Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 197 страниц)

поручиться за истинность своих ощущений. Машина замерла так же неожиданно,

как и стартовала. В боку вновь открылась дверь. Баркхорн выбрался наружу, и

Роберт услышал его нерешительный кашель. Поспешно выскочив из салона, он

почти налетел на невысокого мужчину совершенно непонятного – точнее,

 среднего – возраста, который с приветливой улыбкой стоял под

гладким боком аппарата. Мужчина был одет в синий мундир имперских военно-

космических сил, на его плечах играли золотом эполеты с большими крестами

высшего офицера. – Фельдмаршал Дэн Корсак, – представился тот. – Лорд Роберт

Королев, наследник Бифортский, – недовольно пробурчал Роббо, на чем свет

кляня себя за неуклюжесть. – Мой советник – легион-генерал лорд Артур

Баркхорн. – Прошу за мной, джентльмены, – интер фельдмаршала был

безукоризненным, – специально для нашей беседы я подготовил помещение в

привычном вам виде. Интерьер небольшого зала, в который привел их Корсак,

оказался скорее имперским, то есть вычурно-тяжеловесным: пол комнаты был

устлан толстенным мохнатым ковром, стены задрапированы тяжелой гладкой тканью

с золотистыми искорками, три кресла и стол с графином, бокалами и пепельницей

также относились к имперскому стилю. Красно-коричневая цветовая гамма

навевала меланхолию и желание как следует выпить. Фельдмаршал вежливо

подождал, пока его гости займут удобные им кресла, непринужденно плюхнулся в

свободное и протянул руку к темно-вишневому графину: – Виски, джентльмены?

Роберт подумал о том, что выпитая им порция может оказаться вырванной из

пересохшего горла какого-нибудь истерзанного синтетикой бедняги, но отвести

руку хозяина все же не смог. Напиток, как он и ожидал, оказался бифортского

производства. Раскурив сигару, он кашлянул и вопросительно поднял глаза на

фельдмаршала. Тот дружелюбно рассмеялся и поднял налитый на палец бокал: – За

вашу удачу, джентльмены! Я очень рад, что обстоятельства сложились именно

таким вот образом, – начал он, с видимым наслаждением выпив свою пайку. -

Ситуация сейчас очень сложная, а пути ее решения просматриваются пока с

большим трудом. Но для начала я прочту вам небольшую лекцию о том мире, в

котором вам выпало оказаться без этой лекции вам трудно будет понять, о чем я

говорю вообще. Роберт поудобнее устроился в кресле и приготовился слушать.

