Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 358 (всего у книги 359 страниц)

Они отлично позавтракали в «Ласточке» сосисками с пюре и оладьями. Детективы уже пили кофе, когда Крымов, сидевший лицом ко входу, заметил:

– Боже, какая девушка! Костя… Одичал я в лесу, среди волков и медведей, а тут такая красота…

В кафе вошла длинноногая красотка в кожаной куртке и джинсовой юбке, в сапожках, с темно-русыми волосами, перекинутыми через одно плечо, в кепи, и требовательно завертела головой.

Яшин обернулся:

– А это и есть наша Марина Зорькина.

– Да ладно?

– Ага… Марина! – Привстав, он замахал рукой. – Мы здесь!

Она увидела знакомого следователя, тоже взмахнула рукой и пошла к ним.

Мужчины встали.

– Познакомьтесь, Марина, это капитан Андрей Петрович Крымов, следователь, настоящий сыщик и мой бывший шеф, будет нам помогать.

– Здравствуйте. – Крымов пожал девушке руку.

– Здравствуйте, – немного смутилась Марина новому знакомству и такому пристальному взгляду, обращенному на нее.

Яшин помог девушке снять куртку – Марина осталась в синем джемпере, который очень шел к ее бирюзовым глазам.

– Что вам заказать? – спросил Крымов. – Я сегодня утром просто мечтал угостить кофе такую красавицу, как вы.

– Смело, товарищ капитан, смело, – одобрительно кивнул Яшин.

– Я капитан в отставке, Марина. Теперь частный сыщик.

– Считайте, ваша мечта сбылась, товарищ частный сыщик. – Марина залилась легким румянцем от собственной смелости, улыбка так и цвела на ее губах. – Я буду капучино.

– Отличный выбор, – похвалил Крымов.

Втроем они пили кофе. Марина также все пересказала в подробностях, что уже Яшин поведал Крымову с ее слов по телефону. Поворот головы манекена, ошарашенная подруга Инга в луже под дождем, беспокойство за нее на следующий день и трагическое известие, сразившее наповал, что Ингу убили.

– Я все эти дни как во сне прожила, – честно призналась девушка. – До сих пор не верится…

– Понимаю вас, – кивнул Крымов. – Такое не каждый день случается. Но бывает, судьба будто годами тебя караулит, а потом как ушат ледяной воды на голову.

– В самую точку, товарищ капитан, – кивнула Марина.

Она была рада, что ее выслушали и поняли.

– Но у меня есть новости, – вдруг сказала она. – Вчера я говорила с тем молодым человеком, Владом, ну, Владиславом Ольшанским, который…

– За которым вы шли с Ингой в ту ночь? – опередил ее Яшин.

– Да, которого мы преследовали, – улыбнулась девушка. – Чего уж тут стесняться. Мы видели, как он смотрел на этот манекен, как послал ей, этой пластмассовой кукле, воздушный поцелуй. Я просто хотела узнать у него, что она для него значит. Три смерти, такие невероятные события. Он был в центре этих событий…

– И что же? – вопросительно кивнул Крымов. – Узнали?

– Пожалуй, да. Когда он услышал, что видела Инга – как манекен повернул голову ему вслед, а потом посмотрел на нее, да еще с хищной улыбкой, – Владислав переменился. Он как будто помешался прямо на моих глазах! Стал счастливым, расцвел, чуть не взлетел от счастья, узнав, что эта кукла живая. Я спросила: кто она для тебя? Он ответил: богиня! Представляете? И так высокопарно. А потом сказал загадочную фразу: «Как я теперь все точно вижу…» Я попросила его пояснить, что же он видит, но Владислав оскорбил меня, обозвал, разве что не плюнул в лицо…

– Вот мерзавец, – покачал головой Яшин.

– Да уж, меня там не было, а то я бы заставил его извиниться, – подхватил Крымов. – Честное слово, – кивнул он девушке.

Марине было приятно, что о ней позаботились два таких приятных и видных мужчины.

– Да, очень жаль, товарищи детективы, что вас там не было.

– Оскорбил, и что дальше? – кивнул Яшин.

