Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Соавторы: Екатерина Насута,Евгений Бергер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 359 страниц)

Глава 11
О знакомствах и основах кинологии применительно к оборотням

Татьяне приснился медведь – вылитый Онегин.

Из школьного сочинения

Выходить пришлось.

Нет, так бы, может, Ульяна и не стала. В конце концов, мало ли кто орёт, но тут раздался ещё один голос:

– Молодой человек!

Сосед.

Чтоб… теперь точно можно считать, что утро не задалось.

– Что ему сказать-то? – Ульяна тоже выглянула в окно, потеснив Лялю, но ничего, кроме забора, не увидела.

– Кому?

– Даниле.

– Красивое имя… а ты как в сказке… в дом пригласи, накорми, напои, в баньке попарь?

– У меня баньки нет.

– Тогда в душе помой, – легко согласилась Ляля. – Скажем, что коррекция традиционного пути с с поправкой на прогресс!

И палец подняла.

– Своими криками, – бас соседа был полон праведного гнева, – вы нарушаете общественный покой…

– Иди уже, – Ляля взяла Ульяну за руку и потянула к двери, за которую и вытолкнула, напутствуя, – а то ещё сбежит… мужчины, они вообще пугливые, прям страсть до чего… вот, бывает, взглянешь только ласково, ресницами взмахнёшь, а он уже того…

– Сердце не выдержало?

Ресницы у Ляли были густющими.

– Не… сбежал… – вздохнула она. – А потом попробуй найди…

Мелецкий сбегать не стал. Он стоял, глядя на соседа сверху вниз. И тот, чувствуя этакое превосходство соперника, злился. Лицо его налилось опасной краснотой, и даже круглая аккуратная, будто специально выстриженная лысинка на макушке и та зарозовелась.

– Мелецкий, – сказала Ульяна. – Доброго утра. И вам, доброго утра, Пётр Савельевич.

– Время к полудню, Тараканова! – сосед пальцем ткнул в небо, точнее в кругляш солнца, что повис прямо над крышей.

– Хорошо. Доброго дня.

– Ваш ухажёр буянит!

– Извините, пожалуйста, он больше не будет. Я его сейчас заберу.

– Куда? – Пётр Савельевич подозрительно прищурился.

– На перевоспитание! – ляпнула Ульяна первое, что в голову пришло. И Данила как-то нервно отступил. А вот Пётр Савельевич прекратил краснеть и кивнул, этак, важно.

– Правильно. Современной молодежи, чтоб вы знали, категорически не хватает воспитания! И манер! Сперва они вот так являются и орать начинают, а потом и вовсе…

Что именно «вовсе» уточнять сосед не стал, но развернулся и сделал два шага по направлению к собственному дому. А потом вдруг остановился и, резко развернувшись, ткнул пальцем в Мелецкого.

– Я за тобой следить буду!

– Ненормальный какой-то… – пробормотал Данила, но к счастью, тихо. – Тараканова, нам бы поговорить… тут такое… в общем… такая… херня кругом!

Ульяна даже и сил не нашла спорить.

Тем паче, прав Мелецкий. Херня.

Кругом.

Полная.

– Давай, в дом…

Но уйти они не успели.

– Улечка! – голос тётки Марфы был тонок и сладок, как перебродившее варенье. – Улечка, солнышко, заюшка моя… как хорошо, что ты дома! Я как раз хотела с тобой поговорить! Пётр Савельевич! И вы не убегайте. Дело… такое дело… важное! А это кто? Жених? Я правильно услышала? Давно пора… Улечка – такая замечательная девочка, а всё одна и одна. Этак и в старые девы можно попасть…

– Р-р-р, – раздалось из-под ног грозное.

– Ах, какая милая собачка! – восхитилась тётка Марфа.

– И без намордника! – не успевший дойти до дома Пётр Савельевич вернулся. – И без ошейника! Это грубое нарушение правил содержания домашних животных…

– Ой, он укусит… – тётка Марфа на всякий случай отодвинулась на шаг и юбки длинные подхватила.

