Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 334 (всего у книги 359 страниц)

– Быть такого не может! – Андрей повторил эту фразу несколько раз, а затем, буквально глотая электронный текст, проговорил: – Глазам не верю!..

В эту минуту в его номер постучали. Это был не Егор Кузьмич – тот храпел слева за стеной, несомненно щедро наполняя номер крепким малиновым выхлопом.

– Кто?

– Я, Андрей Петрович, – откликнулась Мария.

Крымов сбросил ноги с дивана, легко подошел к дверям, щелкнул замком.

– Входите, Машенька…

Мария Бестужева, в скромном домашнем халате до колен, смотрела и улыбалась как нашкодившая девочка. Руки она держала за спиной.

– Миленько, – кивнул он на ее наряд. – И вообще…

– Спасибо. Не спится, Андрей Петрович…

И вывела руки из-за спины. Она держала бутылку с темным напитком и два пластмассовых стаканчика.

– На ночь по капле, я думаю, можно? Малину с ежевикой? Хочу, чтобы нам было сладко-сладко! Будем?

– Вот теперь с удовольствием, – но и он смотрел на нее заговорщиком. – А я так скажу: на ловца и зверь бежит.

– О чем вы?

– Садитесь, – предложил он, кивая на кресло.

Мария поставила бутылку и стаканчики на стол, послушно села.

– Готовы к новостям?

– Я вас слушаю, Андрей Петрович.

– Знаете, кто такие помещики Нелюдовы? Те самые, которым когда-то принадлежала усадьба в волжском городке Медведково?

– Понятия не имею.

– Нелюдовы, как мне рассказал интернет, одна из дворянских ветвей, которые верой и правдой служили графам Бестужевым. Говоря языком прошлого: люди графского дома. Они частенько упоминаются вместе с шестнадцатого века. Оруженосцы, виночерпии, постельничьи, конюшие. Доверенные из доверенных. Цари-лукомоны той эпохи выбрали Нелюдовых, чтобы те из века в век охраняли тайны всех четырех царских родов. Теперь уже несомненно, что неспроста была отмечена на открытке дата «21 октября», да еще время «12:00», и местом значилось бывшее поместье этой дворянской фамилии. Хоть и превратившееся в Дворец пионеров, а потом в Дом культуры имени Пушкина. Как видно, для людей, посвященных в ваши тайны, оно сохранило некое сакральное значение. Сберегло неизвестную нам тайну, Машенька…

– Налейте нам выпить, – попросила Мария.

Ее глаза сияли, но было в этом блеске что-то новое, незнакомое Крымову. И такое притягательное одновременно…

– Все для вас, графиня, – сдержанно улыбнулся Андрей Петрович.

Он подошел к столу, положил телефон, нашел штопор, взял бутылку и стал вгонять в пробку сталь. Не спуская глаз со своего телохранителя и друга, Мария тихонько встала. Крымов с силой вырвал вековую пробку – та вышла с тяжелым хлопком, и наполнил пластмассовые стаканчики.

Когда он обернулся к Марии, она стояла позади него и вновь загадочно улыбалась. Он заметил, что половина пуговиц снизу на ее халате расстегнута. Сердце его забилось так часто, что впору было закрыть его рукой, чтобы не выскочило.

– Маша… – пробормотал он.

Мария подошла, взяла из его рук стаканчики и поставила их на стол. Когда только она подходила, он увидел и ее ровные ноги, и полоску белых хлопчатобумажных трусиков. Но теперь для верности она расстегнула все пуговицы.

– Вы уверены? – так же неловко пробормотал он.

Как же давно он не испытывал именно такого притяжения! И как долго он ждал именно такую, как Маша Бестужева!

– Вы первый этого шага не сделаете, как я понимаю, – глядя ему в глаза, улыбнулась она, – а я устала ждать, мой трижды милый Андрей Петрович. – Она потянулась, обвила его шею руками, поцеловала в губы. – И потом, завтра мы отправляемся в опасное путешествие, и я не знаю, чем оно закончится. Не будем об этом думать – сегодня есть только мы: ты и я…

Глава шестая. День икс

1

Поезд шел вдоль Волги. Октябрь укрыл пронзительной желтизной берега великой реки. Темно-синяя, она то открывалась, то пряталась за холмами. Белый пароход-исполин медленно двигался вверх, в сторону Казани, и прогулочный катер весело шел вдоль волжского берега, следуя притяжению безымянной пристани.

