Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 286 (всего у книги 359 страниц)

Выражение лица Гарика тотчас изменилось, стало самым простецким.

– Да все как обычно, Лилит. Я выпасу Единорога, покормлю бананами Льва, надо только снять шкурки, а то его в прошлый раз стошнило, Орлу насыплю тыквенных семечек.

– А я что буду делать, пока будет блевать твой Лев?

– Наш Лев.

– Ну хорошо, наш Лев. Так что буду делать я?

– А ты будешь ловить бабочек, а потом их отпускать. Разве не интересно?

– Ужас как интересно.

– Господь смастерил отличный сачок. Крепкий такой, не то что первый. Тот я сломал и еще умудрился поранить себе палец.

Скрестив руки на груди, Анастасия с удовольствием наблюдала за ними с края сцены, от рампы. Гарик заговорщицки хитро подмигнул ей и невинно продолжал:

– А еще можно сдувать шапки с одуванчиков…

…Через трое суток в свете рампы, под взглядами восьмисот зрителей «Театра Гольдони», этот диалог продолжался. Разве только появились еще декорации райского сада, картонные облака, стул заменил пенек, а обитатели сада Адам и Лилит были одеты в белые одежды чуть ниже колен, похожие на ночные рубашки.

– Нет, ты меня не понял. Что мы с тобой будем делать сегодня?

– Считать звезды?

– Мы их считаем каждый божий день, вернее, каждую ночь и не можем сосчитать. Я каждый раз засыпаю на тысяча трехсотой.

– А я раньше.

– Вот именно! Более бестолкового занятия я и не знаю, Адам.

Ее кавалер задумался.

– Можем над райским озером покачаться на качелях, недаром же Бог смастерил их для нас.

– Мы каждый день качаемся на этих качелях, Адам.

– Ну и что с того, мне нравится, – очень естественно пожал плечами первый на Земле мужчина. – Ты говорила, что тебе тоже. Чем ты недовольна, Лилит?

– Да всем я недовольна, всем! – Она даже кулачки сжала от негодования. – Ты сонный и квелый каждый день. А тебе всего-то пятьсот лет. Или тысяча пятьсот? – задумалась Лилит. – Забыла уже.

– Как и тебе, между прочим.

– Не напоминай мне об этом!

– Хорошо, не буду.

– Впрочем, какая разница, кому сколько лет! Ты как твой Единорог – спишь на ходу. Хочешь, я разденусь и лягу перед тобой на спину, а ты будешь на меня смотреть?

– Зачем это?

– А затем это, потому что… потому…

Она задумалась, но ответа не знала сама.

– Потому что мне так хочется! Ясно? Сердце этого хочет! И вся моя плоть! Хочет, и все. – Она потянула рубашку вверх, оголяя бедра и ягодицы. – Посмотри, как я прекрасна!

– Я видел тебя тысячи раз.

– Боже! – Лилит приложила ладонь ко лбу. – Боже мой!

«Чего тебе, женщина?» – спросил резонирующий голос из облаков.

Лилит вздрогнула.

– Да нет, папенька, ничего.

«Никакой я тебе не папенька, я – Бог! Создатель Вселенной!»

– Ну ладно, Бог так Бог.

Адам покачал головой:

– Ты должна делать то, что хочется мне. А мне хочется сдувать шапки с одуванчиков!

– Вот и сдувай их сам! Хоть ешь их! И еще… – Она уперла руки в бока. – Это почему это?

– Что почему?

– Почему я должна делать то, что хочется тебе?

Адам поднялся с пенька, теперь они стояли друг против друга, и пенек разделял их как преграда, барьер для дуэлянтов. Эту сцену актеры играли как пикировку, как дуэль, поединок, соревнование полов.

– Потому что я мужчина, а ты женщина.

Голос в облаках возликовал:

«В точку! Слышишь, женщина? Так было задумано!»

Лилит, не обращая внимания на реплику сверху:

– И что с того? Мы сделаны из одного теста, между прочим. Из одного куска глины. Слышишь, Адам? Господь разделил его пополам, этот кусок глины, из одного сделал тебя, из другого – меня.

Голос с облаков с горечью подтвердил:

«Это правда, Адам! Вы из одной глины! Увы!»

