Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 359 страниц)

Глава 13
Прошлое встречается с настоящим

Глава 13 В которой прошлое встречается с настоящим

Из-за угла полуразрушенного города виднелся броневик правительства.

Особенности устройства некой местечковой администрации

С бывшей Мещерского встречаться не хотелось.

Совершенно.

Категорически даже.

И Ульяна искренне перебирала в голове причины, которые сделали бы эту встречу невозможной. В конце концов, о чём ей с Элеонорой разговаривать? В том-то и дело, что не о чем! «Синюю птицу» обсуждать? И делать вид, что остальное Ульяну не интересует?

А оно вроде бы и не интересует, но почему-то всё равно интересует и от этого становится не по себе.

– Ты чего? – Ляля ткнула локтем в бок.

– Ничего.

– А лицо такое, как будто очень даже «чего». Это кто вообще такая?

Конечно, встречать дорогую гостью попёрлись все, организованной, можно сказать, толпою. Данила Никитку на руки взял, потому как у того лапки бегать устали. Игорёк сказал, что ему надобно свежим воздухом дышать. Демон ничего не говорил, но просто убрал стульчик в портфель и поднялся.

– Бывшая Мелецкого. Они пару лет встречались. Ещё в университете.

– А… хочешь, я на неё почесуху нашлю?

– А ты можешь?

– Чего тут мочь. Воду заклясть, чтоб раздражение вызывала, несложно, – Ляля сосала чупа-чупс и из уголка рта высовывалась пластиковая палочка. Волосы свои она забрала в высокий хвост, перехватив резинкой со стразами. Стразами отливала и коротенькая, на грани приличий, юбчонка.

А может, и за гранями.

Или у русалок свои представления о приличиях.

– Да нет… мы как-то не враждовали. И вообще, мне до него дела нет!

– А бесишься, как будто есть.

– День сложный, – буркнула Ульяна.

– Вы там на улице не стойте, – бабушка выглянула из окна. – В дом идите. А то лётаете не понятно где и голодные… а у меня пирожки.

– С мухоморами? – уточнила Ульяна, почему-то подумавши, что Элеонора не ведьма, а стало быть, от пирожков с мухоморами её пронесёт. Ну или ещё что случится.

– С волчьей ягодой.

Ещё лучше. Прям-таки на душе полегчало. Или отпустило? В общем, за ворота Ульяна вышла почти решившись Элеонору угостить. Данила рвался идти ко въезду в посёлок, чтобы точно не заплутала, но Ляля заверила, что не заплутает. И Ульяну в бок толкнула, чтоб подтвердила.

Ульяна, прислушавшись к себе, тоже поняла – плутать тут негде и незачем – и подтвердила.

– А почему они не поженились? – Лялю волновали вопросы весьма определённые.

– Не знаю. Это у Мелецкого спросить надо. Дань, а чего вы не поженились?

– Не знаю, – Данила как-то призадумался. – Не вышло…

– Ты предложил, а она отказала? И ты страдал? – Ляля произнесла это с придыханием.

– Да нет. Я не предлагал. Иначе она бы согласилась, и вот тогда бы я страдал.

– Почему?

– Просто… ну… как бы это… у неё характер. Такой вот… она только с виду вся хрупкая и сахарная. А хватка бульдожья.

И вправду сахарная.

Хорошее определение. Ульяна точно помнила эту вот неестественную воздушность, хрупкость и ощущение собственного несовершенства, которое возникало рядом с Элечкой.

Может, и вправду почесуху?

А с другой стороны, за что? В чём она, если разобраться, виновата?

– А чего это вы стоите? – раздался голос Петра Савельича. Он вышел с преогромным рюкзаком и топором на поясе.

– Да вот, ждём гостей, – ответил ему Мелецкий и кивнул, как доброму знакомому. – А вы погулять вышли?

– В лес он собрался, – над забором показалась голова тётки Марфы. – Каждый день туда шастает! И тачку отвёз, а вчера – с лопатой отправился. Небось, грибы копать!

– А вы-то всё видите! – Пётр Савельич топор рукой попридержал и даже попятился было, но после упрямо тряхнул головой.

– Конечно! У меня ж бинокль! Козлики, к слову, ваши тоже в лес ушли. Как бы не случилось чего…

– А чего может случиться? – поинтересовался Мелецкий и рукой махнул, отгоняя гудящую пчелу, что вилась над макушкой.

