сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 131 страниц)
Пока один держал девушку, другой стоял на шухере. Третий гоготал, глядя как один из приятелей, — четвертый по счету, — запускает свои клешни под юбку Мальвины. Гилберт уже не вырывалась, она просто плакала, чувствуя, как секунды растягиваются в вечность. Деймон затаился.
— Да брось, красавица. Просто расслабься — и ты еще добавки получишь.
С этими словами он достал нож и разрезал матерю тоненькой черной кофточки, обнажая живот, а также грудь в черном кружевном лифчике. Он внимательно рассмотрел добычу. Елена взмолилась, закричав в исступлении от боли. Конечно, по всем законам жанра, сейчас должен появиться принц и спасти мученицу от злодеев. Но Сальваторе был далек от идеала принца и справиться с четырьмя ублюдками после недели нескончаемых боев было немного сложно.
Деймон отчаянно пытался поймать взгляд Елены, но та ничего не видела из-за пелены слез, страха и собственного бессилия. Потом Сальваторе увидел, как один из ублюдков начинает лапать девушку, разрывая кофту. Холод Гилберт вряд ли чувствовала — адреналин шкалил. А вот страх ощущает каждой клеточкой.
Деймон вышел из тени, готовясь к долгим разбирательствам. Тот, что стоит на шухере, сразу поднял шумиху.
— Девчонка наша! Делиться не будем, так что проваливай подобру-поздорову!
Сальваторе поднимает руки в примирительном жесте, делая шаг назад. Елена вся напрягается, наблюдая, как последний шанс на спасение вот-вот исчезнет. Теперь она пытается поймать взгляд Добермана. В кои-то веки она рада появлению этого типа.
Остальные трое отвлекаются на время от девушки, переключая свое внимание на нежданного гостя.
— Поверьте, она не того не стоит, — спокойно произносит Сальваторе. — Все равно что с трупом трахаться.
— Как с ней трахаться — мы сами решим, — говорит парень, который все это время гоготал. Он сует руку в карман. Сальваторе замечает это. Однако продолжает делать вид, что не собирается нападать.
А потом — улыбка. Елена знала эту улыбку. С такой же ухмылкой он кидался на парней в парке, с такой же ухмылкой угрожал ей. И она знала, что после этой улыбки ничего хорошего, как правило, не бывает.
— На живучих не стоит, что ли, раз вы на безропотных?.. — с издевкой в голосе проговорил он.
Что произошло дальше — Елена не могла понять. Вернее, она понимала, но все произошло в такой короткий промежуток времени, что создалось впечатление, будто этих промежуточных секунд и не было. Парень, стоящий на шухере, ринулся на Сальваторе. Правда, в следующую секунду уже валялся на асфальте.
Елена забыла, как дышать. Она во все глаза таращилась на Добермана, обещая мысленно быть с ним дружелюбной, если он сейчас вытащит ее из этой ситуации.
— Девчонку отпусти, — спокойно произносит Сальваторе, оставаясь стоять на том же месте, на каком и стоял. — Не твоя, чтобы трогать.
— Твоя, что ли? — усмехается парень, который раздел Елену. — Мы ее выслеживали несколько недель, так что съеби и найди себе другую добычу, а?
Сальваторе отрицательно качает головой. Потом он делает шаг назад, еще шаг. Сердце Гилберт вот-вот разорвется на маленькие кусочки. У Добермана нет причины спасать ее, учитывая ее несносный характер, но ведь что-то человеческое должно быть в нем!
Деймон нагибается, поднимает с дороги маленький камешек, и, усмехаясь, снова поднимает руки в примирительном жесте.
Ситуация затягивается. Когда все это дерьмо закончится?
— Я прошу в последний раз, — спокойно произносит Сальваторе. — Отпусти девку.
Тот, что лежал на асфальте, медленно поднялся. Нос его был сломан, но пыл не остыл. Он сжимал кулаки. Елена понимала, что с этими четырьмя мудаками Доберману не справиться.
