Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 359 страниц)

Глава 15
Ставятся эксперименты с несколько неожиданными результатами

Трактор катился по полю слегка попахивая.

Школьные сочинения как отдельный вид искусства

– Так бы и сказал, – мобильник Физя держала обеими лапками и весьма крепко. – Цто мыши у тебя зацарованные…

– Чего?

– Зацарованные. Небось, ведьму какую обидел, она и прокляла.

Устроились наверху лестницы, благо, дверь открылась, соединив подземный этаж с домом, а следом и связь вернулась, будто и не исчезала вовсе.

– Улька, ну ты даёшь! – восхитилась Ляля и руку протянула, чтоб мобильник забрать. Только Физя увернулась и прижала его к лохматой груди. – Дай посмотреть!

– У тебя свой есть! Его и смотри…

– Это не я! – Ульяна даже головой замотала.

Вот быть такого не может, чтоб она.

Да… сказала. Чего-то там сказала. Сама уже не помнит, чего именно. Она просто хотела заклятьем и чтоб по Мелецкому шандарахнуть, чтоб хоть раз в жизни почувствовал, каково это, быть слабым и беззащитным. А мыши… да, про мышей точно было!

Нет.

Или да?

– Это не я, – повторила она, глядя на Лялю с надеждой. – Ну я же просто…

А ещё сила была.

Облако целое.

– Желала? – спросила Ляля. – Чтоб мыши сожрали?

– Желала, – Ульяна поспешно обняла себя, пытаясь не думать о том, во что оценят реконструкцию этого центра. – Но… но… боги… я до конца дней не расплачусь! Это…

– Если тебя утешит, – Игорёк стоял чуть в стороне, но наклонившись, и тоже смотрел в телефон Мелецкого. – То сугубо юридически тебя к ответственности привлечь нельзя. Официальная наука отрицает наличие ведьм и, как следствие, их способностей. А с точки зрения классической магии твоё воздействие обнаружить нельзя.

А телефон у Мелецкого другой был.

Точно, другой.

Такой вот большой и пафосный. Хотя… у него каждый год новый, и всякий раз большой и пафосный. А этот тоже большой, но какой-то потёртый, что ли. И с трещиною. Впрочем, трещина не мешала оценить происходящее.

– Сугубо юридически, – Ульяна закрыла глаза, но всё равно почему-то видела огромную клыкастую мышь, радостно грызущую провода. – Сугубо юридически… боюсь… могут… и не юридически.

– Успокойся, – сказал почему-то Мелецкий и руки на плечи положил. Вот… если он её пару минут подержал на этих самых руках, в минуту, можно сказать, острой душевной слабости, так теперь и лапать можно? – Выдохни. Ну да, фигня, конечно, но он прав. Сейчас не те времена, чтобы просто взять и наехать. А вот магические эманации там уже вдоль и поперек измерили. И если б было хоть что-то, то за тобой давно бы приехали.

– А ты?

– Что я?

– Ты же понял…

– Ну, понял… сам дурак, – он поскрёб макушку. – Вообще-то меня из дому выгнали, так что я сам по себе. И если так, то докладываться не обязан. И вообще, даже если сожрут. Сочтём это свадебным подарком.

– На свадьбу полезное дарить надо, – сказала Физя наставительно. – Вот мой когда-то колбасу принёс. Поцти не грызенную. Сырокопцёную… а потом его маменька выговаривала, цто я её сразу того…

– Чего?

– Потребила. А надо было на будусцее сохранить. Для детей. Но она б не долежала. Как хранить?

– Успокоилась? – поинтересовался Мелецкий.

Зараза.

Как он сам может быть таким… спокойным? Улыбается ещё вон. Из дома выгнали, центр мыши жрут, а он улыбается. И кто бы знал, до чего это бесит.

– Кстати, я ещё кое-что проверить хочу, – Данила взял Ульяну за руку. – Но не здесь… тут есть где место, чтобы… ничего не спалить ненароком?

Пруд.

При дневном свете он выглядел примерно так же, как вчера и позавчера. Темная вода, зеленые берега и заросли рогоза, который шевелился. Из зарослей доносится знакомый утробный рык. Не знай Ульяна, что это Никитка на охоту вышел, испугалась бы.

– Стой тут, – Мелецкий отпустил, наконец, руку. – Не бойся. Хочу кое-что попробовать.

