сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 131 страниц)
Бонни Беннет в коротком черном платье, в котором она была в первую встречу с Тайлером Локвудом, на высоких шпильках грандиозно последовала к маленьким стеклянными помещениям, где сидели преимущественно важные и богатые клиенты. Беннет понятия не имела, как привлечь внимание этого богатого человека, не знала, что в итоге ворвется в крупные неприятности, но идея была превыше всего. Но исполнение цели стояло на первом месте. Абстрагироваться, перестать думать о чем-то отвлеченном, сконцентрироваться на цели — только это важно сейчас.
В свете мигающих прожекторов, которые обливали то красными, то желтыми, то зелёными, то синими цветами, в свете софит Бонни Беннет была не менее привлекательна. Благодаря своему характеру, она сумеет довести это дело до конца, сумеет достойно расплатиться за все свои ошибки, сумеет наказать и себя и тех, кто это заслуживал в последствии…
Но не сумеет вытерпеть любовь, которая вскоре начнет сковывать ее сердце цепями.
Ребекка Майклсон осталась возле барной стойки. Теперь она не знала, кто такая Бонни и предупредила, что если на хвост сядет полиция — то Ребекка будет отрицать свое знакомство с Беннет. Риск — огромный. Гарантий — никаких. Однако если у Бонни все получится, то ей гарантировано покровительство самой богатой и известной феминистки. Бонни уверенно направлялась к Клаусу, уже зная, как будет действовать дальше, но тут, — как это бывает в соответствии с канонами жанра, — заметила одного человека в толпе. Человека, который во всю махал ей руками и старательно пробивался сквозь толпу.
Музыка играла громче прежнего. Бонни медленно развернулась к парню спиной, стараясь скрыть свое изумление и свой шок. Она не знала, что делать дальше, не знала, как избавиться от компании Тайлера Локвуда, который обязательно станет причиной всех неудач. Громкая, оглушительная музыка. Свет софит.
Чья-то рука схватила за плечо. Бонни оборачивается, поднимая свой кошачий, полный свирепости и ярости взгляд на улыбающегося Тайлера. Она видит, что Ребекка внимательно следит за происходящим, едва заметно отрицательно качая головой. Надо избавиться от этого типа.
Справа — стеклянная комната с Клаусом, курящего кольян в окружении четырех девушек, сидящих практически в одном белье. Оставался лишь шаг до нужной цели. Лишь один шаг!
— Бонни, привет! Как я рад тебя видеть! Ты быстро очухалась. Слушай, не хочешь присоединиться? Вон там мой столик, и я там с…
Бонни посмотрела направо, потом на Тайлера, потом на Ребекку. Беннет еще раз взглянула на Клауса, полностью увлеченного своим времяпрепровождением. И тут девушка решилась пойти на риск, решилась пойти против плана и взять всю ситуацию в свои руки. Девушка улыбнулась, потом вновь стала злой и свирепой.
— Прости, — процедила она сквозь зубы, обращаясь к Локвуду. — Так необходимо.
И Беннет вмиг почувствовала влагу в глазах, почувствовала, как слезы начинают скатываться по ее щекам. Как ярость питает изнутри словно в кровь пустили озон, словно кто-то наполнял живительной энергией… Бонни сжала кулаки.
— Что происходит? — прищуриваясь, спросил Тайлер. — Тебя кто-то обидел?..
Бонни вспоминала тот момент, когда ей было всего четырнадцать. Она вспоминала тот вечер, когда мама ушла к подруге на день рождения, оставив свою дочь наедине с отцом. Она вспоминала, как он смотрел на ее голые ножки, как помогал одевать кофточки и шортики, якобы помогая, и тайно от жены лапая несовершеннолетнюю дочь. Как он засовывал свои клешни ей в трусики, как говорил, что папе надо просто сделать приятно, потому что иначе он будет очень злым. Как он угрожал, что если она решит кому-то все рассказать, то сам отец обставит всю ситуацию так, что сама Бонни так делала, что это у нее были потребности в сексуальном плане. Самое страшное, что отец так и сделал. В тот вечер он был пьяным и разъяренным из-за ссоры на работе. В тот вечер мама ушла на день рождения к подруге. В тот вечер Бонни забыла закрыть дверь в душевой комнате, а отец случайно ввалился в ванную и увидел четырнадцатилетнюю девочку, стоящую в одном полотенце после душа. В тот вечер он захотел большего, чем обыкновенные жирные и мерзкие прикосновения, чем обычные пятиминутные контакты, которые нисколько не удовлетворяли сексуальную потребность. В тот вечер он навалился на дочь, прижав ее к стене и начиная лапать стройное и только формирующееся тело Бонни. Она кричала, плакала, сопротивлялась и просила все прекратить.
