сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 131 страниц)
Гилберт нажала «Отправить» и засунула телефон в сумку. Больше всего она боялась быть брошенной. Этого боится любой, если быть совсем уж честным. Только у Елены это впервые. Впервые она нашла человека, с которым ей классно проводить часы, впервые бегает на свидания и впервые ощущает собственную значимость. Вчера она спросила Тайлера, что с ним случилось. Локвуд ответил, что все уже заживает и беспокоиться не стоит, давая Елене явно понять, что об этом лучше не стоит говорить. Теперь вот он выкинул фразу, что не собирается насиловать себя, если его перестанет привлекать какой-то объект, — субъект? — увлечений. Дерьмовый знак. Елена уже представила, как возрадуется Доберман, когда его друг пнет под зад девятнадцатилетней фальшивке, не умеющей знакомиться в метро и хорошо целоваться…
— Ты чего зависла? — спросил Тайлер, разглядывая шатенку, которая уставилась на ручки своей черной сумки. — Я что-то не то ляпнул, да?
Елена снова ощутила тоже волнение, которое она ощущала в парке. Она смело взглянула на Тайлера. Вид его лица был сосредоточенным, и выглядело это даже немного забавно: словно ему дали счетные палочки и просили с помощью них объяснить первокласснику интегралы под угрозой расстрела. Гилберт опустила взгляд, усмехнувшись. Ее радость редко сменилась нехорошим предчувствием.
— А можно… Можно задать тебе личный вопрос? — спросила она тихо, поражаясь своей смелости и вспоминая, как ехала в метро с тем типом. Тогда она боялась два слова связать, а теперь вот решается на откровение…
— Да, конечно… — настороженно ответил парень, все еще не сводя взгляда с девушки. В его воображении уже рисовались представления о предстоящих разговорах. И Локвуд в кои-то веки молчал и не улыбался.
— Эм… Ну… В общем… — Елена выдохнула и прижалась спиной к сиденью, вперив взгляд в лобовое стекло, словно силой мысли пытаясь его разбить. — У тебя было… Что-то серьезное до того, как мы… В парке в том встретились?
Она боялась посмотреть на Тайлера. Елена не собиралась рассчитывать на любовь до гроба и устраивать истерики, если услышит утвердительный ответ. Просто ей надо было услышать ответ и просто мысленно подготовить себя к тому, что с Тайлером, возможно, ничего и не получится… Он отличный парень. Но легкомысленный. И какой человек в здравом уме отдаст айфон первой встречной? Или с легкостью бросится в драку, ведь эти синяки у него не просто так появились, правда же?
Словом, твари в душе сменили свои облики на Разочарование, Досаду и Тоску уже во всю пировали, громко гогоча и оглушая своими бранными перепалками. Елена уже мысленно представила, как Доберман громко хохочет с этими сущностями…
Тайлер, наконец, сопоставил перемену в настроении, неожиданный вопрос и свою реплику, придя к верному решению. Локвуд вновь бы растянулся в улыбке, но переборол это желание и серьезно ответил:
— Да. Я просто боялся тебе это раньше сказать.
Елена даже не дернулась. Все так же продолжала пялиться на лобовуху и стараться не обращать внимания на то, что здесь становится очень-очень душно…
— У меня и сейчас с ней все продолжается…
— Какого черта тогда ты устроил весь этот спектакль? — спросила она, наконец, посмотрев на Тайлера. Она была обижена и разбита. Теперь Елена чувствовала себя использованной и растоптанной.
— Пойми! — парень схватил руку девушки и придвинулся ближе. — Такие встречи происходят один раз в жизни! Я впервые увидел ее два года назад в автосалоне. Она была такой яркой, красивой, блестящей и новой, что я просто не смог устоять.
Сущности внутри затихли. Елена тоже опешила. Локвуд растянулся в улыбке.
— С моей машиной у меня все серьезно, — произнес он, отпуская руку девушки и бережно касаясь приборной панели.
Елена сначала почувствовала злость. И какого лешего ее так жестко разыграли? Но потом она вспомнила их первую встречу в парке, вспомнила, как летела в корзине по бродвею, ликуя от восторга и страха, вспомнила как вчера Тайлер в театре пристал к какой-то женщине, заставляя ее поднять брошенный фантик, — причем он своего добился, — вспомнила его рассказы об охранниках и участковых и расслабилась. Сущности в душе исчезли, словно их ветром сдуло. А Доберман не представлялся уже угрозой. Девушка облегченно выдохнула.
