сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 131 страниц)
Девушки сидели на скамье неподалеку от здания колледжа, где они учились. До начала второй пары оставалось еще пятнадцать минут, и можно было вдосталь насладиться чтением второсортного романа или курением дешевых сигарет, от которых хотелось блевать. Гилберт постепенно свыклась с этим едким и неприятным запахом, а Бонни свыклась со странностями своей подруги.
— Я не отрицаю литературу, — ответила Бонни, смотря на то, как Елена переворачивает страницы, чтобы посмотреть, сколько еще осталось до следующей главы. — И я уважаю тех людей, которые могут с легкостью обсудить Байрона или Гейне… Но просто чтение — занятие глупое.
Гилберт положила закладку и спрятала маленькую книгу в мягком переплете в сумку. Девушка удобнее расположилась на скамейке и обратила свой взор к небу. Бонни уже не раз думала о том, что в Елене так и не умерло детство. И дело опять же вовсе не в том, что Гилберт ведет праведный образ жизни. Дело в самой Елене. Взять хотя бы ее внешность: желтое платье с пышной юбкой, поверх плеч наброшена белая кофта, ноги обуты в балетки с бантиками, а волосы заплетены в две косы. Гилберт была каким-то глупым ребенком, наивно верующим в то, что добро победит зло, а все преступники и злые люди обязательно будут наказаны. Гилберт даже посещала церковь раз в две недели, ходила на исповеди и соблюдала все посты. Забавно, правда?
— Как сказать, — ответила Гилберт, глядя на здание колледжа, — например, если почитать классику, то можно очень хорошо понять психологию общества или даже отдельной личности… Литература раздевает мир, показывая как красивые, так и страшные стороны.
Бонни усмехнулась, сделала затяжку, а потом затушила сигарету. После вчерашнего Беннет заклялась не ходить на вечеринки хотя бы неделю. После той таблетки девушку воротило всю ночь, голова болела жутко, а сонливость валила с ног.
— Это замечательно. Это, правда, замечательно познавать мир через книги, но… Скажи мне, когда в твоей жизни случается что-то ужасное — ты думаешь о житейской мудрости? Ты вспоминаешь фразы Гёте? Пытаешься понять, как бы в такой ситуации повела себя Анна*? — Бонни замолчала, ожидая ответа, но его так и не последовало. — Понимаешь, к чему я веду? Книги — это хорошо, но они не учат тебя, как справляться с трудностями. Никто тебя и не научит. Не стоит делать чтение смыслом своего существования. Житейская мудрость книг применительна лишь для конкретного контекста.
— А сигареты, значит, дают тебе возможность концентрироваться и обдумывать все? — спокойно произнесла Гилберт, не сводя пристального взгляда со здания. Словно Елена ожидала там увидеть кого-нибудь… Глупо, не правда ли? Кроме Беннет, Гилберт больше ни с кем крепко не общалась.
— Лучше посаженные легкие, чем испорченные нервы, я тебе скажу. Сигареты и книги — гадкие привычки. Никакой от них пользы нет. Это отвлекает нас, заставляя верить в ту ложь, что все хорошо, все наладится… Но… Абсолютно никакой пользы.
Бонни знала, что Елена останется при своем мнении. Вообще Беннет казалось, что не найдется такого человека, который бы поменял мировоззрение ее странной подруги. Однако менять что-то в жизни нужно было. И вовсе не обязательно становится второй копией той же Бонни… Только и в десятилетнем возрасте вечно пребывать тоже нельзя.
Занятия прошли быстро. Беннет вообще удивлялась, как Елена нашла общий язык со своей группой, учитывая ее замкнутость и скрытность. Гилберт была в хороших отношениях как со своими одногруппниками, так и с преподавателями.
Только в семье ее был настоящий мрак. Елена шла домой с неохотой, и никому не рассказывала причину такой рьяной «спешки», да и кому это было интересно?
«Четыре стены способны либо вылечить, либо свести с ума», — как-то раз сказала Елена Бонни и была права. Многое действительно зависит от контекста. «Семья — главная ценность в жизни каждого человека», — говорили преподаватели социологии. Гилберт была не совсем согласна с этой концепцией. Девушка была уверена совершенно в ином.
Во-первых, ничто так не выбивает почву из-под ног как распад семьи. И во-вторых, после того как все произошло — строить заново уже не захочется. Порой семья из главной мечты превращается в страх.
