Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 197 страниц)

Деда. Мне надоело это представление, надо с ним заканчивать. Еще два-три дня, и

он, я уверен, сам на нас выйдет. Но тогда нам уже будет не до смеха.

 Он только что закончил разговор с Малич. Комиссар просила встречи у

"Чико", намекая на какие-то очень важные новости, о которых можно говорить

только с глазу на глаз.

 -А Хикки ранним утром беседовал с Ирэн. Его жена подключила к делу одного

из самых известных стоунвудских адвокатов, и тот, уже соображая, что к чему,

твердо порекомендовал ему сдаться полиции. Адвокат клятвенно заверял Ирэн, что

в камере Хикки проведет максимум сутки, а потом будет отпущен под залог.

Вздохнув, Хикки подумал, что сутки он в камере продержится. Для кого-то это,

конечно, закончится травмами и всякими неприятностями, но убить себя он не

даст.

 Этерлен резко возражал против такого решения. Во-первых, говорил он,

офицер Конторы ни при каких обстоятельствах не может быть арестован цивильными

правоохранительными силами, а во-вторых, ему почему-то очень не нравилась

фигура начальника портлендской полиции Ноэля Циммермана.

 В ответ Хикки только вздыхал. Заблокированная прокуратурой компания несла

колоссальные убытки. Ирэн, и без того подавленной и несчастной, пришлось

отказаться от всех контрактов и начать выплаты неустоек. В бюджете "Махтхольф

Транс-экшн" стремительно росла дыра.

 Лоссберг поднял катер за несколько минут до рандеву. Его расчет оказался

правильным – они приземлились одновременно с коптером комиссара. Леа была не

одна – в кабине коптера маячил профиль молодого пилота. Этерлен нехорошо

прищурился, но сказать ничего не сказал. Этим утром он вообще не отличался

разговорчивостью.

 – Вы смотрели сети? – поинтересовалась Леа у Хикки, едва выбравшись из

своей машины.

 – Смотрел, – кивнул тот, гадая, почему ее волнует именно этот вопрос.

 Его немного беспокоило другое: ни один канал не сообщил о смерти Ника, и

это было по меньшей мере странно. Он уже думал об этом, но не стал говорить на

эту тему с Этерленом. Того, похоже, вообще мало что интересовало.

 – Вы слышали, что о вас говорят?

 – Слышал, будь оно все проклято!.. Вы думаете, будет что-то еще? У меня и

так ощущение полного рта помоев. Что, Циммерман придумал для меня какие-то

новые радости?

 – Больше не будет никаких радостей. Циммерман хочет вас видеть.

 Этерлен зашевелился. По его оскалу Хикки догадался, что сейчас произойдет

что-то не слишком приятное для комиссара. Он не ошибся.

 – Не будете ли вы так любезны, – слащаво проговорил Этерлен, – объяснить

нам, каким образом этот субъект мог узнать о наших с вами контактах? А то мне

что-то непонятно, с каких таких чертей шеф полиции передает свои сообщения

через вас, а не через своих, э-э-э, родственничков из дорожного патруля?

 – Все очень просто, – на секунду Леа дрогнула, но тут же вернула свое

обычное хладнокровие, – к нему пришел Шанцев... Пришел и предъявил что-то вроде

ультиматума. Но это, наверное, еще не все. Я видела Циммермана сегодня в семь

утра, он вызвал меня прямо к себе домой. Он находится в состоянии шока, мне

кажется, что его напугали так, как не пугали никогда в жизни.

 – Вы хотите сказать, что его испугал этот истеричный банкир? Чем,

позвольте полюбопытствовать? Спустил перед ним штанишки?

 – Пол, – вмешался Хикки, видя обиду на лице женщины, – прекрати. Ты все

усложняешь. А вы, мэм комиссар, прекратите говорить загадками. Что там с

Циммерманом, о чем вы нам тут голосите? Кто его напугал?

 – Вряд ли он испугался Шанцева. Хотя... я думала и над этим. Шанцев

совещался с людьми из "ИТ", и они, по-моему, приняли какое-то решение. Не

исключено, что для Циммермана оно может быть очень неприятным. Тем более, – Леа

чуть понизила голос, – сегодня утром.

