Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 359 страниц)

– Это Василий. Второй жених моей невесты, – представил Данила.

– Я первый. Исключительно исходя из хронологии подписания контрактов, – Василий прижал портфель локтем. – Мы будем драться?

– Да оставь их, – сказал один из автоматчиков, перекидывая оружие за спину. – Не видишь, шизики городские на отдых приехали. Ребят, вы это и вправду… двигайте. Там, дальше по дороге, поворот будет, на просёлочную. Аккурат на пляжик выведет. Там и песочек, и пляжик такой, симпатичный. А тут вот… комарьё одно.

И по шее себя хлопнул.

– Благодарю, – вежливо ответил демон. И уточнил. – А вы знаете, что использование артефактороного оружия частными компаниями запрещено согласно указу Василия Четвертого после инцидента…

– Вась, – Данила развернул демона. – Они в курсе, а ты ошибся. Откуда у них тут артефакторное оружие. Небось, обычная пневматика, только видом пострашнее…

– Я не могу ошибиться…

– Вась, ты карамельки вроде брал…

– Меня не укачивает.

– Ничего. Их можно и не от укачивания. Уль, поехали и вправду. Тут грибов уже нет. Эти явно всех распугали.

Ульяна моргнула.

Лес гудел. И на многие голоса. Жаловался. На людей. На беспокойство. На место это, которое тоже раньше лесом было, а теперь перестало. Забрали его. И лес переживал. Он пытался пробраться на ту сторону, выпускал корни и колючие плети ежевики, которая могла пролезть везде. И за забор пробиралась. Только сразу переставала быть частью леса.

И это лес пугало.

– Я разберусь, – пообещала Ульяна шёпотом. И березку погладила.

Глава 18
О любви к животным и нежити

Глава 18 О любви к животным и нежити

Бровь капитана взлетела под потолок реактора, ехидно скрестившись в хмурый домик.

Когда очень хочется выразить эмоцию персонажа

Пляжик в указанном месте и вправду обнаружился. Речка здесь разливалась, расталкивая берега, да и подтапливала их. Желтел песочек, покачивались на едва заметных волнах кубышки. Меж кожистых листьев их то тут, то там виднелись глянцевые шары бутонов. Носились в воздухе стрекозы. И всё-то вокруг дышало миром и покоем.

– А чего мы ждём? – поинтересовалась Элеонора, осторожно ступая на песок.

– Так… Никитку забрать надо будет, – Ляля вот сразу скинула босоножки. Правда, к воде подходила осторожно, будто бы даже с опаскою.

– А где он? – Элеонора бросилась к автобусу. – Вы что… вы его…

– Выпустили, – дядя Женя открыл дверь и выставил на берег бутылки. – Купол снимай или не снимай, а всё одно через стену он не перелезет. Вот если б обезьяной оборачивался, тогда б, конечно, смог бы. А так через ворота надо. И чего остаётся? – спросил он, чтобы сам себе и ответить: – Или караулить, когда их откроют, а ждать можно долго, или вон создать… этот… инцидент.

– Прецедент? – уточнил Василий, выбираясь из автобуса. – Кстати, Данила, ты не прав. Оружие у них действующее и артефакторное.

– Я понял, Вась.

– Тогда почему? – демон наморщил лоб. – Или… погоди. Ты нарочно поставил под сомнение мои компетенции…

– Вась, ну сам подумай, – Данила вдохнул тёплый сыроватый воздух и потянулся. – Мы вот припёрлись, крутимся рядом с забором, вопросы задаём. Ещё вон и про оружие сходу поняли. А нормальный человек с полувзгляда не отличит подделку от реального артефакта. И они это знаю. А стало быть этакая твоя прозорливость вызовет у них ненужные вопросы. И получить ответы на них захотят в частной беседе где-нибудь там… нет, пусть лучше считают компанией придурков. Поверь моему опыту. Быть придурком иногда выгодней.

– Почему?

– От идиотов многого не ждут. Так что заправь брюки в носки и улыбайся шире.

– Так? – Василий изобразил улыбку.

– Примерно. Слюни можно и не пускать…

– Вы так спокойно говорите обо всём! – возмутилась Элеонора. – Вы… вы… бросили маленькое беззащитное существо там, в лесу, и теперь просто… слов не хватает! Немедленно надо возвращаться!

