Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 359 страниц)

Никитка блаженно сощурился и вытянул шею.

– Лося… если обернусь…

– Зверозубы охотились на доисторических лосей, мамонтов…

– Знаешь, Дань, – Лёшка оперся на стену. – а я ведь всегда знал, что у тебя жизнь намного интереснее моей.

– … шерстистых носорогов и гигантских броненосцев. Следы их клыков обнаруживаются…

Никита щёлкнул зубами и, повернувшись к Даниле, сказал:

– Ладно. Выноси…

Вот же ж…

Данила бы и вынес. Но в дверь опять постучали и несколько напряжённый голос Эвелины поинтересовался:

– А можно к вам?

Глава 34
Поднимаются вопросы душевного здоровья и прикладной пользы логики

Глава 34 В которой поднимаются вопросы душевного здоровья и прикладной пользы логики

Одна из бомб упала рядом с седоусым солдатом в тот момент, когда тот набивал трубку. Хладнокровно подпалив табак, он затем сунул ее в рот. А когда рядом упала еще одна бомба, просто сплюнул.

О крепких нервах старослужащих

Назад Наум Егорович шёл уже сам, сказав, что должен размяться. Пётр следовал по пятам, держась на расстоянии удара. Причём делал это скорее по привычке, чем из опасений, что Наум Егорович броситься бежать.

А вот доктор уже и чаепитие подготовил.

На столе появился электрический чайник, пара пластиковых кружек и одноразовые тарелки, на которых обнаружились бутерброды.

– Вы, верно, проголодались. Перекусите, – Науму Егоровичу широко улыбнулись. – Всегда полагал, что говорить лучше за чаепитием. Так сказать, совмещая… Пётр, вы идите пока.

Пётр вышел.

Точно военный, вон, приказы исполняет без раздумий, но по собственному разумению. Вряд ли он ушёл далеко. Небось, где-то за дверью встал и прислушивается. Наум Егорович и сам так бы сделал.

Он присел на стульчик и чай взял.

Тёплый.

Даже едва-едва тёплый. А на столе ни ложек, ни вилок, ни даже ножей.

– Ситуация сложилась неоднозначная. Полагаю, вы и сами об этом догадываетесь, – а вот доктор чаёк к себе подвинул, но пить не стал. Скорее обозначил участие в завтраке. – Вчера у вас случился нервный срыв.

– У меня⁈

– Вы что-нибудь помните?

– Ну… так-то… – так, инструкций о том, что он должен помнить, Науму Егоровичу не давали. – Голос… был… и потом так голова вот…

Он искренне задумался над тем, что стоит сказать.

– Не стоит переживать. Локальная амнезия вполне естественна, а в нервном срыве нет ничего постыдного. Люди, подобные вам, часто оказываются уязвимы.

– Это какие?

Чаёк был сладким. Подлили чего? Хотя, даже если и так, выбора особо нет. Без еды Наум Егорович долго не продержится, да и подозрение вызовет. Этак скрутят и в вену вольют, чего им надобно.

– Творческие. Много и напряжённо работающие. Не жалеющие себя. Мозгу тоже нужен отдых, – это говорилось мягко, успокаивающе. И Наум Егорович покивал, соглашаясь, что он именно такой, творческий и напряжённо работающий. – Кроме того обстановка, вас окружавшая, давила. Непонимание окружающих. Их обыденность…

Красиво поёт.

Прям и тянет всё примерить.

– И отсюда вот…

– Срыв? – подсказал Наум Егорович.

– Именно…

– И голоса? Примерещились?

– Да.

– А как я тут?

– Мы за вами давно наблюдаем, – прозвучало весьма двусмысленно. – Мой покровитель ищет талантливых людей, недооценённых официальной наукой.

– Зачем?

– Чтобы помочь. Вам повезло, Николай Леопольдович. Мы наблюдали за вами и потому успели среагировать вовремя. В ином случае вы угодили бы не сюда, а в какую-нибудь государственную лечебницу для душевно больных.

