Текст книги ""Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

Соавторы: Вадим Филоненко,Антон Федотов,Максимилиан Борисов,Андрей Третьяков,Сергей Котов,Иван Алексин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 220 (всего у книги 339 страниц)

У бедного Прикса даже сил привычно отбрехаться не нашлось, так ему было плохо. Только зубами в ответ застучал.

– Почти два часа уже стоим, – решил пожаловаться и я. – И чего на дождь вывел? Скорей бы уж.

– Он так может до вечера просидеть, – мрачно заметил Марк. – У него в корзине ещё бутыль есть.

– Это да, – согласился с ним Гонда. – Поэтому у меня есть предложение. Я могу спросить наставника, зачем он нас сюда собрал, но сами знаете, чем мне это грозит. Не любит он таких прытких. Так что вы всем миром собираете мне серебрушку.

– Серебрушку! Ишь какой ушлый! – возмутился Прикс, даже забыв на мгновение о холоде.

– А ты тогда сам спроси! – окрысился Гонда. – И мы эту серебрушку тебе соберём!

Его оппонент предпочёл отмолчаться. Оно и понятно. Не любит наш наставник, когда его размышления прерывают. Сильно не любит. И выражает нам эту свою нелюбовь всеми доступными способами. Нет. Во время занятий вопросы не просто разрешены, а даже приветствуются. Но это когда он что–то объясняет, а ты не понял. А вот когда маг молчит, думая о чём–то своем, вот тогда прерывать его «медитацию» чревато. И вредно для здоровья.

– Вы эту серебрушку мне отдайте, – неожиданно вмешался в перепалку Ликон. – И я вам сам всё расскажу, – Он с нежностью посмотрел на побледневшего Лузгу и продолжил: – Ну, раз вам так скучно просто стоять, преподам я вам сейчас небольшой урок. Я уже много раз твердил, что сила мага не только в его магии, но и в умении просчитывать ситуацию, учитывать любую мелочь, но видно всё впустую! Я адепт воздуха! Но никому из вас в голову не пришло, что мне ничего не стоит сотворить простенькое заклинание дальнего слуха? А вы продолжаете перешёптываться, с наивностью полагая, что стоит только понизить голос, и я ничего не услышу. Даже отвернутся в тот момент, когда про меня очередную гадость говорите, ленитесь! А вдруг я по губам читать умею? – маг поудобнее устроился в кресле и продолжил: – Видимо придётся вбивать эти навыки в вас другими методами. То что не получается вдолбить через уши, можно вдолбить через другие места! Вот сейчас и начнём, пожалуй! Как раз у меня сегодня настроение подходящее!

Из–за спины наставника неторопливо вышли ухмыляющиеся служки, покручивая в руках плетями. Лузга, вжав голову в плечи, покорно ждал.

– Стойте! – резко поднимаясь с кресла, остановил их мастер и отрывисто бросил Лузге: – Повезло тебе, покамест. Недосуг мне с тобой возится!

Я посмотрел в сторону, куда глядел мастер и облегчённо вздохнул. Ожидание подошло к концу. Из административного корпуса в нашу сторону шагал сам отец–наставитель, в окружении целой толпы служек, стражников и ещё довольно молодого, неизвестного мне мага. Наставник, выйдя навстречу процессии, низко поклонился. Мы быстро поклонились следом.

– Стареешь, Ликон, – криво усмехнувшись, заметил между тем жрец, на секунду приостановившись перед воздушником. – Раньше ты не позволял себе того, чтобы я заставал тебя сидящим в моём кресле. Стареешь! – отец–наставитель важно прошествовал под балкон и не спеша уселся. – Или наглеешь?

– Что ты, всеблагой отец, – ещё ниже поклонился маг. – Я никогда не забываю, кто я есть, и уж тем более не забываю, кем являетесь вы.

– Вот и помни! – от голоса жреца пахнуло холодом. – Потому что, если я тебе об этом напомню, то в школе появится уже другой наставник.

Ликон на этот раз просто промолчал, покаянно склонив голову.

– Впрочем, наставник ты, судя по всему, плохой, – продолжил препарировать проштрафившегося мага отец–наставитель. – Раз на тебя твои же ученики с ножами кидаться осмеливаются. И друг друга калечат, где ни попадя. И это будущие маги, которые должны стать опорой храма и империи в этой Троими забытой окраине! Они что, потом и заклинаниями будут кидаться, в кого попало?

