Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

– Ксерокопия на память? – усмехнулся старик. – Что в корзине? Показывай, блаженный, – кивнул он Егору Кузьмичу.

Добродумов потянулся первым к своей ноше, осторожно отвернул край полотенца и дрожащей рукой вытащил початую бутыль самогона.

– Выпивка для сирот, – жалобно сказал он.

Затем вытащил вторую, еще не початую. За ней остатки пирогов и блинов.

– Хватит! – остановил его старик. – Как вы такое пьете? – с омерзением спросил он. – Свиньи.

Крымов почувствовал, сколько нужно было сил Егору Кузьмичу, чтобы промолчать. Ставки были высоки – три жизни! Его собственная в том числе.

– Это вы убили моего отца, – не сдержавшись, Мария Бестужева вдруг выступила вперед. У Крымова сердце зашлось от ее выпада. «Конец! Конец!» – подумал он. – Негодяи, какие же вы негодяи! Хладнокровные. Дьяволы…

– Да, мы такие, – невозмутимо ответил старик. – Поймите одно, Мария Федоровна, ваш отец не был простым человеком и не принадлежал ни своему государству, ни себе, ни тем более вам – дочери. Женщине, – с особой снисходительной интонацией в голосе уточнил он. – Каждый Бестужев по вашей линии, едва повзрослев, готов был столкнуться с нами и умереть. А мы – убить его. Или погибнуть – от рук его людей. Судьба решила так, что мы оказались сильнее – и ближе к цели. Ваш отец сам подставил шею под «лидийскую змею», – ядовито усмехнулся старик, – когда понял, что проиграл. Как и Вениамин Малышев, кстати. Можете не беспокоиться, агония была недолгой. Мы не садисты. Люгер знает свое дело.

Бестужева обожгла яростным взглядом белобрысого убийцу, но тот был невозмутим. Старик приблизился к Марии, и она отшатнулась.

– Обижаться на нас, Мария Федоровна, то же самое, что обижаться на грозу, которая убила дорогого вам человека. Жизнь таких людей, как ваш отец, и наша жизнь – вне законов. Любых законов! Федор Иванович не просто знал это, а отстаивал данную – мной только что изложенную – правоту! Поймите это и успокойтесь. – Он взглянул на телохранителя Бестужевой. – Вот что, господин Крымов, уберите труп с дороги, сбросьте его во-он в ту канаву, – указал он длинным и сухим пальцем. – И побыстрее. Люгер, проследи.

Андрей Петрович исполнил приказ. Он даже нащупал на ноге телохранителя Растопчиных запасной револьвер, когда тащил его, но тот был в кобуре. А Люгер следил за ним с особой пристальностью – и Крымов понимал: этот тип не позволит ему сделать ни одного лишнего движения. Профессионал. Тут они были равны. Уложит сразу. Когда дело было сделано, Люгер, отогнав Крымова, сам обыскал труп, забрал оружие и документы.

– Когда поедем? – крикнул Фома шоферу.

– Через минуту будет готово, – ответил тот. – Ждите!

Добродумов поднял голову – решалась их судьба. Мария Бестужева побледнела – очень плохое предчувствие сжало ее сердце. Крымов хладнокровно выжидал.

Высокий уродливый старик улыбнулся:

– Вы, Мария Федоровна, – женщина, поэтому нас интересуете мало. Вы мало интересовали и вашего отца, поверьте мне. Вы, господин Крымов, плохой детектив и телохранитель, коли отдали хозяйку нам в руки. И сами попались. А ты, мерзкий пьяница, просто отвратителен. Вы все смешны и нелепы. И не опасны для меня. Но, увы, вас объединило то, что вы увидели мое лицо в сложившейся особой ситуации. – Он усмехнулся сейчас как-то изощренно саркастически и стал особенно страшен. – А этого делать я никому не позволяю.

Крымов почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Этого он ждал! Этого! Но все подытожил шофер.

– Готово! – крикнул он подельникам. – Не тяните!