 – Ах, сегодня утром, – понимающе закивал генерал. – Ну, сегодня утром, оно

конечно, как же. Куда ж тут деваться – утро, понимаешь ли. А шеф Циммерман в

курсе того, что он не имеет права задерживать – я уж не говорю об аресте -

офицера Службы Безопасности без санкции как минимум планетарной резидентуры?

 – Никто уже не говорит о задержании. У меня сложилось такое ощущение, что

вся ситуация кардинально изменилась. Причем не в его пользу... Он не просит, он

умоляет о встрече. Без прокуроров, без адвокатов, без ничего. Он так и сказал:

"Я хочу только поговорить, ничего больше. Это не займет много времени".

 Хикки задумался. По большому счету он мало чем рисковал. Даже если Ной

решил устроить ему такую глупую и примитивную ловушку, он ничего толком не

добьется. Ирэн мгновенно устроит шум, а расстроенные нервы Этерлена подтолкнут

его на контакт с Дедом. Много времени на все это не потребуется. Может статься,

в камере он успеет только пообедать...

 – Ну, ладно, – решительно кивнул Хикки, – когда? Сейчас?

 – Хик, не валяй дурака, – угрожающе начал Этер-лен, но тот раздраженно

махнул рукой:

 – Пол, можно я сам буду вытирать себе задницу? Ты лучше свяжись с Ирэн и

передай ей, чтобы она готовила адвокатов и выдвигалась с ними под двери

полицейского управления. Если что – пусть идут в атаку. Денег на внесение

залога у нее хватит в любом случае.

 Этерлен стиснул губы и покачал головой. По его глазам Хикки видел, что он

готов взорваться.

 – Если случится это самое "что", – мрачно заявил он, – я сам пойду в

атаку. Без всяких адвокатов.

 Минуту спустя Хикки занял место в салоне полицейского коптера. Машина

поднялась в воздух. Хикки поглядел в иллюминатор и увидел, как Этерлен, яростно

размахивая руками, орет что-то Лоссбергу, высунувшемуся из кабины катера.

 – Никогда больше не говорите с генералом Этерленом в таком тоне, – сказал

Хикки комиссару Малич. – У него не в порядке нервы, это понимать надо. Да и

вообще, он вам не мальчик. Он, черт возьми, боевой генерал, находящийся, что

называется, "при исполнении служебного долга", и полномочия у него сейчас -

беспрецедентные.

 – Разве я сказала что-то не то? – изумилась в ответ Леа.

 – То, все то... только не надо с таким напором. Я понимаю, что за годы

работы с преступниками у вас выработалась профессиональная привычка говорить с

нажимом, но надо же понимать, как с кем разговаривать. Ему ваши привычки – до

фонаря. У него есть своя привычка – он сперва стреляет, а потом уже спрашивает:

"Кто там?" Вам понятно?

 Он замолчал, недовольный собой. С одной стороны, ему и самому не

слишком-то понравилась сегодняшняя манера Леа вести разговор, с другой стороны,

ему не хотелось одергивать эту симпатичную женщину с такими молодыми глазами.

Тем более учитывая тот факт, что она была намного старше его самого. Но

брезгливое недоверие к полиции, переросшее сейчас в отвращение, оказалось

сильнее.

 Комиссар, похоже, разобралась в его мотивации. Она ободряюще стиснула его

ладонь своими сильными пальцами и улыбнулась.

 – Я больше не буду, ладно?

 Это прозвучало настолько по-детски, что Хикки не удержался от ответной

улыбки.

 – Забыли... – сказал он. – Просто я не люблю Циммермана.

 -А я?

 Шеф полиции самолично распахнул перед ним дверь своего рабочего кабинета.

Хикки не удостоил его рукопожатием. Почти весь полет он был погружен в

психотренинг и теперь мало походил на самого себя. В кабинет Циммермана вошел

прямой, как меч, человек с высокомерно поджатыми губами и преисполненным

холодного бешенства взглядом. Не дожидаясь приглашения, Хикки уселся в кресло

возле окна – причем уселся так, чтобы шефу было хорошо видно, что из-под плеч

гостя торчат две рукоятки мощных излучателей, – и достал сигару. Сейчас его не

узнала бы родная жена.

 – Я очень рад, что вы нашли время навестить меня, – на Циммермана

спектакль определенно произвел впечатление. – Я хотел бы сказать вам несколько

 слов...