– На то и учёба, всеблагой отец, чтобы отсеивалась недостойных, – вкрадчиво ответил маг. – К концу обучения останутся только те, на кого храм сможет всецело положиться. А суровое наказание, послужит наглядным примером, как он карает нерадивых.

– Ладно, – сменил гнев на милость отец–наставитель. – Время покажет, что из них получится. Где эти тати? Не хватало мне ещё замёрзнуть в такую погоду.

Один из служек мигом набросил на ноги важно восседавшего Никонта, тёплый шерстяной плед.

Узников ввели буквально через пару минут. Две сгорбленные фигуры в окружении дюжих охранников, позвякивая ржавыми кандалами на ногах, прошествовали в центр дворика. Руки не были скованы, но очевидно в этом и не было никакой необходимости. Кандалы лишали всякой надежды на побег, а справится с целой толпой охраны, да ещё с такой обузой на ногах мог надеяться только безумец. Парни из банды Жихаря безумцами не были. На пепельно–серых лицах не было видно даже отчаяния или страха. Их потухшие глаза отражали лишь безграничную покорность судьбе и ожидание неминуемой казни. Никонт некоторое время брезгливо рассматривал их, презрительно кривя губы.

– Их было четверо, всеблагой отец! – вскинулся между тем Ликон. – Двоих нет!

– Двое ночью сбежали, – откинулся на спинку кресла отец–наставитель. – Да и Лишний с ними! Я распорядился. Всё равно поймают!

Я, закусив с досады губу, мысленно со жрецом не согласился. Как же. Поймают они Жихаря с Михой! Они уже в такую нору забились, что с собаками не сыщешь! А мне теперь ещё больше с оглядкой ходить надо!

– Как же мне вас казнить? – между тем озадачился Никонт, задумчиво барабаня по подлокотнику кресла.

– Как же так, всеблагой отец. Мы же не отступники! Нас в ходоки послать нужно! – вскинулся в отчаянии Микола и тут же взвыл, рухнув на землю от хлесткого удара кнутом. Разорванная наискось на спине рубаха тут же напиталась кровью.

– Не смей открывать свой поганый рот в присутствии отца–наставителя, выродок айхи! – угрожающе пробасил дюжий стражник и, на секунду задумавшись, ударил ещё раз, заставив тонко взвизгнувшего сына скорняка распластаться на земле.

Я не отвёл взгляда, загоняя на задворки души последние ростки жалости. Они бы меня вчера точно не пожалели. Представляю, что от меня к сегодняшнему утру осталось бы. Боль в неосторожно задетой ноге заставила закусить губу и по новому, уже зло взглянуть на осуждённых. Жалости больше не было.

– А давайте я их кровь в воду превращу, всеблагой отец, – льстиво наклонившись из–за кресла к жрецу, предложил молодой маг неведомым образом затесавшийся в свиту отца–наставителя. – Они прямо на глазах расплывутся. Правда немного подождать придётся. Заклинание очень сложное, время на подготовку нужно. Я его только недавно изучил. Заодно и опробую.

– Нет. На улице и так мерзко, а тут ещё ты со своей слизью, – не согласился Никонт и зябко передёрнув плечами, добавил: – Да и озяб я уже. Недосуг мне тут ждать, пока ты со своими заклятиями возиться будешь.

– Давай, я уж по старинке, огненные стрелы метну, всеблагой отец, – внёс свое предложение Ликон. – Времени заклинание займёт не так много, да и согреемся заодно.

– Небось вонищей тут всё пропахнет, – поморщился жрец.

– Не пропахнет, всеблагой отец, – поклонился маг. – Я ещё ветерок небольшой подниму, чтобы он в другую сторону дул. Запах сюда и не дойдёт.

– Ну, добре, – милостиво кивнул Никонт. – На тебя они напали, тебе их и казнить. Сил то хватит, обоих сразу поджечь?

– Должно хватить, всеблагой отец, – Ликон уже шустро чертил в воздухе руны. – Правда огня, не много будет. Сразу не умрут. Как бы в нашу сторону не побежали.

– Не добегут, – Хмыкнул отец–наставитель, кивнув одному из стражников.