– Мало ли. Волки там… или сатанисты.

– Марфа, хватит детей пугать! Какие в наших краях сатанисты! – искренне возмутился Пётр Савельич.

– Этих напугаешь. И обыкновенные, Петенька. Вот слыхал, что в Некляевке было?

– Что было?

– А то и было! На кладбище забрались! Сторожа связали. Сами пляски устроили. И эту, оргию! – произнесла тётка Марфа с нездоровым придыханием. – А ещё демона вызывали!

Тут все посмотрели на Василия, который под этими взглядами смутился и сказал:

– Я так пришёл. Само собой. В том смысле, что без вызова.

– А это вообще кто такой? – тётка Марфа сперва попыталась бинокль использовать, но верно что-то пошло не так, потому что его она повесила на плечо, а из кармана достала очки, которые водрузила на кончик носа.

– Жених, – ляпнула Ульяна на нервах.

– Ещё один⁈ У тебя ж есть… вот этот… бесстыжий! – и пальцем ткнула в Мелецкого.

– Этот со стороны матери, – пояснила Ульяна, и лишь потом поняла, что это звучит, мягко говоря, странновато. Но демон кивнул, подтверждая.

– А прежнего куда?

– Никуда. Пусть тоже будет. Для разнообразия. А потом решу…

Пётр Савельич рот открыл, явно собираясь высказаться о морали нынешней молодёжи, но тётка Марфа перебила:

– И правильно, Улька, делаешь!

– В каком смысла, правильно⁈ – Пётр Савельич даже подскочил. – Это где видано, чтоб у девки сразу два жениха было!

– А где написано, что нельзя, чтоб у девки сразу два жениха было? – тётка Марфа упёрла кулаки в бока. – Небось, пусть приглядится, пощупает…

При этих словах демон побледнел сильнее обычного.

– … опробует, как оно так… а после уж и решит, которого оставлять.

– А со вторым тогда что?

– Ну… не знаю… объявку даст. В этом, интернете. Мол, отдам жениха в хорошие руки. Крепкого. Здорового. Почти непользованного. А то и двоих оставляй.

– Это уже ни в какие…

– Хотя, конечно, двоих поди-ка ещё прокорми. Они ж чем старше, тем прожорливей становятся. Мой-то первый, ныне покойный, помню, в женихах ходил, так прям травинку нюхнёт, котлетку с одного боку клюнет и сытый. А поженились, так боже ж ты мой! Не прокормишь! Кастрюлю голубцов в одно рыло уминал. И куда только лезло-то?

Облачко пыли на горизонте показалось этаким воплощением спасения.

– Так что, Улька, ты сама смотри. Главное, спуску не давай, а то на шею сядут…

– Ты вот поучи, поучи, дура старая…

– А кто ещё их научит, как не я? Ты, что ли? Я вон четырёх мужей схоронила…

– Уль, не надо у неё учиться, – жалобно попросил Мелецкий. – Я жить хочу!

– Все жить хотят, – ответила за Ульяну Ляля. – Но ты не бойся, я тебя, если что, к себе заберу… Уль, ты ж не против?

– Я против! – Мелецкий и руку поднял. – У меня твёрдые намерения…

Красная машинка остановилась прямо напротив ворот.

– Что за собрание? – поинтересовалась Элечка, выбираясь наружу.

– Обсуждаем нравы современной молодёжи, – Ульяна с раздражением отметила, что за прошедшие годы Элеонора не стала выглядеть хуже. Наоборот. Простенькое с виду платьице сидело идеально. И брошь, тоже не драгоценная, смотрелась уместно.

И браслеты.

И стрижка её идёт. А главное, укладка держится. Это у Ульяны, если что, волосы сразу дыбом. И не любит она стричься. Но и нестриженные из косы норовят выбиться и тоже дыбом встать.

В общем, никакой упорядоченности.

– И вопросы замужества, – Ляля вытащила изо рта чупа-чупс. Правда, ровно затем, чтобы сунуть опять. И руку протянула. – Ляля. А это Игорёк…

Игорёк, державшийся в тени, кивнул. И сильнее сгорбился.

– Никита, – она указала на Никиту. Потом на Мелецкого. – Его ты знаешь. А это демон Василий…

– Демон? – тётка Марфа зацепилась за слово. Правда, ненадолго. Глянула. Хмыкнула. – Какой из него демон… разве ж демоны такими бывают? Это только в мультиках ваших японских демоны бледнорожие…

– А вы аниме смотрите? – Ульяна удивилась.

