Текст книги ""Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Артур Гедеон

Крымов встал с кресла и поспешно подошел к девушке:

– Вы в порядке, Анастасия?

– Пока не знаю. – Кажется, она приходила в себя и уже могла пошевелиться. – Кто вы?

– Мы ваши друзья.

– Спасибо вам.

– На здоровье. Главное, что вы живы.

Антон Антонович зашипел в сторону коллеги:

– Крымов, наш выход! Быстрее!

– Мне нужно выйти, – сказала Анастасия.

– Конечно, – кивнул Крымов и протянул ей руку.

Она встала, но поступь ее была еще нетвердой.

– Ладно, оставайтесь с ней! – передумал Антон Антонович. – И присматривайте за девчонкой! Ей сейчас нужен телохранитель. Я буду отдуваться за нас один!

– Что вы будете делать? – не понял детектив.

– Сейчас время поклонов и цветов, вот что! Попытка превратить все в шутку! Трагедию обратить в фарс!

Андрей кивнул:

– Ладно, думаю, вы знаете, что делаете.

А Долгополов уже бежал на своих коротких стариковских ножках к Кристоферу Варшавски.

– Ну что, помните меня, господин мошенник?

– Как не помнить, – пробормотал тот. – Замок Вальдштайна. Музей Казановы. Конфуциус!

– Именно! Музей Казановы! Ваш музей!

– Откуда вы это знаете?

– Оттуда, что я знал вас в другом обличье. Когда вы были тем еще пострелом из Венеции и колобродили во Франции. Теперь слушайте сюда: на нас смотрит полторы тысячи человек. Сейчас вы улыбнетесь, раскланяетесь и представите меня с коллегой, который печется о вашей даме, как ваших ассистентов и подсадных уток. Иначе вас распнут! Ясно? К вашим выкрутасам уже привыкли, за ними и пришли, так что пройдет на ура, только разыграйте все как по нотам. Про девочку скажете, что она переволновалась во время спектакля. И назначите пресс-конференцию на вечер. Отдохнете и поведаете о буднях иллюзиониста, прошу пардона, о нелегких буднях волшебника. Все уяснили? А то вон, конферансье уже боязливо крадется сюда. Вас ждет миллион вопросов! Сейчас на бордюр и поклончики! Готовы, силы духа еще остались?

– Найду.

– Отлично.

Кристофер Варшавски мгновенно ожил, отряхнул колени белоснежных брюк и кузнечиком заскочил на цирковой бордюр. Протянул руку и помог вскарабкаться невысокому пожилому коллеге. И, взявшись за руки, они стали раскланиваться, и делали это до тех пор, пока до публики не дошло, что все это был спектакль. С разорванной сферой, вырвавшимся монстром, якобы потерявшим контроль над ситуацией иллюзионистом. Тот самый спектакль, где нервным не место, обещанный великим и ужасным Кристофером Варшавски своим зрителям; все разом поняли, что они стали счастливыми свидетелями самого захватывающего аттракциона, какие только случались в мире цирка. И вот уже полторы тысячи людей с величайшим облегчением разразились оглушительными аплодисментами и криками:

– Браво, маэстро, браво! Вы гений! Вы лучший!

– И вот что, – отвешивая поклоны, улыбаясь потянувшейся к ним публике, пробормотал бодрый старик. – Лилит не отстанет от вас, пока не погубит. Да-да, я все про это знаю! И первой жертвой, как вы сами понимаете, станете не вы. Так что сто раз подумайте, стоит вам подвергать опасности вашу Анастасию Суржанскую, вашу любимую из далекого прошлого, вашу Генриетту, или нет. Да-да, и это я знаю! Тысячу раз подумайте, прежде чем поведете ее за собой!

Крымов сопроводил Анастасию до туалета и пообещал подождать сколько будет нужно. Когда девушка отдышалась и умылась, вначале размазав косметику, а потом смыв ее, когда старательно промокнула лицо бумажным полотенцем, то посмотрела на свое отражение в зеркале и вздрогнула. Потому что в отражении она увидела стоявшую за своим левым плечом красивую рыжеволосую женщину в черном вечернем платье. Взгляд зеленых глаз буквально колол – зло и больно.