Несколько человек вышло вперёд, перегораживая дорогу в сторону балкона. Маг, между тем, дорисовав сложный символ, застыл в напряжённой позе. Я машинально перешёл на магическое зрение и замер, зачарованно наблюдая, как творится настоящая волшба. Ликон стоял в центре воронки, вокруг которой кипел водоворот магической энергии. Разноцветные частички магического поля, сбившись в беспорядочную кучу, бешено кружили над головой мага, стремительно опускаясь всё ниже и ниже и затем, ещё более ускоряясь, растворялись напротив сердца. А им на смену приходил черёд очередной порции магических частиц. Зависшая прямо перед магом изящная вязь состоящая из доброго десятка рун, стремительно наливалась красным цветом.

– Силён, мастер! – восхищённо прогудел Марк, рядом со мной

Видимо не один я догадался посмотреть на волшбу Ликона через изнанку. Остальные делали тоже самое. Я мысленно согласился со сказанным. О таком контакте со своенравной стихией мне можно было только мечтать. Но творимая волшба давалась Ликону нелегко. Лицо воздушника налилось кровью став багровым, с подбородка ручьём лился пот, всё тело тряслось будто в лихорадке, в закатившихся глазах плескались океаны боли. Казалось ещё немного и Ликон не выдержит, сдавшись яростному напору стихии.

Меня неожиданно качнуло. Уже знакомые волны жара и холода, пронзившие тело, боль в висках и салатовая клякса под ногами обречённых.

«Шаг влево ", – прозвучал в голове знакомый шёпот. Я мысленно согласился с неизвестным подсказчиком. Грегор действительно стоял у самого края стремительно набирающей цвет кляксы. Вот только спасти его это уже не могло.

Воздушник рывком вскинул руку в сторону приговорённых и, махнув ею перед собой. С пальцев мага сорвались две тоненьких огненных стрелы, по какой–то непонятной сумбурной траектории устремившихся к казнённым и с треском врезавшимся им в грудь. Под утробный вой казнённых вспыхнуло два ярких факела, прыснувших в разные стороны. Впрочем, далеко несчастные разбежаться не смогли, буквально через несколько метров опрокинувшись на землю. Некоторое время, они, отчаянно крича, ещё делали безуспешные попытки стряхнуть с себя пламя, бешено катаясь по мостовой, но вскоре всё замерло.

Я судорожно взглотнул. Обещанный Ликоном ветерок, дул как раз в нашу сторону и в нос ударило гарью и вонью подгорелого мяса. Резко замутило и я, не выдержав, склонился, выплёвывая себе под ноги недавний завтрак.

– Смотри, какой нежный! – тихо захихикали у меня за спиной.

Чувствовалось, что лишь присутствие с интересом наблюдавшего за казнью отца–наставителя, удерживает моих соучеников от шквала шуток.

– Хорош землю удобрять, – похлопал меня по плечу Марк. – Отец–наставитель уходит. Поклониться нужно!

Я с трудом разогнулся. Никонт уже встал и направился обратно, к себе. Сзади еле ковылял, пошатываясь Ликон. Его лицо приобрело синюшный оттенок, по прокушенной губе сочилась кровь. Даже будучи мертвецки пьяным, маг держался на ногах лучше.

Я озадаченно посмотрел ему вслед.

– Откат поймал, – со значением в голосе заявил Марк. – Причём будь здоров какой. Теперь, наверное, до завтра колдануть не сможет.

– Скорей бы они ушли! – простонал Прикс. – Может и нас отпустят. Мочи нет, тут стоять больше!

Но почти уже ушедший Никонт, вдруг остановился и, оглянувшись, нашёл в толпе взглядом меня. Одно мгновение он колеблется, затем, всё же приняв решение, вернулся, встал перед нами и коротко рявкнул:

– Хочу предупредить неразумных, что отрок именуемый Вельдом, отныне находится под покровительством храма. И если с ним что–то ещё случится, то это не пройдёт мимо нашего внимания, – и, повернувшись к Ликону, добавил: – Ногу ему подлечи. Только калек нам тут и не хватало!

Скользнув высокомерным взглядом по замершей в изумлении толпе, отец–наставитель уже окончательно скрылся в здании.

– Слушай Вельд, а господине князь в вашу деревню никогда часом не наведывался? – в наступившей тишине голос Гонды, прозвучал подобно раскату грома. – Может ты его сын незаконнорожденный?

