Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 359 страниц)

Глава 49
О мотивах и коварных планах

Труп был осмотрен следователем, при этом он указал причину смерти и подтвердил отсутствие признаков смерти.

Книга о тяжкой работе следователей.

– Милочку я встретил ещё до рождения Богдана. Точнее она сама на меня вышла с предложением. Её отец занимался разработками в области создания межмирового портала. И по её словам, у него получилось создать рабочий образец. Тогда я был много моложе, глупее и не понимал, что такие работы не будут вестись сами по себе. Да и многого ещё не знал. На первый взгляд отец её числился в заштатной конторе. Пусть Милочка и утверждала, что контора находится под крылом правительства, но… тогда мне казалось, что это мелочи, на которые можно не обращать внимания. Правительство? Институт культуры? Что там может быть серьёзного. Тут и дар мой сыграл. Сила придаёт уверенности. А Мексика помогла раскрыть её. Ощутить. И мне казалось, что я властен над всем миром. К тому же план Милочка предложила вполне толковый… и да, поначалу я подумывал отдать её своим… знакомым. Но потом оценил. На редкость толковая и беспринципная женщина. Поэтому закрыл разум, по её же просьбе, и продолжил… сотрудничать.

Судя по тому, как эти двое переглянулись, Милочку ждут непростые времена. Если, конечно, у него не получится выбраться. Впрочем, и тогда Милочку ждут непростые… настоящее наглядно показывает, что пришло время избавляться от прошлого. Если Хозяин, конечно, хочет, чтобы у него было будущее.

– О ней и вспомнил, когда возникла необходимость… наладить поставки. Менталист из Милочки так себе, а вот эмпат – великолепный. Она не только отлично чувствовала людей, но и знала, как ими управлять. Она умела находить исполнителей, как никто другой. Более того, когда появлялся специальный заказ, она лично бралась за работу. Искала подходящий объект. Изучала его. Порой знакомилась, хотя всё же предпочитала собирать информацию опосредованно. Главное, что она смотрела как-то так, по-особому. Потом инструктировала того, кого к объекту подводили. Не важно, парня там или девчонку. Главное, что объект встречал свой идеал.

Не зная, что этот идеал слеплен Милочкой.

– И сам процесс вела. Порой подсказывала, что и как сказать, как повести, поступить. А там уж по накатанной… да. И за все годы ни одного сбоя! Но это так, сопуствующее. А знаете, оно и вправду как-то легче становится. Хотя если дотяну до суда, я от этого всего открещусь. Скажу, что воздействовали на разум…

– Не дотянешь, – пообещал Наум мрачно.

И Женька кивнул. Чего и следовало ожидать.

Логично.

Он ведь тоже не собирается оставлять их в живых. Просто ждёт… а время тянется, тянется. Того и гляди, рассказывать станет не о чем.

– Богдан поправлялся. А вот моя жена стала зависимой. Одной дозы той дряни хватило… а может, дело не в ней, а в той девчонке, что умерла, но обосновалась в теле? Она то была в забытьи, то вдруг просыпалась, и тогда моя жена бросала всё и бежала, искала дозу. Да, я перекрыл поставки. Пришлось… выдержать размолвку с моими партнерами, но я был нужен. Кроме того, повторюсь, они тоже решили сменить направление. Так что в итоге мы договорились. Жену я пытался лечить.

– Так появилась «Синяя птица»

– Не она. Сперва я отдал крыло своего поместья. Лев Евгеньевич организовал там первую лабораторию. Он исследовал кое-какие препараты из Мексики. Принципы работы, которые передали нам… коллеги. И результат был. Отличнейший результат. По итогу мы оформили несколько патентов. В целом сфера оказалась весьма прибыльной. Что до жены, то Льву удавалось добиваться ремиссии, сперва даже на месяцы, когда она становилась практически прежней. Разве что не могла рисовать. Это её очень угнетало. И постепенно она впадала в депрессию, а та заканчивалась одинаково – побегом, поиском дозы и приливом вдохновения. Но в приливах этих она снова и снова рисовала одно лицо. Той девчонки… и говорила, что это автопортрет. Верила… в общем, с каждым разом периоды ремиссии сокращались. Богдан это всё, конечно, видел, хотя я и пытался его оградить. Лев пришёл к выводу, что имеет место влияние посторонней сущности и нужно искать способ убрать её. Тогда и началась вплотную работа над альтернативными препаратами. Я создал отдельную корпорацию. Организовал лаборатории. Договорился о передаче ряда данных… опять же тот артефакт, который помогла добыть Милочка. Нам так и не удалось разобраться в принципе его действия, – Хозяин поморщился, поскольку терпеть не мог неудач. – Но в целом Лев научился его запускать, что оставляло надежду. Артефакт создавал силовое поле. Весьма узкое. Локальное даже. Поначалу я не видел в нём особого смысла, так, очередная наукоёмкая безделица. Но Лев порой проявлял невиданное упрямство. Всё никак не мог расстаться с этой игрушкой. Он и открыл интересный эффект. Это поле воздействовало на энергетическую составляющую. Тогда он и предложил использовать артефакт, чтобы заглушить вторую сущность.