– Чего-чего? – переспросил Пётр Савельич. – Марфа⁈

– Ой, тоже мне тут… мало ли, чем человек дома занимается… кто-то мультики смотрит, кто-то вон на тачке и с лопатой грибы собирает…

И поспешно ретировалась. А следом и Пётр Савельич, который явно опасался, что его станут расспрашивать об особо грибных местах. Правда, направился он не к дому, а к лесу, что поневоле вызывало вопросы. В самом деле, зачем ему в лесу тачка, топор и лопата? А в рюкзаке что? Явно же что-то есть. Рюкзак вон огромный, едва ли не больше самого Петра Савельича.

– Странные они тут у вас, – сказала Элеонора, проводив соседа взглядом.

– Ага, – честно ответила Ляля, опять ненадолго вытащив чупа-чупс.

– Так, – Ульяна выдохнула. – Давайте в дом, а то не уверена, что тётка Марфа одним биноклем ограничится. С неё станется и жучки поставить…

– Очень странные, – Элеонора вытащила сумочку. – Я ненадолго. Просто… Данила, зачем оно тебе надо?

– Стас, – сказал Мелецкий. – Туда отправили.

– Ясно. Значит, отговаривать бессмысленно… а Тараканова при чём?

– Ну… как бы… она…

– За компанию, – Ульяна влезла, пока Мелецкий не ляпнул чего-нибудь такого, что потребует дополнительных объяснений. – И пошли, попьём чаю. Там бабушка пирожков напекла…

– Во-во, – обрадовался Мелецкий. – Слушай, а ты всё хорошеешь… как дела? Карьера, небось, пошла…

Элеонора глянула престранно и ответила:

– Полетела, можно сказать. Твоими стараниями…

И плечиком дёрнула пренервно, а потом предупредила:

– Я и вправду только поговорить…

А Ульяна ей не поверила. Ни на мгновенье.

Проходя мимо демона, Элеонора слегка задержалась, задумалась и всё-таки произнесла.

– Не уверена, право слово, что это нужно озвучивать, не сочтите за упрёк, это скорее моя особенность. Я чрезмерно остро воспринимаю цветовой диссонанс. А у вас оттенок белого туфель не сочетается с таковым костюма…

И гордо прошествовала мимо.

– Охренеть, – сипло произнёс Никитка. А Василий только кивнул. И вид у него стал растерянным-растерянным.

– Не обращай внимания, – Мелецкий вот нисколько не удивился. – У нее бзик такой. Вообще она почти нормальная, но вот это вот её «разве ты не чувствуешь, что оттенки не сочетаются» конкретно доставало. И привычки немного.

– Какие? – демон выставил левую ногу и носок приподнял.

– Она кружки выставляла по линеечке, поворачивая ручки в одну сторону. Типа, так удобнее брать. И только попробуй взять не крайнюю, а из центра. Ну и одежду в шкафу по оттенкам раскладывала. И так-то… короче, говорю же, своеобразная женщина.

– Удивительная, – произнёс демон и посмотрел на ботинок. Повернул влево. Вправо. Потом перевёл взгляд на второй.

Ульяна тоже посмотрела, но ничего такого не увидела. А Василий, наклонившись, туфель с ноги стащил и приложил к рукаву.

– Действительно, – произнёс он. – Отличается оттенок.

– А у белого есть оттенки? – Мелецкий тоже глядел. – По-моему, просто свет так падает…

– Нет. У ткани – холодный, а на ботинках – теплый.

– Ясно. Два психа. Вот теперь ты понимаешь, Уль, почему я на ней не женился?

– Я скорее не понимаю, почему она хотела выйти за тебя замуж.

– Всё просто, – Элеонора, оказывается, в дом не ушла и слышала всё отлично. – Сначала мне необходимо было отработать легенду. Затем одно время я даже думала, что это действительно неплохой вариант.

– То есть, ты меня не любила? – на физии Мелецкого появилось преобиженное выражение, Ульяна даже погладила его по руке, а потом только спохватилась, что сочувствует она совершенно не тому.

Точнее, ей бы злорадствовать… или зачем ей злорадствовать, если к Мелецкому она ничего, кроме раздражения, не испытывает?

