Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 146 (всего у книги 197 страниц)

пилот сможет посадить его прямо на "спину" моего корабля – места там хватит,

а стрелять по нему не будут, это я могу гарантировать.

 Умкар заглянул ему в глаза – с отчаянием.

 – У меня нет авиации, – сказал он. – Все, что имел институт, в том числе

два воздушных корабля большой дальности, сгорело на аэродроме во время боя

за город. Единственная эскадрилья больших кораблей, которая осталась в наших

руках, находится в столице, и никто ни под каким предлогом ее нам не даст.

Вы что, думаете, что нам поверят? Сейчас, когда в стране война, когда

Хабуран хочет оторвать от нас огромный кусок территории? Все, что я могу

сделать, – это дать вам людей и горючее. Прорвавшись на запад, вы можете

попытаться раздобыть там корабль. Но... до архипелага несколько суток

ходу...

 Андрей больно прикусил щеку и замотал головой.

 – Черт, но что же нам делать?..

 – В принципе, мы обсуждали этот вариант, – заметил Ингр. – Но люди нам не

понадобятся, дайте только топливо. У вас есть диспозиция на этот час? Что

там вообще на западе?

 – По-видимому, там рассеялось около двух корпусов. Они заняты грабежами и

пока не имеют координации – это обстоятельство вам поможет. Со временем вся

эта публика побежит в Хабуран. Вы должны успеть.

 – К ночи мы дойдем до района, занятого мятежниками, – подала голос Касси.

 – Это если выйдем утром? – перебил ее Андрей.

 – Разумеется. Халеф, я думаю, может остаться здесь...

 Юноша поднял голову и негромко рассмеялся.

 – А зачем? Нет, теперь я пойду с вами до конца.

 – Ты боишься? Но, клянусь, здесь тебя никто не тронет.

 – Не-ет, дело уже не в страхе. Я боюсь совсем другого – я боюсь не

успеть...

 – Я распоряжусь об отдыхе, – пожал плечами Умкар.

 Глава 12

 1

 Дорога была разбита – насколько мог понять далекий от военных дел Андрей,

недавно по ней плотно садила артиллерия. Светло-серое покрытие было

изуродовано глубокими воронками, кусты по обочинам лежали обгорелые, часто

вырванные с корнем. За их спинами поднимался рассвет, сырой, туманный и

какой-то робкий. Небо на западе все еще продолжало оставаться темным, обещая

дождь.

 Андрей сидел на мешках возле пулемета, рядом с ним тревожно, вздрагивая и

тихонько постанывая, спала Касси. Она лежала в такой скрюченной позе, что

всякому на нее посмотревшему стало бы ясно, что девушке холодно в этом

промозглом утре, несмотря на толстое одеяло, которым накрыл ее Огоновский.

Сам он чувствовал себя неплохо – волшебный мех прекрасно грел и не позволял

сырости распространиться по его измученным костям.

 – А ты знаешь, Умкар тебе не поверил, – неожиданно произнес сидевший за

рулем Ингр.

 – Что? – не сразу понял его Огоновский. – Что ты имеешь в виду?

 – То, что он не верит в твой замысел. Ему вообще непонятно, за каким

фурканом ты, человек предельно далекий от всех наших проблем, так рвешься

спасти совершенно чужих тебе людей. По его логике, ты просто хочешь

вернуться на свой корабль – любым способом – и для этого используешь нас.

 – Ты тоже так считаешь? – с горечью спросил Андрей.

 Ингр помолчал.

 – Я слишком хорошо тебя знаю, – сказал он, объезжая очередную яму. – В

тебе есть что-то... что-то такое, что отличает тебя от нас. Ты иначе

мыслишь, ты вообще живешь в каком-то своем мире, где правят другие понятия.

Я не знаю, хорошо ли это – быть таким добрым?

 На переднем сиденье тихо засмеялся Халеф. Удивленный, Ингр поглядел на

него и поинтересовался: – Ну, и что здесь смешного?

 – Ты не поймешь, – вяло отмахнулся тот. – Он не добрый – так, как ты это

понимаешь... Да, у него огромное сердце, но пойми же – они старше нас, они

мудрее, им, наверное, нет необходимости быть злыдни и недоверчивыми. Они

побеждают не потому, что ненавидят, а, наоборот, потому что поднимают меч с

болью в своих больших сердцах. Такой человек не может не победить...