– А что дальше? – Марина пожала плечами, сделала глоток кофе. – Я повернулась и ушла, а он продолжал что-то нести мне вслед… Ну, оскорбления, конечно. – Девушка обиженно надула губки. – Дурой меня назвал, хотя я совсем не дура, кстати. – Она посмотрела на Крымова. – Ни капельки.

– Даже не сомневаюсь, – покачал тот головой. – У вас глаза умницы и речь очень убедительная. Правда.

– Спасибо. – Марина опустила глаза. – Совсем спятил наш нарцисс, короче. Но я и сама хороша: назвала его в ответ «сволочью». Не вытерпела.

– Молодец, девочка, – похвалил ее Яшин. – Так и надо.

– Поддерживаю, – кивнул Крымов.

– Успокоили, мужчины, – облегченно вздохнула она.

– Кофе мы допили, – сказал Яшин, – обо всем поговорили. Предлагаю прогуляться по центральному парку и съесть по мороженому. Кто захочет, конечно. Погодка-то – чудо. Последние теплые дни. Сейчас прыгнем в мою машинку – и в парк.

Марина взглянула на Крымова. Тот улыбнулся:

– Я только за.

– И у меня есть час перед занятиями, – охотно и тоже с улыбкой сообщила девушка. – А потом – рисунок. У нас сегодня голова Юпитера.

Через пятнадцать минут они гуляли по центральному городскому парку, желто-багряному, ели мороженое и беседовали.

– Одно мне ясно, – рассуждал Крымов, – все, кто тесно соприкасается с этой историей, или погибают, или начинают вести себя совершенно странным образом. Это касается и вашей подруги Инги, Марина, и воришки Люси, натерпевшейся той ночью, и вашего однокурсника, нарцисса Ольшанского.

В куртке Марины зазвонил телефон. Она достала трубку.

– Вот придурок, наконец-то очнулся, – очень по девчачьи бросила она, а мужчины переглянулись. – Алло? Да, я тебе звонила. Да, на похороны ты опоздал. Что ты вспомнил?… Ну?… Что?! – Марина сделала большие глаза. – Когда она тебе звонила? В тот самый день, в ту ночь?! И что ты вспомнил?…

Марина остановилась, за ней и мужчины. Кажется, звонок был важным. Крымов интуитивно почувствовал, что он касается их дела. Достал пачку «Мальборо», но прикуривать не спешил. Смотрел на взволнованную донельзя Марину и ждал.

– Так, – повторяла она, – так… Это хорошо, что ты вспомнил. Я расскажу об этом следователям. Ладно, о тебе не буду. Курить надо меньше, балбес! – сказала она и дала отбой. – Ужас, господа сыщики. – Она даже плечиками передернула. – Просто кошмар какой-то…

– Да что случилось, Марина? – Первым не выдержал Яшин.

Крымов наконец-то щелкнул зажигалкой, сделал затяжку.

– Короче, это звонил друг Инги – Вадька Комаров. Тот еще балбес.

– Молодежь, – снисходительно пожал плечами Яшин. – Ну?

– Инга звонила ему незадолго перед смертью. Может, за минуты. Сказала, что ее преследуют. Он спросил: кто? Она была испугана. Сказала: эта сука из магазина. Простите меня, господа сыщики, это были слова Инги. Потом добавила: этот манекен, эта тварь.

– Ого, – пробормотал Крымов и взглянул на Яшина.

– Вот именно: ого, – откликнулся тот.

– Он был сам обкуренный, – продолжала Марина. – Решил, что и она обкурилась. А потом сказала: «Мне страшно, Вадька. Она лезет ко мне». Просила его немедленно приехать. Он решил, что у нее глюки.

– А она покуривала, Инга?

– Да, – вздохнула Марина. Поймала испытующий взгляд мужчин: – Я – нет, я не курю. – Отвесила легкий поклон Яшину, чем вызвала улыбку Крымова. – Только пиво. Или сухое вино.

– И что дальше? – кивнул Яшин.

– Он сказал, что в отрубе, еле до дома добрался, родители чуть не пронюхали. Посоветовал ей успокоиться и лечь спать. Или что-то еще. Говорю же, он не поверил ей. Утром решил, что все это ему приснилось. Только через день очухался.

– Вот это да, – покачал головой Яшин и кивнул на телефон в руке Марины. – Вот это звонок. Вот это подробности… Что скажешь, Андрей Петрович?