А Данила подхватил шпица под живот и посадил на руки.

– Наверное, из дому убежал, да? – и несмотря на рычание, просто почесал его за ухом. – Грозный какой… страшный… все тебя боятся…

На морде Никитки расплывалась улыбка.

– Вот так… хороший… не знал, Улька, что у тебя такая прелесть…

– И я не знал, – Пётр Савельевич сдвинул брови. – Наверняка, животное на учёте не стоит и ветпаспорта не имеет!

На него с укором посмотрели и Никитка, и Мелецкий.

– Разберёмся, – сказал последний, а Никитка кивнул. Но к счастью, этого никто не заметил.

– Вы уж постарайтесь, чтоб он с участка не выходил! Я вообще-то собак очень боюсь… – тетка Марфа махнула рукой. – Но я не о том! Улечка, Пётр Савельевич! Появилась удивительная возможность! Золовка моей троюродной племянницы работает в мэрии. И сказала, что здесь у нас планируется стройка! Возводить будут коттеджи! Причём не просто так, а вот по плану!

– Без плана стройки не бывает, – буркнул Пётр Савельеивч.

– Ох, простите… по плану собираются привлечь магов! И стройка будет скорая, к осени начнут, а к зиме уже сдать должны! И не просто так, а будут эти… как их…

– Коттеджи? – Ульяне новость категорически не понравилась.

– И коттеджи… и эти… кантрихаусы… и лайнхаусы! И как же их… вот! Урбан-виллы! Проект уже одобрен и мы окажемся рядом с новым элитным посёлком! Но они хотят расширяться. Вширь!

– Логично. Расширяться вглубь уже не логично.

– И при желании можем рассчитывать на программу переселения.

Чтоб…

Ульяна с трудом сдержалась, чтобы не выругаться.

– Точнее под программу замещения! Представляете⁈

– Нет, – Пётр Савельевич произнёс это сухо.

– Ах, господи, ваш скептицизм меня просто-напросто убивает! – воскликнула тётка Марфа, всплеснув руками. И все её браслеты – а их всегда было много – зазвенели. – Неужели, не понимаете перспектив? Мы можем обменять это на жильё! На квартиры! Или просто на деньги! Главное, что действовать надо сообща! Если мы вместе будем держать цену, то получим много больше, чем предложат изначально…

– Нет, – повторил Пётр Савельевич.

И Ульяна кивнула, добавив:

– Я не буду продавать дом.

– Но… – тётка Марфа даже растерялась. – Я уже сказала…

– Отскажете! – Пётр Савельевич насупился. – Тоже мне… придумали…

– Тараканова, – Мелецкий склонился на ухо. – Не вздумай соглашаться!

– Я и не собираюсь.

– Но… как же… это такая возможность! Цену предлагают отличнейшую! И я уже дала предварительное согласие! А вы, если будете упрямиться, то ничего не получите!

Выдав это, тётка Марфа развернулась и, подхвативши подол юбок, всех трёх разом, гордым шагом направилась к забору.

– Ну и дура! – крикнул ей в спину Пётр Савельевич. – Обманут! Ульяна, надеюсь, вы не собираетесь совершать подобной глупости? Молодой человек, хотелось бы думать, что вы не только орать умеете, но и владеете даром убеждения, поскольку…

– Я не продам дом, – сказала Ульяна и, подхватив Мелецкого за руку, потянула к воротам. – Идём… ж-женишок. Вот… скажи… где я так нагрешить успела?

– Понятия не имею, – Данила крутил головой. – О… коза!

– Ме, – возмутился Фёдор Степанович.

– Козёл, – Ульяна верно поняла суть претензии. – Он – козёл. Думаю, вы найдёте общий язык.

– Почему?

– Ввиду природной близости менталитетов.