 – Очень поэтично, – покачал головой Ингр. – Ну тогда скажи мне, поэт,

почему же ты, такой хороший и разумный, носишь на своей роже эту проклятую

татуировку? Почему же ты считаешь, что каждый, кто не придерживается твоей

веры, должен быть изгнан, унижен, ограблен, убит?.. Почему, Светлый?

 – Это не так, – спокойно ответил Халеф. – Ты плохо обо мне думаешь, но

опять-таки не потому, что ты ненавидишь меня, а просто потому, что мы с

тобой незнакомы. Может быть, когда-то я и думал так, как ты говоришь, но ты

знаешь, с тех пор многое изменилось. Я очень хочу посмотреть на мир, в

котором живет Андрей: я хотел бы ощутить воздух той страны, в которой можно

всегда и везде быть самим собой, не лгать, не притворяться и не скрывать,

что у тебя тоже – большое сердце. Может быть, мне удастся уговорить его

капитана, и он возьмет меня с собой?..

 – Это вряд ли, – вздохнул Андрей. – Я же рассказывал: на поверхности

стоит военный звездолет, госпитально-спасательная машина, предназначенная

для того, чтобы подбирать в бою членов экипажей с пораженных кораблей. На

военные корабли чужих не берут, разве что в условиях совершенно уж

экстремальных. Я и сам офицер, хотя и не кадровый, а призванный на время

войны.

 – Я, кстати, так и не понял, в каком ты звании, – вмешался Ингр. – Вот

давай прикинем так: каким количеством людей ты мог бы командовать в пехоте?

 Андрей прикинул: в десанте майор, как правило, командует дивизионом -

если, конечно это не какое-нибудь элитное подразделение атмосферных машин

или бронетехники.

 – Шестьсот человек, – сказал он. – Со всей техникой, разумеется. Только у

нас пехоты нет, у нас есть планетарно-десантные войска. Это когда их бросают

с орбиты в катерах и специальных капсулах или высаживают прямиком с севшего

корабля.

 – Ого, – нахмурился Ингр. – Шестьсот человек. Мне больше ста не

положено... наверное, ты давно служишь?

 – В молодости я три года провел на Флоте и выслужил две ступеньки

младшего офицера. Нынешний чин мне дали совсем недавно.

 – Слушай, а звездолет водить трудно? – спросил Ингр с азартом в голосе. -

Вот я, пилот, я смог бы?

 – Знаешь, я не смог бы вести твою машину, – засмеялся Андрей, – потому

что у нас органы управления гораздо проще, и они по-другому расположены.

Руль, например, у нас круглый, а обороты регулируются правой ногой, а не

рукояткой, как здесь у тебя. Мне было бы неудобно рулить и все время тянуть

на себя эту штуку. Наверное, я не смогу вести и ваш самолет. А ты, когда

окажешься в ходовой рубке "Парацельса", просто одуреешь от обилия приборов и

органов управления. Для управления большим кораблем нужны три человека

одновременно: два пилота и штурман, он работает с навигационными

вычислителями. А уж для того, чтобы вести на ходу бой, в моем корабле

задействуются более трехсот человек: инженеры, операторы разных систем,

стрелки в башнях. К тому же учти: чтобы стать классным пилотом, нужно

учиться восемь лет и начинать учебу следует в восемь-девять лет, чтобы

добиться нужной выработки рефлексов, – в тот период, когда ты из мальчика

превращаешься в мужчину. У пилота звездолета особое зрение, невероятно

быстрая реакция и специфически гибкое мышление. В каком-то смысле он похож

на вычислительную машину: его ошибка может погубить огромное количество

людей. По статистике, пилотом может стать каждый девяностый мальчик и каждая

сто сороковая девочка – ну, приблизительно.

 – А у вас что, женщины тоже летают? – изумился Халеф.

 – Разумеется, На моем "Парацельсе" второй пилот – женщина. И отличный,

кстати, пилот. У нас женщины служат везде. Я хорошо знаю одну даму,

генерала, она командир элитного легиона бронемашин. И что, ты думаешь, она

сама похожа на танк? Ничего подобного – хрупкая светловолосая красавица,

никогда не скажешь, что ей уже крепко за пятьдесят.