– Идиот, – это было сказано печально. И Хозяин даже согласился, что определение верно. Но уточнил.

– Почему?

– Потому что, – ответил Женька, но пояснил. – Вот смотри. Создавалась та штука для чего? Для построения портала. Его она и строила, только, полагаю, ещё не сам, а зародыш, что ли? А портал – это что? Дыра между двумя мирами. И вот он делал не дыру, а дырочку. Скажем, с прокол иглы. Но это прокол. И дай угадаю, твоя жена сперва стала почти прежней, а потом попыталась тебя убить.

– Да. Почти, – Хозяин тронул шею, на которой осталась тонкая нить шрама. – Я решился далеко не сразу. Одно дело математические выкладки, и совсем другое – она. Но тяжело видеть любимого человека таким. Ремиссия не наступала. Старые методы не действовали. Она то кричала, требовала выпустить её. То визжала и каталась в призрачной ломке. То начинала расцарапывать себе лицо. Лекарства больше не помогали. Никакие. А когда Лев повесил на шею ей эту штуку, то она успокоилась. Пришла в себя. И удивилась даже. Знаете, два дня и вот она… она нормальная. Снова. Как прежде. Она рассказывала, что видела себя, но как бы со стороны. Что та, другая, в её теле, сводила её с ума. Что она очень боится возвращения этой второй личности, но… и не подумай, я не спешил доверять. Рядом с ней по-прежнему находились санитары. Но день за днём и всё было нормально. Она даже стала рисовать, уже не автопортреты, а другое… тут я не подскажу, потому что не разбираюсь в этих абстракциях. Цветные пятна, как по мне. Но она была увлечена.

– Или её демон.

– Про демона я тогда не знал. В тот вечер я вернулся рано. Она попросила. Сказала, что сама приготовила ужин. Была такой довольной, счастливой даже… меня удивило, почему дома тихо. Она сказала, что отослала всех. Что хочет побыть семьёй. Как раньше. Усадила за стол меня. Богдана. Он показался мне сонным ещё. А она сказала, что всю ночь играл в комп, вот и не выспался. И подала… блюдо с человеческой головой.

– Демоны, – это было произнесено с совершенно непонятной интонацией. – Вот тут даже не знаешь, кто хуже. Хотя, конечно, демон демону рознь. Она попыталась убить тебя?

– Богдана. Она что-то сделала с ним. Что-то такое, что… он напал на меня. И мне пришлось использовать силу. А она смеялась. Точнее тварь в ней смеялась. Хохотала во весь голос и хлопала в ладоши. На моё счастье Богдан до того не пытался работать с силой, да и был он такой, сонный. У меня вышло добраться до него. Я ударил в голову. Я не собирался его убивать. Хотел просто отключить. И получилось. И тогда оно, то, во что превратилась моя жена, бросилось на меня. А я… сила… она отзывалась на ту тварь. А её – на мою.

– Я ж говорил. Демоны и некроманты. Они на дух друг друга не переносят.

– И да… эта тварь начала превращаться, она выбиралась из её тела, как из кокона. А я… я сделал то, что должно.

– Что именно?

– Вырвал ей сердце, – признание далось на удивление легко.

– И случилось это на глазах у мальчишки?

– Да. Он как раз очнулся.