— Ты дурак, — произнесла она не с целью оскорбить, а с целью хоть как-то вернуть Локвуда с небес на землю. — Я серьезно, между прочим…
Тайлер оставил приборную панель машины, с которой у него все серьезно и, схватив девушку за плечи, приблизил ее к себе. Этот поцелуй был неожиданным, но Елена вновь почувствовала, как ей срывает крышу от такой близости, и ей показалась, что мимолетная тревога и гроша ломанного не стоит. Локвуд отстранился от девушки, но между его лицом и ее все равно было слишком малое расстояние.
Он точно не мог сказать, что ему в ней нравилось: то ли то, что она серьезно к нему относится, то ли то, что не убила в себе ребенка, который радуется прогулкам на роликах, походам в кино и музыке, то ли то, что он хотел, чтобы эти отношения вообще не прекращались. Но сейчас это значения не имело. Важен процесс.
— Я ответил на твой вопрос? — спросил он, снова улыбаясь и отстраняясь от девушки, прерывая такой магический зрительный контакт. Елена сильнее сжала сумку в своих руках.
— Я имел в виду увлечения, а не отношения, — просто ответил он. — Так, что насчет концерта Оскара? Рванем на несколько дней — вот увидишь, что тебе понравится! Это же просто потрясающе, когда басы оглушают до такой степени, что выходя из клуба, ты не слышишь собственного голоса. Пульсация там офигенная! И я тебе обещаю, что никто на тебя пялиться не будет. Скопище народа такое, что просто теряешься в толпе…
Елена была рада, что Локвуд перевел разговор на другую тему. Она была рада, что он понял ее волнение и серьезно ответил ее на вопрос… Правда, в весьма своеобразной манере. Она была рада, что именно с этим парнем у нее начало все складываться.
— Эм, может, пока в местный клуб сходим? Попробуем хотя бы? Чтобы я к твоему Оскару морально подготовиться успела.
Локвуд взглянул на девушку немного недоверчиво, но, поняв по ее глазам, что она не лжет, расслабился.
— Заметано!
Мысль идти в клуб Елену доводила до ужаса, но она все-таки решилась на это. В конце концов, и мысль с кем-то завязать отношения тоже ее когда-то бросала в холод. У страха всегда глаза велики. Улыбнувшись, девушка открыла дверь автомобиля:
— До встречи, — произнесла она.
Локвуд проводил девушку взглядом и, когда удостоверился, что она скрылась в доме, завел машину и поспешил уехать. Теперь сомнений не было, что никакая Бонни ему даром не нужна.
Тем более, после заданного вопроса.
2.
— Ма-а-а-а! Я дома.
Девушка разулась, скинула куртку и прямиком направилась в зал, где Миранда занималась очередным рукоделием. Она сидела на диване, опершись о подушку и слушая какую-то передачу по телевидению. За все это время Елена не рассказывала матери о своих отношениях, поскольку сама еще сомневалась в их… прочности. Теперь же все сомнения развеялись, и Елену распирало от эмоций. Схватив пульт, девушка выключила звук, села рядом с матерью и с улыбкой уставилась на женщину, готовясь поделиться самым сокровенным. Также она решила, что обязательно встретится завтра с Бонни и расскажет и ей про свою новую жизнь… Про то, что она, наконец, отложила свои дешевые романы и устроила личную жизнь.
— Чего это с тобой случилось? — спросила Миранда, откладывая свое занятие и переключая внимание на дочь. Елена не знала, как все рассказать и с чего начать. Говорить про метро и парня, имеющего уродливый шрам на шее и прозвище Доберман, наверное, все-таки не стоит. Тогда, как преподнести историю про парк, Тайлера и его речи про семерых детей? Может, просто сказать, что она встретила отличного парня и, кажется, счастлива как слон! Правда, Елена не знала, как выделить счастливых слонов из общей кучи слонов…
Девушка встрепенулась, снова улыбнулась.
— Что-то очень хорошее происходит в моей жизни, мам, — решила начать она издалека. Миранда — неглупая женщина, сама поймет, и, может, тогда Елена расскажет и про метро и про парк… — Что-то, что заставляет меня не думать об отце и напряженке с Бонни. И вообще, я подобного раньше не испытывала, понимаешь?
Миранда кивнула. Она понимала и сейчас была рада за дочь. Иногда родители имеют слабость ревновать своих детей, не желая отпускать из-под родительского крыла, боясь, что их детки по глупости наделают много ошибок и прочее. Однако Миранда больше всего в жизни хотела, чтобы ее дочь, наконец, отвлеклась от домашней рутины и семейной драмы, нашла хорошего человека и пила молодость так же, как пьет любой человек, когда ему девятнадцать, он молод и хочет ощутить каждый спектр жизни. Елене необходимо было отвлечься.