Потом Доберман размахнулся и кинул камень в парня, который гоготал. Тот, завопил, схватился за лицо и упал на колени, с ума сходя от боли. Ублюдок со сломанный носом достал пистолет из-за пазухи. Именно этим пистолетом он и угрожал Гилберт, припирая ее к дереву. Сальваторе даже не изменился в лице. Гилберт побоялась, что сейчас в него выстрелят, сбежится полиция… Тайлер обвинит Елену в смерти друга, бросит ее, потом родственники, или какие-нибудь друзья, найдут виновницу в том же парке и отомстят за смерть вожака…
Но этого не произошло. Сальваторе ловко выбил пистолет из руки нападающего, воспользовавшись каким-то боевым приемом. В следующую секунду Сальваторе проделывает с обидчиком то же, что проделывал с парнем на ринге — бьет под дых с такой силой, что у того ломаются ребра. Два выбиты из игры…
Один все так же прижимает Елену. Последний кидается на Деймона и выбивает его из игры на какие-то секунды. Кулаки Сальваторе покрыты кровью. Во взгляде — неподдельная и неконтролируемая ярость. С ужасом Елена понимает, что Доберман не прекратит эту игру вовсе не потому, что ему жаль ее…
Просто он хочет добить ублюдка.
Сальваторе медленно поднимается. На него кидается коршун. Перехватывая ублюдка, Доберман заворачивает его руку, и Елена слышит истошный вопль вперемешку с хрустом костей. Еще чуть-чуть, и ее вырвет. Она опускает взгляд и видит парня, державшегося за лицо…
Сальваторе бросил камень в глаз. Черт возьми, он бросил этот гребанный камень в глаз и попал, судя по всему.
Итак, один — с выбитым глазом. Другой — со сломанной рукой. У третьего пересчитаны ребра.
Деймон усмехается, глядя на последнего ублюдка. Пистолет валяется возле ног Сальваторе, но Доберман не планирует браться за оружие. С последним справиться не составит труда. Деймон медленно продвигается, поднимая руки в примирительном жесте. Последний парень потерял дар речи.
Деймон обращает взгляд на девушку. Елена, видя его глаза, чувствует себя самой счастливой на свете.
— Иди сюда, — произносит он сквозь зубы, все так же держа руки поднятыми. Елена смотрит сначала на парня, потом снова на Сальваторе, как бы говоря: «Этот ублюдок все еще держит меня, открой глаза». Деймон кивает и повторяет:
— Иди сюда.
Елена чувствует неимоверный страх, но вид трех избитых парней придает уверенности. Она собирает свои силы в кулак и отталкивает парня. Тот, на удивление и вопреки ожиданиям, с легкостью отступает. Девушка со слезами мчится к Доберману. Сальваторе хватает Гилберт за руки и машинально направляет ее за свою спину. Елена, прижавшись к Деймону, замерла на какие-то секунды.
Сальваторе оставался стоять на месте с поднятыми руками. Какого лешего он стоит на месте?
— Пожалуйста, пошли отсюда, — шепчет она, прижимаясь спиной к спине Сальваторе. — Оставь их.
Последний выживший стоит, боясь пошевелиться, пока его приятели корчатся в судорогах боли и унижения.
— Куртку и ее сумку, — холодным голосом произносит Сальваторе, оставаясь недвижим. — Подними ее гребаные вещи и принеси мне их в руки, пока я и тебя не обработал.
— Пожалуйста, давай уйдем, — отчаянно шепчет Елена. Только сейчас она начинает чувствовать невыносимый октябрьский холод.
Но Сальваторе непоколебим. Парень тем временем поднимает сумку и куртку Елены и несет их Доберману, делая робкие и неуверенные шаги. Спустя несколько секунд он отдает вещи Сальваторе и отступает назад.
— Тебе не жить, ублюдок! И шавке твоей — тоже.
— Хочешь, я выбью второй глаз для симметрии? — спокойно произносит защитник. — Если нет, то запомни, что каждого из вас я отлично запомнил. Сунетесь в полицию — моя шавка подаст встречное заявление о попытке изнасилования. Я подам заявление о покушении на жизнь.
Он сказал это без пафоса, распальцовки и крутого сленга. Сальваторе опустил руки и, схватив девушку за запястье, быстрым шагом повел ее к выходу из парка, даже не оглядываясь. Елена постоянно оглядывалась назад, чтобы убедиться, что за ними нет хвоста, но последний «из Могикан» лишь пытался помочь своим мерзким друзьям, которые психовали и стонали из-за гостя в темноте.
Сальваторе крепко держал запястье девушки, ее куртку и сумку, быстрыми шагами выходя из парка и не говоря при этом ни слова.
3.
Когда они вышли из парка, Сальваторе осмотрелся, а потом развернулся к девушке, прижав ее к стене. Гилберт отчаянно стягивала кофту на себе, пытаясь прикрыться и не в состоянии оторвать взгляда от спасителя.