– А теперь послушай, девочка, – сказала женщина. – Вам не дано быть вместе, не дано теперь, как вам не было дано тогда.

– Тогда? – пролепетала Анастасия.

– Ты знаешь, о чем я говорю. В первый раз вместо тебя погибла твоя подруга-мотоциклистка. – Анастасия непроизвольно закрыла рот ладонями, а женщина продолжала: – Сегодня тебе тоже удалось выкрутиться, но третьего счастливого раза не будет. Ты погибнешь, даю тебе слово. Оставь Кристофера, потому что он тебе не принадлежит. И беги скорее отсюда, беги из его мира подальше и никогда в него не возвращайся.

Глава седьмая
Любовный клубок на острове Мурано

1

Кристофер Варшавски летел на самолете в Европу. С тяжелой душой, разбитым сердцем, уставший, подавленный, но главное – сохранивший жизнь той, кого любил. И которую должен был оставить так внезапно. Она даже не попрощалась с ним, это сделал за нее спутник и компаньон волшебного старика, некто Андрей Крымов. Он представился детективом и сказал: «Анастасия ушла, и она просит больше не тревожить ее. Ей горько, но это единственный способ сохранить вам обоим жизнь. Но в первую очередь ее – она рискует больше вас во сто крат». – «Да, я уже знаю это, – ответил Варшавски. – Я больше не потревожу ее. Никогда. Даю слово, господин Крымов».

Теперь оставалось восстановить добрые отношения со своим продюсером, объясниться со всеми, кто был так или иначе вовлечен в его творческую деятельность, и зажить прежней жизнью иллюзиониста мирового масштаба. График его выступлений продюсер и администратор Говард Страйк как-нибудь да восстановит. Он мастер исправлять ошибки своего гениального друга.

С соседкой в самолете ему повезло. Поначалу Кристофер думал, что это не так и темноокая яркая брюнетка помешает его одиночеству. Но исполнительница романсов Полина Вишневская, приветливая, общительная, сладкоречивая, с музыкальным бархатным голосом увлекла его разговором. И он сам не успел заметить, как забылся, как пролетели эти три часа полета. А летел иллюзионист на вторую свою родину, в Варшаву.

– Почему мне кажется, что мы знакомы? – спросила она.

Кристофер пожал плечами:

– Понятия не имею, но мне об этом говорят частенько. Видимо, лицо у меня типичное.

Именно для этого он носил маску, чтобы никто не докучал ему на каждом шагу, не просил показать фокус-покус, не приставал с расспросами и тем более не склонял к многообещающему знакомству. А то экзальтированные дамы разных возрастов его бы живьем съели.

– Не-ет, – покачала головой Полина. – Лицо у вас как раз не типичное. Я вот что думаю…

– Что вы думаете?

– Может быть, мы были знакомы в прошлой жизни? Я не слишком в это верю, ну а вдруг? А вы верите в такие совпадения и встречи?

Кристофер, глядя перед собой, усмехнулся:

– Я подумаю и отвечу.

– Заметано, – улыбнулась она.

Еще в салоне Полина отдала ему свою визитку и сказала:

– У меня свой дом в пригороде Кракова, в Добчицах, приезжайте, у нас будет о чем потолковать.

– Благодарю, – ответил он. – Мне только нужно укрепиться духом. Прийти в себя. Поездка в Россию вымотала меня.

– А вы приезжайте, и я помогу вам укрепиться духом, – улыбнулась тогда она.

Самолет уже шел на посадку…

В ближайшие дни в Варшаве он решал свои дела с гастролями. Как же ему хотелось позвонить Анастасии, просто услышать ее голос – хрустальный небесный колокольчик во тьме! Но он дал слово себе и другим, что не сделает этого. Никак не свяжется с ней. Не будет делать попыток. Но что значило его слово? При других обстоятельствах он бы наплевал на него. Кристофер боялся одного: что после такого звонка он уже скоро получит известие, что его любимой больше нет в живых. Месть наставницы и повелительницы, от помощи которой он когда-то не отказался, которую сам выбрал себе в хозяйки и богини, висела над ним дамокловым мечом.