— Как зовут? Сколько лет?
— Тайлер Локвуд. Ему двадцать три… Он учится на переводчика, занимается музыкой и иногда выводит охранников из себя, вот…
— Охранников? Зачем?
— Важен процесс, — ответила девушка незамедлительно, будто сама жила по этому принципу всю свою жизнь. Самое странное было то, что Локвуд никогда Елене не рассказывал о своем жизненном кредо, но Гилберт вспомнила разговор в машине и выдала эту фразу чисто на автомате. Выдала, не обратив на это никакого внимания.
Забавно все в жизни устроено. Вот такие вот слова, которые мы кидаем на ветер, по сути, являются роковыми. Человек слишком слеп и слишком самоуверен, чтобы обращать внимание на знаки: на погоду, которая может предречь исход событий; на слова, случайно сказанные и ставшие впоследствии роковыми; на чувства, которые испытываем, когда смотрим на личное воплощение Анны Смит. Человек слишком слеп или слишком самоуверен, чтобы обращать внимания на подобные вещи. Может, поэтому вся человеческая жизнь пропитана болью и дымом…
Елена опустила взгляд и уже более тихим голосом продолжила:
— Самое важное ведь не то, что рядом с Тайлером я в полной мере узнаю, что такое эпатаж, непредсказуемость и искренность. Да, это имеет вес, несомненно, но… Просто я думала, что не смогу так просто сдаться и… Отвлечься на какое-то время от всей той гадости, что творилась в моей голове…
Мать взяла дочь за руку. Елена тут же отвлеклась от потока своих мыслей, воспоминаний, связанных с той семейной драмой, которая чуть не пошатнула веру и не сломила силу духа.
— Отвлекайся, Елена, не на какое-то время. Просто забудь об этом. Это осталось в прошлом и назад никогда не вернется.
Девушка кивнула, как-то печально улыбнувшись. На уроках социологии учителя часто вещали о семье, о ее роли в социализации и становлении личности, о том, что семья всегда определяет кем мы станем и так далее… Слушая эту муторную речь толстой тети в очках, считающей себя специалистом в области человеческих взаимоотношений, Елена мучилась лишь одним вопросом: она сама верит в то, что говорит? Человек, обладающий силой воли и упрямством, может выбраться из князи в грязи, даже имея родителей-алкоголиков. И никакая социализация тут роли не играет. А вот взрослые мужики, вроде ее отца, пребывающие вечно в поисках пятой горы, ведутся на поводу у своих матерей, ведутся на поводу у своих псевдодрузей и могут запросто бросать свои семьи. Елена получила важный урок: не доверяй взрослым, даже если они имеют седину, даже если им перевалило за полтинник. Ее отец мог справиться со своими эмоциями, узнать, в чем дело и поговорить с женой, а не вестись на поводу у своей матери. Следовательно, семья не социализирует человека, а тащит его на дно, так как большинство не имеет ни упрямства, ни силы духа.
И вот теперь, когда Елена смирилась с тем, что ответов на ее вопросы никто ей не даст, что отец навсегда остался лишь воспоминанием и был в жизни скорее случайным попутчиком, а не спутником, появляется какой-то там Тайлер, взрывающий привычный уклад жизни и превращающий серые будни в яркие и незабываемые. Оглядываясь назад, Елена ни о чем не сожалела, и, быть может, если бы не урок, преподнесенный отцом, она бы никогда и не смогла решиться на некоторые свои поступки. Раньше ей было досадно мириться с той мыслью, что все важные события происходят без его присутствия, что ей просто невозможно поделиться с ним какими-то своими важными новостями.
А сейчас Елена перешла на новую стадию: рассказывать ничего не хотелось, жизнь продолжалась, и отец превращался в пустоту. Девушка не желала этого, ведь он все-таки был частью ей семьи… когда-то.
— Ты только Дженне пока не рассказывай ничего, ладно? — произнесла Елена, нарушая тишину и прерывая паузу, так неожиданно появившуюся в воздухе. — Это личное, пока я не готова к ее расспросам.
Миранда улыбнулась, кивнула и вновь принялась за свое рукоделие. Елена решила больше не нагружать себя и мать мрачными мыслями. Поднявшись, она поинтересовалась, что мать будет: чай или кофе и решительно отправилась на кухню.