 – Не хватало еще, чтобы женщины служили в армии, – пробурчал Халеф.

 – Ну, это ты так считаешь, – осклабился Ингр. – Посмотри вон на Касси,

она на разведчике летает. И ничего, и не она одна такая.

 – Я все равно останусь при своем.

 – Да уж.

 – Доболтались! – Остроглазый Андрей привстал и быстро повернул пулемет

вправо, загоняя в прицел выскочивший из придорожного леска грузовик. – Кто

это? Армейцы?

 Ингр резко затормозил, потянулся за автоматом; на несколько секунд все

замерли, ожидая, что будет дальше. Однако грузовик спокойно проехал мимо

них, из кабины приветственно взмахнула солдатская рука, и "Пес" неторопливо

двинулся дальше.

 – Наверное, – решил Ингр, – с каким-нибудь донесением помчались. Связи,

говорят, нет совершенно.

 Андрей молчал. Он совсем не казался себе добрым человеком с большим

сердцем. "Возможно, – думал он, – Халеф и прав – для себя. Правда, говорят,

всегда одна, да вот только на практике часто оказывается так, что у каждого

она своя..." Еще он думал о том, что было бы, окажись на его месте другой,

скажем, обычный врач, призванный прямиком из стерильных покоев роскошной

косметологической клиники и не привыкший к виду крови и дерьма. Та же

Анжелина, к примеру. Что бы она делала? Билась бы в перманентной истерике?

Огоновский нежно погладил пулемет, вздохнул и бросил взгляд на Касси.

Девушка уже не спала, ее глаза были открыты.

 – Умкар и не мог поверить – ни мне, ни тем более тебе, – буднично сказала

она. – Потому что для этого нужно было собственными глазами видеть все то,

что видели мы.

 – Ты все слышала? – поразился Андрей.

 – Не обижайся. Я сама долго думала, что ты – хабуранский шпион, который

шел по следу за нами. Конечно, твоя машина-переводчик, твое оружие... но я

полностью поверила тебе тогда, когда ты стал рассуждать о том, как помочь

нам. Я не знаю, как изменить то, что должно произойти, понимаешь? И Умкар не

знает...

 Халеф тихонько фыркнул и незаметно погладил себя по груди, где он прятал

свой сверток с таинственным манускриптом.

 Незадолго до заката "Пес" остановился на передвижном посту. Касси быстро

переговорила с офицером, и пара солдат, удивленно косясь на Андрея,

забросили в машину несколько больших прямоугольных канистр.

 – Теперь до побережья хватит, – удовлетворенно заметил Ингр, заводя

двигатель.

 – Нам еще долго? – спросил Андрей.

 – Как Касси решит. До моря уже рукой подать, но она, как я понял, имеет

какой-то свой план. Не знаю... как скажет.

 Андрей не стал вмешиваться. Касси, рассудил он, лучше всех знает, куда и

как ехать. Наверное, она понимает и опасность – тоже лучше других, за

исключением, конечно, его самого. Огоновский поморщился; мысль о том, что

будет, если он, упаси боже, не успеет, резанула по сердцу, заставила

похолодеть грудь. Он, безусловно, погибнет – но разве так важна сейчас его

жизнь или смерть? Андрей представил себе спасательные команды с

"Парацельса", рыщущие среди развалин в поисках тех, кому еще можно помочь...

отчаяние врачей, понимающих, что помогать там, в сущности, уже некому. Он

пристально всмотрелся в мрак, разрываемый фарами вездехода. Где-то там, на

западе, шумело море. "Несколько суток ходу, – сказал он себе". – Несколько

суток – это на чем?.."

 Ингр резко свернул с разбитого шоссе. В свете фар замелькали кусты,

кривые низкорослые деревья, справа, совсем близко, проскочило какое-то

темное строение – не то усадьба, не то большой сарай с традиционно острой

крышей.

 – Я не рекомендовал бы спать, – произнес он. – Андрей, возьмись за

пулемет. Мы вошли в нейтральную зону. Здесь нет войск, нет мятежников, но

могут быть обычные бандиты...

 Его опасения оказались беспочвенны. Битых три часа простоял Андрей за

пулеметом, обшаривая через свою боевую оптику все вокруг, и вот наконец

впереди блеснули звезды, отраженные в тихих волнах океана.