А тащить жениха, оказывается, непросто. Здоровый какой… и главное, нельзя сказать, что упирается, просто не спешит. Головою вон крутит, разглядывая всё с детским любопытством.

– Никиту отпусти!

– Не-а, нельзя. Он убежать может. Заблудиться. И вообще, Тараканова! Я не ожидал от тебя такой безответственности! Малыш и вправду без ошейника, бегает. А если его обидит кто? Это ж почти деревня…

– Дачный посёлок.

– И что? Тут наверняка собаки есть бродячие. Или даже волки.

И Никиту за ухом почесал. А тот, заразина, сделал вид, что он и вправду маленький и бедный, неузабоченный.

– Знаешь что… – Ульяна выпустила руку. – Тебя вообще сюда не звали! А раз приехал…

– Кстати, дорожки подмести стоило бы. И кусты постричь. Ваш садовник отвратительно работает.

Нет, он… серьёзно сейчас?

Издевается?

Нос Данилы дрогнул и он поинтересовался:

– А чем это так пахнет?

– Оладьями.

– Обожаю оладьи. Угостишь? Тараканова, я честное слово, с миром! У нас тут общее дело нарисовалось. Ну и надо бы как-то вот… решить, что ли… или ты хочешь замуж? За меня?

– Упаси господи! – искренне воскликнула Ульяна.

А этот, кажется, обиделся.

Между прочим, желающих выйти замуж за Данилу, всегда хватало. Да если б он только намекнул. Та же Элька два года вилась, и так, и этак на колечко намекая. Данила же делал вид, что намёков не понимает, а как надоело, так прямо и сказал, что, мол, не собирается.

Нет, Элечка милая.

И собой хороша.

Но это ж ещё не повод жениться. В общем, тогда он и стал козлом. Образно говоря.

Реальный козёл подошёл поближе, вперился в Данилу жёлтыми глазами, причём взгляд такой… почти человеческий. Оценивающий.

– Да пошутил я, – буркнул он, потому как обидно, когда тебя и козлы всерьёз не воспринимают, – кому она нужна-то…

Лицо у Таракановой вытянулось.

– Мэ-к, – сказал козёл с упрёком.

– В общем… слушай… давай по-деловому, а? Проблемы порешаем ну и разбежимся к обоюдному согласию. В договоре момент прописан.

– Да⁈

– А ты не читала?

– Я только вчера узнала, – Тараканова отбросила прядку волос. – От бабушки.

– А я от отца… вот… честно, злости не хватает. Молчать столько лет. Чувствую себя идиотом.

– Ну, тебе к этому не привыкать.

– Тараканова!

– Извини, вырвалось, – она даже смутилась немного. – Ладно, и вправду пошли в дом. Слушай, я работу прогуляла. Ты меня уволишь?

– Не я. Но думаю, там всех уже… там нет больше работы.

– А куда подевалась? – Даниле явно не поверили.

– Мыши сожрали. Саблезубые…

– Мелецкий!

– Да я серьёзно! Там даже видео есть процесса. Так покормишь?

– Покормлю, – она выдохнула и как-то вдруг успокоилась. А потом добавила: – Одним больше, одним меньше…

Этого Данила не понял.

– Ко мне родственники приехали, – сказала она. – Вот… с Никиткой ты уже познакомился, как и с Фёдором Степановичем.

Козёл важно кивнул, обозначая, что речь идёт именно о нём. И Данила ляпнул:

– Рад знакомству… и с тобой тоже, пушистый.

– А это Ляля, моя кузина, – Ульяна открыла дверь. – Ляля, это Данила Мелецкий…

– Твой жених, – раздался голос, от которого в ушах зазвенело и показалось, что Данила на мгновенье вернулся в прежнее, розово-воздушное состояние, с шариками, пузырьками и ожиданием чуда.

Правда, продлилось это недолго.

