Текст книги ""Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

Соавторы: Вадим Филоненко,Антон Федотов,Максимилиан Борисов,Андрей Третьяков,Сергей Котов,Иван Алексин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 338 (всего у книги 339 страниц)

12

Засадная сотня вмешалась в самый последний момент – когда «Черные сердца» уже почти торжествовали победу. Часть ополченцев были на грани того, чтобы бросить оружие и побежать, как вдруг напор врага ослабел, предоставляя пехотинцам столь необходимую передышку.

Утомленные боем «Черные сердца» не сразу заметили появившихся в тылу конных лучников и стали легкой добычей для отдохнувших, азартных, злых ребят Келвина.

Свистели, не переставая, стрелы, срывались в полет, жаля беззащитные лошадиные бока, в упор пробивали чешуйчатые доспехи, попадая точно встык сочленений или в прорези шлемов.

Конники врага потеряли более двух сотен воинов, прежде чем поняли, что происходит. Теперь «Черным сердцам» пришлось сражаться в окружении. Капризная Богиня Удачи явно повернулась к ним не самой лучшей своей стороной…

13

Несколько дней спустя Келвин и Чесман сидели в тюрьме городка Акаши и ждали графского суда.

Накануне состоялось генеральное сражение, которое окончилось победой графа Тесандра – во многом благодаря тому, что пять сотен «Черных сердец» полегли на безымянном холме в трех лигах от лагеря ополчения.

Тот бой закончился скорее ничьей, чем победой – тяжелая конница была разгромлена, но из полутора тысяч ополченцев в живых осталось лишь сто пятьдесят человек. Темник Дрог погиб. Из сотни Келвина осталась половина.

И все же ополченцы могли гордиться собой. Впервые за все время существования клана Хар-Хад, отряд обученных в нем наемников был разгромлен подчистую. Причем разгромлен ни кем-нибудь, а ополчением – по сути, толпой пахарей и ремесленников.

А главные герои тех событий, как это частенько случается, были объявлены преступниками и сидели сейчас в крохотной вонючей камере в ожидании суда.

…Лязгнули запоры, дверь распахнулась, пропуская в камеру закутанного в плащ человека. Стражник сунулся было вслед за ним, но властный жест пришельца вымел охранника за дверь.

Гость откинул капюшон и молча посмотрел на узников.

– Граф Тесандр, ваше сиятельство, – стоящий в центре камеры Чесман скорее наметил вежливый поклон, чем поклонился всерьез.

– Ваше сиятельство! – Келвин относился к графу с большим пиететом, поэтому при виде Тесандра вскочил с соломы, на которой лежал, пригладил волосы и даже попытался пристроить на место полуоторванный воротник.

– Садитесь, – нетерпеливо махнул рукой граф.

– Мы лучше постоим. – Чесман бросил выразительный взгляд на копну сырой полусгнившей соломы, которая была единственным предметом меблировки камеры.

– Да, так действительно лучше, – согласился граф, только сейчас осознав всю нелепость своего предложения.

Будучи порядочным и неглупым человеком, Тесандр не мог не прийти к этим двум людям, которые, по сути, спасли его графство от захватчиков. Да, граф отлично понимал, чем обязан им, но в то же время интересы семьи и дворянская солидарность обязывали Тесандра поступить с ними несправедливо – так, как того требовали барон Ливага и закон.

Пленники молча ждали: Келвин с тайной надеждой на справедливость, а Чесман безо всяких иллюзий.

Тот, кто выбрал себе на время судьбу и имя простого смертного воина Пола Чесмана, сознавал, что граф сейчас попал в очень сложное положение. С одной стороны, лишь благодаря Чесману и Келвину была уничтожена конница «Черных сердец». С другой, барон Ливага приходился тестем графу и носил чин военачальника. Подчиненные, не раздумывая, были обязаны выполнять все его приказы, как бы глупо те не звучали. И уж тем более бить барона мечом по голове – это самое настоящее преступление.