Корсак ему нравился, он был умен и явно дружелюбен, к тому же шанс узнать

наконец ответы на все мучившие вопросы наполнял Роберта этаким сладостным

нетерпением. Брюзжание лорда Артура сразу же отошло на задний план: он не

видел и тени какой-либо опасности. – Итак, – Корсак пошевелил пальцами,

очевидно, подбирая слова, и коротко улыбнулся, извиняясь. – Эта планета была

открыта нами незадолго до первой войны с негуманоидными расами – вы ведь

помните, что была Война первая, и была Война вторая?.. Открыли ее, если быть

точным, не мы, а лидданы, и это открытие, показавшееся им незначительным,

затерялось. Лишь потом, через много лет после окончания Войны, на отчет

командира-исследователя наткнулись люди имперской Службы Безопасности. Некий

изворотливый ум, сразу понявший ценность находки, пришел к мысли о создании

здесь небольшой, но тщательно засекреченной базы, о существовании которой

знали бы лишь посвященные лица. Базу построили, и в течение нескольких

десятков лет она выполняла свои функции. Потом, когда всем стало ясно, что

новая, большая война все-таки неизбежна, началось самое интересное. Уже

первое поколение строителей обнаружило на планете развалины чьих-то очень

старых, почти нацело разрушенных капитальных сооружений. То была база давно

сгинувшей расы Деф, которая пала в войне с известными айорс около семи тысяч

лет назад. Вскоре люди, исследовавшие планету более детально, наткнулись еще

на два комплекса развалин, причем возраст одного из них, названного

Лабиринтом, специалисты оценили приблизительно в сто тысяч лет. Попытки

проникнуть в глубь Лабиринта закончились трагически, и тогда стало ясно, что

без серьезных исследований тут не обойтись. Но, повторяю, на пороге стояла

Война. На планете успели собрать лучших специалистов по ксеномашинерии, но на

проведение исследований времени уже не было. Служба Безопасности, предвидя

весьма сложное развитие Войны, создала на Ахероне грандиозные стратегические

запасы, сюда были отправлены сотни тысяч бесценных умов – всего на планете

было сосредоточено около миллиона человек. Отсюда стартовали частные корабли,

укомплектованные нерегулярными экипажами – попросту говоря, всю диверсионную

работу, которая велась с Ахерона, взяли на себя отчаянные имперские пираты.

Ахерон настолько успешно координировал действия своих сил, что за всю Войну

их так и не обнаружили. Потом, когда стало ясно, что человечество

проиграло... – Проиграло? – перебил Роберт. – Но позвольте, ведь человечество

выжило, уцелело как вид! Или мы с вами что – привидения? Корсак помолчал,

задумчиво разглядывая свои женственно маленькие ладони, потом заговорил

снова, немного печально: – Весь парадокс в том, что человечество должно было

пасть, как пали многие наши предшественники, – пасть, так и не достигнув

вершин истинного величия. Территориальные битвы погубили великое множество

цивилизаций. Лишь немногие, типа глоков или эйзе, смогли перейти на

качественно иной этап своего развития. Объективно человечество должно было

исчезнуть, как исчезли наши прежние друзья орти, лидданы и вардийцы.

Практически ушли в прошлое россы – сегодня на обожженной планете вновь строят

монастыри, и до первого звездолета им еще далеко. Уцелел Корвар, но он и

должен был уцелеть... А человечество опровергло все прогнозы и сумело выжить

– видимо, перед самой Войной мы все-таки сумели перешагнуть тот барьер, за

которым энергия расы становится несокрушимой. – Корсак задумался, вновь

плеснул немного виски по бокалам и продолжил более решительно: – По замыслу

наших предков, Ахерон должен был стать своего рода колбой, способной

сохранить человека как вид до наступления лучших времен. Нам долго казалось,

что они не наступят никогда – постимперские миры рухнули в бездну

индустриального варварства, при котором социальная мораль откатилась на

тысячелетия назад. Но после того, как ваш неистовый отец, ставший для нас

образцом истинно человеческого духа, вдруг совершил невозможное, у Ахерона

появилась робкая надежда. Со временем она переросла в уверенность:

феноменальный рывок Бифорта, который буквально за считанные годы сумел

построить удивительно эффективную социально-экономическую модель, показал,

что кровь человека вновь горяча. У нас именно так и говорят. – Но простите,

почему же вы до сих пор находитесь "в тени" человеческой политики? Почему о

вас практически никто не знает? В чем причина этой загадочной скрытности? -

Среди нас немало людей, которые настаивают на немедленной реанимации Империй

путем объединения всех человеческих миров под рукой Бифорта. До недавнего

времени эта точка зрения доминировала. Сейчас, в той явно кризисной ситуации,

которая возникла после ваших излишне решительных действий, мы склоняемся к

более либеральному варианту. – Излишне решительных? – поразился Роберт. – Вы

хотите сказать, что я что-то сделал не так? – Вы сами знаете, что, -

усмехнулся Корсак. – Ваша безрассудно мужественная атака привела к тому, что

теперь никто не может поручиться за спокойствие горган. Где гарантия, что они

не бросятся в атаку с Тротиуса? Их амбиции изрядно подкреплены контактами,

наработанными среди населения некоторых человеческих метрополий: похоже на

то, что у них есть и союзники, причем довольно могущественные... Роберт

негромко рассмеялся. Ему стало все понятно... "Ни мой папаша, ни они, его

тайные покровители, – никто, кроме нас с Арой, и понятия не имел, какую штуку

задумали безносые хитрованы! Боясь Ахерона, они нашли способ ухватить все

человеческие миры разом, провернуть операцию с такой скоростью, что спасать и

защищать уже было бы некого. Атакуя в лоб, они в любом случае завязли бы на

несколько суток, может быть, даже на неделю, давая Ахерону некоторую фору

времени на проведение "освободительной" миссии. Как бы они ни спешили, но

наши флоты, разбросанные по десяткам кое-как укрепленных баз, так или иначе

сумели бы задержать их до подхода ахеронских легионов". Цепочка туманных

догадок, так мучившая его все это время, превратилась в уверенность. Он был

прав!"Проникновение с черного хода" было задумано именно для того, чтобы

одним ударом нейтрализовать организованное сопротивление человеческих

метрополий. Зелье не было платой – оно было способом посадить нужных людей на

крючок круговой поруки, связав их страхом куда более понятным и ощутимым,

нежели страх разоблачения: единожды войдя в круг "посвященных", человек уже

не мог из него вырваться, его неминуемо ждала кара за зелье. Да, они хорошо

изучили массовую психологию homo... – Чему вы смеетесь? – удивился Корсак. -

Выслушайте меня, – попросил Роберт. – Все дело в том, что ушлые негодяи и в

самом деле замыслили очень интересную штуку... Ахеронец слушал его с

 изумлением. На его чуть смуглом лице отражались досада, недоумение

и растерянность. Он не понимал, каким образом двое частных лиц, отягощенных

связями и влиянием в преступном мире Бифорта, могли столь стремительно и

эффективно разнести по кирпичику целую паутину, облепившую человеческие миры,

паутину, об истинных масштабах которой он даже не подозревал! Ему не хотелось

верить, но Роберт был убийственно логичен. Корсак ерзал в своем кресле:

рассказ бифортского лорда-наследника менял ситуацию, а принимать решение

предстояло именую ему, причем, что было хуже всего, немедленно... – Это

невероятно, – выдохнул он, когда Роберт закончил свою почти получасовую речь

и с довольным видом откинулся на спинку кресла. – И вы считаете, что прямо

сейчас, в эту самую минуту, во всех человеческих мирах гибнут последние

пособники горган? И что тот план, о котором вы столько говорили, уже никогда

не будет проведен в жизнь? – Интересно, кем? – победно хмыкнул Роберт. – Мы

мафия, – мы работаем чисто. Никто, ни одна живая душа не знает и никогда не

узнает, в чем заключалась истинная роль тех, кто пал жертвой невидимой

нарковойны. Но их уже нет! На повторение этого трюка потребуются годы. Разве

они у них есть? – Вы не понимаете, что происходит, – резко осадил его Корсак.

– Логика горган отличается от нашей, они вполне способны на атаку отчаяния, а

расположенный на Тротиусе финиш-пост может перебросить тысячу кораблей за

несколько часов! Улыбка сползла с лица Роберта. Боже, подумал он, а ведь и в

самом деле... Конечно, мы их остановим, но какую цену нам придется за это

уплатить? И Объединенные Миры, которые не упустят шанса ударить в спину

Бифорта!.. – Давайте поговорим спокойно, – предложил он. – Я вижу, вам есть

что сказать... Я жду. – Никто не может знать, куда, в какую точку они нанесут

свой первый удар, – сказал Корсак. – Но скорее всего этой точкой окажется

именно Бифортское Содружество. – Ахерон... – Вот мы и подошли к самому

главному. Техника Ахерона отличается от вашей приблизительно так же, как

бластер от каменного топора. Мы способны подавить Тротиус одним коротким

ударом, нам не страшны те несколько десятков истребителей, которые

патрулируют эту систему. Но для того, чтобы наши корабли вышли из своих

ангаров, необходимо согласие лорда Торварда Бифортского начать аннексию

Объединенных Миров. Ранее к этому плану присоединяли и Аврору – сейчас, как я

говорил, требования смягчились. – Это – требования Совета? Корсак поморщился.