– Я здоров! – получилось убедительно и нервно.

– Несомненно. Лично я в этом абсолютно уверен! Но вот в иных местах ваш срыв могли бы счесть признаком именно болезни. И сочли бы, я вам так скажу. Ваша сестра, – доктор чуть наклонился. – Она давно ведь пытается выжить вас, верно? Вы и сами это подозревали…

Судя по тому, что Крапивин был ещё тем параноиком, он точно подозревал сестру.

– Да, – Наум Егорович тоже наклонился. – Ей квартира нужна. Я ж не дурак. И не сумасшедший.

– И квартира, и ваши патенты. И она договорилась с одной клиникой… частной… с не самой лучшей репутацией. Они забрали бы вас и начали бы лечить. Сами понимаете, как скоро при неправильном лечении можно превратить здорового человека в… скажем так, не очень здорового.

И говорил он это, глядя в глаза Науму Егоровичу.

– Но мы успели раньше. Мы вас спасли для человечества…

Наум Егорович кивнул.

– И мы надеемся, что здесь, в кругу единомышленников и друзей, вы сможете раскрыть свой потенциал.

А вот это засада, если так-то. Ладно, сходство. Сходство – это так, мелочи. Но вот во всех этих железяках Наум Егорович не понимает ничего.

И что-то такое отразилось на его лице, если доктор произнёс:

– Вам не стоит опасаться!

– Чего? – уточнил Наум Егорович горбясь.

– Ничего! Совершенно ничего!

– И голосов?

– Голосов в первую очередь! Вы ведь их не слышите, верно?

– Слышу.

– Как⁈ – а теперь доктор аж подпрыгнул.

– Обыкновенно. Ушами. Левым слышу. И правым тоже.

– Голоса?

– Именно.

– Чьи?

– Ваш вот слышу. И свой тоже.

– Вы серьёзно? – и взгляд такой, полный подозрения. Наум Егорович важно кивнул:

– Это же голоса, верно? И я их слышу.

– С этой точки зрения, конечно, верно… – вот только смотрят на Наума Егоровича искоса и будто бы с подозрением. – Но я об иных. О тех, которые вам докучали. Понимаете?

– Понимаю, – Наум Егорович воровато огляделся. Так, надо думать. Если его проводят в лабораторию, то там быстро разберутся, что он – не тот, за кого себя выдаёт.

– А… вы уверены? – поинтересовался он шёпотом.

– В чём?

– Что они не вернутся?

– Более чем!

Ещё бы. Микроволновка со встроенным передатчиком осталась там, на квартире, как и прочее оборудование.

– А если всё-таки? Вы же понимаете, какие они… настойчивые! – последнее слово Наум Егорович произнёс, воровато оглянувшись. – У них везде свои люди!

– Уверен, мы решим проблему…

– И с мышами тоже?

– Какими мышами?

– Такими… огромными! – Наум Егорович развёл руки, слегка преувеличивая размер виденного мыша. Вообще, возможно, не стоило бы говорить об утреннем госте, но, как назло, ничего другого, подходящего уровня бредовости, в голову не приходило. – И в чешуе.

– Здесь нет мышей, – произнёс доктор снисходительно. – Тем более таких огромных. И в чешуе.

– Есть, – Наум Егорович скрестил руки на груди. – Я сам видел!

– Когда?

– А вот, как очнулся. Вы ещё дрыхли.

– Я не…

– А я глаза открываю. Смотрю. Сидит. Весь такой важный. Чешуя огнём горит. Прям как в сказке. Вы сказки любите?

– К-какие?

– Народные. Или Пушкина. Пушкин А-эС – солнце русской поэзии. Знаете?

– Лично не знаком…

– И видно. Он ещё писал, что чешуёй, как жар горя, тридцать три богатыря… а тут мышь. Чувствуете связь?