– Да не помню я, – машинально ответил я по привычке, подбирая отвисшую челюсть. Это что же там такое находится? В этом мёртвом городе древних? Кольцо всевластия, эликсир вечной жизни или манускрипт с призывом самого Лишнего? Ни за что не поверю, что отец–наставитель озаботился простым вышлепком из–за чего–то меньшего. Мне стало, по настоящему, страшно.

Глава 14

– И что это было?

Я деланно потянулся, изо всех сил скрывая, под внешним благодушием, терзавшую меня тревогу. Мне бы самому понять, что сегодня случилось! Поступок Никонта был нелогичен. Прилюдно взяв под свою защиту, отец–наставитель, без сомнения, сделал меня объектом повышенного внимания всех послухов, что отирались возле школы. Нет. Я наверняка и раньше без пригляда не оставался! Не каждый недошлёпок в Вилич приходит, кристаллами по пути разбрасываясь! Но теперь меня вообще на передний план выдвинули! Демонстративное заявление жреца, оказалось сродни мошной бомбе, существенно пошатнувшей устоявшееся представление местных обывателей об устоях данного общества. Школа полнилась слухами, обрастала сплетнями, терялась в догадках. Можно было смело утверждать, что в течение всей второй половины дня, все разговоры сводились как раз к тому вопросу, что задал мне Гонда. Соответственно, и отношение ко мне изменилось. Уже там, сразу после казни. В этой толпе абсолютно равнодушных ко мне людей вдруг появилась целая куча ребят, как оказывается искренне мне симпатизирующих и давно мечтающих со мной подружиться. Некоторые, похоже, только с этой целью и на свет родились! Да что там соученики! Даже господине эконом, задумчиво постучав пальцами по столешнице, пришёл к выводу, что на одной ноге я много не наработаю и, вообще, в ближайшие дни могу не утруждаться. А ближе к вечеру, ещё и мазь для ноги принесли! Целебную!! Из личных запасов отца–наставителя!!! Служка при этом даже поклониться соизволил! Видимо от шока в голове помутилось.

– О чём ты? – я изо всех своих невеликих актёрских способностей попытался придать лицу наивно–непонимающее выражение. Упускать возможность безнаказанно поиздеваться над своим врагом, я точно не собирался! Тем более что необходимость в услугах этого прохиндея теперь отпала. Не от кого меня больше этим архаровцам защищать. И так теперь не одна сволочь в мою сторону косо не посмотрит. Так что использовали вас ребятки и, вытерев ноги, цинично выкинули. За ненадобностью. Как говорится, всё в духе местных нравов и реалий.

– Я ещё намедни, когда ты нам о беседе с отцом Никонтом сказывал, сомневался. Не тот человечишка – послух, чтобы его сам отец–наставитель своим вниманием почтил, – Гонда скептически улыбнувшись, устроился напротив меня. Следом вошли Марк с Лузгою. – И тем более не тот это человек, которого он прилюдно возьмёт под свою защиту!

– Сам в шоке, – хмыкнул я, картинно разведя руками. – Слушай, а может я и вправду княжий сын? Я даже смутно начинаю припоминать тот вечер, когда он в нашем доме на постой остановился. Бати как раз дома не было. Он волколаков доить, в пустошь ушёл. Вот у них и…

– Изгаляться удумал! – буквально зарычал Гонда, схватив меня за грудки. Бешеные глаза моего бывшего друга налились кровью. – Правду сказывай! Что от тебя жрецу надобно?! А не то!

– А то что? – радушно улыбнулся я, глядя Гонде прямо в глаза и даже не делая попытки вырваться. – Убьёте меня? Или может, как городские, пытать надумаете? – я улыбнулся ещё шире и невинно поинтересовался: – А не боитесь, что дядька Никонт потом заругает?

Несколько мгновений мне казалось, что Гонда ударит, так потемнело его лицо от ярости, но между нами вклинился Марк.

– Умом тронулся? – оттолкнул он Гонду. – Хочешь на месте городских оказаться?

– Ещё и нас за собой потянешь, – зло добавил помрачневший Лузга. – С него станется на всех поклёп возвести!

– Думаешь, ты поумнел? – Гонда не спускал с меня ненавидящих глаз, но лезть ко мне больше не пытался. – Так не обольщайся! Как ты был дураком, так дураком и остался! Ты думаешь, что раз тебя отец Никонт под свою защиту взял, так можно ничего не бояться? – будущий адепт воды неприятно рассмеялся и, махнув на меня рукой, пошёл к своему топчану.