– Погоди, – Ляля вытащила уже знакомый ноут и открыла. – Ага… Никит, ты слышишь?

– Слышу. Не ори, – раздалось хрипловатое.

– Ты сейчас где?

– Похоже, у запасного выхода или куда они там прутся. Стояли, к слову, смотрели, куда вы там поедете. Вот сто пудов отслеживали. Ну или думали, что вернётесь. А теперь вон пошли. И я пошёл. Догоняю… так что заткнитесь и не мешайте.

На экране шелестела трава, которая больше напоминала заросли бамбука. Мелькнуло что-то мелкое и шустрое, и Никита дёрнулся было следом. Клацнули зубы и перед камерой задёргались крылья.

– Выплюнь! – велела Ляля.

– Инштинкт, – Никитка проглотил.

А перед камерой встала стена и чья-то нога в берце.

– Тяф, – сказал Никитка прежаластливо, а потом и вовсе завыл, будто заплакал: – У…

– Перепёлкин, глянь, это ж что за…

– Собака.

– Вижу, что не кот.

Над Никиткой склонился мужик. Через камеру он показался огромным и страшным.

– Ты откуда взялся, пушистый?

– Так… ясное дело, небось, пока эти извращенцы языком чесали, и сбежал… ути, лапочка какая…

– Ты гляди, сейчас без пальцев останешься.

– Да не, он мирный. Видишь, нюхает?

– Господи, вы ненормальные, – прошептала Элеонора, садясь рядом с Лялей. – А если его… обидят? Он же маленький совсем!

– Некоторые исследования показывают наличие обратно пропорциональной зависимости между размером демона и его свирепостью, – произнёс Василий и тоже опустился. – Кроме того оборотни весьма живучи…

– Перепелкин, оставь животное в покое.

– Егор Петрович, ну ведь не бросать же его!

– Именно, что по инструкции…

– Да ладно вам. Ну гляньте, ну прелесть же просто…

Никитку явно подняли, потому что перед камерой появилась мрачная рожа лысоватого.

– Перепелкин!

– Егор Петрович! Да я его вечером домой заберу! Клянусь! У меня вон невеста давно выпрашивала! А знаете, сколько они стоят? Да пусть посидит тихонько, куда он денется-то⁈ Видите, улыбается…

Никита старательно дышал.

– Язык высунул. Ишь, сопит. Жарко ему? Жарко тебе…

– Д… ра… – вовремя спохватился Никита.

– Да, да… точно. Хозяйка твоя – та ещё дура, такую прелесть потерять…

– А он ничего вроде… – задумчиво произнесла Ляля. – Охранник. Животных любит…

– Он же ж сгинет в лесу! Животинка видно, что домашняя, к дикой природе неприспособленная. Ну что она сделает?

– Так… Переплкин… в общем, бери свою скотину и вперед, проверять периметр. А то как-то оно… неспокойно.

Лысый потёр шею.

– И сделай так, чтоб Вахряков ни тебя, ни вот его не увидел. Он точно цацкаться не станет…

– Думаете, явится? Иди сюда, маленький… вот тут посиди. Лапки устали?

– Ау, – вздохнул Никитка, соглашаясь.

– Ничего, сейчас пойдём… побудешь со мной вот, только чур тихо, не гавкать. Договорились?

– Явится, конечно, – откликнулся Егор Петрович. – Сигнал-то по системе прошёл. И камеры отметили. А по протоколу все встречи проверять положено. И… Козырин! Выходи…

Из леса появился тип, которого как раз можно было бы за грибника принять: старые джинсы с вытертыми коленями, резиновые сапоги и тельняшка. Поверх неё тип накинул изрядно заношенную ветровку. Вот только винтовка в руках крепко так из образа выбивалась.

– Гостей проводил?

– Глянул. Свернули на пляж.

– Тогда… давай, сходи, посмотри, что там эти грибники делают, потому как… а лучше возьми вон псину, скажешь, что в лесу нашёл. Заодно и будет повод признакомиться поближе.

– Ну Егор Петрович!

– Перепёлкин! Сейчас штрафа выпишу… отдавай.