Лилит ткнула пальцем вверх:

– Слышишь, Адам? Господь подтверждает!

Голос с облаков одернул ее:

«И все-таки не слишком задирайся, Лилит!»

Тут зазвучала музыка, и Адам и Лилит исполнили свой искрометный номер: «А ты кто такой?», полный взаимных упреков и претензий, где в припевах из облаков в качестве рефери выступал сам Господь, явно склоняясь на сторону мирного и покладистого Адама, что очень не нравилось Лилит.

Когда номер был закончен, крайне раздраженная первая жена Адама спросила:

– А ты знаешь, муженек, что за пределами рая существует другой мир?

– Какой еще мир?

– Большой, вот какой. Для всех остальных. Господь, скажи, что я права! И не води нас за нос!

«Нет там ничего, женщина! – грозно ответили с облаков. – Есть только райский сад!»

– Нет, есть другой мир! И мне тут ночью нашептали, кто, пока не знаю, что там есть страна демонов. И с ними весело!

Голос с облаков осадил:

«Размечталась!»

– Очень весело!

«Нечего тебе об этом думать, женщина! Собирай для мужа ягоды!»

– Сейчас!

– Каких таких демонов? – спросил Адам.

– А вот таких! Горячих. Энергичных. Так сказали мне во сне. И вот они-то умеют развлекаться. И я не думаю, что только сдувая шапки с одуванчиков и откармливая львов травой, чтобы они потом блевали. Как мне сказали, демоны делают кое-что еще.

«Не слушай ее, Адам! – сказали с облаков. – Демоны хорошему не научат!»

– И что же они делают, эти демоны?

– Много такого, чего не делаешь ты. И мне кажется, они оценили бы это. – Она подкинула края своей белой рубашки и хлопнула себя по голым ягодицам. – И вот это, – энергично качнула руками грудь. – Не знаю почему, но мне кажется, что так оно и есть!

Господь подал голос с небес: «Развратница!»

Адам не вытерпел:

– Вот что, женщина, я пойду кормить Льва бананами, потом выпасу Единорога, а когда приду, чтобы корзинка с ягодами была полной. Я буду завтракать.

Сказал и ушел.

– Да вот тебе, – огрызнулась Лилит, показав ему в спину фигу, и вскинула голову к небесам: – И в чем, интересно, я не права?

«Ты невыносима!»

– Да уж какая есть!

Господь самому себе:

«Видимо, я плохо перемешал глину!»

– Зато хорошо перемешал, когда готовил его, моего муженька. Такой мягкий, что сил нет!

«Она невыносима, – констатировал сверху Господь. – Я покараю тебя, женщина!»

– Ой-ой! Испугалась! У вас, батюшка, даже Лев бананы ест. А вот мне кажется, что Лев должен есть что-то другое!

«Что же именно, Лилит?»

– Не траву!

«Так что же?»

– Зайцев! Оленей! – с вызовом ответила Лилит и пошла в противоположную от Адама сторону. – Единорогов! Все, что движется!

«Покараю!»

Лилит зло отмахнулась:

– Слышали уже!

Она ушла. С облаков раздался глас:

«Первый блин комом. Она его испортит. С ней надо что-то делать!»

Крымов и Долгополов смотрели на сцену с третьего яруса.

– Какая оригинальная интерпретация библейского сюжета, – заметил Антон Антонович. – Как она вам? Не коробит?

– Ребята играют хорошо, это бесспорно. И будет о чем подумать.

– Например?

Андрей усмехнулся:

– Какая женщина от Евы, а какая от Лилит.

– О, это да! Но большинство сами знаете от кого. Поэтому я так и остался холостяком, – с горечью вздохнул Антон Антонович.

Они посмотрели вниз – там разворачивалась вторая сцена. Лев безо всякого аппетита жевал бананы, Орел мрачно клевал тыквенные семечки, Единорог просто тыкался от скуки рогом в дерево. Адам же в присутствии трех любимых животных запел свою музыкальную партию «Бедный, бедный Адам!», в которой громко сетовал на свою непокорную жену Лилит. «Она меня с ума сведет!» – то и дело в припеве повторял он, а за ним рефреном твердили Бог и архангелы: «Она его с ума сведет!»