Ну и уши ещё бесят.

– Я пыталась, – в руках Элеонора держала сумочку.

Жёлтую.

А платье было синим. Или это голубой? Главное, что цвета удивительным образом дополняли друг друга.

– Но проблема в том, что я испытываю некоторые сложности с выражением эмоций. В принципе с эмоциями…

– Ну вот, – вздохнула Ляля, вытащив палочку от чупа-чупса. – И этого теперь заберут…

Она даже носом шмыгнула.

Правда, как-то так, не особо искренне.

– Надо всё-таки покупать лопату…

– … Данила не вызывал внутреннего отторжения. Поначалу.

– А потом?

– А потом ты начал разбрасывать носки!

– Все мужчины разбрасывают носки! – возмутился Мелецкий. – Это, можно сказать, один из основополагающих мужских инстинктов! База! Основа! Мы так территорию метим!

Демон поглядел на него с удивлением и произнёс:

– Я складываю. В корзину для стирки. Попарно. Есть специальные прищепки, чтобы в стирке пары не перепутались и не перемешались.

– Да, очень удобно… – согласилась Элеонора.

Ульяна подавила вздох:

– Может, всё-таки в дом? И по делу… а то сейчас начнёте выяснять, кто там не прав был.

– Он, конечно, – Элеонора повела плечиком. – Чем дальше, тем яснее я осознавала, что связывать жизнь с тобой, Мелецкий, будет ошибкой. Ты глубоко инфантилен, бестолков и абсолютно не приспособлен к самостоятельному существованию. С одной стороны, ты обижен на отца, с другой – ты всё ещё желаешь произвести на него впечатление, правда, выбирая для этого совершенно не те способы.

– Обидно слышать.

– И обижаешься ты тоже легко.

Все поглядели на Данилу. А тот насупился так, покраснел даже слегка.

– Тебя не заботило ничего, кроме твоей личной силы, которая, впрочем, тоже нужна была не для какой-то цели, но лишь как единственная доступная по твоему представлению возможность возвыситься над кузенами.

– Эль, это… жестоко, – Ульяна взяла Мелецкого под руку.

– Извини. Возможно. Он не хотел или полагал себя неспособным конкурировать в иных сферах. Но это действительно не имеет отношения к текущим вопросам.

Пирожки надо было делать с поганками. Чтоб наверняка. Потому что… потому что, может, Мелецкий и бесил несказанно. Может, он и раздолбай редкостный на самом-то деле, но зачем вот так?

– Ты же сама хотела выйти за меня.

– Возможность.

– И если бы я предложил, ты бы… согласилась?

– Вероятно. Но ты не предложил бы. Говорю же, ты слишком инфантилен и как огня боишься любых обязательств. А потому мои намеки на брак интерпретировал однозначно и выбрал привычный для тебя способ решения проблемы. Сбежал и откупился.

– Ты же плакала…

– Пришлось. От девушек ждут эмоций и весьма определённых. Я научилась их демонстрировать…

– Ей и лопата не поможет, – произнесла Ляля тихо, а Никитка с Игорьком кивнули и на всякий случай отодвинулись подальше.

– Кроме того, мне было нужно, чтобы ты обратился к отцу с просьбой. Если бы ты полагал, что расставание прошло мирно и легко, ты нашёл бы способ проигнорировать моё желание. А так твоё чувство вины не позволило тебе отступить. И я получила шанс. Правда… – Элеонора поправила цепочку сумочки. – Дальше всё пошло почему-то не по плану.

– Вась…

– Василий, – привычно поправил демон.

– Проведи её в дом, пожалуйста. Я… сейчас. Надо… немного. Сила опять колобродит. И тут… пару минут. Эль, нам надо, чтобы ты рассказала про «Синюю птицу» всё, что знаешь. Если какие-то конкретные сведения там… не знаю, всё, что угодно.

– У меня есть подборка материалов, как на цифровых, так и на бумажных носителях.

– Вот… отдай Игорьку. А я… я сейчас.

И развернувшись, Мелецкий зашагал по тропинке мимо домов. Вот ведь… стерва!

– Дань, погоди, – Ульяна бросилась следом. – Да погоди ты… куда собрался?

– Куда глаза глядят? – он замедлил шаг. – Хочешь сопроводить?

– Опасаюсь за общественную безопасность. Если и вправду рядом со мной сила спокойнее, то мне надо… держаться.