Но стоило Козырину потянуться к Никитке, как тот зарычал, низко и утробно.

– Видите. Он ему не нравится. А я всегда знал, что ты, Козырин, ещё та погань. И животные тебя не любят…

– Козырин!

– Чего? Я могу снотворного кольнуть, но там доза такая… не на собаку. Ещё сдохнет, тогда точно контакта не получится.

– Р-ряф! – возмутился Никита.

– Не дам я тебя колоть, – поспешил его заверить охранник. – Уморите животину своими экспериментами. Это ж вам не человек, это существо нежное, понимать надо… и договариваться. Я ж вон договорился как-то. Меня не трогает.

Никитка заскулил.

– Ясно… тогда… короче, вали так. А ты, Перепёлкин, сгинь с глаз моих!

Что, похоже, Перепёлкин и сделал.

Данила ещё успел увидеть стену, и дверь в ней, в которую шагнул Перепёлкин, уговаривая Никитку не сердится, а потерпеть. А потом вдруг что-то щёлкнуло, зашумело и картинка исчезла.

Совсем.

– Что? – Ляля постучала ноготком по экрану. – Что-то сломалось?

– Сигнал пропал, – Элеонора экран наклонила ниже, потом выше. – Над «Птицей» стоит защитный купол. Возможно, он сигналы и глушит. Или вторым слоем глушилки развернули, что логично. Надо спасать…

– Погоди ты, – а вот дядя Женя обеспокоенным не выглядел. – Успеем ещё. Никитка выберется, тогда и подхатим. На крайняк вон из города сбежит или где там эта Перепёлка обретается. И вообще, как выйдет за пределы, так свяжется. Вы вон пока деятельность изобразите.

– К-какую? – Элеонора оторвала взгляд от ноутбука.

– Отдыхательную. А то человек вон идёт. Неудобно получится. Через весь лес пёрся, а подглядеть нечего…

На душе было неспокойно.

Нет, скорее всего дядя Женя прав был, потому что Никиту… ну не пристрелят же его в самом деле! Он милый. И вообще шпиц. Какая тварь будет стрелять в маленького пушистого шпица?

Да и смысл был в разведке.

А если полезть сейчас, то какая это разведка? Что он там увидеть сможет, кроме ботинок охранника?

– Согласна. Никитка обидится, если мы его спасём. Так что подождём денек-другой. Заодно Вильгельма поторопим с подкопом, – Ляля убрала ноут под сиденье.

– А кто такой Вильгельм, – Элеонора продолжала хмурится, явно не разделяя общего легкомыслия. – Просто я тоже думала о подкопе, но…

– Передумала?

– В одни руки копать придётся долго, а нанимать строителей не только дорого, но и бессмысленно. Строительная техника где-нибудь рядом точно привлечёт внимание. Так что, не думаю, что эта идея…

– Они без техники, – Ляля стянула юбочку. – Что? Раз всё равно тут, то пошли купаться!

– Без техники, это… лопатами? Серьёзно?

– Скорее лапами и зубами…

Элеонора перевела взгляд на Данилы, явно ожидая подробностей. А какие тут могут быть подробности?

– Эль… а ты ж мышей не боишься, нет? Я просто не помню… короче, давай мы приедем, тогда всё и увидишь. А то если рассказывать, то это получается так… ну… бредовато, что ли?

– Бредовато, – эхом повторила Элеонора. Потом брови её сдвинулись над переносицей. – Погоди… торговый центр! Мыши! Саблезубые чешуйчатые мутанты!

– Во! Видишь. Я ж говорил, что она умная…

– Мелецкий, ты ж… хотя… я тогда ещё подумала, что кого-то мне тот клоун напоминает… а потом подумала, что нет, быть такого не может, потому что ты не настолько сумасшедший…

– Ай, настолько, не настолько… – Ляля взяла Элеонору за руку и дёрнула. – Пошли лучше купаться! Я тут такое место видела!

– Я купальник не взяла…

Кажется, Ляля не привыкла к возражениям. И второй рукой вцепилась в Ульяну, хотя та тоже что-то там про купальник говорила. Только Лялю эти отговорки не убедили.