– Скажу, что такой звонок дорогого стоит.

– Но как это все объяснить? – спросила Марина.

– О, мы только в начале пути, – отреагировал Крымов, – верно, товарищ старший лейтенант?

– В самом начале, – подтвердил Яшин.

– Ну, тогда наберусь терпения. А пока мне в художку пора, господа сыщики, подбросите? – спросила Марина.

– Разумеется, солнышко, – кивнул Яшин.

У Художественной школы, когда перед ней окрыли дверцу и она гордо вышла на виду у своих однокурсниц, Марина сказала:

– Ладно, товарищ капитан, товарищ старший лейтенант, если что, звоните. – Она перехватила взгляд Крымова. – Мой номер, Андрей Петрович, есть у господина Яшина. Спасибо за мороженое и кофе.

Они попрощались. Сыщики забрались в машину.

– Хорошая девочка, – с улыбкой заметил Яшин.

– Очень хорошая, – честно подтвердил Крымов.

– И красотка.

– И красотка.

– И еще художница плюс ко всему. Творческая натура.

– И художница, – поддакнул Крымов. – Ты это к чему вообще?

– Как она на тебя смотрела, а? Позвони ей. Был бы я свободен, шанса бы не упустил. Ей нравился этот Нарцисс – Владислав, но уже разонравился. Юное сердце свободно.

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать. Самое то. И взгляд, как ты сказал, умный. Позвони.

– Думаешь?

– Она ведь ждать будет твоего звонка. Точно говорю. Ты среди зверей одичал – такое лекарство просто необходимо.

– Даже не знаю…

Но на самом деле знал! По улыбке было видно. Яшин достал сотовый:

– Забей телефон девчули, «не знаю».

– Ладно, уговорил, – усмехнулся капитан в отставке.

Они остановились у дома Крымова.

– Что мы имеем на сегодняшний день, Яшин? Девочке-воровке кажется, что за ней по магазину бегает манекен, – задумчиво проговорил Андрей. – Затем два убийства. Потом манекен оказывается у дома Инги, которая за пару часов до этого смотрела на эту куклу и та ей злобно улыбнулась, как будто угрожала. Манекен забирается на третий этаж по пожарной лестнице, разбивает стекло, открывает окно. Убивает девчонку. Затем возвращается в магазин. Чудеса, да и только!

– Чертовщина какая-то, согласен. А если куклу на анализ? Вдруг в ней и впрямь какой-то механизм вставлен?

– Не изобрели еще такого механизма, Костя. Это тебе не фантастический фильм про жидких мимикрирующих терминаторов. В этой жизни гениальный японец Хироши Ишигура добился только того, что его двойник, робот-андроид, копия автора, может разговаривать на любые темы, двигать руками и даже мышцами лица, правда, сидя в кресле. Лазающих по стенкам роботов еще не придумано. Это дела будущего столетия, да и то я сомневаюсь. Ладно, мне предстоит встреча с директором магазина «Афродита», а ты просто обязан найти хоть какую-то зацепку, которая приведет к настоящим убийцам двух воров, что караулили Люсю у магазина. – Крымов мрачно усмехнулся. – Иначе…

– Нам просто крышу снесет, – закончил за него мысль Яшин. – Закипят мозги – и бац! Нет головы.

– Ваши опасения небезосновательны, товарищ старший лейтенант, – очень серьезно отреагировал Крымов. – Надо будет в гараж съездить, посмотреть, на ходу ли моя тачка.

– Съезди, посмотри. Кстати, – оживился Яшин, – вечером тебе еще проставляться, товарищ капитан. Люди ждут праздника. Со всем сердцем и открытой душой. «Большая Галя» сразу после обеда колбаску и сыр резать начнет, в этом она спец, а две ее лейтенантши – зимний салат и винегрет замутят, слово даю.

Оставшись один, Крымов набрал номер директора модного салона «Афродита» Соболевского.

– Анатолий Иванович?

– Да, – ответил бархатный голос. – С кем имею честь?

– Андрей Петрович Крымов, частный детектив, капитан убойного отдела в отставке. Очень бы хотелось с вами поговорить и как можно скорее. В интересах следствия, разумеется.

– Уж не о краже ли в моем магазине?