Прошло первое действие, в конце которого непокорная жена вырвалась за пределы рая. Прошло и второе, где Лилит окунулась в мир демонов, когда-то низвергнутых Господом, вместе с их творческим руководителем Люцифером. Музыкой наполнился зал «Театра Гольдони», звучали твист, джига и рок-н-ролл. Было занятно смотреть, как отдается своей роли, а также и демонам великолепная актриса Карина Смолякова. А в раю тем временем горевал обманутый и покинутый Адам. «Я совершил ошибку, Адам, – удрученный, пел в своей откровенной партии Господь, – но я и поправлю ее! Первую подругу я вылепил из той же божественной глины, что и тебя, – признавался Он, – и поэтому Лилит оспаривала с тобой первенство и была непослушной и дерзкой, эту же я сделаю из твоего ребра, и она будет вечно покорной и любящей тебя женой, станет веселить тебя и развлекать, танцевать с тобой под луной, сдувать шапки с одуванчиков и кормить бананами твоего Льва. И ни слова не скажет тебе поперек!» В конце Господь сказал: «Да будет так! Скоро ты будешь счастлив!»

– Спасибо, Отец! – ответил Адам. – А можно как-нибудь не трогать мое ребро? – спросил он.

«Нельзя, – ответил Господь. – Быстро на операционный стол!»

– Но я так не люблю боли! – взмолился первый на Земле мужчина.

«Потерпишь, – начиная раздражаться, сказал Господь. – Сначала боль, потом счастье! Михаил, Гавриил, держите его крепче, чтобы не вырвался!»

Крик терзаемого Адама пронесся по всему залу театра. И уже скоро Бог творил из ребра Адама новую вторую его половинку – прекрасную белокурую Еву…

Тем временем в гримерке Карина прилаживала себе змеиный хвост – из страны демонов она должна будет вернуться уже не человеком, но демонессой, но в раю ей не окажется места, и она, первая из первых, место которой будет занято, конечно же, захочет отомстить всем…

4

Карина взяла с кресла мешковатый костюм, расстегнула молнию, бросила его на пол. Разделась до нижнего белья и встала в этот мешок. И тут ей показалось, что она в комнате не одна. Карина покрутила головой – нет, одна. А потом увидела боковым зрением, что в зеркале кто-то стоит. Женщина! Почти у самого края. У нее аж колкий мороз пролетел по спине! Она быстро обернулась – нет, разумеется, показалось. И все-таки странно: женщину в зеркале она видела так явно, как сейчас в нем же себя. Только та стояла в каком-то полумраке, в темном облегающем платье, и словно наблюдала за ней.

– Фу! – выдохнула Карина. – С этой мистикой, с этим адом и раем, все что угодно покажется.

Она нашла штанины, влезла в них ногами, зацепила костюм пальцами и потянула его вверх, одновременно застегивая замок. Сзади болтался огромный изумрудно-зеленый хвост. Очень причудливый театральный костюм достался ей! Ну что ж, как и сама героиня. Это был костюм для третьего действия, когда Лилит, вполне насладившаяся безумной страстью в стране низвергнутых демонов и проклятая Богом, захочет вернуться в райский сад, но уже изуродованной, уже не человеком, а мутантом – со змеиным хвостом и когтистыми лапами. Она приползет просить прощения. Умолять вернуть ей прежний облик. Но в раю ей не будет места – его займет прекрасная и послушная Ева.

И тут она услышала позади себя шорох.

– Привет, милашка, а хвост тебе идет.

Карина стремительно обернулась. В костюмерной, у самого зеркала, стояла молодая рыжеволосая дама в черном вечернем платье с глубоким вырезом. Она улыбнулась:

– Милый такой хвостик… Почти как у меня.

Ситуация была непривычная.

– Кто вы и почему вы здесь? – спросила молодая актриса. – И как вы сюда вошли?

Ей сейчас было не до разговоров с посторонними. Тем паче с такими странными посторонними.

– Так ты не узнаешь меня?

– А должна? Простите, у меня скоро выход. – Карина занервничала. – Тут посторонним находиться не разрешается.

– Какая же я посторонняя? – вновь снисходительно улыбнулась дама. – Я самая что ни на есть своя, милая Карина Смолякова.