Девица была…

Чтоб тебя… да на ней Данила хоть завтра бы женился. Наверное. Или нет? Красива, конечно, просто очуметь. Такие только в сети и водятся, на фотках. А эта живая, настоящая… и глаза отвести сложно.

– Ляля, прекрати, – раздался строгий голос.

– А он её не любит! – ответила Ляля. – Иначе бы не заморочился!

– Во-первых, – продолжил тот же голос, пока Данила пытался проморгаться и в целом сообразить, что происходит и на каком свете он находится, – какая любовь после пятнадцати минут знакомства?

– Большая и чистая?

– Ляля!

– Чего? А с первого взгляда?

– Ляля, дай им присмотреться получше. Во-вторых, если б и вправду ничего не было, то он бы и не выпутался. А так твоего морока и хватило на два-то выдоха.

Морок?

Перед глазами мелькнула чья-то рука.

– А вот это другое. Ишь, понавесила… Ульяна, ты бы поаккуратней, а то так зачаруешь, потом будешь всю жизнь маяться, думать, как снять. А ты, добрый молодец, проходи, чай, не чужой человек.

В общем, что его приглашают в дом, Данила понял. И вошёл. Блондиночка отступила, правда, недалеко. И под взглядом её Данила чувствовал себя… в общем, неуютно чувствовал.

Прямо совсем неуютно.

В бирюзовых глазах виделась какая-то надежда и даже готовность, но к чему – Данила так и не понял.

– Здравствуйте, – сказал он вежливо. – А вы…

– Антонина Васильевна, – ответила женщина в ярко-зеленом сарафане, расшитом крупными бусинами. Наверное, на ком другом он гляделся бы глупо, как и тюрбан из красного платка, и четыре ряда бус, между которыми поблескивали монетки. – Бабушка Ульяны.

– А я Данила… жених… собственно говоря. Тараканова, не нервничай! От нервов морщины появляются.

– Да? – хлопнули длиннющие ресницы блондинки. – То-то я смотрю, что у меня уже почти. Это всё от нервов, выходит?

– Ляля, у русалок морщин не бывает, – со вздохом произнёс очень тощий, болезненного вида парень, поправляя солнечные очки. – Привет. Я… родственник.

– Как Фёдор Степанович и Никита? – зачем-то уточнил Данила.

– Примерно так, – парень улыбнулся и во рту мелькнули клыки. – Игорь.

– Данила.

Рукопожатие оказалось крепким, только вот рука ощущалась холодной.

– Так, раз все собрались, наконец, – Антонина Васильевна перекинула полотенце с левого плеча на правое, – то давайте за стол. Женя, тебя тоже касается!

– Я не хочу… – донеслось из глубин дома.

– А это, – шепотом спросил Данила, придерживая сумку и раздумывая, куда бы её поставить тихонько.

– Это мой дядя, – так же шёпотом ответила Тараканова. И, словно оправдываясь, добавила: – Я сама только вчера со всеми познакомилась.

– За стол! – прервала разговоры Антонина Васильевна и желающих возражать не нашлось.

Шпицу и то место выделили.

И тарелку.

Нет, с местом ладно, Даниле случалось видать и не такое, но вот оладьи.

– Нельзя, – он дотянулся до тарелки и убрал от собачьей морды кругляш. – Тараканова! У тебя что, собак не было? Им нельзя человеческую еду! У него живот болеть будет.

– Р-р-р, – шпиц был явно не согласен с подобной постановкой вопроса.

– Верни, – посоветовала Ляля, подхватывая двумя пальчиками оладушек. – Не надо вставать между Никиткой и едой.

– Собакам необходимо специальное питание, – Данила оладушек съел. А чего, не возвращать же. Тем более что отменные. Даже у маминого французского повара, которого она полгода от Опушниных переманивала, суля золотые горы и перспективы личностного роста, такие не получались.

Хотя… он оладьи и не готовил.

Панкейки там.

Какие-то с хитро заваренным тестом, медовым суфле и семенами очень полезных тропических растений, а вот оладьи – нет.