«Страх перед чем или кем-либо стирает всю информацию из памяти на какое-то время. Ты просто перестаешь существовать на некоторое время. Остается все то голое и страшное, что мы в себе скрываем. Остается ярое желание обезопасить себя. Остается невыносимая боль, которую мы не в состоянии терпеть. Остается сумасшествие и свирепость. Страх стирает тебя, оставив лишь инстинкты, оставляя лишь тот самый Ид, который побуждает нас к самым неожиданным и жестоким действиям», — думала Бонни впоследствии. Она вспоминала это и сейчас.
Вспоминала, как схватила бритву с полки и несколько раз с животным криком поцарапала бритвой по шее отца. Вспоминала, как видя кровь, как получая удовольствие от удара, она теряла себя в эйфории и блаженстве, как хотела, чтобы этих царапин становилось больше.
Бонни Беннет, девочка из благополучной семьи с трудным характером и умением подержать в трудную минуту, оказалось, что имеет свои тайны. И сейчас Бонни слышала в своей голове лишь собственный крик в тот вечер. Сейчас она готова была умереть, чтобы отомстить если не за себя, то хотя бы за Ребекку или кого-то еще. Она готова была умереть сейчас, и ее эта мысль не страшила. А потому она решилась на риск…
Музыка клуба стала снова оглушительной, как и крик Тайлера, стоящего напротив и трясущего девушку за плечи. Бонни вытерла слезы, а потом, взвыв, со всей силы отпихнула Локвуда. Тот врезался в какого-то парня, явно недоброжелательно настроенного.
Тайлер пытался оправдаться. Бонни не устраивала драки, в которой она бы не приняла участия. Беннет с твердой решимостью двинулась на парня, которого сбил Тайлер, и пнула его в грудную клетку, потом — еще. Окружающие стали расступаться, с интересом наблюдая за дракой, участие в которой принимает девушка. Клаус залился смехом, оставляя кальян в покое и отмахиваясь от девушек. Он поднялся и решительно подошел к стеклу, отделявшему его от гущи событий.
Парень что-то крикнул и, схватив Бонни за руку, отшвырнул ее. Тут Тайлер влез, со всей силы ударив обидчика девушки по лицу. Бонни впечаталась в стеклянную стену, но тут же отошла и снова ринулась к парням. Вокруг компании собрались зеваки, с ликованием наблюдая за разворачивающейся драмой. Тайлер пытался уберечь Бонни, но та решительно лезла на рожон. Она знала, что охрана подоспеет очень скоро, а потому времени расхолаживаться у нее нет. Девушка решительно ринулась в бой, получила удар по лицу от яростного и злобного посетителя. Тайлера тоже впечатли в стену, и Клаус, с улыбкой на лице и с засунутыми в карманы руками, отошел подальше. Но Бонни хотела, чтобы ее швырнули в стекло, и она вновь вернулась в воспоминания…
После того, как Бонни все рассказала матери, та, естественно, обратилась в полицию. Громкий был скандал, а ссор в семье — не счесть. Чуть позже Бонни принудят пройти экспертизу на вменяемость, поскольку агрессия подростка была замечена и в школе. Беннет росла буйным ребенком, но просто так в ссору никогда не лезла. Отец подкупил всех — врачи сказали, что у Бонни психическое расстройство, что она все придумала, что это просто какое-то психическое заболевание. Депрессия в переходном возрасте — нормальное явление, а невнимание со стороны мальчиков породило такую фантазию. И с матерью у Бонни произошел сумасшедший скандал. Год спустя все уладилось. Отец больше не лез. Но Бонни помнила. Бонни все помнила. И ненавидела отцов, мужей и братьев…
Она кидается на парня. Тайлер сильно избит, лежит на полу, сплевывая кровь и пытаясь справиться с тошнотой и головной болью. Парень хватает девушку за горло, прижимает ее к стене и со всей силы бьет по лицу.
Оглушительная, безудержная и чокнутая боль. Тут Клаус выходит из своего стеклянного дома, дает команду своим охранникам, и те незамедлительно предпринимают меры по удалению из клуба яростного посетителя. Бонни с разбитым лицом медленно скатывается по стеклу. Клаус рассматривает девушку, медленно подходя к ней. Он думает, что эта девочка будет благодарна, думает, что она беззащитна, несчастна и печальна. Он ошибается. Бонни медленно поднимается, еле стоя на ногах, сплевывает кровь. Слышит, как кто-то в отдалении кричит: «Копы!».