– … да ладно, – донеслось с берега. – Я вам так сделаю! Из воды! И вообще, тут вода хорошая, сразу видно, что ключи со дна открылись… слушайте, а хотите заговорю? Чтоб на чистую кожу?

Данила привстал было.

– В воду не лезть, – сказал дядя Женя. – Даже если потянет.

– Почему?

– Русалки же, – демон явно знал больше, чем Данила, и это раздражало. – Русалки – существа стихийные, а следовательно, крайне непостоянные, особенно в моменты единения со стихией. Ляля, сколь понимаю, ещё довольно юна?

– Она их утопит⁈ – Данила вскочил.

– Их – нет, – дядя Женя беспокойства не выказывал. – А вот тебя может… ну, не утопить, но заморочить. Она ж суженого ищет…

Суженым быть не хотелось, и Данила опустился на землю.

– Вы, главное, к воде не суйтесь. А вот костерок разложить надо бы. И музычку включить. Сейчас покрывальце раскинем. Так… – дядя Женя поднял бутылку. – Пить не рекомендую, но если издалека, то бутылка будет к месту. А этот, глядишь, близко и не сунется.

Прогноз не оправдался. Гость сперва держался в стороне, наблюдая за берегом, а может, наслаждаясь классической музыкой, которая лилась из машины. Данила бы поставил чего другого, но дядя Женя заявил, что питомцы у него нежные и для их развития только классика и подходит.

На берегу его же стараниями появилось зеленое покрывало. А уже на покрывале – бутылка с Извергом. Но тут Данила не поручился бы. Может, это была Холера или Чума? Сказать, что ли, чтоб подписал? Так, для тех, кто не очень хорошо различает нежить по мордам.

Тут же появилась корзинка с пирожками, и ещё миска хвороста.

Из портфеля, что характерно.

– Откуда? – поинтересовался Данила у демона, в очередной раз давя в себе зависть. Зависть давилась неохотно.

– Антонина Васильевна дала, – ответил тот, вытаскивая и графин с морсом. – Сказала, что мы опять обед пропускаем, и следовательно, нарушаем режим питания. А соблюдение правильного режима питания благотворно сказывается на здоровье.

Сам он присел на землю, скрестивши ноги. И главное, от костюма освобождаться не стал.

Данила же подумал и майку стянул.

А что? Хоть загорит, если плавать нельзя. Со стороны реки доносились голоса, однако как ни пытался Данила расслышать хоть что-то, не получалось. А над водой и туман поднялся, причём лишь в одном месте, этакою завесой от посторонних глаз.

Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

То есть, хотелось. Он нормальный, в отличие от некоторых безрогих, человек, а потому не отказался бы полюбоваться на девиц в неглиже, но… в общем, пирожками тоже можно было любоваться, а ещё, что куда важнее, трогать, не опасаясь за целостность организма и стабильность формы оного.

– Вась, слушай, а как тебе Элька?

– Василий. И Элеонора. Сокращение имени демона в случае, когда статус и личная сила сократившего не превосходят таковые сокращаемого, является намёком на личную несостоятельность и, следовательно, вызовом. Но я не хочу с тобой драться. А ты настаиваешь.

– Я не настаиваю. И у людей часто имена сокращают. Можешь меня Данькой называть. Или ещё как… только не придурком. Это привилегия Таракановой.

Демон задумался. А потом кивнул:

– Взаимные уступки внутри одного гарема и приемлемы, и допустимы, – он взял пирожок, понюхал и спросил: – А ты когда-нибудь пробовал настойку на почках пустынного ежа?

– Я и на почках обыкновенного не пробовал, – сказал Данила. – И как-то не тянет, извини. Считай, что ёжика жаль. Он милый.

– Это растение. Многолетнее. Кустарник с развитой корневой системой, – демон открыл портфель. – Его кора по прочности превосходит камень, а потому посадки часто используют для создания защитных полос. Даже тварям хаоса сложно пробраться через них.

Из портфеля появилась бутылка. Четырёхгранная. Сплюснутая с боков. И с длинным узким горлом, перехваченным верёвкой.

– Почки кустарника содержат высокие концентрации некоторых веществ. В традиционной демонической медицине настой принимают для роста и блеска рогов…

– Вот ты на что сейчас намекаешь? – Данила потрогал лоб. – Или надеешься, что вырастут?