– Какова стратегия? – спросил Егор Кузьмич, красный лицом, но собранный и серьезный. – Через два часа прибываем.

Наступило 21 октября. Было шесть утра. Только что рассвело. Все проснулись почти одновременно, и никому более не спалось. Крымов соображал, как им быть. Тут советы искательницы сокровищ Бестужевой ему не пригодились бы, как и ловкие экспромты изобретательного Егора Кузьмича. Дело касалось не фамильных рукописей и не церковок, переделанных в магазины, с наивными простофилями-продавцами.

Дело напрямую касалось их жизней…

Накануне Крымов сел на телефон и узнал довольно много о Доме культуры городка Медведково. «Старо-новое» здание делилось на две части: первая – музей-усадьба помещиков Нелюдовых, охраняемая государством, вторая – пристрой, большая коробка 30-х годов, клуб, который даже в новое время решили не сносить: там собиралась молодежь, давали концерты приглашенные артисты, читали лекции для старшего поколения. Короче, оба корпуса были культурным центром городка Медведково. Что же касалось загадочных двенадцати часов дня 21 октября, то на это время было назначено интереснейшее заседание.

Узнав о нем, Крымов даже головой покачал: мол, бывает же такое!

Еще на вокзале, дожидаясь поезда, Андрей обратился к спутникам:

– В этот день, мои дорогие коллеги, клуб снимает одна компания – и кто бы вы думали?

– Да не тяни же, Андрей, – поторопил товарища Егор Кузьмич.

– Правда, Андрей Петрович, – с улыбкой нахмурилась Мария Бестужева.

Несмотря на ту ночь, она называла его по имени-отчеству. Разве что очень-очень тепло. Да и не хотели они, чтобы Егор Кузьмич о чем-нибудь стал догадываться. Пусть остается все так, как было, решили оба. Не для них – для всего мира.

– В этот день и час в Медведкове собираются потомки помещиков Нелюдовых и их дальние родственники, – многозначительно сказал Крымов. – Помещение арендовано под закрытое собрание.

– Невероятно, – покачала головой Бестужева.

– Так что вы, Машенька, – продолжал Крымов, – имеете полное право оказаться там – среди тех, кто века назад давал клятву защищать ваш род. С телохранителем, – он приложил руку к груди, – и биографом вашего рода, – почтительно кивнул на Егора Кузьмича. – Этот фамильный клуб, если так можно выразиться, был основан еще в девяностых годах, официально зарегистрирован, он выполняет какие-то историко-краеведческие задачи, несет культурную миссию и так далее.

Разговор их продолжался уже в купе, под перестук колес.

– Собрание было запланировано как минимум пятьдесят лет назад, – констатировал Крымов. – И те, кто его планировал, уже почили или превратились в глубоких стариков. Но они готовили к нему своих детей и внуков.

– Но что может быть такого важного на подобном собрании? – спросила Бестужева.

– А ты догадайся, Маша, – почти потребовал Крымов.

– Даже боюсь признаться себе в этом, – не сразу ответила Мария Бестужева.

– То-то же, – кивнул детектив. – Тысяча лет прошла.

Поезд дал гудок и скоро понесся мимо заштатного населенного пункта. Поселок быстро скрылся позади. Крымов откинулся на спинку сиденья и посмотрел за окно, на желтые убранные поля.

– Да, прошла ровно тысяча лет, как Небесная карта была активизирована. – Он взглянул на Марию Бестужеву. – Все вовлеченные в эту тайну должны оказаться вместе. День икс! – усмехнулся он. – Это – вече, большой совет. И, если я правильно понял, Нелюдовы – только связующее звено, а клуб их имени – тайный орден для посвященных. Вот что думаю я об этом дворянском собрании, на которое мы сейчас хотим попасть. И на которое спешат Растопчины с Маргой, я отчего-то уверен в этом, и, может быть, тайными путями, обходя ловушки правоохранителей, торопится и Кощей Бессмертный со своей шайкой.

Он и прежде волновался за Марию, а теперь тревожился еще сильнее. Стоило только вспомнить проклятого старика, с какой страстью он взывал к древнему божеству Молоху и какую обещал ему жертву. Поезд стремительно приближался к городку Медведково. У Крымова покалывало сердце, когда он думал о том, что очень скоро им придется оказаться там, куда так настойчиво вела их судьба. Влекла точно силой магнита! И в этот городок, и в Дом культуры, будь он неладен.