 – Ты знаешь эту дорогу? – услышал он негромкий голос Касси.

 – Плохо, – ответил Ингр и затормозил.

 Пока он заливал в баки горючее, Андрей выпрыгнул из машины и подошел к

воде. Сильно пахло гниющими водорослями. "Планета геологически молода, -

вспомнил он, – наверное, здесь часто бывают изрядные штормы. Интересно, как

местные приспособились к неизбежным ураганам, смывающим все побережье?"

 "Когда-нибудь, – сказал он себе, – я вернусь на этот Трайтеллар и

познакомлюсь с ним как следует. Как было бы здорово, если бы мы все уцелели

после этой чертовой мясорубки! Жалко, что у девчонки Касси есть парень, как

его – Виринай?.. да, что-то вроде того. Жаль". Он украдкой поглядел на

тонкую фигурку девушки, иронично улыбнулся самому себе и, увязая в песке,

зашагал к автомобилю.

 Ингр резко газанул. Забуксовав, "Пес" медленно тронулся с места, обороты

покорно упали, и машина покатилась вдоль песчаного пляжа, заваленного

пучками осклизлых водорослей.

 – Нам надо успеть до утра, – произнесла Касси.

 Ингр махнул рукой: – Не обещаю. Но если надо – попробуем.

 Ближе к рассвету вездеход оказался в холмистой местности, поросшей

редким, низеньким лесом. Ингр остановил машину меж двух деревьев, вздохнул и

молча выбрался на песчаный грунт.

 – Приехали, – сказал он. – Берите оружие...

 Андрей со свистом выпустил воздух. Не глядя на остальных, он проверил

бластер и пошел через лес на запад, туда, где над верхушками деревьев

разливалось, неверное, желтое марево. Впереди был город.

 Он увидел его с вершины холма – кварталы, растянувшиеся вдоль мерцающего

вдали моря, какие-то башни, залитые электрическим светом краны в довольно

большом порту. Какое-то кургузое, короткое и высокое судно медленно уходило

в океан, оставляя за собой нереальный, светящийся след, на мачте ярко горел

светлячок прожектора. От всего этого веяло таким покоем, что вряд ли кто

предположил бы, что городок захвачен грабителями и насильниками.

 – Нам нужно в порт, – тихо произнес за спиной Андрея Ингр.

 – Ты уверен? – спросил Огоновский, не оборачиваясь.

 – Касси знает...

 Казалось, Касси знала все на свете. Она рассталась со своим любимым

пулеметом, теперь на ее шее висел лишь короткий автомат со складным

прикладом, а за спиной – чехол с камерой, которая, как выяснил Андрей, могла

служить и проектором. Оглядев ярко освещенный городок, девушка вздохнула и

двинулась вниз.

 2

 Дверь заскрипела так громко, что у Андрея похолодело в груди. Флигелек

стоял посреди тесного, мощенного камнем двора, со всех сторон окруженный

старыми стенами домов, в некоторых окнах еще горел запоздалый свет -

очевидно, перепившиеся гуляки завалились спать, не дав себе труда щелкнуть

выключателем. Сюда привела их Касси. Город был практически пуст, если не

считать нескольких в дым пьяных оборванцев, не обративших ни малейшего

внимания на четверку с оружием в руках. Таких здесь хватало и без них.

 Из щели брызнул яркий свет электрического фонаря, и надтреснутый

старческий голос что-то недовольно прошамкал – и тут же, не отвечая, Касси

решительно толкнула дверь вовнутрь. Андрей успел увидеть высокого старика в

каком-то длинном одеянии, с изумлением глядящего на свою гостью, и все,

дверь захлопнулась.

 – Давай отойдем под стену, – предложил Ингр, нервно осматривая двор.

 Андрей согласно кивнул и примостился под влажной кирпичной кладкой.

 – Она сказала мне, что нарушает приказ, – тихо проговорил Ингр.

 – Какой приказ?

 – А если бы я знал... я вообще про нее ничего не знаю. Я познакомился с

ней довольно давно, потом пару лет мы не виделись, а тут она вдруг нашла

меня и предложила это путешествие. По некоторым причинам, – Ингр скривился,

– я согласился. Я собирался уйти на юг, понимаешь?.. А теперь, пять

фурканов, я совершенно не знаю, что делать дальше.