Вот это «не тяните» укололо Крымова прямо под ложечку. Но не за себя он испугался и не за Егора Кузьмича, а за Машу. Он представить себе не мог ее – красивую, чудесную, добрую – с пулей в голове, мертвую, в этой вот осенней колючей траве.

Ему стало страшно – первый раз в жизни!

– Гриб ты старый, – вставая с колен, хрипло сказал Добродумов. – Мухомор…

Высокой старик, не скрывая улыбки, отступил на пару шагов. Люгер передернул затвор автомата. Крымов уже решал, на кого ему львом ли, тигром – какая, к черту, разница – зверем диким! – броситься первым. А вдруг получится?! Старик не давал приказа стрелять. Врал он, что не был садистом. Был, и еще каким! Ему нравились эти минуты объяснений со своими жертвами. Он выстраивал финал, как заправский режиссер!

В эту минуту все подняли головы к небу – там, над лесом, вдруг появился вертолет. Он летел на малой высоте – и в их сторону. Так показалось всем.

– Он видит нас? – спросил старик у белобрысого.

– Как на ладони, – ответил за него Крымов.

Но они обманулись – вертолет уходил влево.

– Надежды нет, – покачал головой старик. – Мария Федоровна, мне искренне жаль вас. Но примите свою судьбу с гордостью дочери первого из царей-лукомонов – Повелителя Звезд.

Но пока вертолет уходил в сторону, а старик наслаждался секундами победы, Крымов уже отбросил мысль о схватке. Сломал бы он шею Фоме, но их бы все равно перебили. А менять Машеньку на Фому – не выйдет. Он увидел на дороге то, чему обрадовался как манне небесной – там разгорались две пары фар. А был-то полдень! Сюда шли два «Икаруса», да еще под мигалкой. Даже под двумя!

Кортеж увидел и Люгер, кивнул:

– Хозяин!

Старик обернулся, непривычно засуетился, занервничал.

– Кладем их?! – спросил из-за спины Крымова крепыш Фома со шрамом через крепкую морду.

Но минуты оказались упущены. Две машины полиции и два «Икаруса» уже были недалеко. И ясно как день выходило: если кого-то охраняют так надежно, то любой прохожий у дороги, да еще в черном джипе, вызовет пристальное внимание, а то и подозрение. А если у него в руках автомат?

Старик по-прежнему не давал приказа, Люгер и Фома ждали. Старик метнул взгляд на Крымова, затем на Бестужеву, которая, кажется, ничего не слышала и даже не понимала, что происходит.

– Проедут – и тогда? – спросил Фома.

И тут Егор Кузьмич, точно рассчитав эти пятьдесят шагов, рванул к дороге. Первая машина полиции была уже метрах в ста от развилки. О том, чтобы открывать по бегущему человеку огонь, не было и речи. А Егор Кузьмич уже махал руками, а скоренько вылетев на дорогу, так и вовсе вновь бухнулся на колени, поднял руки.

– Уходим, быстро, – только и услышал Крымов приказ старика. – Дура, цепной пес и алкоголик. Черт с ними!

Серебристый «Хаммер» уже сам ехал к ним по кочкам и желтой траве.

– А может, и ментов покрошим? – спросил Фома.

– И оба автобуса? – рявкнул старик, когда прямо перед ними распахнулась передняя дверца. – Быстро, идиот!

Люгер и Фома запрыгнули в маленький танк одновременно. И тогда же громко затормозила полицейская машина. Серебристый гигант-внедорожник, взревев, уже выкатывал на трассу и уносился прочь с этого места.

– Товарищ капитан! – выкрикнул Добродумов. – Тут человека убили! Вон там, в канаве лежит!

– Какого человека? – схватившись за кобуру, завопил полицейский. – Где?!

Из машины выскочил и второй полицейский.

– Там, там! – указывал пальцем в сторону Добродумов. – Те и убили, что уехали.

Подбежав, Крымов сам указал на то место, куда сбросил убитого телохранителя Растопчиных.