– Это ты о чём? – задал вертевшийся у меня на губах вопрос Марк. – Его теперь в школе никто не тронет. Дураков нет! – верзила, помявшись, сунул руку за пазуху и, достав явно где–то стыренное яблоко, смачно надкусил.

– Да причём тут это? – пренебрежительно отмахнулся Гонда. – Здесь он теперь может где угодно в одиночку ходить с мешком камней мажеских за спиной. И никто даже близко не подойдёт. Так что наш пригляд ему больше не нужен. Тем более и уговор, судя по всему, порушен.

– Это почему? – сразу возмутился Марк. – Как шкуру его спасать, так мы нужны были, а как надобность отпала, так и ряд порушить можно! Разве так с друзьями поступают?

– Да какие вы мне друзья? – пожал я плечами. – Таких друзей только злейшему врагу пожелать можно. Но дело даже не в этом.

– А в чём? – набычился Марк. Даже яблоком хрустеть перестал от расстройства.

– А вы у друга своего спросите, – ответил я, сделав ударение на слове «друг». – Он, по–моему, уже всё понял.

– Да уж не дурнее некоторых, – хмыкнул тот в ответ, поудобнее устраиваясь на тюфяке. – Ясно же, что ты отцу Никонту то же самое пообещал, что и нам. В проклятый город дорогу показать.

– Ага. Так и пойдёт отец–наставитель в проклятый город! – недоверчиво фыркнул Лузга, вскинувшись из своего угла.

– Сам, конечно, не пойдёт, – согласно кивнул Гонда. – А вот людишек своих послать, вполне может. Видимо есть там что–то очень важное для него, раз так судьбой нашего друга озаботился, – теперь уже Гонда выделил слово «друг» и ехидно оскалился: – Вот только зря отец Никонт это на показ сделал! Как бы беды не было! Не всем он указ!

– Это ты о ком? – заинтересовался Лузга.

– Да о том же храме, например! – с апломбом пожал плечами Гонда.

– Вот сейчас не понял. Это как? – брови Марка удивлённо вскинулись вверх.

– Мда, – Гонда потёр переносицу. – Странно, что я вам это объяснять должен. В храме Троих три ордена: радетелей, наставителей и вершителей. И у каждого свой покровитель есть! Отцы–вершители Хунгару поклоняются, наставители – Эйре, а радетели возносят свои молитвы Йоки. И промеж себя они не очень то и ладят! А в Виличе приором отец–радетель сидит. Вот я и думаю, – скривил он губы. – Что отец Никонт собрался своих людишек в город асуров послать, отца–приора об том не известив!

– А почто ты решил, что отец Никонт наособицу управиться удумал? – решил уточнить Лузга.

– Да потому, что он – отец–наставитель, – Мягко произнёс Гонда. – И его дело надзирать за обучением изгоев науке мажеской, а не заниматься поисками в проклятом городе. А Вельда, если бы он известил отца–приора, должны были вершителям передать. У них для такого дела и людишки обученные есть, и колдуны боевые, и кристаллы, для борьбы с тварями богомерзкими подобраны. А отец Никонт, наоборот, когда после инициации Вельда в ходоки определили, вступился и не отдал. Я ещё тогда голову ломал. С чего бы? А теперь понятно, – Гонда сделал паузу для пущего эффекта и добавил: – Вот только теперь, не сегодня, так завтра, об этом отец–приор узнает!

Я досадливо поморщился, мысленно соглашаясь со своим недругом. И сам к этому выводу пришёл. Поэтому и не понимал поступка Никонта, своим заявлением фактически поставившим крест на тайне о готовящемся походе. Или я чего–то не знаю? Ну, не идиот же отец–наставитель? Прекрасно должен осознавать все последствия устроенного им после казни представления.

– Вот именно, – заметив мою гримасу, удовлетворённо хмыкнул Гонда. – Отец Никонт сделал ошибку, прилюдно взяв тебя под покровительство. Послухи в школе есть не только у него. И о таком событии, они уж непременно отцу–приору доложат. А догадаться, почто отец–наставитель так к тебе благоволит, будет совсем не трудно. Можешь быть в этом уверен!

– И что же будет потом? – озадачился Марк, почесав щетинистый подбородок.

– А кто же его знает? – пожал плечами мой недруг. – Тут по–разному может выйти. Только Трое знают, как отец–приор решит поступить. Вот только, что бы он ни решил, – Гонда сделал паузу, предав лицу мрачное выражение. – Для нашего «друга» конец один. Могила.