 – Но ты знал, что она из разведки ВВС?

 – Клянусь тебе, нет! Я слышал про ее институт, но они всегда были

настолько засекречены, что, кроме слухов, до нас ничего и не доходило. Я в

общем-то догадываюсь, что они могут гораздо больше, чем мы способны себе

представить, но чем это поможет нам в сложившейся ситуации – я не знаю.

 – Наверное, она все-таки понимает, что делает.

 – У нее сейчас отчаянное лицо, Андрей... Минуту спустя дверь вновь

растворилась, теперь уже резко, никого не стесняясь. Из желтого светового

пятна выскочила фигурка Касси, а за ней – силуэт высокого горбоносого

мужчины с длинной бородой.

 – К машине! – коротко скомандовала девушка.

 Ингр почему-то стиснул зубы. Из неба уже лился серый утренний свет;

обратный путь по узким переулкам, каким-то зловонным пустырям и захламленным

дворикам они проделали бегом. Едва вскарабкавшись на холм, Ингр оглянулся,

провел рукой по лицу и произнес глухо, ни к кому не обращаясь: – Сейчас они

начнут вылезать из своих нор.

 Обогнув городок на безопасном расстоянии, "Пес" помчался по едва заметной

песчаной колее, которая вела на юг.

 – Скорее, скорее! – подгоняла Касси.

 Ее спутник, одетый в длинную серую накидку, молчал, время от времени

стреляя глазами в Андрея, который, чтобы не выпасть из машины, держался за

пулемет. Пару раз он решился ответить ему спокойной и доброжелательной

улыбкой, но бородатый сразу же отвел глаза и принялся демонстративно

смотреть в сторону. Вскоре Андрей стал понимать, куда они едут: впереди, еще

скрытая кронами высоких, похожих на столбы деревьев, зеленела волной

небольшая бухта, в которой стояло какое-то судно. Андрею было трудно оценить

его размеры, но он видел, что это явно не рыбацкий пароходик. По мере

приближения он понял: перед ним военный корабль – пусть старый, обшарпанный

и ржавый, но все же способный преодолеть достаточно большое расстояние.

 Корабль стоял возле зеленого от древности бетонного пирса, рядом с

которым сверкали в первых рассветных лучах гофрированные жестяные крыши двух

каких-то бараков. Не веря своим глазам, Андрей увидел, что практически всю

корму корабля занимает странная конструкция, на которой стоит небольшой,

частично прикрытый чехлами самолет!

 – Тормози! – закричал вдруг бородатый, и Ингр с размаху ударил ногой по

педали, но было уже поздно: "Пес" катился под уклон, до бараков оставалось

буквально два десятка метров, а из-под пирса прицельно колотил легкий

пулемет.

 Две пули мягко чавкнули в грудь пилота, и он сразу же упал лицом вниз,

закрыв собой руль. "Пес" почти остановился, накренясь, какое-то мгновение

еще скользил на заблокированных колесах вниз, а потом, оказавшись на ровной

поверхности галечно-песчаного пляжа, встал – и сразу же под пирс ударил

огромный пулемет Огоновского. Андрей полосовал обросшие водорослями баки,

вздымал пенные фонтанчики воды и песка у самой кромки прибоя, потом, не видя

противника, на всякий случай прошелся по баракам. Барабанный грохот, чьи-то

крики, фигура в рванье, вываливающаяся из дверей, опустевшая лента, рывок

рамки, следующая, затвор – его остановила сильная рука незнакомца с бородой.

 – Хватит, – сказал он.

 Андрей огляделся – Касси и Халеф лежали под машиной, осторожно

всматриваясь в пляж перед бараками, откуда в любую минуту могли появиться

остальные бандиты.

 – Займись Ингром! – коротко приказала Касси и бросилась бежать по пляжу.

 Андрей вытащил пилота из-за руля, свалил его, как куль, в безопасной зоне

за капотом автомобиля и хлопнул себя рукой по бедру.

 Кибердока не было.

 Не веря своим глазам, Андрей глядел на карман, разорванный пулей еще там,

на окровавленном хуторе, и нелепо вспоминал, где же он мог потерять свою

хитрую машинку.