– Пойду в тамбур, выкурю сигарету, – сказал он.

Там, в подвижном и лязгающем тамбуре, он курил и вспоминал вчерашнее утро. Еще один секрет от своих друзей! Мария спала, храпел за стенкой Егор Кузьмич и что-то бубнил во сне. А он уже не мог сомкнуть глаз. Встал, оделся, взял телефон и вышел на балкон гостиницы. Долго собирался, затем нашел номер, с минуту глядел на него, а затем позвонил. И когда аппарат откликнулся сухим мужским голосом:

«Кто это?»

Он четко сказал:

«Крымов».

Пауза была долгой.

«Андрюха?!» – наконец спросили там.

«Он самый, товарищ Смольцев».

«Сохранил мой номер, стало быть?»

«Он всегда был у меня. Кто ты теперь? Генерал-фельдмаршал?» – пошутил Андрей.

«Просто генерал», – ответил его абонент.

«Шутишь?»

«Нет, не шучу».

«Поздравляю, – усмехнулся Крымов. – Действующий или на пенсии? А то на вольных хлебах?»

«Еще какой действующий. Я ж не ты, Андрюша, человек с фантазиями. За меня фантазирует государство».

«В данном случае это хорошо».

«И ведь набрался смелости после всего – позвонил…»

Когда-то Андрей Крымов обещал перейти старому другу из одного ведомства в другое, но передумал. И место уже было подготовлено. Что и говорить, друг осерчал на него.

«Набрался и позвонил».

«Значит, была причина?»

«Была. Ты помнишь Маргу Рубину, нашу Маргу, снайпершу?»

«Помню ли я Маргу? Эту тварь? За которой числится адский список грехов? Зачем ты мне портишь настроение? Да еще с самого утра?»

«А если она в России?»

«Она – стерва, но не дура».

«Иногда деньги решают все, – сказал Крымов. – Большие деньги особенно…»

«Подскажи, где она, и я приду за ней», – очень серьезно сказал его старый приятель.

Когда Андрей дал отбой, то увидел за стеклом в номере Марию. Запахнув халат, она смотрела на него. Даже через затуманенную преграду он увидел, что ее глаза, хоть и счастливые, взволнованны. Ей словно передалось его настроение.

Он открыл балконную дверь, вошел, обнял ее.

«Ты – холодный, – в ответ обнимая его, сказала она. – Все нормально?»

«Все хорошо, – ответил он, заглянув в ее глаза. Поцеловал в губы. – Пока все хорошо, Машенька».

И вот теперь, уже в поезде, он думал: а хорошо ли все? Крымов потушил окурок и вернулся в купе. Поезд дал гудок, приближаясь к очередному большому населенному пункту, и Мария, не удержавшись, протянула руку и накрыла ею каменную лапу Андрея.

– Пока все хорошо? – памятуя о том его ответе, с улыбкой спросила она. – Все еще хорошо?

– Да, – кивнул он.

А ведь врал ей, врал!

– Какие нежности, – заметив это рукопожатие, покачал головой Егор Кузьмич. – Можно подумать, я чего-то проглядел…

Они вышли в Медведкове ровно в половине девятого утра. День был погожим и теплым. Синева неба над провинциальным городом кружила голову. Уже холодное солнце по-летнему слепило глаза. С этим делом Крымов превратился в ищейку – присматривался к лицам, как гончий пес вынюхивает добычу, искал тех, кого бы им стоило опасаться. Но, как это ни странно, ничего подозрительного обнаружить не смог. Тут же, на вокзальной площади, была и двухэтажная гостиница, называлась она «Зорька».

– В таком отеле жить да жить, – кивнул на здание Егор Кузьмич. – Бросим трофеи?

– А я в душ хочу, – сказала Мария.

– У нас еще три с половиной часа, – рассудил Крымов. – Можно и в душ.

Они сняли единственный люкс на две спальни, самый дорогой, остальные номера просто оказались заняты. «У нас сегодня съезд какой-то, – сообщила им деловитая уборщица. – Так обычно мы пустуем – хоть каждый день тараканов мори». Гости оставили трофеи из церковных подвалов, передохнули и в десять утра вышли на вокзальную площадь с новым приливом сил. Мария надела джинсы, белую водолазку и короткую курточку с меховым воротником.