И на ладони появился огненный комок, который тотчас потянулся к небу, загнулся и расплёлся на нити, складываясь сперва в оранжевую птицу, затем в бабочку, а уж она, взмахнув крылами, взлетела.

И рассыпалась искрами.

– Ага. Всё отлично… а если так?

Мелецкий отступил на три шага.

И снова комок.

Птица.

Бабочка. Роза треклятая…

Ещё на три.

Вот чего он делает-то?

– А чего он делает? – раздался из рогоза хриплый голос Никитки.

– Понятия не имею…

– Пятнадцать! – заорал Мелецкий на всю округу. – На пятнадцатом смотри…

Комок вышел покрупнее, а птица некоторое время дрожала, да и бабочка взлетела не сразу, и не рассыпалась, а разлетелась с хлопком, обдав искрами самого Данилу.

– Погоди… сейчас ещё пятерку.

– Что ты творишь?

– Ты, главное, на месте стой. Тараканова, ну я ж не о многом прошу. Я просто хочу проверить. Потому что выходит, что не прав он!

– Кто?

– Савельев со своей справкой!

– Так и знала, что у тебя справка имеется. Нельзя быть таким придурком и совсем без справки.

Мелецкий не ответил. Он отступал. И не на пять, а сразу на десять шагов. Потом встряхнул руками и, протянув их к небесам, велел:

– Гори

В общем, полыхнуло знатно. Пламя, вырвавшись из ладоней, устремилось к тем самым небесам, чтобы там образовать престранного вида завиток, в котором усматривалось некоторое сходство с фигурой из трёх пальцев.

– Шиза… – протянул Мелецкий, запрокинув голову. – Вот это выброс!

Завиток-дуля продержался секунду. А потом, подобрав вдруг всё пламя, до последней искорки, рухнул вниз, прямо на голову этого идиота.

– Данила! – Ульяна бросилась к Мелецкому, понимая, что не успевает, что сейчас он вот… вот…

Полыхнёт.

Полыхнул.

Рыжий огонь накрыл фигуру человека с макушки до пят, а потом снова вверх подался. И опал, окутывая человека тёплым рыжим покрывалом.

– Не подходи! – завопил Мелецкий, отступая. – Близко. Вот так стой… я сейчас… да не трясись. Это ж мой огонь, он мне не опасен.

Может, и нет, но жар, исходящий от пламени, Ульяна и на расстоянии ощущала. По траве расползался чёрный круг, но Мелецкий не орал, да и в целом на умирающего в страшных муках походил слабо.

– Мелецкий, я тебе говорила, что ты придурок?

– Ага…

– Ничего. Повторюсь. Повторение – мать учения. И вообще, говорят, что если детям постоянно повторять, что нельзя играть со спичками, то до них рано или поздно дойдёт.

– Я не ребенок.

– Оно и заметно. Методика не работает.

– А ты, Тараканова, зануда редкостная. Я просто проверял. Я знаешь, что понял? – Данила позволял пламени гулять по телу. Выглядело жутковато, честно говоря. – Я понял, что первые признаки нестабильности появились ещё до клуба! И выходит, что Стас здесь не при чём.

– Якутин?

– Он самый.

– Ну да, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

– И кто я?

– Придурок.

– Вот… придумай что-то другое. Или у такой зануды и фантазия барахлит.

– Кстати, как он? – следом за пониманием, что погибать в муках Мелецкий не собирается, пришло и облегчение. А там и ругаться расхотелось.

– Хреново, – Данила разом как-то подпогас, что ли. – В лечебнице… и между прочим, ты виновата!

– Я⁈

– Ты мне там, у центра, чего пожелала?

– Чего?

Ульяна искренне попыталась припомнить, но как-то выходило не очень. Нет, она что-то там желала, определённо, про невесту ещё…

– Чтоб у меня рядом с невестой получалось! И не уточнила, что именно! Вот дар рядом с тобой и слушается, а стоит отойти и всё.

– Нет.

– Да, Тараканова, да…

Нет, нет, нет и нет! Она не могла так… не могла… ладно мыши. И центр торговый. Про мышей она ляпнула, хотя всё равно оно недоказуемо… но вот, вот…

– Смотри, – шаг к ней, и пламя расползается тонкою плёнкой. Ещё один и огненный комок собирается в руке, вытягиваясь длинным стеблем. А на конце его распускается до боли знакомый огненный цветок. – Держи, невестушка…

Данила протянул розу широким жестом. И главное, рожа донельзя довольная, прям слишком даже. Ульяна руки за спину спрятала.