 Хикки поднял на него свои голубые глаза, в которых сейчас мелькали искорки

непритворной ярости, и неторопливо кивнул. Он знал – рот ему раскрывать еще

рано.

 – Я впервые оказываюсь в такой ситуации, – шеф полиции сел за стол и

нервно потер руки. – Меня еще никогда не таскали за шкирку, как нагадившего

щенка... Мне пятьдесят лет, – неожиданно заявил он, поднимая взгляд на

по-прежнему непроницаемого Хикки, – и я всегда считал, что делаю то, что должен

делать. Мне часто мешали... но еще никогда со мной не было такого.

 – Вероятно, вам напомнили, что шеф полиции тоже обязан подчиняться

имперским законам? – перебил его Хикки, теряясь в догадках, о чем он блажит.

 На щекастой физиономии Циммермана вдруг появилась краска. Он выпрыгнул

из-за стола и забегал по огромному кабинету, сжимая и разжимая кулаки. Хикки

казалось, что узкие глазки шефа сейчас вылезут из орбит. Ему это нравилось,

даже очень. Можно сказать, он наслаждался происходящим, но до сих пор не

понимал, кто же подарил ему билет на такое чудное действо. Неужели люди из "ИТ"

сумели найти нечто такое, от чего самовлюбленный невротик Ной запрыгал, как

резиновый? Хикки уже много раз говорили, что у нового шефа полиции не все в

порядке с самооценкой – попросту говоря, она у него находится на столь высоком

уровне, что иногда у его сотрудников появлялось ощущение, будто они имеют дело

с избалованным ребенком. Теперь он наблюдал все это воочию.

 – Я, мастер Махтхольф, не лейтенант какой-нибудь, – признался шеф, немного

придя в себя. – И я не могу позволить, чтобы меня, криминаль-комиссара

территории Портленд, совали носом в дерьмо! И из-за чего?

 – Да перестаньте вы скакать, – снова перебил его Хикки. – Прямо как мячик

на веревочке... Из-за чего? Вы не знаете, мастер криминаль-комиссар? Может

быть, это я должен вам сообщить?

 Циммерман утих. Он молчал минуты три – у Хикки даже появилось желание уйти

отсюда, но тут шеф заговорил – голосом очень обиженного ребенка.

 – Давайте заключим с вами мировую, – произнес он. – Я не хочу ссориться с

вашей Конторой...

 – А вы думали, что можете?

 – Нет... будем считать, что я вообще ни о чем не думал. Не думал, не

думал, не думал! – заверещал шеф, срываясь в истерику. – Дьявол, давно со мной

такого не было.

 Хикки готов был броситься в пляс прямо здесь, в кабинете глубоко

противного ему ублюдка. Теперь ему все было ясно. Теперь он понимал, что

случилось самое неожиданное – за него вдруг вступился сам Дед.

 – Продолжайте в том же духе, – посоветовал Хикки, – и с вами еще и не то

случится.

 – Да, черт возьми, мне уже объяснили. Достаточно!!! Мне еще никогда не

обещали пристрелить меня в собственном кабинете, как... как бешеную собаку.

 Нет, решил Хикки, разговаривал с ним, конечно же, не сам Дедуля. Старик не

употребляет таких выражений. Если он считает, что с человеком не следует

церемониться, то гнет таким матом, что уши в трубочки заворачиваются. Скорее

всего, Циммерману звонили какие-то любезники из местной резидентуры.

 – Ну, так что вам, собственно, надо? – приободрил Хикки умолкшего

криминаль-комиссара.

 – Я хочу предложить вам сделку. Я снимаю с вас все обвинения, я вообще

прекращаю все дела против вас, а вы не трогаете меня. Я не хочу, чтобы ваши

"волки" снова надрали мне задницу. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел!

 – А вы разве можете? Вы подумайте, подумайте как следует. Разве у вас

что-то есть против меня? Вся та ерунда, которую вы склеили в порту, развалится

на первом же судебном слушании. А еще что? А вот у меня есть, и немало. Я, если

мне это будет нужно, отправлю вас на каторгу с такой скоростью, что вы и

почесаться не успеете. Может, вы скажете мне, что это не ваши люди избивали

меня ночью на развязке? Или это не полицейские обстреливали нас и Виктора

Шанцева? Вы думаете, что сможете отмазаться от всех этих дел?

