если вы его взяли в общину, значит, вас устраивал.

– Работал он нормально, – кивнула Кира. – Не лез куда не надо, тихий был и незаметный. Большего я о нем не знаю.

– Как он умудрился попасть в мясорубку?

– Не знаю, – пожала плечами Кира. – Может, подскользнулся или специально залез. Суицид решил совершить. Теперь уже не узнаем.

– А может помог ему кто?

– Не-е, врагов у него не было. Наши все там работают спокойные, бывших бандитов нет. А почему ты такое предположил? Ты что-то видел?

– Да нет, просто всех людей невозможно знать. Это хорошо, что ты в своих уверена.

– Уверена, – кивнула Кира. – И в тебе хочу быть уверена. Вижу, что человек ты неплохой. Скоро вернется Вульф. Я поговорю с ним на счет тебя. Может тебя переведут на другую работу.

– Я хочу на вылазки, добытчиком.

– Зачем? – удивилась Кира. – Это самая трудная и опасная работа. И к тому же, к ней допускаются только члены общины. А ты на испытании.

– И долго будет длиться это испытание?

– Обычно месяц-два, у всех по разному. Но если что-то полезное и грандиозное совершишь на благо общины и ни у кого больше не возникнет сомнений в твоей преданности общему делу, то тебя сразу примут. А это дополнительные привилегии: выходных больше, оружие можно носить, одеждой нормальной снабдят.

– Так мне что, подвиг надо совершить? – улыбнулся я.

– Ну типа того, или просто набраться терпения и подождать.

– Тогда точно хочу на вылазки. Ждать – это не мое…

– Прости за бестактный вопрос, а как ты с протезом будешь в добытчиках служить?

– Он теперь часть меня, – я улыбнулся. – Убежать я с ним конечно не смогу, да это и не надо. Не привык я бегать.

– Интересный ты человек, Вел. Жизнь столько тебя швыряла, но до сих пор не сломила.

– Это ты еще не все знаешь, – улыбнулся я. – Самое интересное я тебе потом расскажу. Когда-нибудь…

* * *

Три внедорожника свернули с шоссе и тряслись по грунтовке. Редколесье сменялось открытой степью. Энн выглянула в зарешеченное окно. Вдалеке в дымке вырисовывался силуэт странного города. Он был похож на крепость-острог. Только сделан явно не из дерева и бревен, а из бетона и кирпича. Хорошая крепость, надежная. Скорее всего туда они и направляются.

На душе стало спокойнее. Неужели, наконец, нашли нормальную общину? После стольких мытарств и злоключений. После стольких смертей. Энн стала вспоминать каждого погибшего. Она нередко это делала. Не хотела никого забывать. Если когда-то случится такое с ней, она бы не хотела, чтобы ее тоже забыли. Особенно Рудый. Черт! Девушка невольно покраснела. «Почему я так часто о нем стала вспоминать? Только что хотела перебрать в памяти всех павших, а тут взгляд скользнул по рельефным плечам рыжего парня, и я обо всем забыла. Еще и выскочка это бесполезная рядом с ним сидит. На каждой кочке качается и жмется к нему. Вот, сучка…»

Энн отвела взгляд от Агнеши и, пытаясь отвлечься, снова взглянула в окно. Теперь уже явственно было видно, что впереди бывшая тюрьма, обнесенная бетонными плитами и колючей проволокой. Девушка вздохнула. «Надеюсь, эти затворники действительно порядочные люди, и от них не придется убегать и прятаться». В прошлый раз когда они убегали от апостолов погиб Воробей. Славный был паренек. Трусливый правда…

Машины сбавили ход перед железными воротами. Вульф выглянул из кабины и помахал рукой часовым. Створки ворот распахнулись и впустили колонну внутрь.

Ого! Энн с удивлением уставилась на внутренний двор, куда въехали внедорожники. Сколько здесь народу и построек.

Машины остановились и двери джипов, громыхая шипастой броней, с лязгом распахнулись.

– Приехали! – крикнул Вульф и первым шагнул на землю.

Из бетонного здания, похожего на гигантский склеп, высыпал народ. Люди встречали добытчиков. Прибывшие были чьими-то мужьями и братьями. Судя по радостным возгласам, в этот раз группа вернулась без потерь. К Вульфу подошел толстяк, увешанный оружием, как новогодняя елка игрушками. Они обнялись.

– Что нового, Шон? – спросил его Вульф.

– Без особых происшествий, шеф, – ответил здоровяк. – Одного охотника зомбаки задрали. Он потом сам к нам пришел уже без одной руки с обглоданной мордой. Один погиб на лесопилке. Упал в дробилку. Апостол бывший.

– Кто? – насторожился Вульф. – Вел?

– Нет, другой. Тот живой. Он с копателями работает. Просится с вами на вылазки.

– С нами? – удивился Вульф. – Инвалид хочет стать добытчиком?

– Да какой он инвалид, больше придуряется. Скачет так, что почти не видно, что хромой. А ты сам рассказывал, как он с оружием управляется. Не знаю… Я слежу за ним, но пока ничего подозрительного он не учудил, вроде. Я бы лучше его вообще изгнал, от греха подальше. И не принимал в общину.