А вернее, над ней, над его возлюбленной…

Нет, звонить ей он не станет. Все что угодно, только не это. Он должен просто забыть о ней, смириться с этой потерей, как любой человек рано или поздно смиряется с потерей своих близких и самых родных людей. Из приобретений и потерь состоит вся наша жизнь, и нет ничего вечного на земле. Это блюдо приготовил для человека Бог, для всех без исключений.

Закончив все дела, он задумался: а что же теперь? Как убить время? Ближайшие гастроли начинались только через две недели. Лондон, Париж, Рим. Потом Америка. Все как обычно. Везде его жадно ожидали с неподражаемыми аттракционами, а после недавних ужасов в Санкт-Петербурге, после того, как Минотавр вырвался из своего Лабиринта и устроил такой переполох, чуть ли не конец света, он стал востребован еще раз этак в сто больше. Все было заснято на телефоны! Все ушло в интернет! Его звал к себе даже один африканский диктатор, о котором ходили слухи, что он людоед. Видимо, хотел съесть иллюзиониста и так завладеть его даром.

Говард сказал ему: «Ну ты хитрец, Кристоф! Даже я не смог бы устроить тебе рекламу лучше! Теперь весь мир у твоих ног».

И вот, стряхнув со своих ног прах недавних событий, он сел в автомобиль и поехал в Краков, а вернее в Малопольское воеводство, в Мысленицкий повет, то есть район, где и был городок Добчице. Слова темноокой Полины: «А вы приезжайте, и я помогу вам укрепиться духом» – не выходили из головы. Эта очаровательная дама желала помочь ему всем сердцем, он ощущал это, и еще чувствовал другое: что она сможет выполнить обещание.

Конечно, он предварительно позвонил. Напомнил о себе. Она сказала, что приблизительно в эти дни и ждала его звонка. Что у нее хорошо развита интуиция. Попросила привезти ящик красного вина; и эта ее просьба, надо сказать, прозвучала ободряюще и многообещающе. Мясо, сказала она, купит свежайшее на местном рынке в Добчице, и они будут пировать.

Он выехал утром, а в обед уже подъезжал на своем «Мерседесе» к ее загородной усадьбе, представительной и даже шикарной. Ворота открылись автоматически. Он подъехал к гаражу на несколько машин.

По аллее к нему шла хозяйка в белых вытертых джинсах и очень просторной синей рубашке навыпуск, открывавшей высокую грудь, с темными волосами по плечам, которые, как драгоценное сокровище любой женщины, он отметил еще в самолете. Ей было лет тридцать с небольшим, так решил он, возраст, когда женщина понимает эту жизнь, многому знает цену и еще сохраняет свежесть молодости.

С ослепительной улыбкой она простерла к нему руки:

– Милый Кристофер, как я ждала этой встречи! – Самым откровенным образом взяла в теплые ладони его лицо и поцеловала прямо в губы. – Ничего, что я так сразу?

– Сначала целуете, а потом спрашиваете?

– Да, а что? Нельзя было?

– Мне понравилось, – честно признался он.

Он целовал очень многих женщин и при разных обстоятельствах, но эта встреча и впрямь говорила, что судьба привела его в самую что ни на есть дружескую гавань. Но разве не этого он ждал, когда ехал сюда? Разве не эту женщину послала ему судьба, чтобы она хоть частично исцелила его раны? Кажется, все шло как по написанному. Но где? Кем написанному? И когда? А стоило ли задавать эти вопросы? Он достал из багажника картонный ящик с бутылками красного вина и спросил:

– Куда нести?

– За мной, конечно, – ответила Полина.

– Вы же разведены, я правильно понял?

– Да, разведена.

Он с удовольствием смотрел, с каким природным изяществом она выписывает эти восьмерки бедрами, будто танцует латиноамериканский танец.

– Дом достался от мужа?

– Представь себе, нет. Дом подарил мне любовник, дипломат, когда уезжал из Варшавы. Значит, заслужила. Впрочем, думаю, он пожадничал, – с улыбкой обернулась она, – я заслужила замок. Но сойдет и дом.