 – Да вы!.. – Циммерман в единый миг потерял самоконтроль и чуть не

бросился на Хикки с кулаками, но был остановлен его спокойным насмешливым

взглядом.

 – Так вот, мастер Ной, вы не отмажетесь. Я скажу вам по секрету: в

ближайшие месяцы ожидается введение военного положения. И тогда на ваши шалости

люди будут смотреть уже чуточку иначе. Военный суд– забава очень быстрая. И,

конечно, никакой каторги... вы забыли?

 Хикки рывком вскочил на ноги, оттеснил Циммермана к окну и неожиданно

толкнул его пальцем в грудь. Послушно, как тряпичная кукла, шеф полиции сел на

подоконник: теперь Хикки смотрел на него сверху вниз.

 – Запомни, – хрипло произнес он, – имя тебе – дерьмо, и место твое в

дерьме. Если я еще хоть раз о тебе услышу, то ты получишь добрый шанс не дожить

даже до военного суда.

 Он развернулся и молча вышел из кабинета. В секретарской его встретили

любопытные взгляды. Хикки ответил на них презрением.

 Внизу, на тротуаре широченной Рюдрайв, волновались репортеры. Откуда они

тут взялись, Хикки не знал. Впрочем, пробиваться через толпу ему не пришлось:

едва выйдя на порог полицейского управления, он оказался зажат несколькими

адвокатами, которые быстро и профессионально втолкнули его в лимузин с черными

стеклами, и машина сразу же сорвалась с места. На диване рядом с ним сидела

Ирэн.

 – Все в порядке, – сказал Хикки, отвечая на ее немой вопрос. – Все в

полном порядке. Дело будет закрыто сегодня же, прямо сейчас... Никаких проблем

у нас больше нет, ты можешь продолжать работать.

 – Что он хотел от тебя?

 – Теперь уже ничего. Можешь считать, что он получил в лоб копытом... Ночью

ему позвонили из планетарной резидентуры и очень популярно объяснили, что

бывает с такими, как он. Все, все кончено. Единственное, о чем я жалею, – что

не съездил ему по рылу. От себя, так сказать, лично.

 Ирэн глубоко вздохнула и обняла его за плечи.

 – Господи, как я психовала! Я подняла половину адвокатов Портленда. Я уже

думала...

 – С адвокатами мы расплатимся. Все, забудь об этом, хватит.

 Перед ним забулькал встроенный телефон. Хикки сорвал трубку, и в ухо ему

шарахнул голос Этерлена:

 – Давай быстро на свалку возле Серого моста. Кажется, у нас новости. Как

ты, кстати?

 – Я в порядке... А почему ты не здесь? Кто-то там обещал драться за меня

до последней капли крови. Я думал, вы с Лосси торчите под дверями управления, а

вы...

 – А мы на свалке. Мы и были под управлением! Но тут вдруг примчалась Леа,

вся страшно взбудораженная, и мы улетели. Командуй водиле, мы ждем.

 – Ты можешь хоть объяснить, что у вас там происходит?

 – Хик, мы, кажется, вышли на след настоящих убийц. Ты понял?..

 – Что-о?

 Хикки опустил перегородку между салоном и кабиной водителя и приказал

ехать в южный Эболо.

 – Быстро, быстро! – рявкнул он, чувствуя, как разгораются пламенем азарта

щеки. – Плевать на патрулей, только живее!

 – Что там стряслось? – встревожилась Ирэн.

 – Похоже, они нашли след убийц. Настоящих убийц.

 Когда-то под Серым мостом протекал ручей. Позже, при реконструкции города,

его русло отвели к обводно–му каналу космопорта, и теперь трухлявый мост висел

над огромной зловонной свалкой. Власти Эболо бесчисленное количество раз

убирали ее с глаз долой, но свалка упрямо возвращалась на свое место. Потом на

нее просто махнули рукой.

 Водителю лимузина пришлось немало потрудиться, чтобы проехать по разбитой

грунтовой колее, там и сям усеянной глубокими грязными лужами. В конце концов

лимузин встал, упершись передним мостом в непреодолимый для него холмик. Хикки

раздраженно выругался: до скопления полицейских коптеров оставалось не менее

сотни метров по этой зловонной тропе. В лужах радужно переливалась какая-то

химия. Проклиная все на свете, Хикки кое-как дошлепал до металлических завалов,

рядом с которыми уместились машины полиции и катер Лоссберга. Ирэн, обутая в

изящные туфельки на высоком каблуке, вымазалась по колено и также не блистала

оптимизмом.