– Например? – скорчил я на губах скептическую улыбку. Мол, не больно–то ты меня и напугал. Пусть разозлится. Глядишь и выскажет, что по этому поводу думает. У меня и свои версии есть, но мой недруг однозначно местные расклады лучше всех тут знает. Ну, кроме Толика. Вот только эту обезьяну, я не за какие коврижки реанимировать не собираюсь! Не поленился даже до подземелья доковылять, чтоб колечко снять, да понадёжнее припрятать!

– Ну, скорее всего, тебя просто заберут отцы–вершители. Что будет с отцом Никонтом, судить не берусь, но в город ты пойдёшь уже с ними, – Гонда облокотившись на стену, язвительно уставился на меня. – Вот только отношение к тебе будет иное. Неважно то, что твоего согласия сбираясь в город асуров отец–наставитель не спрашивал. Всё равно в глазах вершителей ты соучастником его самовольства будешь, а значит, человеком подозрительным и ненадёжным. И как только станешь ненужным, от тебя попросту избавятся. Так, на всякий случай.

– Весёлый вариант, – хмыкнул я, и сам думая так же. Вот только тогда получится, что Никонт – полный идиот. А в это я не верил. – Может, есть варианты получше?

– А как же! – обрадовано закивал мне Гонда. – Если отца–наставителя заподозрят в чём–то большем, а не просто в самоуправстве, возможно, приор решит пока оставить всё как есть и просто проследить, что же вы ищите в проклятом городе. А тебя ещё до начала похода тайно отвезут на допрос, – Гонда задумчиво посмотрел на мою ногу и деланно успокоил: – Ты не бойся. Они ничего ломать не будут. Тебя же целым на утро вернуть нужно будет. Но пытать они умеют. Ну, может и обойдётся, – сочувственно покачал он головой. – Но кристалл, следящий, тебя одеть заставят и в самом городе перехватят. И тут уж без пыток никак. Так ты больше про то, что увидел, вспомнить сможешь! Причём, в этот раз, – довольно гоготнул мой недруг, – ты им целый нужен уже не будешь!

– А если не перехватят?! – заглянул я в глаза Гонде, скривив губы: – Камешек можно и потерять.

– И что? – пожал плечами тот. – Ни эти, так другие убьют! Не знаю, что тебе отец Никонт обещал, если, конечно, вообще обещал хоть что–то, но только потом тебя точно так же и прикончат. Чтоб про находку болтал меньше. Ну, разве что пытать не будут, – Гонда поскрёб рукой нечёсаные волосы. – А может и будут. Кто же их знает! Это тебе не с нами дело иметь!

– Ага, – иронически кивнул я в ответ. – Кругом дерьмо, одни вы хорошие. И вы бы со мной, если бы городе асуров что–то выгорело, честно поделились. Только почему то мне кажется, что в счёт доли мне ещё и нож причитался.

– Какой нож? – не понял меня Гонда.

– Да тот, что вы мне под ребро сунули бы, – хохотнул я в ответ.

– Так тебе всё равно его сунут, – признал мою правоту Лузга. – Не мы, так другие.

– А всё–таки хорошо, что у нас с тобой ничего не вышло, – Гонда зевнул, вытянувшись на тюфяке и резюмируя, произнёс. – Это нам богатство глаза застило. Я уж лучше тут спокойно отучусь. Адепт воды, если не дурак, неплохо устроится, может. И ещё. Попомни мои слова. Тебе до этого отчаянно везло, но в этом раз ты точно сгинешь. Не те, так другие доконают!

* * *

Предсказания Гонды начали сбываться уже на следующий день. Я, милостиво освобождённый по причине временной инвалидности от общественных работ, отчаянно скучал в своей каморке, настраиваясь на долгий монотонный день.

Неожиданный скрип двери прервал процесс скуки на самом интересном месте. На пороге стоял мрачный и, что невероятно, совершенно трезвый Ликон.

– Вставай, чего разлёгся, – буркнул он, закрывая за собой дверь. – Совсем тебя тут разбаловали! После той мази, что тебе вчера прислали, уже вприпрыжку бегать должен, а не бездельничать!

– Простите, мастер, – я постарался, ввести в свой голос нотки смирения. Маг, судя по всему, был сильно не в духе. И хоть служек у него за спиной нет, за наказанием если что дело не встанет. – Но я с трудом на неё наступаю. Очень больно.