– Спасибо. Я уже одну взяла.

– Да… ладно… извини… я так-то… по-дурацки пошутил. Признаю. Это от чистого сердца и в знак добрых намерений… и…

Он сделал ещё шаг. И пламя окончательно впиталась в кожу. А Ульяна поняла, что, может, самому Мелецкому его огонь и не навредил, но вот об одежде этого не скажешь.

– Эм… – она поняла, что краснеет, безудержно и густо. – Мелецкий… я не поняла… ты сейчас меня соблазнить пытаешься или просто товар лицом показываешь? Чтоб не было там недоговорённостей…

Он опустил взгляд.

И видеть, как краснеет Мелецкий, было, пожалуй, куда приятнее, чем получить цветок.

От отката слегка шумело в ушах, но это ничего. Это ерунда, если так-то. Главное, сила никуда не делась. И даже больше её стало. Третий? Да Данила в себе чувствовал, что и пятый возьмёт, и на десятый поднимется.

Хотелось петь, танцевать или подвиг совершить.

Впрочем, с эйфорией, рождённой огнём, Данила справился быстро. Значит, прав он. Не в таблетке дело, а в Таракановой, которая его прокляла.

Ведьма.

Как есть ведьма.

Но волнуется вон. Когда он полыхнул, бросилась, хотя не с её куцыми силёнками огонь тушить. Но приятно же, что волнуется. А ещё он чётко ощущает, что чем ближе к ней, тем лучше контроль.

Невеста.

Тили-тили-тесто.

Нет, с эйфорией он чуть поспешил. Всё-таки сил прибыло… и главное тоже, чем к Таракановой ближе, тем их больше, подвластных. А Даниле казалось, что у него старый резерв хорош.

Сейчас он не то, что шторм, он огненную бурю сотворить способен. По ощущениям. Но не будет. Потому что ощущениям верить нельзя. Надо успокоиться, раздышаться и подумать.

Хорошо.

Сознание прояснялось. Мысли мелькали разные. И первая – отправиться к Савельеву, прихватив с собой дорогую невестушку. Пусть проведет замеры и справку новую выпишет.

Вторая – не выпишет. Савельев ещё тот зануда. Скорее запрёт их с Таракановой в отдельно взятой палате и будет изучать до посинения.

Или вовсе спецам каким из имперской разведки передаст. Тому же особому отделу.

А оно надо?

Не надо.

Что надо?

Надо через месяц заявиться с Таракановой. Пусть посидит в коридорчике, пока Данилу замерять будут, а там, глядишь, другую справку выправят или так-то так. А ещё лучше, если она своё проклятье снимет. А для этого что? Для этого нужно заручиться расположением.

Симпатией.

Мысль показалась довольно здравой, да и сила перекипела, а потому Данила создал цветок и протянул. Правда, Тараканова шарахнулась, спрятавши руки за спину.

Это да… неудачная мысль.

По привычке. Но не рассказывать же ей о привычках, как и о том, откуда они взялись.

– Да… ладно… извини… я так-то… по-дурацки пошутил. Признаю. Это от чистого сердца и в знак добрых намерений… и… – надо бы сказать что-то задорное и глубоко оптимистичное, но в голову лезла всякая фигня.

Ульяна же вдруг покраснела. Сперва кончик носа, потом уши и следом вся залилась краской. И взгляд её был направлен совсем не на цветок. Правда, словно опомнившись, она посмотрела в глаза и сказала этак, с насмешечкой:

– Эм… Мелецкий… я не поняла… ты сейчас меня соблазнить пытаешься или просто товар лицом показываешь? Чтоб не было там недоговорённостей…

А потом он понял.

Понял и… и если бы можно было провалиться под землю, то провалился бы.

Вот почему с другими нормально всё выходит, а с Таракановой – через задницу? И главное, додумать мысль ему не дали, поскольку раздалось басовитое:

– А это что за разврат среди бела дня и в общественном месте?

Чтоб вас всех.

К счастью, огонь отозвался сразу и полыхнул, растекаясь по коже дрожащею плёнкой.