– Мы гуляли здесь, – объяснил он полицейским, – были на экскурсии в музее Бестужевых. И нарвались на разборку – еще двое уехали, а этим колеса прострелили. Они ведь и нас решили положить, как свидетелей.

– Что, правда?! – спросил капитан полиции.

– Истинный крест! – широко и искренне перекрестился Егор Кузьмич.

Полицейские одновременно взглянули на молодую женщину – бледную, потерянную.

– Правда, – не сразу кивнула Мария Бестужева, едва разомкнув побелевшие губы. – Все правда…

– А в корзинке что? – поинтересовался капитан.

– Так тут у нас все для пикника, – отворачивая полотенце, сказал Егор Кузьмич. Вытащил бутылку самогона, пироги и блины. – Будете? За второе рождение?

Капитан отмахнулся:

– Спятили, куда нам? – Он покачал головой, кивнул назад. – Да, вы хороший себе пикничок придумали! Бывает же такое! Только в фильмах… Номера, номера заметили? – инстинктивно взглянул он на Крымова.

– Все до единой цифры и буквы, – ответил тот.

– Это как же ты сумел так, Андрей? – поинтересовался Добродумов.

– А вот так, Егор Кузьмич, – понизил голос: – Профессия такая.

– А что за профессия? – поинтересовался капитан.

– Частный детектив – все замечаю.

– А-а, – снисходительно протянул полицейский. – Ладно, мы сейчас сюда оперативную группу вышлем. С вами я оставлю сержантов Колываева и Мохнева. – Капитан рявкнул пару слов в рацию, махнул рукой второй машине.

Оттуда выскочили двое крепких сержантов.

– Через полчаса вас заберут. Показания дадите. Это займет время. Сами откуда?

– Из Царева, – ответил Крымов.

– Далековато забрались! Ничего, в Бобылеве денек погостите. Психолог с вами поработает. – Он взглянул на Марию Бестужеву, на которую до сих пор жалко было смотреть. – А мы торопимся – в аэропорт. Детишек везем! – кивнул он на первый «Икарус». – И родителей их, – кивнул на второй.

Из-за занавесок первого автобуса на них и впрямь таращились дети. Крымов рассеянно улыбнулся: и как он их сразу не заметил? Одна из девочек помахала ему рукой, мальчишка показал язык.

Кортеж уехал, оба сержанта заинтересовались трупом. Еще и поглядывали по сторонам – нет ли сбежавших врагов? В эту минуту Крымов незаметно для них отыскал свой телефон и охотничий нож.

– Мы в сторонке полежим, – предупредил Крымов полицию. – Для нашей дамы это было страшным потрясением. Не возражаете?

– Лежите сколько хотите, – пожал плечами сержант Мохнев.

– А старик ваш молодцом! – усмехнулся сержант Колываев. – Если бы не он, мы бы не остановились. Тут бы они вас и оставили. Всех троих – в той же канаве. Молитесь на него, на дедка вашего.

– Дедок! – прихватив корзину, недовольно бросил Добродумов. – Я еще с тобой на ручках, умник, потягаться смогу.

Отойдя метров на пятьдесят, все трое бухнулись на выкошенную траву в середине поля. Первые минуты лежали молча.

– А я бегу и думаю: сейчас в спину мне – очередью, – прошептал Добродумов. – И хана!

– Молился, Егор Кузьмич? – спросил Крымов, глядя в синеву.

– Еще как! – ответил тот. И тотчас нахмурился: – Я ж православный, дурень ты.

Мария заплакала, закрыла лицо руками, отвернулась.

– Пусть поплачет, – сказал Егор Кузьмич. – На пользу пойдет.

Так они лежали минут пятнадцать, молчком, глядя в ясное осеннее небо. И только потом, точно от удара током, Егор Кузьмич гневно заговорил:

– Эх, Андрей, ну, Андрей! То «просто великий человек», а то – «просто алкоголик». Это как же понимать, а, Крымов? Где правда-то?