Оскорбленный до глубины души Ливага жаждал мести, требовал крови Келвина, и граф был вынужден уступить. Чесман же мог отделаться более легким, но унизительным наказанием – публичной поркой и ссылкой на рудники.

Граф откашлялся и официально произнес:

– Завтра вы оба предстанете перед судом. Мэтр Морн Акренуза вызвался выступить в вашу защиту, но не думаю, что его слова сыграют решающую роль…

– Решение уже принято? – уточнил Чесман. – Завтрашний суд – лишь формальность?

– Да, это так. – Граф посмотрел ему прямо в глаза. – Я хочу, чтобы вы оба лично от меня услышали свой приговор.

– Смертная казнь? – улыбнулся Чесман.

– Для сотника – да.

– Ваше сиятельство! – возмущенно начал Келвин, но Пол положил ему руку на сгиб локтя, останавливая. Спросил у графа:

– А что уготовано мне?

– Порка и рудники.

– Понятно… Спасибо, что взяли на себя труд сообщить нам об этом.

Граф помолчал, перевел взгляд на маленькое зарешеченное окошко под потолком.

– Второй день идет ливень, – рассеянно сказал он. – Прямо стена дождя. Горожане попрятались по домам. Да и стража старается лишний раз носа на улицу не совать. Давеча прошел к городским воротам, створки нараспашку, а стражи нет – в караулке сидят.

– Совсем от рук отбились разгильдяи, – с некоторым удивлением протянул Чесман и вопросительно посмотрел на графа.

– Разгильдяи, – согласился Тесандр. – А мой личный конюх вообще учудил: повадился оставлять двух скакунов в переулке у городских ворот. Я уж его ругаю-ругаю, а он… Забываю, говорит… Ну, что с ним делать, неумехой?

– Пороть, – предложил Чесман и, не удержавшись, улыбнулся. Конечно, улыбку у него вызвала не экзекуция незнакомого конюха, которого… и не было вовсе. Вернее, конюх был, вот только наверняка он и понятия не имел о каких-то там лошадях в проулке… – Совсем вы, ваше сиятельство, слуг распустили. Наказывать надо.

– Надо… Но по случаю победы можно и простить… Ох, что-то я разболтался… Ладно, визит окончен, – голос графа стал холоден и официален. – Встретимся завтра в суде.

Как только дверь за графом захлопнулась, Келвин изо всех сил со злостью саданул кулаком о стену:

– Вот сволочь! Ротранов сын! Да нам титулы вассальных дворян давать надо, а он – казнить, на рудники… Кстати, а чего это он нам про стражников и лошадей вправлял?

– Говорит, что сегодня вечером стражников на воротах не будет, а в проулке стоят оседланные кони.

– Это что? Он же не предлагает нам… – Келвин осекся и недоверчиво посмотрел на Пола. – Или я что-то неправильно понял, или…

– Ты понял правильно. Граф предлагает нам сбежать.

– Ну, и дела! Ладно. Ворота, лошади… А из тюрьмы-то как нам выйти?

– Я думаю, сегодня ночью стражники «случайно» забудут запереть все двери, а сами выпьют вина по случаю победы. Хорошо так выпьют – до беспамятства.

– Вот так-так… – Келвин попытался побегать по камере, осмысливая услышанное, но быстро наткнулся на стенку и остановился. – А вдруг это все ловушка? Ты ему веришь, Пол?

– Да. – Чесман коротко рассмеялся и обнял Келвина за шею. – Поверь мне, дружище, граф Тесандр – мужик что надо. Иначе я не служил бы ему так долго – целых два с половиной года.

– Это действительно долго, – не удержался от подковырки Келвин. – Мои десять лет службы по сравнению с этим сроком – тьфу, мелочь, не достойная упоминания. А где ты служил до графа?

– В разных местах, – уклончиво ответил Пол.