– Ты удивительно хороша, – шепнул ей на ухо Крымов.

Светло-карие глаза Марии сияли.

– Спасибо, – так же шепотом ответила она.

Кажется, она была счастлива. Провинциальный город утопал в желтеющих садах, кое-где виднелись церковки, пятиэтажки были разбросаны тут и там, дымил трубами рубероидный заводик, в меру загаживая местную экологию. Магазинчики, киоски, все как везде.

– Где тут у вас музеум? – спросил Егор Кузьмич у старушки, торговавшей яблоками.

– Чегой? – осторожно спросила та, сидя на ящике в ряду таких же привокзальных торговок.

Старик с белой бородой доверие как бы внушал, а вот его речь – того…

– Где у вас усадьба дворян Нелюдовых? – взяла эстафету Бестужева.

– Чегой? – еще пуще нахмурилась торговка яблоками.

Другие прислушивались.

– Темнота, – посетовал Егор Кузьмич. – Где у вас, бабушка, Дворец культуры?

– А-а, – кивнула та, – Дворец наш? Культуры? Так на «тридцать седьмой» садитесь и сразу доедете.

– Сразу – это как? – спросил Егор Кузьмич.

– А через шесть, нет, семь остановок там будете. Через семь, Матрена? – спросила она у соседки.

– Через семь, – ответила та, подозрительно разглядывая приехавших.

– Яблоки-то купите? – спросила первая бабка.

– Давай, – махнул рукой Егор Кузьмич. – За сведения.

Поблагодарив бабку с яблоками и узнав, где у них тут остановка, приезжие двинулись в указанном направлении. В спину им донеслось: «Артисты, небось! Из гостиницы вышли, из “Зорьки”, я видала. Эта – певунья. А дедок-то у них баянист!» – «Да где ж баян-то?» – спросила другая торговка, Матрена. «Неужто в клубе баянов нет? – ответила вопросом на вопрос первая. – С собой тащить!» – «А-а!» – это была заключительная услышанная фраза.

– Где твой баян? – спросил Крымов.

– В клубе, тебе ж сказано.

– А ведь почти угадали старухи, – усмехнулся детектив. – Одного только не смекнули.

– Объясни-ка, Андрюша, – прижимая к себе куль с яблоками, потребовал Добродумов. – Чего не смекнули добрые бабушки?

– Баян сам к ним пожаловал.

Мария улыбнулась этой реплике.

– А-а, ты с этих позиций, – довольный, кивнул Егор Кузьмич. – Что ж, тогда принимаю.

Автобус «37» провез их три остановки, когда Крымов сказал:

– Надеюсь, вы не собираетесь ворваться в музей Нелюдовых прямо сейчас, ни свет ни заря?

Егор Кузьмич и Мария замялись.

– Я как-то не подумала…

– А чего тут думать, – сказал Крымов. – Выйдем за пару остановок, найдем кафе, любую приличную забегаловку, посидим-покумекаем, а потом уже и подкрадемся к месту.

– Дельно, – согласился Егор Кузьмич, которому посидеть-покумекать в забегаловке показалось разумным.

Так и сделали. Еще в автобусе узнали, где тут есть кафешка, им подсказали, вышли на следующей и двинулись по указанному адресу. Это была столовая, и работала она с девяти. Недавно открылась. Они сели за столик перед большим стеклом, за которым проснулся и двинулся в будничный поход захолустный городок Медведково, взяли для начала кофе и булочки и стали ждать горячего завтрака… Когда уходили, сытые и довольные, Добродумов подошел к молодой полной поварихе и протянул ей куль с яблоками:

– Вкусно кормишь, дочка! Держи, сам собирал, в своем саду! Будешь кушать, вспомни добрым словом деда Егора, раба Божьего.

Так и оставил он повариху с кулем в руках, недоуменно хлопающую глазами.

2

– Ну что, пора? – спросила Бестужева. – Они уже собираются…

Она волновалась все сильнее. Уже битый час они сидели в садике у детской площадки, напротив Дворца культуры. Рядом с Крымовым стояла небольшая спортивная сумка. За это время детектив осмотрел окрестности, разглядел всех людей, подтягивающихся к культурному центру Медведкова. Это были в основном пожилые и ничем не примечательные люди. Некоторые подходили парами, другие – поодиночке, иные здоровались друг с другом. У кого-то в руках были чемоданчики и дорожные сумки.