 Хикки оставил ее на относительно чистом месте, а сам побрел к катеру,

возле которого размахивал руками взбудораженный Этерлен.

 За катером стоял небольшой оранжевый фургон с логотипом какой-то фирмочки,

доставлявшей клиентам заказанные в ресторанах обеды. В кабине машины оживленно

ковырялись эксперты с аппаратурой.

 – Всем привет, – вздохнул Хикки, подходя. – Ну, что у вас тут?

 – Ты как? – блеснул глазами Этерлен.

 – Я тебе потом расскажу. Кажется, нам крупно повезло, но это к делу не

относится. Что тебя тут так возбудило? Я, черт его дери, еле пробрался к этому

дерьмовнику. Пару раз чуть не застряли... Что вы тут нашли?

 – У нас появились новые улики, – ответила за него Леа Малич, такая же

взбудораженная, как и все остальные. – Видите ли, с Беатрис мне прислали

стажера. Парень проходит доподготовку на новый чин и оказался невероятно

въедливым. Мы думали, что никаких свидетелей у нас нет, а он таковых

обнаружил... Нашел какого-то деда, который не спал в то утро, когда убили

Дюваля. Дед довольно богатый, живет в том же квартале, что и наш покойник. Так

вот, он видел, как вскоре после убийства – ну, это мы по времени прикинули – по

улице проехал оранжевый фургон фирмы "Маккифуд". Так и сказал: "Маккифуд",

точно видел. А запомнился он ему потому, что за рулем фургона сидел какой-то

мальчишка, явно слишком молодой для того, чтобы работать развозчиком жареной

картошки. Дед подумал, что это опять нарки на сходку стекаются...

 – Мальчишка? – нахмурился Хикки. – Ну? Его голова все еще была занята

событиями, происшедшими в кабинете Циммермана, и до него не сразу дошло, о чем

идет речь.

 – Да, мальчишка... мой стажер не мог проверить деятельность этого

"Маккифуда", потому что у него нет местного допуска, а со мной он советоваться

не хотел, боялся, что я подниму его на смех. В общем, он почему-то стал искать

фургон. Как он это теперь объясняет, у них на Беатрис убийцы часто загоняют

"отработанный" транспорт на свалки вроде этой.

 – На Беатрис такие свалки, что там можно линкор спрятать, – вставил

Этерлен. – Так что понятно...

 – Ну и вот, он нашел этот фургон.

 – Я ничего не понимаю, – помотал головой Хикки. – Ну, фургон. А дальше-то

что?

 – В фургоне нашли вот это, – Леа протянула ему ладонь, на которой что-то

блеснуло.

 Хикки присмотрелся, потом осторожно взял в руки маленькую золотую фигурку

дракончика с парой миниатюрных бластеров в передних лапах.

 – Хм... – поднял он брови. – Скорее всего это десантный талисман. Но

какого легиона, я сказать не могу. Тут нужен специалист. Я знаю, что такими

штуками балуются гренадеры. Он, наверное, был на цепочке, да?

 – Да, – кивнула Леа, – порванную цепочку мы тоже нашли. А генерал Этерлен

утверждает, что таких дракончиков носят в гвардии легиона "Пауэртандер". Но

это, конечно, еще не все. Я проверила владельца этой самой фирмы "Маккифуд".

Некто А. Кеннет Мьюз, вполне добропорядочный гражданин, никаких проблем с

законом, абсолютно легальный бизнес... есть только одна интересная странность:

он заявил машину в угон через двенадцать часов после совершения убийства, то

есть уже вечером. Не мог же он не заметить ее отсутствия в течение дня?

 – У него нет детей, племянников?

 – Детей нет, он в разводе. А вот племянников... – Леа озадаченно потерла

переносицу. – Я как-то и не подумала. Нужно проверить.

 – Ну так проверяйте, что тут чикаться? Пол сказал мне, что вы вышли

непосредственно на след, и все такое. Что-то я пока следов не вижу.

 Хикки прислонился к черному боку катера и закурил, то и дело раздраженно

сплевывая в грязь под ногами.