 Ингр захрипел, раскрыл глаза. Одного взгляда на него Огоновскому было

достаточно, чтобы понять – без кибера все его хирургическое искусство

совершенно бессильно. Если бы он имел хотя бы обычный полевой медкомплект!

Одна пуля ударила в подвздошную область, вторая прошила правое легкое -

можно было бы прямо здесь, "на коленке", вскрыть грудину, ввести особый

состав, на время меняющий состав крови, и зашить сосуды и легочную ткань,

чтобы хоть как-то локализовать внутреннее кровотечение, – но ничего, кроме

обычной пилотской аптечки, у Андрея не было. Машинально, почти не думая о

том, что он делает, Огоновский вскрыл плоскую черную коробочку, два раза

приложил к руке Ингра крохотный блестящий пистолет-инъектор и отстранение, в

сторону, произнес: – Больно теперь не будет.

 В горле у Ингра заклокотало. Он дернул головой, на миг закрыл глаза,

потом сказал – ровно и спокойно, будто за обедом: – Смешно умирать рано

утром.

 – Тебе не больно? – спросил Андрей, хотя ответ он знал заранее.

 – Нет, мне не больно.

 – Скоро начнутся галлюцинации. Тебе будет очень хорошо.

 – Это вы здорово придумали... Что там происходит? Андрей высунулся из-за

пыльной морды вездехода.

 – Касси с этим... типом кого-то еще подстрелили, теперь лезут на корабль.

 – Это корабль радарной разведки. Очень старый, но на нем есть самолет.

Правда, далеко на нем не улетишь, но все-таки... слушай, Андрей, я все время

хотел сказать тебе одну вещь...

 – Какую?

 – Я рад, что познакомился с тобой. Глупо, а? Потому что прав на самом

деле Халеф. Все, что он говорил, – это чистая правда. Вы действительно не

такие, как мы, и мне хотелось бы посмотреть, как там у вас. А тебе не нужно

бороться со своим дьяволом. В тебе его нет...

 Из его рта потекла тонкая струйка крови.

 – Знаешь, мне говорили, что, когда человек умирает, ему холодно. А мне

почему-то хорошо... солнце какое большое, правда?

 – Правда...

 – Слушай, а почему так пахнет сладким? Как будто варенье мама варит.

 Тонкие смуглые пальцы Ингра вдруг впились в запястье Андрея, и, уже

проваливаясь в пропасть "ласковой смерти", в которую человек уходит,

испытывая сильнейшее наркотическое наслаждение, он отчетливо произнес: -

Оставьте меня здесь.

 – Дьявол живет в каждом, – тихо ответил ему Андрей.

 Пальцы Ингра еще раз сжались, потом ладонь умирающего соскользнула на

песок.

 Андрей поднялся на ноги. Рядом с машиной, сжимая в руках закопченный

автомат, сидел на корточках Халеф.

 – Он умер? – спросил он.

 – Через несколько минут. Но он уже не услышит тебя. Сейчас ему хорошо,

как никогда в жизни...

 – Откуда ты знаешь; как ему хорошо?

 Андрей пожал плечами. На корабле что-то происходило. Из его железных недр

раздавались какие-то глухие стуки, потом судно вздрогнуло, под кормой

забурлила вода, и на палубу выбралась Касси.

 Спрыгнув с пирса, она молча подошла к машине, опустилась перед Ингром на

колени. Андрей отвернулся. Ему невыносимо хотелось закурить или хотя бы

глотнуть чего-нибудь. В одном из мешков была арра. Он обошел корму "Пса",

развязал брезентовые тесемки и вытащил довольно большую, около литра,

бутылку.

 – Мы отплываем, – услышал он голос Касси. – Берите его.

 – Он просил оставить его здесь, – резко произнес Андрей. – Не трогай его!

 По словам капитана Каина – так назвался загадочный незнакомец с бородой,

– бандиты, пришедшие вчера вечером, захватили всю команду и ждали своих

приятелей, которые собирались удрать на его судне в Хабуран. Сам он,

конечно, не имел об этом ни малейшего понятия: уже неделю его экипаж жил на

берегу в ожидании некоего таинственного приказа; очевидно, именно этот

приказ и отдала ему Касси.