– А вот эту парочку я в гостинице видела, – сказала Мария Федоровна. – У нас, в «Зорьке».

– А я вон того пожилого джентльмена запомнил, – кивнул в сторону Крымов. – С профессорской бородкой.

– Вот, значит, кто занял все места – Нелюдовы, – подхватила Бестужева. – И вот на какой съезд мы попали…

– Все Нелюдовы? – вопросил Егор Кузьмич. – Подумать только! И куда большевики смотрели? Товарищ Троцкий и товарищ Свердлов? Как столько дворян одной фамилии оставили? Разве что на развод? И почему товарищ Сталин не сгнобил их на Колыме? Загадка, Андрей…

– Я думаю, большинство из них имеет только опосредованное отношение к Нелюдовым, – заключил Андрей Петрович. – Вот ты, Егор Кузьмич, у нас Рюрикович, если я помню, и вас, Рюриковичей, цитирую тебя же: «как собак нерезаных по России»?

– Тоже верно, – вздохнул Егор Кузьмич. – Но мы ж не собираемся вот так, где-нибудь во Владимире, под колокольный звон? Чтоб тыщи полторы сразу. Нет. А они – вона как, эти Нелюдовы. Гуртом.

– Не знаю, как вы, господа Рюриковичи, – вставая, решительно сказала Бестужева. – А я иду туда. Я к этой фамилии имею самое непосредственное отношение и ничего не хочу пропустить. Вы со мной, дорогие мужчины?

Крымов пружинисто поднялся, прихватил сумку:

– Мы с вами, Мария Федоровна.

Крякнув, поднялся и Егор Кузьмич.

– Надо фамилию поменять на «Добродумов-Рюрикович». И тоже собрания голубых кровей устраивать. Уже и афишку вижу: «Вечера на Клязьме. Только для избранных. Чумазых – взашей». Ладно, идемте. Поглядим на светское общество Дворца культуры городка Медведково.

Они подошли к центральному входу. Пожилая дама, стоявшая у края газона к ним спиной, тяжело нагнулась и что-то подняла из пожухлой травы. Обернулась она к тройке незнакомцев с шишкой в руках.

– Здрасте, – поклонился Егор Кузьмич. – Шишечку нашли, бабуля?

Но та молчала и улыбалась.

– Она ваша ровесница, Егор Кузьмич, – за его спиной подала голос Бестужева.

– Ага, – откликнулся он. – Милая шишечка. На собрание, мадам? Бальные платья напрокат, как я понимаю, дают? А у меня вот слуга мой фрак в сумке носит.

Крымов едва заметно толкнул его локтем. Но дама не ответила – вновь только улыбнулась.

– Пардоньте, – поклонился Егор Кузьмич. – Не хотел обидеть. Может, даты перепутали? – спросил он у Крымова вполоборота. – Может, тут нынче собрание глухонемых или каких других блаженных? А, сыщик?

Но Мария Бестужева с той же решительностью уже открывала дверь в музей. И Крымов сказал:

– Идем, Егор Кузьмич. Я одну отпускать ее не хочу.

Они вошли.

– Вы на собрание Нелюдовых? – спросила еще одна бабушка на вахте.

И тут же как из-под земли вырос крепкий пожилой дядечка, похожий на отставника.

– Кто вы, позвольте спросить?

Мария достала паспорт и протянула ему:

– Графиня Бестужева, – как ни в чем не бывало представилась она.

Глаза крепкого пожилого дядечки вспыхнули, выдав эмоцию, но лишь на мгновение.

– Марат Маратович Нелюдов, – он даже каблуками щелкнул. – Полковник в отставке.

– У Деникина служили? – спросил Егор Кузьмич. – Или у Колчака? Или у обоих сразу – на два фронта?

Брови отставника нахмурились.

– А это со мной, – сказала Мария. – Люди моего дома. Свита!

Лысый крепышок-отставник поклонился.

– Извольте пройти, Мария Федоровна. И вы, – кивнул он Крымову и Егору Кузьмичу. – Вначале для проформы осмотр экспозиции, графиня, а потом просим в залу.

– Благодарю вас, – в ответ кивнула Мария.