– И он…

– Он закричал. Он… эта тварь что-то сотворила, не иначе. В нём чувствовалась сила и прежде, но она спала. Я даже надеялся, что она вовсе не проснётся. Это ведь не тот дар, которым гордиться можно. И поэтому… а сила вдруг поднялась. Как шторм… как… она наполнила её тело. Я чувствовал, как Богдан пытается поднять, вернуть её.

– Не вышло.

– Тело обратилось в прах… только и осталась, что… этот артефакт и коготь демона, – Хозяин прикрыл глаза. – Богдан потерял сознание. Я… наверное, если бы не мой собственный дар, я бы тоже не выжил. В поместье не осталось никого. Там и так людей особо не было, но даже внешняя охрана полегла. Да что там охрана. Трава. Деревья. Даже насекомые и те… всё стало прахом. Вещи истлели. Дерево иссохло. Камень и тот потрескался. Я тогда осознал, что Богдан – не просто некромант, а чудовище…

– И решил его запереть?

– Сперва усыпить. Я ещё надеялся, что у него получится сдержать силу. Что… и хотел посоветоваться.

– А мексиканцы предложили тебе привезти его к ним?

Хозяин криво усмехнулся. Догадливые.

– Да. Сказали, что он живое воплощение божества. Но я уже знал достаточно, чтобы понять. Они не поклоняться ему станут, а принесут в жертву.

– У мексиканцев свои отношения с богами, – пояснил Женька напарнику. – С одной стороны вроде и почёт кругом, с другой… в общем, не люблю я, пожалуй, мексиканцев.

– И некромантов?

– Их тем паче. А уж мексиканцы-некроманты так и вовсе… так поедешь в отпуск?

– А отпустят?

– Ну… мы хорошо попросим. А если не отпустят, то как-нибудь и так…

– Если не отпустят, то я и в самолёт не войду. Да что там, самолёт, у меня и на визу документы не примут, – проворчал Наум.

– Вот! Поэтому подумай о лебедях! С лебедями ни виза, ни паспорт не нужны. Сел и поехал… ладно. Это потом обсудим. Вернёмся к нашему барану.

Хозяин мог бы обидеться, но не стал. К чему обижаться на тех, кто уже мёртв? Сила его восстанавливалась. Он собирал её внутри, тёмным колючим шаром, который сворачивал плотно, бережно, понимая, что шанс будет лишь один.

Но он всегда умел использовать шансы.

– Итак, мексиканцы тебе не помогли. И ты начал пичкать паренька успокоительным.

– Сперва. Это помогало. У меня получилось поговорить с Богданом. Рассказать, как всё было.

– Совсем уж всё?

Хозяин поморщился. Ну вот к чему эти глупые вопросы. Очевидно, что совсем всё никто ребенку рассказывать не станет.

– Богдан пытался справиться с силой, но её было слишком много. Лекарства быстро переставали действовать. Это наша особенность… тело отторгает посторонние вещества. Но Лев старался. Подбирал. Сперва одни, потом другие… третьи. Пытались работать и другими методами. Медитации, дыхательные упражнения. Вроде бы и действовало, но лишь пока Богдан был спокоен. А стоило ему испытать стресс, и сила выплёскивалась. Ограничители сгорали в мгновенье ока. Да и самому Богдану эти выбросы вредили. Он всякий раз оказывался на грани истощения. Однажды он вовсе впал в кому. Тогда Лев и сказал, что следующий приступ будет последним.

– И предложил попробовать альтернативный метод?

– Да. Он уверил, что доработал артефакт. И дал его мне. Я носил несколько дней. Чтобы на себе понять, как оно будет. И вынужден был признать, что блокирующие свойства выросли. Точнее артефакт не пытался запереть силу, он её перенаправлял. И то, что должно было выплеснуться наружу, уходило в него.

– Расширяя разлом между мирами. А демона зачем прикрутили?

– Лев сказал, что это отличный проводник силы, который её и перенаправлял. Своего рода громоотвод, через который излишки силы выбрасывались в межмировое пространство.

Он замолчал, удивляясь тому, до чего глупо это звучит здесь, сейчас, когда он сам повторил чужие слова.

– А внутрь зачем было засовывать?

– Чтобы стабилизировать энергетические потоки. Что внешний носитель ненадёжен, что нужен контакт и как можно более близкий. Он проводил эксперименты…

– На ком?

– Какая разница?

– Действительно, какая теперь разница, – Наум не стал скрывать сарказма.