Решение уже пришло к нему, но теперь, помимо всего прочего, у фельдмаршала

возникло сильнейшее желание заставить лорда Роберта разделить с ним

ответственность. В его голове кружились десятки иезуитски хитрых способов

решения этой задачи, но он понимал, что с этим парнем лучше говорить

напрямик, а потому чувствовал себя не лучшим образом. – Вершители, – мягко

заговорил он, – не являются направляющей силой Ахерона. Люди, избравшие

древний Серебряный Путь, могут лишь давать советы. Решает большинство. В

данный момент я являюсь представителем того самого большинства, которое

настаивает на немедленном выступлении Бифорта. Сейчас, в свете тех изменений,

которые последовали за вашим э-ээ... подвигом, этот вопрос принял

необыкновенную остроту. Если бифортские легионы не выйдут в атаку

Объединенных Миров, ни один ахеронский корабль не покинет своей базы. Ни

один! – Мой отец, как я понимаю, с этими требованиями не согласен

категорически? – Не совсем так. Он понимает неизбежность дальнейшего

продвижения Бифорта в сторону Объединенных Миров, но экономические интересы

Бифорта и, самое главное, присутствие в списке целей атаки Федерации Аврора

вызывали бурное неприятие наших идей в стане его ближайших сподвижников. -

Лорда Ровольта, по-видимому? Корсак наклонил голову. Исключение Авроры из

ахеронских требований было чистейшей импровизацией, но он знал: сейчас ему

это простят. Аврора присоединится сама – не завтра, так через год. Сейчас

было важно толкнуть немаленькую военную машину Бифорта вперед, заставить его

сожрать ненавистные ОМ и раздуться до масштабов своего рода микро-Империи.

Для этого годились любые способы. Корсак не сильно блефовал, рисуя перед

Робертом картину неожиданного выступления горган из сектора Тротиуса – такая

опасность действительно существовала, правда, в виде сугубо гипотетическом.

Aифортский наследник выглядел непробиваемо безмятежным, и фельдмаршал с

неудовольствием подумал, что стервец, похоже, и впрямь умеет владеть собой.

Но он должен был добиться своего! Судьба давала ему уникальный шанс: еще одно

усилие, и Бифорт рванется вперед, сметая на своем пути хлипкие оэмовские

легионы. Дальше – лет двадцать-тридцать, и древние имперские орлы вновь

самодовольно расправят свои крылья над Галактикой. Он, фельдмаршал Корсак,

вполне успеет это увидеть: на Ахероне живут долго. – Прошедшие столетия

сильно изменили нас, откровенно признался он. – Проникнув в невообразимо

древние тайны Лабиринта, мы вынесли не только новые для нас нечеловеческие

технологии, но и любопытные философские течения, столь же глубокие и

совершенные, как и освоенная нами машинерия. Разумеется, их приняли не все,

скорее единицы. Но тем не менее наше общественное мышление несколько

отличается от принятого среди вас. – Я это уже понял, – кивнул Роберт, – но

хочу сказать вам вот что: модель существования объединенного под одной рукой

человечества, благополучно функционировавшая в течение столетий, в данный

момент не может быть перенесена на нашу почву. Людей ждет что-то другое,

какой-то иной социум... – Социум разбегания! – уверенно перебил его Корсак. -

Внутривидовая разобщенность неизбежно ведет к конкуренции, пронизывающей все

сферы бытия. – Вы считаете, что конкуренция – это плохо? Такое уже было: это

называется социально-политическим онанизмом – провозглашение главенствующей

роли массы и полное отрицание индивидуальности как ведущего фактора

прогресса. – Вы меня неправильно поняли, милорд. Конкуренция двух лавочников

или трех производителей пылесосов – это великое благо. Но конкуренция двух,

трех или более человеческих цивилизаций, особенно перед лицом врага, – это

хуже чем плохо. Это смерть! Это неизбежное разбегание в разные стороны,

вызванное целым рядом глубочайших внутренних противоречий, заложенных в

человека самой природой. От них невозможно уйти, но можно разработать такую

общественную модель, которая позволит индивидууму процветать, сглаживая

острые углы неразрешимых вопросов. – По крайней мере, не сейчас. Мы к этому

не готовы. Объединенные Миры – несомненно язва, выжечь которую просто

необходимо, и здесь я с вами согласен на все сто. Но говорить про интеграцию

человечества в систему, построенную по гнилым калькам прошлых лет, – нелепо.