Келвин понял, что Чесман не хочет говорить, и не стал настаивать. Сотник, теперь уже бывший, прекрасно понимал, что у каждого есть прошлое, и зачастую его лучше не знать…

14

Три дня спустя два неприметных всадника покинули пределы Тесандрийского графства, а спустя еще несколько дней въехали на территорию большого королевства Саарии.

– Куда теперь? – спросил Келвин. – Может, устроимся наемниками охранять караваны? Или подадимся на службу к королю Саарии? Я слышал, ему постоянно требуются опытные воины.

– Ты что, истосковался по командирам вроде барона Ливаги? – фыркнул Чесман. – Думаешь, он такой один? Нет, мой друг. Поверь, барон – скорее правило, чем исключение. Я знаю, о чем говорю. За свою жизнь навоевался – во, – Пол провел ребром ладони поперек шеи. – Нет, я хочу отдохнуть от войны. И от людей. Куплю какой-нибудь заброшенный хутор в глухом лесу, приведу в порядок, и буду тихонько там жить, не привлекая к себе внимания.

– Ты и вдруг тихонько жить, – недоверчиво хмыкнул Келвин. – Не сможешь, заскучаешь.

– Может, и заскучаю. Но не сразу. Годик-другой поживу, а там видно будет. А ты заезжай в гости. Я тебе адресок хутора оставлю… Где же его оставить? О, знаю! В столице Саарии есть такой трактир «Две свечи». Трактирщик кое-чем мне обязан, так что… Вот у него и оставлю. А ты, будет время, навести меня.

– Это уж непременно, – пообещал Келвин.

Они расстались. Бывший сотник был уверен, что Пол поехал на север, присматривать себе хутор. Но как же Келвин бы удивился, если бы узнал, что Чесман повернул на восток – обратно к землям Тесандрийского графства.

Прежде чем пересечь границу негостеприимного графства, Пол Чесман сделал остановку в лесу, спешился, разделся по пояс и принялся делать странные движения, будто смахивал крошки с груди.

Через мгновение облик его начал изменяться. Кожа потемнела, приобретая коричневый оттенок. На спине колыхнулись два небольших кожистых крыла, а голова потяжелела, украсилась витыми рогами. Лицо приобрело нечеловеческий вид – глаза стали сплошными черными пятнами без белков и зрачков, передняя челюсть и рот вытянулись вперед, напоминая бычью морду.

Не успел Мюрр принять свой истинный облик, как вдруг кусты затрещали, и на опушку леса выехал всадник-джигли на смоляном коне.

– Гор, ты во время, – обрадовался Мюрр. – Принес кровь?

– А как же. – Всадник протянул маленькую кожаную флягу. – Но эта последняя, придется новую доставать. Устроим очередное «жертвоприношение»?

– Не надо. У меня в тайнике есть запас, – возразил Мюрр. – Только тайник в столице Тесандрийского графства. Мы с Келвином удирали в спешке, пришлось оставить все бутыли с кровью там.

– Хочешь пойти забрать? – уточнил Гор.

– Обязательно. К тому же у меня в графстве осталось еще одно маленькое дельце…

– Какое?

– Да вот, хочу вернуть утраченную силу некоему магу. Он потерял ее из-за болезни. Местные волшебники так и не смогли до конца вылечить его, а для меня это пара пустяков, ты же знаешь. Подправлю ему пару линий в узоре жизни, и станет он сильнее, чем был прежде. Глядишь, еще и в архимаги своей Пятерки пробьется.

– Понятно… Слушай, – оживился Гор, – а давай-ка я костерок разведу, пряный суп сварю. У меня и вяленое мясо, и крупа с собой… Посидим, ты мне о своих приключениях расскажешь. Об этом Келвине и о маге… Да и вообще… Чувствую, есть о чем поговорить, а?

– Как не быть. С удовольствием все подробно расскажу. – У Мюрра почти не было секретов от Гора. – Честно говоря, я давно так не развлекался, как здесь. А у тебя вино с собой припасено?

– Обижаешь, – фыркнул Гор и снял с седла кожаный бурдюк. – Выдержанное, ашхетинское. Не забыл еще его вкус?