– Главное, что эта дрянь вытягивала любую силу. Маг становился практически обычным человеком. Правда, когда артефакт изымали, дар выходил из-под контроля. Да и другие сложности возникали.

– Я думаю, – хмыкнул Евгений. – У вас изо рта кусок колбасы попробуй вытащить. Небось, тоже возмутитесь.

– А при чём тут колбаса? – Наум задал вопрос, который хотел бы задать и Хозяин.

– Так… коготь это или шип, я не знаю, – шип появился в тощих пальцах Женьки, но держал он его через. – Скорее всего это и вправду кусок твари. А демоны – твари живучие. И примитивные как бы не поживучей высших будут. Их на куски распили, так с каждого по новой твари вырастет. Вот и вышло, что кусок демона у вас был. Силой вы его регулярно подкармливали. Добавь пробой. Может, сперва в него остатки сил и сливались, но потом-то обратно потянуло. И чем? Силой хаоса. Демону оно и в радость… или не демону. Тут ведь… люди, в которых эту погань засовывали, тоже отнюдь не святые. А ведь и к святому подсели, он найдёт, чем взять. Вот оно и выходило, что там чутка, тут чутка. А в итоге вот… демон – не демон, но тварюга выросла изрядная.

– Я не знал, – Хозяин откинулся на лавку. А ведь больше не хотелось сопротивляться.

И ярость утихла.

И всё-то… мертвецы не разошлись. Стоят. Слушают. Внимательная, однако, публика.

В груди заныло. А сила задрожала, клубок готов был рассыпаться.

Нет, он не собирается сдаваться. Если эти думают, что сумеют разговорами… совесть там… какая совесть. Глупость всё это. И моральные терзания.

Потом потерзается.

– Я просто хотел спасти сына, – прозвучало на диво неубедительно.

– А это вот? – Наум развёл руки. – Для спасения? Лаборатории? Учёные? Детишки те, которых вы тут замучили… тоже?

– Это… это просто получилось.

– Просто?

– Ладно, не просто.

Вот чего смотреть с упрёком. Нет, Хозяин… он ведь любил, когда его так называли. Шеф, босс – это что-то чуждое, с привкусом дешёвого кино про мафию. А вот Хозяин – другое. Чувствуется в слове основательность, уважение. Почтительность. Надежда даже.

– Вышло… проект обходился дорого. Опыты. Материалы. Люди, которым приходилось платить. Бизнес работал, но всё равно расходы ложились тяжким бременем, да и росли с каждым месяцем. Пришлось искать… привлекать средства? Откуда. И подо что? Чтобы привлечь, нужно пообещать что-то… такое… серьёзное. А тут Лев с идеей… пара-тройка лекарств. Новые патенты. Потом… кто-то вышел, узнал, что у меня с сыном проблемы. Нет, не подробности. Тут, сами понимаете, не то, о чём распространяться стану. Но просто вот… решил, что стандартная беда, зелья. И посочувствовал. А там и посетовал, что у хорошего человека есть схожая проблема, которую решить не выходит. Наследник совсем вид человеческий потерял, ни одна клиника не берется. А из тех, что берутся, он сбегает. И если наше заведение возьмётся, то за это приплатят… за первым и второй. Там Милочка кое-что помогла. Она и подсказала, как организовать, чтоб и сбор информации, и в целом… с выгодой использовать. У неё весьма творческий подход к работе. А я всё-таки бизнесмен. И самому интересно в плюс выйти было. Схема оказалась в принципе рабочей, доход приносила. К тому же новые патенты подоспели. Пусть Богдану помочь не получалось, но вот энергию, которую он источал, Лев научился её использовать. Сопуствующе, так сказать…

– И ты решил, что если сына не спасти, то можно хотя бы использовать?

– Я спасал. Я бы до последнего…

– Ты когда с мальчишкой разговаривал в последний раз? – тихо произнёс Наум. – Он же ж там грязный. Немытый, нестриженый. И всем на него плевать. И тебе в том числе. Ты… заигрался.

Хотелось ответить.

Или просто ударить. Силой. Он ведь может. И этот человек не выдержит, только…

Нет.

Рано.

Эти двое готовы к нападению. А значит, пока надо немного погодить. Совсем чуть-чуть.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил Хозяин, вытирая влажные ладони. – Признания? Я уже признался. Только оно вряд ли на суде роль сыграет… твои призраки меня не удержат.