– Нет.

– А она есть. У богатырей что?

– Что?

– Чешуя. Пушкин же писал. А он врать не станет. И у мыши чешуя. И шлем. У богатырей. На картине. Видели? Вот! Но у мыши другой. Но тоже шлем. Понимаете? – произнёс Наум Егорович, пристально глядя в глаза доктора, который почему-то под взглядом заёрзал и даже обернулся на дверь, явно раздумывая, не пора ли пригласить санитаров. – Думаете, я сумасшедший?

Получилось немного визгливо.

– Нет, нет, что вы… я уверен, что вы просто слегка переутомились…

– Я полон сил!

– Эмоционально. Вы так долго…

– Вы мне не верите!

– Верю.

– Я его видел!

– Мышь?

– Мыша. Это явно был он.

– С чего вы взяли?

– Так, ясное дело. Шлем и броня – это что? Это история. Древность. А в древности бабы в армии не служили, – сказал Наум Егорович и глянул победно, внутренне и сам радуясь этакой непрошибаемой логике.

– Простите, я должен доложить об этом странном, вопиющем просто происшествии, – доктор поднялся. – Вы побудете тут?

Можно подумать, у Наума Егоровича выбор имеется.

– Побуду. И ещё скажите, что он обещал вернуться.

– Мышь?

– Именно.

Вышел доктор недалеко. И дверь прикрыл неплотно. А слух у Наума Егоровича отменнейший, особенно если подойти поближе. Благо, пусть он в электрониках ничего и не понимал, зато перемещаться он умеет очень тихо:

– Он пока не готов, – судя по голосу, доктор явно нервничал. – Не могу пока сказать, вызвано ли его состояние препаратами или же действительно имеет место болезнь, но к работе его допускать нельзя. Да…

А вот ответов нет. Похоже, доктор по телефону беседует?

Интересно, с кем?

– Несколько дней адаптации, курс детоксикации, а далее – оценка текущего состояния… и только тогда можно будет говорить о его готовности или неготовности. Нет, при всём моём желании быстрее не получится. Можно, конечно, подавить волю…

Не хватало.

– … но это не то, что вам нужно. Нет, можете сами оценить… проводить? Вы уверены? В лабораторию? А если… ладно. Приведу, коль вы мне не доверяете.

Наум Егорович отошёл к окну и прижался щекой к стеклу.

– Что вы делаете? – поинтересовался вернувшийся доктор.

– Смотрю.

– Понятно, – дополнительных вопросов не возникло. – Николай Леопольдович, как вы смотрите на то, чтобы прогуляться?

– Куда?

– В лабораторию.

– Зачем?

– Познакомлю вас с коллективом. У нас отличный дружный коллектив, который просто жаждет встретиться с таким гениальным изобретателем, как вы. Не сомневаюсь, что вы найдёте множество общих тем!

Это вряд ли.

И вот что делать? В лабораторию заглянуть стоит. Хотя бы затем, чтобы зафиксировать и наличие этой лаборатории, как что-то подсказывало, напрочь незаконной, и тех, кто в ней трудится. А уж если повезет, и то, над чем трудятся. С другой… до сего дня лаборатории Наум Егорович обходил стороной. Уж больно много в них было всякого, хрупкого и непонятного.

– Не хочу, – сказал он, скрестивши руки на груди.

– Отчего же?

– Вы вскроете мой череп и достанете мозг.

– Господи! Как вам такое в голову пришло.

– Голос, – наябедничал Наум Егорович. – Прям таки и заявил вчера.

– Чтоб вас… а я предупреждал, что работать надо аккуратней, – это было сказано в сторону. И кажется, голосу ныне не поздоровится. Доктор же, выдохнув, улыбнулся доброжелательно и мило, как человек, который определённо замыслил пакость. – Николай Леопольдович, клянусь, никто не собирается причинять вам вреда! Всего-навсего небольшое знакомство, которое будет очень полезно в преодолении кризиса…

Наум Егорович молча сверлил этого, в халате, взглядом.