– Человеческая еда для собак слишком жирная и сладкая. От этого бывает несварение.

– Кстати, – Игорь и за столом очки не снял, а сел в самом тёмном углу. – В его словах есть смысл. Помнишь, ты мне в тапки нагадил.

Шпиц опустил уши.

– Да ладно, бывает… но живот-то реально болел же.

И шпиц кивнул.

– И теперь будет, – сказал Данила, тарелку от морды отодвигая. – Ему надо корм купить. Холистик. Для собак с чувствительным пищеварением. И ещё витамины, а то шерсть не лоснится.

Все поглядели на шпица.

– У? – тот склонил голову и потом завернул, пытаясь разглядеть собственный хвост.

– Ничего, – Данила, пользуясь моментом, утащил с блюда ещё один оладь. – Не переживай. Я тобой займусь. Мы ещё все медали соберем. На выставках.

– Ба, – Ляля слегка наморщила лоб. – А разве есть выставки оборотней?

– Ни разу не слышала. Но думаю, он про собачьи говорит.

– Оборотней не существует, – Данила улыбнулся и протянул руку к блюду. Правда в следующее мгновенье в неё вцепились мелкие и острые зубы. И чей-то донельзя хриплый голос произнёс:

– Блин верни, кинолог хренов…

Глава 12
Знакомство продолжается и нарисовываются перспективы облагораживающего труда

Их челюсти слились в лихорадочном взаимном перетирании. Слюна и пот. Пот и слюна.

Один очень любовный роман

Мелецкий как-то медленно, точно в задумчивости, поднял руку, на которой повис Никита. Потом повернулся к Ульяне и уточнил:

– Он разговаривает?

– Временами, – ответила Ляля. – Раньше вообще молчал. А теперь вот голос прорезался. Может, просто у него раньше надо было что-нибудь отобрать?

– Разговаривает… – Данила осторожно подхватил шпица под живот второй рукой. – Ты это… руки у меня тоже жирные. Зачем кусаться?

А по запястью огоньки побежали.

Красненькие.

И сперва реденькими прядками, искорками даже, только вот искорок становилось больше и больше.

– А у тебя жених горит, – Ляля стянула ещё один блин. – Никитос, шерсть подпалишь. Отпусти человека…

– Н-могу…

– Почему?

– З-жубы з-жаклинило.

– Чего?

– Зубы у него заклинило, – меланхолично пояснил Мелецкий. – Наверное, на нервной почве.

– С ним бывает, – Игорек поправил очки.

– И… что делать?

Такого Ульяна не ожидала.

Как-то вот иначе она представляла себе семейные завтраки. Более степенными, что ли.

– А ничего, – Ляля вот нисколько не взволновалась. – Повисит, успокоится и отпустит. Ты, Данила, главное, больше у него еду не забирай.

Огоньки сами собой втягивались в кожу. А потом вообще исчезли, будто бы их и не было. Ульяна даже подумала, не примерещились ли они ей. Но ведь Ляля тоже видела.

– Уже не горит, – сказала она.

– А почему он такой? – Мелецкий положил Никиту на колени. – Ну… шпиц. Я думал, оборотни, они… в волков там… в медведей… могучие и свирепые.

– Р-р-р-р, – возмущённо заворчал Никитка.

– Ты тоже свирепый, – Мелецкий понял его правильно. – Шпицы – они вообще храбрые до одури. Прям самураи собачьего мира.

Рыжие уши сошлись на макушке.

– У меня бабушка троих держала. Так вообще безбашенные. Но всё равно как-то… не подумай, что критикую… просто… необычно. Хотя, конечно, я раньше оборотней не встречал. Я вообще не думал, что они существуют.

– Существуют, – подтвердила Ляля, поднимая оладушек на вилке. И ведь куда столько лезет? А главное, сама тощая-тощая, прямо полупрозрачная. Русалочья магия? – У Никитки семья большая. Младшие братья, так те и вправду волки. Здоровущие…

– Ур, – вздохнул Никитка, явно пытаясь зубы разжать.