Тут я немного покривил против истины. Всё–таки хорошая это штука – магия! Ещё вчера любое прикосновение к многострадальному пальцу, дикой болью по всей ноге отзывалось. Думал, что ещё пару недель с убогим костылём по всей школе ковылять буду. А сейчас? Я ещё утром приятно поразился, увидев, что опухоль почти полностью спала. Да и зловещий синюшный цвет куда–то подевался! Красота! Если бы не моё желание от трудовой повинности откосить, уже с утра ненужную палку выбросил. Полностью нога, конечно, не прошла, но потихоньку наступать на неё уже вполне можно!

– Маг должен не бояться боли, – скривил губы воздушник. – Поучить бы тебя, да недосуг. Времени мало, – Ликон машинально понизил голос, практически перейдя на шёпот. – У меня в келье отец–радетель сидит. Видать дошла до приора весточка о затее Никонта! – маг художественно выругался. – И кто его за язык тянул?

– И что теперь? – внутри у меня всё похолодело. – Заберут меня?

– Хотели бы забрать, отца–вершителя послали бы, со стражей, – усмехнулся маг в ответ. – Да и отец–радетель сюда тайно прибыл. И меня, чтобы язык за зубами держал, строго–настрого предупредил. Думается, отец–приор сначала всё разузнать поподробнее решил, а уж потом решение принять, как дальше быть. А значит, есть надежда, что они всё как было оставят и вас в самом городе перехватить удумают. Видать, на то и у Никонта расчёт и был, – Ликон машинально потянулся рукой к плечу и, не нащупав привычного мешка с бутылями, тяжело вздохнул: – Вот только повернутся по–всякому может, – маг пригладил всклокоченную бородёнку и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, начал инструктировать: – Ты не вздумай отцу–радетелю врать. Он, наверняка, через послухов всё и так знает. Если уличит во лжи, всё – пропал ты. И наша с тобой затея прахом пойдёт! Расскажешь ему всё об ваших делах с отцом Никонтом. Не забудь всё время твердить, что ты верный слуга храма и думал, что всё делается по воле приора. И дальше, мол, служить готов. Главное, чтобы они вас в проклятый город отпустили, а там я своего не упущу! Да, и о наших с тобой делах ни слова. Я тебя случайно спас и ничего не знаю. Понял?

– Да, мастер, – с готовностью кивнул я.

Значит, ты в городе потом разберёшься. А о том, что и мне выпутаться поможешь даже упомянуть забыл. Впрочем, я и раньше об участи уготованной для меня магом особо не обольщался. А теперь, раз он и отцу–приору дулю состроить собрался, моя жизнь вообще ничего в его глазах не стоит. Ладно. К вершителям в гости я точно не хочу, так что будем пока играть по правилам.

В комнате служившей жилищем для старого мага, мне раньше бывать не приходилось. Да и остальным я думаю тоже. Ликон гостеприимством явно не отличался, как и любовью к порядку. Во всяком случае, хаос царивший в небольшом душном пропахшем сивушными парами помещении, носил застарелый характер. Повсюду виднелись беспорядочно брошенные вещи: тряпки, обувь, грязная посуда. Стол заваленный кипой старого пожёванного пергамента. Мутное, давно не мытое окно с трудом пропускающего сквозь себя лучи поднявшегося над горизонтом солнца. И посреди всего этого бардака, смиренно сидел худенький седенький старичок в поношенной рясе и закинутым несмотря на духоту на голову капюшоне. Умные глаза, добрая, ласковая улыбка на густо покрытом морщинами лице, жиденькая полностью седая бородёнка заботливо уложенная поверх мантии. Как есть, дедушка – божий одуванчик! Вот только на душе от накатившей тревоги паскудно стало, да по спине отчего–то мурашки ледяной волной забегали.

– Входи, отрок, – голос отца–радетеля был под стать улыбке, такой же ласковый и доброжелательный. – Садись. Разговор у нас будет долгим, а тебе с больной ногой стоять тяжко будет.

Ошарашенный вниманием старика, я растерянно огляделся по сторонам. Присесть было некуда. Единственный стул завален всяким хламом, а садиться на кровать рядом со жрецом, я не рискнул. Заметив моё замешательство, отец–радетель, укоризненно покачав головой, направился к стулу и начал аккуратно перекладывать его содержимое на пол.