– И огненные трусы вас не спасут, – сказал уже знакомый старик. – Я всё видел!

– И я! – донеслось со стороны домов. – Я тоже всё видела!

Навстречу, подхватив юбки, спешила дама того опасно-неопределенного возраста, о котором вслух лучше не спрашивать.

– Всё-всё видела! – выдохнула она.

– Вы ж далеко были! – возразил ей старик. – И давече жаловались, что зрение вас подводит…

– Подводит, Пётр Васильевич…

– А тут видели.

– Видела!

– Всё?

– Совершенно всё!

– И как, позволите узнать?

– Через бинокль!

– Отступаем, – Тараканова осторожно взяла за руку. – Сейчас они опять разругаются, и тогда надо бежать…

Не хватало Даниле от стариков бегать.

– То есть, вы подсматривали, тем самым нагло вторгаясь в личное пространство⁈

– А можно подумать, вы не вторгаетесь…

– Я только в общественное!

– Идём, – Тараканова дёрнула.

– Стоять! – рявкнул Пётр Васильевич. – Я требую объяснений. Что это было?

– Это? – Данила поёжился.

– Между прочим, это неприлично! Показываться дамам в подобном виде, – заметила дама и покосилась этак, с интересом.

– Извините, не знал, что за мной наблюдают!

– Через бинокль, – подтвердил Пётр Васильевич. – Я вот тоже не знал, а теперь опасаюсь, что и за мной наблюдают.

– Было бы там за чем наблюдать, – отмахнулась женщина и поджала ярко-красные губы. – Вы на диво скучный персонаж…

– Я…

Ещё шаг назад. Впрочем, он тоже не остался незамеченным. И Пётр Васильевич, немалым усилием воли сдержал свой гнев, чтобы повернуться к Даниле и повторить вопрос:

– Так что это было?

– Это… – мысли лихорадочно заметались, пытаясь сформулировать как-нибудь попонятнее про магические потоки, выброс и слегка сбившийся самоконтроль, из-за чего одежда и пострадала.

– Воздушные ванны, – сказала Тараканова, причём как-то так очень серьёзно. – Совмещённые с медитацией. Подобное сочетание помогает достичь магу должного душевного равновесия и способствует развитию дара.

Данила кивнул.

И состроив скорбную гримасу, добавил:

– Не так давно у меня случился срыв, и мне необходимо восстановление. Целитель рекомендовал медитации на свежем воздухе.

– В неглиже? – недоверчиво уточнил Пётр Васильевич.

– Так… площадь соприкосновения кожи больше. Полезнее. Вы же в ванну тоже целиком залазите, а не только одним лишь носом, – Тараканова поглядела мрачно. – Правда, Данила?

– Именно. Почитайте. Все врачи рекомендуют принимать воздушные ванны.

– При ней?

– А что тут такого, – Данила честно пожал плечами. – Она моя невеста.

Тараканова издала шипящий звук.

– … и мне нечего от неё скрывать. А что вы увидели… что ж. Случается. Прошу меня простить.

И поклонился.

Дамочка зарделась.

– Всё равно это как-то странно… – Пётр Васильевич переводил взгляд с Ульяны на Данилу и обратно. – Странно же…

– Не менее странно, чем ходить в лес с лопатой и тачкой, – встряла женщина.

– Я без тачки!

Лопату Пётр Васильевич за спину спрятал.

– Правильно. Вы её ещё утром в лесу оставили…

Ульяна дёрнула за руку.

– Откуда вы…

– Говорю же. У меня бинокль. Зрение плохое. Врач очки выписал. Я сперва думала их и купить, но честно, как-то и дорого, и не сказать, чтобы очень лучше стало. А вот бинокль… вы не представляете, сколько всего можно увидеть через один небольшой бинокль…

Глава 16
О силе, справке и том, что нечего надеть

Феодалы запрещали крестьянам ловить рыбу на пастбищах.

История глазами детей

– Тараканова! – Данила прижал к груди последние штаны, раздумывая, стоит ли их надевать. Вроде как и оставаться без штанов было неприлично, а с другой стороны последние же.

Если заляпаются там.

Вымажутся.

Что тогда?

– Чего? – поинтересовалась из-за двери Тараканова и в голосе её не было ни капли сочувствия. Готовности идти на компромисс тоже не ощущалось.