Все началось еще лет двенадцать-тринадцать назад, если не раньше. И началось с банального: с супружеской неверности. Миранда прощала своему мужу шашни на стороне, порой вообще закрывала на это глаза, желая, чтобы в жизни ее дочери все было хорошо, и та не жила без отца. Кроме того, Миранда была уверена, что это лишь испытания на усталость и выносливость. Маленькая Елена ничего не понимала, но и обвинять ее в этом было нельзя. Потом, спустя еще два-три года, удар был посильнее. Грейсон завел отношения с начальницей своей жены. Миранда ни о чем не подозревала несколько месяцев, потому что маскировка соблюдалась идеально. В тот вечер, когда правда выползла наружу, Елена думала, что ее мама отравилась, так как она рвалась, ее тошнило, и Миранда кричала о том, что в этой комнате слишком много синего цвета. Гилберт еще понятия не имела о том, что такое нервный срыв. Разошлись… Елена жила с матерью, с отцом созванивались редко, боялась встреч и, наверное, на подсознательном уровне чувствовала за что-то вину. Около года ушло на примирение. Начать все с чистого листа не так-то просто, как кажется с первого взгляда, потому что он заляпан красками предыдущего, вырванного листа. Миранда простила своего мужа, а дочь чрезмерно радовалась воссоединению семьи. Да и что может быть лучше воссоединения семьи? Правда, нитки были гнилыми… Очень гнилыми.
Первые месяцы напоминали какую-то сказку. Частые выезды за город, подарки и каждые выходные вылазки в детские парки и кафе. Грейсон и Миранда смеялись и без конца разговаривали. Елена радовалась, что ее мама больше не видит синего цвета. Длился этот период пять месяцев, а затем последовала новая череда ссор. Сейчас Елена уже и не помнила, почему конфликты вновь возобновились, ведь родители не обсуждали свои ссоры с маленькой и несмышленой дочерью. Зачем нагружать ребенка? Чем дальше шла жизнь, тем ситуация все больше обострялась. Измены закончились, и ссоры возникали уже на другой почве.
Имущество.
Мать Грейсона жила с какой-то параноидальной мыслью, что у ее сына жена — аферистка, и она просто хочет отсудить половину имущества. Бабушка Елены по отцовской линии не желала прописывать внучку в доме своего сына, поскольку «ее мать все отсудит», и Грейсон останется ни с чем. Миранда вспылила, поругалась со свекровью, а потом плеснула водой из стакана прямо в лицо, упрекнула свекровь в том, что та покрывала похождения своего сына (в этом сомнений не было). До драки, к счастью, не дошло. Дошло до очередного разрыва отношений. Миранда собрала вещи, укутала ребенка и отправилась в холодную зимнюю ночь жить к сестре. У Дженны Елена и Миранда жили около двух месяцев. Мать Елены так и не решилась подать на развод. Может, боялась оставить ребенка без отца… А может, боялась остаться одной. Да и после произошедшего видеть этих людей, которые выставили из дома собственную дочь/внучку, не хотелось. Елена переживала из-за того, что папа с мамой не разговаривают, но сильно не углублялась в это…
Время шло, раны переставали кровоточить. А людская жестокость росла, не зная границ. Мать Грейсона подставила собственного сына и выставила из дома. Грейсон бездомной, побитой собакой переплелся к порогу своей семьи. Помириться вышло не сразу… Но люди по натуре живучи и способны выживать даже после таких глобальных катастроф. Семья вновь воссоединилась.
Идиллия длилась достаточно долго: около четырех лет. Грейсон нашел хорошую работу, пошел в гору, купил домик и переехал со своей семьей. Елена была безмерно счастлива и как-то сказала своей матери: «Теперь у нас все будет хорошо, мы пережили эти испытания». Миранду к тому времени жизнь потрепала: появилось кожное заболевание, возникшее из-за нервов, от которого вылечиться можно только спокойным укладом жизни и морем, да и внешне женщина постарела. Вновь подарки, вылазки в парки и за город. Елена любила это время, ей нравилось, как ее семья отправлялась в Бостон (чтобы навестить родителей Миранды) на машине, проделывая многокилометровый путь. Эти поездки были, и правда, отличными: наблюдать за восходом и закатом, слушать музыку, смеяться и о чем-то беседовать, лететь на огромной скорости, останавливаться для того, чтобы выпить кофе и передохнуть, подышать свежим воздухом, поговорить с людьми, которые тоже остановились для отдыха — это доставляло удовольствие. Елена никогда не забудет это время, оно всегда будет вспомнить его с улыбкой и благодарить Бога за эти счастливые минуты… Целых четыре года! Наверное, Небо дало время для передышки…
Окончательный разрыв произошел, когда Елене исполнилось семнадцать. Причины ссоры глупые, а последствия глобальные…
Гилберт общалась по мэйлу с другом своего отца. Стиль общения был официальным: девушка либо просила починить ее ноутбук (друг отца был компьютерщиком), либо писала, что «папа не берет трубку, так как вышел за хлебом, скоро вернется». Этот друг часто приходил в гости, мог поговорить с Еленой о книгах, чинил ноутбук… Все было хорошо…
Это был волк в овечьей шкуре.