Он занес ящик с вином в особнячок, осмотрелся. Тут было все для мирного и комфортного проживания. Диваны, кресла, просторная кухня с тысячью важных и не очень предметов. Пара красивых и породистых гитар на стене.

– Душ с дороги примешь?

– Сначала выпью чего-нибудь, но покрепче вина.

– Коньяк, виски? Я тоже выпью с тобой, и тоже покрепче. Есть отличное бренди, кстати.

– Пойдет. Я и коньяк привез – остался в салоне машины.

– Надеюсь, ты приехал не на один день. – Она направилась к буфету и вернулась с пузатой бутылкой, разлила золотистый напиток по бокалам. – Чин-чин?

– Ага, – кивнул он.

Они чокнулись и выпили.

– Теперь схожу в душ, – сказал он.

– Идем, я тебе все покажу.

В ванной комнате были джакузи и душевая кабинка.

– Тут полотенца, там шампуни и мыло, – указала она пальцем на шкафчик и полки.

– Хорошо.

Кристофер закрываться не стал. И когда пустил воду, облил себя гелем и хорошенько намылился, услышал, как отодвигается дверка кабины. Он не удивился, что эта женщина пришла к нему вот так сразу. Он еще в самолете понял, когда она оставляла визитку, что так оно и случится, скорее всего. Если они окажутся еще раз вместе.

Она обняла его сзади, и он почувствовал это упоительное тесное прикосновение обнаженного женского тела.

– Решила быть гостеприимной хозяйкой, – под шум воды проворковала она. – И потом, не хочу надолго оставлять тебя одного, милый Кристофер.

Эти три дня пролетели одним чудесным мгновением. Широкая постель стала их убежищем. Но надо было набираться сил, и мангал во дворе ее дома почти не затухал. Она пела ему романсы под гитару, и делала это восхитительно. Да, эта роскошная женщина заслужила не только дом, но и замок, ее любовник и впрямь оказался скупердяем.

Во время часов любви он ей признался, кто таков на самом деле. Маг, волшебник, чародей.

– На меньшее я и не рассчитывала, – с улыбкой сказала Полина.

Кристофер Варшавски понимал, что спасительное течение подхватило и понесло его в другую сторону, чего он вовсе не ожидал, но так случилось. «Иногда обстоятельства и впрямь сильнее нас, смертных людей, – думал он, – и остается только подчиниться их воле…»

2

Полуденное солнце в этот счастливый день казалось особенно щедрым к Венеции. Забравшись на крышу маленького дворца своей дорогой гондолы, затесавшейся между сотнями других, широко расставив ноги, Джакомо Казанова смотрел вдаль, на широкий простор большой Венецианской лагуны. Там сейчас разыгрывалось великолепное ежегодное действо, символический спектакль, не менее любимый венецианцами, чем карнавал…

Потеряв Генриетту, отказавшись от нее навсегда, Джакомо Казанова не просто загрустил – впал в отчаяние. Он решил завершить свое спонтанное путешествие по Европе и вернуться домой. Компания сенатора Брагадина и двух его друзей отвлекла его, но лишь частично. Мудрые книги и сеансы магии немного излечили молодого повесу, но лишь на время. Трудно жить и думать о чем-то с разбитым сердцем. Рано или поздно ты возвращаешься к своей боли. И только поистине яркое событие и новое знакомство способны хоть как-то отвлечь тебя.

Каждый год в Венеции проходила торжественная церемония «Обручение с морем». Дож республики на своей золоченой царственной галере «Букентавр», со всей многочисленной свитой, выплывал на середину Венецианской лагуны и бросал в синие воды золотое кольцо. Официально праздник был учрежден едва ли не в тысячном году от Рождества Христова и объединен с праздником Вознесения. И с тех пор каждый год дож бросал в лагуну свой перстень с трогательными и возвышенными словами: «Мы женимся на вас, Море!» Действо символизировало владычество Венеции над Адриатикой, а заодно и над всеми другими морями, где плавали смелые первопроходцы-венецианцы.