 – Я так понял, что в резидентуру звонил Дед, – сказал он Этерлену, когда

Леа скрылась в кабине своего коптера. – Он следит за тем, что у нас тут

происходит. Когда вся эта возня вокруг моего дела перестала ему нравиться, он

дал команду намылить шею Циммерману. Команду выполнили, Циммерман в шоке.

Теперь надо ждать, что не сегодня-завтра Дед начнет мылить шеи нам с тобой.

Сколько мы уже возимся с этими убийцами, а? Да за это время можно было

завершить все наши переговоры и иметь на руках конкретные соглашения. Все, что

от меня требовалось – это примирить враждующих между собой "королей" и уломать

их работать на нас. А я? Миротворец хренов...

 Этерлен смотрел себе под ноги. Хикки видел, что он еле сдерживается, чтобы

не заорать в ответ. В последнее . время состояние Пола ухудшалось буквально с

каждым часом: смерть Йони очень сильно ударила по его нервам, и без того

изуродованным за годы службы в Конторе.

 Леа выскочила из коптера и почти бегом приблизилась к ним. Ее лицо

светилось охотничьим азартом.

 – Господи, почему же я не додумалась до этого раньше! Мьюз, оказывается,

имеет родственника по материнской линии – некоего Всеслава Батицкого, кадета

Академии СБ. Ему четырнадцать лет, но мало того: прадед Всеслава служил в вашем

заведении, и за семьей числится целая коллекция старинного оружия, в том числе

– "нокк РЕ"!

 – Вот мы и приехали, – произнес Хикки, глядя на Этерлена. – Вот тебе и

пацан с прогоревшим разрядником...

 – Это вы о чем? – удивилась Леа.

 – Так, о своем... о прогоревших разрядниках, которые покупаются в

магазинах. А еще – о чьей-то маниакальной глупости и таком же маниакальном

упрямстве. Я не понимаю, – Хикки начал заводиться, постепенно зеленея от

злости, – почему у меня до сих пор голова на месте? Вот ведь везет так везет! А

вы? Мэм Леа, что вы стоите, как толстушка на танцах? Немедленно, бегом, наряды

по всем возможным местам пребывания Батицкого и Мьюза! Мы полетим к Батицкому

домой... Адрес?

 Комиссар Малич засуетилась. Хикки уже не обращал внимания на ее

распоряжения, на скорострельное бормотание Этерлена, который согласовывал с ней

совместные действия, – он чувствовал себя слишком усталым для всего этого.

 – Езжай в офис, – сказал он Ирэн. – Когда закончим, я свяжусь с тобой.

 Жена подняла на него тревожные глаза:

 – Постарайся не влипнуть... Хоть теперь, ладно? Хикки устало кивнул и

поцеловал ее в шею. Глядя, как она уходит, неловко прыгая по кочкам на своих

дурацких каблуках, Хикки машинально проверил оружие и вздохнул. Ему снова

хотелось домой.

 Семейство Батицких обитало в респектабельном южном пригороде. По

согласованию с Леа, туда должен был выдвинуться ближайший патруль крипо и ждать

прибытия "господ из Конторы". Лоссберг опустил катер в двух кварталах от

нужного места. Полеты на высоте в несколько сантиметров по-прежнему забавляли

его. Катер понесся вдоль зеленой улочки, застроенной старыми,

одинаково-массивными особняками, прятавшимися в глубине садов. Хикки

усмехнулся, заметив, какими глазами смотрел на них водитель встречной машины:

бедняге еще не приходилось видеть, чтобы боевые катера В КС шлялись по

городским предместьям.

 Они остановились в нескольких метрах позади патрульного кара. Этерлен

поспешно выскочил из люка, подбежал к машине и сунулся в раскрытое окно,

демонстрируя свои документы. Двое копов поспешно покинули кар и принялись

оправлять на себе снаряжение.

 – Я посижу, – зевнул Лоссберг. – Все равно я не совсем "ваш".

 Хикки согласно кивнул и выбрался на проезжую часть.

 – Значит, договоримся так: вы идете с полковником Махтхольфом в лоб, а я с

сержантом страхую тылы, чтобы никто не убежал. Защита у вас есть, в порядке?

 Оба полицейских согласно кивнули. На Этерлена они глядели, как на бога:

живые генералы Конторы нечасто опускаются до дел простых смертных.