– Именно о ней. И о вашем загадочном манекене, он вызвал у нас особый интерес. Когда мы можем встретиться? Я бы предложил сегодня в обед. Что скажете? Наша встреча исключительно в ваших интересах.

– И в ваших тоже, если вас интересует история манекена, – загадочно усмехнулся директор.

Глава вторая
Когда тайные тропы сходятся

1

В два часа Крымов сидел напротив хозяина салона модной одежды «Афродита» Анатолия Ивановича Соболевского, тоже большого модника, в темно-зеленом замшевом пиджаке, с ярким шелковым платком на шее. Кресло хозяина с огромной спинкой, обтянутое рыжей кожей, с массивными подлокотниками было подобно императорскому трону. На холеных руках директора, лежавших на подлокотниках, красовалось по увесистому перстню. Одним словом, у Соболевского, мужчины в летах, но изящного, с благородной сединой, явно прочитывался вкус к вещам и жизни. И обстановка была та еще – буфеты с антиквариатом за стеклом, изящная керамика, картины в мощных рамах, гипсовые статуи греческих богов.

– Как у вас тут все со вкусом обставлено, – заметил Крымов. – Даже завидно.

– Такой уж я человек: «Noblesse oblige» – положение обязывает. Люблю красоту!.. Итак, откуда у меня этот манекен? – хитро усмехнулся директор. – Хороший вопрос. Это целая история. Были бы вы обычным сыщиком, вряд ли я бы стал откровенничать с вами. Но я оперативно навел о вас справки, Андрей Петрович, уж простите: вы известный в профессиональных кругах детектив, капитан в отставке, уникум в своем деле. Жалко, не встретил вас чуть раньше – предложил бы командировку в северную столицу. Были у меня запутанные дела в сфере искусства, которым я тоже балуюсь, вам бы понравилось.

– Премного благодарен за доверие.

– Из Питера я и привез мою удивительную Лолу. Так ее называл прежний владелец. Но не тот, у которого я купил Лолу, – наследник, а тот, кто владел ею всю свою жизнь.

– Почему Лола?

– Чувственное имя. Собирательный образ молодой вожделенной дамы. И потом, Лола – сокращенное имя от Долорес, а оно означает «боль» и «печаль». Я до сих пор уверен, что тот, истинный владелец, был влюблен в это произведение искусства. И оно принесло ему не только радость, но и горе.

– Вступление что надо, – честно признался Крымов. – Просто пролог к роману.

– Кстати, у меня вискарёк есть, для поддержания разговора, не желаете?

Андрей подумал: все равно сегодня пить, почему бы на начать заранее?

– А давайте, – махнул он рукой. – Рассказ да плюс вискарёк – буду благодарен.

– Отлично, отлично, – кивнул Соболевский, достал из бара початую бутылку «Джека Дениэлса», две рюмки и поставил их на стол. Разлил, открыл плитку шоколада.

– За что выпьем? – спросил он у гостя.

– За искусство, конечно. Ваша Лола – чудо.

– Да будет так. За искусство. И за Лолу.

Они выпили. Закусили дольками шоколада.

– Неплохой вискарик, – выдохнул Крымов. – Сразу греет, а это лучший признак.

– Фирменный, вот и греет.

Мужчины закурили – каждый свои сигареты. Один «Мальборо», другой «Пэл Мэл».

– Ну что же, слушайте, уважаемый господин сыщик. Лет пять назад я был в Питере у своего давнего знакомого, коллекционера китайских фарфоровых собачек. Только китайских, исключительно фарфоровых и только собачек. Чудак-старичок, дока в своем деле. У него был товарищ-антиквар, знаменитая в северной столице личность, он только что упокоился. С миром или нет, не знаю, – развел руками Соболевский. – Антиквара, тоже старика, звали очень грозно и ярко – Львом Григорьевичем Апраксиным.

– Серьезное имя.

– Очень. Этот самый Лев не сидел сиднем в лавке, как говорят, на груде антиквариата. Он, по профессии историк и археолог, когда-то много времени провел в поле. Обожал раскопки, с риском для жизни бродил по полуразвалившимся дворянским усадебкам, разбросанным по просторам России в несметном количестве. Тут крыша в любой момент может обвалиться, там – пол, а он копает, роет, ищет. И то и дело что-то находит. – Соболевский поднял указательный палец: – Он был удачливым малым, кстати. В шестидесятых годах они производили раскопки на территории Белоруссии, где, как известно, несть числа старинным рыцарским замкам. Как-никак, а Белоруссия была когда-то центром великого Польско-Литовского княжества, могущественного государства в Центральной Европе. Лев с товарищами исследовал на тот момент Старый Ляшский замок. Ляшский, как вы понимаете, означает Польский.