– Слушай, давай дружить?

– Домами?

– Не, личностями.

Данила заглянул в сумку, убеждаясь, что штаны присутствуют в единственном экземпляре. Потом поглядел на ноги и осознал, что штаны – не такая уж серьёзная проблема. Ботинки тоже сгорели.

– С чего вдруг?

– С того, что ты нужна мне. Я тебе. Идеальное начало для… Слушай, а у тебя тапочки ненужные есть? Или шлёпанцы. Или, может, кроссовки?

– Есть, – откликнулась Тараканова. – Тридцать шестого размера. Устроит?

– Эм… А если сорок четвертого?

– Боюсь, настолько не растянутся. А… Можно?

И не дожидаясь ответа, дверь приоткрыла.

– Вот, – Данила пошевелил пальцами и с печалью произнёс. – Видишь?

– Ногти стричь пора?

– Туфли сгорели, – пальцы Данила поджал. Педикюр он делал регулярно, но это раньше. А теперь, похоже, придётся как-нибудь так.

Может, спросить?

Тараканова должна знать, где простые люди педикюр делают? Но даже если скажет, то всё равно пока туда запишешься, доберешься… ноги-то теперь пострадали. Пусть до дома было рукой подать, но это через луг. А там трава. Трава кололась. И что-то даже пятку почти пробило. А потом Данила вообще наступил на что-то мягкое. И это мягкое размазалось. Дома же, как стало ясно по возвращении, воды не было.

Совсем.

По причине ремонтных работ. И ему пришлось отмывать ноги в каком-то ведре. Причём делать это, закрутившись в старую жёлтую штору. И пусть Ляля от щедрот душевных сказала, что в шторе этой Данила очень походил на римского патриция, чувствовал он себя самым что ни на есть среднерусским идиотом.

Теперь вот ещё и ботинки.

– А тут обувные есть?

– Ага, – откликнулась Тараканова. – Целых три.

– Да?

– Нет, Мелецкий. Это деревня. Ты вообще в деревне когда-нибудь был?

Вопрос заставил задуматься.

– В коттеджном посёлке? – робко предположил он. – Бабушкином. Подойдёт?

– И что, там имелся обувной?

– Нет, – вынужден был признать Данила. – Обувь бабушке на дом привозили. Прямо из бутиков.

Тараканова вздохнула и как-то с сожалением произнесла:

– Тяжко тебе придётся, в реальной-то жизни.

– Не, – Данила пошевелил пальцами, которые после помывки обрели странный, буро-зеленый цвет. Лёг он неровно, пятнами и проплешинами. – Я всё придумал. Смотри, дар мой никуда не пропал. Так?

– Понятия не имею, – Ульяна присела на старый табурет.

– Я имею. Не пропал. Ты ж видела там, на поле.

– Ага. И я, и весь посёлок. А кто не увидел, тому тётка Марфа расскажет. В красках и лицах.

Данила покраснел.

Нехорошо вышло. Но с другой стороны он не виноват. Получилось так. Со всеми бывает.

– Не важно, – отбросил он неприятную мысль. – Главное, что она есть. И пока ты рядом, контроль отличный! Поэтому можно попробовать поработать.

– Кем?

Вот зачем с таким ехидством-то?

– Не знаю! Но отец говорил, что сильные маги всегда в дефиците. Начнём с малого.

А если носки не надевать? Вот по дому-то, конечно, можно и без носков. А на улицу как?

– Мелецкий, – Ульяна явно хотела что-то сказать, но покачала головой. – Идём.

– Куда?

– В подвале тебя запру и мучить буду.

– Согласен. Главное, кормить не забывай.

Магический выброс, как обычно, вызвал голод. И такой вот, совсем голодный.

– Шут гороховый, – буркнула Тараканова.

Правда, потащила она не в подвал, а на чердак. Подниматься пришлось по узкой лестнице, которая ко всему скрипела и проседала под весом Данилы. На самом чердаке оказалось светло и пыльно.

– Тут папины вещи должны быть. Мама перевезла, когда квартиру на продажу выставила. Да и раньше тоже ненужное сюда отправляли. Не уверена, что тебе подойдёт, но хоть что-то на первое время да отыщется.