Этого уже не будет. Мы должны пройти какой-то свой, собственный путь, сильно

отличающийся от всего того, что было раньше. Дэн Корсак почувствовал, что

тугая пружина, сдавленная где-то в его животе и мешающая ему думать и

говорить, начинает потихоньку расправляться. Лорд-наследник был готов, его

оставалось лишь чуть-чуть дожать, и он сам упадет в руки. Он не позволил

ликованию отразиться на своем лице. – Может быть, – уклончиво заметил он. – В

конце концов, решать будем не мы... "Отчего же, – подумал Роберт. – Как раз я

– то и буду решать, с кем и как мне делить ложе братской любви... А сейчас я

даже не стану уламывать дорогого папашу. Я просто расскажу ему все, что знаю,

и он запрыгает, как резиновый, припукивая от счастья. Ведь ему так хочется

вновь, как в старые романтические времена, поиграть в солдатиков и кораблики.

Ему на фиг не нужны все эти нищие и ободранные планеты ОМ, где среднегодовой

доход вилланов составляет ровно половину месячного заработка бифортского

бармена в обрыгаловке средней руки. Ему просто хочется поиграть, а злой и

желчный дядька Ровольт заваливает его тоннами цифр, пугает его кошмарными

убытками и прочими гадостями. Ничего, папань, мы расскажем ему такую

страшилку, что он надолго лишится сна и покоя. А потом мы закидаем его

говешками и побежим скакать на палочке. Но при этом – лопни моя печень, если

хоть один бифортский корабль выйдет на Тротиус раньше ахеронского!"

 Глава 7

 Лорд-канцлер шагал от стены к стене – зал был немаленький, и Торвард устал

следить за ним глазами, тем более что шаг старого друга был вовсе не так

порывист, как раньше... Энджи, окутанная одуряющим ароматом своей сигареты,

забилась в дальний угол помещения и казалась лорду-владетелю большой черной

змеей, свернувшейся на мягких подушках широченного кресла. Лорд Торвард был

недоволен, но демонстрировать свое недовольство не собирался. Его и так

тошнило. – Арестованные показали, что распространением наркотиков занимались

аврорские проповедники секты святого Сайласа, – противно бубнил лорд-канцлер,

– из их слов также следует, что оные святоши являются несомненными агентами

горган, которые, как я понял, уже не первый год копошатся прямо у нас под

носом, создавая что-то вроде межпланетной шпионской сети. Аврорцы

рассказывали нашим олухам сказки о грядущем якобы изменении мира и неизбежном

воцарении всеобщей справедливости – при помощи, конечно же, горган. Они не

говорили им, что для этой справедливости придется сделать. Тем не менее

говнюки охотно верили в возможность припасть к новой кормушке. Лорд Торвард

болезненно поморщился и хватил полную рюмку крепчайшего рому. В животе

потеплело, и голос Ровольта стал менее резким. – Несмотря на все это, -

продолжал тот, – нам до сих пор ничего не понятно. Ответы на все вопросы

знает его милость лорд-наследник. – Ровольт остановился и посмотрел на

Королева в упор. – Но где его носят черти, не знает решительно никто.