– Понимаю, Анатолий Иванович, – с улыбкой кивнул Крымов. – Не вчера родился.

– Прекрасно. И вот они находят гробницу. На первый взгляд фамильную, ничего особенного. Но когда решили открыть ее, были ошеломлены. Ее укрывала тяжеленная каменная плита. Этот камень краном сдвигали. Словно те, кто хоронил, не желал, чтобы покойник выбрался наружу. И спрятана она была непривычно глубоко. Но оттого еще интереснее. А в гробнице – прах. Вроде как останки женщины, судя по фигуре, плотно обернутые в дубленые кожи, много слоев. Прямо мумия, не иначе. И надпись на этой ссохшейся коже. Четко остались видны слова. Один из археологов понял, что это древнееврейский текст, но прочесть его не сумел. Тщательно сфотографировали. Разворачивать не спешили. Не было у молодых ученых такого опыта, да и мнения разошлись: сначала стоило бы прочитать надпись, вдруг она погибнет во время вскрытия? Нужно было найти специалиста. Лев Апраксин в тот день не отходил от гробницы. Палаточный лагерь они разбили рядом с замком. Все уже и поужинали, и наговорились, и под гитару попели у костра, наконец решили отойти ко сну, а Лев все что-то изучал, высматривал в гробнице при свете двух фонарей. Один из ученых пошутил: ты, мол, что, говоришь с ней? И как она, отвечает? Апраксин никого не услышал, но со стороны можно было решить, что это мумия говорит с ним. У Апраксина только губы и шевелились. «Тебя самого краном от нее оттаскивать надо», – сказали ему. Археологи разошлись по палаткам. У них был молодой аспирант, Венечкин. На подхвате. Этот Венечкин ночью просыпается, голову из палатки высовывает и видит: от замка в лунном свете идет к их лагерю обнаженная женщина удивительного телосложения. Грудь, бедра, ноги – само совершенство, сама красота. Черные волосы до ягодиц. Кожа как будто отливает изумрудно-серебряным светом и перламутром. Венечкин головой трясет, моргает, трет глаза – женщина все ближе! И вдруг он видит другое: в ее сторону от соседней палатки шагает мужчина, тоже обнаженный. Они сближаются, соприкасаются телами, начинают страстно обниматься, а потом ложатся в траву. Она оплетает его руками и ногами, и они неистово занимаются любовью. У Венечкина и дух перехватило, сердце выпрыгивает. Стоны, конвульсии – и вот уже любовники ложатся рядом, держась за руки. Луна освещает их обнаженные тела. Затем женщина поднимается, целует мужчину и как будто уходит, исчезает. Венечкин крутит головой – никого. Куда делась развратница? Из какой деревеньки она сюда пришла? И вдруг прямо над ним звучит голос: «Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что видел, умрешь, как и все твои близкие…» Он вскидывает голову: обнаженная красавица, чья кожа мерцает перламутром, стоит над ним и смотрит в глаза – насмешливо, с улыбкой госпожи, перед которой нерадивый глупый раб. Глаза у нее как будто изнутри светятся. «И смерть твоя и твоих близких будет мучительной, – добавляет она. – А теперь забирайся в палатку и спи. Крепко спи! Мертвым сном. И когда ты проснешься, ты забудешь о том, что видел. Ты понял меня?» Но Венечкин только хлопает глазами. «Ты понял меня, дурачок?» – куда более настойчиво повторяет она. Тут его как электричеством пробило, страшно стало. Не сон это был, – явь! А он-то подумал, что спит! «Да!» – горячо шепчет Венечкин и мигом скрывается в палатке. Когда он проснулся утром, у него осталось ощущение невероятно чувственного и немного страшного сна.

– Сильно, – честно признался Крымов.

– Еще по рюмочке? – хитро прищурил глаза директор салона.

– Будет в самый раз.