 Посудина называлась "Зоркий". Как сказал Каин, ее построили двадцать лет

назад и за все это время ни разу не ремонтировали – но, когда разговор зашел

о Виланском архипелаге, капитан угрюмо кивнул головой: дойдем, не

переживайте... Стоя на корме под крылом зачехленного самолета, Андрей

смотрел, как тает на горизонте полоска галечного пляжа с мертвым Ингром. Он

знал, что такое война, более того, за последнее время у Огоновского

выработалось нечто вроде профессионального цинизма военного врача – но

сейчас, глядя на удаляющийся берег, он испытывал острую боль: боль,

порожденную бессилием. Бессилие всегда было его кошмаром.

 – Через три дня мы будем на месте, – произнес за его спиной Халеф.

 Андрей резко обернулся. Щурясь от яркого солнца, юноша бесстрастно глядел

назад, словно отсекая своим взглядом все то, что осталось там, на берегу.

 – Я обязан ему жизнью, – вдруг сказал он. – И не смог отдать свой долг.

 – Так бывает, – кивнул Андрей. – Увы.

 – Там, где я родился, не принято говорить о долгах между людьми. Мы

слишком много думаем о долге перед теми, кто привел нас в этот мир.

Наверное, это не так уж и важно.

 – Теперь – уже нет. Да и никогда, наверное, не было. На самом деле, по

принятым в галактике законам, поступок Отцов заслуживает наказания. И вы не

должны нести перед ними никакой ответственности. Тем более это было так

давно...

 – Ты прав, – задумчиво отозвался Халеф. – Глупо только, что вся история

моей планеты оказалась изуродована ими.

 – Ты не прав, – поморщился Огоновский. – Если бы не они, и истории этой

не было бы. Более того, вся история человечества пошла бы по другому пути.

Сейчас, через тысячи лет, уже совершенно нельзя сказать, что тут хорошо, а

что плохо. Любопытно то, что религия в нашем, традиционном ее понимании у

вас так и не возникла. Вера требует подвига, а здесь, на Трайтелларе, идеи

противопоставления – веры и неверия в контексте добра и зла – абсурдны. Ваша

вера не нуждается в подтверждении, вы знаете, что так оно и было, что Отцы

спустились с небес и привели с собой вас. Вы знаете, что они завещали вам

верность – но, заметь, не веру. Самопостижение, милосердие – как основные

постулаты веры – так же чужды вам, как мне, к примеру, идея служения

представителям какой-либо иной расы. Мы, собственно, и воюем-то для того,

чтобы не служить чужакам.

 – Не служить? Я плохо тебя понял. Враг принуждает вас к служению?

 – Этот враг стар. Ста рнастолько, что, несмотря на нашу с ним схожесть,

мы тем не менее скорее выглядим полными антиподами. Это парадоксально, но,

увы, факт. Войны возникают по разным причинам. Последняя большая война,

которая закончилась более пятисот лет назад, велась исключительно за

территории и ресурсы – то есть, скажем прямо, на уничтожение. И мы

уничтожили наших врагов. Остатки леггах рассеяны по галактике, и

восстановить численность им уже никогда не удастся. А в нынешней войне речь

идет о подтверждении превосходства старых над молодыми. Они проиграли войну

в первый же день, но им этого не понять. Поэтому, я думаю, драться нам

придется долго.

 Халеф скептически покачал головой.

 – Мы, возможно, выбрали бы служение.

 – Верно. Я понимаю твои мотивы: идея служения могущественным Отцам,

пришедшим со звезд, до того глубоко въелась в ваше сознание, что вы готовы

служить каждому, кто непохож на вас и способен доказать свою силу. Я думаю,

пройдет немало времени, прежде чем ваши дети ощутят себя свободными от этого

замшелого бреда и смогут понять, что они – представители могущественной и

многочисленной расы, которая никому не позволяет диктовать себе какие-либо

условия.

 – Я слышу в твоих словах гордыню...

 – Нет. Это гордость, а не гордыня. Смирение нам несвойственно – склонив

голову один раз, выпрямиться уже невозможно.

 Берег исчез из виду. Теперь их со всех сторон окружало море, и Андрей

ощутил нечто вроде легкого беспокойства – выросший на суше, он довольно

нервно относился к воде, не видя в ней опоры для уверенности.