— Ты как? — произносит Клаус, подходя к девушке и помогая удержаться на ногах. Бонни сжимала флешку в руках. За все это время она ее не упустила. Беннет, такая избитая, уставшая и нежная, прижимается к мужчине, получая в ответ крепкие и страстные объятия. И пока Клаус считает себя героем, Бонни медленно кидает флешку в его карман, незаметно от всех. Потом она отстраняется, натягивает улыбку…
Тут ее кто-то подхватывает и тянет в сторону выхода. Беннет спотыкается на каблуках. Падает. Тайлер поднимает девушку. Та скидывает туфли, хватает их и вместе с кем-то мчится сквозь толпу, чувствуя во всем теле — жгучую боль, а в душе — удовлетворение.
Миссия выполнена. Полиция нагрянет с минуты на минуту. Клаус отправится за решетку. Ребекка останется довольна и убедится в преданности своей ученицы и последовательницы.
3.
Когда они оказались на порядочном расстоянии от клуба, то Бонни спокойно выдохнула. Тайлер, несмотря на потрепанный вид, был нисколько не расстроенным, и боль от ударов его особо не мучила. Бонни же чувствовала, что еще чуть-чуть, и она потеряет сознание. Девушка открыла окно, и в салон автомобиля тут же проник свежий воздух, отрезвляя и заставляя прийти в себя. Весь негатив исчез, и голова была ясной. Тяжелые воспоминания не сковывали душу, а сердце не разрывалось от тоски по отчему дому и нежности, которой мало кому хватает в нашей жизни.
Левая часть лица болела очень сильно. Этот придурок бил с правой наотмашь. Живот и ноги тоже болели, а запястья саднило такой болью, что казалось, будто кто-то их выворачивает. Девушка вытерла кровь на лице тыльной стороной руки, окончательно размазав ее по лицу, а потом перевела взгляд на Тайлера. Она помнила, с каким рвением он ее защищал, помнила, что он увел ее, чтобы не объясняться перед полицейскими. И отсюда возникал вопрос:
— Ты, правда, такой благородный или просто не понимаешь куда лезешь?
Бонни сейчас была рада появлению этого парня, поскольку если бы не он — вряд ли бы что-то случилось. Беннет была благодарна. Но этот вовсе не означало, что девушка решит пасть ниц, оставаться должницей или стремиться как-то отблагодарить. Нет. Бонни Беннет была вовсе не такой, поскольку уже убедилась, что добра люди не ценят, а предать могут самые близкие, что уж говорить о случайных знакомых? Так зачем связывать себя узами ненужных отношений? Зачем давать клятвы, которые будут нарушены? Давать обещания, которые не буду сдержаны? И привязываться к кому-то, оставаясь, в конечном счете, совсем одной? Нет, Бонни на это не пойдет. Тайлер все также смотрел на дорогу. Он не сжимал крепко руль, не психовал и выглядел так, словно только что не участвовал в потасовке.
— Ты мне нравишься, — пожав плечами, произнес парень. — Только понятия не имею, зачем ты все это затеяла.
Бонни усмехнулась, словно безмолвно говоря: «И не пытайся даже понять, это тебе не под силу». Девушка повернула голову вправо, глядя на мелькающие картинки за окном. Гуляющие парочки, неоновые вывески, белая полоса разметки, бегущая вперед как хищная змея за уловом. Беннет оперлась рукой о дверцу машины, положила голову на руку. Вот так бы она всю жизнь и ездила, наслаждаясь шуршанием колес об асфальт, теплым, мягким ветром и ночью. Солнце зашло. Душа начала остывать.
— Куда ты меня везешь? — спросила девушка, закрывая глаза. — Я не поеду в больницу, нельзя, чтобы обо мне узнали.
— Хорошо, тогда я отвезу тебя к тебе домой. Где ты живешь?
— На съемной квартире близ колледжа, — произнесла девушка, выпрямляясь и устремляя взгляд на парня. Сейчас ей даже не верилось, что тот чокнутый, сумасшедший Тайллер и теперешний Тайлер, — серьезный, спокойный, сдержанный, — один и тот же человек. Или в нас, и правда, кроются две сущности?
Локвуд взял телефон, нашел в справочнике нужный номер и нажал кнопку «Вызов». Бонни чувствовала тяжесть во всем теле, и сейчас она чувствовала, как веки наливаются свинцом, как тело становится податливым и тяжёлом, а каждое движение — неосуществимым.