Они пригубили вискаря и вновь закурили.

– А утром… – Соболевский растягивал удовольствие, дым от сигареты так и вился по его седеющим бровям. – Э-эх! – Он выпускал его из резко очерченных губ нарочито медленно. – Вы даже себе представить не можете, Андрей Петрович, что было утром!

Преступно медленно говорил Соболевский!

– Помилуйте, так что было утром? – взбодренный очередной рюмкой виски и сигаретой, поторопил его Крымов. – Вы меня заинтриговали, Анатолий Иванович. Впрямь хочется узнать, и немедленно. А вы как Шахерезада, ей-богу!

– А утром археологи обнаружили, что гробница пуста. Хоть они и накрыли ее брезентом.

– Вот как?

– Да, именно так. Мумию похитили. Но почему обрывки кожи валялись в могиле? Их грубо распороли ножом. Горю ученых не было предела. Не страдал только один человек. Вы догадываетесь кто?

– Лев Апраксин?

– Разумеется. То есть он делал вид, что переживает. Но не очень убедительно. Разумеется, мумию мог похитить кто угодно. Черных копателей у нас всегда было море – и в советские времена, и нынче. А еще деревенские хулиганы, например. Тоже ловкачи еще те. Знакомый лингвист, специалист по древнееврейскому, перевел им надпись, начертанную на кожах, в которые была завернута мумия. Слава богу, ее успели сфотографировать. Надпись гласила: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». Это были строки из «Откровения» Иоанна Богослова.

– Ух ты! Кого же похоронили в этом склепе? Кто был обернут кожей?

– Можно только гадать. Кто-то очень недобрый, судя по надписи на кожах. Через неделю они уезжали обратно с какими-то археологическими безделушками, но без мумии. За это время Апраксин несколько раз уходил куда-то, оставлял их на полдня, на день. Он совершенно остыл к раскопкам. Купил в местном магазине одежду, как им сказали, женскую, но куда ее дел? Неизвестно. И в поезде вел себя странно. А когда они вернулись в Питер, на вокзале в то же самое время оказалась молодая женщина удивительной красоты, одетая неброско, но глаз от нее отвести было нельзя. Венечкин якобы прошептал: «Я где-то уже видел ее». Вместе с этой дамой Апраксин и ушел в закат. Скоро он бросил науку, остался педагогом на полставки, для вида: тогда надо было где-то работать, при Советах без трудовой книжки никак. А занялся он антиквариатом. Находил уникальные картины, скупал посуду, скульптуру. У него как будто чутье стало раз в сто сильнее на все эти штуки. Купил огромную квартиру у Грибоедовского канала. Обзавелся выгодными знакомствами. Он стал настоящим королем в своем деле. Как же ему завидовали! И рядом с ним всегда была та самая женщина, она работала у него секретаршей. А все потому, что Апраксину поразительно везло, вот в чем дело. Все, за что он ни брался, обращалось в золото. Почти как у царя Мидаса, – улыбнулся Соболевский. – Только без фанатизма.

– Откуда вы все это знаете? Вы будто были там? Но вам в ту пору и десяти лет не стукнуло.

– Вы правы, я в те времена под стол пешком ходил. Я-то не был, – он закурил новую сигарету, – а вот друг детства моего отца был. Суровин Виктор Федорович. Он работал врачом в той самой экспедиции и многое видел. И за Апраксиным наблюдал, и с Венечкиным разговаривал. Он эту историю моему отцу и рассказал. Это уже потом я услышал о Льве Апраксине, матером антикваре, богаче. Тогда и вспомнил эту историю. А выглядел он впечатляюще: как о нем говорили, намного моложе своих лет, крепок, статен. Из таких, знаете, «каменных» стариков, которые до самой смерти внушают уважение и даже трепет. В том числе и женщинам. И все говорили, что есть у него молодая любовница, от нее он и питается энергией. Что ж, я могу в это поверить. Случается кому-то встретить такую загадочную музу…

Крымов слушал Соболевского, смотрел на него, но видел перед собой иное – манекен за стеклом, сексуальную красотку в белой шубке, с золотым каре. Она была здесь рядом, в двух шагах. Он даже покосился на дверь, не стоит ли она там, за его спиной? А еще он отчетливо, хоть и обрывками, слышал голоса тех, с кем совсем недавно пришлось говорить о ней. Одна девочка готова сойти с ума от страха, потому что за ней идет, как зомби, ожившая женщина с витрины, другая рассказывает, как ее подруга падает в лужу, когда к ней вдруг угрожающе оборачивается все то же неведомое существо.