– Держись, – он протянул руку. – Всё нормально. Я просто забыл уже слегка, как с ней… На самом деле она такая, только когда волнуется. Или боится.

– Не похоже.

– Просто я её знаю получше. Так-то она большей частью нормальная. А вот на эмоциях порой несло, это да… так-то не переживай, плакать не стану.

– А что станешь?

– Карамельку будешь? – вместо ответа он вытащил горсть.

– Ты их всюду с собой таскаешь?

– Ага. Как-то… успокаивает. С детства. Даже не помню, когда пошло, главное, что только «Взлётные». Они кисленькие. Что до Эльки, то она такая вот… такая, как есть. Поэтому, если думаешь, что я от обиды топиться побегу, то не стоит.

– Топиться – в другую сторону, – ляпнула Ульяна. – Тут воды нет, разве что колонка.

– Вот и я о том же… знаешь, одно обидно.

– Что?

– Что она права. Если так-то. Я и вправду… – он остановился и раскрыл ладонь, над которой заплясали огоньки. – Объяснить сложно… тебя никогда ни с кем не сравнивали?

– Мама. С собой.

– А… ну да. Извини. Тогда ты понимаешь. Хотя… тут немного другое. Или не другое? Главное, что я сколько себя помню, мне ставили их в пример. Особенно Алёшку. Мы с ним одногодки, получается. Ну и выходило, что он как-то всегда лучше, что ли. Читать в пять лет научился. Стишки всегда рассказывал… мы в гости приходили часто. И вот его зовут, он стишок рассказывает. Отец хлопает, хвалит, дарит что-нибудь… по сути ерунду. Те же яйца шоколадные…

– А тебе?

– И мне, конечно, но как-то… вроде получается, что он заслужил, а мне просто так.

– А ты стишки рассказывать не пробовал?

– Пробовал. Но у меня как-то то ли терпения не хватало, то ли и вправду способностей. Вроде вот учил, сам няньку просил, тренировался, чтоб прямо от зубов отскакивало. И чтоб с выражением. А начну рассказывать и сбиваюсь. Или забываю. Обидно. Отец хмурится. Мама злится. Потом я просто стал отказываться. На кой, если они потом только ругаются из-за этих стишков. В школе… ну Лешка всегда и везде первый. Его хвалят… а я бестолочь. Хотя опять же, не могу сказать, что чего-то там сложно было. Просто бестолочь вот.

Данила вытянул огненные нити.

– В старших классах и нарочно… если нельзя быть самым хорошим учеником в классе, то можно стать самым крутым. Ты не подумай. Меня дома никто не обижал. В угол не ставили. Пороть не пороли. Ругали тоже редко…

Нити сплетались сложным узором, яркие, такое вот живое золото.

– А дар – это единственное, что было у меня, но не было у Алёшки. Как бы он ни пыжился, как бы ни пытался. И тут уже способности не помогали.

– Это хорошо?

– Ну да… мне нравилось его дразнить. Показывать то, что он показать не мог бы. Хотя вроде как зачем…

– Что «зачем»?

– Сила. На самом деле я же на службу идти не собираюсь. Хотя были предложения… то же МЧС. Огневики нужны. Пожары ведь каждый год приключаются, а я с огнём легко управляюсь. Но тогда на кой мне было?

– А сейчас?

– Честно? Не знаю. Не скажу, что прямо горю желанием. Да и как, пока дар не стабилен? Одно дело тебя куда-нибудь в офис таскать с собой, и другое – на пожары. Там опасно даже для магов. Опять же, казарма, дисциплина – это не моё. Хотя… дело-то настоящее. Может, я бы и вправду пользу принёс. Хоть кому-то.

Это настроение Ульяне совершенно не понравилось.

Как-то она к другому Мелецкому привыкла. А нынешний пугал задумчивостью. И нахмурился даже.

– Здесь же, в офисе если, то сила не особо нужна. Управление потоками? Это производство. Где я и где производство? Да и там хватит среднего уровня. Опять же, есть накопители, переходные установки, которые позволяют работать и тем, у кого уровень дара низкий. Ну и куда эту силу девать? Вот и вышло как в сказке, я сильный и тупой, Алёшка – умный и полезный. Ладно…

Он махнул рукой и создал бабочку. Почти как настоящую.