– А сам как думаешь? – задал наводящий вопрос Крымов.

Краевед прищурил один глаз:

– Думаю, по второму разу ты слукавил.

– Вот видишь, чего мне тебе объяснять? Сам все знаешь, – садясь, пятерней прошелся по коротким волосам Андрей. Он взглянул на двух сержантов невдалеке. – Спасибо тебе, Кузьмич. От всего сердца… Мария Федоровна, Машенька, живы?

Она тоже потянулась вперед, села.

– Коньяку бы сейчас, – вздохнула Бестужева. – Как бы полегчало – меня до сих пор трясет.

– Так есть у нас типа коньячок, – задорно проговорил Егор Кузьмич. – И еще какой! Сами видели. Целый пузырь остался. Даже полтора! – с радостью вспомнил он. – С мятой. А это растение, Мария Федоровна, успокаивает, кстати. Вот если бы я слушал вашего телохранителя, этого самого оболтуса Крымова, – не бери вторую! не бери третью! Не бери десятую! – чем бы сейчас жизнь свою спасали?!

В Бобылеве, в полиции, они дали полную информацию о случившемся: повторили версию, уже рассказанную капитану. Им даже долго сговариваться не пришлось: так все гладко складывалось. Черный «Мерседес» стоял у развилки. Они как раз проходили мимо – шли от усадьбы Бестужевых. Внезапно появился серебристый броневик «Хаммер», из люка высунулся белобрысый бандит и стал палить из автомата по «Мерседесу». Один из тех, кто был в «Мерседесе», выскочил и выпустил обойму в джип. Когда человека подстрелили, «Мерседес» рванул прочь по шоссе. А джипу пришлось воспользоваться запаской. Трое человек из внедорожника подошли к ним. Сразу убить нечаянных свидетелей помешал вертолет, а затем и автоколонна с детьми. Трех человек, угрожавших им, Крымов, Бестужева и Добродумов описали во всех подробностях, и уже к вечеру был составлен довольно точный фоторобот гнусного старика, его подельника Люгера, а также туповатого и жадного до крови Фомы со шрамом. «Через всю морду шрам у него был, – в полиции повторил раз сто Егор Кузьмич. – Через всю его звериную морду! А от старика смертью несло. Тыща лет ему – точно!» Никто не запомнил только шофера – не до него было. Просто среднестатистический тупой бандюган.

На железнодорожный вокзал их привезли к вечеру, как раз к поезду Бобылев – Царев. Майор Илья Приходько, которому досталось это дело, отвел Крымова в сторону.

– Андрей Петрович, есть еще несколько вопросов. Через моего дядю, полковника спецслужб, я пробил ваши данные: в прошлом вы – капитан полиции убойного отдела. Ушли в отставку по собственному желанию. Владеете восточными единоборствами, стреляете как Вильгельм Телль, у вас много удачных дел. И такой человек, как вы, вдруг случайно оказались на этой развилке?

– Бывшие сыскари тоже ходят по музеям и по полям гуляют, – усмехнулся Крымов. – Во время экскурсии нас запомнили – вы же им звонили?

– Звонил, – кивнул Приходько. – Но это было вчера. А где вы ночевали?

– В стогу сена, – ответил Крымов.

– Зачем?

– Егор Кузьмич уговорил. Давай, говорит, Андрей, как в детстве: заночуем в открытом поле. И заночевали.

– В ту ночь в доме-усадьбе произошло много невероятных вещей, как мне сказали по телефону, – продолжал Приходько. – Под каменным забором музея сделали подкоп. Сторож Митрофанов видел призрака графа и даже разговаривал с ним. Призрак был очень груб, как сказал Митрофанов утром, когда нашелся, и угрожал ему. У Митрофанова, кстати, нервный срыв.

– Бывает, – пожал плечами Крымов. – Если призрака-то увидеть.

– Ну да, – кивнул следователь. – А с призраком был еще и его слуга. Оба вылезли из могилы. А вы в это время спали в стогу сена?