– Вы о чем-то задумались? – вежливо спросил Соболевский.

– Простите. Всему виной ваш рассказ, Анатолий Иванович. О замковых раскопках и обнаженной красотке. Тут без рюмки не обойдешься. Знал бы, сам пузырь прихватил, в качестве презента.

Соболевский рассмеялся.

– Не могу с вами не согласиться, Андрей Петрович. Но я обещал, что история будет еще та.

Они выпили бодрящего «Джека».

– Когда Апраксин умер, – продолжал Соболевский, – оказалось, что наследник у него один – племянник, которому антикварные страсти дяди до печки. И он стал распродавать все понемногу. Я успел к этой распродаже ровно пять лет назад. Свел нас тот самый общий знакомый, чудак-старичок, любитель фарфоровых китайских собачек. Я выбрал несколько вещей, в том числе и манекен. «Мою Лолу», как теперь ее называю. Она стояла в углу склада, в наброшенной холстине. Когда я стащил холст, то был, мягко сказать, удивлен ее грацией, чувственностью. Все дело в том, что манекен отлили по заказу Льва Григорьевича. Как мне рассказали, он был копией той женщины, которая сопровождала Апраксина по жизни. Эта романтическая история тронула меня до глубины души. На Лоле была старая джинсовая куртка, которую она сжимала на груди. Племяннику манекен оказался не нужен. Он так и сказал: «Эротические фантазии моего дядюшки, кроме отвращения, у меня ничего не вызывают. И легкого озноба. Особенно его Лола. Хотите купить – покупайте. За бесценок не отдам, охотников на это „чудо“ найдется немало, но и три шкуры драть с вас не стану». Мы договорились, и каждый остался при своей выгоде. Вот так Лола оказалась у меня и перекочевала уже в белой норковой шубке в витрину моего магазина. Это уже пятнадцатая шубка, которую она продала, – усмехнулся он собственной шутке, кажется, популярной в его среде. – Что скажете теперь, Андрей Петрович, узнав это историю?

Крымов изумленно покачал головой: история с каждым часом становилась все более изысканной, запутанной и демонической.

– Сюжет для любовно-фантастического романа, Анатолий Иванович. Крепкий сюжет.

– Соглашусь с вами на все сто.

– Благодарен вам за ваш рассказ, – честно признался Крымов. Ему пора было двигать на банкет. – Что ж, – он хлопнул по коленям, – мне пора за работу.

– Ну, если вы торопитесь, – заметил Соболевский, – тогда еще по рюмочке? На дорожку? Но смотрите: я-то домой поеду. Мне можно.

– С удовольствием по последней, – кивнул детектив. И усмехнулся: – Обнаженную диву с развалин старинного замка захочешь – не забудешь. Теперь буду о ней думать.

Соболевский разлил виски.

– Именно. Я много раз воображал, как она в свете луны идет от развалин к палаткам археологов. – Он драматично вздохнул. – Представлял себя на месте ее возлюбленного – Льва Апраксина.

– Уверены, что это был он?

– А кто же еще? Если, конечно, Венечкин не сбрендил.

Крымов встал, за ним поднялся и Соболевский, проводил гостя до дверей. Детектив обернулся:

– Анатолий Иванович, а вы не узнали, случайно, фамилию того искусника, который изготовил манекен? Вашу Лолу. По образу и подобию той загадочной дамы. Например, у старого антиквара, что специализировался по китайским собачкам?

– Пытался, конечно. Трофимов его фамилия, «собачника», в смысле. Семен Семенович. Увы, он не знал. Просто до него дошли слухи о кукле Апраксина, не более того. А племянника этот вопрос вообще не интересовал. Так что автор неизвестен, – развел руками хозяин модного салона. – Всего наилучшего, детектив.

Вместе с Яшиным они подкараулили молодого человека у строительного института, откуда тот выходил после занятий. Старший лейтенант еще переспросил:

– Ты уверен, что с ним стоит говорить? Такие говнюки заартачатся, а потом еще жалобу накатают.