 – А что, там могут стрелять? – поинтересовался старший наряда, немолодой

уже унтер-офицер с могучими седыми бакенбардами.

 – Все может быть. По нашим сведениям, дом набит оружием, так что

старайтесь поменьше высовываться. Случись что – сразу бегите к машине, а мы вас

прикроем. Все ясно?

 – Мне не ясно, – пожал плечами Хикки. – Где у нас санкция на обыск?

 Этерлен поморщился. Здесь был явный прокол. Батицкие, судя по виду их

жилища, не нарки из Эболо, к ним просто так не ворвешься. Откроют огонь из

всего, что под руку попадется, – и будут совершенно правы...

 – Сунешь в рыло удостоверение, и вся недолга, – решил Этерлен. – Будет

мало одного тебя, свистнешь мне. Я им объясню.

 – Ты уже наобъяснял, – поморщился Хикки. – Лучше не лезь. Сейчас сюда

подъедет еще несколько машин: если дело будет совсем плохо, мы их блокируем, а

Леа тем временем свяжется с прокуратурой. Для такого случая ордер ей выпишут по

первому же требованию.

 На Хикки был бронекомбинезон, и он чувствовал себя довольно уверенно, а

вот молоденького паренька-сержанта следовало поберечь: Хикки прекрасно знал,

что полицейские "броники" очень слабы и защищают в основном лишь от

гражданского оружия. Если по ним вжарят из настоящего боевого излучателя, от

сержанта и мокрого места не останется. А в доме, судя по словам комиссарши,

было немало всякого старья... Хикки видел, как стреляет это "старье". Многие

модели столетней давности были даже мощнее, чем новейшие разработки.

Громоздкие, тяжелые – для стрельбы из многоствольного старого "нокка" или

"пройлера" требовалась немалая физическая сила, они тем не менее легко

разносили в клочья даже легкую бронетехнику, не говоря уже о людях.

 Этерлен с унтером перемахнули через кованый забор и исчезли в дебрях

густого сада, принадлежащего соседям Батицких. Хикки внимательно посмотрел на

темный фасад старинного трехэтажного особняка, почти скрытый деревьями. Он уже

знал, что в доме может быть или мать Всеслава, или кто-то из слуг: повар либо

горничная. Отец находился в командировке за пределами Авроры. Дождавшись

условного свиста, Хикки кивнул сержанту и решительно двинулся вперед.

 Тяжелая калитка оказалась незаперта. Хикки прошел по узкой – только чтоб

проехал автомобиль – аллейке и остановился перед дверями особняка. Каждую

секунду он ожидал выстрела в спину или, лучше того, в голову, но все было тихо.

Позади нервно задышал сержант.

 – Успокойся, – сказал ему Хикки. – И убери руку с оружия. Когда оно

понадобится, я все равно успею раньше.

 Он придавил скрытую в стене клавишу звонка и прислушался. В доме было все

так же тихо. Спустя полминуты он услышал шаркающие шаги; клацнул дверной замок.

На пороге стояла некрасивая худая девушка в темном платье.

 – Служба Безопасности, – Хикки сунул свое удостоверение прямо ей в лицо и

профессионально, плечом, отеснил девушку в холл. – Хозяева дома? Всеслав? Где

Всеслав?

 Горничная явно опешила.

 – Но... – залепетала она, – в доме никого нет, я одна. А Всеслав уехал, он

уже очень давно уехал.

 Хикки махнул рукой мявшемуся под боком сержанту:

 – Зови наших и осматривайте дом. Живо! Когда уехал Всеслав? – повернулся

он к горничной.

 – По-моему, неделю назад, – пробормотала девушка, бледнея, – а может быть,

и больше. Я не могу сказать вам точно, я просто не помню...

 Идиотка, понял Хикки. Тупое животное, неспособное на какую-либо другую

работу. Папаша, наверное, был пират, моторист по профессии, а вдобавок еще и

нарк со стажем. Он уже видел подобное. Вздохнув, Хикки повторил вопрос как

можно более внятно:

 – Пожалуйста, постарайся вспомнить: когда уехал мастер Всеслав?

 Горничная нахмурила лоб.

 – Ну... ну, точно больше чем неделя, мастер. С ним еще была девушка,

высокая такая, кажется, она была старше мастера Всеслава, и все такое. Они жили

у нас совсем недолго, а потом уехали, и все...