– Не-а… Ладно, давай, вари суп, а я пока себе новый узор нарисую.

Мюрр открыл маленькую флягу. В ней оказалась кровь. Благодаря особым заклинаниям, она не сворачивалась годами.

Тоненькая алая струйка потекла на ладонь Мюрра. Он аккуратно отложил флягу в сторону, обмакнул палец в кровь и принялся выводить на своем теле кровавый узор.

Когда он закончил, алые линии исчезли, словно и не бывало, а сам Мюрр превратился в неопрятного уродливого старца, каких много бродило по дорогам мира Ксантины, кликушествуя и попрошайничая.

– Ну, ты и выглядишь! Пострашнее ничего придумать не мог? – не удержался Гор.

– Зато в таком виде меня пропустят куда угодно. Ни граф, ни Морн меня не узнают, даже когда столкнутся лицом к лицу. Надо будет еще одежду в грязи вымазать. Но это чуть позже. А пока давай, выпьем вина. – Мюрр растянулся у костерка, с удовольствием принюхался к запахам, которые распространялись из котелка с супом, и охотно принял из рук Гора бурдюк с вином…

15

Месяц спустя,

Мир Ксантины, королевство Саария,

Затерянный хутор в лесу

Творец выглядел хмуро. Вернее, при его постоянно изменяющейся внешности почти невозможно было разглядеть выражение лица, но Мюрр, и не глядя, мог с уверенностью сказать – наставник чем-то расстроен.

Повелитель Холода вновь вернулся к облику простого смертного Пола Чесмана, намереваясь прожить под этой личиной еще пару-тройку лет.

 – Ты верен себе, малыш. – Творец окинул рассеянным взглядом новое жилище воспитанника. – По-прежнему избегаешь богатства и роскоши.

– Я не нуждаюсь в них. Для меня главное – простота и удобство. А вся эта позолоченная мишура пусть остается напыщенным слащавым идиотам.

– Ты имеешь в виду Высших? – не удержался от усмешки Творец.

– И их в том числе. Хотя… – Мюрр лукаво улыбнулся, – кое-какие маленькие слабости есть и у меня.

– Речь идет о пристрастии к амброзии, не так ли? Значит, ты еще не оставил попыток приготовить ее самостоятельно? Так сказать, в домашних условиях? – Теперь Творец улыбался во весь рот.

– Вы же знаете, я не успокоюсь, пока не добьюсь своего. Вот, оцените, что получилось. Это из последней партии.

Повелитель Холода достал из потайного шкафа небольшой графинчик и два бокала тончайшей работы, выполненные из драгоценного аретинского хрусталя. Этот хрусталь насыщался мельчайшей золотой пылью, отчего красиво сиял и переливался. Иметь изделия из него считалось верхом роскоши даже для самого капризного Высшего.

Творец хмыкнул и покрутил головой:

– Нет, малыш, все-таки ты – это нечто! Только тебе удается сочетать несочетаемое: аретинский хрусталь и нищий хутор в глуши.

– Не такой уж он и нищий. – Мюрр разлил по бокалам янтарную тягучую жидкость из графинчика. – Большинство жителей мира Ксантины назвали бы его зажиточным.

Творец неопределенно повел плечами, взял бокал, согревая в ладонях, пригубил напиток. Пощелкал языком, наслаждаясь послевкусием.

– Отлично, малыш. Отлично! С каждым разом у тебя получается все лучше и лучше. Это, конечно, не совсем амброзия, но, на мой взгляд, ничуть не хуже.

– Да, этот вариант мне и самому нравится больше всего. Пожалуй, я остановлюсь на нем… На время…

Творец подавил улыбку. Время будет очень коротким. Если Мюрр что-то вбил себе в голову, то не отступится ни за что. Терпения ему не занимать. Он будет пробовать снова и снова, пока наконец не научится превращать убогое местное пойло в изысканный коньяк.