Доктор вздохнул:

– Понимаете, – произнёс он тише и чуть наклоняясь. – Проблема в том, что на вашу помощь очень рассчитывали. И если вы откажетесь, это могут неправильно понять. Решить, допустим, что вы действительно сумасшедший.

– Я здоров! – воскликнул Наум Егорович с той убеждённостью, которая любого нормального доктора заставит подозревать обратное. Он давно заметил, что чем больше ты твердишь о здоровье, тем сильнее тебе хотят доказать обратное. Прям рефлекс какой-то, что ли.

Врачебный.

– Конечно, конечно, – ласково произнёс доктор. – Я вам верю! Но вот у других могут возникнуть сомнения. Особенно, если вы начнёте возмущаться громко или, скажем, оказывать сопротивление. Согласитесь, здоровый человек готов к компромиссам…

– Я готов, – ещё более поспешно и громко выкрикнул Наум Егорович. – Ведите!

– Ну что вы… мы вдвоём прогуляемся… и Петенька, конечно. Вдруг у вас голова закружится?

Или ещё какая напасть случится. С головой. Оно ж бывает. Всё это читалось без слов, но Наум Егорович важно кивнул.

Глава 35
О палачах и милосердии

Глава 35 О палачах и милосердии

Что-то захлюпало под ногами. Штурмовик опустил взгляд. Это был адмирал.

О тяжёлой судьбе адмирала

– Знаешь, Кит, – сказала Ульяна, когда острые когти Никиты пробили майку. – Вот теперь ты точно можешь претендовать на домик с когтеточкой!

– Теперь он мне не нужен, – фыкрнул Никита, смотреть на которого было сложно.

В том смысле, что смотреть и не смеяться.

Круглая кошачья морда, окруженная шерстяной гривой, была забавна, несмотря на выпирающие клыки.

– Я буду точить когти о вековые дубы! Как дикие предки…

– Не возражаю, но тут один нюанс так сказать… дубов в округе нет. Даже обычных. Не говоря уже о вековых. Так что пока давай возьмём домик? С когтеточкой?

– И мышь плюшевую!

– Кит!

– Чего? Мне, может, захотелось. Я, может, буду её обнимать долгими зимними ночами.

Элька закатила глаза.

А Ляля, приобнимавшая замороченного парня, сказала:

– Долго я его не продержу. Он и так приворотным надышался, ещё потом свихнётся, а скажут, что я виновата. Так что спрашивайте.

И вот о чём его спрашивать?

– Ты кто? – у Данилы вот сомнений не было.

– Родион, – сказал парень, радостно улыбаясь.

– И как ты тут появился?

– Инга сказала. Скинула контакт.

– Кого?

– Её.

– Зачем?

– Сказала, что нужно познакомиться. Обработать. Сделать так, чтоб эта провинциальная дура на меня запала.

– Сам он дура, – обиделась Ляля, и Ульяна спешно погладила её по плечу.

– И как ты действовал?

– Обычно. Сперва зелье первого круга, для знакомства. Хватило бы, чтобы очаровать. А там уже пригласил бы к себе…

Ляля фыркнула.

– … потом Инга подвезла бы препарат посерьёзней, чтоб девчонку привязать. Пара недель и всё, она бы без моего разрешения и вздохнуть не сумела бы! – прозвучало хвастливо.

– А дальше?

– Дальше мы бы поженились.

– И?

– И уехали бы в свадебное путешествие. Полагаю, вернулся я бы один. Контакты налажены. А девка красивая. Такие дорого стоят.

– Он… он серьёзно? – Ляля аж на цыпочки привстала и глаза её нехорошо сузились. – Они меня бы продали? Ты бы меня продал⁈

– Р-р, – заворчал Никита, тоже с подобным раскладом несогласный.