– Зачем, всеблагой отец, – сунулся было, стоявший за моей спиной, Ликон. – Я сам уберу!

– Пустое, – небрежно отмахнулся тот. – Мне не трудно. Оставь нас, Ликон.

Поклонившись, маг покинул помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Ну вот, – жрец удовлетворённо посмотрел на стул и кивнул мне: – Садись.

Поблагодарив, я аккуратно сел. Внутри всё подобралось в ожидании неприятности. Знаю я таких, добрых и ласковых. Говорят Торквемада с такой же ласковой улыбкой людей сотнями пытал, а потом на кострах сжигал. И что характерно, при этом искренне считал, что творит доброе дело. Этот старичок, похоже, из той же категории. Стелет мягко, да только спать на его ложе вообще невозможно.

Отец–радетель, между тем, не спеша подошёл к двери, выглянул за неё, покачал головой, никого не обнаружив и вернувшись, вытащил небольшой продолговатый камешек коричневого цвета. Камень ярко полыхнул, даже сквозь крепко сжимавшие его пальцы. Старичок удовлетворённо кивнул.

– Твоё имя Вельд, не так ли? – осведомился он, вновь присаживаясь на кровать.

– Да, всеблагой отец, – придав своему голосу смирение, на какое только был способен, ответил я.

– А меня зови Яхимом, – радетель снова мне ласково улыбнулся и уточнил: – Отцом Яхимом. Так и называй.

– Хорошо всеб… отец Яхим.

– Вот и ладушки, – обрадовался жрец. – Ликон сказал мне, что юноша ты прилежный. Троих чтишь, храм уважаешь, а значит и мне сейчас всю правду расскажешь, – Яхим заглянул мне в глаза, наклонив голову чуть набок. – Не будешь расстраивать старика?

– Конечно, отец Яхим, – с готовностью кивнул я. – Мне скрывать нечего.

– Ты и вправду прошёл через проклятый город?

– Да, – не стал отнекиваться я. У радетелей возможностей проверить поступившую информацию будет побольше, чем у отца Никонта. Так зачем самому себе могилу копать? – Я опаздывал в школу к сроку. Поэтому у меня не было выбора. Кратчайший путь лежал через проклятый город.

– Страшно было? – глаза радетеля смотрели с лёгким участием. – Просто чудо, что тебе вообще выжить удалось.

– Чудом и выжил, отец Яхим! – согласился я. – Несколько раз думал, что уже и не выберусь. Такого страха натерпелся!

– Ну, ты всё же выжил! И к сроку успел! Молодец! – порадовался за меня Яхим. Чуть в ладоши от избытка чувств не захлопал. – Ну и как тебе дворец проклятого? Он и вправду так прекрасен, как в книгах описывают?

– Да от него одни стены и остались! – чуть поколебавшись, ответил я. – Внутри руины одни.

Я покосился, наблюдая за реакцией жреца. Тут всё зависело от того, правильно ли я понял мотивы поступка отца Никонта. Не мог не осознавать старик, чем его слова в будущем обернуться могут. А значит, сознательно внимание радетелей к будущему походу решил привлечь? Зачем? На этот вопрос у меня только один приемлемый ответ нашёлся. Они и так об этом походе уже узнали. Послухов тут много, наушников ещё больше, вот где–то утечка информации и произошла. И дело шло к тому, чтобы сборы отцом–наставителем затеянные на корню пресечь. Меня к вершителям или, того хуже, в пыточную, отправят, отца Никонта, тоже куда–нибудь. (Не знаю, как тут с проштрафившимися жрецами поступают. Да и знать не хочу). Вот и решил хитрый жрец ва–банк сыграть. Дал понять местному руководству, насколько приз велик, коль он лично безопасностью какого–то недошлёпка озаботился. Заинтересовать решил. Судя по всему, о цели затеваемого им похода, Никонт благоразумно не распространяется, а против дознания с перемещением в пыточную у ушлого жреца есть какой–то аргумент. И других вариантов заполучить что–то очень ценное, кроме как проследить за людишками Никонта в проклятом городе у отца–приора нет. На то и расчёт. Вот только что же в этом злополучном дворце настолько важное есть, что отец–наставитель за собой все мосты сжечь решился? В случае неудачи пощады ему ждать не приходится. До чего же бесит, когда тебя в тёмную использовать пытаются!