Грейсон не пришел на выпускной дочери. Елена дико расстроилась, вообще была обижена и перестала разговаривать с отцом. Ну, как можно не прийти на выпускной к собственному ребенку? Это же просто немыслимо! Этот самый друг спросил, в чем дело, и Гилберт совершила главную и роковую ошибку. Она доверилась. «Я не разговариваю с ним не из-за своей аморальности. На то есть причины», — ответила она сообщением. Это сообщение стало точкой невозврата. К моменту этого события Миранда и Грейсон не разговаривали уже месяц из-за очередной ссоры. На следующий день Грейсон ворвался в комнату к своей дочери и заявил, что Елена обозвала его аморальным.
— У меня разве есть дочь?! — кричал он. — Дочь, которая назвала меня аморальным?!
Елена помнила те страшные слова, а еще в ее голове вертелось воспоминание из детства, когда она играла в «Сломанный телефон». Девушка вкладывала иной смысл в свое сообщение, но… Но все восприняли иначе. Тот вечер был слишком долгим. Гилберт сжалась в комок и дала волю рыданиям. Глупая ссора, правда? И дурак тот, кто думает, что Елена не пыталась разъяснить ситуацию… Она страшно боялась, но спустя несколько недель решилась на разговор с отцом.
— Пап, я не то имела в виду, — говорила она со слезами на глазах, сжимая платок и оправдываясь как преступница, — я не считала тебя аморальным.
Грейсон был в бешенстве. Елене казалось, что ее душу рвут злобные тигры, ей казалось, что она падает в бездну. Грейсон ходил из стороны в сторону, а в его взгляде кроме жестокости и злобы Елена не видела ничего. Он кричал, что-то говорил… У девушки болела голова, а еще ее посетила страшная мысль: «Он не понял своей ошибки, он не понял смысла моей фразы. И самое страшное, что я ничего не могу ему доказать… Он живет в мире кривых зеркал, и искаженная ложь ему кажется правдой».
Жутко болела голова, глаза болели еще сильнее. Елене хотелось засмеяться от того, какой же нелепой получилось ссора. Ей хотелось лезть на стены от того, какими же жестокими способны быть родственники. А потом Гилберт решилась переступить через себя. Она сделала это впервые в жизни, но сделала мгновенно и без колебаний. Девушка поняла, что бороться бесполезно. Она поняла, что ей пора делать взрослые поступки. Елена дождалась громкой тишины, а потом спокойно произнесла:
— Да, папа, я так написала… Я жутко виновата перед тобой… Ты только прости меня, ладно? — голос сорвался. — Я больше так не могу.
— Я столько денег тебе давал. Я мало тебе платил за твою любовь ко мне? Буду платить больше! Зачем ты так со мной?
— Нет, не надо денег… Дело не в них! Нет!..
— Ты поэтому назвала меня аморальным? — кричал он в исступлении. — Потому что я мало тебе платил?
Она не слышала последующих слов. Она просто смирилась с тем, что жестокость не знает границ. Смирилась с глупостью взрослых людей и тем, как же игра «Сломанный телефон» отразилась на ее жизни. Глупо, не правда ли? Очень глупо.
— Мне надо подумать, — бросил он напоследок, уходя с кухни.
Он думал день, второй, неделю, месяц… Он думает уже второй год.