Сотни гондол, богатых и не очень, выходили в тот день в Венецианскую лагуну. Всем хотелось посмотреть, как дож в красном одеянии под звуки труб торжественно снимает с безымянного пальца кольцо и бросает его в воду. Многие венецианцы следовали его примеру и, кому было не жалко, тоже бросали на счастье свои кольца и другие золотые и серебряные предметы в воды лагуны.

В том памятном году, забыв о прежних несчастьях, запретив себе горевать и решив жить одним днем, Джакомо Казанова тоже вышел на своей гондоле в Венецианскую лагуну. Он оделся в лучший камзол, водрузил на голову шляпу с роскошным плюмажем, вооружился шпагой. Как-никак, а он был офицером республики в отставке. Джакомо пробился через другие лодки, нашел выгодное место и среди прочих горожан, под вой труб и барабаны, бросил вслед за дожем кольцо, снятое с безымянного пальца левой руки.

С соседней лодки за ним наблюдали двое: молодой худощавый мужчина в черном камзоле и шляпе, его ровесник, и прехорошенькая девушка. Вот она-то во все глаза смотрела на красавчика Джакомо. Поймав ее взгляд, Казанова как можно торжественнее и грациознее запустил в волны свой перстенек и поклонился вслед подарку, как бы отдавая честь Венеции.

– Не жалко? – спросил его с соседней гондолы молодой мужчина.

– Немного, – ответил Джакомо, – это из фамильного наследства. Достался от матушки. Но чего не сделаешь ради любимой Венеции?

Ответ восхитил девушку и заставил улыбнуться молодого мужчину с острым и хитроватым взглядом.

– Представляете, синьор, – вкрадчиво начал незнакомец, – сколько на этом дне под нами золотых украшений? Был бы я рыбой, натаскал бы мешков десять золота.

Предложение было по душе Джакомо. Он и сам не раз задумывался о том же, особенно когда подкатывала нужда. Даже хотел нанять пару молодых босяков-рыбаков, чтобы они поныряли, но и лагуна была глубока, и, если бы об этом узнали, его самого тут же утопили бы за такое кощунство. Но прямота ровесника пришлась ему по душе, хотя и насторожила, как всегда настораживает подкупающая наглость пройдохи.

– Оставим это золото Посейдону, – высокопарно молвил Джакомо.

– Я Пьетро Капретта, – кивнул молодой мужчина. – А это моя очаровательная сестра Катерина, – указал он на спутницу.

Представился и Джакомо. Выброшенного кольца ему было совершенно не жалко, он стал его владельцем не так давно в одном из игорных домов, да еще не совсем честным образом, и так или иначе хотел от него избавиться.

– Чем вы занимаетесь, синьор Казанова? – спросил его ровесник.

Их лодки качались на волнах и время от времени задевали друг друга бортами. День был солнечный. Все благоволило Венеции обручиться с морем. Над лагуной неслась музыка – трубили трубы, где-то играли струнные. Весело смеялись венецианцы, поднимая бокалы в честь любимого праздника и во славу своей республики.

– Я люблю путешествовать, – неопределенно ответил Джакомо. – Это мое основное занятие. Но по образованию я доктор права. Учился в Падуе. А каково ваше поприще?

– Занимаюсь поставками обмундирования в армию.

– Что ж, благородное занятие, скажу это как лейтенант республики в отставке.

Все поражало в Джакомо тех, кто с ним только-только знакомился. И еще больше, когда его узнавали поближе. Ему и лгать не приходилось, только бери и пересказывай свою биографию. Оказались поражены и этот поставщик Пьетро Капретта, хоть он и старался скрыть свои чувства, и его очаровательная сестра Катерина.

– У вас, наверное, отличные связи в армии? – спросил Пьетро Капретта. – К тому же вы законник. Если хотите, можете войти в долю, – полувсерьез-полушутя заметил он, – у меня как раз есть выгодное дело на двоих.

Все бы ничего, но приемчик был хорошо известен Джакомо – так прощупывают незнакомцев, в том числе богатых простаков. Он бы прошел мимо этого Капретты, вернее, проплыл бы, но очаровательная юная Катерина, так жадно смотревшая на него, сулила ему будущее наслаждение. Он это чувствовал сердцем, плотью, умом, всем своим существом.