– А они и не собираются, – ответила женщина с тёмными глазами.

– Тогда чего стоят? И вправду интересно? – Хозяин поднялся.

– Интересно, – ответила та, в белом халате. – Лев… ему никогда не был интересен ваш сын. Знаете, я могу ошибаться, но он изначально видел в мальчике просто… возможность. Для эксперимента. Открытия. Какого-нибудь великого…

– Какая разница? – Хозяин отмахнулся. – Теперь-то точно не важно… Богдан будет жить?

– Будет, – заверила черноглазая.

– Тогда хорошо. А вы… если собираетесь убивать, то давайте. Но я стану защищаться.

– Святое право каждого человека, – кивнул Наум. – Жень?

– Что? Я не палач так-то… и вообще…

– Значит, я пойду? – нет, Хозяин не рассчитывал, что всё будет просто. И поднялся, нарочито медленно, расслабленно, потянувшись за собранной силой. И почти даже успел ударить, потому что этих двоих точно нельзя было оставлять живыми.

Троих.

И женщина, которая смотрела с насмешкой, уже за один взгляд заслужила смерть.

– Погоди, сын Кощеев, – сказала она, явно догадавшись. – С тобой тут повидаться хотят.

И призраки расступились, пропуская ту, которую он не готов был видеть.

Она…

Конечно.

Это не он тянул время, дурак такой. Это… они. Хитрые твари.

Хитрые.

И…

Он оскалился.

– Не злись, – сказала она. – Ты стал совсем другим.

Да. Наверное. А она не изменилась. Выглядит, как в день их свадьбы. Тоненькая. Светленькая. Такая воздушная. Такая волшебная.

– А ты… ты тоже стала другой. То есть, той собою, прежней.

Невидимая рука стиснула сердце, закрутила, обрывая. И боль была такой, что… а ещё вдруг захотелось бросить всё. Шагнуть навстречу. Обнять. И сказать, что он скучал. Так скучал. Именно по ней, по этой вот… и даже лепестки в волосах. Цветы для свадебного венка подсунули не самые свежие и на заклятье сэкономили, вот они и стали осыпаться почти сразу же. И белые лепестки в её волосах… они казались такими… такими… – Почему так всё получилось?

Наверное, глупо спрашивать у мертвеца.

А она не отвечает.

Она лишь пожимает плечами.

– Я не хотел тебя убивать. Ты ведь знаешь, да?

Знает.

– Знаю.

– Но убил. И ты… ты теперь убьёшь меня? Я помню про условие. Они не могут. На моих руках нет их крови. А на твоих, выходит, есть. И ты пришла, да?

– Пойдём? – она протянула руку. – Я знаю путь. Там мы сможем начать всё сначала.

– Нет, – он покачал головой и отступил. – Нет… я не позволю. Они ошиблись. Они тебя не знают! Ты не причинишь мне вреда! Ты даже тогда колебалась, тянула, не могла нанести удар… ты сдержала демона. Как сумела. Ты не смогла бы меня убить. И сейчас не сможешь.

– Я – не смогу, – она смотрела и печально улыбалась. – Но…

– Я смогу, – ударили, как обычно, в спину. И тёмный шар силы рассыпался прахом, а Хозяин ощутил, как в сердце прорастает лёд. Он сумел обернуться. Сумел увидеть строгое и слегка удивлённое лицо водителя.

Того, которого убил.

Поддавшись моменту, убил…

– А я ведь хорошо работал, – произнёс тот, вынимая руку из груди. Только сердце всё равно замёрзло. Последнее, что Хозяин успел подумать – умирать холодно.

Глава 50
В которой строятся планы на будущее

Родители назвали меня Мелиссой, но сама я предпочитаю называться Мелиорацией, с тех пор как прочитала книгу про древнегреческих демонов.

О необычных демонических именах.

Наум Егорович глядел на тело, распростёртое у ног. Вроде и человек, а вроде и хотелось палкой потыкать, чисто на всякий случай. И наручники опять же не помешали бы. Потому как, может, и покойник, но уж больно активным он был в живом состоянии. С такого станется…

– Не оживёт? – уточнил он у Калины Врановны, решив, что, если тут кто по покойникам специалист, то она.