– Дай ладонь…

– Ты…

– Ну не настолько я и придурок, как вам всем кажется, – Мелецкий сам взял Ульяну за руку. – Фух… слушай, а давай их поженим?

– Кого?

– Демона с Элеонорой. Она всех там заставит копыта с рогами в один тон красить…

Бабочка была горячей. Но тепло не обжигало, скорее окутывало и согревало. И крылышками шевелит смешно.

– Подбрось её, – сказал Мелецкий.

И Ульяна подчинилась.

Бабочка действительной взлетела. Сделала пару взмахов и рассыпалась разноцветными капельками света. Почти как роса…

– А раньше не получалось больше чем на три точки концентрации… слушай, а может и вправду? Если проклятие снимешь, то в МЧС? Буду пожары тушить, людей спасать. Управленец из меня всё равно аховый. А так и приделе, и польза…

– Бестолочь ты, – капельки таяли.

И надо было возвращаться. Но не хотелось.

– Ещё какая, – согласился Мелецкий.

Глава 14
Где старые знакомые раскрываются с новой стороны

Глава 14 Где старые знакомые раскрываются с новой стороны

Пьер Безухов носил панталоны с высоким жабо.

Сказ о том, как суровая мода меняет жизнь несчастных мужчин.

Странно.

А было время, когда Даниле казалось, что он Эльку любит. Вот на самом деле, серьёзно так, настолько, что Данила ей даже не изменял. Не то, чтобы это какое-то особое достижение, но вот… вместе же.

И неправильно, когда вместе, а ты изменяешь.

Как отец.

А она красивая. Самая красивая, наверное, из всех, кто Даниле встречался. А вокруг них со Стасом девчонок хватало. Но даже не в красоте дело, а… а сам он не знает, в чём.

В том, что она отличалась от прочих этой вот холодностью, которая почти как вызов? Или серьёзностью своей? Или ещё в чем-то, чего он пока не способен сформулировать?

И теперь уже кажется, что это не он выбрал, но его.

Отчего опять же обидно. Правда, обида самому же кажется детскою. Данила головой потряс, избавляясь от неё. И захотелось вдруг, точно так же, по-детски, чтобы Элька исчезла. Столько лет её не было, и вот появилась. Правда, Данила тут же вспомнил, что он ей сам набрал.

Сам вызвал.

Ну и так-то…

Не исчезают люди по желанию. Вот и Элеонора никуда не делась. Правда, при его появлении встала и сказала:

– Извини. Я повела себя недостойно.

– Да чего уж тут. Я вон два года вёл себя как полный придурок, ты ж пережила.

В её взгляде мелькнуло удивление.

– Ну да, придурок. Признаю! И ребенок. И в целом… в общем, как-то так, – Данила развёл руками. – Похоже, отец был прав. Самостоятельность идёт мне на пользу. Взрослею вот.

Он даже не удивился, когда перед ним поставили чашку с чаем.

Чай в этом доме, кажется, всегда был на готовности.

– Мир? – Данила протянул руку.

Опять же, вроде бы не воевали, даже расстались по-современному, друзьями, но откуда тогда чувство это, дерьмовости?

– Мир, – Элеонора руку пожала. – Значит, ты теперь тут обитаешь?

– Ага… подселился вот к Таракановой.

– Идея-фикс, – она покачала головой. – Извини, Ульяна. Он всегда тобой бредил.

– Да я не бредил! Ладно, какая теперь разница. Ты вон, пирожок скушай или опять на диете?

– Вроде того, – она не стала отказываться. Надо же, а раньше пирожки и нюхать себе не позволяла, не то, чтобы есть. – Спасибо.

– Он с волчеягодой, – сказала Ульяна, присаживаясь. – Я не уверена, что это вообще для людей съедобно.

– Нормально, – Ляля отмахнулась. – Ба умеет правильно готовить, так что никто не отравится. Ну, не должен. Хотя ж ты городская, а ба говорила, что у городских желудки нежные. Но ничего, у ба вон настойки есть, если вдруг – отпоим… Никит, совесть поимей! Вот только недавно жаловался на живот. Корм свой иди жри. Холистик-класса.

– Он пресный, – буркнул Никита, но со стула сполз.

Элеонора моргнула и посмотрела на пирожок, явно раздумывая, может ли он повлиять на восприятие реальности даже будучи непопробованным.

– Никита – оборотень, – сжалилась Ульяна. – Так что не обращай внимания. Вообще он нормальный, но жрёт, что видит. А потом мается.