Они расстались по-приятельски, когда возвращались по Большому каналу, и к тому времени уже называли друг друга по имени.

Вторая встреча Казановы и Капретты с его сестрой вышла драматической и курьезной. Она бы могла оказаться и трагической, но вмешалась комедия, и все обошлось. Они сговорились встретиться, но, не доехав до условного места, карета с Пьетро и его сестрой перевернулась на мосту. Только чудом никто не сорвался в воду. Катерину спасло платье, которым она зацепилась за чугунный парапет. Она кричала и изо всех сил дрыгала ножками в смешных панталонах. А ее брата так и совсем придавило. Казанова вовремя подоспел и помог вытащить девушку и освободиться Пьетро.

С этого дня он стал ближайшим другом их семьи и зачастил к Пьетро домой. Пьетро Капретта рассорился с отцом, сбежал из дома и жил сам по себе, а сестрица Катерина приходила к нему в гости. Ей куда интереснее было проводить время со старшим братом, чем со сварливым отцом. Катерине исполнилось шестнадцать, она была удивительной красавицей, к тому же кареглазой блондинкой, редкое сочетание, и, конечно, девственницей, потому что дожидалась своего мужчину и мужа.

И этот мужчина явился ей в образе Джакомо Казановы, который очень скоро сделал Катерине предложение руки и сердца. Это был лишний повод забыть о горестях прошлой жизни. Он вдруг почувствовал, что хватит ему страдать по Генриетте, которая все больше превращалась в призрака, и пора полюбить вновь и по-настоящему. И не просто полюбить, но жениться! И он сделал Катерине предложение руки и сердца. Разумеется, девушка это предложение немедленно приняла, но вот ее отец ответил отказом. Тогда Джакомо упросил Брагадина стать их Гименеем, этаким престарелым богом любви и посланцем Афродиты. Сенатор поехал к отцу Пьетро и Катерины и тоже получил отказ, но с оговоркой. Отец намеревался определить дочь в монастырь на Мурано сроком на два года, а вот когда ей исполнится восемнадцать и с головой у нее будет получше, она может выходить за своего избранника. Если этот повеса ее дождется, конечно. Отец ни минуты не сомневался, что за эти два года такой опытный хлыщ, как Джакомо Казанова сделает еще сотню предложений руки и сердца девушкам Венеции и всей Европы.

Катерина рыдала, Джакомо был преисполнен печали. И тогда ее хитрый брат, время от времени занимавший у Джакомо денег, предложил новому другу уединиться с сестрой в его доме на денек-другой и все решить по-взрослому.

– Мой друг, – вкрадчиво сказал Пьетро Капретта, – если Катерина забеременеет, то ни в какой монастырь ее не отдадут, и она станет вашей женой. И даже мой ненормальный зловредный батюшка не сможет помешать вам и станет первым, кто выступит за ваш брак.

У хитрого Пьетро были свои интересы: удачливый зять, живущий во дворце сенатора Брагадина и пользующийся его деньгами, был просто находкой для вечно влезающего в долги не самого успешного деляги.

Казанова был не против такого амурного поворота дела и как-то, оставшись с Катериной наедине, нацеловавшись с ней вволю и натискавшись до предельно острого возбуждения, сказал, тяжело дыша:

– Милая, у меня есть к тебе предложение.

– Да, милый? – Она заморгала прекрасными карими глазами.

Ее алый рот трогательно открывал идеальные жемчужные зубы. Она сама дышала неровно. Золотистые волосы растрепались. А в светло-карих глазах ее стояла муть подкатившего и трепетавшего в каждой клеточке тела желания. Одним словом, юная Катерина сама находилась как в полусне и грезила продолжением объятий.

Джакомо горячо поцеловал ее в губы и сказал:

– Я предлагаю тебе этой же ночью стать моей женой перед Богом, а потом мы обвенчаемся. Потому что, если тебя запрут в монастырь, у нас уже не будет возможности сблизиться и зачать дитя как свидетельство того, что мы любим друг друга и немедленно должны стать законными мужем и женой.