– Не должен, – сказала она, впрочем, сомнение в голосе Наум Егорович уловил. – Похороните по обычаю, тогда и не оживёт.

– А это как?

– Это лицом вниз, – Женька присел рядом. – И в рот напихать надо чесноку, а в живот камни зашить.

– Сдаётся мне, что подобные…

– Культурные традиции?

– Вот-вот… что устарели они слегка. Может, просто кремировать?

– Пожалуй, что так, – кивнул Женька. – И проще, и культурней, и из праха восстать тяжковато будет, особенно, когда души нету.

– А где она?

– Так… забрали, – он поглядел на белесые тени, что ещё держались.

– Они? – присутствие мертвецов уже воспринималось, как нечто вполне обыкновенное.

– Нет, – Женька покачал головой и, повернув голову покойника на бок, указал на пятно за ухом. – Видишь?

Пятно сперва показалось просто родинкой, случаются такие, неровные, будто картинки. Но нет, не родинка, а…

– Печать, – пояснил Женька. – Я так-то не сильно разбираюсь. Сестрица?

– Кто-то из чужих, – Калина Врановна наклонилась к телу. – Заморских… вот чем он думал, клеймо на себе ставя?

– А…

– Дармовой сыр знаешь, где бывает? – глаза покойнику Женька тоже прикрыл. – Он сунулся на чужую землю, к чужим богам, приняв от них силу и им же принося жертвы. Вот и надо ли удивляться, что печать поставили? Небось, не пояснили, что это не для красоты, что не тело, а душу метит. Чтоб потом, за порогом, не вздумал скрыться от хозяина.

– И что теперь с его душой будет? – о том, что случается за порогом, Наум Егорович раньше как-то и не думал.

– Того не знаю. Но… тамошние боги добротой к людям никогда не отличались. Да и голоден он наверняка. Они и в давние времена не способны были насытиться, теперь же, когда не осталось ни жрецов, а жертвы приносятся редко, то и вовсе… не думай об этом, Наум. Ни к чему… вот съездим в Мексику, сам посмотришь.

И прозвучало это весьма уверенно.

И подумалось, что почему бы и нет. Что этакую погань и вправду надо выкорчёвывать, пусть даже живёт она за океаном.

Жила.

И жила бы себе дальше. Ан нет, полезла…

– Он сам сделал выбор, – Калина разогнулась. – Пошёл бы с нею…

Девушка в белом платье тоже смотрела на мертвеца и по полупрозрачному лицу её текли призрачные слёзы. Надо же, и вправду горюет. Но это тоже нормально. У любой сволочи почти есть тот, кто эту сволочь любит. Почему так? Наум не знал.

Но вот… так.

– … за моею рекой у заморских тварей силы нет. Так что…

А девушка в белом подвенечном платье медленно истаяла. Наум лишь надеялся, что её горе не будет вечным. Не стоит он того. А следом белой позёмкой рассыпался парень в чёрном костюме, который, собственно, и убил.

Или это не убийство?

Месть?

Суд?

В общем, что-то по сути своей категорически противозаконное, но в то же время правильное.

– Нам и так повезло, – Женька снова прижал пальцы к шее покойника. И Наум, спохватившись, тоже сполз с лавки. В самом деле, расселся тут, как будто на отдыхе. – Если б не нашлось никого, кого бы он своей рукой убил, пришлось бы иначе. А он был силён.

Был.

Покойный лежал себе тихонечко, как оно положено покойнику. Подниматься не спешил, но да, Наум Егорович прям всею печенью и прочим организмом чуял, что кремация в данном конкретном случае жизненно необходима. Тем паче душа этого вот ушла к заморской погани.

А вдруг да станется вернуть?

И не человеком, а…

– Так… стало быть, мы ждали? – уточнил Наум Егорович и тоже пульс проверил. А убедившись, что его нет, пальцы о травку вытирая.

А небо-то светлело. Нет, пока ещё время до рассвета оставалось, но немного. Чернота летней ночи начала подтаивать.

– Ждали.

– И слушали?

– А чего было не послушать интересного человека. Теперь хотя бы понятно, куда ехать.

Науму Егоровичу понятно не было. И он уточнил:

– В Мексику?

– Мексика большая. А так хоть район примерно определили, куда нам лететь.

– Нам?