Впрочем, кроме коньяка-амброзии у Мюрра была еще одна слабость – тайная, которую он тщательно скрывал от всех, включая Творца. Стыдился ее, но никак не мог побороть… Не мог или не хотел…

Творец сделал еще глоток, покосился на воспитанника и перевел взгляд на его тайную слабость.

Небесный Уголок – своеобразный миниатюрный пантеон в виде этажерки, уставленной крашеными фигурками правящих Богов. Без такого Уголка не обходилось на Ксантине ни одно жилище, так что Мюрр поставил его в своем доме, прежде всего, для маскировки – чтобы не отличаться от местных жителей. Да, сам Уголок был для маскировки, а вот фигурка Богини Ксантины…

Конечно, она обязательно должна была присутствовать, опять-таки для маскировки. Вот только стояла статуэтка с самого края – так, чтобы удобно было брать в руки. Похоже, ее и брали частенько – остальные фигурки покрывал тончайший налет пыли, а эта оставалась чистейшей.

Творец вдруг ясно представил, как Мюрр по вечерам уединяется в этой комнате.  Снимает с полки статуэтку, тщательно вытирает с нее пыль и ставит перед собой на стол. Затем наливает в драгоценный бокал самодельную амброзию и медленно пьет, задумчиво глядя в нарисованное лицо матери. Интересно, о чем он думает в этот момент? О мести? О любви?..

Обида на мать все еще ранит душу Мюрра. Его так и тянет в мир Ксантины. Он раз за разом возвращается сюда, словно преступник на место преступления. Мюрр знает, что родители по-прежнему разыскивают его, чтобы изолировать или убить, и все же не перестает рисковать, живя практически под носом у матери. А, может, ему доставляет удовольствие сама мысль, что он здесь, рядом, а она не видит его?..

Как бы там ни было, Творцу сейчас на руку, что его воспитанник обосновался именно тут – по странной прихоти судьбы «второй» по имени Темьян родился как раз в мире Ксантины. Произошло это четырнадцать лет назад. Творец сразу попытался отнять его у родителей, но натолкнулся на яростный отпор. Больше того, Мьюла и Айват сумели сбежать, раствориться на огромных просторах мира Ксантины так, что Творец окончательно потерял их след.

И вот теперь он пришел к Мюрру с просьбой помочь разыскать беглецов.

Выслушав Творца, Повелитель Холода скорчил изумленную гримасу:

– Странно, что вы не сумели справиться с двумя смертными… как их… Мьюлой и Айватом… Ведь все живые существа умирают от одного вашего присутствия. Вам даже делать ничего не нужно, просто какое-то время постоять рядом и…

– Нет, – перебил Творец. – Существует защита от… моего влияния.

– Какая? – заинтересовался Мюрр.

– Присутствие одного из «трех». Например, тебя. Или Темьяна. Вы излучаете ауру жизни, с которой мне не совладать.

– Вот как! Впрочем, так и должно быть, если вспомнить, кто мы такие… И насколько велика эта аура?

– Ну… Например, сейчас ты способен защитить от меня всю Саарию с Беотией в придачу. А как только войдешь в полную силу, сможешь прикрывать миры целиком, – откровенно ответил Творец. – Темьян, конечно, намного слабее тебя, поскольку его аура только начала просыпаться, но на деревеньку, наверное, уже хватит. – Творец помолчал, а потом улыбнулся и подмигнул Мюрру. – Так что в борьбе за «второго» мне приходится пользоваться банальной магией, словно простому волшебнику.

– Не прибедняйтесь, – улыбнулся Мюрр. – Даже, как вы говорите, в банальной магии, вы мастер.

– Мастер… – Творец помрачнел, вспомнив свое позорное поражение в бою с Айватом и Мьюлой. Помотал головой, отгоняя унизительное воспоминание, и умоляюще взглянул на воспитанника. – Найди их, малыш!

– А почему вы сами не можете? – удивился Мюрр. – Ведь это очень просто: нужно только задать заклинание поиска по ауре «второго» или его родителей.