— Эти ублюдки что-нибудь сделали с тобой? — спросил он, как всегда со спокойствием и сталью в голосе. Девушка открыла рот, чтобы что-то ответить, но лишь отрицательно покачала головой, потому что из-за наплыва эмоций теперь она дара речи лишилась.
— Ты только честно отвечай мне, потому что правду я все равно узнаю.
Елена не знала, чем она была шокирована больше: тем, что нарвалась на серьезные проблемы или поступком Добермана? Или его умением сохранять спокойствие при любом раскладе обстоятельств? Но как бы то ни было, сейчас Гилберт ощущала великое облегчение, сравнимое разве только что с глотком вина после блуканий в пустыне…
— Ты слышишь меня вообще? — спросил он. Елена неуверенно взглянула на мужчину и, собрав все силы в кулак, только отрицательно покачала головой, потом кивнула и, запутавшись в своих действиях, все же ответила:
— Нет, они не успели.
— Ладно, хрен с ними — потом разберусь.
«Потом разберусь»? Что это значит? Он еще планирует их избить? Им и так влетело достаточно. Елена решила уверить Сальваторе, что не стоит усугублять, что надо уйти отсюда поскорее и забыть про эту неприятность, но Деймон даже опомниться не дал. Он вручил девушке куртку и отвернулся, то ли давая Елене привести себя в порядок, то ли смотря, чтобы не нашлось лишних наблюдателей. Может, и то, и другое.
Елена надела куртку и быстро застегнула ее, с трудом расправляя складки порезанной кофты. И как ей дома это объяснить? Или лучше вообще ничего не рассказывать?
— Локвуд опять по клубам шляется, значит.
Гилберт даже не поняла, вопрос это был или констатация факта. Она обвязала шарф вокруг шеи, расправила волосы и вытерла слезы. Сейчас она чувствовала стыд. Стыд за свое глупое поведение, за свои никому не нужные выпады и перемены настроения. Но она была не властна над своими эмоциями! Если бы и Деймон себя как придурок в метро не повел, возможно, все было бы вообще по-другому.
Сальваторе все также стоял спиной, всматриваясь в пустоту. Елена стояла за его спиной и не знала, что сейчас ей сказать. Она вспомнила, как он властно приказал ей: «Иди сюда», как схватил за запястье и отвел за свою спину, готовясь принять удар на себя в случае неожиданной атаки. Она вспомнила, как он выбивал этих ублюдков, словно кегли в боулинге и не могла сопоставить образ этого благородного парня с тем, что угрожал ей за несколько дней до этого.
— Надо поймать такси и отвезти тебя домой, чтобы ты опять не нарвалась на какое-то дерьмо.
Он пошел к дороге. Девушка встрепенулась и, нагнав парня, коснулась его руки. Сальваторе обернулся, недоуменно уставившись на девушку, мол, с чего бы она к нему прикоснулась? Осознав, что ее прикосновения ему не нравятся, Елена убрала руки. Глаза девушки все еще были красными и мокрыми из-за слез, но теперь вместо дикого страха во взгляде можно было увидеть благодарность.
— Спасибо, — произнесла она уверенно и твердо, словно между ними и не было никакого напряжения. — Спасибо большое, я очень испугалась. До дома я дойду сама.
Она аккуратно извлекла сумку из его рук и, натянув какую-то глупую улыбку, пошла вдоль дороги к переходке.
Чувства Сальваторе к Елене не изменились. Злоба немного приутихла, но не искоренилась совсем. Ну, попала эта девчонка в плохую переделку — ну, с кем не бывает. Кроме того, эта фантастическая четверка, и правда, могла что-то сделать с ней. Он пошел помогать ей следуя какой-то рефлексии, чисто по инерции, а не потому, что пытался изменить свое отношение, и так далее… К тому же, Локвуд просил приглядывать за ней. Закатив глаза, Сальваторе двинулся за девушкой.
Когда он нагнал ее, то ему показалось, что Елена даже выдохнула с облегчением. Она скрестила руки на груди — она замерзла. Отлично просто. Свою куртку Сальваторе ей не собирался отдавать — больно много чести будет.
— Ты же вроде бы недалеко живешь, да?
Елена кивнула, хоть Деймон на нее даже не смотрел. Они перешли дорогу и пошли по направлению к дому Елены.
Идти по улицам, освещаемым светом уличных фонарей и неоновых вывесок, с девушкой лучшего друга, которая раздражает своей правильностью — просто верх идиотизма. Лучше бы Деймон продолжал свои разборки с Джоанной, но стоило же ему снова нарваться на эту девчонку!