Узкое окошко, затянутое грязью, неохотно пропускало свет. И в нём, золотистом, пылинки тоже окрашивались золотом. И казалось, что весь этот чердак заполнен клубами золотистого дыма. Он окутывал и какие-то сундуки, и старое кресло-качалку с треснувшими полозьями. Комод. Какую-то картину, прикрытую тканью.

– Спасибо, – отчего-то стало невыносимо стыдно. – Я… не подумай, я всё отработаю.

– Как?

– Или верну. Устроюсь на работу и куплю тебе телефон. Самый новый!

– Мелецкий, – Ульяна присела на край кресла. – Вот не начинай, ладно?

– Почему?

– Да потому что не надо мне телефон.

– Обычно наоборот хотят и просят.

– Я не хочу и не прошу.

– А что хочешь?

– Хочу? Не знаю. Чтобы всё, наконец, наладилось. Работу найти нормальную, а не ту, где норовят все соки выжать и выкинуть, напоследок заплатив хорошо, если треть обещанного. Хочу… С кредитом хочу расплатиться. Чтоб закрыть и забыть. Дом этот отремонтировать. Он хороший. Тёплый. И заслуживает, чтобы о нём заботились. Кота хочу завести. И просто жить, понимаешь? Без телефонов и понтов.

Данила кивнул. Не то, чтобы он всё понял, но в целом направление мысли уловил.

Блин.

Кредит. Надо сказать.

– В том шкафу посмотри, – Тараканова указала на резную громадину, то ли прижавшуюся к стене, то ли эту стену подпирающую.

– Тараканова, – Данила провёл ладонью по тёплым дверцам. А работа мастера и из старых. Конечно, трещины имеются. Лак снимать надо. И в целом реставрация не помешает, но в остальном – редкой красоты штука. – Ты только не нервничай…

– Что опять? – спросила она как-то обречённо, что ли.

– Ты кредит просрочила.

– Знаю.

– И как понимаю, не один.

– В смысле?

– В прямом. Меня… В общем, отец, когда отправлял сюда, то сказал, что кредит не один.

– Я один брала! И я его платила. Пыталась. Иногда получалось больше, иногда вообще никак. С работой сложно. Сперва ещё была, а потом вот просто пришла однажды, а мне и говорят, мол, в ваших услугах не нуждаемся…

– Уволили?

– Нет, орден дали. Уволили, конечно.

– Обязаны были в таком случае компенсацию выплатить.

– Ага. Два раза. Наивный ты, Мелецкий, – она сморщила нос. – Но это не важно. Потом постоянно повторялось. Может, из-за проклятья, а может, я сама по себе невезучая. Но кредит точно один!

– Разберемся, – дверцы распахнулись с протяжным скрипом. Точнее одна распахнулась, а вторая попыталась упасть на ногу, благо, Данила подхватил. – С силой я легко работу найду. Магам неплохо платят.

– Это нормальным.

– Я и нормальный. А что сила рядом с тобой слушается… ну потом разберешься, а пока походим вместе.

– И как ты себе представляешь?

Слабо, честно говоря, но не признаваться же.

– Знаешь… я вот читал, что некоторые ходят на работу вместе с мамой. А я буду с невестой. С невестой всяко лучше.

Вряд ли получилось убедить, потому что Тараканова фыркнула.

– Да разберемся! Главное, теперь-то проблем не будет!

– Мелецкий, а ты в курсе, что деньги не сразу дают? – она склонила голову, разглядывая его с немалым интересом. – Сперва работаешь, а потом тебе за это платят. Так что, даже если завтра устроишься, то деньги увидишь только через месяц.

– Да⁈

А вот такой подставы Данила не ожидал.

– Можно, конечно, поискать что-то с ежедневным расчётом, но в курьеры без велика или машины соваться смысла нет. Такси по причине отсутствия машины тоже отпадает. Нянька?

Она склонила голову на бок.

– Нет, Мелецкий, детей я бы тебе не доверила.

Прозвучало всё-таки донельзя обидно, пусть даже связываться с детьми и сам Данила не рискнул бы. Но всё равно подобное недоверие просто в голове не укладывается.

– А собак? – в голове щёлкнула мысль.

– Собак?

– Ну да. У бабушки шпицы были. Я с ними возился. И с соседскими тоже. Я довольно неплохо лажу с собаками. Могу выгуливать…

В шкафу была одежда.