Но Елену убило даже не то, что ей пришлось сознаться в преступлении, которое она не совершала. Ее уничтожило другое. «Чужой», — страшная, ужасающая мысль. Гилберт очень хотелось поговорить со своим отцом, как раньше: рассказать о новостях и попросить помочь советом. И она подумала, если они помирятся, как она будет с ним разговаривать после случившегося? Ведь Грейсон даже не захотел выслушать объяснения дочери, он сделал выбор в сторону лживого друга. И как после этого сделать вид, что ничего не было?
«Чужой… Как я буду с ним разговаривать? Как я буду смотреть ему в глаза?».
Ломало. Первые месяцы в кромешном молчании душили, убивали, резали. Жуткая депрессия, жуткая безысходность. Елена и Миранда жили в отдельной комнате, а с Грейсоном не разговаривали. Он не пускал женщин в свои «покои», хлопал дверями по утрам и уходил на праздники из дома. А потом все чаще не возвращался по ночам…
Елена плакала по вечерам со своей матерью. Тогда она задалась одним вопросом: «Сколько может простить женщина?». Гилберт поражалась стойкости и терпимость своей матери. А еще она поражалась тому, что семейная любовь может быть тоталитарной… Да, в Елене царила горькая обида на отца, но не было ненависти или злобы. Девушка продолжала любить своего отца, даже после такого жуткого предательства.
Спустя полгода Елена и Миранда ушли вновь к Дженне. В этот раз — навсегда. Оправиться после такого разрыва удалось не сразу. До сих пор не удалось. Елена иногда отдается чувствам. «Ты бросил нас! Как ты посмел? Ты предал, бросил, уничтожил!», — шепчет она, рыдая в своей комнате, когда не может уснуть. После таких эмоциональных выплесков становилось легче… На какое-то время. Ведь отец так и не пробовал пойти на примирение, он не искал Миранду и Елену. Он продолжил жить без них. А спустя еще два-три месяца подал на развод. Девушка стойко перенесла эту «приятную» процедуру.
Но драме, казалось, не было конца. Новая трагедия потрясает семью Елены. Миранда подрабатывала домохозяйкой в одном доме. Она мыла окна. Она выпала. Третий этаж, Миранду собрали по кусочкам. Она выжила.
Только теперь она навеки прикована к инвалидному креслу. Грейсон навестил свою семью всего лишь один раз. Обида к отцу в Елене стала еще больше. Гилберт казалось, что однажды она прорвет и раскаленной магмой снесет любовь, оставив место лишь для обнаженной, привлекательной ненависти.
Но они справились. Миранда находится под присмотром врачей, Дженны и своей верной дочери. Она снова выжила.
Уже год все тихо и относительно спокойно. С горем смирилась не только Миранда, но и Елена. Девушка несколько раз желала позвонить отцу, но каждый раз останавливала себя. «Это просто предлог, чтобы помириться. Он вернется и снова причинит вам боль, — шептал внутренний голос. — Оставь его в прошлом».
Елена оставила. Она окунулась в омут с головой в учебу и книги. Девушка справилась и с депрессией и с трудностями, она ухаживала за больной матерью и помогала по дому Дженне. Но каждый раз, возвращаясь обратно, Елена не могла не думать об отце. Не было и дня, чтобы она о нем не думала. Не получалось не думать, да и вид лежачей и больной матери тоже не радовал. Именно поэтому девушка предпочитала иллюзорный мир, именно поэтому она зачитывалась книгами, поскольку свято верила в то, что в ее жизни однажды все наладится.
Сегодня Елена вернулась домой чуть позже, поскольку зашла перед этим в книжный магазин. Гилберт кинула вещи на диван и направилась к своей матери. Девушка присела возле Миранды и стала рассказывать ей про свой сегодняшний день.
Женщины склонны к ненависти к своим детям из-за их отцов. К счастью, Елена была окружена лишь любовью и заботой. Никогда она не видела в глазах матери осуждения или презрения. Они болтали, как в старые добрые времена, невзирая на болезнь Мередит. Она все свое свободное время тратила на рукоделие, продавала его, и таким образом тоже приносила вклад в дом, хоть Дженна никогда не попрекала свою сестру в бездействии. Наоборот, Елене казалось, что только сейчас, после всех этих лет, она стала жить в нормальной семье…
Итак, вот действительность которая окружала Елену — странности в поведении, семейная драма и… И было кое-что еще, о чем Гилберт ни с кем и никогда не говорила. Слишком интимное и не такое болезненное. Любовные трудности. Они были не такими глобальными, как семейные, но все же имели и свои неприятные стороны.