Он украдкой взглянул на Гилберт. Елена, скрестив руки на груди от холода, смотрела себе под ноги, чувствуя дикий дискомфорт и не зная, куда себя деть. Неужели ее совесть пробуждается после многовековой спячки? И это молчание невыносимо…
— Не думай, что после этого мы с тобой подружимся, — произнес Деймон, снова устремляя взор вперед. Он знал, что теперь Елена будет его разглядывать, а потому поспешил избежать зрительного контакта. Елена молчала некоторое время, потом задала самый каверзный и ненужный сейчас вопрос:
— Почему ты меня презираешь? — она одуревала от своей смелости. После произошедшего идти домой с объектом своих странных эмоций, так еще и подбивать этот самый объект на откровение — дебилизм. Или Доберман, и правда, имеет какое-то воздействие на людей, пробуждая скрытые стороны их характеров?
Сальваторе усмехнулся. Он достал пачку сигарет и, с сожалением обнаружив, что она пуста, бросил мусор на дорогу.
— Ты же меня терпеть не можешь с первой встречи, — продолжила Елена, удивляясь самой себе. Неужели это все происходит с ней сейчас?
— Я думал, это у нас взаимно, — пожимая плечами, ответил Деймон, чувствуя, как его настроение начинает ухудшаться.
— Да, но… Ведь причина должна быть. У всего ведь должна быть причина…
Сальваторе остановился, засунув руки в карманы. Девушка сделала тоже несколько шагов, а потом остановилась и, обернувшись, уставилась на Сальваторе. Отлично, значит, перемирие длилось не долго.
— А если я скажу, что бесишь ты меня просто так. Просто ты мне не нравишься: мне не нравится твоя правильность, не нравится, что ты вешаешься на моего друга, не нравится твоя внешность. Что, если нет никакой причины?
Елена ощутила, как страх и скованность отступают. Она опустила руки, расправила плечи, в недоумении все еще таращась на Деймона, пытаясь понять, провоцирует он ее на очередную перепалку или сказал сейчас правду. Сальваторе подошел к девушке вплотную и, глядя на нее сверху вниз, стал выплевывать каждое слово:
— Но а если ты, и правда, хочешь знать причину, то слушай. Я презираю тебя потому, что ты считаешь себя очередной уездной принцессой, созданной для большой любви. Ты с пренебрежением смотришь на людей моего класса, относишься к нам как к мусору: боишься попачкать свои жалкие ручонки, поэтому даже не поздороваешься…
— А, так все дело в том рукопожатии, да? — смело произнесла Гилберт, подняв выше подбородок. В этой зрительной войне «Кто кого?» не будет ни победителя, ни проигравшего. В их глазах было столько злобы, презрения и ярости, что энергия их эмоций была бешеной.
— Да, все дело в том рукопожатии. Тебе ведь, — он усмехнулся, — даже невыносимо посмотреть на человека со шрамами или посмотреть на того, кто на ранг ниже тебя. Я презираю тебя и тебе подобных, потому что вы считаете людей низшего класса — мусором.
Елена усмехнулась. Она слышала, что на задворках сознания где-то кричал здравый смысл; знала, что этот человек только что спас ее жизнь, и что она обещала быть себе дружелюбной…
Но грани стерлись, и остановиться было уже невозможно. Ведь если и педаль тормоза резко нажать, то машину занесет на обочину, значит, и свои эмоции взять под жесткий контроль тоже не очень просто.
— Да, я тоже к тебе особую любовь питаю, но не потому что я брезгливая и изнеженная, какой ты меня назвал, — взорвалась Елена. — Для таких как ты нет правил и ограничений. Вам лишь бы крушить, ломать, калечить, показывая какие вы сильные и непобедимые! Вы получаете удовольствие, когда унижаете кого-то, избиваете или угрожаете ему!
— Если бы не мои угрозы, тебя бы сейчас по кругу пустили, — спокойно ответил Сальваторе, пожимая плечами, словно слова Гилберт его вообще никак не задевали. Словно он услышал только отрывок ее пламенной речи.
— Ты ведь всем подряд угрожаешь.
— Я тебе не угрожал, — категорично заверил Сальваторе.
— Ах, значит, мне показалось тогда в парке?
Деймон молчал, словно пытался усиленно вспомнить, что же произошло за время его героических побед в парке. А потом, все-таки вспомнив, — или сделав вид, — усмехнулся и снова повторил:
— Я тебе не угрожал.
— Да пошел ты!