– А что, на пенсию хочешь?

– Думал.

– И как?

– Да как-то… – Наум Егорович вздохнул и признался. – Не особо… ну какой из меня пенсионер? Что я там, на пенсии, делать буду? Помидоры выращивать? Так я их не люблю.

– И я о том же! – Женька явно обрадовался и, разогнувшись, потянулся до хруста в костях. – Какой из тебя пенсионер? Ты вон… здоровый. А я кой-чего сварю, так ещё здоровее станешь! Или вот матушку попрошу. Она у меня знатная ведьма!

– Эм… – с ответом Наум Егорович не нашёлся. – Так-то… но… дело ж международное… пустят ли.

– Расскажешь, как есть, не только пустят, ещё и командировочные выпишут.

Сомнения не отпускали.

– Эта ж дрянь такова… ладно, когда они там свою наркоту варят. Это дела людские, чем травится, как от отравы хоронится. Но некротику надо выжигать, пока не разрослась. Сами они отсюда не уйдут. Можно, конечно, крутится и руки сильно жадные рубить, но это долго да и утомительно. Куда проще сразу голову снять.

Он и руки потер, явно процесс предвкушая.

– Так ведь посредник-то всё, – резонно заметил Наум Егорович.

– Этот – да, – согласился Женька. – Но думаешь, успокоятся? Другого найдут. Может, не сразу, но найдут. Незаменимых нету…

– Ну да, – Наум Егорович подумал и кивнул. – Если работали… поставки наверняка налажены. Перевозчики. Свои люди на таможне. И схема… кое-что мы прикроем, но коль они тут давно, то и ходы-лазейки уже знают. Или тех, кто их знает и поможет.

Он сжал кулак.

И почему-то про дочь подумал. Про то, что хорошо, что она замуж выходит. Пусть даже за этого своего, в драных джинсах и с наглою рожей. Но пускай. Рожу Наум Егорович как-нибудь переживёт. Зато перестанет одна мотаться по городам да весям.

Или вон знакомится со всякими…

– Так что оттуда всё идёт. Да и… Наум, я как понял, у них там своя революция приключилась. Небось, старый жрец помнил, что на любую силу свой лом отыщется. И сидел тихо. Если дар и пользовал, то сугубо для своих. А новый вон, непуганый, и пошёл разворачиваться. И не успокоится теперь. Не дадут успокоиться. Верно я говорю, сестрица?

– Верно, – согласилась Калина Врановна.

– Думаю, что и там оценили возможности. Поглядели, как он мальчишку от смерти загородил. Сердце новое дал или ещё чего…

– И прикинули, сколько такое стоить может, – Наум Егорович мысль ухватил и она ему категорически не понравилось. – На обычную пересадку ещё пойди, отыщи донора, чтоб по параметрам подходил. Потом, слыхал, что всю оставшуюся жизнь надо препараты пить, чтоб оно не отвалилось. Очередь опять же. Хотя чёрный рынок тоже имеется, но…

– Этот совсем уж чёрный. И да, верно. Если так, то с одного человека многое взять можно…

Сердце.

Почки.

Печень. Чего там ещё пересаживают? А когда ещё и гарантии дадут, что органы приживутся. И безо всяких препаратов. Такое будет стоить… страшно подумать, сколько такое может стоить.

– Они и жизнь продлить могут. И многое… так что, Наум, тут без вариантов. На гусях, на самолётах, но ехать надо.

– Я ж не против. Только… у меня там у дочки свадьба намечается… как-то надо подгадать…

– Вернёмся, – отмахнулся Женька. – Мы скоренько. Слетаем, некроманта отыщем, прибьём и обратно…

– А отыщем-то как?

– Так… есть способ, – улыбка его сделалась нежною, мечтательною. – Зря я что ли тварей его воспитывал? Они дороженьку и укажут… но это после. А ты, сестрица, отпускай души. Пора им. Вон, солнце того и гляди…

– Ещё есть минутка, – Калина Врановна на небо поглядела. – Оставь. Им ведь тоже хочется вспомнить, каково это, живыми быть. Тем паче, что у многих вон ни родни, ни могилы не будет.

– Погоди! – мысль, которая пришла в голову Науму Егоровичу была поспешною, но толковой. – Если они тут, то… пускай имена назовут. Чтоб родных потом родных найти. И так-то… если укажут, где их похоронили, то это тоже будет в помощь. Не дело, чтоб без могилы.