– Да, это просто… если есть аура, – скривился Творец. – Но Мьюла умудрилась спрятать ее и у себя, и у членов своей семьи. Только не спрашивай меня, как ей это удалось. Я могу лишь предполагать… Впрочем, главное, не как им удалось спрятаться. Главное – как их теперь найти?

– Да… Задачка… – протянул Мюрр.

– Но ты же любишь решать непростые задачки, не правда ли? – подколол его Творец.

– Я попробую. Сколько этому… Темьяну… сейчас?

– Четырнадцать.

– Совсем мальчишка.

– Ну, насколько я помню, ты в его возрасте уже убил своего первого врага.

– Это произошло случайно, – возразил Мюрр. – А вообще, тот, напавший на меня полуразумный ящер, был не слишком-то опасен.

– Пожалуй. И все же несколько лет спустя ты вырезал всю их расу до последнего детеныша. Сколько тебе тогда было? Восемнадцать? Двадцать?

– Что-то около того. Уже и не помню. – Мюрр качнул бокалом, любуясь, как преломляется свет в аретинском хрустале. – А Темьян… Интересно, какой он?

– Другой. К сожалению, совсем не похожий на тебя. Поэтому надо как можно скорее отнять его у родителей и перевоспитать, пока не стало слишком поздно.

– А если не получится? – уточнил Мюрр.

– Тогда он станет опасным для меня. Слишком опасным! Именно поэтому его нужно найти как можно раньше, желательно до того, как ему исполнится восемнадцать лет. Вся надежда на тебя, малыш. Только одна просьба… – Творец замялся. – Постарайся не общаться с Темьяном лично. Не показывайся ему на глаза, не разговаривай с ним.

– Почему? – удивился Мюрр.

– Потому что я прошу тебя об этом. Просто найди его и сообщи мне.

16

Год спустя,

4490 год 12 юты по летоисчислению Высших,

Мир Ксантины, королевство Беотия,

Белковская пуща

Стояла яркая осень. Тот короткий колдовской период, когда в воздухе уже чувствуется дыхание зимы, но животный мир еще не забыл летние безумства: обилие вкусной сытной пищи и легкомысленные брачные игры.

Пятнадцатилетний Темьян свободно и быстро шел по утреннему лесу и, широко раздувая ноздри, впитывал запахи мокрой после ночного дождя земли, острые ароматы листвы, благоухание грибов и поздних цветов. Рядом бежал годовалый барс Кунни – верный друг и товарищ детских игр.

А из кустов за ними наблюдал… заяц. Точнее, Мюрр, принявший облик зайца.

Уже скоро месяц, как он разыскал Темьяна в маленькой деревушке, где жили вперемешку урмаки и люди. Деревенька стояла в Белковской пуще, неподалеку от Медных гор, и всего в пятидесяти лигах от бывшей избушки лесничего. Именно поэтому Творец и не сумел сам обнаружить семью «второго» – ему и в голову не пришло, что они могут поселиться так близко от места первого боя.

Творец в поисках беглецов облазил самые дальние уголки мира Ксантины, не поленился даже порыскать в безжизненных Южных пустынях, но осмотреть предгорья Медных гор так и не догадался. К тому же Мьюла очень ловко запутала след, создав магических двойников своей семьи, которые колесили по свету, сбивая с толку преследователя.

Мюрр же пошел другим путем, что называется от противного – стал искать там, где беглецы должны были обосноваться в самую последнюю очередь. Он не обратил внимания на магический след, посчитав его ложным, и принялся ездить по городам и деревням, наблюдая, расспрашивая – крайне осторожно, чтобы ни в коем случае не насторожить «дичь».

И вот его поиски увенчались успехом, но Мюрр не торопился сообщать о своей находке Творцу. Почему? Он и сам не мог понять.

Повелитель Холода сдержал обещание: не попадался на глаза Темьяну, не знакомился, не разговаривал с ним. Все это время Мюрр с каким-то поистине болезненным любопытством наблюдал за «вторым», пытаясь разглядеть в нем себя. Прикидываясь то зверем, то птицей, Мюрр весь месяц не спускал с Темьяна глаз, тайком следил за его семьей.