Какая девушка откажется от такого предложения любимого мужчины? Открытого, про любовь, детей и общее будущее, где они станут жить долго и счастливо.

– Ты согласна? – спросил он.

– Да, милый, – в счастливом полузабытьи ответила она. – Люби же меня…

Ему оставалось только расшнуровать ее платье, снять его, увидеть ее нагую, такую юную и прекрасную, уложить на постель и сделать свое привычное дело любовника, которое он исполнял виртуозно.

Они проснулись счастливыми, но отец, кажется, все понял и заявился в дом нерадивого сына с двумя слугами. Плачущую Катерину забрали и увезли на остров Мурано в тамошний монастырь. Джакомо пообещал навещать ее как можно чаще, а потом, если дело не сдвинется с мертвой точки, попросту выкрасть.

У Джакомо был на тот монастырь зуб – в его стенах оказалась заточена по своей воле чудесная Мартон, младшая сестра Нанетты, почему-то в отсутствие милого Джакомо раскаявшаяся в грехах юности. Увели его голубку святоши! Заманили в свой полумертвый склеп!

И вот вновь – тот же монастырь на Мурано.

Джакомо и Пьетро составили план побега, затем братец возлюбленной занял у Джакомо очень приличную сумму денег на покупку шелковых тканей с выгодной перепродажей, провалил дело и сел в тюрьму. Он предлагал Джакомо участвовать напрямую, но тот, к счастью, отказался. Так Казанова лишился и необходимых денег на подкуп и побег, и своего помощника в столь опасном деле.

Чтобы быть поближе к своей малышке, названой жене, Джакомо снял небольшой домик на Мурано в двух шагах от монастыря. Ведь его Катерина остро нуждалась в поддержке.

Казанова решил приходить на службу в местную церковь, где бывали и монахини. Как же они смотрели на роскошного молодого человека, возносившего глаза к небу и молитву к Богу! А он смотрел и удивлялся, сколько молодых хорошеньких женщин и девиц в этой церкви в монашеских рясах. Что за несправедливость? В монастыре далеко не все были монахини, в лучшем случае только половина, прочие же, подобно Катерине, были из тех молодых венецианок, которых отправили сюда строгие родители либо остепениться, либо отсидеться и дозреть до брака, либо просто-напросто набраться ума-разума. Все эти юные женщины и не думали посвящать себя Богу, они твердо знали, что придет пора и они выйдут замуж и в красивых нарядах поплывут в своих гондолах по злачным местам Венеции получать от жизни все удовольствия.

И Катерина была одной из них. Она написала Джакомо, что встретила необыкновенной доброты монахиню, которая буквально заменила ей старшую сестру. Лучшей подруги и не придумаешь. Она так умна, так тонка, так образованна, столько обо всем знает, словно всю жизнь провела в высшем свете. А как она красива! Просто королева. А еще она целует и обнимает ее, Катерину, время от времени ну буквально как свою младшую сестренку или даже дочку. «Целует? Обнимает? – хмурился Джакомо. – Как это понимать?» Он-то многое знал про такие вот «сестринские» объятия и лобзания. Воистину про сестринские, если вспомнить Нанетту и Мартон, и знал, до чего они доводят, а тут – совсем чужая женщина. А еще она, Катерина, рассказала ей, своей наставнице, какой у нее красавец-муж, правда, пока только названый, какой он удивительный любовник, говорила, что они обязательно в скором будущем поженятся и будут счастливы.

Когда в очередной раз Джакомо выходил из монастырской церкви, то проходившая мимо монахиня демонстративно уронила ему под ноги письмо и прибавила шагу. Джакомо быстро поднял послание, а в снятом домике развернул и прочитал его. Нет, ему писала не Катерина…

Там было:

«Уважаемый синьор! Я увидела вас в церкви и почувствовала к вам необъяснимое влечение. Я прошу вас о встрече и умоляю не отказывать мне. Поверьте, вы будете всем довольны. Я предлагаю вам выбрать на ваш вкус три варианта возможной встречи. Вы можете явиться для свидания со мной в приемную монастыря, но в компании спутницы, либо в небольшой домик на Мурано, либо в мой дом в городе».