– С каких это пор Рюриковичи стали прислуживать Бестужевым? – легко возмутился Добродумов, адресуя реплику исключительно Крымову. – Наш род древнее лет на пятьсот! А то и семьсот-восемьсот! А, сыщик, что скажешь?

– Скажу: не будь таким привередливым, – отмахнулся тот. – И смотри лучше по сторонам.

– Ладно, уговорил, – пробурчал Егор Кузьмич. – Вот теперь жалею, что без фляжки.

А по сторонам посмотреть стоило! Собравшиеся, в количестве человек тридцати пяти – сорока, рассредоточились по музею и рассматривали стенды.

– Какие-то они хлипкие, эти Нелюдовы, – шепнул царевский краевед.

– Ты же не на турнир по реслингу пришел, Егор Кузьмич, – укорил его Крымов.

К ним подошел молодой человек с фотоаппаратом.

– Добрый день, корреспондент местной газеты «Будни Медведкова», можно задать вопрос?

Они так и притягивали внимание! Особенно красавица Мария.

– Задавай, корреспондент, – за всех ответил Егор Кузьмич.

– Вы тоже Нелюдовы? Потомки известной дворянской фамилии?

– Я бы не хотела отвечать на вопросы, – шепнула на ухо Крымову его спутница.

– Собрались повидаться с родственниками? – дежурно строчил корреспондент. – Вспомнить героические вехи? Вы же Нелюдовы? – с сомнением переспросил он.

– Рюриковичи мы, – вновь за всех ответил Добродумов. – Приехали с инспекцией: как тут эти Нелюдовы? Не лишкуют ли дети боярские? Не таят ли чего супротив Москвы? А то, может, кого на дыбу, а кого и меж двух костерков, и уголья-то к середке, к середке, чтоб жарчее было. А то и на колесо! И все косточки дубинкой-то пересчитать. Ножки да ручки, одну за другой. А дня через три, когда намается страдалец, той же дубиной по кумполу: дуц! Так наши предки и разбирались с проблемками. Сечешь, малой?

– Простите, – покраснев, вымолвил корреспондент и тотчас испарился.

– Ты чего ж людей пугаешь? – спросил Андрей Петрович.

– А-я-яй, Егор Кузьмич, – с легким осуждением покачала головой Бестужева, – но все равно – спасибо.

– Да на здоровье, графиня. Люди нашего дома всегда готовы вам услужить.

– Молодец, – усмехнулся Крымов.

На пару минут они разошлись к разным стендам. Экспозиция рассказывала о славном роде Нелюдовых, о многих подробно, о героях Крымской войны, о героях Кавказа, о ветеранах Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, об участниках Первой мировой и Гражданской, на которой Нелюдовы, разумеется, воевали на стороне белых.

И вновь три незваных гостя стали сходиться – так они чувствовали себя увереннее.

– А они на нас поглядывают, – заметил Егор Кузьмич. – То ли оттого, что мы на них не больно похожи, то ли потому, что мы им просто не нравимся…

Бестужева подошла к Крымову.

– Они на нас смотрят, – прошептала она. – Украдкой, незаметно. Но я-то вижу!

– Это из-за тебя, Машенька, – так же тихо объяснил Андрей Петрович. – Ведь ты – Бестужева.

– Хотелось бы в это верить, – откликнулась Мария. – Но они и здороваются со мной. Уже раза два было.

– Просто они вежливые, – ответил Крымов. – Со мной тоже поздоровались пару раз.

– Вот видишь.

Крымов оглянулся:

– А с тобой, Егор Кузьмич? Они поздоровались?

– Меня они боятся. Чувствуют кровь варяга Рюрика. Суровые мы, как разделочные кухонные ножи.

– Ну-ну, – кивнул Крымов.

– Все это очень странно, – заключила Мария. – А музей у них славный, говорю это как историк.

– Кстати, согласен, – обернулся Егор Кузьмич. – Постарались потомки, – он кивнул на переходящих от стенда к стенду приглашенных, – тихушники эти.

Ему приветливо и многозначительно улыбнулась одна из благообразных пожилых женщин.

– И тихушницы, – с деланой улыбкой добавил Егор Кузьмич.

Тут были и стенды, посвященные Бестужевым и Нелюдовым одновременно. Картины маслом и фотографии. То они вместе в гвардейских мундирах, то на охоте, то на пирах. У этих стендов восторженный шепот, направленный в сторону Марии Бестужевой, был особенно устойчивым.