Мать «второго» Мьюла оказалась не просто уроженкой другого мира, она принадлежала к расе дарианцев – прирожденных воинов и магов. Впервые увидев ее, Повелитель Холода очень удивился, гадая, как жительница Несуществующего мира могла очутиться настолько далеко от дома. А потом пригляделся получше и удивился еще больше, осознав, насколько мощная магическая сила подчиняется ей. «Пожалуй, в поединке она в два счета уделает кое-кого из известных мне Высших. Того же Дуэра, например. Или мою мать с отцом в придачу, даром, что они Боги, а она смертная. Впрочем, я и сам не хотел бы встретиться с ней в бою в одиночку».

Отец Темьяна, Айват, в отличие от жены был местным – урожденным мира Ксантины. В нем так же ощущалась сила, но не магическая, а физическая и урмачья. «Тоже крепкий орешек, – сделал вывод Мюрр. – Просто так с ним не совладать».

Старший брат Темьяна Сцил был наименее опасен. «Впрочем, и его нельзя сбрасывать со счетов, – решил Мюрр. – М-да, непростая семейка. Похоже, Творец прав: отнять у них «второго» не так-то легко».

Он продолжал следить. Ощущая зависть, видел, какая дружба и любовь царят в этой семье. Понимал, что наблюдает осуществление собственной заветной мечты, вот только происходило это не с ним, а с Темьяном.

Нарастающая день ото дня обида душила Мюрра. Последней каплей стал дождь – обычный осенний дождь. Начавшись поздним вечером, к полуночи он обрел силу, превратившись в ливень.

Мюрр в обличие волка пронаблюдал через распахнутое настежь окошко, как Темьян гасит светильник, ложится в кровать и засыпает счастливым безмятежным сном. Волк-Мюрр помотал головой, стряхивая стекающие на нос капли, и собирался уже уходить, чтобы поискать укрытие от дождя, как вдруг в комнате Темьяна мелькнул огонек. Заинтересованный Мюрр вернулся и продолжил наблюдать. Увидел Айвата со свечей в руке. Тот осторожно приблизился к окну, плотно прикрыл створки, чтобы усиливающийся ливень не залил постель сына. Укрыл спящего Темьяна одеялом, пробормотав:

– Простудишься ведь, обормот.

В голосе Айвата прозвучало столько нежной заботы, что Мюрр едва не умер на месте от зависти и обиды. Стоя под проливным дождем в обличие волка, он прижимался носом к окну, заглядывая в комнату, где спал Темьян, и плакал – первый раз в жизни – молча, но оттого еще более страшно, выплескивая все свои несбывшиеся надежды, разрушенные мечты и обманутые ожидания.

А потом слезы высохли, и пришла ненависть – тяжелая, горячая, – к тому, кто ничем не отличался от него самого, но которому судьба сделала такой роскошный подарок – дружную, любящую семью…

– Почему ему, а не мне? – сквозь стиснутые зубы цедил Мюрр, разглядывая спящего Темьяна. – Чем я хуже?!

– А ты чего здесь стоишь? – раздался вдруг за спиной женский голос.

Мюрр-волк подпрыгнул от неожиданности и обернулся, угрожающе оскалив клыки. Перед ним стояла мать Темьяна и куталась в плотную накидку-плащ.

– Ты чего стоишь под ливнем? – повторила Мьюла, ничуть не испугавшись волчьих клыков. – Пойдем, пущу тебя на сеновал. Высохнешь, обогреешься. Я тебе курицу принесу, поешь. Пойдем, пойдем, – настойчиво повторила она, видя его нерешительность. – Ты издалека пришел? Что-то я тебя в наших краях раньше не видела.

Женщина направилась к стоящему в стороне от дома сеновалу. Мюрр настороженно последовал за ней.