– Оборотень? – очень спокойным тоном уточнила Ульяна.

– Ага… ну и так, вот Ляля у нас русалка и замуж хочет. Игорёк – упырь. Я – ведьма, а Василий – демон…

Элеонора зажмурилась.

Потом выдохнула и сказала:

– Поспешила я, назвав соседей странными…

– Скажи мне, кто твой сосед, и я скажу, кто ты, – произнесла Ляля.

– Ляль, это про друзей пословица, – сказал Игорёк. – Я ноут сюда вынес, если мы не только чай пить собираемся, а то ж… ну…

И взглядом указал на пол. Да, пожалуй. Элеонора очень прагматичный человек, который точно знает, каков этот мир на самом деле. И потому не стоит испытывать её нервы на прочность.

Мышиная империя в прагматичном мире существовать не может.

– В общем, «Синяя птица»… – ноут Игорь поставил на стол, подвинув миску с пирожками. – Нашли мы не сказать, чтобы много…

– Думаю, что почти ничего, помимо официального сайта, – Элеонора разом успокоилась, явно решив не углубляться в непонятное. – Это не просто закрытое заведение. «Синяя птица» играет важную роль в планах одной корпорации, действия которой, как мне кажется, выходят за пределы рыночно-экономических. Ничем иным подобную закрытость, прошу прощения за повтор, не объяснить. Вот.

Она достала из сумочки флешку.

– Это… кое-какие материалы, которые получилось… не совсем…

– Законно? – подсказала Ляля.

– Да. Хотя в большинстве своём здесь скорее аналитика, которую нельзя использовать как доказательство.

И кружку повернула.

Ручкой влево. Раньше, когда она с Данилой жила, тоже поворачивала, и ладно бы только свою, но ведь и его же. Сидишь, пьёшь чай там или кофий, говоришь о всяком-разном, а твою кружку раз и в другую сторону разворачивают. С одной стороны, ерунда полная, из-за поворота ручки скандалить, с другой – бесит же.

Неимоверно.

– Если вкратце, то за десять лет существования «Синей птицы» её пациентами стали девятнадцать человек. Из тех, о которых мне удалось узнать, что они совершенно точно были помещены туда.

– Негусто как-то… – Данила прикинул площади.

На девятнадцать человек? Да там тогда каждому по коттеджу поставить можно. Отдельному.

Игорёк открыл флешку.

– Там по папкам всё. Пронумеровано. Первая – Маргарита Вельницкая. Это несколько противоречит хронологии, но мой интерес к «Синей птице» начался с неё. Поэтому она первая, – Элеонора слегка покраснела. А на экране появилась девушка, крашеная под блондинку. И что-то было в её лице знакомое.

Совсем знакомое.

– Это ж… это… Маргошка! Маргошка-Проблем лукошко! – Данила щёлкнул пальцами. – Я с ней в школе учился. Только она не Вельницкая, а…

– Владыкина. Дочь нынешнего губернатора, – Элеонора кивнула. – От первого брака. Не знала, что вы знакомы.

– Да как… мы не особо приятельствовали. Говорю, просто учились вместе. И потом вроде разошлись. Я не особо интересовался, так-то.

Марго всегда держалась наособицу. Хотя и Данила не сказать, чтоб сильно к общению стремился. Им со Стасиком хватало друг друга, да и потом уже, после, в их компанию многие стремились войти.

Пацаны.

Девчонки – это ж не про дружбу. И даже потом уже, когда они повзрослели и слегка изменили мнение, не про дружбу, само собой, а про одноклассниц, с Марго всё одно не сошлись.

Она была мрачной.

И тогда ещё красилась в чёрный, поэтому Данила её не сразу и узнал. Волосы носила распущенными и как-то так горбилась, что волосы эти закрывали лицо. Ещё были мешковатые свитера, вне зависимости от поры года, и мешковатые же брюки, доводившие классную даму почти до истерики.

И характер, конечно.

Характер у Маргоши имелся. А с ним – фантазия немалая. Хотя стоило признать, что её Маргоша включала лишь когда её саму задевали.

Это Данила и озвучил.

– Как задевали? – уточнила Элька.