– Э-м, Дань, – Лёха помахал рукой перед глазами Родиона. – Не знаю, во что ты вляпался, но это дело серьёзное. Батя мне говорил, что слухи давно гуляют, ну, про продажу красивых девчонок туда… но это типа слухи. А выходит, что не слухи.

– Тихо, – попросил Данила и, наморщив нос, поинтересовался. – Ты уже так делал?

– Да, – радостно кивнул Родион.

– Женился и увозил жену? – Элька достала телефон. – Извините, но это надо записать.

– Погоди, – Ляля перехватила руку. – Мы запишем. Я попрошу, и он всё подробно расскажет. Сам. Чтоб без нас. Правда, Роденька? Расскажешь? Ты же для меня всё-всё сделаешь.

– Ага…

– Тогда отвечай.

– Жену я не увозил. Я не был женат. Девушек. Спрос высокий. Давали задание. Я подбирал нужный типаж. Знакомился. Привязывал к себе.

– Зельем?

– Только один раз. Зелье дорогое. Я умею работать и без него, – сказано это было с гордостью. – Они сами были не против познакомиться! Я ведь красив!

– Очень, – поддержала Ляля.

А Ульяна подумала, что надо бы отойти, потому что с каждым произнесённым словом ей становилось всё более тошно.

– И упакован. Квартира. Машина. Ухаживаю красиво. Я говорил про любовь. Они верили. Дуры!

– А ты умный?

– Уль? – Данила почувствовал что-то, иначе почему под руку взял. – Уль, ты…

– Он… он ведь…

– Тихо, – Данила взял не только под руку. Он приобнял. – Давай. Дыши глубже. Помнишь, как нас учили? Контроль и только контроль. Его не слушай. Мы это так не оставим, но знать надо.

– … и предлагал поездку. Намекал, что нужно развивать отношения, переводить на новый этап. Они и готовы были хоть бегом бежать! Замуж… ха! – Родион издал нервный смешок.

– Дань, а мы ему морду набьём? – жалобно поинтересовался Лёшка.

– Морду? Да… но… главное, чтоб только морду, – Данила произнёс это тихо и мрачно, – потому что мне ему голову оторвать хочется…

– … дарил путёвку. Потом у меня вдруг в последний момент что-то случалось. Проблемы в бизнесе. Мамина собачка заболевала. Я говорил, чтоб ехали без меня. Что я присоединюсь позже, через день или два. Обещал, что там встретит мой добрый друг. Проводит, поможет…

И девушка исчезала.

Ульяна поняла это чётко и ясно. А ещё поняла, что доказать что-либо, если вдруг этот урод пойдёт на попятную, не получится.

Знакомился?

Время сейчас такое, что все и со всеми знакомятся.

Путёвки покупал? Скорее всего они изначально были куплены хитрым путём, через фирму какую-нибудь или вовсе так, что казалось, будто девушка сама приобрела.

– … я не виноват. Там придумано так, что не подкопаться. Я ей давал наличку, отправлял на конкретную фирму, якобы к знакомым, которые сделают скидку. Там всё оформлено, надо было только забрать… подписи только их. И кого ни спроси, меня мало кто видел.

И в аэропорту его не было.

На камерах.

И девушки уезжали сами, а что не возвращались… это ведь тоже случается, верно?

– Потом менял квартиру, номер телефона. Перерыв делал на пару месяцев. Инга настаивала.

– Она во главе?

– Не знаю. Скорее всего нет. Она стерва, умная, но не настолько. Надо мной – да, а кто там дальше – не моего ума дела. Мне платили. Я не задавал вопросов.

Данила держал крепко. И наверное, это хорошо, это позволяет не терять разум. И с силой, которая требовала что-то сделать, управиться.

А ведь Ульяна может с ним сделать.

Превратить? В козла?

Козлы, если так, тоже личности и по сравнению с некоторыми, неплохие даже. А проклясть? Чем-нибудь таким, таким… чтоб эта тварь…

Вдохнуть.