Девушка поставила чайник на газовую плиту, достала сотовый и в своей телефонной книге, состоящий из четырех номеров (Дженна, мать, Тайлер и Бонни) нашла номер подруги. Долгие гудки все-таки оборвались сонным и немного хриплым: «Алло?».
— Я тебя разбудила, да? — спросила девушка с неким сожалением в голосе. Но Беннет уже которые сутки бодрствовала. На том конце провода были слышны чьи-то разговоры.
— Слушай, давай встретимся завтра, ладно? Давно не виделись, ты в колледже не появляешься практически.
— Отлично, — поспешно ответила подруга. — Давай завтра в шесть возле свадебного салона «Невеста», там кафешка неподалеку. Это за парком. Знаешь?
— Да, — ответила девушка. — Хорошо. До встречи.
Она отключилась. Теперь Елена не могла дождаться завтрашнего дня, чтобы поделиться новыми впечатлениями с единственной подругой.
3.
Поделиться не получилось. Бонни вообще сильно изменилась за последние дни. Перед Еленой стояла непросто цветная девочка, на досуге увлекающаяся феминизмом и сигаретами. Это была статная, привлекательная и… богатая девушка. То, что Беннет была при деньгах вряд ли осталось бы незамеченным. Во-первых, сама девушка выглядела на все сто. Синие, обтягивающие джинсы с заниженной талией, полусапожки на невысоком ходу, вязаная кофта, оголяющая одно плечо и кожаная куртка, накинутая на плечи. Пока Елена внимательно разглядывала внешность подруги, она вспомнила, что видела рекламу этой куртки по телевизору, когда на местных каналах сообщала о распродажах последних брендов от какого-то модного популярного и дорогого дизайнера. Елена уже и не помнила, сколько нулей было за единичкой на цене, но то, что остальные вещи не на рынке купленные — это точно. И нельзя было не учитывать французский маникюр и безупречную укладку. Вряд ли так уложить волосы можно в обычных условиях…
Но даже на это можно было закрыть глаза. Все-таки, может, родители (Бонни была не из бедной семьи) решили приодеть дочку и купить побольше осенних вещей. Елену смутило кафе с названием «Каприз», расположенное возле свадебного салона. Это кафе даже кафе было трудно назвать. По размерам оно намного превышало богатый загородный двухэтажный дом, а судя по внешности людей, которые туда захотели, вообще являлась местом для посещения только золотой молодежи.
— Слушай, может, в «Стрелу» сгоняем, а? — неуверенно произнесла Елена. Бонни остановилась на порожках, развернулась и спустилась обратно к подруге, схватив Гилберт за руку, Беннет повела ее к дверям.
— Расслабься. Я угощаю.
Елене совершенно не понравилась последняя фраза. Ей вообще не нравились изменения в своей подруге. Увлечение «NCF», синяки, пропуски занятий, деньги — все это настораживало и отпугивало. Конечно, Гилберт не собиралась предъявлять претензии и прочищать мозги, но и не могла примириться с переменами подруги. Сама девушка уже привыкла к их странному общению: не лезть в душу без надобности и не усложнять. Главное в отношениях — свобода, и Елена ценила ее…
До сегодняшнего момента. Теперь Гилберт просто до жути хотелось выпытать, что же произошло с молчаливой и строгой подругой. Откуда у нее деньги на подобные заведения? На шмотки? Что за вечеринки, и почему голос стал хриплым?
Девушки заняли столик у окна. Официант не заставил себя долго ждать. И Елена была поражена в очередной раз. Бонни непринужденно, даже не открывая меню, заказала два «Каре барашка с малиновым соусом», два коктейля «Королевский кир» и два десерта «Льежские вафли». Официант спросил, будут ли они еще какие-то блюда, названий которых Елена даже прочесть не смогла бы, но Беннет отрицательно покачала головой и сказала, что этого достаточно.
Теперь Елена была обескуражена окончательно. От ее прежней подруги ничего не осталось. Сейчас это был иной человек.
— Ты отлично выглядишь, — искренне произнесла Елена, решив оставить свои эмоции при себе. Вообще Гилберт вновь ощущала метаморфозу мира вокруг себя: отсутствие тоски по отцу, влюбленность в Тайлера, неприязнь к Доберману, — и его взаимность, — теперь еще и Бонни. Да что за осень, в самом деле?
— Спасибо, — улыбнувшись, ответила Бонни. Сейчас Гилберт показалась, что перед ней стоит та же Бонни.