"Валькирия" ушла, куда она ушла, зачем она ушла никто не знает. Лорд-

владетель пошевелил носом. Он прекрасно знал, что дознаватели УВР, поняв, что

их "объект номер один" покинул планету, переключились на расследование дела о

наркотиках. Элементарнейшая раскрутка, уложившаяся буквально в несколько

дней, принесла такие имена, что для продолжения дознания потребовалась особая

санкция самого Торварда. За решетку полетели помощник лорда генерального

прокурора, двое ведущих референтов финансовой империи "Бифорт Дайнэмикс",

несколько крупных полицейских чиновников и целая куча разнокалиберных и, что

странно, абсолютно "чистых" предпринимателей. Ни один из них никак не был

связан с пресловутой, набившей уже оскомину бифортской мафией: все они были

людьми достаточно молодыми, умными и демонстративно респектабельными, все они

выдвинулись в последние годы, и все они имели одну объединяющую черту

болезненное, переходящее местами в патологию, личное тщеславие. Допросы,

проведенные безжалостными специалистами УВР, выявили картину жуткую и на

первый взгляд просто неправдоподобную: милейшие джентльмены лихо торговали

зельем, которое поставляли им люди, напрямую связанные с горган. Но это еще

было не все. Разомлев от пыток, красавцы показали, что основными бифортскими

потребителями товара были все-таки гангстеры. Правда, с ними возникала

проблема: все имена, которые прозвучали на допросах, уже не первый день

украшали собой могильные обелиски – и, что было любопытнее всего, к их

смерти, по-видимому, был причастен шалунишка-наследник. Как веревочка ни

вейся, а завьешься ты в петлю... Алкогольная депрессия, терзавшая душу лорда-

владетеля, не помешала ему смекнуть, что круг замкнулся. Хвост аврорского

карго – кстати, возникал еще один попутный вопрос: как случилось, что сам

карго вдруг, за здорово живешь, сорвался с Бифорта в неизвестном направлении,

бросив весь свой груз на орбите? – хвост карго несомненно был подарком от

Роберта. Получалось интересно. С Роберта все началось, Робертом же и

заканчивается. Где Роберт? Никто не знает... – Есть еще один человек, -

продолжил свою мысль лорд-канцлер, – и он в данный момент находится, к

счастью, на Бифорте. Я говорю про Арифа Кириакиса, который крутится во всех

делах вместе с Робертом... – У!.. – недовольно сказал Королев. Он прекрасно

знал это и без Ровольта. Где Роббо – там и Ара, это все знают. Но Ара

Кириакис не простой шалопай, которого можно взять за шкирку и приволочь на

цугундер. Ара – один из реальных хозяев планеты, крупнейший налогоплательщик,

крупнейший землевладелец – и прочая, и прочая... Хватанешь его за ухо, как

же! Ару, безусловно, можно было бы любезно попросить поделиться парочкой

секретов, но лорд-владетель был почти на сто процентов уверен, что он

заговорит только тогда, когда сочтет нужным. И наверняка вместе с Роббо. Раз

они молчат, раз Роббо продолжает где-то шататься, значит, они еще не

настолько уверены в своей готовности раскрыть карты. – Барт, это слишком, -

подала голос леди Энджи. – Кириакис тебя просто пошлет куда подальше, да и

все. Не станешь же ты его хватать силой! – Не стану, – согласился Ровольт. -

Mо, ребята, заметьте еще вот что: на Эндерби кто-то в пыль разнес целую

коммуну космонитов, из которой, насколько мы смогли понять, шла значительная

часть зелья. Случайный патруль, болтавшийся в тех краях, докладывал о том,

что у него прямо из-под носа удрал какой-то странный ничейный якобы корабль,

ужасно похожий на имперский рейдер. Дальше: вы помните, что на Покусе видели

тот-же самый корабль – на нем прилетели террористы, похитившие какую-то

офицершу внешней разведки. Ублюдки во всем обвинили нас. Вы знаете, у кого

есть такой корабль? Или мне вам напомнить? – Не надо, – усмехнулась Энджи. -

Это "Пума", которую Мэнсон-младший три года клеил для Арифа. Единственный в

Галактике корабль, способный удрать от "Торхаммера". Что странного в том, что

он ушел от аврорской рухляди? – Да при чем тут аврорская рухлядь! -

возмутился Ровольт. – Я еще могу как-то понять, зачем им понадобилась эта

оэмовская стерва: мешала, ну, бывает. Но Эндерби?! Как они на нее вышли?

Почему они уже давно знали все то, о чем мы лишь сейчас начинаем

догадываться? Что они вообще знают? – Вероятно, они знают все. – Торвард

налил себе новую рюмку. – Но расскажут нам только тогда, когда поймут, что

дело закончено. Барт, давай не будем орлам мешать. Они справятся и без нас. -

Ну уж нет! Не знаю, как ты, а я не желаю чувствовать себя конченым идиотом! Я

должен разобраться в этом дерьме, и немедленно. – Смотри не утони в нем.