– Дамы и господа! Идемте в зал! – звонко похлопав в ладоши, громко сказала важная седая дама. – Прошу вас, дамы и господа, прошу! – и вдруг с особой улыбкой поклонилась Крымову и Марии Бестужевой. – Прошу вас, дорогие гости!

И все послушно потопали через музей – старинный особняк – в другое здание – уже советское, где и располагался зал.

– Как удобно – из одной эпохи в другую, – пробормотал Егор Кузьмич. И скоро они попали в самый простенький зал, какие бывают в сельских клубах. – Тут, небось, в восьмидесятых и в партию принимали, и доклады читали о надоях и покосах, и дискотеки были, танцы-шманцы-обжиманцы.

– Очень возможно, – кивнул детектив.

– Тише, – Мария поймала и сжала руку Крымова. – Где мы сядем?

– Да подальше от этих наследников, – на этот раз очень серьезно проговорил Егор Кузьмич. – На последнем ряду. Вон он – слева от прохода – пустой.

– Идет, – согласился Крымов. – Пошли на галерку.

– На места для поцелуев? – улыбнулась Мария Бестужева. – Ладно, я согласна. Идемте.

– А чего наша графиня вдруг такая романтичная, Андрей? – спросил Егор Кузьмич, следуя за детективом, который шел за Бестужевой и поглядывал по сторонам. – Что с ней сделалось за последние пару дней, а?

– Вот возьми и спроси у нее, – ответил Крымов. – И не приставай ко мне с глупостями.

Все собравшиеся быстро расселись. Приземлился на одно из сидений и корреспондент газеты «Будни Медведкова». С опозданием влетела молодая дама из местного отдела культуры – она обязана была посетить такое важное мероприятие!

Места за столом президиума должны были занять три человека, но пока что сели двое. Слева приземлилась статная седоволосая дама, здешняя распорядительница, справа – пожилой крепышок-отставник, встречавший гостей у входа. Место посередине, для председателя, оставалось пока что свободным.

Крепышок-отставник энергично встал.

– Хочу представить наш президиум, хотя он пока и не в полном сборе, – чинно сказал отставник. – Аристарх Аристархович Нелюдов, бессменный председатель нашего общества, пока задерживается. Ариадна Владимировна Нелюдова, – он указал на статную седоволосую даму, – бессменный секретарь нашего общества, – и она изысканно поклонилась, – и я, Марат Маратович Нелюдов, ваш покорный слуга, заместитель Аристарха Аристарховича по всем практическим вопросам, – он четко кивнул, показав всем крепкую лысину. – Слово предоставляется Ариадне Владимировне Нелюдовой, прошу любить и жаловать!

Многие захлопали. Он сел, зато встала Ариадна Владимировна и с чувством и нараспев, с каким выступают дамы-конферансье на камерных концертах, произнесла:

– Приветствую вас на открытии конференции дворянской фамилии Нелюдовых, ее потомков и людей, близких и преданных этому дому.

– Это она про меня, – проворчал Егор Кузьмич. – Рюриковича. И про тебя, кстати, человека с туманной биографией.

– Тсс! – шикнул на него Крымов.

– Мы не в полном сборе, но пора начинать. Спасибо за участие всем, кто приехал. Скажу сразу, что разочарованными вы не останетесь, – многозначительно улыбнулась важная седоволосая дама. – Итак, мы начинаем, но вначале предоставим слово представителю Министерства культуры…

Вышла молодая дама, произнесла короткую бойкую речь о духовном возрождении России, ее истоках и корнях. Корреспондент газеты «Будни Медведкова» нащелкал с десяток кадров. Затем поставили фильм о Нелюдовых, предупредив, что двухсерийная лента идет два с половиной часа. Кажется, всех эта катастрофическая информация только обрадовала. И началась дотошная история графского рода. После первых десяти минут дама из отдела культуры по-английски ретировалась. Когда пошла вторая серия на удивление монотонного и скучного фильма, пестрившего письмами Нелюдовых, отрывками из архивов, их помещичье-деревенскими воспоминаниями, перечислением заслуг и орденов, полученных от государей, Егор Кузьмич пробормотал:

– Да они уморить нас хотят, – и стал посапывать.