– Не спеши, а то только хуже будет, – Мелецкий почесал его за ухом

– А тебе не больно? – Ульяна поёрзала, не зная, что делать, хотя очевидно, что что-то делать надо было.

– Терпимо… – он дотянулся до блюда и, подхватив оладушек, покачал над головой Никитки. – Хочешь?

– Да! – зубы оборотня разжались, чтобы в следующее мгновенье вцепиться уже в мягкий румяный бок.

– Вот всё равно это неправильно, – впрочем, отбирать еду у Никитки Мелецкий не рискнул. И аккуратно, бережно даже вернул шпица на место. – А почему он не человек? Человеком оладьи потреблять удобнее.

– Руку покажи, – Ульяна чувствовала себя виноватой.

Вот…

Вроде и полез он сам, но всё же… на ладони остались аккуратные ровные вмятины, в глубине которых проступали капельки крови.

– Это я теперь тоже оборотнем стану? – Мелецкий руку взять позволил. И сам ладонь разглядывал с интересом.

– Погоди, – бабушка встала. – Сейчас… где-то тут было…

– Не, не станешь, – Ляля тоже вытянулась, чтобы посмотреть. – С нас и Никиты хватает… двоих точно не прокормим.

– Подвинься, балаболка, – велела бабушка, поставив на стол коробку из-под обуви, в которой уместился выводок склянок весьма зловещего вида. Тёмное стекло, ватные пробки и странные символы. – Рану надо обеззаразить. И Ляля права, оборотнем ты не станешь. Вот будь на Никитке проклятье, мог бы превратиться в волкодлака.

– Шпицелака тогда уж скорее. Без обид, Никитос! – Игорь поднял руки.

– Шпицелаки – новая порода волкодлаков, – Ляля хихикнула. – Мелкие, свирепые и беспощадные. А ещё прожорливые не по размеру.

– Сами вы… – Никитка облизал морду. – Шпицелаки…

Бабушка отщипнула кусок от кома ваты, потом прижала его к горлышку чёрной склянки, а уже потом – и к ране.

– Сиди. Не так сильно оно и щиплет.

– Так я сижу, – Мелецкий мужественно не шевельнулся, только на волосах опять искры появились. – Но щиплет же!

– Значит, работает, – ответила за бабушку Ляля. – Сейчас и я…

Когда ватка убралась, на кончиках пальцев Ляли появился шарик воды, который плюхнулся на ранку и растёкся, разом уплотняясь.

– Это… как? – Мелецкий поднёс руку. – Это… ты водный маг? Хотя я такого и не видел…

– Русалка я… теперь заживёт быстрее. К вечеру и следов не останется.

– Охренеть… русалка, – Мелецкий показал пальцем на Лялю. Потом перевёл на Никитку. – Оборотень… а ты?

Он поглядел на Игорька.

– Упырь я, – ответил тот, снимая очки. Красные глаза болезненно прищурились.

– Маленький, – поспешила уточнить Ляля. – Можно сказать даже упырёк.

– Упырёк Игорёк…

– Да что вы все… – Игорь нацепил очки, а шпиц совершенно по-человечески захихикал.

– А… козёл? Там ещё козёл был? Он тоже оборотень? Козлолак?

– Скажешь тоже. Козёл – это Фёдор Степанович.

– Ну… познакомиться мы познакомились. Значит, не оборотень?

– Нет. Фёдор Степанович – это Фёдор Степанович.

– Мало что понял, но ладно, – Данила потрогал руку. – Не мокрая… а вода блестит. Это как?

– Не бери в голову, – отмахнулась Ляля. – Это ненаучно.

– Тогда ладно… вообще вы странные. Не, Тараканова, не подумай, что это я ругаюсь или чего-то против имею… но вот… ты ж со мной училась.