И выдохнуть. Тьма, которая хлынула навстречу, предлагая помочь, испугала саму Ульяну.

Она ведь не хочет убивать.

И чтоб смерть была долгой, неотвратимой и мучительной. И чтобы жизнь была такой же, тоже не хочет. Чтобы кости болели, а кожа гнила, чтоб он разлагался, но не умирал, чтобы…

– Мне надо выйти, – она вдруг поняла, что ещё немного и не справится. – Дань, мне надо…

– Идём, – уговаривать Данилу не пришлось. – Эль, запишете его признание? Только пусть подробно, с именами там, фамилиями… Ляля?

– Конечно. Дорогой, ты ведь расскажешь о них ещё раз? Для меня? Подробно только. Имена, фамилии. Куда уезжали, кто встречал.

– Я не знаю, кто встречал. Я просто передавал контакты и всё. Адреса мне сбрасывали. Не отели, но частные виллы. Имена так не вспомню, но я записывал! Я же не дурак. Я понимал, что Инга захочет подстраховаться, вот на всякий случай и… меня взяли на место одного парня. Тот выбыл. Она сказала. Ага, как же…

Этот голос мешал сосредоточиться на контроле, и Ульяна закрыла ладонями уши. А Данила взял и вывел, вытолкнул её из туалета. И уже там, вовне, просто прижал к себе.

– Он… он ведь… он ведь знал, что будет? С теми девушками, но… он ведь даже не раскаивается. Он…

– Сволочь, – Данила погладил по волосам. – Просто сволочь, что тут ещё скажешь. Но он не стоит переживаний, Уль. Совершенно.

– Я не из-за него. Я из-за себя… мне сейчас хочется сделать ему плохо. Больно. Чтоб шкура с него живьём сползла, чтоб глаза вытекли. Чтоб кровь закипела. Я чудовище?

– Не больше, чем остальные.

– Но в отличие от остальных я могу это сделать, Дань. Пожелать и…

– Не стоит.

– Жалко его?

– Его – не особо. Так-то… в общем, я бы и сам ему конечности переломал, раз уж шкуру сдирать не научился…

– Сдирание шкуры – процесс сложный и требующий от палача высокого уровня компетенций, – из туалета вышел Василий. – Особенно, если задачей стоит полное снятие с минимальным количеством повреждений.

– Во, видишь, он тоже не откажется.

– Откажусь, – покачал головой Василий. – Боюсь, я не обладаю нужным уровнем знаний, чтобы всё сделать должным образом. Однако, если необходимо, я могу связаться. У меня есть знакомый палач. Он вполне справится, хотя сам предпочитает иные способы воздействия, но, насколько мне известно, владеет и классическими методиками проведения казни.

– Я не хочу никого убивать!

– Если найти целителей, то снятие шкуры не повлечёт за собой физической гибели, – взгляд Василия был чист и искренен.

Ульяна выдохнула.

Отпускало.

Данила ли был тому причиной, Василий ли или просто… но отпускало. Страшно. Вот живёшь-живёшь и не знает, что в тебе таится. А ведь оно едва не вырвалось. Это тут, у дверей туалета, можно рассуждать о том, как правильно снимать шкуру, но ведь она на самом деле… она бы могла… и без палача.

Просто пожелать.

И что-то внутри нашёптывало, что это нормально.

Что даже правильно.

А ещё надёжно. Сделать так, чтобы он… чтобы этот Родион больше никому не смог причинить вреда. Ведь те несчастные девочки, они ведь не были виноваты.

Они, как Ульяна, искали любви.

Поверили в любовь.

А…

Выдохнуть. И успокоиться.

– Всё хорошо, Уль. Ты никого и не убила. Мы сейчас иначе сделаем… этот… Р-родион на камеру всё повторит. Подробно. А Игорёк пробьёт контакты этих девушек. Родню поищем. И того, кто дела ведет о пропаже.