– Нелюдовы неспроста над нами издеваются, – отчаянно зевая, через полтора часа решил Крымов. – Это заговор, слово даю.

Заканчивался второй час фильма. Бестужева в самом начале еще крепилась, но потом стала клевать носом.

– Боже, – время от времени приходя в себя, тихонько восклицала она. – Я что-нибудь пропустила?

– Три письма Варвары Николаевны Нелюдовой сыну Николаю, – ответил Андрей Петрович. – Ты не мучай себя, Машенька, – тихо сказал он. – Спи – тут никто не видит.

После этого Мария Бестужева сдалась: положила голову на каменное плечо Крымова и затихла.

Пошел третий час фильма.

– Они точно нарочно лишних людей выживают, – в темноте, под монотонный голос диктора, вдруг усмехнулся Крымов. – Слышишь, Маша? Ты спишь?..

– Угу, – промычала она в ответ.

Глаз она уже не открывала. Андрей Петрович собрал в кулак всю силу воли, чтобы не вырубиться, как его друзья.

Когда свет зажегся, потомки Нелюдовых бурно зааплодировали. Вскинул голову Егор Кузьмич и стал чмокать губами, захлопала глазами и Мария Бестужева.

– Может, мы смотрели разные фильмы? – спросил Егор Кузьмич, спросонья наблюдая за живой реакцией зрителей. – Тут эротики не было, пока я спал?

– Показывали платья модницы девятнадцатого века – Серафимы Нелюдовой.

– Понял, – широко зевнул Егор Кузьмич.

Но тут Крымова и его спутников удивило одно обстоятельство. Все Нелюдовы смотрели на одного человека в этом зале, включая стойкий президиум. Этим человеком был корреспондент газеты «Будни Медведкова». Он, криво согнувшись, мирно спал в своем кресле. Его молодецкий сон мог продлиться еще бог знает сколько, но одна пожилая дамочка встала и потеребила его за плечо.

– Молодой человек, молодой человек…

Корреспондент открыл глаза и мгновенно сел ровно.

– Конференция будет продолжаться весь день, а вы уже спите, ай-ай-ай, как нехорошо, – сказала пожилая дамочка. – А скоро докладчики будут…

– Простите, – пролепетал тот. – Я сделаю пару снимков, а потом мне в редакцию надо лететь.

– Сделайте, сделайте, – одобрила та его порыв. – И летите.

– Как интересно, – пробормотал Андрей Петрович. – И все интереснее.

Молодой корреспондент сделал с десяток снимков, зевнул тоже раз десять, а потом, во время одного из докладов, исчез.

Вот тогда и случилось это. На сцену из-за кулис бойким шагом вышел худой старик, прической и плутовским выражением лица похожий на Альберта Эйнштейна.

– Все, дорогой, все! – прервал он докладчика и громко и бойко сказал в сторону зала: – Ну хватит этого балагана! Не весь же день нам тут сидеть, уважаемые дамы и господа! Остались только свои, пора начинать! Меня, как вы помните, зовут Аристарх Аристархович Нелюдов, – галантно поклонился он, – я – председатель нашего общества, и я провозглашаю торжественный вечер открытым!

Провозгласил и занял свое центральное место в президиуме.

– Вот оно, началось! – вырвалось у Крымова.

А отставник в том же президиуме оптимистично добавил:

– И наши друзья, господа Растопчины, уже на подходе!

– Кто-кто на подходе? – переспросила Бестужева.

В эту минуту дверь в залу распахнулась и вошли двое – Максимилиан Лаврентьевич Растопчин и Лаврентий – следом.

– А вот и Лавруша с папенькой пожаловали, – изумленно пробормотал Егор Кузьмич. – Хошь верь, хошь не верь! А приходится верить.

– Ты не ослышалась, Машенька, «наши друзья», – холодно проговорил Крымов. – Они для Нелюдовых – «наши», да еще к тому же «друзья». Поворот.

Максимилиан Лаврентьевич замотал головой и почти сразу же увидел знакомую тройку на заднем ряду. Он даже остановился в проходе ради такого случая.

– Здрасте! – нарочито громко выпалил он. – Рад вас видеть, дорогая Мария Федоровна! – и показно отвесил поклон.

Шагая за отцом с тяжелой сумкой, зыркнул в их сторону и Лавруша, но с ненавистью. Мог бы – испепелил взглядом.