– На другом факультете.

– Ну да. Пофиг. Но оборотней не существует. И русалок. И… а ты кто тогда?

– Ведьма, – ответила за Ульяну Ляля. – Она – урождённая ведьма.

И по лицу Мелецкого расплылась счастливая улыбка:

– А я знал! Знал!

– Что ты знал, – появилось желание кинуть в него оладьем. Или варенье вылить на макушку, чтоб не был таким довольным.

– Что ты ведьма, Тараканова! Истинная!

Рука саднила.

Сила скреблась изнутри, требуя немедленно её выпустить или хотя бы использовать, но Данила держался. И руку не чесал. И надеялся, что выглядит в должной степени невозмутимым. Хотя… конечно…

Может, его просто от конфетки не отпустило ещё?

А что… вдруг да не было никакого разговора с отцом? И остального? Включая шпицеоборотня, чёрного козла и русалки, которая сейчас слизывала варенье с ложечки. И всё вокруг просто фантазия.

Такая вот затянувшаяся фантазия.

– А ты, Мелецкий, балбес, – Ульяна подвинула к себе кружку. – И я это тоже всегда знала. Можно сказать, с первой встречи.

– Да ладно, – Данила руку убрал под стол. – Не всё так было и плохо… и вообще…

Честно говоря, в тот день он был не очень трезв. Ещё. Отмечал поступление… нет, поступление он отмечал летом. А тогда – возвращение с Гоа, куда его утащила матушка, и начало учебного года.

– Я уже повзрослел! – сказал он, надеясь, что звучит в достаточно мере серьёзно. Только вот Тараканова глядела этак, не скрывая своего скептицизма. – Точнее в процессе… стремительном.

– Балбес и ведьма, если подумать, то очень даже ничего… – протянула блондиночка.

– Лялька у нас любовные романы читать любит, – пояснил Игорек.

– Так, – Антонина Васильевна обвела всех строгим взглядом. – Поели? Вот идите… гуляйте.

– Куда?

– Куда-нибудь. Никитку выгуляйте.

– Я шам! – произнёс шпиц, не разжимая зубов, явно опасаясь, что если это сделать, то оладушек умыкнут. Ещё и на Данилу глядел поверх оладушка, этак, настороженно. – Выгуляюшь…

– Вот заодно и их…

– А можно я останусь! – Игорёк робко поднял руку. – Я не хочу гулять! Мне ещё в подвале порядок наводить.

– Кстати, – Антонина Васильевна оживилась. – А это отличная мысль! До подвалов домовые доберутся нескоро, так что вы как-нибудь сами. А они тебе и помогут, раз всё равно заняться нечем…

– Я гулять, – Никитка, заглотив оладушек одним движением – почему-то вспомнились питоны – спрыгнул на пол. – У меня, между прочим, лапки…

– И в человеческом виде? – поинтересовался Данила.

– В человеческом – у него руки, – Ляля поднялась. – Только растут из задницы. Вечно всё роняет, ломает и бьёт.

– Р-ра! – возмутился шпиц и на морде появилось обиженное выражение. – Р-ру…

– Не переживай, – Антонина Васильевна ногой подтолкнула его к двери. – Если уж начал говорить, то разговоришься… иди давай. А вы четверо – в подвал. Женьку можете прихватить, а то гроб тяжёлый, вдвоём не управитесь. Ты, Данила, крепкий, а вот Игорёк…

Гроб оказался натуральным гробом.

Почему-то Даниле думалось, что это такая метафора. Но оказалось, что не метафора, а гроб. Массивный. Явно дорогой. Из какого-то тёмного, отливающего благородной краснотой, дерева. У гроба имелась высокая крышка, украшенная резьбой, а ту ещё и позолотили для пущей солидности, и узорчатые ручки.

– Это мне прадедушка подарил, – сказал Игорёк, явно смущаясь. – Он немного старомоден. И чувство юмора специфическое.