– Обычно. Ну как… девчонки как-то вещи её по классу раскидали. Анька… была у нас одна, вроде как главная, вот. Что-то они там не поделили. И стала Маргошу доставать. То одно, то другое… вещи эти… записочки разные подкидывали. На одежду вешали, что она уродина и так-то. Марго до этого с учителями обычно заедалась, потому что умная была. Даже чересчур. А таких не особо любят. Те глаза и закрывали, типа ничего не происходит, ну или сама виновата. Знаю, что её и побить думали, но побоялись. Она ж сильная…

– КМС по вольной борьбе, – прочитал Игорёк. – В досье написано.

– Вот… побоялись. И вроде как всё утихло. А потом однажды вся школа обклеена Анькиными фотками. Не нагишом, но почти. Да… вот… и переписка её, крупным планом, где она говорит, что готова на любые пробы… короче, Маргоша сделала аккаунт левый, вроде как продюсера. Анька ж в звезды всё рвалась, в модели. То на одних конкурсах, то на других. Вот и обрадовалась, когда её заметили. Начали зазывать. Потом намекать, как роли получают, она и выразила готовность пройти «частные пробы». И фотки эти послала, типа, для предварительной оценки. Скандал вышел приличный. Их обоих из школы хотели выпереть, но оставили. Анька ушла на домашнее. Типа, здоровье подвело и к поступлению готовиться. Анькина подружка сунулась было на её место, начала прочих строить, но тут уже Маргоша долго терпеть не стала. То ли надоело ей, то ли ещё что, но когда Белицкая покрасила Маргошин свитер в розовый, типа, чтоб та ярче стала, Маргоша покрасила её саму, лицо там, волосы. И краску хорошую купила, с усиленным составом. Белицкая до самого выпускного ходила с зеленой рожей.

Вспоминать об этом было смешно.

– Она вроде как в Физтех метила. У неё дар слабый, а вот голова отличная.

– Она и поступила. На факультет теоретической магии и конструирования. Без экзаменов. И не благодаря связям отца. К этому времени у Марго было несколько статей в серьёзных журналах, да и работала она над одним весьма важным проектом… мы с ней познакомились в библиотеке.

– Вы были знакомы?

Надо же, а мир, оказывается, тесен. Сказать бы… вот что у Марго могло быть общего с Элькой? Марго всегда таких, как Элька, стильненьких, презирала.

– Да. Более того, мы дружили. Наверное, она была единственным человеком, которого я могла назвать другом. А потом она пропала. Просто однажды уехала домой и не вернулась. Тогда… – Элеонора отставила чашку. – Я жила с ней. У меня было место в общежитии, но некоторые мои личные особенности делали моё проживание в нём… весьма сложным. Марго меня понимала. Ей отец снял квартиру. Большую. И Марго пригласила к себе. Она многому научила. Возможно, вы считали её… иной, но она отлично разбиралась и в моде, и в стилистике… мне сказала, что у меня талант. И то, что сейчас есть, – Элеонора коснулась платья. – Во многом её стараниями. Раньше я выглядела иначе. Попробуй вспомнить. Первый курс. Второй.

Данила честно попытался, но вынужден был признать, что Эльку на первом курсе он не помнит. Вот в упор. Да, факультет у неё другой, что-то там управленческое или с менеджментом связанное, но это ж не значит ничего. Тараканову вот помнит.

А Эльку? Почему нет?

– Погоди…

– Я сирота.

– Ты?

– Что тебя удивляет? Отца я не знаю. Мама… скажем так, она вела не самый праведный образ жизни. В принципе, меня с рождения растила бабушка. Она ушла, когда мне исполнилось семнадцать. Мать – чуть раньше. Год я провела в детском доме. И мне повезло, что это был хороший детский дом. Мне помогли с подготовкой к поступлению. И в целом разобраться с собой и некоторыми моими индивидуальными особенностями.

– Я как-то… не думал…

– Не думал и не спрашивал.

А ведь и вправду не спрашивал. На кой ему знать про родителей Эльки? Или там с семьёй знакомиться? Знакомство – это уже о серьёзном. Данила же так… он просто веселиться хотел.

Это ж нормально, хотеть лёгкости и веселья в студенческие годы.

– Я не в обиде. Даже лучше. Мне не пришлось врать. Но, пожалуйста, придержи вопросы. Мне сложно восстанавливать нить повествования. Мы были на четвёртом курсе, когда Марго вышла замуж. Кажется, именно этот её поступок и стал своего рода катализатором последующих событий.