Далее следовали адреса, даты и способ связи. И таинственная подпись: «М.М.»

«Хороша монахиня! – перечитав письмо, подумал Казанова. – Сразу берет быка за рога! Пускает с места в карьер. Но что это за вольности? Могу увидеть вас тут, а могу там? А как же строгий монастырский устав? А где монашеская скромность?»

– Какой смысл записываться в невесты Христовы, – выпив бокал вина, заинтригованно пробормотал он, – если, увидев первого молодого человека, вы пишете ему о «необъяснимом влечении» и назначаете свидание?

Много позже старый Казанова вспомнит свой ответ, там будут такие строки:

«Из трех способов нашего знакомства, которые вы соблаговолили предложить, я осмелюсь остановиться на первом, с оговоркой, подсказанной мне вашим проницательным умом».

На свидание в означенный день Джакомо отправился в компании одной графини, также указанной М.М. Графине было разрешено пройти через решетчатую дверь. Подруги нежно обнялись. Монахиня лет двадцати двух или трех была в черных покровах, но Джакомо разглядел и каштановые прядки волос, и божественные черты лица, и небесно-голубые глаза. Несколько раз через решетку она встретилась взглядом с Джакомо. О да, он знал этот взгляд! Чувственный, зовущий. В нем трепетало желание! А еще роскошное изящество фигуры и ее руки – обнаженные по локоть, они поразили его особенно.

Он понял мгновенно, что готов изменить своей Катерине хоть сейчас. Тем более что прекрасная незнакомка сама подталкивала его к этому.

А потом графиня назвала свою подругу-монахиню: «Моя дорогая Марина», и тут Джакомо как током пробило. Это была догадка, интуиция, прозрение! Он уже мог дать голову на отсечение, что «дорогая Марина» и была той самой таинственной «М.М.», что учила юную Катерину под сводами монастыря уму-разуму, обнимала ее, целовала, играла с ней, как с куклой, да попросту развращала, а та ей рассказывала о своем «названом муженьке».

Окончательно круг замкнулся, когда Джакомо и графиня плыли обратно в Венецию, и он спросил:

– Какое же полное имя вашей любезной восхитительной подруги? Если не секрет, конечно.

– Почему секрет? Марина Мария Морозини, она из древнейшего патрицианского рода.

– Но кто ее запер в стенах монастыря?

– О-о, – улыбнулась графиня. – Это вы у нее узнаете сами, если у вас будет вторая встреча.

Да, загадка не просто оставалась! Она принимала какие-то невообразимые повороты. Она просто поймала его, Джакомо Казанову, жадного до всяких интриг, тайн и приключений, в жестокий капкан.

Следующая их встреча была спланирована до мелочей и должна была состояться на Мурано в домике патрицианки-монахини. Но вначале Джакомо отыскал его днем, чтобы в полночь впотьмах не сломать шею. Это была чудесная усадебка между двумя каналами, за высоким чугунным забором, в центре сада.

Туда он и пришел ночью в условленный час. Она сама открыла ему дверь. Монахиня преобразилась! Он узрел ее всю именно такой, какой и предполагал увидеть, – волнующей ум и плоть красавицей в дорогом модном платье с глубоким декольте и высокой прической. Еще более привлекательной ее высокую грудь делали воздушное прозрачное жабо и бриллиантовый аграф, пленительно сверкавший при свечах в полумраке.

– Здравствуйте, прекрасная Марина Мария, – поклонился он.

– Мое имя выдали? – улыбнулась она. – Проходите, милый Джакомо. Я не так давно пришла сама и едва успела переодеться. Хочу посидеть около камина и выпить вина. Вы же не против?

Он был не против. Они сели у камина и выпили вина. Но долго терпеть он не смог. Чем он дольше смотрел на нее, тем сильнее его охватывал жар желания, сердце вылетало из груди. Он знал, что сейчас это случится, что он будет делать с ней все, что ему захочется, и эти мысли сводили его с ума. В нем просыпался зверь, жаждущий женской плоти, и этому порыву надо было как можно скорее дать вырваться на волю, иначе он за себя не ручался.