— Здорова, дружбан! — громко проговорил Тайлер, так громко, словно он не валился с ног от усталости. Бонни открыла глаза, чувствуя появившееся раздражение. Она посмотрела на часы. Всего лишь девять вечера. Темнеть начинает рано — осень вступает в свои права. — Да… Да, отлично. Слушай, помощь твоя нужна… Не, с этим я сам разобрался. Можешь Мальвину встретить возле… Да что ты орешь? Просто встреть ее, скажи, что мать увезла меня на консультацию с переводчиками, и отвези домой. Что? Да. Она не должна быть в курсе этого. Все, отлично. Только отвези домой и извинись. Ладно, хотя бы отвези.
Локвуд отклонил вызов, положил сотовый на панель управления и снова уставился на дорогу. Бонни усмехнулась.
— Мальвина? Девушка твоя?
— Да, — с улыбкой произнес Локвуд, начиная возвращаться в амплуа прежнего Тайлера Локвуда, для которого важен процесс, а не результат. — Она потрясающая просто. Хочешь, я вас познакомлю?
— Обойдусь как-нибудь, — спокойно ответила Беннет, снова закрывая глаза. — Ты только не вези меня в чертову больницу, ладно? И домой не надо. К Ребекке…
Тайлер еще раз взглянул на Бонни. Избитая, уставшая и одинокая, она уснула на сиденье автомобиля незнакомца, который во второй раз спас ее жизнь, совершенно позабыв о том, что надо назвать адрес ему. Было в этой мулатке что-то привлекательное и загадочное…
Но Елена была лучше. Нежная, чистая, романтичная, без всей этой рьяности и свирепости она была намного важнее какой-то феминистки, подверженной страстям. Да и к тому же, она единственная, кто относился нормально ко всем его выпадам.
Машина мчалась вперёд по улицам города. Бонни не снились сны. И образ умершего человека, его похорон, и голос в голове, и идеи женской эмансипации больше не мучили. По крайней мере, какое-то время.
4.
Елена стояла возле театра уже около пятнадцати минут, поглядывая на часы и чувствуя, что внутри закипает злость. Вчера она впервые поцеловалась с парнем, а сегодня впервые пришла на свидание и, как видимо, зря. Локвуд опаздывал минут на двадцать уже, хотя обычно был пунктуальным. Гилберт была бы рада даже эпатажному появлению Тайлера, но тот как сквозь землю провалился. Ни ответа ни привета. Девушка решила, что закатывать истерик не станет — в ее жизни это первое настоящее свидание и глупо им пренебрегать. Но все-таки такое опоздание немного раздражало.
Театр был расположен в центре города, и архитектурное детище действительно захватывало своей красотой. Выполненное в строгих канонах классицизма, оно поражало своей строгостью и сдержанностью. Театр располагался на срезе двух дорог, и если встать лицом к главному ходу, то справа дорога уводила на центральную площадь, а слева — в парк. Движение машин тут бешенное, а потому по бордюрам и вокруг театра стояли ограды. Две дороги соединялись в одну и уходили вдаль, по обеим сторонам ярко горели желтые маленькие луны — фонари. Елена развлекала себя тем, что разглядывала город, пока ждала появления Тайлера.
Елена почувствовала, что кто-то коснулся ее плеча.
— Ну, наконец-то! Я замерзла ужас…
Девушка не договорила, когда обернулась и увидела рядом с собой того, кого точно не ожидала увидеть. Доберман стоял напротив, сжимая в руке сотовый и свысока глядя на девушку. Елена прищурилась, — может, это игра воображения? Но Сальваторе был более чем реален. Во взгляде — те же надменность и самоуверенность, что и раньше. От мужчины веяло сочетанием ароматов сигарет и одеколона, которое могло заставить глаза прослезиться. И Елена почувствовала, что внутри нее, в самой душе, в самых темных уголках, какие-то мерзкие твари начинают подавать признаки жизни. Их было три. Отвращение, презрение и злоба. Гилберт не могла объяснить своих чувств к этому человеку… Вернее, она могла их объяснить, но не могла понять, что же их пробуждает. Снова желание бросить перчатку, снова желание насолить и толкнуть в лужу… Неконтролируемое желание.
— Где Тайлер? — Елена даже удивилась, что ее голос прозвучал так спокойно и уверенно. Сальваторе что-то пробуждал в ней. Девушка не могла найти этому подходящее название или описать это состояние, но оно было. Такое сильное. Неистовое. Сумасшедшее.
Доберман выдержал паузу, а потом таким же ледяным и спокойным голосом ответил:
— Он уехал. Срочно вызвали на какую-то конференцию для практики переводчика. Меня просто попросили доставить тебя до дома, поэтому давай не будем зря тратить времени.