– Мал он, чтобы жалобы катать, – ответил Крымов. – А пару вопросов я задать ему обязан.

– Ну смотри, как знаешь.

– Попробую – у меня сегодня клюет.

Крымов вышел из машины и направился навстречу молодому художнику.

– Владислав Ольшанский?

– Да, – насторожился молодой человек, увидев перед собой спортивного и собранного мужчину.

– Частный детектив Крымов, капитан в отставке, – представился сыщик. – Веду следствие вместе с управлением МВД. На пару вопросов ответите?

– А в чем дело?

Они встали посреди тротуара.

– Отойдем в сторонку? – предложил Крымов.

– Хорошо.

– Дело в трех убийствах, которые случились несколько дней назад. При очень таинственных обстоятельствах. И в центре этих обстоятельств – манекен в витрине модного салона «Афродита», как вы уже знаете.

Лицо Владислава разом стало злым.

– Не понимаю, о чем вы.

– Я многое знаю. И во многое готов поверить. Ответьте только на один вопрос: откуда у вас такое отношение к ней? К этой пластмассовой дамочке?

– Какое – такое?

– Как к живому существу. Откуда взялось это чувство?

– Ах, вот вы о чем, – усмехнулся молодой художник. – А вдруг она и впрямь живая?

– Шутите?

– Про Галатею знаете?

– Знаю. Художник Пигмалион так был влюблен в свою гениально вылепленную скульптуру, что боги сжалились над ними и оживили ее.

– Ну вот, что еще я должен прибавить?

– В смысле?

– Я тоже влюблен в нее. И жду, когда боги оживят ее ради меня.

– Только Галатея не убивала людей в окружении скульптора Пигмалиона, вот в чем дело.

– Откуда вы знаете? А может, убивала? Только история не донесла это до нас? Не подумали об этом, детектив?

– Нет, не подумал.

– А если серьезно? Вы, от бессилия в поисках настоящих преступников, ударились в мистику? – Мальчишка явно издевался над ним. – Это сейчас новая методика такая?

– Точно, я разработчик.

– Вот бы Шерлок Холмс удивился. У вас еще что-то ко мне?

– Нет, ничего.

– Хотите устроить мне очную ставку с манекеном? Я не против.

– Верю.

– Я свободен?

– Как ветер.

Владислав отвернулся от сыщика.

– Соболезную, товарищ капитан в отставке!

– И вам не хворать, Ольшанский!

Крымов забрался в машину, слишком сильно хлопнув дверцей.

– Чего бузишь?

– А он непрост и неглуп. За словом в карман не лезет. Колючий парнишка. Себе на уме.

– Отшил тебя?

– Ага. Вот засранец! Ну и молодежь пошла!

Яшин хохотнул:

– Я так и думал.

– Едем в управление, – сказал Крымов.

– Зато Марина – прелесть! – Выезжая на дорогу, Яшин нажал на газ. – Еще не звонил девуле? – Андрей отрицательно мотнул головой. – А зря! Уверен, она ждет!

Вечеринка в управлении УВД удалась на славу. Море выпивки и еды, сердечные разговоры, бесконечные расспросы, как там, в лесах, с кабанами и зайцами, лосями, бобрами и ежами. Крымов только успевал отвечать. «Большая Галя», как и юные дамы управления, интересовалась, не встретил ли Крымов в лесах Урала свою Олесю, дикую красавицу-нелюдимку. Он успокоил их: нет, бобры и ежи были, кабаны и лоси тоже, а красавицы не было. А иногда очень хотелось. Дикую, нелюдимую и хорошенькую Олесю.

В какой-то момент, когда от Крымова ненадолго отстали, он нашел время рассказать Яшину историю таинственного антиквара, везунчика и богача Льва Апраксина. Старший лейтенант слушал бывшего шефа с открытым ртом.

– Ну ни хрена себе, – только и сказал он. – Не думал я, что у нашей истории есть второе дно. Да еще такое, – кивнул он, – с начинкой. Да с какой. Ух!

– Уверен, что это десятое дно, Костя, или двадцатое, – закурив, подметил Крымов. – Между куклой из магазина и замурованной в гробнице мумией этих донышек не сосчитать. Вскрывать замучаешься.