– Заходи, – Мьюла распахнула дощатую дверь. – Смелее, не бойся, никто тебя не тронет.

Ее рука ласково потрепала мокрого зверя по загривку. Мюрр вздрогнул и поджал хвост, а губа сама собой поползла вверх, обнажая желтые клыки. Он приглушенно зарычал.

– Дикий ты совсем, – хмыкнула Мьюла. – Человека не признаешь. Наших-то, местных волков мясом не корми, лишь бы за ухом кто почесал. Так и лезут под руку. Мол, гладьте меня, чешите дни напролет. А ты видно не привык к ласке-то?

«Не привык к ласке-то…» – эхом отозвалось в ушах. Для Мюрра эти слова явились последней каплей. Он вдруг прижался к ее ногам и завыл – отчаянно, навзрыд.

– Ну-ну, успокойся. – Мать Темьяна присела на корточки и прижала мокрого волка к себе. – Горе у тебя, да? Один ты совсем, бедолага? Хочешь, оставайся с нами.

И Мюрру вдруг очень сильно захотелось и впрямь остаться в этой дружной семье, хотя бы и в облике волка. В тот миг он дорого бы дал, чтобы и впрямь навсегда превратиться в зверя, позабыв свою человеческую сущность, как кошмарный сон.

Но мгновение слабости прошло так же быстро, как и возникло. Мюрр съел предложенную курицу, а как только Мьюла ушла, выскользнул с сеновала и растворился в лесу. И все же воспоминание о руке, ласково погладившей его мокрую шкуру, нет-нет, да и всплывало в памяти…

В ту же ночь он рассказал о месте нахождения Темьяна Творцу. Высказал свои соображения о том, что забрать «второго» будет не так-то легко.

– Мьюла и Айват будут защищать сына до последнего, – согласился Творец. – Кстати, а как насчет жителей деревни? Как думаешь, они останутся в стороне?

– Вряд ли. Напротив, они ринутся защищать Темьяна. Видите ли, Мьюла и Айват рассказали им правду о… хм… вас.

– Вот так просто взяли, да рассказали, кто я такой на самом деле? – скривился Творец. – И что? Те тупые деревенщины не подняли их на смех, не выгнали прочь из селения?

– Нет. Они поверили и разрешили семье Айвата остаться. Больше того, вы теперь для всей деревни враг номер один, а Темьян, соответственно, единственная надежда человечества, – не удержался от сарказма Мюрр.

Творец поиграл желваками. Его счет к родителям «второго» вырос до небес. Что ж, похоже, пришла пора предъявить его.

– Как будем действовать, Мюрр? Похоже, у тебя есть план?

– А как же. Позовем на помощь кабаёши. Они профессиональные охотники на оборотней, так что перещелкают деревенских урмаков, как орешки.

– А Мьюла? Не думаю, что кабаёши хватит сил справиться с ней.

– Ее я беру на себя, – перебил Мюрр.

– Ты уверен? – после паузы уточнил Творец.

Он не мог не заметить, как взбудоражен воспитанник, догадался, какие чувства обуревают его. Понял, что сегодня ночью Мюрр сделал очередной выбор: преданность Творцу или острая симпатия к Мьюле и Айвату, в которых он увидел мать и отца – настоящих, таких, какими они и должны быть. Выбрать-то он выбрал, но… Хватит ли у него решимости в нужный момент нанести удар по тем, кто ему глубоко симпатичен? Не дрогнет ли его рука?

– Ты уверен, что сможешь сражаться с ними? – напрямую спросил Творец.

– Уверен, – кивнул Мюрр. – Не беспокойтесь, я не подведу вас. Пусть Дуэр срочно вызывает кабаёши. Завтра в деревне праздник – Посвящение Зверю, так что послезавтра на рассвете жители будут сонными и хмельными. Лучшего времени для нападения и не придумать.

– Да, ты прав. Я сейчас же свяжусь с Дуэром.

– Кстати, пускай он и сам придет. Лишний маг в бою не помеха.