– Ты же заешь новые правила, – нахмурился Вульф. – Теперь мы никого не изгоняем. Либо они с нами, либо мы их…

– Да, знаю, – махнул рукой толстяк. – Вот я и предлагаю сделать «либо».

– Не могу я, – покачал головой Вульф. – Он мне жизнь спас.

– Ну смотри, мое дело предупредить, я как старший безопасник умываю руки. Хочешь нести за него ответственность, пожалуйста. Лишь бы потом мне не пришлось сказать: я же говорил…

– Не придется, у каждого должен быть шанс. Мужик он вроде неплохой. Просто странный…

– Все они немного странные вначале, а потом убивать начинают.

– Это ты про кого?

– Да так, – отмахнулся Шон. – мысли вслух.

* * *

– Вот это хоромы, – Гектор осмотрел просторную камеру на четырех человек.

По бокам расположились двухярусные нары, в центре под маленьким зарешеченным оконцем примостился железный стол с лавками.

– А по мне, так тесновато, – поморщился Рудый. – Чур я сверху сплю.

– У нас принято, что до вступления в общину, – сказала их провожатая по имени Кира. – Новички живут отдельно от остальных. Так что пока придется вам ютиться всем вместе. И девочкам и мальчикам в одной комнате.

– За мальчика спасибо, – расплылся в улыбке Гектор. – Давненько меня так никто не называл, уже почитай, как годков сорок… Да вы не беспокойтесь, мы, можно сказать, семья. Привыкли вместе жить.

– Это хорошо, – кивнул Кира, – я буду вашим куратором, чтобы вам легче было адаптироваться в новом социуме.

– Слова то какие умные говоришь, – восхищенно проговорил Гектор. – Эх… Мне бы годков двадцать долой…

– Скоро ужин, – продолжила Кира. – Я за вами приду и провожу в столовую.

– Мать честная! – всплеснул руками старик. – Тут еще и кормят по расписанию. Господи, ты услышал меня!

– У нас каждый обязан работать на благо общины, – сказала Кира. – Поэтому не нужно беспокоится о пропитании. Это на себя берет община.

– Вот это правильно, – одобрительно крякнул Гектор. – Все общее… Колхоз называется. Было такое в молодости…

– Ну нет, – улыбнулась Кира. – колхоз сдавал излишки государству. А мы их копим. Поэтому мы не колхоз, мы поселение эгоистов. Живем только ради себя и для себя. А по другому сейчас не получится. Пытаемся расширить общину, но сейчас мало осталось хороших людей. Бандитов и мародеров мы не принимаем.

– Апостолы среди вас есть? – спросила Энн. – Их поселение сгорело, наверняка, кто-то из них к вам прибился.

– Есть один. Но он раскаялся за свои прошлые дела. Он хороший человек. Я вас с ним как-нибудь познакомлю. Он тоже не прошел еще испытательный срок для вступления в общину. А вот кстати и он. Вел, можно тебя на минуту?

* * *

Очередной трудовой день закончился, а до ужина еще оставалось полчаса. Сегодня я убил аж троих зомби, что пытались подобраться к моим копателям. Пришлось даже топор после них точить. Затупися немного, пока я кромсал твердолобых «свежаков». Они обернулись недавно и оказались довольно крепкими.

Я зашел в помещение тюрьмы и направился к своей камере. В соседней была какая-то движуха. Возле входа стояла Кира. Она что-то объясняла людям внутри соседней камеры. Сегодня эта камера еще пустовала, наверное, туда поселили новичков. А ну правильно – сегодня же отряд Вульфа вернулся. Наверное кого-то еще привезли.

Кира обернулась и увидела меня:

– Вел, можно тебя на минуту?

Я подошел к соседям и заглянул в камеру. Старик, похожий на монаха-отшельника, рыжий одноглазый демон со стилетом вместо руки, молоденькая девчонка и сочная роскошная девица с огненными волосами. Ничего себе компашка…

– Познакомьтесь, – сказала Кира, – Это Вел. Он тоже новенький.

– Это тот, который из бывших душегубов? – старик недружелюбно посмотрел на меня.

Его морщинистая морда показалась мне знакомой. Но где я его видел, так и не вспомнил. Может и нигде, в фильме каком-нибудь про библейских персонажей или славянских старцев. Ему бы бубен в руки и погремухи с амулетами на шею, и за шамана бы сошел.

Вслух я ничего не стал оговорить, бросил гневный взгляд на старика, повернулся и ушел в свою камеру. Не мальчик уже чтобы оправдываться. Тем более по рангу не положено. Как никак глава клана. Хоть и бывший. Эх, бля. И рассказать об этом даже некому. Как же неинтересно влачить жалкую жизнь жалкого найденыша. Но ничего. Будет еще и на моей улице праздник. С печеньками…

* * *

Лилия вздрогнула, когда дверь ее комнаты, больше напоминавшей каземат, лязгнула задвижкой. В проеме появился жнец:

– Выходи, – буркнул он. – Тебя переводят в другую комнату.

Ну вот… Подумала Лилия. Началось. Сейчас ее посадят в общую камеру. Женщина опустила глаза в пол и сделала кроткий вид. Пусть думает, что я его боюсь. Сейчас зазевается, попробую его долбануть о стену головой. Потом заберу автомат, что висит на плече, и буду прорываться. Кречет все равно не сможет их одолеть, слишком их много. Придется мне ему помочь – самой выбираться.