Данила вытащил чёрный костюм и приложил к себе. Ну, скажем так, если совсем прижмёт… бабушка рассказывала, что раньше ей приходилось одежду перешивать. Интересно, а Тараканова умеет?

Ладно. Если и умеет, то согласится ли

Что-то подсказывало, что с этим вопросом стоит немного погодить. Скажем, до момента, когда меж ними установятся тёплые доверительные отношения.

– Спортивную поищи. Или ещё вот отец на рыбалку ходить любил. А выгулом собак, Мелецкий, ты и себя не прокормишь, не то, что мои долги выплачивать.

– Значит, возвращаемся с началу. Будем полагаться на магию.

Взгляд Ульяны был полон недоверия.

– Да я реально говорю, что рядом с тобой она слушается. Хочешь, покажу?

Ворох рубашек.

А эта, в шотландскую клетку, даже прикольная. Данила набросил поверх футболки.

– Идёт?

– Прям глаз не оторвать.

– Так показать?

– Ты уже всё показал и не только мне.

– Да ладно, я про магию. Сила же слушается!

– Не надо!

– Да я говорю…

– Мелецкий. Одно дело огненный столп там, на поле, и совсем другое – в моём доме. Понимаешь? На ремонт крыши меня точно не хватит.

Вот зря она. Ничего бы Данила не снёс.

– Давай сюда, – Ульяна отобрала рубашки. – Так… это шёлковая, но тебе будет великовата, пожалуй. Белые тоже ни к чему… нет, ну вот с чем ты рубашки носить собираешься? Штаны нужны.

– Так вот, – это её обидное Данила решил пропустить мимо ушей. – Повторюсь, маги очень неплохо зарабатывают.

– Это те, у которых сила есть.

– У меня есть. Сила есть. А вот справки нет, – вынужден был признать он.

Тараканова, опустившись на четвереньки, что-то выгребала с нижних полок. Надо же, какой шкаф вместительный.

– Без справки тебя не возьмут.

– Так сила ж есть!

– Сила есть, а справки нету.

– Так им сила или справка нужда?

– Им нужно соблюдение норм охраны труда и общественной безопасности. А маг без справки их нарушает. И если вдруг что… в общем, Мелецкий, без справки тебя не возьмут ни в одно более-менее приличное место.

– А в неприличное?

– А в неприличное ты и сам не захочешь. Вот, эти глянь, – она выбрала из груды вещей тряпку и встряхнула. Тряпка же превратилась чёрные штаны с белыми лампасами. – Вроде не сильно большие, но если что…

– Отвернись.

– Ещё скажи, что стесняешься, – фыркнула Ульяна, но отвернулась.

Раньше Данила не стеснялся.

Совершенно.

Раньше он бы даже и не подумал. Наоборот. Это неплохой повод, чтобы… завязать более близкие отношения.

Но не сейчас же.

У него вон ноги грязные.

И под ногтями чёрная кайма. Майка отчётливо попахивает дымом. Сам Данила – им же и болотом. Ну а про чужие штаны… в общем, по длине они вполне подходили, а с шириной надо было что-то думать.

– В целом, – Ульяна обернулась, смерив взглядом, – если резинку потуже затянуть, рубашку наверх набросить.

Данила молча набросил.

Что-то подсказывало, что в нынешнем виде его и со справкой в приличное место не взяли бы.

– Так, тут ещё есть… пара пар. Возле дома самое оно.

Ульяна спокойно, будто ничего-то этакого не происходило, разбирала гору одежды, создавая две: ту, что вернётся в шкаф, и ту, которую Даниле носить можно.

Резинку он подзатянул.

И рубашку к месту пришлась.

– Уль, ты тут, – раздался голос Ляльки. – Не помешаю. А что вы тут делаете?

– Вот… у него одежды нет. Подбираем.

– Как тебе, – Данила повернулся боком.

– Ну… – Лялька хихикнула. – Оверсайз, конечно, в тренде, как и ретро… а про ретро-оверсайс не слышала. Будешь инфлюенсером. Новый стиль – кантри-панк.

Издевается?

– Я вообще чего… там какой-то тип пришёл. Ульку требует.

– Какой?

Даниле категорически не понравилась мысль, что его невесту кто-то там требует.

– Не знаю. Неприятный… говорит, что документы какие-то принёс. На подпись.