– Нет. У меня не выросли, хотя с детства принимаю. Отец очень надеялся, что рога всё-таки проклюнутся. Но не получилось. Однако настой и без того содержит комплекс биологически активных компонентов. Это даже эльфы признали. Мы с ними не так давно заключили контракт на поставки. Собираются производить добавки для красоты ногтей и кожи, а ещё линейку продукции для роста волос.

– Волосы – это тема… – согласился Данила.

– Ну и лёгкий тонизирующий эффект тоже отмечен.

– А как эльфы… они ж… с демонами не ладят, как я понял?

– Посредники.

– А если эльфы узнают?

– Они и знают, – демон извлёк пару рюмочек.

– Тогда почему… или как батя говорит? Личное личным, бизнес бизнесом?

– Именно.

– Мне не наливай, – дядя Женя сидел у двери автобуса. – А то нам ещё домой ехать…

Василий кивнул.

– Поведет? – уточнил Данила на всякий случай. После недавнего происшествия пить не хотелось категорически.

– Алкоголя настой не содержит. Веществ, метаболизм которых нарушил бы твоё психологическое состояние и восприятие мира, также, – демон наполнил рюмки тягучею жижей, которая больше на сироп походила, чем на напиток. – Я прочитал, что совместное распитие напитков сближает и помогает достичь контакта и консенсуса.

Настой пах смолой, и мёдом, и ещё немного – пеплом.

– Это смотря с кем пить, что пить и сколько, – уточнил Данила на всякий случай. – Так, как тебе Элька?

Вкус оказался…

Сложным.

Сперва язык и нёбо будто заморозило и так, что прямо до потери чувствительности, а потом чувствительность вернулась, вместе с огнём.

– Чтоб… – Данила вскочил и выдохнул.

Пламя.

Узкой такой направленной струёй, которая шибанула метра на полтора.

– Да ты… п-предупреждал бы! – следом пришло тепло, волною, изнутри. – Чтоб… это… это конкретно так…

Он чихнул и из носа вырвался сноп искр.

И кажется, по рукам огоньки заплясали. Впрочем, пламя послушно улеглось, зато появилось ощущение, что если Данила пожелает, то он сотворит костёр до небес.

Или и того выше.

– Забористая штука… круче варенья. А если вместе?

– Человеческий организм может не выдержать, – демон тоже выпил и пирожком закусил. – Кратковременная дестабилизация дара с увеличением внутреннего резерва хороша при развитии, однако в узком диапазоне, потому что взрывной рост будет сопряжён со стихийными выбросами энергии…

Данила собирался вопрос задать, когда раздалось:

– Доброго денечка, молодёжь!

Тип подобрался довольно близко.

– Доброго, – Данила тоже пирожок взял. Сила опять начала колобродить, её становилось больше, а потом меньше, а потом опять больше.

Дестабилизация?

Так, люди – это всё-таки не демоны. Осторожнее надо бы с совместным распитием. И в принципе.

– Сидите? Отдыхаете?

Вне экрана тип выглядел ещё более обыкновенным. Щетина вот видна. И кепка на бок съехала. Руки в карманах. В зубах – сигаретка. Вот только взгляд цепкий, внимательный.

– Сидим, – буркнул Данила. – А что, нельзя?

– Чего ж нельзя… а вы чьих будете?

– Своих.

Мужичок хохотнул, показывая, что шутка понята:

– Да не, вы к кому приехали? К Марьянке? Или Сивочевы? Что-то я вас прежде не видел…

– Ничьи мы, – Данила протянутую руку пожал. – Просто вот ехали… в город. А невеста моя лес увидела и говорит, что, мол, за грибами хочу… и вот, пошли. А там как-то то ли свернули не туда, то ли чего… забор. И мужики какие-то…

– А, это больничка там, – отмахнулся мужик и представился. – Петрович.

– Данила.

– Василий, – демон руки убрал за спину.

– Ой, а у нас го-о-ости…

Туман слегка развеялся, но ровно настолько, чтобы пропустить Лялю. И Данила икнул. А Василий покраснел, причём конкретно так. Петрович же замер, не способный взгляда отвести.