– И кто вы?

– Ты и впрямь не узнаешь меня?

Карина разозлилась:

– Так нельзя, простите, я сейчас позову кого-нибудь…

– Ну, прояви характер, прояви, – кивнула незнакомка. – Ты же такая актриса – характерная. И женщина характерная, не то что некоторые сопливые мямли. Только звать никого не надо.

– Почему?

– Потому что я уже здесь. Но как же хорошо ты сейчас играла! И в раю, и в аду. Не зря в тебя вложили деньги и силы. Кто-то – деньги, я – силы. А какое блестящее у такой девушки будущее!

– Вы и есть тот продюсер? – догадалась Карина. – Из «Согласия»?

– Да, я продюсер из «вечного согласия»! Тот самый таинственный продюсер, которого вы так трепетно ждали. А ты ждала меня всю свою жизнь.

– О чем вы? – Карина резко и умоляюще одновременно вскинула брови. – О чем?! Мне же правда скоро на сцену.

– Я следила за тобой с детства, как за многими, в ком видела эту будущую силу. И поддерживала тебя, раздувала в тебе пламя.

Карина уже с нарастающим испугом смотрела на эту странную женщину, как будто вспоминая что-то, и прозревала с каждым новым мгновением.

– Иные меня обманывали, даже изменяли мне. Как тот, кто сейчас сидит в этом зале и ждет продолжения спектакля. Потому что влюблен в другую героиню – Еву… Но ты – нет! Помнишь, как я сказала тебе, когда ты была совсем малышкой и убежала на край парка от своей мамы: «Однажды я приду за тобой и ты будешь моей».

Карина зажала ладонью рот. А незнакомка кивнула:

– Этот час настал, девочка… Ты соорудила для меня алтарь, как я тебе и сказала, и все это время я была с тобой…

Карина замотала головой:

– Этого не может быть!

– Еще как может.

– Нет же, нет…

– Да, – ответила та, и глаза ее вспыхнули ярким зеленым огнем. – Сама назови мое имя – прямо сейчас.

– Не могу.

– Назови, – приказала та.

– Мне страшно.

– Ну же!

И Карина тихо пробормотала:

– Лилит.

– Все верно. А чего ты испугалась? Разве не этого ты ждала всю свою жизнь? Или ты просто так играла со мной? Нафантазировала себе черт знает что. Вызывала меня, а на самом деле все это было ложью? Что, так?

– Нет, не так, но мне правда страшно. Сейчас страшно.

В гримерку постучали:

– Карина, скоро?

Незнакомка кивнула ей:

– Отвечай!

– Я одеваюсь, Коль, подожди!

– У тебя все нормально? – заботливо спросили за дверью.

– Да, все хорошо. Замок на костюме заело.

– Помочь?

– Нет!

– Скажи, чтобы он не мешал, или я ослеплю его, – потребовала гостья.

У Карины не было сомнений, что она так и сделает.

– Уходи, пожалуйста, уходи! – что есть силы крикнула она. – Ты мне мешаешь!

– Хорошо, хорошо! – откликнулся тот.

– Ты – моя жрица, и пришло время принести мне жертву, Карина, – сказала гостья. – Как я просила тебя, и как ты и обещала мне. Сегодня, сейчас. – Гостья достала из декольте крохотный флакончик и протянула его актрисе. – У вас будет музыкальный диалог с Евой, ты ей станешь доказывать, что ты – лучшая, что ты – прима, так вот, во время диалога открой и зажми этот флакон в своих пальцах.

– Зачем?

– Затем, что так надо. Мне так надо. Ты проведешь у ее носа этим вот флакончиком. Ты ловкая – ты сможешь.

– Это что, отрава?

– Просто сделай, и все.

– А если я откажусь?

– А если ты сейчас умрешь?

– Как это? – отступила Карина и едва не упала, потому что запуталась в костюме. – Я не понимаю вас…

– А как все умирают?

– Все равно не буду.