Пловец из тебя никудышный. – Но, Тор! Бога ради! Сегодня они взорвали коммуну

говнюков космонитов, а что они взорвут завтра? Конгресс Федерации Аврора?

Сенат Орегона? – Ты бы меньше думал об Авроре, Барт. Аврора – вопрос пятый.

Она меня вообще не интересует, пускай они взорвут там хоть все на свете. Я не

хочу торопить события: клянусь тебе, если мы не будем лезть без мыла в жопу,

то все произойдет само собой. Ровольт подошел к окну и раздвинул рукой

тяжелую штору. В льющемся из окна сером свете его лицо показалось Торварду

плоской вытянутой маской с резко выдающимся вперед острым подбородком. Как же

мы постарели, подумал он. Причем даже не внешне, это уже дело десятое. Мы

стали тяжелыми, наши свинцовые задницы так и тянут нас к земле. Любой вопрос

нам непременно нужно обсосать со всех сторон, посоветоваться с референтами,

протянуть его через пару комиссий и в итоге отложить на месяцок. Интересно, а

прежде чем идти в сортир, Барт консультируется с референтами? А то ведь -

страшное дело! – можно сесть на унитаз лицом к стене!.. Торварду стало совсем

муторно. Последнее время ему начало казаться, что все эти годы, проведенные в

кресле лорда-владетеля, прошли мимо него: фактически у него не было ни семьи,

ни тех простых незамысловатых радостей, что дает обычная, самая банальная

жизнь рядового среднеобеспеченного и среднестатистического обывателя. Он не

видел своего сына, он привык воспринимать свою жену не как хозяйку в доме, а

как самого мудрого и довольно жесткого советника на Бифорте. Ему было слегка

за пятьдесят: старость еще даже не просматривалась на горизонте, но он

чувствовал, что с таким положением дел состарится куда раньше срока, – Я

найду выход из этого идиотского положения, – угрожающе произнес Ровольт. -

Ищи, – ответил Торвард. – Делай что хочешь, только не морочь мне больше

голову, ладно? Дверь кабинета распахнулась почти бесшумно, и Кэтрин не сразу

подняла голову от терминала. На пороге стоял младший детектив Янсен -

вихрастый стеснительный мальчишка, буквально на днях окончивший полицейскую

академию. – Вас просят, мэм, – пролепетал он, шалея от тайного восторга: Раш

казалась ему женщиной, вышедшей из его влажных подростковых снов, и он не раз

провожал ее влюбленными взглядами. – Кто, Янсен? – раздраженно спросила

Кэтрин. – Пускай зайдут сюда. – Они ждут вас в коридоре... Кэтрин недовольно

вздохнула и поднялась из-за стола. Под дверью кабинета стояли двое молодых

мужчин в неброских деловых костюмах. – Следователь Кэтрин Раш? – безразлично

спросил один из них. – Джентльмены, пройдемте лучше ко мне в кабинет... Она

не успела договорить – ее руки оказались заведенными за спину, и на запястьях

сомкнулись кольца наручников. Дальнейшее показалось Кэтрин каким-то дурным

сном: ее быстро запихнули в лифт, в нос ударил резкий горьковатый запах...

Кэтрин пришла в себя в небольшой полутемной комнате. Она сидела в глубоком

кресле, руки были свободны; перед ней стоял высокий, широкоплечий мужчина с

поломанными ушами и странно узким, вытянутым подбородком – его острое, с

вытянутым тонким носом лицо неприятно контрастировало с массивным торсом и

короткой бычьей шеей. Бесцветные, чуть прищуренные глаза изучающе скользили

по ее лицу. – Скажите, мэм, это ваше? Обернувшись к находившемуся за его

спиной письменному столу, мужчина поднял старинный бластер, который она

получила от Арифа. – Да... – Интересно было бы узнать, откуда у полицейского

чиновника столько денег. Вы в курсе, сколько может стоить такая игрушка?