Почему-то снова вспомнился собственный Данилов дед. И впервые подумалось, что не так уж это чувство юмора и нужно.

Во всяком случае Данилову детскую психику никто странными подарками не ломал.

– А зачем ты его привёз? – Данила попытался поднять гроб.

Да он ещё и весит тонну!

– На самом деле это стабилизирующий артефакт. Семейная разработка. Он снимает острые приступы, да и в целом позволяет расти и развиваться.

– У Игорька на кровь аллергия, – выдала Ляля, которая гроб подымать не спешила, но наоборот оперлась на него всем весом. И ещё на Данилу уставилась глазищами своими.

– Не совсем, – Игорёк покачал головой. – Иногда я могу потреблять. И даже тянет… но один раз получается без последствий, а другой… как-то я сыпью покрылся.

– Ага, даже на голове была! – Ляля отвернулась и, оставив гроб, подпрыгивала на одной ножке.

– Голова ладно. Она на веках была. Со внутренней стороны. И чесалась жутко. Другой раз опух… потом ещё в спячку впал, на две недели. И группы перебирали, и резус-фактор. И от прямых доноров брали. Причем, часто в первый и второй раз нормально, а потом вдруг вот… ну и с возрастом оно только хуже.

Да уж. Кто бы подумал, до чего тяжела жизнь упыря.

– Меня и обследовали… и тут, и у деда, в Европе.

– А дед твой в Европе живёт? – Данила попытался поднять гроб с другой стороны.

– Ага. В Румынии. Семейный замок… он на самом деле прадед… Дракула. Может слышал?

Данила нерешительно кивнул. Слышать-то он слышал и даже в кино смотрел, но как-то оно… вслух озвучивать то, что слышал, не рискнул. Мало ли.

– Не важно. Главное, что никто так и не понял, в чём дело. Поэтому разработали вот заместительную терапию. Я получаю очищенную плазму и комплекс минералов. Раз в неделю капаюсь. Ну и дополнительно – энергетическую стабилизацию. Тут уж дедовы артефакторы постарались. Использовали семейную силу.

Наверняка, артефактная начинка и вес даёт.

Потому что ну невозможно это…

– И куда его потащим?

Гроб, стоявший в бусике, выглядел малотранспортабельным. Но не признаваться же в своей слабости. Тем более когда Тараканова смотрит.

А смотрит пристально, будто заранее знает, что Данила не справится.

– В подвал, – сказала Ляля, подпрыгивая на второй ноге. – Игорёк подвалы любит.

– Не люблю. Просто там мне легче. И для адекватной работы артефактов нужно изолированное помещение плюс контакт с землёй.

То есть подвал.

– А у тебя есть подвал? – Данила очень надеялся, что подвала нет, но Ульяна кивнула:

– Есть. Большой довольно. Раньше там была бильярдная, но теперь я картошку храню.

Картошка и упырь.

Почти роман.

– Игорь, ты… как, сможешь? Он тяжеленный. Вдвоём можем не сдвинуть.

Грузчиков бы нанять, но… Данила честно не знал, хватит ли выделенных ему десяти тысяч на грузчиков и можно ли вообще такое предлагать. Всё-таки родовой артефакт. У Мелецких родовых артефактов не имелось, но однокурсники упоминали об оных с придыханием и восторгом.

А тут грузчики.

Зато бате можно будет сказать, что Данила тоже разгружал.

И не просто там мешки.

Гробы!

– Погодите! – Ляля подпрыгнула. – Я сейчас позову дядю Женю! Он поможет…

– А он, к слову, кто? – спросил Данила вслед русалке, которая радостно ускакала в дом. – Этот ваш дядя Женя?

– Ведьмак, – Игорёк смахнул рукавом пыль с лаковой поверхности. – Только очень невезучий. И ловить его надо, а то постоянно уходит…

– В астрал?

– Хуже. В запой…