Гостья приблизилась к ней:

– А если ты на самом деле сейчас умрешь? В расцвете лет? Даже не дав раскрыться своему таланту? Ты же не спишь сейчас – это все реально. И я стою перед тобой наяву. Я – Лилит, твоя повелительница. Перед тобой выбор – жизнь или смерть. Твоя жизнь и твоя смерть. Анастасия Суржанская все равно сегодня умрет. Но это сделаешь ты. Убьешь ее. Поможешь ей. Иначе ты умрешь первой – в эту самую минуту.

– Карина! – вновь позвали из-за двери. – У тебя две минуты!

– Дай руку, – сказала гостья. – Немедленно.

– Нет, – вновь замотала головой актриса.

– Протяни мне руку. Быстро, я сказала. Дрянь какая! – Она сама взяла руку девушки, гневно процедила: – Разожми! – и положила на ее ладонь крохотный пурпурный флакон. – Так-то лучше, девочка. И помни, я буду следить за тобой!

Карина стояла неподвижно и смотрела в изумрудные глаза своей богини, с которой так давно хотела встретиться.

– Это же не на самом деле, правда? Я сплю. Я просто переиграла в этой дурацкой пьесе, и теперь она сводит меня с ума. Правда?..

Крымов и Долгополов заметно нервничали. Ничего пока не происходило, но тучи, несомненно, сгущались. Гроза нависала над «Театром Гольдони». Сверкали молнии и катился отдаленный гром, правда, слышали и видели это, в силу профессиональной интуиции, только два странствующих детектива.

Уже шел третий акт. Адам и Ева блаженствовали в райском саду под присмотром Господа Бога. Обожравшись бананами, у ног Адама кувыркался в зеленой траве Лев, прекрасная, юная, светловолосая Ева с несколькими золотыми прядями играла с Единорогом в серсо – она бросала ему кольца, и он ловил их рогом. Сгодился хоть для чего-то небывалый зверь. Орел топтался рядом, зорко следя за летающим кольцом и желая включиться в игру.

Одним словом, гармония пришла в райский сад, когда Лилит заменили на Еву. Когда сам Господь Бог, переосмыслив начало человеческого мира, убрал одну женщину и поставил на ее место другую. Правда, приближалась иная история, со змеем-искусителем и яблоком, а потом и со всем несносным человечеством в восемь миллиардов неразумных голов, но до этого надо было еще дожить.

А пока что в райском саду была тишь да благодать. Но никто из блаженствующих на зеленой поляне еще не знал, что из-за дальнего пригорка на них смотрит вернувшаяся изуродованной первая жена Адама. Непривычная своим обликом, получеловек-полузверь, со змеиным хвостом, с когтистыми лапами. Измученная демонами, напитавшаяся от них ядом. Кажется, она плакала! Ее лицо было искажено злобой и черной завистью, но при этом она плакала. Но как же ловко она двигалась и как нервно дергался ее хвост, как у взволнованной кошки, перед носом которой таскают бант на веревочке.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – спросил у старшего товарища Крымов.

– Я понятия не имею, о чем вы думаете, Андрей Петрович.

– О том, что эта Лилит какая-то чересчур естественная. Хвост слишком дерганый. Как у живой кошки.

– Ну, может, они там пружинку какую-то вложили? – предположил Долгополов. – Нынче театр стал другой, вот я помню старый добрый Афинский театр, где мы сидели на теплых каменных скамьях, смотрели «Федру» и пили вино под хлеб и сыр, вот там никаких тебе спецэффектов не было. Корифей скажет: «Я вижу войско, оно движется сюда!» Хор запоет: «Мы видим войско, оно движется сюда!» И все представляют себе войско. Или: «Я вижу корабли, они плывут сюда!» Хор повторит. И все видят корабли… Стойте, Андрей Петрович!

– Что?

– Варшавски смылся из своей ложи, вот что. Сбежал, подлюка!

Крымов уставился в ложу напротив – да, иллюзиониста там не было. Он что-то задумал и теперь реализовывал свой коварный план. А в том, что тот был коварным, они не сомневались.

– Идемте, – поднялся со своего кресла бодрый старик. – Поймаем его и спросим: что он намерен делать? Потому что, если он оступится, девочке его несдобровать! – Они уже выходили в коридор третьего этажа театра. – А ее на растерзание этой ведьме Лилит я не отдам! Мы не отдадим!