Отвечайте! Кэтрин прокашлялась. В ее голове крутилась одна мысль: кто? Кто

эти люди, выдернувшие ее прямо из стен департамента? – Я не желаю отвечать на

ваши вопросы, – уверенно произнесла она. – По крайней мере, до тех пор, пока

я не увижу санкции прокурора, разрешающей мой арест. – Но вам придется

отвечать, – безразлично пожал плечами мужчина. – Догадываюсь. Но вы должны

знать, что на этом свете не все так просто, как вам кажется. – Вы угрожаете?

– Ни в коем случае. Я лишь напоминаю вам, что любое действие неизбежно

вызывает противодействие. – И так по кругу? – Для вас – нет. – Вот как? И что

вы хотите этим сказать? – Только то, что вас сотрут в порошок. Сегодня,

завтра – для меня, наверное, это уже не будет иметь значения. "Если я буду

жива, Ариф меня вытащит. А может быть, и Роберт, который должен вернуться со

дня на день. Дело вдет к концу, и долго они не продержатся. Интересно, а

сколько продержусь я?" Ее собеседник коротко вздохнул и сунул руку во

внутренний карман своего плотного, с утеплителем, камзола. – Прошу вас, -

криво улыбнулся он, протягивая Кэтрин засиявшую в его пальцах

биоидентифицирующую карточку с золотым бифортским орлом. – Флаг-майор Гай

Гамбино, – прочитала она, – Управление Внутренних Расследований. Хорошо, а

где санкция? Офицер виновато развел руками. Извиняющаяся улыбка была

фальшивой – он находился в родных для него стенах и держался, как казалось

Кэтрин, весьма уверенно. Какую, в конце концов, опасность могла представлять

собой обычная дамочка-следователь? Он мог сделать с ней все, что угодно,

особенно в такой ситуации. – Мне очень жаль, – Гамбино неторопливо обошел

свой стол и опустился в высокое кресло-вертушку, – но санкции на ваше

задержание у меня нет. Пока нет, – поправился он, поняв, что сморозил

глупость, – пока. – Следовательно, это не арест, а задержание, ощерилась

Кэтрин. – А раз так, то никаких обвинений мне можно и не предъявлять?..

Замечательно. Если я правильно понимаю ситуацию, мне предстоит ответить на

ряд щекотливых вопросов? – Вы весьма разумны, мэм, – усмехнулся Гамбино. -

Благодарю. Да, я отвечу на любые вопросы. В одном случае: если здесь, в этом

помещении, будет присутствовать его милость лорд-наследник Бифортский и

каждый мой ответ будет им одобрен. Все! Офицер недовольно поморщился. Так и

есть, его впутали в грязное дело. Чертова баба связана с лордом-наследником,

и связана, судя по ее грозному виду, накрепко. Гамбино хорошо знал, что

Роберт Бифортский не особенно благоволит к Закону попросту говоря, может

свернуть шею любому, даже не заметив этого. Стоит только ему появиться на

Бифорте, выслушать доклад своих людей, которые уже наверняка осведомлены о

задержании этой наглой сучки, и конец всему: от бластеров бифортской мафии не

спасет никакое служебное положение. Или того лучше – свора овчарок, которая

пасла следовательницу, может проявить личный пыл, не дожидаясь указаний

патрона – размажут по стенке и его, и всех его коллег, причастных к этому

проклятому инциденту. Единственная надежда – что ее отпустят раньше, чем

наследник вернется из своих странствий. Тогда есть шанс, что поганое дело

забудется... Хуже всего было то, что флаг-майор Гамбино и сам не знал, на кой

черт нужно было трогать бабу, которая греет постель самого лорда-наследника,

давно прославившегося крутым нравом и дружбой со всемогущими отцами

криминального мира. Менее всего на свете он хотел бы попасть в поле его

зрения. Получив дурацкий приказ, Гамбино не сильно ломал голову о

последствиях его выполнения: слухи о том, что эта Раш очень близка к

наследнику и, соответственно, мафии, казались ему сильно преувеличенными.