Ляля была хороша.

Нет, Данила и раньше знал, что она хороша. Но вот… вот… в ушах зашумело, и он ущипнул себя, а заодно заставил закрыть глаза, чтоб не видеть. Главное же ж, что ничего-то неприличного. Купальник вон даже не бикини, а с шортиками, только на белой коже капли воды блестят, что настоящие драгоценности. Волосы светлой волной разметались, то ли прикрывая тоненькую фигурку, то ли подчёркивая хрупкость её…

Рядом тяжко задышал Петрович.

Или кто он там.

– Люблю гостей, – голос стал ещё ниже, и теперь пробирал до самых печёнок. Дар и тот замер, явно не желая привлекать лишнее внимание.

И стало вдруг не по себе.

Очень.

Этак получается, что…

– Как тебя зовут?

– П-петрович…

– А на самом деле?

– Иван… Иван Петрович…

Вдох.

Выдох. И собраться. А то тоже… подумаешь, русалка? Что, Данила, русалок не видал? Ладно, русалок он не видал, но это ведь не повод растекаться лужицей. И голос… красивый голос. Но ведь не сам собою, но из-за магии, той самой, русалочьей, которая куда страшнее боевой выходит. Потому что Данила вот способен человека испепелить на месте. В теории сугубо. Но испепелить. А вывернуть ему мозги наизнанку он не может.

– И зачем ты тут, Ванечка?

Дышать стало легче, и Данила приоткрыл глаз. Ага, Петрович застыл, вперившись в Лялю влюблённым взглядом. А из реки уже выбирались девчонки.

– Спроси его про то, что внутри происходит, – Элеонора, если и удивилась, то виду не показала. – Хотя… его могут слушать.

– Не услышат, – дядя Женя приоткрыл глаз. – Тут её сила…

– Расскажи нам, Ванечка… что ты делаешь на работе?

– Так… это… работаю… в смысле, патрулирую внешний периметр. Проверяю камеры, которые на деревьях…

Ещё и на деревьях.

– А зачем вам камеры?

– Начальство приказало. Но работают через одну. То и дело менять приходится. Ещё проверяю, когда идёт сигнал о нарушении периметра. Отслеживаю…

Знал Петрович не так и много.

– … сорок три объекта.

То есть, Элька права, там, внутри, куда больше людей, чем ей представлялось.

– Ещё пятеро в отдельном корпусе по приказу Вахрякова.

– А это кто?

– Начальник охраны. Свою игру начал. Но тебе, наверное, не интересно…

– Что ты, очень и очень интересно, – Ляля наклонилась и погладила Петровича по щеке. – Ты так рассказываешь, что я слушала бы и слушала! Так, значит, он свою игру начал?

– Д-да… сволочь ещё так… думает, он самый умный. Всегда так и норовит докопаться. Чуть что не по регламенту, сразу штрафует. С-скотина!

– Ужасно…

– Д-да… и Евгеньевича подмял. Это наш главный. Формально. Доктор. Он не доктор, скорее завхоз. Воровал. Все воруют, если могут. И этот… или в карты проигрался? А может, просто договорились. Главное, что Евгеньевич велел третий корпус в порядок привести. Жмотьё… нет бы клининг нанять, людей. Или нам вот доплату. Нет, пациентам тряпки в зубы и заставили. А это точно не по регламенту. Они встречаться и не должны. А тут… один до телефона добрался.

Данила и дышать перестал.

Это Стас. Он звонил. И Ляля поняла, если спросила:

– С ним всё хорошо?

– К-конечно. Так… дали по шее и только. Это ж подотчётный контингент. За него спросят.

Уже легче. Значит, Стас как минимум жив.

– Нашим домывать велели. И на кой? На кой вообще третий, если в основном места имеются? А потом там бабу привезли и заперли. Цирк!

– Почему?

– Так… обычно-то извне распоряжение идёт. И привозят спецтранспортом. Эти же на Вахряковской машине. В багажнике. И главное, по журналам она нигде не значится. Потом ещё мужик один… и тут же – второй. Не было такого прежде, чтобы каждую неделю кто-то да прибывал.

Петрович вытер нос рукавом.