 – Я плохо плаваю, – признался он Халефу. – В корпусе учили, конечно, но с

тех пор я если два раза был в бассейне, то это уже хорошо.

 – Я тоже плохо, – пожал плечами бен Ледда. – Но сейчас об этом уже поздно

вспоминать, тебе не кажется?

 Андрей вздохнул и двинулся в сторону мостика. На его нижнем этаже

находилось тесное помещение, что-то вроде буфета, где хозяйничал смуглый

низкорослый парень, не расстававшийся с большим кухонным ножом. Перед

мостиком Огоновский увидел Касси. Девушка стояла на небольшом возвышении,

опершись на какое-то вентиляционное окно в палубе, и смотрела, как острый

нос корабля режет мелкую волну.

 – Касси, попроси этого нашего... повара, чтобы он сделал пару горячих

бутербродов с мясом.

 Девушка согласно кивнула – она понимала нежелание Андрея общаться с

матросами через транслинг.

 Большую часть дня он проспал, расположившись прямо на палубе. Корабль

почти не качало, и опасения насчет неизбежной морской болезни остались в

прошлом. К вечеру Андрей встал, кое-как ополоснул лицо в туалете за рубкой и

устроился на носу, неподалеку от приземистой орудийной башни, накрытой

грязно-зеленым брезентовым чехлом. Их "Зоркий" шел довольно быстро, из-под

форштевня летели пенные брызги, в корме неутомимо гудели турбины, и он

наконец расслабился, позволив себе забыть и ледяные скалы, среди которых

рухнул его катер, и кошмары заброшенного города Бу Бруни. Где-то там, далеко

за горизонтом, его ждал родной "Парацельс", товарищи и коллеги, с которыми

можно будет наконец спокойно нализаться коньяку и позабыть обо всех

приключениях, выпавших на его долю.

 Ставший холодным ветер заставил его застегнуть комбинезон. Хлебая

принесенное Касси пиво, Огоновский вдруг вспомнил Оксдэм, на котором прошли

пятнадцать лет его жизни: суровые, почти голые холмы, влажные низины, в

которых осенними ночами пронзительно визжит ветер, и бесконечные болота,

наполненные мрачными тайнами многих поколений первооткрывателей планеты. Он

настолько привык к этому миру, что яркий, залитый солнцем Трайтеллар

воспринимался как нечто игрушечное, не имеющее никакого отношения к

реальности.

 – Касси! – позвал он, увидев, что девушка, выйдя на палубу с пивом в

руке, задумчиво озирается, где бы ей присесть. – Может быть, вы окажете мне

честь и побеседуете со старым, несчастным доктором, который нигде не может

найти себе места?

 Очевидно, транслинг облек его фразу в какую-то невероятно витиеватую

форму, так как лицо девушки вдруг порозовело от смущения.

 "Надо будет выяснить, как тут трактуется слово "честь", – подумал Андрей,

– о, сравнительная лингвистика, любовь моя!" – Ты умеешь летать на этом

самолете? – спросил он, когда девушка подошла к нему и присела на торчащий

из палубы грибообразный предмет.

 – Это морской разведчик, – ответила она. – В принципе, он может взлетать

с воды, но здесь его запускают с катапульты, а потом поднимают краном на

борт. На таких я не летала, но самолеты, в общем-то, – все одинаковы.

 – А у нас, наоборот, большинство атмосферных машин сильно отличаются друг

от друга. Я умею управлять легким катером, но не знаю, смог бы я посадить

танкодесантный штурмбот: он весит около полумиллиона тонн...

 – Смотри, смотри! – перебила его Касси, указывая рукой вперед. – Арраен!

Это арраен!

 – Что это? – удивился Андрей, разглядев среди волн нечто вроде огромного

серого холма. – Это какое-то животное?

 – Да, это самый крупный обитатель северных морей. Обычно они поднимаются

наверх, чувствуя шторм...

 – Скажи, Касси, ты нарушила приказ? – спросил Огоновский, когда спина

морского гиганта вновь скрылась под водой.

 – Смотря что понимать под приказом, – усмехнулась она. – Из-за того, что

я забрала "Зоркий", могут погибнуть люди. Но если бы я не сделала этого,

людей погибло бы гораздо больше... погибнет. У нас действительно нет другого

способа добраться до архипелага. Побережье захвачено мятежниками, они заняли