 "Вот ведь черт, – подумал Хикки. – Такую не то что допрашивать, ее и к

присяге не приведешь, это же "Дрова". Ни один судья не зачтет ее показания".

 За неполные четверть часа Этерлен с копами перевернули весь дом, но

горничная, кажется, не соврала. В особняке не было никого, кроме нее. Страшно

матерясь, Этерлен вызвал Малич и доложил, что у Батицких никого нет. Оставив

горничную сидеть в холле (бедняга от переживаний впала в состояние ступора),

они вернулись на улицу.

 – Вы будете дежурить здесь, – приказал Этерлен полицейским. – Свяжитесь с

дивизионным комиссаром Малич, она передаст вам необходимые указания. Учтите:

если появится мальчишка Батицкий, даже и не пытайтесь брать его самостоятельно,

он передушит вас голыми руками.

 – Как это? – не понял унтер. – Как передушит?

 – Как ему будет удобнее. Парень – кадет-старшекурсник Академии СБ. Ясно

вам? Если он появится – сразу общая тревога и вызывайте комиссара. Это дело

ведет она.

 – Ну что, куда теперь? – спросил Хикки, вновь устраиваясь в кресле

наблюдателя.

 – Туда, где Леа: в офис этого Мьюза. Сейчас я свяжусь с ней...

 От слов Леа у Этерлена зашевелились волосы. Он подключил свою радиостанцию

к внутренней сети, и все услышали ее задыхающийся голос:

 – ...да, он позвонил в офис, и чертова секретарша выпалила, что здесь

копы. В общем, сейчас мы в порту. Эта сволочь прорвалась на борт готовящейся к

старту

 "Газели" и взяла заложников...

 – Чей это корабль? – взревел Этерлен, делая знаки Лоссбергу, который и без

него уже понял, что надо разворачиваться к космопорту.

 – Субрейдер принадлежит -крупному промышленнику с Пангеи. На борту экипаж

и семья хозяина – жена и трое дочерей. Экипаж он вроде запер где-то внизу, а

женщина и девочки у него в центральной ходовой рубке. Он угрожает открыть огонь

по портовым строениям. Сейчас тут проводят эвакуацию.

 – А он сможет? – вмешался Хикки.

 – Да, вы выяснили, он служил в армии?

 – Нет, он цивильный. Мы тоже думаем, что насчет огня это блеф. Но у него

старый "хенклир" и корварский "дарт", а еще какая-то сумка: он говорит, что там

взрывчатка.

 – Чего он хочет, этот гад?

 – Требует, чтобы его выпустили, иначе он начнет расстреливать заложников.

 Ох черт, вздохнул Хикки. Вот это сейчас начнется! В Портленде уже лет

сорок не было ни одного настоящего теракта. Вся префектура, наверное, стоит на

ушах от ужаса. Начнет расстреливать заложников! Боже!.. Хикки представил себе

несчастную, полностью деморализованную женщину, которой обещают убить ее

дочерей, и содрогнулся. Империя никогда не соглашалась на условия

террористов...

 – Наша группа "Антитеррор" уже здесь, но они совершенно растеряны и не

знают, что делать. Может быть, вы что-то подскажете?

 – Этот "Антитеррор" никогда в жизни не был на деле, – вполголоса бросил

Хикки. – Пол, это кошмар. Вот теперь мы влипли.

 Через несколько минут Лоссберг посадил катер в одном из коммерческих

закоулков порта. На черной пятке стартовой мишени застыло узкое стометровое

тело субрейдера типа "Газель". Такие корабли очень редко попадали в частные

руки, и стоили они бешеных денег. Благодаря своей огромной скорости

стратегический разведчик мог ходить без всяких конвоев: ни один пиратский

корабль не был способен его достать, особенно если опытный пилот гнал "Газель"

своеобразным противоракетным зигзагом.

 Из находившейся рядом с кораблем башни управления полиция спешно удаляла

всех людей. Посмотрев на это сверху, Хикки недовольно поджал губы: делать

дурням нечего. Из ходовой можно бить только носовой батареей, а нос "Газели", к

счастью, смотрел в сторону океана. Как он развернет корабль, стоящий на пятке?

Для этого его нужно поднять! Хикки хорошо знал, что такое атмосферный маневр, и

понимал, что человек, не обладающий высочайшей пилотской квалификацией,