– Я с ребятками перекинулся словом-другим… они тоже понимают, что не так оно просто вот. Те, что во внутрянке, говорят, что клиенты такие… ну… не по основному профилю, – он помахал рукой. – Короче, решил хозяйскую схему под себя попользовать. Даром, что хозяин далеко. Вахряков и возомнил себя… я ж узнал одного из новых. Это этот, который миллионер, который из Сибири. Про него ещё недавно писали, в газетах, что он на какой-то модельке вроде женился. Ему за полтинник, а ей – восемнадцать. Вот она и упекла муженька. Его, небось, пару неделек продержат, поколют… Евгеньевич знает, чего колоть, чтоб крыша совсем отъехала. А потом женушке вернут. Она и выправит справочку, что муженек шизанутый и в опеке нуждается. Ха!

– Какой ты умный!

– Не дурнее некоторых! – Петрович выпятил грудь. – Схема-то обычная, только хозяин сложное чего-то там мутит. Новые редко появляются. И работают с ними вдолгую. А Вахряков на дурочку, по-быстрому и деньжата, чай, в свой карман положит. Нет, чтоб он по-человечески, с нами-то, как с людями, тогда бы и ладно, а он же ж морду клином и только…

– Гад! – поддержала Ляля.

– Во-во… и хозяину его сольют, тут и думать нечего.

– А кто хозяин?

– Хозяин? – Петрович моргнул. – К-какой хозяин… хозяин… т-ты… т-тебя послал…

– Тихо, – Ляля подняла руку. – Это я, Ванечка… и нет у нас никакого хозяина…

– Да… я… ты… что тут… кто тут…

– О, братан, да тебя развезло… – дядя Женя махнул рукой, и Ляля отступила. – А я тебе говорил, закусывать надо…

– Ты… – Петрович моргнул. – Ты… вообще… кто?

– Я? Так, совсем мозги отшибло? Хотя… на от, выпей. Клин клином… – и силой вложил в руку Петровича рюмку, ту самую, демоническую. – Сейчас плесну тебе… настоечка! Домашняя! Почитай сам делала! Ты такой в жизни не пробовал…

– Я… – человек выглядел растерянным. Он даже попытался было встать. – Мне… идти… надо идти.

– Тю, ты чего? – дядя Женя дёрнул за рукав. – Сам же ж говорил, что у тебя выходной. Что за грибами ты пошёл и заплутал маленько. А тут мы… и выпили вот. Ты, Петрович, это… другой раз не перебирай. В этом деле главное что?

– Что?

В рюмку потекла жижа из бутылки с нежитью.

– Меру знай. Это самое важное, знать меру… ну, давай… вздрогнули! – и дядя Женя заставил нового знакомца выпить.

Тот икнул.

Потом глаза чуть закатились и Петрович начал оседать на бок, но был подхвачен заботливыми руками дяди Жени.

– А он не умрёт? – поинтересовалась Ульяна. – Дядь Жень, вы ж… вы ж его… этой… настойкой… на нежити?

– Ну да. Для дела ничего не жаль, – дядя Женя оставил лежащего и бутылку поднял, прижал к груди. – Не волнуйся, Чумочка, я тебе ещё спиртика долью. Самую лучшую палёнку найду, какая только есть.

– Можно и коньяка, – предложил Данила.

Петрович помирать явно не собирался, но лежал себе вполне спокойно и даже похрапывал будто. И губами шевелил, но уж без слов. А улыбался и вовсе счастливо.

– Сам свой коньяк хлебай. Им надобно такое вот… чтоб экологически чистое. Точнее грязное. Чтоб примесей там. А если с метиловым будет, так и вовсе славно. Это ж не люди, понимать надобно.

И все закивали, соглашаясь, что понимать надобно.

– А с этим ничего не станется. Он и так тьмою травленный. Разве не чуешь, племяшка, как несёт?

– Не-а, – Ульяна почесала нос. – Только в носу свербит и прибить его хочется.

– Вот! Самый верный признак, – дядя Женя поднялся и хлопнул в ладоши. – Так, детвора, вы тут покумекайте, как и чего, но мне надобно туда попасть. Что-то там происходит, интересненькое, по моему профилю, но почему-то без меня…