Они скоренько прошлись по всем этажам. Долгополов не отставал от Крымова, а иногда даже опережал его на кривых старческих ножках.

– И моего человека тоже нет нигде, а должен был стоять и караулить вон там, – кивнул он вперед уже на первом этаже.

– А что там?

– Коридор в гримерные.

– Идем туда, – сказал Крымов. – Меня гнетут нехорошие предчувствия. Слишком естественным был ее хвост!

– Не будьте параноиком, Андрей Петрович. Хотя меня они гнетут тоже.

Они зашли в служебные помещения.

– Где гримерная главных героинь? – спросил Долгополов.

– Думаю, там, – кивнул Крымов. – Вот здесь.

Он толкнул дверь. То, что они увидели, остановило их на пороге. На полу, в костюме Лилит, лежала девушка. В неловкой позе, как брошенная кукла.

– О господи, – пробормотал Крымов. – Карина Смолякова…

Она смотрела пустыми, широко открытыми глазами в угол комнаты.

– Это не я, – сказали за их спиной. – Богом клянусь.

Детективы обернулись. У косяка за дверью позади них стоял бледный и растерянный Кристофер Варшавски.

– Я вошел прямо перед вами и увидел ее. Меня что-то подтолкнуло заглянуть сюда.

– Понятно, что это не вы, а она, – бросил Долгополов. – Крымов, помогите ее перевернуть. – И тут же нагнулся над девушкой, которую Андрей перевернул на спину. – Если это не поможет – не поможет уже ничто.

Бодрый старик вытащил из кармашка мятой парусиновой куртки флакончик с золотистой жидкостью, открыл крышку, затем приоткрыл девушке рот и влил добрую половину.

– В обычном случае понадобилось бы две капли, но тут поработала Лилит. – Он тяжело вздохнул. – Я даже не уверен в успехе дела, но кто его знает…

– Как жалко было бы ее потерять, – приподняв безжизненную голову девушки, сказал Крымов. – Вот несчастье…

Долгополов даже зарычал от негодования:

– Она заплатит, за все заплатит!

И вдруг нервная дрожь прошла по телу девушки, как будто через нее пропустили ток. А потом она вся выгнулась и на вдохе открыла глаза. Долго моргала, приходила в себя. И только потом увидела трех нагнувшихся над ней переживающих мужчин.

– Карина, вы меня слышите? – спросил Долгополов.

– Да, – сухо прошептала она. – Кажется…

– Хорошо. Это сделала Лилит?

– Откуда вы знаете?

– Просто знаем, милая девочка. Что тут случилось?

– Она хотела, чтобы я отравила Настю во время спектакля, угрожала убить меня. Я разбила ее флакон, а потом она сказала: «Ах так, дрянная девчонка, ну тогда держи свой приз», – обмакнула в лужицу руку и приложила ладонь к моему лицу. И я умерла… кажется.

Слушая ее, Долгополов кивал:

– К счастью, вы живы. Но если бы не золотой раствор вечной жизни, составленный по старинному рецепту, – он посмотрел на мужчин, особенно пристально на Варшавски, – который я никому из вас не открою, вы бы, девушка, умерли на самом деле. Тут вам и укол адреналина в сердце не помог бы. Ясно?

– Спасибо.

– Я перенесу вас на диван? – спросил Крымов.

– Попробуйте.

Андрей аккуратно поднял девушку с пола и уложил ее на старый актерский диван с подушками.

– Так будет лучше.

– Значит, на сцене сейчас она сама? – спросил Антон Антонович у двух других мужчин. – И если костюм на девушке, то Лилит во всей своей красе? Обнажена и перевоплощается?

Кристофер Варшавски кивнул:

– Я видел, как она это делает. Увлекательно, но еще более страшно.

– Когда она это сделает, Карина? – спросил Андрей у девушки.

– Когда будет сцена соблазнения, Адам уснет, а Лилит спустится с дерева и подарит яблоко Еве. Но вначале они будут говорить. Там есть момент, когда я, пряча хвост и лапы за деревом, должна коснуться ее лица. В этот самый момент все и случится: я просто уверена в этом.

– Вы нам очень помогли, девочка, – сказал Долгополов. – Господа, вперед! – По дороге он потребовал: – А теперь, Варшавски, сознавайтесь, что вы придумали?