Последнее было сказано неуверенно.

– Думаешь, они есть? – тьма внутри нашёптывала, что с ней куда надёжней, чем с полицией.

– Не знаю. Не хочу тебе врать, но… если бы они пропали здесь, тогда точно дела были бы. А они улетели. Сами. Добровольно. И даже если дело завели бы, то…

– Кто станет их искать там?

– Именно…

– Тогда… какой смысл?

– Сделать так, чтобы на эту схему обратили внимание? – предположил Мелецкий. – Он ведь наверняка не один такой. Есть другие…

Сила колыхнулась.

И Ульяна поняла, что ещё немного и не сдержит. Она стиснула зубы, но почему-то стало только хуже.

– Д-думаешь?

– Почти уверен. Уж больно всё отработано. И на одном много не заработаешь… да и тоже это всё… странно.

Сила требовала… возмездия?

Нет. Ульяна не готова на возмездие. Значит… значит, надо думать. Включать голову, а не одни страдания. У неё ведь голова светлая.

Ей все об этом говорили.

– Почему? – поинтересовался Василий. – Красивая рабыня дорого стоит.

– Это у вас. У нас тоже немало, но не столько, чтобы хватило и на оплату услуг такого Родиона, и на представление. Очаровать девушку не так и просто. Если он изображал удачливого бизнесмена, то должен был соответствовать. Одежда. Машина. Квартира. Привычки. Стало быть, цветы, рестораны и подарки, даже если без размаха, то всё равно. Это недёшево.

Разум зацепился за слово.

Очаровать?

Нет уж… хватит. Ульяна больше не позволит им никого очаровывать.

– Пусть он всем отныне внушает только отвращение. Он и остальные, подобные ему, кто влюблял в себя девушек, а потом продавал их, – уточнила Ульяна на всякий случай. И вспомнила. – До тех пор, пока они сами не раскаются. В полиции! С чистосердечным признанием.

Она прислушалась к себе, пытаясь понять, получилось ли хоть что-то.

Сила вырвалась и, заложив спираль, с громким хлопком растворилась.

– А палач, – заметил Василий, прижимая к груди портфель так, будто это могло его защитить. – Всё же был бы милосердней…

– Вась, – Данила закинул ему руку на плечи. – Ты… ты такие вещи не говори. Вслух.

– Почему?

– Потому что девушки у нас какие?

– Красивые?

– И это тоже правильный ответ. А ещё очень добрые. Запомни.

– Но…

– Просто запомни, Вась. Ладно? Красивые, добрые и милосердные.

– Я понял, – руку Данилы Василий аккуратно с шеи снял. – Не палач милосерднее Ульяны, но Ульяна милосерднее палача. Так?

– Примерно, – Мелецкий вздохнул и, явно из врождённой вредности – уж больно пакостливым было выражение лица, – похлопал Василия по плечу.

И пылинку смахнул.

А потом поглядел на Ульяну и поинтересовался:

– Ты как?

– Отпустило, – ответила Ульяна честно, хотя тьма там, внутри, никуда не исчезла. Она нашёптывала, что это всё ерунда, мелочи. Подумаешь… отвращение.

Что этакого проклятья могут и вовсе не заметить. И надо бы так, что заметили.

– Хотя всё равно как-то… не знаю. Оно будто внутри сидит. И шепчет, шепчет…

– А ты не слушай, – Мелецкий снова обнял её. – Пусть шепчет. Ты же не слушаешь?

– Хочется.

– И мне порой хочется. И вообще нет таких людей, которым бы не хотелось время от времени убить ближнего своего.

– Для демонов подобные желания вполне естественны, – заметил Василий.

– Видишь. Дело не в желаниях, Уль. Дело в том, идёшь ли ты на поводу их или подчиняешь себе. Как-то вот так, что ли.

И пожалуй, в этом была своя правда.