Он оглянулся, похлопал по пижаме, осознавая, что записывать не на что.

– Пи! – раздался знакомый голос и из-под лавки выбрался легионер, который протянул что-то.

Бусина?

Нет, это скорее на коробок похоже, такой, в половину спичечного и фольгою обёрнутый, из которой торчат тончайшие усики.

– Пи-пи! – сообщил мышь. И Женька перевёл.

– Говорит, что поможет фиксировать данные. Здесь защита от… короче, попробуем. А ручки с блокнотом нет?

– Пи! – мышь развёл руками.

– Ладно… ты там скажи, что у нас тут с целого всё в порядке. Скоро путь откроется. Вот прям как рассветёт, так и откроется. Но передай, пусть машины пригонят. Скорые нужны будут.

И труповозки.

Мышь кивнул.

– Батюшку попросишь, чтобы пропустил? – поинтересовался Женька. И Калина отозвалась:

– Попрошу. Только место это он себе заберет.

– Пусть погодит хотя бы денек. Людям отработать надо будет. Вывезти, что получится… хотя, нет. Пожалуй, не стоит ничего вывозить. Смотреть, снимать – можно, трогать – нет. Тут это силой уродливой внизу всё пропиталось. Но в целом-то… да и прав Наум. Людей вон по-человечески похоронить…

– И про это скажу. Поможет…

Они переговаривались тихо, а к Науму уже подступил первый из мертвецов.

– Это… – он был стар и кособок, и даже в призрачном состоянии выглядел жалко. – Никанор я. Никанор, стало быть, Махеенко… года рождения… из-под Ярославля. Но вот… это всё водка меня сгубила. Она, проклятущая…

– Не затягивай, – из-за спины выглянул другой. – Пиварёв Константин. Мы с ним вместе туточки оказались. Подошёл один на улице, пообещал денег и накормить, а вот оно…

– Паненкова Елизавета. Я из… на трассе, короче… предложил прокатить. А я что?

Женщина выглядела ещё молодой, хотя Наум Егорович затруднялся сказать, сколько ей лет. Ничего. Выяснят. Обязательно.

– … и я ему говорю, ты куда меня везёшь? Мы так не договаривались.

– Погодите, – взмахнула рукой Нина. – Давайте в порядке очереди. Времени осталось мало. А нас много. Поэтому подходим. Называем имя и фамилию, год рождения. И город, где проживали или имена родных, если есть. А потом…

Она обернулась.

– Мои… мои вы знаете.

Чтоб…

Наум Егорович стиснул бусину, надеясь, что и вправду запишет всё. А то ведь память у него, конечно, отличная, но всё равно много их.

Очень.

На всякий случай он повторял имена и фамилии, и всё-то, что слышал. Вдруг да слова мертвецов техника не возьмёт. А так продублирует, всё на пользу.

Мертвецы тоже поняли, выстроились призрачною вереницей. И если сперва шли бродяги да пьяницы, от которых даже в посмертии будто бы перегаром несло, хотя, конечно, скорее уж дело в воображении Наума Егоровича, чем в реальном запахе, то постепенно появлялись и иные.

Девицы разбитного вида.

И сухонькая парочка стариков, неизвестно как угодившие в число подопытных. Лысый истощённый мужик, буркнувший, что он не в обиде, договор подписал на участие в эксперименте и ему было заплачено сполна.

Пара подростков диковатого вида.

Мужчины.

Женщины… ощущение, что очередь бесконечна. Хотя… нет, и полсотни не будет. Просто тяжко вот это всё слушать. А ещё понимать, что оно творилось тут, рядом.

Мексика, стало быть?

Если и там такое, то… то, пожалуй, Наум Егорович не то, что на гусей согласен. Он, коль понадобится, и пешком пойдёт.

– Погоди, – Наум Егорович отпустил последнего мертвеца, бледную девицу в грязной майке. Девица обнимала себя и руки её тощие были покрыты мелкими пятнами. Пальцы подрагивали, да и в целом выглядела она куда хуже прочих. – А ты сказал, что он там тоже жертвы приносил. Почему тогда они не явились? Ну те, кого он? Или на мексиканцев ваша магия не действует?