– Что именно?

– Побег! Какой побег вы придумали? Где решили спрятать Анастасию?

– А-а! Видите ли, когда я по воле Лилит целый год был в царстве своего кумира, мага Аваладора Эсмаэля, в компании царицы Савской и Клеопатры, я многому научился и получил в подарок один универсальный ключ, отпирающий многие двери. Это был мой способ спасти ее и убежать с ней. Так что вы правы, путь отхода у меня был, но говорить о нем я опасался.

До сцены было уже рукой подать. Только что погас большой свет, и там, в райском саду, наступила ночь. Они подкрались буквально на цыпочках и спрятались за занавесом. Адам спал, а Ева, уложив его голову к себе на колени, счастливо считала звезды. А потом, к радости зрительного зала, запела своим хрустальным голоском «Колыбельную Евы». Она буквально мечтала вслух о чем-то важном и романтичном, чего не знала пока сама. И своими мечтами она, конечно же, сейчас приближала их беду…

Долгополов не выдержал:

– А вы не подумали о том, Варшавски, что ключ, подаренный вам Эсмаэлем, от того самого мира, где хозяйкой и является Лилит? Что рано или поздно она найдет вас на той или другой планете, в том или другом мире, в том или ином пространстве? Между которыми она шастает как по коммунальной квартире?

Тень беспокойства легла на лицо иллюзиониста. Он с трепетом смотрел на актрису, которую так любил.

– Об этом я не подумал, кстати.

– Какой-то вы не шибко догадливый для волшебника, – поморщился Антон Антонович. – Где рубильник, знаете?

– Знаю, – кивнул Варшавски.

– Расскажите Крымову. Он разберется, куда нажать.

Варшавски разъяснил, где можно отключить свет.

– Андрей Петрович, я свистну, – кивнул компаньону Антон Антонович. – Тоненько так!

– Хорошо, – кивнул Крымов и поспешно ушел.

– А в какую дверь, интересно, вы решили уйти с вашей Анастасией? Тут что, есть волшебная комната?

Иллюзионист Варшавски сознался:

– Да, здесь есть волшебная комната. Кабинет Гольдони, когда он управлял этим театром и писал для него. Волшебнее не придумаешь!

– Ну ладно, я проверял вас, – снисходительно кивнул Долгополов. – Я знаю эту комнату, был там и однажды отправлялся с этой станции. Это дверь слева, в его личную гримерную.

– Спасибо, – кивнул Варшавски.

А Ева в своей песне рассуждала сама с собой о том, как же они счастливы в райском саду с ее Адамом, как весело проводят дни и крепко спят по ночам.

И вдруг все услышали:

– Молодым грех спать по ночам! Молодым по ночам резвиться надо!

Ева вскинула голову и даже отпрянула. На нее сверху из ветвей смотрела милая темноволосая девушка. Только голос у нее был грубоватый и с хрипотцой.

– Ты кто?

– Твоя подруга, – ответила та, у которой за деревом так и заплетался хвост. – Меня к тебе наш Господь послал, чтобы я служила тебе. Так вот, повторяю, молодым по ночам резвиться надо!

– Мы и так резвимся, – сказала Ева. – Бегаем друг за дружкой, играем, катаемся в траве…

– Это, конечно, весело. Но можно и повеселее. Куда повеселее! И погорячее. Ты знаешь, у какого дерева ты сидишь?

– Нет, – покачала головой Ева. – А что это за дерево?

– Это же Древо познания, Ева! Вот съешь с него яблочко и узнаешь, как по-настоящему резвиться нужно. И один, и два, и десять раз подряд.

– Так это то самое дерево, про которое говорил нам Господь? – оживилась Ева. Она сняла голову спящего Адама со своих коленей и быстро встала. – То дерево, плоды с которого есть нам запрещено?

– Подумаешь, одно-то яблочко? Кому помешает? Хочешь, напополам?

– Я боюсь. Мне сказали, что нельзя.

– Конечно, можно. Вот если бы ты все дерево решила обобрать, тогда да. А всего одно-то? Ну, Ева?

И начались уговоры!

Антон Антонович подался к иллюзионисту:

– В темноте хорошо видите, Варшавски?