– Именно так, товарищ майор, – ответил Крымов. – И пили самогон, который краевед Добродумов приобрел у одной старушки, причем и вчера вечером у нее, и сегодня утром. Бабулю ту можно найти, не сомневаюсь. Да вот ее корзинка с нами, в руке у Егора Кузьмича Добродумова, – обернувшись, кивнул Крымов на товарища, стоявшего рядом с проводницей. – Известный краевед из города Царева, кстати. Во второй раз мы уже мелочиться не стали – все купили сразу, с пирогами, блинами и полотенцем.

– Вы – алкоголик? – сделал кислую физиономию Приходько.

– Нет, – серьезно покачал головой Крымов. – А вот Егор Кузьмич Добродумов – алкоголик. Великий по-своему человек, но подверженный старому, как мир, пороку. Но он алкоголик особый – ведро может выпить, а потом историю России рассказать в лицах: за Бориса там Годунова, за Грозного. За любого. И кстати, историю вашего города Бобылева назубок знает.

Приходько покачал головой:

– Смеетесь?

– Ни в коем случае. У Егора Кузьмича тут корни. В Бобылеве.

– Понимаю. Смеетесь. Вы от стресса отошли быстро, а вот спутница ваша – нет. Поэтому мне очень хочется посоветовать вам впредь лучше оберегать ее от подобных историй.

– Будет сделано, товарищ майор, – кивнул Крымов.

– Вот моя визитка, – сказал Приходько. – В Цареве с вами свяжется мой коллега: расскажете ему все по порядку. Возможно, вам понадобится защита полиции. Всего наилучшего, искатели приключений.

Глава четвертая. Князь Махалай, сын Давида-царя, и Небесная карта

Еще в поезде на Царев, пока Егор Кузьмич храпел в свое удовольствие, они с Марией долго говорили. Крымов показал ей копию рукописи, найденной в квартире Малышева, в стене. «Легенда о царе Ардисе» и про́клятая братьями-лукомонами вероломная сестра Астарта произвели на Марию сильное впечатление. Оставалось только сожалеть, что они не знают судьбы второй половины рукописи, посвященной малоазийскому царю Саулу, тоже причастному к этой фантастической истории. С другой стороны, историю царя Саула сыщик услышал от своего наставника и шефа – Антона Антоновича Долгополова и мог раскрыть характер этого персонажа.

– А что вам может сказать вот эта открытка? – спросил Андрей Петрович и показал спутнице кусочек картона из далеких пятидесятых годов с панорамой Дворца пионеров города Медведково и странной датой на обороте: 21 октября текущего года..

– Ровным счетом ничего, – пожала плечами Бестужева. – Вы забываете, что отец ничем со мной не делился. Это вы теперь истинный дока по части его тайн, – оптимистично улыбнулась она. – На вас одна надежда, дорогой Андрей Петрович.

– А дата неумолимо приближается, – констатировал Крымов. – До нее остается чуть больше месяца.

– У нас дома есть копия звездной карты ночного неба, созданной по звездным картам Клавдия Птолемея, Коперника, Тихо Браге и Декарта. Эту карту подарили Петру Первому голландские ученые. Говорят, император очень ее любил и мог рассматривать часами. Так вот, там, напротив созвездия Ориона, на полях есть надпись на латыни и ниже перевод хореем, еще с ятями:

 
Кто у времен стоит на страже,
по тонкой нити золотой,
сквозь трое Врат пройдя отважно,
вернется в оный час домой.
 

– Я с детства знала этот стишок наизусть. Ничего не понимала, но он мне нравился. «А кто стоит у времен на страже?» – повзрослев, спрашивала я. Отец отвечал: «Люди, Машенька, особые люди». – «А что это за тонкая золотая нить?» – продолжала приставать я. «Наверное, звездная нить, проходящая через всю Вселенную, – улыбался отец. – Ведь с земли звездочки нам кажутся золотыми, правда?» – «Да, – охотно соглашалась я. – А что это за Врата, папа?» – вновь спрашивала я. И он указывал мне пальцем на три звезды, стоявшие в линейку друг за другом.