– Как кошка.

– Отлично. – Долгополов сейчас принимал какое-то важное стратегическое решение. – Как только Крымов вырубает рубильник, вы хватаете Анастасию и со всех ног бежите к той самой двери, о которой мы оба с вами знаем. – Он полез в карман. – И еще кое-что, Варшавски, самое главное…

А у райского дерева тем временем развивались судьбоносные исторические события.

Ева заинтригованно спросила:

– А как зовут тебя, незнакомка, и почему я раньше тебя не встречала?

– Вот съедим яблочко, и я тебе все расскажу. За дружбу и любовь? Хотя бы надкусим, ну?

– Ну хорошо, за дружбу и любовь можно, – согласилась Ева. – И только одно. И только надкусить. Сок попробовать.

– Отлично, сейчас я принесу его. Изопьем сочку!

И Лилит стала карабкаться ящерицей вверх. А Ева сказала фразу по сценарию:

– Да у нее хвост! Как такое может быть? Она человек или нет?

Но хвост был слишком живой, подвижный, естественный! А потому не только Ева была удивлена, но и Анастасия Суржанская. И вторая – куда сильнее!

Тут Антон Антонович вдохнул поглубже и тоненько засвистел. Где-то рядом бухнул рубильник, и театр погрузился во тьму. Затопали шаги, вскрикнула девушка, и вновь затопали шаги. Затем послышалось кряхтенье и новые шажки. Второй свист, и свет вспыхнул.

Смятение публики было так велико, что весь зал выдохнул и подозрительно зароптал. На том месте, где только что была очаровательная Ева, теперь стоял, подбоченившись, невысокий старичок в парусиновом костюме с пушистыми белыми волосами и бакенбардами. Он язвительно улыбался.

А на него сверху смотрела темноволосая девушка с хвостом и яблоком в руке.

– Стырила яблочко-то? – вскинув голову, задорно спросил старичок.

– Где Ева? – ответила вопросом на вопрос девушка-змея.

– Какая такая Ева? – спросил бодрый старик.

– Ты знаешь какая, проклятый старик.

– А-а, библейская Ева? – кивнул тот. – Понятия не имею!

Уже сидел и смотрел на них во все глаза Адам. Пьеса принимала самый сюрреалистический поворот. К рампе выбежал режиссер-постановщик и зашипел:

– Кто вы такой? По какому праву? Где Анастасия?

– Да, – повторила вопрос девушка-змея. – Где Анастасия Суржанская? Куда ты ее дел, старый гном?

Но тот лишь усмехнулся:

– Вот ты какая, Лилит, в своей первородной красе.

Шепот в зале уже переходил в легкий гул.

– Что ты сейчас делаешь? – спросила она.

– Тяну время, конечно.

– В каком это смысле?

– В прямом.

– Ты же знаешь, старик, что я все равно найду ее!

– Это вряд ли. Вот и СМС: «Мы в карете». – Антон Антонович вскинул руку и посмотрел на часы. – Все! Мгновение в мгновение, как я и думал. Они уже в пути!

– В пути – куда?!

– Туда. И тебе, глупая ты образина, не достать их никогда. А за тобой скоро придут, и ты ответишь за все проделки. За смерть девушки-мотоциклистки Манон на той дороге, – он загибал пальцы, – за отравление Карины, за покушение на убийство Анастасии. Много за что. Терпение там, – он ткнул пальцем вверх, – закончилось. Беги, Лилит! Шевелись, помогай себе хвостом!

– Чертов старик, – процедила она.

– Нет, черти – это по твоей части. Демоны всякие. Мы с другой стороны.

– Псс! – прячась за занавесом, махнул ему рукой от края сцены Крымов. – Псс-псс! Заканчивайте спектакль, Антон Антонович, уходим! А то они полицию вызовут! – Детектив поклонился обескураженной их наглостью хвостатой Лилит. Даже руку приложил к груди: – Здрасте! Мое почтение, сударыня! Вы сегодня особенно очаровательны.

Долгополов повернулся к залу, низко поклонился публике и заковылял в сторону занавеса.

– И чем скорее ты смоешься, тем лучше для тебя! – бросил он вполоборота. – Прощай, Лилит, прощай!