– Три звезды Пояса Ориона – Альнитак, Альнилам и Минтака?

– Именно, «сквозь Звездные врата». Но он никогда мне так и не ответил, что это значит – «вернется в оный час домой». И что это за дом, и где он.

– Ну что, Мария Федоровна, Машенька, – улыбнулся Крымов, – не отступите? Несмотря на все опасности? Пойдете хоть на край света за тайнами вашего отца?

– Да хоть на край вселенной, Андрей Петрович.

– Я так и думал. Что ж, – под перестук колес он хлопнул себя по коленям, – тогда скажу: до Звездных врат далеко, их мы на закуску оставим, а вот до княжества Халай-Махалай дотянуться можно. О том же и подлецы Растопчины знают. Уже более суток. Они тоже прочли надпись на обороте карты: «В княжестве Халай-Махалай на границе с Хорасаном, на берегу Каспия, на дне моря у скалы Зуб Дракона найдешь то, что ищешь, а потомки князя Махалая подскажут тебе…»

– Согласна.

– Я кое-что узнал о княжестве Халай-Махалай. Хотите послушать?

– Еще бы!

– Ну так вот, это крошечное средневековое княжество уже добрых сто пятьдесят лет как забыто. Впервые это название прозвучало в начале семнадцатого века. Не так уж и давно, согласитесь? Халай-Махалай было на Каспии и входило в Хивинское царство, пока русские не завоевали эти земли. В царской России появилась такая провинция, как Туркестан, и обо всех бывших крошечных среднеазиатских княжествах просто позабыли. Сейчас призрачное государство Халай-Махалай находится на территории Турчании, до которой нам из Царева час лету. Мы можем там оказаться когда угодно. Загранпаспорт у вас есть?

– Конечно, – кивнула она.

– У меня тоже. К несчастью, я не знаю турчанского языка, а вы?

– И я не знаю, – ответила Бестужева. – Но это бывшая советская республика, как-нибудь договоримся?

– С гидом, Мария Федоровна, сокровища не ищут. Это не экскурсия по достопримечательностям: посмотрите налево, посмотрите направо.

– Тоже верно, – вздохнула она. – Отчего у вас такой загадочный вид, Андрей Петрович? Улыбка, тон? Вы знаете то, чего не знаю я?

– Я знаю одного неординарного человека, который волей случая знает турчанский язык. Сейчас он сопит на верхней полке, – Крымов кивнул на седую спутанную бороду над хилой купейной подушкой.

– Наш Егор Кузьмич?!

– Мальчиком он жил и учился в Турчании аж четыре года, коварно овладел языком и, возможно, даже местными обычаями.

– Хрен тебе, Андрей, а не Хорасан, – послышалось с верхней полки.

– Ты все слышал, Егор Кузьмич?

– Да вы ж бубните и бубните, и не наливаете, как тут не услышать?

Бестужева даже рот прикрыла ладошкой, чтобы не рассмеяться.

– Не хочу в Хорасан, – продолжал краевед. – Я поседел после твоих путешествий.

– Не гони, Егор Кузьмич, ты и так весь седой, – сказал Крымов. – Как лунь.

– Я в сердце поседел. Состарился! Прежде молодое сердце было, а теперь как у старика.

– А-а, вот оно в чем дело.

– На ниточке держится!

– А если тебя Мария Федоровна попросит?

– Вот если Мария Федоровна попросит… – многозначительно начал краевед.

Бестужева приложила руки к груди:

– Очень вас прошу, Егор Кузьмич! Поехали с нами!

Егор Кузьмич оптимистично заворочался и закряхтел.

– …а ты коньяку, Андрюша, нальешь, причем немедленно, тогда я подумаю, – закончил он мысль.

Крымов встал.

– Куда вы? – спросила Бестужева.

– К проводнице за коньяком, – очень просто ответил Крымов. – Куда же еще?